Фридрих Герштеккер
Луговые разбойники

Глава XII
Уэстон и Коттон

Незатейливое строение, к которому подошли Ассовум с женой, было построено каким-то переселенцем, остановившимся здесь на некоторое время. Затем ему пришлось покинуть это жилище из опасения, что его хижину затопит первым же наводнением, которые так часты в этой местности. Стены хижины и потолок, подпертый толстым центральным столбом, были довольно прочны. Печь, хотя и без трубы, была также в порядке. Недостаток же дымоотводной трубы восполнялся обилием щелей и отверстий в стенах, так что свободно разгуливавший по помещению сквозной ветер мог прекрасно выдувать через них дым, скоплявшийся в помещении.

Ассовум, прибыв к хижине, поторопился перенести убитого оленя внутрь ее. Поправив сорванную ветром с петель дверь и еще раз внимательно осмотрев всю хижину, вождь сказал жене:

– Помещение еще очень хорошо. Пусть Алапага ждет здесь возвращения мужа! Когда она вернется с проповеди, то пусть снесет моему белому больному другу оленины. Ассовум вернется, вероятно, раньше, чем начнут петь птицы.

Краснокожий, сделав это распоряжение, не промолвил более ни слова, также молча направился к лесу и исчез в чаще деревьев. Проводив мужа, Алапага тотчас же принялась за работу. Срубив несколько гибких ветвей своим острым, красивым томагавком, висевшим у нее на кушаке, она развесила на них куски оленины; потом индианка набрала в лесу сухих листьев и сучьев и развела огонь. Когда он достаточно прогорел и образовались угли, Алапага, нарезав мясо на тонкие ломти, стала их жарить.

Между тем погода становилась все хуже и хуже. Пошел мелкий дождь, задул довольно сильный ветер. Усевшись перед огнем и наблюдая за жарившимся на углях мясом, Алапага запела священный псалом, которому научилась у своих белых друзей, не предполагая, что ее может кто-либо услышать.

Однако окрестности оказались вовсе не так безлюдны, как полагала Алапага. Пока индианка занималась своими хозяйственными делами, невдалеке от хижины вышел из лесу на дорогу молодой человек, внимательно осматриваясь по сторонам. Он все время старался идти по колеям дороги, видимо, заботясь, чтобы не оставить на сырой земле следов. Временами он отходил от обочины дороги к лесу и шел там по опавшим листьям, внимательно рассматривая, не оставляет ли за собой слишком заметных следов. Становилось холодно. Прозябший незнакомец потирал руки, хлопал себя по бедрам, но не мог согреться. В то же время он тревожно поглядывал в одну сторону, точно поджидая оттуда кого-то. Нетерпение его возрастало.

Наконец к нему подошел давно ожидаемый спутник, плотно закутанный в плащ. Старая шляпа с широкими полями была надвинута на самые глаза. Подойдя к ожидавшему его юноше, он дружески хлопнул его по плечу.

– Послушайте, Уэстон, – сказал он, – вам, по-видимому, чертовски холодно. Но почему вы не запаслись плащом, как я? Ведь я говорил вам, что плащ необходим в дороге. Вот не послушались, теперь и мерзнете. Вы ничего не слыхали?

– Нет! – сердито отвечал тот. – Они, пожалуй, и сегодня не придут. Скверно же мне придется без одеяла и огня; провести ночь под открытым небом! Этак можно и издохнуть!

– А что сказал бы на это шериф, теряющий с вашей смертью двадцать долларов награды за поимку? – насмешливо спросил Коттон. – Полно, дружище, не унывайте! Теперь нам уже недолго осталось ждать. Роусон знает эту местность как свои пять пальцев, да и Джонсон – парень не промах. Они выпутаются из любой передряги. Насколько мне помнится, Роусон хотел завтра утром читать проповедь на одной из ближайших ферм, а раз он это действительно хотел, то поставит на своем и будет там к назначенному времени, иначе подобное опоздание может возбудить нежелательные для него толки. Я, собственно говоря, терпеть не могу этого пройдохи методиста, но следует ему отдать справедливость, он прекрасно умеет обделывать свои делишки.

– Знаете, убийство Гитзкота сильно взволновало местное население. В нем подозревают Брауна, но поговаривают и о вас, дружище!

– Обо мне? Да я-то тут при чем? Ведь мне даже ни разу не приходилось встречаться с Брауном! Кажется, теперь все преступления, совершающиеся в штате, приписывают мне. Много чести!

– Не надо злиться, дорогой мой, – успокоительно сказал Уэстон. – Вас вовсе и не думают обвинять в убийстве, говорят только о краже.

– Да при чем же тут кража?

– Говорят, будто у убитого Гитзкота была с собой изрядная сумма – долларов четыреста, – вырученная за только что проданных лошадей. Так вот этих-то денег и не нашли при убитом.

– Это действительно паршиво, черт побери! Убить самого свирепого регулятора и подцепить вдобавок кругленькую сумму – вот что я называю одним выстрелом убить двух зайцев. Молодчина, Браун! Только объясните мне, пожалуйста, с чего это ему вздумалось убивать Гитзкота, ведь, кажется, они никогда не были врагами?

– Разное говорят. Одни, например, утверждают, что Гитзкот и Браун ухаживали за одной и той же женщиной, а потому и терпеть не могли друг друга. Впрочем, нам-то что за дело до них?! Нам важен случай, благодаря которому мы избавились от Гитзкота. А кто это сделал и зачем – не все ли нам равно?

– Так-то так. Теперь, знаете ли, пора подумать о том, как бы вывернуться из лап Гарфильда. Он шутить не любит, и если нападет на наш след, то нам несдобровать. Мне кажется, по крайней мере, я бы сумел поймать всякого, догнав его по следам.

– Ну, это мы бы еще посмотрели! – насмешливо воскликнул Уэстон. – В данном же случае нам нечего бояться. Роусон, говорю вам, сумеет выпутаться. Они намерены идти по большой дороге.

– Как? По большой дороге? – с удивлением переспросил своего товарища Коттон.

– Ну да! Дорога существует для всех. Пусть на ней и останутся их следы. А затем они спустятся к реке и останутся там.

– Что за чушь вы несете, Уэстон! Как они могут остаться в реке?

– Ну да, они поплывут вниз по реке, куда вздумают, например, до назначенного Роусоном места.

– Но ведь лошади со всадниками далеко уплыть не смогут, как вам отлично известно!

– Им и не придется так далеко плыть. Я успел стащить у Госвила челнок, – вон он спрятан в тростнике, а дальше стоит еще другой челнок, угнанный мною у другого фермера. Оба владельца решат, конечно, что их челноки унесло течением в Арканзас, и не подумают справляться об их участи. Затем уже будете показывать дорогу вы, как более знакомый с тамошними местами и островом, на котором, по вашим рассказам, сбудут наших лошадок. За это время Джонсон постарается каким-то образом обратить на себя внимание преследователей и навести их на ложный след. Если ему повезет, наше дело выгорит. К тому же, как я сильно рассчитываю, завтра должен пойти дождь. Мы поведем нашу добычу в лес, и если нам удастся добраться до Миссисипи, то мы от души посмеемся над преследователями. Джонсон уверяет, что там мы запросто сможем найти людей, которые охотно помогут нам, поскольку местные фермеры не слишком охотно решаются связываться с нашим братом.

– Великолепно! Только куда же денутся наши преследователи, ведь не хотите же вы меня уверить, что они способны допустить наше бесследное исчезновение?!

– А знаете, дружище, тут нам добрую услугу окажет ваша лошадь.

– Как моя лошадь?

– Да, ваша и Джонсона. Как только мы с вами уедем на украденных лошадях, этих двух лошадей Джонсон поведет вверх по реке, большой дорогой к Гот Спрингу. Эта предосторожность окажется излишней только в том случае, если погоня выберется на эту большую дорогу слишком поздно и если все это время будет идти дождь. Если же, как мы предполагаем, фермеры гонятся за нами по пятам, то, конечно, собьются с истинного пути и поскачут за Джонсоном. Пускай себе они догонят его, у него не найдут своих лошадей, да и он едва ли станет им указывать, каким образом можно поймать нас. Если же они не успеют догнать Джонсона, что, конечно, будет самое лучшее, то он раньше нас приедет к острову, объявит о прибытии лошадей и продаст их там.

– Вы говорите глупости Уэстон! Как же продать мою лошадь?

– Ну так что же? – рассмеялся его спутник. – Деньги, вырученные от продажи вашей лошади, вы и получите!

– Получить-то получу, но не больше половины настоящей ее стоимости!

– Я полагаю, – сказал Уэстон, не обращая внимания на последние слова Коттона, – что при сложившихся обстоятельствах вам ни в каком случае нельзя оставаться в здешних местах, и посоветовал бы вам немедленно покинуть их.

– Но я не вижу связи между необходимостью моего отъезда и продажей моей лошади.

– В таком случае, или я в вас ошибаюсь, или вы почему-то не хотите покидать здешних мест.

– Пожалуй, вы правы, – громко ответил Коттон, – знаете ли…

– Не кричите! Ведь нас может подслушать кто-нибудь из врагов! Еще днем я слышал здесь выстрелы.

– Знаете ли, Уэстон, – невозмутимо продолжал Коттон, – я наконец подыскал себе лошадь, которой во что бы то ни стало я должен завладеть.

– Ого! А кто же этот человек, обладающий таким прекрасным конем?

– Робертс! У него в конюшне стоит жеребец, равного которому нет в здешних краях!

– Вы, кажется, с ума сошли, Коттон! Правда, вы, да еще на великолепной лошади, представили бы очень живописную фигуру, что и говорить, но выкрасть такую лошадь – значит поднять на ноги всю округу, даже наиболее спокойных фермеров.

– Во всяком случае, мне это должно удасться. План у меня превосходный, – возразил Коттон. – Да и Роусон по-приятельски поможет мне. Он ведь такой ловкий. Поверьте, он очаровал всех женщин штата и, должно быть, теперь посмеивается над их уважением к себе, скача по лесу с ворованными лошадьми. Что бы сказали они, если бы увидали его за таким занятием? Представляете его положение?

– Ну, мне мало дела до его положения! – отозвался Уэстон. – Скажите-ка лучше, что это за остров, о котором так часто упоминаете вы и Роусон? Правда ли, что это настоящий остров? Где он находится?

– На этот вопрос подробно я не могу вам ответить, – таинственно произнес Коттон, – так как связан клятвой о неразглашении тайны. В противном случае мне угрожает масса неприятностей. Сообщу вам только, что остров этот расположен на Миссисипи и его обитатели – наши друзья. Впрочем, большего я и не могу сказать, я и сам-то бывал на нем только до известной ограды. Вот и все!

– Островов на Миссисипи много. Мне ничего не объясняет то, что там живут наши друзья. Назовите-ка лучше номер острова. Ведь там каждому острову присвоен номер!

– Я это и без вас прекрасно знаю! – насмешливо отвечал Коттон. – Но теперь ничего вам больше сказать не могу. Подождите до нашего прибытия туда, тогда и узнаете. Что за любопытство такое, точно у женщины… Помолчите-ка немного! Слышите?

– Это крик птицы, – отвечал Уэстон, – я думаю, что Роусон подает условный сигнал. Вот я ему сейчас отвечу, тогда и узнаем. Ведь опасности пока не предвидится – кругом все совершенно спокойно. – С этими словами молодой человек издал крик, искусно подражая птице, которая только что прокричала.

В тот же момент невдалеке послышался ответный крик, и несколько минут спустя из-за деревьев показались Роусон и Джонсон. Заметив поджидавших их товарищей, они радостно замахали им своими шляпами, как бы давая понять, что часть предприятия, возложенная на них, выполнена удачно.

Глава XIII
Неожиданная встреча

– Браво! – воскликнул Уэстон при виде пригнанных его товарищами лошадей, спускавшихся к реке. – Браво! – громко повторил он еще раз, не обращая внимания на предостережения своего спутника. – Честь вам и хвала, друзья мои! Что за великолепные лошади – один восторг!

– Перестаньте глупить! – осадил его Роусон, недовольный таким шумным проявлением восторга. – Погодите торжествовать, а выполните лучше свою часть предприятия так же удачно. Тогда можете хоть горло надорвать от радости! Где ваши лошади?

– Здесь, неподалеку, – отвечал, несколько успокоившись, Уэстон.

– Так отправляйтесь за ними сейчас же, да постарайтесь, заводя их в воду, не оставить на грязи слишком много заметных следов!

– Что вы меня учите? – недовольно произнес тот. – Слава богу, я не идиот какой-нибудь!

Затем Уэстон быстро направился к лошадям и через несколько минуть уже двигался с ними по самой середине реки, где глубина воды не превышала трех футов.

– А где же лодки? Теперь, по-моему, лошадей спокойно можно пустить покормиться травой. Погоня, которая, несомненно, скачет по нашим следам, непременно подумает, что мы здесь переправились через реку.

Уэстон с Коттоном снова исчезли на несколько минут, а затем подплыли к берегу уже на лодках.

– Довольно! – крикнул Джонсон сидевшим в лодках. – Ближе подъезжать не надо, а то днища могут оставить след. Роусон, ведите наших лошадей в воду. Двух из них мы поместим у большой лодки, а двух – у маленькой… Теперь до свиданья! Я только пересяду на собственную лошадь, к ней я больше привык.

– Смотрите, Джонсон, скачите хорошенько, – наставительно сказал ему Роусон. – Не забудьте, что эти лошади долго отдыхали, и вы можете гнать их вовсю. На то у вас и кнут и шпоры. Каждая лишняя миля – лишний шанс в удаче дела.

– Э, – беззаботно отозвался конокрад, – проклятым регуляторам придется лететь за мной на всех парах. Да и что они выиграют, догнав меня? Ведь эти лошади принадлежат не им! К тому же я нарочно недавно распустил слух, что поведу в южные штаты нескольких лошадей на продажу.

– Пора, джентльмены, каждому выполнить возложенную на него задачу, – сказал Роусон, – кто может знать, как скоро прискачут сюда наши преследователи. А если они нас застукают, то, поверьте, повесят без лишних церемоний!

– Вы захватили с собой что-нибудь из съестного? – спросил Коттон Джонсона.

– О, пока я обойдусь и без пищи! – отозвался тот. – А когда нужно будет дать роздых лошадям, позабочусь и о себе.

– Но вы не должны останавливаться сегодня ночью. В наши расчеты вовсе не входит, чтобы регуляторы догнали вас так скоро!

– Об этом не беспокойтесь, я остановлюсь, во всяком случае, не раньше завтрашнего полудня; до того времени и лошади могут обойтись без корма.

Затем Джонсон, пришпорив лошадь, скрылся почти моментально из глаз своих спутников.

– Пока все обошлось благополучно, – заметил методист. – Теперь, Коттон, ваша очередь. Чтобы не подвергаться опасности быть замеченным первым прохожим, нам нужно убраться, по крайней мере, на милю отсюда. Мы надежно привяжем лошадей к лодкам на отмели. А здесь, того и гляди, попадешь в лапы регуляторов.

Предложение предусмотрительного товарища с полным одобрением было принято его спутниками, которые немедленно принялись приводить его в исполнение, так что через несколько минут обе лодки с привязанными к ним кое-как лошадьми поплыли вниз по реке. Теперь не было никакой опасности быть замеченными кем-либо случайно, проходящим или проезжающим по берегу.

– Только теперь я начинаю чувствовать себя совершенно спокойно, – бормотал Роусон, помогая товарищам управляться с лодками. – Благодаря ночной темноте и нашей хитрой уловке нам нетрудно будет провести скачущих за нами регуляторов. Я представляю себе теперь эту разъяренную толпу обозленных фермеров, изо всех сил погоняющих своих лошадей, чтобы скорее догнать и поймать нас. Не так-то это легко, друзья мои! Роусон знает, как надо обделывать свои делишки. Воображаю себе постную рожу Джонсона, когда регуляторы нагонят его. То-то он будет уверять их в своем страшном сожалении, что послужил причиной их досадной ошибки и тем дал возможность скрыться «проклятым конокрадам»!

– Вот и мель! – сказал Коттон, прерывая бормотанье своего спутника. – Теперь лошади уже свободно ступают по дну. Давайте хорошенько привязывать их, а то вскоре река станет глубже, а затем начнутся извилины, так что лошадям все время придется плыть за лодками. Я достаточно ознакомился с теми препятствиями, которые она представляет, когда поднимался вверх… Здесь где-то поблизости, – продолжал он, когда лодки окончательно остановились на мели, – должна находиться заброшенная хижина. Я припоминаю, что останавливался именно в ней как раз в то время, когда нам с Джонсоном пришлось скрываться от местных властей и удирать к ирокезам. Да, именно здесь! Вот и дуб, поваленный бурею как раз в ту ночь, которую мы провели в этой хижине. Он упал в другую сторону, а то насмерть придавил бы нас обоих.

– Вот была бы невосполнимая потеря для Арканзаса, который в одну ночь рисковал лишиться двух самых лучших, самых благородных и полезных своих граждан!

– Перестаньте подтрунивать! Что это вы делаете?

– Я сталкиваю лодки, – ответил Роусон, – мы устроимся следующим образом: справа и слева привяжем по две лошади, а двух остальных привяжем сзади. Боковые лошади не могут нам помешать, так как грести не придется: течение здесь достаточно быстрое, обойдемся без весел. Один из вас будет править рулем, а двое других присматривать, чтобы не случилось чего-нибудь с лошадьми. Приблизительно в полночь мы достигнем того места, где я расстанусь с вами, и вы отправитесь дальше уже вдвоем. Не бойтесь ничего, а только по возможности избегайте проезжих дорог и скачите полным галопом. Предполагать, что ваши преследователи настигнут вас, нет оснований, так как вы опередите их, по крайней мере, часов на двенадцать. Да и едва ли они сумеют найти ваш след. Заботьтесь, главным образом, об одном: не сбиться с дороги. Коттон, хорошо ли вы, в самом деле, знакомы с ней?

– Ну вот еще! Да я по ней столько раз ездил, а один раз даже удрал от пятерых преследователей, гнавшихся за мной по пятам. Только бы нам добраться до болот Миссисипи, а уж там ищи ветра в поле! Верите ли, Роусон, есть одно местечко, где стоит только повалить дерево через тропинку, чтобы задать погоне работы на целый день. Со мной раз сыграли такую штуку, так что я знаю об этом по собственному опыту.

– Чтобы рубить деревья, нужно иметь топор. А откуда вы его там возьмете?

– На то существует моя предусмотрительность! На всякий случай около того места, о котором я вам говорил, я несколько месяцев тому назад спрятал в дупле дерева большой, хороший топор, точно предвидя, что он может мне понадобиться.

– И прекрасно сделали: он действительно может пригодиться! – похвалил его Роусон. – Теперь, кажется, все готово. Вы, Уэстон, ведь знаете, где нужно будет высадиться. Впрочем, это место трудно не узнать: оно покрыто крупной галькой, что придает ему в моих глазах большие преимущества, так как там совершенно не останется никаких следов. В сотне шагов от него под поваленной ветром сосной Аткинс обещался припрятать кое-что из съестного.

– А почему вы сами не проводите нас до того места?

– Это будет неудобно, и может, пожалуй, навести наших неприятелей на следы, – отвечал Роусон. – Если же я расстанусь у того места, про которое говорил, то мне стоит только обогнуть цепь холмов, чтобы попасть как раз к той ферме, на которой завтра я обещался читать проповедь. Не следует пренебрегать никакими предосторожностями, так как с преследующими нас фермерами может оказаться и этот проклятый краснокожий, а вы знаете, что с ним шутки плохи. Его не обманешь каким-нибудь незамысловатым маневром, как белых… Жаль, Коттон, что вы не захватили чего-нибудь пожевать. Я зверски проголодался. Еще проходя по лесу, я как будто почуял запах жарящегося на углях мяса, вот до чего разыгрался мой аппетит; иначе, чем бы можно объяснить присутствие такого запаха в лесу, где поблизости нет ни одной живой души? Я дорого бы дал теперь за добрый кусочек мясца. Право, друзья мои, очень легкомысленно пускаться в путь совершенно без запасов. Вы, Коттон, очевидно, прямо голову потеряли, рассчитывая предстоящие выгоды!

– Вот жалость-то, – сказал Коттон, – я в тростниках, где были привязаны мои лошади, забыл узелок, в котором были завязаны маисовый хлеб и оленина. Теперь, пожалуй, слишком поздно возвращаться за провизией.

– Черт возьми! Ваша рассеянность выходит из границ! Так, может быть, хоть на обратном пути мне удастся найти ваш узелок?

– Да вы его, пожалуй, не найдете. Я его так ловко спрятал. Однако дело сделано и его не воротишь. Пора в путь!

– Подождите, пока Коттон кончит плести длинную веревку, иначе, если первая лопнет, могут выйти большие неприятности. В темноте ведь и не исправишь.

– В таком случае, Роусон, расскажите нам, как вам удалось похитить лошадей? – спросил Коттон, усердно сплетавший веревку. – Теперь самое время послушать ваш рассказ, потому что в пути болтать будет уже некогда, а позже, быть может, нам и свидеться-то больше не доведется.

– О, это очень простая история! – ответил весело Роусон, запихивая за щеку изрядную порцию табака. – Не встретив никого по дороге, к закату солнца мы прибыли к Спринг Крику. Мы осторожно пробрались мимо мельницы и подкрались к изгороди, за которой всегда ходили кобылы, но на сей раз их не оказалось. Следовало хорошенько осмотреться, и мы влезли на дерево. Это оказалось как нельзя кстати: едва мы на него взобрались, как сам Гарфильд… Вы что-то сказали, Коттон?

– Нет, это вам послышалось!

– Должно быть, так… итак, я говорю, что мимо прошел сам Гарфильд, возвращавшийся с охоты. Ищейки чуть было не почуяли нас, они даже подняли кверху носы, но все обошлось благополучно. Вскоре наступила ночь, но не особенно темная, так что мы прекрасно могли выбирать из всего табуна лошадей, которые нам больше понравятся. Затем мы осторожно подкрались к ним, взнуздали, уселись верхом и сломя голову поскакали в лес. Право, я думал, что переломаю себе все кости, до того это была бешеная скачка. Чтобы сбить наших преследователей, мы несколько раз разъезжались, потом снова съезжались, скакали извилистой дорогой, делали петли, словом, позаботились запутать следы.

– Вам, должно быть, не легко было справляться с этими лошадьми? – спросил Коттон.

– Да, нам порядочно-таки пришлось повозиться с ними сначала! – сказал Роусон. – Но затем они присмирели.

– Вот, я думаю, взбесился Гарфильд! – радостно воскликнул Коттон. – Такой массовой кражи лошадей еще ни у кого не было!

– И вдобавок главой всего предприятия был благочестивый отец Роусон! – подхватил Уэстон.

– Кстати, Роусон, о чем вы думаете читать завтра проповедь? Я бы многим рискнул, чтобы послушать ваши завтрашние слезоточивые речи!

– Черт меня дернул назначить проповедь на завтра! – сердито воскликнул Роусон. – Отложить ее нельзя, а я чувствую, что не в состоянии завтра сохранить личину благочестия, я все время буду думать и тревожиться насчет…

– Украденных лошадей?

– Ну конечно! А тут изволь говорить своим слушателям разные поучения!

– Вернее, своим слушательницам, которых вы приводите в трепет своим благочестием! – насмешливо сказал Уэстон.

– Да, у Роусона вкус недурной! – согласился Коттон. – Завтра прелестная Алапага тоже придет восхищаться мудростью своего крестного отца.

– Однако, друзья мои, пора в путь. Мне становится очень холодно, да и лошади, пожалуй, могут захворать, стоя так долго без движения в холодной воде.

– Все готово! – отозвался Коттон, закидывая веревку на лошадь. – Идемте!.. Впрочем, нет… посмотрите… что это такое? В лесу свет! Откуда он там взялся?

– Где? – испуганно спросил Роусон.

– Там, вон, правее, вероятно, в покинутой хижине!

– Ба, да в лесу что-то шевелится! – воскликнул Уэстон, своими зоркими глазами увидевший какое-то существо, притаившееся в кустах.

– Черт возьми! – воскликнул Коттон. – Нас выследили!

Негодяй, в сопровождении Роусона, ринулся на берег. Минуту спустя оба они достигли леса, где притаилась жена Ассовума, следившая за всеми их движениями и слышавшая весь их разговор.

– Алапага! – с нескрываемым волнением воскликнул Роусон, очутившись лицом к лицу с ней.

– Индианка! – прибавил пораженный ужасом и остолбеневший Коттон.

– Ты одна здесь? – поспешно спросил прерывающимся от волнения голосом методист. – Ты одна? А где Ассовум?

Алапага, пораженная слышанным, не могла произнести ни слова. Так этот человек, проносилось у нее в голове, отвративший ее от веры отцов, почти лишивший любви и уважения мужа, человек, которого она уважала больше всех, перед которым она благоговела, оказался самым гнусным, самым презренным вором и грабителем! И такому человеку она вверила свое чистое сердце и свои лучшие мечты!

Алапага не вынесла потрясения: крупные слезы градом полились у нее из глаз.

– Лошади беспокойно топчутся, – сказал наконец Коттон. – Какого черта вам нужно от этой индианки?

– Оставьте меня с нею наедине! – прошипел Роусон, и дьявольская улыбка промелькнула у него на губах.

– С удовольствием! – отозвался Коттон. – Только не задерживайтесь долго.

– Отправляйтесь по реке до ее изгиба, там я вас встречу. Она делает, благодаря этой излучине, три мили крюку. По суше я раньше вас приду к концу изгиба. Идите скорее и помогите Уэстону справиться с лошадьми.

– А что вы собираетесь сделать с женщиной?

– Что это вас так беспокоит ее судьба? – пробормотал Роусон. – Если она расскажет, что слышала сегодня, меня повесят, так же как и…

– Делайте с ней что хотите! – догадался Коттон. – Только поторопитесь!

– Отправляйтесь, я догоню вас!

– Смотрите, вы будете отвечать, если благодаря ее языку мы влипнем!

– Уезжайте и оставьте меня одного! – нетерпеливо закричал Роусон.

Коттон повиновался и стал спускаться с крутого берега к реке, а через несколько секунд послышался плеск воды: лодки и лошади тронулись вперед, постепенно исчезая в ночном мраке.