Геннадий Русланович Хоминский
«Черный тюльпан». Повесть о лётчике военно-транспортной авиации
– Лейтенант, а что не здороваемся?
Я поднял голову и вижу ту самую молодую женщину, которая предложила мне переселиться в город.
– Извините, задумался, – ответил я и поглядел на неё, – а вы тоже в город?
– Да, есть дела. Как устроились?
– Спасибо вам большое за совет, устроился хорошо.
– Ну, спасибом сыт не будешь, – она рассмеялась, – а поужинать в городе можно.
– С удовольствием, тем более я не ужинал, а друзьями пока не обзавёлся.
– Вот и хорошо. Я дела свои быстренько сделаю, и мы с вами можем поужинать в кафе, я знаю хорошее и недорогое. Идёт? Меня, кстати, зовут Валя.
– Извините, Павел, – представился я.
– Хорошо, Паша. Через час на этой остановке, а кафе неподалёку, – сказала Валентина и быстро пошла по улице.
Я зашёл к себе в комнату, переоделся в гражданку и вышел к остановке. Вскоре подошла Валентина, и мы отправились в кафе. Кафе в самом деле было достаточно приличным. Поужинали, выпили по бокалу вина. Я рассказал Валентине про себя, про училище, про то, как съездил домой. Она, в свою очередь, про нашу часть, про старого полковника, который совсем заворовался вместе со своей женой. Она майор и служит начальником продовольственного снабжения. Про то, что в части полная анархия, но у него есть высокие покровители в округе. Про то, что серьёзно болен, но по состоянию здоровья уходить на пенсию не хочет.
– Короче, Паша, тебе крупно не повезло, что попал в эту часть. Ничему ты здесь не научишься, но запросто от безделья можешь спиться. Экипажи летают мало, я-то, как начальник медицинской службы, знаю.
– Так ты, Валентина, военнослужащая?
– Да, капитан медицинской службы. Попала в часть после окончания медицинского института.
Я чуть не поперхнулся. Не думал, что она целый капитан. Вот те на, познакомился. Валентина заметила моё смущение и сказала: «Паша, не напрягайся. Это на службе я капитан, а так просто женщина, и, надеюсь, привлекательная.
– Да, Валентина, ты очень красивая, просто значительно старше меня в звании.
Да и не только в звании. По возрасту ей было, наверное, за тридцать. Но выглядела она обалденно. Стройная, загорелая, с правильной фигурой. Брючный костюм подчёркивал её формы. Лицо открытое, приветливое. Волосы тёмные, подстрижены выше шеи. С такой женщиной пройтись даже мне, двадцатидвухлетнему мальчишке, было очень приятно.
– Паша, звание дело наживное. Начнёшь летать, и звёзды не заставят себя ждать. Но мой тебе совет – пиши рапорт о переводе, напиши, что тебе здесь не климат или что-то в этом роде.
– Ну, как-то неправильно. Не успел приехать, ещё служить не начал, а сразу перевод. Нет. Я послужу немного, сам разберусь, что к чему, потом, может и переведусь.
– Ну как знаешь, не маленький.
– Валентина, а где ты будешь ночевать, ты же живёшь на территории части?
– Паша, не нужно намёков, я переночую у подруги.
– Какие намёки, мне хозяйка строго-настрого запретила кого-либо к себе приводить.
– Хорошая у тебя хозяйка.
Мы вышли из кафе, я проводил Валентину до дома, где жила её подруга, и пошёл к себе.
Интересная женщина, судя по всему, немолода. Лет, наверное, за тридцать. Но очень симпатичная, подумал я ещё раз. Понятно, что дружба с такой женщиной, начальником медслужбы, очень мне может пригодиться. Интересно, замужем она или нет. Скорее всего, нет, иначе бы не пошла со мной в кафе, а сразу же вернулась в часть. С такими мыслями я и заснул.
Утром пришёл на остановку автобуса, Валентина была уже там. Поздоровались. Подошёл автобус, он был достаточно полон. Пропустив Валентину вперёд, залез и я. Она развернулась ко мне лицом, и мы ехали, прижавшись друг к другу. Она прижалась, наверное, плотнее, чем было необходимо, и обняла рукой меня за талию, как бы придерживаясь. Меня бросило в краску. Я стоял смущённый и не знал, что говорить. «Какой ты ещё маленький, Паша», – прошептала она мне на ухо. Доехали, вышли, попрощались. Я пошёл в штаб, хотя мне там делать было нечего, ведь командир сказал, чтобы я зашёл через неделю. Ладно, покажусь ему снова на глаза, может, что и изменится. Но полковника на службе не было. Я поболтался по территории и встретил своего соседа Задериушко.
– Привет лейтенант, занят?
– Да вроде нет.
– Пойдём, пообедаем, поговорим.
– Пойдём, делать всё равно нечего.
Мы зашли в кафе, в котором я уже бывал. Микола заказал украинский борщ и двести граммов водки. Я тоже заказал борщ и салат. Принесли салат и графин с водкой. Микола разлил по стаканам. Мы чокнулись и выпили.
– Микола, расскажи, ты ведь уже немолодой, а всё в старлеях ходишь.
– Да так получилось. Я не лётчик, я связист, а там звания дают не как пилотам. Да ещё был командиром роты, а работать с солдатами – это не воробьям козюли выковыривать. То самоволка, то ещё что приключится, а кто виноват? Понятное дело – командир роты. Вот звание и задерживают. Но мне теперь наплевать на звёзды. Через год на пенсию.
Нам принесли борщ, и он разлил остатки водки. Выпили.
– А почему связистам звания дают не так, как лётчикам?
– Да, не так. Знаешь анекдот?
– Какой?
– Были три друга. Один закончил лётное училище, другой – морское, третий – связи. Переженились, вот их жёны как-то собрались и про мужиков давай говорить. Одна говорит: «У моего такая красивая форма, чёрная с якорями». Другая: «А у моего така лётная, с голубыми погонами», а третья: «А мой всё время чумазый ходит». Встречаются ещё через некоторое время. Одна: «А мой по морям плавает, уже капитан». Друга: «А мой в небе летае – уже майор». А третья: «А мой всё чумазый ходит». Прошло ещё время, снова встречаются. Перва говорит: «А мой поплыл по морю и утоп». Друга: «А мой полетел по небу и упал, разбился». Третья: «А мой старлея получил». Смекаешь, лётчик, в чем суть анекдота?
Пообедали, распрощался с Миколой, и как-то так получилось, что оказался около медчасти полка. Захожу. В кабинете сидит Валентина и что-то пишет. Увидела меня, повернулась.
– Вам что, товарищ лейтенант?
– Да ничего, так просто зашёл.
– Товарищ лейтенант, прошу вас впредь в нетрезвом виде на территории части не появляться.
– Извините, товарищ капитан.
– Паша, иди домой, тебе сказал командир – через неделю, вот через неделю и придёшь. Незачем тебе общаться с Задериушко.
– Извини.
Я вышел из кабинета, щёки горят, как у нашкодившего мальчишки. Быстро прошёл на остановку, дождался автобуса и уехал к себе.
Всю неделю ничем не занимался. Съездил на море, искупался, но, если честно, Азовское море мне не понравилось. Вечерами бродил по улицам города. Вроде цели не было, хотя на самом деле надеялся встретить Валентину. Не встретил. Через неделю снова приехал в часть, зашёл к полковнику.
– Тебе Коваленко? – спросил он.
– Так точно, вы же меня определили к нему в экипаж, – ответил я.
– Хорошо, зайди в строевую часть, пусть тебя включат в лётный отряд, я им позвоню. Найдёшь Коваленко, скажешь, что я тебя поставил к нему стажёром.
– Товарищ полковник, у меня уже есть допуск на второго пилота.
– Лейтенант, свободен.
– Есть.
Я вышел из кабинета на улицу. Куда идти искать Коваленко, понятия не имел. Спрашивать всех подряд – несерьёзно. Из знакомых у меня только старший лейтенант Задериушко и Валентина. С Миколой встречаться не очень хотелось: опять будет водка. С Валентиной тоже – в памяти стояла последняя встреча, когда она выставила меня из кабинета, как мальчишку. Хотя, чего греха таить, сам виноват. Ну, из двух зол, как говорится, выбирают меньше. И я отправился в санчасть. Но там меня встретил какой-то солдат и сказал, что начальника медицинской службы сейчас на месте нет, будет позже. Я вышел и вспомнил, что мне нужно зайти в строевую часть. В строевой части нашли мою карточку, что-то написали на ней карандашом. Потом выписали направление к начальнику службы продовольствия и в медчасть. Зашёл в отдел продовольствия. В кабинете сидела пожилая женщина в форме майора.
– А, лейтенант, заходи, присаживайся. Слышала, что прибыл к нам молодой лётчик из училища, да никак дойти до моего кабинета не может.
– Извините, только сейчас получил команду зайти к вам и встать на учёт.
– Ну ничего, лучше позже, чем никогда, – и засмеялась старческим смешком.
Она взяла моё направление, переписала мою фамилию в толстенную книгу. Затем выписала мне направление в столовую лётного состава, причём поставила дату, когда я первый раз прибыл в часть. Ну да ладно, воруете – воруйте. Моё дело маленькое. Затем расспросила меня, кто я, откуда, где устроился, какие планы на жизнь. Сказала, что, если что нужно или какие вопросы будут, могу обращаться запросто в любое время. Они с мужем всегда рады помочь молодёжи.
От неё пошёл в медчасть. Валентина была на месте. Она улыбнулась мне, как старому знакомому.
– Что, Паша, определили в авиаотряд?
– Да, вроде того.
– Необходимо пройти медицинский осмотр и сдать анализы. Анализы сдашь в городской поликлинике номер три, у нас с ними соглашение есть, это напротив колхозного рынка.
– Хорошо, когда сдать?
– Завтра натощак. А сейчас я тебя осмотрю. Раздевайся до трусов.
– Зачем до трусов?
– А ты хотел бы полностью раздеться? – она засмеялась. – Всему своё время.
Я покраснел, как красна девица, и снял рубашку и брюки. Валентина померила мне давление, пульс, затем рост и вес. Всё записала в новую карточку.
– В четверг зайдёшь после обеда, будет окулист и стоматолог, а в пятницу после обеда – кардиолог. Можешь одеваться и идти.
– Куда?
– Искать капитана Коваленко.
– А где его искать и как я его узнаю?
– Иди в кафе, он, скорее всего там. Увидишь компанию лётчиков, подходи смело и спрашивай Анатолия. Задериушко тоже, наверное, там будет. Только, пожалуйста, не пей.
– Хорошо, спасибо, – и я вышел из медчасти.
Подходя к кафе, я уже слышал громкие разговоры и смех. Вошёл внутрь. Несколько столов было сдвинуто, и за ними сидели около десяти человек. Микола был среди них. Я подошёл и громко спросил, где мне увидеть капитана Анатолия Коваленко. Один из них повернулся: «Я Коваленко».
– А, лейтенант Паша, – поднялся из-за стола Задериушко, – проходи, садись, что будешь – водку или пиво?
– Лейтенант Колокольников, мне говорил про тебя старик, – протянул капитан Коваленко.
– Давай, Паша, садись, – не унимался Микола.
– Отставить! – громко сказал Коваленко, – молод ещё сидеть за одним столом с командиром экипажа, эту честь нужно заслужить.
Теперь я увидел, что Коваленко изрядно пьян.
– Лейтенант Колокольников Паша, слушай мою команду. Завтра… нет, лучше послезавтра, а то завтра я могу ещё не проснуться, – короче, послезавтра в восемь часов в кабинете лётной подготовки. Как штык. Как понял, доложить.
– Послезавтра в восемь часов в кабинете лётной подготовки.
– Молодец, свободен.
– Толя, да Паша свой человек, я живу з ним, нехай присяде, – заступился за меня Микола.
– Я сказал, молод ещё. Шагом марш, строевым, как положено отходить от командира, – скомандовал Коваленко.
И я, под дружный смех собутыльников, вышел из кафе. Так меня не унижали даже в училище.
Через день я был в кабинете подготовки лётного персонала. Капитан Коваленко был уже там. Он что-то записывал в журнал.
– Здравия желаю, товарищ капитан, – бойко отрапортовал я.
– Так, стажёр, – он даже не поздоровался со мной, – что мне с тобой делать?
Подошёл к стеллажу и вытащил книгу «Руководство по лётной эксплуатации самолёта Ан-26». Книга была мне хорошо знакома и зачитана в курсантской библиотеке буквально до дыр.
– Держи, изучай.
– Товарищ капитан, у меня получены все зачёты по Руководству и есть допуск на второго пилота.
– Отставить разговорчики, выполнять.
– Есть, – буркнул я и сел за стол к окну.
Коваленко вышел, я остался в кабинете один. Сидел и тупо смотрел в книгу. И как долго мне этим заниматься? В кабинет время от времени заглядывали другие лётчики, брали или клали литературу на стеллаж и, окинув меня взглядом, так же молча выходили. Пришло время обеда, я сходил в столовую и снова вернулся на своё место. После обеда в кабинет уже никто не заглянул. И только поближе к вечеру туда зашла Валентина, она была в форме.
– Привет, Паша.
– Здравствуй, Валя.
– Ну и как тебе Коваленко?
– Да никак, сунул Руководство, говорит – изучай. Да я его уже наизусть знаю, ещё с училища.
– Паша, мой совет. Уж коли ты решил здесь остаться и послужить, не спорь с Коваленко. В порошок сотрёт своими придирками. Дали книгу – читай, пока не поступит другая команда.
– И долго?
– Каждый день с утра и до вечера, если не хочешь проблем.
– А когда летать?
– А вот про это забудь и не думай. Летают очень мало. Раз, два за месяц. Но когда придёт время повысить классность, они напишут нужное количество часов в книжку, и всё. И лётные часы самолёта нарисуют, и топливо спишут, и на фиктивный ремонт самолёт отправят. Я тебя предупреждала. Воруют, что только можно украсть.
– Ну это же не служба, а чёрт знает что.
– Мой совет остаётся в силе – переводись, пиши рапорт в министерство, – сказала Валя и вышла.
– Я подумаю, – ответил я уже самому себе.
Так прошло две недели. Каждое утро с трудом заставлял себя пойти на остановку и поехать в часть. Делать мне там было совершенно нечего, да и никто не интересовался, есть ли я, чем я занимаюсь. Но однажды днём в кабинет ввалились несколько человек во главе с Коваленко. Они были шумны, о чём-то спорили и на меня не обращали никакого внимания. Но тут Коваленко одним движением руки прекратил спор и сказал: «Мужики, знакомьтесь, наш стажёр, лейтенант Паша». Все подошли и пожали мне руку.
– Паша, а это наш экипаж. Завтра вылетаем на тренировочный полёт по маршруту, на три дня, – сказал Коваленко, – иди готовься, и не забудь зайти в медпункт, пусть Валя на полётном задании поставит тебе печать.
Ну наконец-то. А то это бездельничанье уже достало. Я сунул книгу на стеллаж и подсел к экипажу. Они обсуждали какую-то рыбалку. Коваленко повернулся ко мне: «Я же тебе сказал, иди готовься. Не забудь получить комбинезон». Я встал и вышел из кабинета.
Пошёл первым делом в медчасть. Валентина была на месте.
– Паша, привет. Слышала – летишь?
– Да, а то совсем затосковал. Мне нужно печать поставить в полётное задание.
– Печать, Паша, ставится после медосмотра. Сейчас мне некогда, зайди после шести. А пока иди на склад вооружения, получи комбинезон.
Так я и сделал, и ровно в пять минут седьмого снова вошёл в медчасть. В коридоре никого не было, в кабинете была одна Валя, она стояла и смотрела в окно. Когда я вошёл, она задёрнула шторки и подошла к двери, повернула ключ в замке. Что-то было в ней не то: щёки раскраснелись, грудь под халатом была видна, на ней не было бюстгальтера.
– Паша, раздевайся.
Я послушно стянул с себя рубашку и брюки. Валя подошла ко мне. Близко, очень близко. Её рука скользнула мне по животу и опустилась на трусы.
– Пашенька, сними, – тихо, почти шёпотом сказала она и прижалась ко мне своим телом.
Под халатиком, как я понял, ничего не было. Я подхватил её за талию и прижал к себе, а она стянула с меня трусы. Меня бросило в дрожь, и я ничего не мог с собой поделать.
– Пашенька, что, у тебя никогда не было женщины? – спросила Валя, и её губы прижались к моим.
Я ничего не мог ответить, а только гладил её бедра под халатиком.
– Глупенький, халатик можно снять, – и она, отодвинувшись от меня, расстегнула пуговицы.
Халат упал к ногам, и я почувствовал её упругую грудь, плоский живот, её бёдра, которые прижимались ко мне. В голове всё кружилось, в ушах стоял звон, и я не слышал, что говорила она. Сам отвечать ничего не мог, язык не слушался меня.
– Пашенька, не напрягайся, я всё сделаю сама, ты же ничего не умеешь.
Мы пододвинулись к кушетке и завалились на неё. Что происходило, я ничего не соображал. Только её горячие губы, её упругая грудь перед глазами.
Всё пролетело. Мы лежали на кушетке, плотно прижавшись друг к другу. Валя улыбалась чему-то, мне было легко и хорошо. Я пытался что-то сказать, но Валя закрывала мне рот поцелуем.
– Не нужно ничего говорить, не нужно ничего обещать. Всё прекрасно. Нужно жить здесь и сейчас. Завтра не наступит никогда. Завтра – это миф. О завтра можно только мечтать, но живёшь ты только сегодня.
– Но как же. Завтра у меня полёт.
– Это ты думаешь, что будет полёт, ты надеешься. Но утром проснёшься, будет уже сегодня – и полетишь. Всё происходит только сегодня, сейчас.
Мы встали, оделись. Я не знал, что делать дальше.
– А теперь, Пашенька, домой. И о том, что произошло, знаем только ты и я. И ещё, Пашенька, не верь тому, что ты можешь услышать обо мне. Тебе было хорошо со мной, я тебе понравилась? Вот про такую меня и думай. Всё, тебе пора на автобус.
Я еле дождался утра. Примчался в часть в надежде увидеть Валю, но она мне нигде не попалась. В кабинете лётной подготовки собрался весь экипаж капитана Коваленко. Он рассказал о полётном задании, и мы вышли к служебному автобусу – ехать на аэродром.
Наконец-таки я увидел свой любимый Ан-26.
– Всем заняться подготовкой к вылету. Стажёр, иди в кресло второго, готовь кабину.
– Есть, – радостно выкрикнул я и побежал к самолёту.
Что и как делать, я очень хорошо знал, всё было мне привычно. Через пять минут всё было включено и проверено. В кабину прошёл Коваленко и не спеша уселся в своё кресло. Следом за ним прошёл второй пилот и остановился в проходе, так как в правом кресле сидел я.
– Стажёр, всё готово?
– Так точно, товарищ капитан.
– Сеня, на своё место, – он кивнул второму, – а ты, стажёр – сзади.
Я уступил место лётчику.
– Сеня, проверь всё ещё раз.
– Уже проверяю, вроде всё нормально.
– Экипаж, приготовиться к запуску, – отдал Коваленко команду. – Стажёр, стоять в кабине запрещено, иди в грузовой отсек.
– Есть, – грустно ответил я.
Вышел, сел на лавочку у окна. В салоне сидели ещё три человека. Двигатели запустились, и самолёт начал выруливание. Выехал на ВПП. Остановился и через несколько секунд начал разбег и взлетел. «Хороший взлёт», – отметил я про себя. Мы легли на курс и начали набирать высоту. Под нами были прямоугольники полей, затем показалось море. Вошли в облачность, нас несколько раз тряхнуло. Вскоре облачность прошли и полетели на эшелоне. Под нами было сплошное море облаков. Я сидел и думал: «А где же стажировка? Так и прокачусь пассажиром?» Но минут через пятнадцать в салон вошёл бортрадист и сказал, что меня зовёт командир. Я вошёл в кабину. Лётчик справа встал, уступая мне место. Я занял его и взял в руки штурвал. Коваленко немедленно крикнул: «Руки со штурвала. Сиди и ничего не трогай». Я снял руки и откинулся в кресле.
– Стажёр, что видишь на приборах?
Я прочитал высоту, скорость, курс, сказал, что летим на автопилоте.
– Молодец, ориентируешься.
Я не понял, это была шутка или сарказм. Ориентироваться в приборах меня научили ещё на третьем курсе. А на четвёртом я уже пилотировал Як-52, на пятом – Ан-26 и получил допуск к полётам на самолёте в качестве второго пилота; кстати, не все курсанты его получили. Кто-то будет ещё стажироваться в части, но у меня всё получилось сдать с первого раза. А сейчас я сидел и смотрел в окно на уходящие под нас облака.
– Через две минуты подходим к ППМ8, – доложил штурман.
– Всё, стажёр, уступи место старшему.
Я поднялся и вышел из кабины. На душе было гадко. Я понял, что так пройдёт весь тренировочный полёт. Как в анекдоте: «Можно посмотреть телевизор? – Можно, только не включай». Так и у меня. Сиди, пилотируй, но ничего не трогай. Так, собственно, и получилось. Сели на промежуточный аэродром, весь экипаж отправился в кафе пообедать, обо мне никто не вспомнил. Я даже не познакомился с экипажем, толком не знал, как кого зовут.
Вернулись на свой аэродром в Мелитополь. За весь полёт я трижды готовил кабину, два раза посидел в пилотском кресле, ничего не трогая, – вот, собственно, и всё. Ко мне обращались не иначе, как «стажёр». По имени никто ни разу не назвал. Я понимал, что всё нужно заслужить. И уважение товарищей, и доверие командира. Но как, если мне ничего не доверяют делать?
Вышли из служебного автобуса у кафе. Все пошли отмечать возвращение. Я один побрёл по улице и дошёл до здания медицинской части.
– Товарищ лейтенант, вас вызывает товарищ капитан, зайдите, – я обернулся и увидел солдата из медчасти.
Зашёл в кабинет, Валя была одна. Она подошла к двери и щёлкнула ключом.
– Привет, Пашенька, как слетал? Что-то настроение, вижу, не очень; что случилось? – спросила Валя и поцеловала меня в щёку.
Я ей всё подробно рассказал.
– Не расстраивайся, но и будь готов к тому, что так будет продолжаться долго. Коваленко летает со своим экипажем уже несколько лет, новеньких у себя не приемлет. Да и летает редко. На этот месяц у него в плане ничего нет. В следующем – опять учебно-тренировочный. Так что летать ты здесь не научишься. Если не хочешь закиснуть, пиши рапорт о переводе. Я думаю, тебе подпишут.
– Наверное, я так и сделаю. Как-то неправильно всё. Может, в других частях будет по-другому?
– Конечно, Пашенька, будет по-другому. Иди, переодевайся, сходи в душ, а вечером после шести заходи на медосмотр.
– Конечно, Валя, – сердце у меня заколотилось, настроение сразу выправилось, и я вышел из кабинета.
Вечером всё было очень сладко. Мы не торопились.
– Валечка, ну как же я могу написать рапорт о переводе? А ты?
– А что я, Пашенька? Мне ещё служить, как медному котелку.
– Я теперь не смогу без тебя.
– Сможешь, Паша, сможешь. Ты молодой, здоровый мужик. Найдётся ещё девушка, которую ты полюбишь и которая полюбит тебя. Всё у тебя будет хорошо. А обо мне будешь вспоминать как о сладкой конфетке, которую встретил на своём жизненном пути.
– А ты, Валя, будешь помнить меня?
– А это, Пашенька, будет зависеть от тебя, – и она крепко прижалась ко мне в страстном поцелуе.
Писать рапорт я собрался, только никак не мог определиться, когда. Месяц прошёл в полном бездействии. Исключения составляли еженедельные политзанятия и физо. Иногда вечера в медицинском кабинете. К себе домой Валя меня ни разу не пригласила, я даже не знал, где она живёт. Ко мне также ни разу не заходили, даже когда бывали вместе в городе. Ходили несколько раз в кино и кафе. Валя каждый раз оставалась ночевать у подруги.
Через месяц состоялись очередные тренировочные полёты. Со мной повторилось всё то же самое. На мой прямой вопрос, когда же я сяду в правое кресло, Коваленко ответил: «Стажёр, ты ещё совсем зелёный, неопытный. Я пока не могу доверить тебе наши жизни».
– Но ведь вы же будете рядом?
– Стажёр, со своим вторым мы летаем уже пятнадцать лет, я ему полностью доверяю, я в нем уверен.
– Так как же вы будете доверять мне, когда не подпускаете меня близко к управлению?
– Стажёр, я всё сказал. Не нравится, пиши рапорт. Летали без тебя и будем летать.
– Да разве вы летаете? Один раз в месяц. Нам в училище говорили, что лётчиков в транспортной авиации катастрофически не хватает.
– За всю авиацию говорить не буду, а нам хватает и без тебя. Всё – разговор окончен. Не хочешь, можешь не лететь, а если летишь – иди готовь кабину.
Вернувшись из полёта, мы с Валей написали рапорт с просьбой перевести меня в другую часть. Коваленко рапорт подписал без разговоров. Пришёл к полковнику. Он решил заняться воспитательной работой. Как я могу, молодой, неопытный, быть чем-то недовольным? Что во всём сам виноват, не смог найти общего языка с Коваленко, что мне нужно подойти к нему и извиниться за свою дерзость и продолжать служить в этой части. А он, полковник, поговорит с Коваленко, чтобы меня больше привлекал к управлению самолётом. Я ответил, что разговаривать с Коваленко, а особенно извиняться, я не пойду. Я твёрдо решил перевестись в другую часть. Полковник побагровел и пообещал перевести меня туда, где Макар телят не пас.
Вечером в медчасти я всё это рассказал Вале.
– Ну что ж, Паша, Рубикон перейдён, назад дороги нет. А полковник в самом деле может тебе подгадить. У него хорошие связи и в штабе округа, и в кадрах, в министерстве. Так что жди сюрприза.
Через два месяца меня вызвали в строевую часть и вручили приказ о переводе в другую часть.
– Товарищ майор, а где эта часть расположена? – спросил я у начальника строевой части.
– Лейтенант, получите проездные документы – узнаете. Стыдно, у нас без году неделя, а уже поскандалил с лучшим лётчиком части, оскорбил командира.
– Да товарищ майор, я…
– Можете быть свободны, лейтенант. Через неделю зайдёте за документами, – прервал меня майор.
Я зашёл в медчасть, Валя была на месте.
– Я получил приказ о переводе.
– Куда?
– Там только номер части, а куда, не сказали.
– Ну, думаю, на курорт тебя не пошлют.
– Да это понятно.
– Есть три заповедных места. Крайний Юг, Крайний Север и Дальний Восток.
– Дали неделю на сборы.
– Ну вот иди и собирайся, – сказала Валя каким-то изменившимся голосом.
Я написал письмо домой, о том, что переезжаю. Как устроюсь – сообщу. Собрал свои нехитрые пожитки в чемодан и через неделю появился в строевой части. Получил пакет с документами и проездное требование. Станция назначения – Архангельск. Понятно, значит, Крайний Север. Пошёл в медицинскую часть. Валю не видел всю неделю. Захожу, Вали нет. Дежурный сказал, что она уехала в командировку, будет через две недели. Вот так вот. Даже не попрощались. Обидно.
Лёжа на верхней полке купейного вагона, я вспомнил её волосы, которые окутывали моё лицо, её запах. С этими воспоминаниями я заснул.
Просыпаюсь от того, что меня трясут за плечо. Открываю глаза, около меня стоит Максим: «Командир, скоро посадка, просыпайся». Я продрал глаза, помотал головой, отгоняя сновидения.
– Командир, ну ты и дрыханул, храп был на всю кабину, – с улыбкой сказал Алексей, – думал тебя не будить, самому сесть, но побоялся, что диспетчер услышит, как ты храпишь.
Раздался дружный смех. Смеялся Алексей, смеялся Максим и Виталик. Даже Сергей выглянул из своей кабины и тоже засмеялся.
