Фридрих Герштеккер
Луговые разбойники
Глава V
Ферма Аткинса. Ночной гость. Пароль
Жилище Аткинса было построено гораздо лучше домов всех окрестных фермеров. Дом состоял из двух двухэтажных флигелей, соединенных между собой особой пристройкой. Внутренность дома также несколько отличалась своим убранством от других домов. По стенам были развешаны картины, хотя и довольно неважного качества, и какие-то странные афиши с намалеванными на них не менее странными фигурами. В правом флигеле находились спальни, а в левом прочие комнаты.
Жена Аткинса провела Брауна в комнату, где молодой человек увидел сидевшего в кресле хозяина. Подняв голову при звуке шагов входившего, Аткинс, узнав Брауна, страшно побледнел и схватил рукою карабин. Лишь увидев, что Браун один, он несколько успокоился. Браун, несколько удивленный необычной встречей, раскланялся с хозяином и сказал, протягивая ему руку:
– Простите, мистер Аткинс, что я беспокою вас!
– О, пожалуйста, пожалуйста! – возразил фермер. – Я только… я полагал…
– Вы, вероятно, полагали, что я не приеду сегодня? Я, разумеется, не решился бы вас беспокоить, но мое непрошеное появление вызвано особыми обстоятельствами!
– Помилуйте, мистер Браун, я очень рад видеть вас у себя. Надеюсь, этот ваш визит не будет последним!
– Весьма вероятно, хотя мне кажется, наше знакомство продолжится в другой стране. Вы ведь, как мне говорили, собираетесь уехать в Техас?
– Да, я думаю уехать туда. Но как же мы там с вами будем встречаться? По рассказам соседей, вы присоединились к регуляторам и даже выбраны их командиром.
– Совершенно верно! Однако это занятие отнимет у меня не больше двух-трех месяцев. Как только нам удастся найти и должным образом наказать гнусную шайку убийц и конокрадов, я переселюсь из Арканзаса в Техас!
– Кстати, что слышно о конокрадах? – с беспокойством спросил Аткинс.
– Пока мало. Эти негодяи так ловко сумели замести следы, что поймать их будет, вероятно, не так легко. Впрочем, они меня мало занимают. Мне важно только найти убийц Гитзкота и Алапаги. Не поздоровится им, если они попадутся в наши руки!
– Да, негодяи ловко скрыли свои следы, – заметил Аткинс. – Насколько мне помнится, сначала в первом убийстве заподозрили вас самих. Однако у вас нашлось много защитников, да и самая ваша ссора с Гитзкотом ясно показала, что вы не из тех людей, которые способны на предательское убийство из засады. По всей вероятности, бедняга был убит каким-нибудь мошенником, польстившимся на изрядную сумму денег, бывшую при убитом, о чем, кстати, знали все окрестные жители.
– Следовательно, вы думаете, что убийство совершено кем-нибудь из местных жителей?
– О нет! Хотя между нами и найдутся люди сомнительной нравственности, однако не думаю, чтобы кто-нибудь из них решился на убийство из-за денег.
– Совершенно согласен с вами, – ответил Браун. – Теперь я поджидаю со дня на день возвращения Ассовума. Краснокожий очень хитер и ловок; быть может, он сообщит мне что-нибудь очень важное относительно убийц.
– Ловок-то он ловок, – иронически заметил Аткинс, – но ведь не мог найти следы конокрадов!
– О, я приписываю это скорее небрежности индейца в этом деле, чем неловкости. Теперь же, когда дело идет о розыске убийцы его жены, он, несомненно, приложит все старания. К несчастью, в ночь убийства шел сильный дождь, смывший следы и убийц и конокрадов!
– Да, в ту ночь была преотвратительная погода! – произнес Аткинс, радостно потирая руки, на что Браун не обратил внимания. – Благодаря ей ворам удалось скрыться. Вероятно, это те же самые, что в прошлом году украли у меня двух прекрасных лошадей!
– Нам давно нужно было повнимательнее следить за тем, что творится в округе. Поговаривают, что по берегам реки у конокрадов есть среди фермеров приятели, скрывающие у себя краденых лошадей.
– Откуда вы это узнали? – взволнованно спросил Аткинс.
– Так говорили на последнем собрании регуляторов! – отозвался Браун. – Ввиду этого мы вскоре собираемся произвести повальный обыск у всех окрестных фермеров!
– Ну, это вам едва ли удастся! – резко возразил Аткинс. – Кто же позволит вам так своевольничать? Я, по крайней мере, прямо попрошу вас убраться куда подальше, а в случае несогласия возьмусь за оружие! Мы живем в свободной стране, и никто не смеет вмешиваться в нашу частную жизнь!
– Но позвольте! – возразил Браун. – Что же делать, если законным способом ничего нельзя добиться? Попробуйте обратиться к властям с требованием отыскать конокрадов и возвратить вам украденных ими лошадей, вам ответят, что этого они не в силах сделать. При таком положении остается только заботиться самим о себе, иначе ничего не выйдет!
– Так к чему же нам тогда законы? – спросил Аткинс. – Раз они не достигают своей цели…
– Они достигают своей цели, – перебил его Браун, – но, при теперешнем положении нашего округа, крайне трудно что-либо изменить законным порядком. Представьте себе, что преступники даже пойманы шерифом и посажены в городскую тюрьму. Да ведь эта тюрьма – обычный блокгауз, а кругом бродят друзья заключенных. Одно усилие, и преступники освобождены, и ищи опять ветра в поле!
Аткинс не смог удержаться от улыбки при последних словах Брауна.
– Да, – сказал он, – мне не раз приходилось слышать о подобных побегах. Говорили даже, что преступникам часто удавалось убегать и из городской тюрьмы в Литл-Роке!
– Вот видите! – подхватил Браун. – Что же за охота тратить уйму времени и труда на поиски преступников, раз они через неделю-другую опять окажутся на свободе, да еще посмеются над нами!
– Я, конечно, понимаю ваше недовольство! – сказал Аткинс. – Я знаю некоего Коттона…
– Где он теперь? – внезапно спросил Браун.
– Да я-то почем знаю! – отозвался Аткинс, озадаченный неожиданным вопросом гостя. – Разве я обязан знать место, где скрывается личность, за которой по пятам гонится шериф? Это едва ли и вообще кто-нибудь знает!
– Мне говорили, что он шатается где-то поблизости! – сказал уклончиво Браун, догадавшийся скрыть от хозяина рассказанное Эллен: увертки и отрицание Аткинса возбудили в молодом командире регуляторов кое-какие смутные подозрения.
Подождав немного, Браун прибавил, пристально всматриваясь в лицо Аткинса:
– Говорили еще, что его видели по дороге к вашей ферме!
– Весьма возможно! – ответил Аткинс. – Мало ли народу шляется по этой дороге, да и мало ли что люди болтают!
– Да, я чуть не забыл передать вам, – переменил начинавший обостряться разговор Браун, – я ведь приехал к вам по поручению Робертса и Роусона. Они просили меня… а вот и моя лошадь! – сказал он, увидев коня, которого вел по двору слуга.
– Полно, куда вы торопитесь! – поспешил сказать Аткинс. – Слуга позаботится о ней. Дан! – крикнул он конюху в окно. – Позаботься хорошенько о лошади мистера! Когда ты…
Последних слов Браун не расслышал, так как они были произнесены хозяином уже за дверями комнаты. Поговорив немного с слугою, Аткинс вернулся обратно.
– Так вы говорите, что у вас есть ко мне поручение? – спросил он, усаживаясь на прежнее место.
– Да, – ответил Браун. – Они просили передать вам, что приедут сюда в понедельник. Вы будете любезны подождать их?
– Конечно! – ответил довольным тоном хозяин. – Мы, надеюсь, скоро столкуемся с Робертсом и Роусоном. Они оба прекрасные, честнейшие люди! Кстати, когда назначена свадьба прелестной дочери Робертса? Кажется, на послезавтра?
– Кажется, так! – сдержанно ответил Браун.
– Вы будете на самом бракосочетании и пиршестве? – спросил Аткинс.
– Нет, не буду! – резко ответил Браун. – Наше завтрашнее собрание может затянуться, и мне не хватит времени на переезд!
– Какое совещание? – изумился Аткинс. – Что вы говорите?
– Я говорю о собрании регуляторов, назначенном на завтра у Бариля!
– На завтра? Почему же я ничего не знал? Неужели это такая тайна, что вы считаете нужным скрывать это даже от окрестных фермеров?
– О нем было сообщено только членам общества. Но я удивляюсь, как это Вильсон, – сказал Браун, желая прозондировать почву в пользу своего нового друга, – не сказал вам об этом!
– Он давно не был у меня, – холодно ответил Аткинс, – оттого я ничего и не знаю. Впрочем, я не принадлежу к обществу регуляторов, и мне все равно, когда состоится их собрание!
– Вильсон ведь, – прибавил раздосадованный такой хладнокровностью Браун, видя, что Аткинс старается увильнуть от подобного разговора, – собирается обзавестись хозяйством неподалеку от вас. По-моему, он станет приятным соседом.
– Но я собираюсь скоро покинуть эти края, так что мне это все равно, – ответил Аткинс. – Кстати, как поживает ваш дядюшка? Он, кажется, недавно болел? В Арканзасе, право же, легко получить какую-нибудь болезнь, которая сразу может свалить с ног самого здорового человека.
Браун замолчал, видя полную невозможность сделать что-нибудь для своего друга.
В это время в комнату вошла с ребенком на руках Эллен, взглядом поблагодарившая молодого человека за избавление ее от выговора миссис Аткинс. Вслед за девушкой появилась и сама хозяйка, и завязался общий разговор о семейных нуждах и заботах. Говорили о скоте, пастбищах, посевах, жатвах и прочем. Во время разговора спавший до сих пор совершенно спокойно ребенок внезапно раскричался и заплакал. Эллен пыталась было успокоить его, взяв на руки и нося по комнате, но малютка закричал еще пронзительнее. Очевидно, ребенок заболел. Испробовали сначала какие знали домашние средства, но так как ничто не помогало, то миссис Аткинс решила послать слугу за соседками фермершами, прося их прийти помочь.
Встревоженная мать посчитала причиной болезни ребенка небрежность и невнимательность Эллен и, несмотря на самые очевидные оправдания молодой девушки, так рассердилась на нее, что приказала ей вовсе замолчать.
Браун, ставший свидетелем явно несправедливых нападок на беззащитную девушку, решил приложить все усилия, чтобы выручить ее из затруднительного положения и вместе с тем услужить новому другу.
Несмотря на то что был уже двенадцатый час ночи, в доме Аткинса царили шум и суета. Эллен носилась с ребенком, на разные лады стараясь его успокоить, а миссис Аткинс не могла найти себе места, бегая по комнатам, ломая руки и причитая, что это Бог наказывает за грехи и преступления, отнимая у нее единственного сына.
Вдруг на дворе раздался чей-то голос, спрашивающий разрешения войти. Собаки, лежавшие у дома, лаяли и визжали. Ветер, до того времени бывший довольно слабым, переменил направление и задул такими порывами и с такой силой, что вековые деревья, росшие около дома, гнулись под ним, как тростник. Как только хозяин приотворил на голос дверь, ветер ворвался в комнату и потушил огонь. Все помещение сразу погрузилось в полный мрак.
– Эй, послушайте! – раздался на дворе тот же голос. – Нельзя ли у вас остановиться на ночь? Черт бы побрал этих проклятых собак! Цыц, негодные!
– Гектор, Джек, молчать! – закричал на них хозяин, выходя на двор. – Входите, пожалуйста! – сказал он, обращаясь к стоявшему там человеку. – О лошади вам нечего беспокоиться: о ней позаботится мой слуга.
– Что, ваши собаки очень свирепые? – спросил незнакомец, входя по приглашению хозяина в комнату.
– О, не бойтесь, при мне они никого не тронут! Входите; только осторожнее, ветер задул лампу. Эллен, да зажги же скорее огонь! – крикнул Аткинс, обращаясь к девушке, уже раздувавшей огонь в камине.
Вошедший в комнату медленно снял с себя плащ и шапку из шкуры выдры и, подойдя к запылавшему камину, раскланялся с находившимися в комнате. Он был небольшого роста, коренастый, плотного сложения, с большими серыми глазами и лицом, усыпанным веснушками. Под плащом у его был надет длинный коричневый охотничий камзол, а на ногах – башмаки такого же цвета. В руке он сжимал мешок, в котором находились, вероятно, провизия и другие предметы, необходимые в путешествии по малонаселенным местностям. Подойдя к свету, он пристально стал вглядываться в обоих мужчин, желая, по всей вероятности, угадать, кто из них, собственно, хозяин этого дома.
Миссис Аткинс, обеспокоенная болезнью ребенка и хлопотавшая около него, осталась не слишком довольна новым посетителем. Она взяла ребенка на руки и велела Эллен светить ей.
– Как, однако, силен ветер, – начал разговор незнакомец, все еще безуспешно стараясь разгадать, кто хозяин. – Скоро, пожалуй, он начнет вырывать деревья с корнем!
– Да, ветер очень силен! – отозвался Аткинс, пристально вглядываясь в говорившего. – Издалека едете?
– О нет, я из Миссисипи и отправляюсь в один из пограничных фортов. Далеко отсюда до Фурш Лафава?
– Очень близко. Мой дом стоит на берегу реки! – ответил Аткинс, в то время как Браун ворошил кочергой угли в камине. – Вы, вероятно, потому только не заметили воды, что река на большом пространстве поросла тростником!
– Я так и думал, – отозвался незнакомец, – что река недалеко. Тростник здесь действительно густ. Хороши ли окрестные пастбища?
– Прекрасные! – ответил Аткинс, бросая еще раз испытующий взгляд на незнакомца.
Браун перестал ворошить угли и начал прислушиваться к разговору, показавшемуся ему почему-то знакомым.
– Я проехал сегодня большое расстояние, – сказал спокойно вновь прибывший. – От этого у меня что-то пересохло в горле. Не будете ли добры дать стакан воды?
– Сию минуту! – быстро ответил хозяин, вставая, чтобы зачерпнуть воды в стоявшей здесь же кадке.
Браун, моментально вспомнив что-то, подозрительно уставился на незнакомца, а тот, бросив притворно любезный взгляд на него, тотчас же отвернулся к подошедшему Аткинсу и, взяв от него воду, залпом выпил стакан.
– При взгляде на вас, с таким наслаждением пьющего воду, мне самому захотелось попить! – сказал Браун, скрывая свои подозрения и желая оправдать свой внимательный осмотр. Молодой человек припомнил теперь весь разговор незнакомцев, слышанный им в заброшенной хижине.
– Ну, господа, – вмешался Аткинс, – кто же пьет в ненастную и холодную погоду такой, собственно говоря, противный напиток, как вода? Не хотите ли лучше разбавить ею изрядную порцию виски? Получится значительно вкуснее.
– Думаю, что вряд ли кто-нибудь откажется от вашего предложения! – довольным тоном ответил незнакомец.
Тогда Аткинс направился к шкафу, вынул оттуда бутылку и три небольших стаканчика и поставил их на стол.
– Ну-с, в таком случае прошу попробовать! – сказал он, подавая виски Брауну. – О, джентльмен, что вы делаете?! Вы не виски разбавляете водой, а воду – виски! Полно, наливайте-ка побольше! Знаете, чем хуже погода, тем больше надо пить. А теперь, мистер, будьте добры назвать свое имя. Меня зовут Аткинс, а этого джентльмена – Браун!
– А меня зовут Джонс! Не правда ли, очень легкое для запоминания имя? Так пью за ваше здоровье, мистер Аткинс и мистер Браун!
С этими словами он поднес стакан ко рту. Аткинса как-то странно передернуло, когда человек, назвавшийся Джонсом, стал пить за здоровье его и начальника регуляторов. Однако, не желая выдавать своего волнения, он сдержался, и лицо его приняло обычное холодное выражение. Он налил еще по стаканчику и произнес, чокаясь с гостями:
– Пью за наше знакомство! Думаю, что оно продолжится.
В это время вошла Эллен с тюфяками и одеялами и стала расстилать их на полу. На вопрос Аткинса о здоровье ребенка она отвечала, что малютка очень страдает.
– Но у тебя все-таки найдется время, чтобы состряпать нам ужин?
– Не знаю, если миссис…
– Ну ладно, иди на кухню, – сказал Аткинс, – и готовь ужин гостям, а я пойду сам посмотрю, что с ребенком!
Аткинс вышел, а молодая девушка стала накрывать на стол и готовить ужин. В комнатах воцарилось молчание. Браун следил за ловкими и грациозными движениями девушки, накрывавшей на стол, и думал о Вильсоне; а Джонс сидел у камина, ворочая угли и прерывая свое занятие только для того, чтобы по временам нетерпеливо взглянуть на часы и дверь, за которой скрылся хозяин.
Как раз, когда ужин был готов, пришел Аткинс. Вдруг внезапно на дворе послышался топот лошадей и какой-то шум, неясно доносившийся до слуха сидевших в комнате. В этом шуме можно было различить только пронзительный голос хозяйки, отдававшей какие-то приказания.
Закусив немного, Браун опять подсел к камину и удобно расположился там, когда хозяин, взяв свечу, вежливо сказал ему:
– Мистер Браун, думаю, пора бы и на покой! Пойдемте, я провожу вас в вашу комнату!
– О, пожалуйста, не беспокойтесь! – ответил молодой человек, заметив, что Эллен приготовила в одной комнате две кровати. – Я вовсе не устал!
– Наверху найдется прекрасное помещение, где вас никто не потревожит, – заметил хозяин, – а завтра утром вы можете отправиться к Барилю. Сейчас у нас собралось очень много соседок, и здесь спать не придется. Боюсь, однако, что и они не помогут ребенку!
– А, так у вас полно гостей! – сказал Браун. – Ну, в таком случае, я немедленно отправляюсь в отведенное мне помещение. Надеюсь, мистер Джонс тоже скоро присоединится ко мне?
– К сожалению, наверху только одна кровать, и Джонса придется уложить где-нибудь внизу!
– О, не беспокойтесь, ради бога, обо мне! – воскликнул Джонс, передавая Эллен стакан, чтобы она опять наполнила его виски. – Спокойной ночи, мистер Браун! Если вы поедете не рано, то я с удовольствием поехал бы с вами, если нам по дороге!
– Мне нужно будет отправиться вверх по реке и, чтобы поспеть в одно место к назначенному сроку, придется выехать рано утром! – сказал Браун. – Спокойной ночи!
Молодой человек раскланялся с Эллен и Джонсом и в сопровождении хозяина отправился в отведенную ему комнату.
Проводив нежелательного собеседника, Аткинс вскоре вернулся, но разговора все-таки не начинал: Эллен, убиравшая комнату, мешала хозяину по душам поговорить со своим таинственным гостем. Мужчины молча сидели у камина, пока девушка прибирала посуду после ужина в шкаф, отодвигала стол и приготовляла постели. Наконец, исполнив всю необходимую работу, она пожелала сидевшим спокойной ночи и удалилась.
Хозяин тотчас же встал, плотно прикрыл за ушедшей дверь и погасил свечу. Комната погрузилась в полумрак. Лишь догоравшие в камине угли бросали слабый красноватый отблеск на серьезные лица сидевших. Аткинс первый нарушил молчание, тихо предложив гостю:
– Выйдемте-ка на свежий воздух!
Догадавшись, что хозяин намерен продолжить разговор вдали от нескромных ушей, Джонс молча поклонился и вслед за хозяином вышел во двор. Когда они отошли на порядочное расстояние от дома, Аткинс обратился к спутнику:
– Мистер Джонс, вас, конечно, прислал кто-нибудь?
– Совершенно верно, я привел лошадей!
– Где же они сейчас находятся, в воде?
– Да, там!
– Скажите, пожалуйста, откуда вы так прекрасно знаете наши места? Я, по крайней мере, ни разу не встречался с вами!
– О, я в Арканзасе прожил много лет, когда был еще юношей! Эта самая ферма принадлежала раньше мне, а затем я продал ее одному лицу, у которого, в свою очередь, ее приобрели вы!
– Так, значит, это вы…
– Тсс! Не нужно высказывать догадок, даже если они и справедливы! – остановил его незнакомец. – Такие вещи говорить здесь не следует: мало ли кто может случайно услышать наш разговор! Осторожность никогда не мешает. Скажите-ка лучше, вход – у угла изгороди?
– Да, у самой реки!
– Вот и прекрасно! Я думаю тотчас же отправиться за лошадьми и спрятать их.
– Не помочь ли вам?
– О, не беспокойтесь, я и один управлюсь!
С этими словами незнакомец исчез в темноте. Аткинс же вернулся обратно, обошел весь дом, затем, пройдя через двор, направился к сараю, около которого на свободе бродило несколько лошадей. Войдя за изгородь, он тоже скрылся во мраке.
Браун, не забывший подозрительного разговора своих собеседников, внимательно смотрел в щели кровли отведенного ему на ночь помещения. При виде вышедших из дому мужчин он еще более укрепился в своих подозрениях. Некоторое время он находился в нерешимости. «Как поступить?» – размышлял он. Решиться ли немедленно попробовать накрыть их с поличным, или выждать дальнейших событий? Однако благоразумие взяло верх, и, несмотря на сильное искушение, Браун остался на своем наблюдательном посту. Что мог предпринять он один, без оружия против двух сильных мужчин, находившихся, конечно, начеку и готовых при первой надобности дать отпор? В то же время Браун решил, что Эллен не могла быть соучастницей таинственных операций ее приемного отца, иначе она не стала бы так откровенно рассказывать про посещения Коттона, которые хозяин тщательно скрывал от всех. По всей вероятности, негодяй скрывается где-нибудь поблизости в какой-нибудь заброшенной хижине.
Перебирая в уме всех окрестных фермеров, где бы мог затаиться Коттон, Браун становился в тупик: никто из них не мог оказывать гостеприимства этому мошеннику. Вильсон, живший неподалеку отсюда, уж ни в каком случае не мог быть их сообщником. Пельтер? Но тот тоже входил в отряд регуляторов. Джонсон? Может быть! Чем больше думал Браун, тем больше склонялся к мысли, что это – именно Джонсон. Тем более что во время преследования конокрадов фермеры встретили по дороге Джонсона с какими-то лошадьми. Странным казалось еще и то, что, по словам Гарфильда, на северном берегу реки тоже обнаружены следы его лошадей, а на южном – других. Следовательно, раз других следов больше не было, между Коттоном и Джонсоном существует какая-то связь. Сомневаться в этом больше не приходилось.
Ожидание и напряженное внимание утомили Брауна, к тому же уставшего накануне. Он сначала пытался бороться с дремотой, рассчитывая узнать еще что-нибудь, но сон все более и более овладевал им, – и молодой человек, не выдержав наконец, склонился на постель и крепко заснул.
