Геннадий Русланович Хоминский
«Черный тюльпан». Повесть о лётчике военно-транспортной авиации
– Продолжаем посадку.
– Борт уходит. Пошёл на второй. Ну, Паша, держись.
– Чего держаться. Медленнее нашей Аннушки самолёта в армии нет. Дальше Афгана не пошлют. А звание – дело наживное.
Пришло время выпускать шасси. Шасси вышли, встали на упор. Вроде всё нормально. Я сгонял Максима посмотреть на правые двигатели глазами. Максим быстро вернулся: «Вроде всё нормально, только сильно дымят оба». Что же там горит? Непонятно.
Сели мы чистенько, правда, дым валил вовсю. Быстро затормозили и свернули с полосы на грунт. К нам мчались пожарка и штуки три уазика. Правые двигатели выключились, как только мы выключили бортовое питание. Пожарка от души облила нас пеной и сразу уехала. Подъехал тягач, без разговоров зацепил нас и отвёз на спецстоянку, где мы обычно разгружались. В это время красавиц лайнер Ил-62 чиркнул колёсами по бетонке. Вылетели облачка дыма из-под колёс, и он мощно покатился по полосе. Нас завезли на стоянку, на которой стояло несколько грузовых машин, автобус и небольшая группа мужчин и женщин. Женщины в черных платках. Встречали своих сыновей, которых мы им привезли с войны в цинковых гробах. Груз 200. Не люблю я эту процедуру разгрузки, поэтому стараюсь из самолёта не выходить. Отправляю разговаривать и руководить процессом разгрузки Алексея и Сергея. Смотрю в форточку. Подъезжает уазик, и из него прямо на ходу выскакивает полковник и начинает орать: «Кто командир?» Алексей что-то ему говорит и машет мне рукой. Делать нечего, выхожу и докладываю полковнику:
– Командир экипажа капитан Колокольников.
– Военный комендант аэродрома полковник Алексеев. Ты что творишь, капитан, под трибунал захотел? Тебе приказывали уйти в зону ожидания? Или вы там в Афгане совсем распустились и на приказы вам наплевать?
– Полковник, перестаньте орать. На вас женщины смотрят.
Полковник оглянулся. Вокруг нас стали собираться женщины и мужчины, которые приехали сюда на автобусе. Разгрузка самолёта прекратилась. Все смотрели на нас.
– Кто запустил сюда гражданских? Это особо охраняемый объект.
– Полковник, эти люди приехали сюда за своими детьми, которых убили на этой войне и которых я доставил сюда из Афганистана.
Из толпы вышел старик в военной форме. Погоны полковничьи: «Это вы убили моего сына на вашей войне. Я его отдал вам живого и здорового. А теперь этот капитан привёз его нам с матерью, а вы его трибуналом пугаете!» – старик замахнулся палкой на полковника. Толпа загудела и двинулась к нам поближе. Полковник побледнел и быстро сел в свою машину, но отъехать не успел. По ВПП с сиреной неслись несколько машин. Впереди ехала машина РП, за ним ГАИ, затем несколько правительственных машин и снова ГАИ. Полковник выскочил из машины и встал по стойке смирно. «Ну, капитан, ты меня попомнишь», – сквозь зубы процедил он. Машины заехали на стоянку и остановились. Из передней правительственной машины вышел Андропов, из второй – неизвестный мне узбек. Позже я узнал, это был Усманходжаев, который несколько дней назад был назначен Первым секретарём вместо Рашидова. Полковник пулей подлетел к Андропову: «Товарищ Генеральный секретарь…» Андропов жестом остановил его. И подошёл к нашему строю из шести человек. «Так это вы задымили всё небо перед нашим самолётом?» – спросил Андропов. Я вытянулся в струнку и не знаю, что отвечать; посмотрел ему в лицо и заметил улыбку в его глазах. На душе отлегло, и я спокойно ответил: «Так точно, мы», – и улыбнулся.
– Молодцы, невзирая на высокое начальство, прямо перед нашим носом лихо посадили горящий самолёт. Ваше звание?
– Командир экипажа капитан Колокольников.
Андропов повернулся к стоящему позади него генералу: «Александр Яковлевич, Колокольников с сегодняшнего дня майор. Весь экипаж представить к Государственным наградам». Затем повернулся к нам и сказал: «Бойцы, лётчики, спасибо вам за службу». Мы, не сговариваясь, дружно прокричали: «Служим Советскому Союзу!» Теперь Андропов повернулся в сторону стоящих людей и спрашивает у меня: «Это что за люди?»
– Это, Юрий Владимирович, родители своих сыновей, которых мы доставили из Кандагара. Груз 200, – отвечаю я.
Стоящий сбоку Усманходжаев тихо спросил у генерала, который стоял рядом с ним: «Что такое груз 200?» Генерал ему тихонько ответил. Усманходжаев пододвинулся к Андропову и начал ему на ухо объяснять. Юрий Владимирович его прервал и громко ответил: «Иманжон Бузрукович, я прекрасно знаю, что такое груз 200. Это погибшие дети этих родителей». И, повысив голос, он сказал, обращаясь к родителям: «Ваши дети погибли, выполняя свой воинский интернациональный долг. Они пали как герои на земле Афганистана. Спасибо вам за ваших сыновей. Родина их не забудет. Александр Яковлевич, прошу вас проконтролировать, чтобы похороны были достойны их славы, а родители получили необходимую поддержку», – сказал он, повернувшись к генералу. «Слушаюсь, Юрий Владимирович», – ответил тот, а Усманходжаев добавил: «Я сам проконтролирую, не беспокойтесь Юрий Владимирович». «Продолжайте разгрузку, майор», – это он сказал мне. Я кивнул Максиму, и тот побежал к самолёту.
Андропов подошёл к каждому из стоящих у машин родителей, пожал руку и высказал соболезнование.
Затем они расселись по машинам и выехали со стоянки. На ВПП их ждали машины ГАИ, которые сразу заняли места в голове и хвосте колонны. Мы все смотрели им вслед. Разгрузка закончилась, ко мне подошёл старик полковник, молча пожал руку, и все сели в автобус. Не успели они вырулить со стоянки на автомобильную дорогу, как по ВПП примчалась машина ГАИ и встала впереди колонны. Все машины развернулись и выехали на ВПП. Впереди была машина ГАИ, которая включила мигалки и сирену, и все не спеша поехали к грузовым воротам.
Полковник, с красным, потным лицом сел в свою машину: «Ну, майор, мы с тобой ещё встретимся», – и уехал. Но на его, а может, и на моё счастье, я его больше никогда не видел.
Мы остались у самолёта одни. Что я испытывал в те минуты, трудно сказать. Радости от получения майорского звания почему-то не было. Было скорее стыдно перед этими женщинами, перед стариком полковником. Если бы не подъехали к нам высокие руководители государства, всё завершилось бы иначе. Меня с экипажем отвезли бы на губу, и неизвестно, чем дело бы закончилось. Родителей погибших солдат вытолкали бы с аэродрома взашей. Мои мысли прервал подъехавший уазик пограничников. «Ну вот, вспомнили про нас», – пробурчал Виталий. Дело в том, что мы формально прибыли из-за границы, и нас обязательно должны встречать пограничники, но к нашему прилёту их не было. Обычно они ждут нас на нашей спецстоянке. Из машины вылез старший лейтенант и два бойца. Со старлеем мы были уже достаточно хорошо знакомы, он частенько встречал наш экипаж. Звали его Витёк, так он знакомился. Молодой безусый парнишка, недавно из училища. Сам родом из Ташкента, где и живёт со своими родителями. «Что, Витёк, проспал?» – развеселился Алексей. Они были ровесниками, правда, Алексей был уже капитаном. И если Витёк был молоденький парнишка, то Алексей был уже мужик. Когда два дня не побреется, то становится похож на бомжа. У Алексея красавица жена и двое ребятишек. «Так нам позвонил комендант и сказал, что все прилёты отменяются. А потом такое началось, что рассказывать долго. Первый поехал на вашу стоянку, ну я думаю – расстрел на месте, а оказалось – награды», – оправдывался Витёк. «Блин, что я запишу, все уже разъехались, а мне нужно журнал заполнить», – заныл Витёк. «Да запиши что хочешь, никто твой журнал не читает», – сострил Сергей.
– Ладно, разберусь. Тебя, Паша, подвезти?
– Не нужно. Я пройдусь с ребятами.
Витек обошёл вокруг самолёта. Я вместе с ним впервые увидел, что он из себя представляет. Правое крыло, оба двигателя и вся сторона фюзеляжа были чёрными от копоти. Что там могло так гореть и коптить? На обшивке ещё кое-где болтались остатки пены, хотя она почти вся стекла грязными лужами на бетон.
– Да, здорово вам досталось. Это при взлёте?
– Да. Шарахнули чем-то, сами не поняли. Витёк, забери с собой Серёгу и Макса. Им нужно отписаться да документы сдать.
– Паша, без проблем. Только тесновато будет в машине.
– Ничего, не баре.
Я попрощался с погранцами, и мы вчетвером не спеша двинулись на КПП. Жили мы в общежитии, недалеко от аэропорта. Можно пройтись пешком, можно поймать частника. Посмотрим. С одной стороны очень устал, с другой – хорошо пройтись полчасика по тротуару. Светит солнышко, ещё почти утро. 6 ноября 1983 года. Завтра праздник, но, пожалуй, никуда не пойду. Нужно отоспаться. Размышления мои прервал Виталик. «Что, командир, обмываем большие звёзды и ордена?» – они шли с Алексеем и, видимо, уже составили план действий. Нурлан брёл чуть сзади. Ему нужно идти в казарму. Она находилась на территории части в аэропорту. Он был срочником, сержантом, и, чтобы выйти в город, ему нужна была увольнительная. Алексей ему крикнул: «Нурик, дуй в казарму. Отметься у дежурного. Когда мы что-нибудь придумаем, я тебя вызову». Нурлан махнул рукой и пошёл в сторону казармы. «Что же, идея хорошая», – встрепенулся я. «В общаге есть заначка, пара пузырей. Для начала хватит. Но сначала умыться, переодеться. Не ходить же в комбезах», – и мы пошли быстрее. Нам повезло. У КПП стоял автобус, который привёз смену в аэропорт и теперь возвращался в посёлок авиастроителей, где и была наша общага. Водитель без разговоров взял нас с собой.
– Из Афгана? – спросил он.
– Оттуда, – ответил Алексей.
– Был я там. Полтора года. Как там сейчас?
– Осень, – ответил Алексей, и все замолчали.
Выгрузились у входа в общежитие. На крыльце стояли несколько парней с девчатами. Все были из общаги, лица знакомые, но как кого зовут, я не знал. «Здорово, мужики, с возвращением. Мы в парк по пиво, можете с нами, если хотите», – сказал один из них. Все они были в джинсах и коротких майках. Несмотря на то, что был ноябрь, на улице было очень тепло. Мы же были в комбинезонах, достаточно засаленных и чумазых. На моём комбезе было большое тёмное пятно на груди, это пот, который, как всегда в минуты опасности, заливал мне грудь. Будь он неладен. Поздоровались с каждым. Улыбнулись девчонкам. «Спасибо, ребята. Две ночи не спали. Счастливо прогуляться», – ответил я. Мы прошли в холл. Взяли ключи у дежурной. Я, как командир, жил в одноместном номере. Алексей с Сергеем жили вместе тоже на втором этаже. Это считался офицерский этаж. Виталий и Максим жили тоже вместе, но, как прапорщики, на четвёртом этаже.
Не успели мы подняться на второй этаж, как за нами следом по лестнице стали подниматься два офицера в форме. Они тащили ящик коньяку. Алексей весело сказал: «Народ к празднику готов». На что один из офицеров ответил: «Если бы себе. Мужики, вы случайно не знаете, где живёт Колокольников?» Мы переглянулись. Виталик ответил: «Случайно знаем, а зачем он вам?»
– Да вот, передачу ему несём.
Я остановился и спустился на несколько ступенек к ним.
– Здравия желаю. Я Колокольников, что за передача, от кого?
– Генерал передал для вас, – и он кивнул на ящик.
– Какой генерал?
– Он сказал, что вы знаете.
Тут я сообразил, что это генерал, который был с Андроповым. Я махнул Алексею, и он подхватил ящик у офицеров. «Передайте генералу наше спасибо», – ответил я и достал одну бутылку. Это был армянский коньяк КВВК. Протянул эту бутылку одному из офицеров.
– С праздником.
– Нет, нет, нет, – отказался он, – служба только начинается, ещё успеем.
Я поставил бутылку на место. Они развернулись и быстро сбежали по ступенькам. Виталий потёр руки: «Отдых только начинается, командир». Алексей поставил ящик у двери моей комнаты. «Так. Умыться, переодеться, привести себя в порядок. Через час у меня. Виталя, перехвати Серёгу с Максом, чтобы никуда не свалили. Лёха, заскочи в казарму, забери Нурлана. Всё», – отдал я распоряжения и занёс ящик к себе. По размеру моя комната была такая же, как и у Алексея с Сергеем. Только в ней стояла одна кровать и был большой стол. Так что каждый раз собирались у меня. Или у Алексея дома. Жил он в частном доме, в пригороде Ташкента, примерно час езды от аэропорта. Но часто ночевал в общежитии в ожидании вылета. Вот и сейчас он остался в общежитии, так как уехать домой он мог только с разрешения начальника штаба, если в плане не было полётов. Понятно, что мы в ближайшее время никуда не полетим. Самолёт встанет на ремонт недели на две, если не больше. Но уйти он формально не мог, да, судя по всему, и не хотел. Ящик коньяка – это не каждый день генерал проставляется.
Я сходил в душ, отмылся, побрился. Переоделся в чистое. Натянул на себя спортивный костюм и лёг на кровать. Спать не хотелось. Столько всего случилось за это утро. Даже поручкался с самим Генсеком. Это, не считая майорских погон, которые я ожидал не ранее чем через пару лет. А ещё пожар, который почему-то отошёл на задний план. Чем же нас долбанули? Поразмыслив, я решил, что это всё-таки был «Стингер». Почему его не увидел Нурлан и почему он не взорвался в двигателе? Вот вопрос. Скорее всего, что-то случилось у него с двигателем, и он подлетал к нам по инерции, поэтому в темноте его совершенно не было видно. Сработало самоуничтожение, и он подорвался в десятке метров от нас. Ещё меня мучило то, что я постоянно потею. Просто неудобно перед ребятами – что ни случись, у меня комбинезон хоть выжимай. Сколько себя помню, ещё с курсантских времён. Я даже ходил к доктору в ташкентский госпиталь, сдал анализы. Старенький полковник мне объяснил, что в минуту опасности или ещё чего экстремального в кровь выбрасывается большая доза адреналина, которая повышает работоспособность, повышает реакцию, убирает боль. Но при этом происходит побочный эффект. У меня, например, начинается обильное потоотделение. «Человеческий организм есть тайна непознанная, доступная только создателю, – сказал полковник, – и благодарите его, что это просто пот, а ведь бывает ещё и энурез, и диарея». Что ж, спасибо и за это, не хватало мне ещё обделываться в каждом полёте.
Тут легонько постучали в дверь. Я встал, повернул ключ. Дверь приоткрылась и в комнату заглянула молоденькая девушка. Я опешил, никогда раньше её не видел. «Здесь проживает майор Колокольников?» – тихо спросила она, с любопытством разглядывая меня. «Я Колокольников», – отвечаю. Она прошла в комнату. Девушка была высокая, красивая, аж дух захватило, в форме стюардессы. Оглядела комнату, вернулась к двери, открыла её и громко сказала: «Всё нормально, заходите». И ко мне в комнату ввалилась огромная компания. Я даже не успел посчитать, сколько. Было ещё несколько стюардесс и остальные парни в форме ГА16. «Иван», – просто сказал один из них и протянул мне руку. «Павел», – ответил я недоумённо. Компания загоготала. «Что, не понял? Это ты сегодня меня чуть не бортанул на посадке и заставил уйти на второй. Не узнаёшь?» – и засмеялся. Тут только до меня дошло, что это экипаж с Ила. Я не знал, что говорить. Но тут Иван взял инициативу в свои руки. «Генерал Рябенко сказал, что передал тебе ящик коньяка, а про закуску забыл. Так мы принесли всё с собой», – и кивнул на большую стопку различных пакетов и коробочек. Он скептически оглядел мою комнату: было понятно, что всем в ней не разместиться. «Есть в этой богадельне помещение более просторное?» – спросил Иван. «Спокойно, мужики, пять минут, и всё организуем», – я вышел из комнаты и пошёл к Алексею. Сергей уже был на месте, лежал на кровати чистый и бритый. Рядом с ним сидел Нурлан, он тоже переоделся в форму. «Мужики, подъём, у нас гости. Нужно найти место для пьянки», – сказал я с порога. «Сейчас организуем. На сколько?» – поднялся Сергей.
– Нас шестеро и их человек десять. Есть девушки.
– Ленинская комната годится?
– Годится, ищи ключи.
Сергей быстро вышел в коридор.
– Нурлан, гони на четвёртый. Зови парней.
– А что жрать будем? Выпить-то у нас в достатке, а из еды у меня только полбулки хлеба да банка огурцов, – запереживал Алексей.
– Они всё принесли. Пошли к гостям.
Выйдя в коридор, мы тут же услышали громкие голоса, которые доносились из моей комнаты. Мужики уже открыли бутылку и разливали по стаканам, которых было только шесть. Одна из стюардесс нарезала колбасу. «Паша, держи. За тебя. Мы слышали, тебе сегодня Первый присвоил майора. Будь здоров», – Иван залпом выпил. Выпил и я. Иван был старшим в этой гоп-компании, это сразу чувствовалось, хотя я не очень-то понимал в аэрофлотовских нашивках и погончиках. Разлили остальным. Все выпили, даже девушки. Их было шестеро, все в одинаковой форме стюардесс. Все молодые и красивые. Пилотов было восемь человек. Почему так много? – подумал я. Открывается дверь, и Сергей с порога кричит: «Командир, всё готово. Занимаем актовый зал. В Ленинскую не пустили, сказали, что мы там всё загадим». «Актовый так актовый. А столов там хватит?» – спрашиваю Сергея.
– Уже хватит.
– Дорогие гости, вперёд!
Все дружно подхватили пакеты, коробочки, ящик и пошли следом за Сергеем.
– Командир, стаканы захвати.
Я сгрёб все стаканы, и мы двинулись на первый этаж, где располагался актовый зал. Дежурная с любопытством проводила нас взглядом. Весть о наших приключениях уже докатилась до общежития.
В актовом зале всё было почти готово. Нурлан с Виталиком таскали стулья, Сергей начал расстилать неизвестно откуда взятые скатерти. Девушки резали колбасу, помидоры, сало прямо на скатерть – тарелок не было. Сергей это увидел и помчался разыскивать посуду. Мы с Иваном примостились на углу стола и налили ещё по одной. Выпили. Просто, без тоста. Примчался Сергей, принёс стопку тарелок и целую сумку стаканов и рюмок. Все расселись. Начали знакомиться. Алексей встал, он вообще любил быть тамадой: «Как я уже посчитал, выпили по две стопки. Третья стопка…» – тут его перебивает одна из стюардесс: «За девушек!» «Нет, милая дама. Вы находитесь на территории воинской части, а военные пьют третий тост за тех, кого с нами нет», – сказал Алексей. Все молча встали и также молча выпили. Потом выпили за девушек, потом за авиацию, потом ещё за что-то.
Я спрашиваю у Ивана, почему их так много, как вы все, мол, в кабину помещаетесь. А он отвечает, что на самом деле летит два самолёта с одинаковыми бортовыми номерами. И в каком полетит Первый, никто заранее не знает. «Но это страшная тайна, которую ты узнал. Теперь я вынужден тебя убить», – со смехом добавляет он и наливает мне полный стакан. «Убить?» – вдруг включается в разговор Нурлан. Он сидит напротив нас и видимо, всё слышал. «Да я за командира любого порву. Да знаешь, сколько раз нас пытались убить?» – Нурлан был изрядно пьян. Виталий, который сидел с ним рядом, положил ему на плече свою руку, и тот замолчал.
– Что, досталось вам сегодня? Здорово вы дымили.
Все притихли, прислушиваясь.
– Да какая-то хрень взорвалась возле двигателя. Ничем затушить не смогли. Так и коптили до самого Ташкента.
– Командир, это не ракета, – опять подал голос Нурлан, – я бы её обязательно увидел. Не было ничего, хлебом клянусь.
– НЛО, – веско сказал Алексей, – другого ничего быть не могло.
Я встал: «Да, нас сегодня хотели убить. Три раза. Первый раз какой-то хренью, потом – чтобы мы разбились, уйдя в зону ожидания, потом сраный полковник грозил расстрелом. А мы сейчас сидим с новыми друзьями за этим столом, в окружении прекрасных девушек, пьём отличный коньяк и счастливы. Такой вот день 6 ноября».
– День чудес, да и только, – сказал Алексей.
– Да, Лёха, а самое главное чудо то, что мы все живы.
Глава 11
– Лёха, как-то странно нас грузят, ты не обратил внимания? – спросил я у сидевшего на своём месте Алексея.
– Мне по фигу, скорее бы домой да спать, – ответил Алексей.
Я видел в форточку, что ящики то затаскивали в самолёт, то выгружали обратно. Возле люка стояло три машины, загруженные ящиками с грузом 200. Комендант лазил между машинами и что-то сверял с записями в тетради. Уже начинало светать. В кабину поднялся Максим и присел на Виталькино место.
– Макс, что там с погрузкой? – спросил его Алексей.
– Да шут его знает, грузят по какому-то списку. Этого грузить, этого не грузить. В Кабуле вечно какая-то херня с отправкой. И здесь устроили очередь из жмуриков.
К самолёту подбежал дежурный сержант из штаба и что-то кричит мне, но за гулом моторов машин я его не слышу.
– Макс, сходи, узнай, что ему нужно, – крикнул я Максиму.
– Кому? – не понял Максим.
– Да вон, дежурный по штабу руками машет, – ответил я.
Максим, кряхтя, поднялся и поплёлся в багажный отсек.
– Опять какая-нибудь вводная, – проворчал Алексей, – запарили уже. Скорее бы вылететь да домой.
В кабину зашёл Максим.
– Командир, тебе письмо. Посыльный сказал, что уже несколько недель лежит в коробке, а ты не заходишь, почту не проверяешь.
– Да откуда здесь может быть мне письмо? Мне все пишут в Ташкент.
– Ну, этого я не знаю, командир.
Я взял конверт, на нём был написан Кабульский номер войсковой части и моя фамилия. Почерк был мне знаком, я его знал, но никак не мог вспомнить, откуда. Я быстро посмотрел на обратный адрес. Москва. Меня как током стукнуло. Боже мой, Маша! Аж руки затряслись.
– Командир, что с тобой, – взволнованно спросил Алексей, – от кого письмо?
– Не от кого, а откуда? Лёха, письмо из моей юности. От Маши, дочери моего командира с Севера, Анатолия Ивановича. Вот не ожидал.
Я вскрыл конверт и начал читать. Почерк был тот же самый, что и у Маши в детстве. Письмо начиналось словами: «Дядя Паша, пишет вам Маша. Вы меня помните?» Маша писала, что закончила авиационный институт и работала до последнего времени в КБ Сухого, а сейчас сидит в декрете с сыном, которого назвали Павликом. Муж – лётчик-испытатель из этого же КБ, подполковник. Только с его помощью ей удалось найти меня. Что она очень счастлива и благодарна мне за всё.
Наконец-то погрузка была закончена, и нам дали разрешение на вылет. Взлетели, вышли на эшелон. Солнце уже встало и вовсю светило в Алексееву форточку. Пилотировал Алексей, а я закрыл глаза и вспомнил посёлок Рогачёво, наш ДОС, в котором мы отмечали наши маленькие победы. Вспомнил Машу, с которой я занимался. Её признание в любви. Вспомнил Север. Метели. Летнюю тундру, всю в россыпях озёр. Северное сияние. В груди защемило. Такое ощущение, что это всё было не со мной, а с каким-то другим старшим лейтенантом Колокольниковым.
Сели в Ташкенте, начали заруливать на спецстоянку. Вдруг нам диспетчер поменял стоянку, и мы поехали на нашу стоянку у штаба. Зарулили, остановились, выключили двигатели. Никто нас не встречает. Нет машин, нет родственников погибших. Что-то мне это не нравится. Вышли из самолёта, к нам навстречу шагает Иван Вениаминович. Он в лётном комбинезоне, с чемоданчиком.
– Паша, как слетали? Всё нормально? Как самолёт? – Иван Вениаминович забросал меня вопросами.
– Товарищ полковник, всё хорошо. Что-то случилось?
– Случилось, Паша, случилось. У моего старого друга, ещё по военному училищу, сын погиб в Афгане. Он в вашем самолёте.
– Кем он был? – спросил Алексей.
Все мои ребята вышли из самолёта и собрались вокруг нас.
– Капитан, командир батальона.
– А ваш друг? – спросил Сергей.
– Замкомандующего военного округа генерал Трофимов Юрий Иванович.
– Война никого не щадит, – промолвил Алексей.
– Значит, так, ребята. Генерал Трофимов с супругой будет встречать сына в Одессе, откуда они родом. Самолёт, по моему указанию, загрузили двухсотыми, которые из Одессы и области. Разрешение на полёт получено. Я знаю, что вы уже двое суток без сна. Я, конечно, могу вызвать другой экипаж, но мне хотелось бы полететь с вами. Паша, что скажешь?
– Товарищ полковник, мы летим. Отдохнём по очереди в полёте.
– Спасибо. Экипаж, два часа на подготовку и вылетаем. Паша, командуй.
– Есть.
Закрутилась предполётная подготовка. Алексей занимался заправкой, Сергей ушёл в штурманскую, Максим лазил на стремянке под крылом. Что-то они с техниками там откручивали. Я подошёл к ним и спросил, что случилось. Максим ответил, что ему не нравятся насосы подкачки, какой-то из них подсвистывает, но определить, какой, они не могут. Но так всё нормально, можно лететь.
Вот только одна незадача – не собирались мы никуда больше лететь, и вещей с собой никаких у нас нет. Только комбинезоны. Я сказал об этом Ивану Вениаминовичу, на что он ответил: «Паша, ничего больше и не нужно. Летим туда, разгружаемся. Отдых часов десять-двенадцать и обратно. Так что завтра к вечеру будем дома. Командировочные документы я оформил. Только вот деньги сможете получить, когда вернёмся. Но ужином я вас накормлю».
– Что, даже не искупаемся в Чёрном море?
– Думаю, что нет. Тем более плавок у вас с собой наверняка нет.
Иван Вениаминович поставил свой чемоданчик в кабину и пошёл в штаб.
Вскоре подошёл Сергей. Он принёс большой портфель с документами. Все подошли к нему.
– Серый, это что? – спросил Максим.
– Карты и схемы заходов по всему маршруту, – ответил Сергей.
– А сколько нам лететь? – спрашивает Максим снова.
– Часов шесть, если не больше.
Максим присвистнул.
– Ты, Макс, лучше технику ещё раз проверь, – сказал ему Сергей, – чем лезть туда, где не понимаешь.
– Серёга, не тронь матчасть, и она не подведёт, так у нас говорят, – съязвил Максим.
– Максим, а что с насосами? – спрашиваю я.
– Да ничего страшного. Один какой-то при запуске повизгивает, а потом всё пропадает. Нормально работают. Командир, чтобы разобраться досконально, нужен день.
– Ладно, Макс. При запуске двигатели проверишь на всех режимах.
– Конечно, командир.
Подошёл Алексей: «Макс, хватит трепаться, бери Витальку и придумай, что будем жрать шесть часов».
Максим с Виталиком пошли в сторону части, а мы с Сергеем и Алексеем зашли в самолёт. В багажном отсеке появился неприятный запах. Видимо, цинки были неплотно запаяны. Я подошёл к пульту и открыл задний люк, чтобы проветрить самолёт. Мы зашли в кабину.
– Командир, ты летал по шесть часов без посадки? – спросил Алексей. – А то что-то я переживаю. У нас что? Полтора часа само много.
– По шесть не доводилось, но три-четыре часа летал. Не переживай. Разницы никакой. Основная работа у Сергея.
– А мне что, две точки на карте или двадцать две – всё одинаково.
– Ты, самое главное, в Турцию или Иран нас не заведи, – сказал я и похлопал его по плечу.
На самом деле я видел, что все ребята волнуются. Виталик застелил весь столик листами с частотами и позывными всех аэропортов, где мы будем пролетать. Вдруг запищала радиостанция. Виталик ответил, затем включил громкоговоритель. На связи был дежурный по части. Он приказал немедленно закрыть багажный люк, так как запах от нашего самолёта уже дошёл до штаба. Я толкнул Алексея, и он вышел в багажный отсек закрывать люки. В отсеке трупный запах был очень сильный. Неудивительно. Самолёт стоял на самом солнцепёке, а утренняя свежесть давно прошла. Тем более что уже август. В кабине пилотов я открыл все форточки и включил вентиляторы, чтобы меньше пахло. Подошли Максим с Виталиком. Принесли несколько бумажных пакетов. В одном были видны помидоры, огурцы и прочая зелень. В другом лежали горячие лепёшки. В третьем – жареное мясо, это было ясно по запаху и маслянистым пятнам на пакете.
– Ребята, а что это у нас так воняет? – заметил Максим.
– Заноси продукты в кабину и быстрее закрывай дверь, меньше будет вонять, – прикрикнул Алексей на медлительного Максима.
– Командир, разрешение на запуск получено, – доложил Виталик.
– А где полковник? – спросил Максим.
– Вроде в штабе его видели, нужно за ним сходить, – сказал Алексей.
Максим сразу сделал вид, что очень занят, и начал постоянно щелкать переключателями. Виталик нацепил шлемофон, застегнул его и тоже сделал вид, что ничего не слышит. Никто не захотел выходить в вонючий грузовой салон.
– Я схожу, – сказал я Алексею и начал вылезать со своего кресла.
– Что за фигня, помоложе нет? – громко крикнул Алексей, обернувшись к Максиму.
– Ладно, не суетитесь. Пойду разомнусь, а то ещё весь день сидеть.
Я встал, набрал полные лёгкие воздуха и, не дыша, быстренько пробежал через багажный салон к открытому боковому люку. Выскочил на улицу и, отойдя на десяток метров, отдышался. Захожу в штаб. Иван Вениаминович с кем-то разговаривает по телефону: «Юрий Иванович, мои соболезнования супруге, мы уже вылетаем. К обеду, по московскому, будем в Одессе. Ещё просьба: людей к самолёту близко не подводите, запах сильный. Ну, видимо, не все цинки были запаяны. Да, в Ташкенте жарко. Нет, в Кабуле грузились ночью. Да. Экипаж тот же самый. Не переживайте, прилетим, отдохнут. Крепись, генерал. Ты солдат, и твой сын был солдат. До встречи». Иван Вениаминович посмотрел на меня: «Трофимов звонил из Одессы. Ждут сына. Как это тяжело – хоронить своих детей. Всё готово?» Я кивнул. Иван Вениаминович взял из шкафа свой парадный мундир с медалями, и мы пошли к самолёту. Под крылом самолёта в тени стояли шесть сопровождающих сержантов, в парадной форме, с автоматами. Они быстренько встали в строй и отдали нам честь. Мы пробежали в кабину, не дыша, следом сопровождающие, закрыв носы фуражками, пробежали в отсек отдыха.
– Все готовы? – спросил Иван Вениаминович. – Макс, а ведро приготовил?
– Какое ведро? – не понял Максим.
– Ну ты, блин, даёшь. Нас шестеро, да сопровождающих шестеро. А лететь почти шесть часов. На узелок будем завязывать?
– Так мы никогда в туалет не ходили, сколько летаем.
– Макс, хватит придуряться, дуй за ведром, это тебе не полтора часа лететь, – прикрикнул на него Алексей, – да и вообще сходить отлить всем не мешает.
Алексей отстегнул ремни и начал вылезать со своего кресла. Сергей тоже начал выбираться из своего отсека.
– Бойцов с собой захватите, – крикнул ему Иван Вениаминович.
Мне не хотелось, и я в форточку увидел, как все дружно, с заткнутыми носами, выбежали из самолёта и отправились в штаб, в туалет. Через несколько минут все так же дружно вернулись назад. Максим нёс с собой большое ведро, из которого дневальный мыл пол в штабе.
– Где его поставить? – спрашивает Максим.
– Под жопу себе сунь, задолбал уже, – сорвался Алексей.
Было видно, что он не в духе. Оно понятно. Два полёта, ночь без сна.
– Лёха, не заводись. Макс, поставь ведро у двери в грузовой отсек, – сказал я.
– Да я не завожусь. Просто как-то не по себе. Нежданно-негаданно – на другой конец Союза. Лариса будет волноваться, обещал к обеду быть, – ответил Алексей.
– Лариса девочка большая, подождёт, подождёт, а к вечеру сходит к автомату у магазина, позвонит дежурному, тот всё объяснит, – спокойно сказал Иван Вениаминович, – ты лучше на полёт настраивайся, а не трать нервы на Макса, это бесполезно. Разрешение на вылет получено?
