Герман Иванович Кирсанов
Вьетнамские каникулы, или Записки дауншифтера
– Серый, она тебе чего, не дала?
– У нас с ней несовместимость, уж больно она «реактивная».
– Это как?
– Узнаешь потом. А ты давай, дерзай! Подружишься с «дядей Сашей», получишь блага!
– Какие блага? В фильмах мафиози ненавидят любовников своих дочерей и обычно их убивают, ну или хотят убить!
– Так это в фильмах! – сказал Басецкий и ринулся к стойке, за очередным азиатским приключением.
«Вот этот поворот! Ну я же ничего не сделал предосудительного? Чего мне бояться?» – подумал я и отправился домой.
На следующий день, сделав все свои дела в баре, я отправился поужинать в любимый ресторан русского сообщества, где хозяин и по совместительству шеф, был итальянец Марко. Попытавшись заговорить с ним при первой встрече, на родном для него языке, я снискал в его глазах уважение и почет. «Задружили» мы после того, как я помог ему перевести на русский меню и отказался от предложенных денег.
– Buonasera singore! Parli italiano? – традиционно произнес я, видя у входа, хозяина ресторана.
– Sì! Io parlo un po 'di italiano, – ответил Марко, громко засмеявшись, добавил уже по-английски. – Nice to see you George! How are you?
– Tutto va bene! Grazie! – продолжил я на итальянском, однако, на этом мой «разговорный» заканчивался. В запасе оставались отдельные слова и фразы, не подходящие к этому диалогу.
– Ciao, Giorgio, Ciao! – сказал Марко и дружески похлопал меня по плечу.
Ресторан, как обычно был полон посетителей. На втором этаже оказалось несколько свободных мест. За одним из столиков, я обнаружил подругу жены Леши в обществе сына.
– Присаживайтесь к нам, мы только пришли, – сказала Наташа вдруг перейдя на «вы».
– Спасибо! А я вам не помешаю?
– Да нет. Я кстати «прогуглила» наш вчерашний спор, действительно «медведица» созвездие северного полушария, теперь осталось выяснить, где здесь север. Может там, где я показывала?
В этот раз я решил не спорить. Но, не потому, что на подсознательном уровне боялся разозлить дочку русского «мафиози», а потому, что начинал понимать, что это девушка упертая и достаточно категоричная. Такую, нужно просто слушать и совсем соглашаться, до того момента пока она не поймет, что сама не права.
– Можно я нам чего-нибудь закажу? – предложил я.
– А мы на «ты» или на «вы»? Я чего-то запуталась.
– Вчера были на «ты», сегодня на «вы».
– Давай на «ты», только без пития на брудершафт.
– Хорошо.
Я заказал три ананасовых «фреша» и два бокала домашнего итальянского вина. К радости ее сына, вместо обещанной ему мамой поленты, в заказ внесли большую пиццу пепперони.
Пытаясь произвести впечатление, я общался с официанткой на английском, сдабривая речь вьетнамскими фразами и словами, которые успел выучить.
Ожидая еду, у меня появилось время и возможность спокойно разглядеть девушку, которая при первой встрече изобразила отвращение, а спустя двое суток пригласила меня к себе за столик. Причем, я не прилагал никаких усилий к такой диаметрально противоположной реакции на мою личность, ни в первом случае, ни во втором.
Ничего необычного во внешности моей новой знакомой не было. Она не сражала наповал своими формами или размерами, но что-то в ней было определенно притягательное. В звуках голоса, запахе, манере поведения. Пока я не мог четко классифицировать ее магнетизм. Ко мне пришло то ощущение, которое иногда возникает в начале хорошей книги, когда прочитав десять страниц, ты еще не понял задумку автора, но почему-то уже убежден, что произведение хорошее. Вопрос читать дальше или не читать уже не стоит, и ты идешь до конца, какой бы финал не приготовил тебе писатель.
Это была девушка, или точнее сказать молодая женщина до тридцати. Ростом чуть ниже среднего. Присутствовали несколько лишних килограмм, но они не делали ее толстой, а лишь придавали некоторую мясистость ее формам. Честно говоря, мне никогда не нравились худые. По моему убеждению, пусть женщину «украшает» пара-тройка лишних килограмм, чем болезненная худоба. Короткие волосы имели опрятный вид и пепельный цвет. Видимо ее парикмахер имел хорошую квалификацию. Прическа подчеркивала достоинства и скрывала недостатки. Черты лица имели правильно-строгий, но чуть грубоватый вид. Несмотря на экваториальную жару, ресницы и губы приукрашивала косметика, что выделяло ее из общей массы окружающих женщин, не желающих красится в таком жарком и влажном климате. В одежде чувствовался стиль и дороговизна. Даже простое, на первый взгляд, льняное платье было сшито одним из ведущих мировых брендов. На милой ухоженной ручке, красовались не слишком приметные, но явно недешевые швейцарские часы (наверняка подарок папы). Одним словом, внешне она выглядела неброско, но «дорого». Во всем чувствовался лоск и «порода».
Принесли напитки. Мы выпили по глотку белого холодного вина.
– Я люблю «Мартини», – начала Наташа, – просто со льдом, чтоб было много льда! А ты был в Италии?
– Да, три раза. Ты знаешь, в Италии мало пьют «Мартини». В основном народ потребляет «сушняк». Ну а если уж где-то выпивают этот сладкий вермут, то с тоником или «содовой». Один знакомый итальянец предложил мне как-то положить в бокал с «Мартини» дольку репчатого лука. Ты знаешь достаточно прикольно.
– Какое извращение!
– А ты пробовала «мартини» с соком?
– Пробовала. Не люблю. Мне нужно льда, много льда.
– Стесняюсь спросить, а почему твой сын и сын Леши так похожи?
– У Светы родилась двойня и одного из близнецов я взяла на воспитание, – не задумываясь ответила Наташа.
Ребенок, сидевший за столом замер, выронив из рук телефон, в ужасе глядя на свою, а может быть теперь уже и не свою мать.
– Серьезно? – спросил я.
– Чё серьезно? – переспросил, может быть уже и не сын.
Честно говоря, после того, как я узнал, что Наташа дочь известного «авторитета», ничему удивляться не приходилось. Я готов был поверить и в эту невероятную историю.
– Конечно нет! Я пошутила, а вы «повелись»! – весело произнесла Наташа, и рассмеялась своим мультяшным смехом, обнажив ряд безупречно ровных белых зубов.
Ребенок облегченно выдохнул.
– Ну мама? Чё за дела? – молвил теперь опять сын, вернувшись к игре на своем телефоне.
– Георгий, а ты что индийское кино любишь?
– В детстве любил! В моем детстве другого и не было. Либо про монтажников и трактористов, либо про индийские страсти.
– Мальчики одного возраста, одного роста, оба блондинчики. Издали похожи, но если присмотреться, то ничего общего в них нет.
– Понятно.
Принесли пиццу. Запивать качественную итальянскую еду хорошим сухим вином было приятно. Но, как только первый кусок пеперрони, увлажненный добротными дарами виноградной лозы, опустился в мой пустой желудок, зазвонил телефон. Приехали новые туристы. Нужно было срочно ехать в отель, чтобы помочь им с заселением. Я извинился и спешно удалился, поблагодарив Наташу с сыном за компанию, не забыв оплатить счет.
Следующая встреча произошла на прибрежной части отеля, находящегося рядом с нашей серф-станцией. Показывая туристам территорию, я наткнулся на свою новую знакомую.
Во Вьетнаме не обязательно быть клиентом отеля, чтобы пользоваться бассейном. Оплатив три, а кое-где пять долларов, можно целый день плескаться в теплой хлорированной воде, игнорируя полезную океанскую пучину!
– Привет Наташ! – поприветствовал я купающуюся в солнечных лучах девушку.
– Привет!
– Сегодня обещают чистое небо. «Медведицу» искать будем?
– Хорошо, только давай встретимся на берегу, а не в баре. Хорошо?
Её предусмотрительность мне понравилась, особенно, в связи с «вновь открывшимися обстоятельствами».
– Давай в девять вечера напротив «Sammy Hotel». Погуляем, подышим. Заодно, ты выполнишь мое желание.
– Договорились. Купальник брать? Или будем купаться голышом? У тебя ж наверно, какое-нибудь такое желание?
Я оторопел.
– Шучу, – сказала она, и набросив полотенце на голову, опять погрузилась в релакс и солнечные ванные.
Ровно в девять, в районе назначенного места появилась Наташа. Первый раз за долгие годы общения с женским полом я не знал, как себя вести. С одной стороны радовало, что она легко идет на контакт, но с другой стороны, без бинокля было видно, что предо мной девушка не простая, со странным, порой противоречивым характером. Как тинэйджер на первом свидании, я боялся ошибиться в выборе тактики.
– Ну и где «Медведица»? – начала Наташа.
– Вон там – сказал я, указывая на север.
Облаков в этот раз не было, и на экваториальном ночном небосклоне, усыпанным яркими звездами, четко просматривалась перевернутая вверх ногами «Большая медведица».
Наташа наклонила голову, пытаясь найти знакомый ракурс созвездия. Для пущей убедительности я достал телефон и включил программу, имитирующую компас с помощью GPRS, которую предусмотрительно скачал.
– Смотри, север там!
– Ладно, проиграла, – как-то уж очень быстро в этот раз сдалась любительница споров, – я ж блондинка!
– Давай прогуляемся вдоль берега? – предложил я.
– Это желание?
– Нет, предложение.
– Давай. А ты чего здесь во Вьетнаме делаешь?
– Не знаю. Как это не банально звучит, наверно бегу от самого себя. В России не стало ничего, ни работы, ни любимой женщины.
– Ни жены, – добавила Наташа.
Видимо, Светка уже осведомила ее о моих любовных неудачах и семейных коллизиях.
– А что, жена не может быть любимой женщиной? – сказал я, пытаясь увести русло разговора в другую сторону.
– Для вас, кобелирующих созданий, это разные вещи.
– Как говорил мой профессор в институте: «Современный человек должен отличать Гоголя от Гегеля, Бабеля от Бебеля, и кобеля от кабеля!».
Наташа рассмеялась.
– Георг! Можно, я так буду тебя называть?
– Конечно, только пожалуйста добавляй «Третий, король Британии и Ирландии».
– Хорошо, «Третий», ты кто по образованию?
– Инженер-технолог по композиционно-полимерным материалам, но по профессии ни одного дня не работал. Вечно шарахаюсь по местам, где больше платят. Вот только здесь нашел работу для души. Туристы, пальмы, кокосы. А ты чем занимаешься?
– Я доктор. Закончила «мед», работаю в роддоме. Ничего особенного. Один раз в год приезжаю сюда к папе на месяц и радуюсь жизни. В остальное время работа-дом-сын-работа. Ничего примечательного.
Дочь долларового миллионера, бывшего «авторитета», работает в роддоме? Я не удержался и спросил:
– А папа чего не помогает?
– Помогает, купил квартиру и машину, но на жизнь зарабатываю сама!
Удивительная девушка. При таком папе работает, да еще в таком беспокойном месте.
– Так что там, с желанием? Вопрос исчерпан? Можно переходить к исполнению? – произнес я.
– А что ты хотел?
Я задумался. Желаний то у меня было много, но вот какое озвучить?
– Давай перед этим выпьем. Мартини со льдом.
– Ура! Давай! – искренне зарадовалась Наташа, как ребенок, которому пообещали мороженое.
– Подожди меня тут минут пять, я все устрою, только никуда не уходи.
По остывшему от дневного зноя пляжному песку, я бодренько побежал в сторону нашего бара, который находился неподалеку. Взяв там «Мартини», бокалы и кулер со льдом, я вернулся к Наташе, застав её по колено в воде, на фоне множества светящихся огоньков.
Дело в том, что с наступлением темноты, местные рыбаки вышли на ночной промысел кальмара и сотня маленьких суденышек, стоявших возле берега, светилась тысячью огней, создавая иллюзию огромного морского города.
Подтащив поближе к воде два шезлонга, мы расположились у самой кромки моря, организовав незапланированный пикник.
Разлив «Мартини» в бокалы, полные льда, мы чокнулись и синхронно, как по команде, отхлебнули. Надо сказать, мартини с большим количеством льда имеет совершенно другой, особый вкус. Холодный и чуть разбавленный, он становиться не таким сладким, давая возможность раскрыться травяным ноткам.
Через пять минут полной тишины, которую прерывал только шум волн, мне захотелось блеснуть и заодно, добавить драматизма.
– А давай послушаем Вивальди, «Лето», – предложил я.
Наташа кивнула. Я достал из кармана плеер и поделился одним наушником.
Конечно, шум прибоя на фоне звездного неба это очень романтично, но если присовокупить к этому шедевр мировой классики, то получается сногсшибательная визуально-звуковая картина.
Под последний аккорд третьей части «Лета» бокалы опустели. Наливая очередную порцию, я взглянул на Наташу. Уж не знаю, что именно на меня так повлияло, Вивальди или повышенная градусность вермута, но я ощутил прилив сил и чудесного настроения. Мне захотелось петь, плясать, декламировать стихи. Захотелось совершать глупости! Пока я раздумывал, как и с чего начать безумствовать, не заметил, что лью мимо фужеров, напитывая прибрежный песок пятнадцати процентным алкоголем.
– С тобой все в порядке? – спросила ночная фемина, придавая горлышку бутылки нужное направление.
– До встречи с тобой было не очень, но сейчас всё в порядке.
После очередных глотков ледяного «Мартини», Наташа вдруг произнесла:
– А ты стихи любишь?
Я оторопел. Обычно эту фразу произношу я.
– Люблю. Лермонтова, Рубцова, Есенина.
– А я Асадова.
– Асадова знаю, у меня его родители любят, но я никогда не читал.
– Мне нравится вот это: «Как много тех с кем, можно лечь в постель, как мало тех с кем хочется проснуться!».
Наташа продолжала сражать меня на повал.
– Красиво. А что там дальше?
– Стихотворение длинное, все не помню: «Как мало тех, с кем можно помолчать, кто понимает с полуслова с полувзгляда, кому не жалко год за годом отдавать, и за кого ты сможешь как награду, любую боль, любую казнь принять!».
Возникла пауза. Каждый думал о своем, под шум океанского прибоя. Желание безумствовать почему-то пропало.
Как это всегда бывает, совсем некстати, у Наташи зазвонил телефон. Она взглянула на экран, встала и отошла в сторону. Сквозь шум волн я услышал: «Да милый!». Настроение моментально испортилось. Может быть звонил сын, а может любимый мужчина. Да и потом, с чего я взял, что она свободная женщина? Самодостаточная, умная, красивая, она не могла быть свободной. Наташа вернулась без настроения. Стало понятно, что вечер закончился.
– Тебе уже пора? – начал я.
– Да мне пора, спасибо за вечер, – ответила Наташа, надевая шлепки.
– Тебя отвести?
– Нет спасибо, я возьму такси. Провожать не надо.
– Как скажешь, – почти обидевшись ответил я, и усевшись в шезлонг, продолжил в одиночестве слушать Вивальди.
Наташа, постояв минуту, тихо произнесла:
– Мне было сегодня хорошо. Я тебе потом все объясню.
Но, я уже этого не слышал, в моих ушах звучала «Зима» и стихи Асадова: «Как много тех, с кем можно лечь в постель, как мало тех, с кем хочется проснуться!».
Леночка в очередной раз «перебрала» в ночную смену, и мне опять пришлось работать вместо бармена. Обычно в пять часов вечера бар пустел. Вьетнамцы, подчиняясь зову желудка направлялись к местам продажи еды, а русские туристы разъезжались по своим отелям, чтобы принять душ и переодеться перед еще одним вечерним приключением.
За стойкой, кое-как стояла пара пузатых австралов и несколько соотечественников, которые никак не могли отлипнуть от бесплатного «wi-fi».
Проверяя кассу, я не заметил, как появился местный коммерсант Альберт Александрович. Он приходил к нам всего несколько раз, но мне запомнился по редкому имени и потому, что в отличие от остальных наших посетителей, пил он исключительно зеленый чай, оставляя хорошие «чаевые».
– Привет Георгий! Хорошее у тебя имя, – начал он, – родится сын, обязательно назову Георгий. Георгий Альбертович! Звучит?
– Добрый вечер! Звучит! А вы что сына хотите? А я вот дочь!
– Каждый настоящий мужчина должен вырастить наследника. Кстати, а ты дочь мою не видел?
– А у вас что, есть дочь? Не знал, не видел.
В этот момент, в баре появилась Наташа с мокрым, только что выловленным из морской пучины, сыном.
– Привет пап! – произнесла она, и поцеловала Альберта Александровича в щечку.
– Привет дед! – крикнул сыно-внук, проделав тоже самое.
Я замер, или точнее сказать, обмер.
Так что, Альберт Александрович – это «Саша Мурманский»? А почему он Альберт? Он ее папа? И мы уже знакомы? В голове возникло множество глупых, ненужных вопросов.
– Сделайте нам, пожалуйста, два кокоса из холодильничка, – сказала Наташа, делая вид, что мы не знакомы.
– Окей, сейчас сделаю, – ответил я, с излишней волнительностью в голосе.
– Георгий, сейчас придут мои гости, чем тише будет музыка, тем больше мы выпьем. Это понятно? – молвил папа Наташи.
– Чего выпьете? Чаю? – почти истерично пошутил я.
Глаза бывшего авторитета сверкнули так, что я увидел этот блеск через затонированные стекла его очков.
– Я пью чай, а мои друзья хороший виски, – явно сдерживая свое раздражение, произнес Альберт Александрович.
– Все понял. Вам зеленый чай, гостям хороший виски, а музыки вообще не будет! – выпалил я, и марионеточно выключил усилитель, оставив всю территорию бара без музыкального сопровождения.
В полной тишине я стоял почти по стойке «смирно» в ожидании гостей, возможно таких же бандюганов, как папа моей новой знакомой.
– Э, Гера! А кокосы будут? – закричал сын Наташи.
– Милый мальчик, откуда он знает, как меня зовут? Непонятно, – зачем-то отчитался я перед «Сашей Мурманским».
– Тебя же здесь все знают. Георгий, ты чего такой дерганый? – произнес Альберт Александрович.
Наташа, глядя на мои несуразные действия, еле сдерживала себя, чтобы не разрыдаться от смеха.
– Да, да. Все знают. Город маленький! Конечно, меня все знают и никуда от этого не деться. И не сбежать! – ответил я себе под нос, метнувшись к холодильнику с кокосами.
Через несколько минут в баре появились двое. Седовласый пожилой мужчина и молодой здоровенный парень. Гости были одеты в строгие костюмы, несмотря на тридцатиградусную жару. Уединившись в отдельном домике, стоящем недалеко от бара, они выпили по бокальчику двадцатилетнего виски и через десять минут собрались уходить.
– Сколько с меня? – поинтересовался Альберт Александрович.
– Уже уходите? Не понравилось? Музыки не было! Ничего вы не должны. Все за счет заведения! – сбивчиво и не логично затараторил я.
– Не понял. А с чего это вдруг, тебе меня угощать? Ты не заболел? Ты мне ничего не должен. А то получится, я тебе буду должен. А мне с моим образом жизни нельзя быть должным кому-то. Ты понял?
– Понял! С Вас двести сорок тысяч донгов.
– Вот так-то лучше, – сказал папа Наташи, дав мне полмиллиона, – сдачи не надо. И еще….
– Слушаю Вас.
– За Наташкой присмотри. А то говорят, она с каким-то мудаком крутится. Вчера их на берегу видели.
– Хорошо, присмотрю. Не переживайте.
– Ты все же какой-нибудь вьетнамской травки попей, для успокоения, – молвил Альберт Александрович и пошел к машине, где уже ждали его гости.
– Попью, – произнес я вслед, и хлобыснул полстакана вьетнамской водки, без всякой закуски и «запивона».
– Сколько с нас? – услышал я за спиной.
Повернувшись, увидел Наташу с деньгами в руке.
– Ничего, за счет заведения.
– Я не поняла?
– Что тут непонятного? Или тебе тоже работа не позволяет быть кому-то быть должной?
– Что за тон?
Глаза дочери авторитета блеснули папиным блеском.
– Извини. Мне что-то нездоровится. Я просто хотел тебя угостить.
Кинув на стойку деньги, Наташа ушла, ничего не объясняя и ни в чем не разбираясь.
После вчерашнего, оборванного на высокой ноте вечера, я вернулся к своему прежнему «амебному» состоянию, в котором пребывал последний месяц. Новизна Вьетнама начинала приедаться. Теперь мало что радовало и удивляло. Кто-то сказал: «Человек животное кроткое и общественное, а не уединенное и дикое». Несмотря на то, что вокруг меня кишели люди, я был одинок. У меня не было рядом того, о ком бы мне хотелось заботиться, кому бы я мог отдать часть своего тепла. Возможно, это было наказание свыше за то, что я натворил в России. Но как искупить свои грехи? Вернуться к жене? Я приглашал ее в гости, но она приезжать не хотела. Возможно, я ей уже просто не нужен. Можно было опять начать общаться с Аленой, с перспективой пригласить ее во Вьетнам, но я отдавал себе отчет, что это тупиковый путь. Кроме животных страстей нас ничего не объединяет. После недели безумного секса меня бы опять ждало разочарование. Одним словом, я был расстроен и остро нуждался в любви.
Несколько дней Наташа меня не замечала, несмотря на то, что ежедневно мы встречались на берегу и в баре. Я убедил себя, что «не по Сеньке шапка» и свыкся с мыслью, что наша встреча была ошибкой.
Наступил День Рождения Светланы, жены моего непосредственного начальника. Леша попросил меня провести мероприятие на высшем уровне, не ограничивая в бюджете, потому как были приглашены местные «нужные» вьетнамские руководители. Несмотря на мою неприязнь к этой вздорной аморальной бабенке, я сделал все так, что недовольных не было. Шашлыки «a la russe», красная икра, запотевшая русская водка. В середине вечера, для вьетнамцев традиционно, прозвучала их любимая песня «Миллион алых роз». Помимо местных важных гостей, естественно, присутствовал весь русский бомонд.
В конце вечера, пьяная и благодарная Светка подошла ко мне и шепнула на ушко:
– Она очень ревнивая и ты ей нравишься.
– Кто? Кому? – не понимал я.
Вокруг было человек пятьдесят, но Светка кивнула в сторону скучающей за стойкой Наташи.
– Пригласи меня танцевать.
План был не очень, да и Светка была не лучшим союзником, но доля авантюризма, которая все еще присутствовала во мне, толкала на эксперимент.
– Хорошо, сейчас поставлю «медляк».
Первый раз за все это время, в баре звучала медленная композиция. Народ воспринял такое ноу-хау с одобрением. Молодое поколение, почему-то не танцует под «медляки». Сейчас наступила другая эра, когда можно прижиматься к друг другу под любым пустяковым предлогом. В наше же время, медленная композиция была единственным способом для того, чтоб приблизится к девушке на расстояние вытянутой руки.
Наташа не сразу заметила меня, танцующего в объятьях подруги. А Светка тем временем, для дополнительного эффекта, прижалась ко мне так сильно, что я забывший за все эти месяцы, что такое женщина, возбудился душой и телом. Видя неподдельность моих реакций, вызванных трением Светкиного тела о моё, Наташа естественно психанула и, метнув в мою сторону испепеляющий взгляд, нервными шагами направилась к воде.
Бросаться ей в след было глупо, да и не входило в мои планы. Пока все, что сказала Светка было похожу на правду. Если она ко мне ровно дышит, то с чего ей так реагировать?
Тут, я невольно вспомнил слова Басецкого, который охарактеризовал «мадам Майскую», как девушку «реактивную».
К полуночи гости разошлись. Я вышел на берег и увидел Наташу, все еще сидящую на берегу в шезлонге.
– У тебя все нормально? – начал я.
– Гера, отвези меня на маяк.
– Я ж вроде Георг!
– Да, я помню, Третий! Но тебя так все называют, да и тебе так больше идет! – совершенно невесело произнесла Наташа.
– Хорошо, я сейчас все закончу и мы поедем.
Через полчаса мы были на горе.
Наташа долго стояла на краю смотровой площадки, всматриваясь в ночной город. Что творилось в ее голове, оставалась только догадываться. Взяв ее за талию и положив голову на плечо, я трусливо задумался о том, что своими действиями могу вызвать неодобрение не только у хозяйки талии, но и у её папы.
На удивление мой порыв был принят. Наташа повернулась и, обняв меня, нежно поцеловала вначале в щечку, а потом в шею, избегая преждевременной откровенности. Складывалось впечатление, что она совершенно неискусна в любовных утехах. Я, в свою очередь, взял инициативу на себя, придав нашим действиям логическое продолжение в виде долгого поцелуя. Чувствовалось, что в моих руках находится на все готовая молодая горячая женщина. Еще чуть-чуть и мы сольемся в единое целое, но «железная леди» прервала полет моих фантазий, опустив на землю.
– Гера, мне пора, – сказала она, аккуратно высвобождаясь из моих объятий.
– Хорошо. Я понял. Во сколько завтра мы встретимся?
– Завтра не встретимся. Завтра я улетаю домой.
– Хорошо. Я все понял. Видно не судьба, – произнес я, стараясь не выдавать степень своего расстройства.
Спускаясь с горы, мы молчали. Я ждал, что Наташа пообещает мне новые встречи. Ведь она когда-нибудь опять приедет в гости к папе, и мы могли бы опять встретиться. Но, увы, ничего обнадеживающего и жизнеутверждающего не звучало. Лишь на мгновение, мне показалось, что Наташа чуть сильнее прижалась ко мне, перед тем, как мы подъехали к ее дому.
– Спасибо за все. Завтра я вышлю тебе мой электронный адрес. Пиши, – молвило мое очередное разочарование.
– Пока, – ответил я и, как можно быстрее уехал домой.
Две недели мы очень сдержанно переписывались. Я интересовался погодой в Москве, она погодой в Вунг Тау. В один из дней, не выдержав обмен метеосводками, я решил расставить точки над «и».
«Наташа, давай разберемся и хоть как-то классифицируем наши отношения. Мы кто любовники? Друзья? У нас есть будущее?»
Ответ, как говорят в определенных кругах, был «чисто конкретный».
«Гера! Ты что хочешь позвать меня замуж? Так зови, только вначале разведись! А если нет, что ты от меня хочешь? У меня миллион проблем, а тут ты со своими претензиями. Я приехала и третью неделю не могу прийти в себя и разобрать чемодан. Нас разделяет время и расстояние. Слишком большое расстояние!»
Прочитав это совершенно логичное, но естественно не понравившееся мне письмо я понял, что наша встреча была ошибкой. Нужно было жить дальше.
