Фридрих Герштеккер
Луговые разбойники
Глава III
Робертс и Роусон. Индеец
Уже несколько недель прошло со времени последнего свидания Брауна с Мэриан, и молодой человек твердо держал свое слово: он ни разу не был с тех пор у Робертсов. Тяжелое чувство разлуки с любимой девушкой смягчалось несколько теми заботами и трудами, которые выпали на его долю, как командира регуляторов. Поэтому он не особенно торопился с отъездом в Техас, решив предварительно во что бы то ни стало отыскать убийцу Алапаги и Гитзкота и тем избавиться от нежелательного для него всеобщего мнения, что убийцей регулятора является именно он, и никто иной.
Действительно, почти все фермеры считали вопрос об убийстве совершенно выясненным и не думали даже обвинять Брауна в этом преступлении, находя его совершенно естественным и вызванным прямой необходимостью.
Что касается Мэриан, то она решилась поскорей выполнить свое обещание, данное Роусону, и когда последний недавно сказал ей, что все его счастье зависит от нее, что с потерею ее согласия он готов пустить себе пулю в лоб, девушка уже твердо считала жестоким и несправедливым разбить жизнь этого благородного человека, чтобы доставить счастье другому. Она окончательно примирилась с мыслью, что станет женою Роусона, и в один прекрасный день без прежних колебаний и слез твердо высказала отцу и матери свое согласие на брак с проповедником.
Мать радостно обняла дочь, хваля за послушание родительской воле и разумный выбор, а отец только промолвил:
– Если думаешь быть с ним счастлива – выходи. Дай только Бог, чтобы тебе не пришлось раскаиваться в своем выборе!
Роусон, уехавший несколько дней тому назад, еще не возвращался, и Робертс с нетерпением ожидал его, чтобы окончательно скрепить брачный договор.
Стоял чудный вечер, когда вся семья вышла во двор, чтобы заняться обычными домашними работами. Мэриан, с корзиною корма в руках, стояла, окруженная тучей домашней птицы, и мать невольно залюбовалась этой мирной сценой. Вдруг Мэриан вздрогнула и от неожиданности выронила из рук корзину. У забора, отделявшего двор, стоял Роусон.
– Чего ты испугалась, дочурка? – спросила миссис Робертс, не заметив подошедшего проповедника.
– Мама, мистер Роусон вернулся! – ответила молодая девушка, оправившись от смущения и подходя к проповеднику.
– Добро пожаловать, любезный мистер Роусон! Очень рада вас видеть. А мы, признаться, уже соскучились по вам! – сказала старушка.
– И мисс Мэриан тоже? – спросил Роусон, здороваясь с хозяйкой.
– Вы прекрасно знаете, мистер Роусон, что я очень рада вас видеть! – смущенно произнесла молодая девушка. – Вы всегда дорогой гость в нашем доме!
– Мэриан, – сказал методист серьезным тоном, – мне удалось наконец справиться с делами. Теперь у меня собственный дом. Желаете войти туда хозяйкой? Желаете ли стать моей женой?
– О, конечно, конечно! – ответила за дочь миссис Робертс. – Мэриан уже призналась мне, что любит вас. Теперь ее счастье в ваших руках!
– О, что касается меня, несчастного грешника, – смиренно сказал Роусон, – то я, насколько позволят мне мои слабые силы, постараюсь сделать мисс Мэриан счастливой, как она заслуживает того!
Девушка молча протянула Роусону руку, которую тот нежно поцеловал.
– Вот, Роусон, вот это я называю держать слово! – воскликнул Робертс, показываясь на крыльце. – Как дела?
– Прекрасно, мистер Робертс! Даже лучше, чем я предполагал. Теперь остановка только за вашим согласием. Благословите нас с Мэриан, и на будущей неделе в воскресенье можно бы совершить и брачный обряд!
– А не слишком ли скоро? – осведомился Робертс.
– Отчего же скоро? – вмешалась мать. – Ведь Мэриан согласна, а наши приготовления почти совсем окончены. А как дела с домом, мистер Роусон?
– Я уже почти договорился с Аткинсом. Если хотите, завтра мы вместе съездим посмотреть ферму. В случае благоприятного исхода покупки у меня с женой будет прекрасная ферма на очень недурной земле.
– Так не лучше ли подождать со свадьбой до окончательной покупки фермы? – спросил Робертс.
– О, мистер Робертс! – возразил Роусон. – Мне столько пришлось перенести всякого рода затруднений и хлопот, что вы должны понять мое самое горячее желание поскорее устроить свою судьбу!
– Ну, как хотите! – согласился хозяин. – Берите Мэриан и будьте счастливы!
– О, как я вам благодарен, мистер Робертс! Поверьте, я постараюсь, чтобы Мэриан никогда не пришлось раскаяться в своем выборе! А теперь позвольте попрощаться с вами, дорогие родители! Надеюсь, вы разрешите мне теперь так называть вас?
– А я думала, что вы проведете вечерок с невестой! – сказала миссис Робертс.
– Страстно бы желал этого, – ответил Роусон, – но дела требуют моего немедленного возвращения в город!
– Мы отправимся к Аткинсу в понедельник, – заметил Робертс. – Не забудьте этого, Роусон! Я уже просил Брауна предупредить Аткинса о нашем приезде. Браун поедет мимо Аткинса на собрание регуляторов у Бариля и скажет ему об этом.
– А мне говорили, что общество регуляторов распадается, – оживленно заметил Роусон. – Разве это не правда?
– Конечно, не правда! Они, напротив, еще теснее сплотились и завтра обсудят свои дальнейшие действия.
– А нельзя ли и мне присутствовать на их собрании?
– Сколько угодно! – расхохотался Робертс. – Да не хотите ли сами вступить в число членов их общества? Впрочем, я и забыл, что вы не одобряете их образ действий!
– Я не одобряю их поступков, поскольку они безрассудны и бесчеловечны, – ответил Роусон, – но цель самого общества кажется мне почтенной, и я не прочь присоединиться к ним!
– Как? – изумился, не веря своим ушам, Робертс. – Да ведь еще недавно вы осуждали их и говорили…
– Я и теперь нахожу их собрания противозаконными, – перебил его Роусон, – но тем не менее…
– Что ж тут удивительного? – вмешалась миссис Робертс. – Мистер Роусон своим вмешательством хочет предохранить их от всякого рода заблуждений, которые позволяют себе эти молодые повесы, собственно говоря, желающие принести стране посильную пользу.
– Не забудьте, Роусон, – сказал Робертс, – что регуляторы принимают в свое общество только людей, поклявшихся всегда и во всем повиноваться их постановлениям. Не думаю, чтобы они охотно приняли в свои ряды вас, постоянно читающего им нотации и во всеуслышание заявляющего, что они не правы, поступая по-своему.
– Тем не менее я попытаюсь сделать это, – невозмутимо продолжал Роусон, – и если завтра у меня останется свободное время, я отправлюсь на собрание и не откажусь от своей цели до тех пор, пока мне прямо не скажут, что не желают иметь меня своим членом.
– Вот и прекрасно! – подхватил Робертс.
– А кто теперь командир регуляторов в нашем округе? – спросил Роусон.
– Браун!
– Как так? Ведь всего несколько недель назад в этой комнате он порицал действия регуляторов и…
– У Брауна есть основательная причина поступать так. После того, как подозрение в убийстве Гитзкота пало на него, ему больше ничего не оставалось, как присоединиться к регуляторам и всеми силами стараться разыскать настоящих убийц.
– Но ведь главной задачей регуляторов является поимка конокрадов! – воскликнул сильно взволнованный последними словами собеседника Роусон.
– Да, розыск конокрадов тоже входит в круг действий этого общества, – ответил Робертс. – Впрочем, вы скоро сами познакомитесь с их планами и намерениями. Теперь они предполагают допросить наиболее подозрительных людей!
– Дай бог, чтобы им удалось найти и убийцу Алапаги! – сказала миссис Робертс. – Знаете, мистер Роусон, я несколько раз молилась Богу, прося его указать этим людям убийцу бедной индианки, этой ревностной христианки и наиболее внимательной вашей слушательницы. Убить такое чистое, невинное создание! О, это ужасно!
– Да, ужасно! – ответил все еще не оправившийся от волнения Роусон. – А теперь я должен проститься с вами, дорогие родители, мне пора ехать. Передайте Мэриан мой сердечный привет и скажите, что я уехал, не прощаясь с нею, так как не желал беспокоить ее. Она, кажется, отправилась помолиться Богу. Прощайте!
С этими словами Роусон сел на лошадь и отправился в путь.
– Бетси, ты не находишь, что с нашей дочерью творится что-то странное? – спросил Робертс жену после отъезда будущего зятя.
– Вот глупости! – отозвалась та. – Что с ней может твориться?
– Не оказываешь ли ты слишком сильного влияния на ее выбор мужа?
– Какой ты странный человек! Конечно нет! Она грустна немного, это правда, но только потому, что ей придется расстаться с нами. Что же касается мужа, то лучше Роусона ей не найти!
– Ну, положим, я совершенно иного мнения. По-моему, она свободно могла бы найти какого-нибудь молодого человека, более подходящего ей, чем этот проповедник. Но раз ты и Мэриан желаете этого, я препятствовать не буду, тем более что Роусон обзаводится своим хозяйством и, как человек деловой, поведет его недурно.
Хотя у старого фермера раньше были кое-какие подозрения относительно методиста, однако последний сумел вкрасться к нему в доверие, да и могла ли существовать вообще, при всеобщем уважении и почтении к проповеднику, хотя бы тень недоверия к нему?!
Отъехав от фермы настолько, что деревья совершенно скрыли его из виду, Роусон сменил галоп на шаг, а вскоре и совсем остановился, бормоча себе под нос странные слова:
– Черт возьми! Арканзас действительно становится для меня опасным. Малейшая оплошность, какой-нибудь пустяк, и все полетит вверх дном: и мое благополучие, и предстоящая свадьба, и даже сама жизнь. Как бы то ни было, нужно вовремя убраться из этих мест, как сделали мои товарищи. Хорошо еще, что этот проклятый Ассовум куда-то запропастился, а то бы мне пришлось совсем скверно. Особенно меня беспокоит мой перочинный ножик…
В это время лошадь проповедника навострила уши, и почти тотчас же, точно из-под земли, вырос Ассовум.
– Здравствуйте, мистер Роусон, – пробормотал он, проходя мимо пораженного проповедника.
– Ассовум! – с ужасом воскликнул Роусон, бледнея как полотно. – Ассовум! – несколько оправившись, сказал он. – Где ты пропадал? Мы очень беспокоились о тебе.
– Но ведь и бледного человека тоже все время не было здесь! – загадочно произнес индеец. – Ассовум направляется теперь к могиле своей жены!
– Тебе не удалось еще отыскать следы ее убийцы?
– Нет еще! – тихо прошептал краснокожий. – Великий Дух не хочет сказать своему сыну его имени, хотя Ассовум беседовал с Великим Духом в священном месте, еще не оскверненном ногою белого. Теперь бедный краснокожий будет просить Маниту помочь ему!
– Да поможет он тебе! – воскликнул Роусон, забывая и свой сан, и свое презрение к суеверию индейца.
Ассовум поклонился, благодаря за такое пожелание, и скрылся за деревьями.
Методист сел на лошадь, дал ей шпоры и, быстро доскакав до лесной дороги, полным галопом пустил своего, не привыкшего к такой скачке, коня по ухабам и рытвинам размытой последними дождями дороги.
Глава IV
Вильсон. Прелестная служанка
Вскоре после отъезда Робертса от Гарпера Браун тоже собрался в дорогу, направляясь к Барилю, где должно было состояться собрание регуляторов. Кук тоже поехал с ним до развилки дорог, а Баренс остался у больного, хотя последний упрямо заявил, что в последний раз остается дома, точно собака на привязи.
– Право, мне нужно выбраться на свежий воздух да погулять как следует. Иначе мне никогда окончательно не выздороветь!
Чтобы успокоить больного, товарищи его обещали отвезти его к Баренсу на недельку, а так как подобное путешествие за один прием могло вредно отразиться на здоровье неокрепшего больного, то решено было, что он на полпути заночует у Робертсов.
Расставшись у поворота дороги с Куком, Браун пришпорил свою лошадь и быстро достиг фермы Вильсона. Велико было его удивление, когда он застал этого молодого человека готовившимся сесть на лошадь.
– Эй, Вильсон, неужели вы так рано собрались на сходку регуляторов?
– Да, да, – пролепетал в смущении Вильсон, почему-то сильно краснея.
– Вильсон! – рассмеялся Браун, видя, что тот без всякой надобности безжалостно затягивает подпругу. – Ведь так вы зарежете лошадь! Что вы, на скачку с препятствиями собираетесь, что ли?
– О, это пустяки, – пробормотал Вильсон. – А по какой дороге вы поедете к Барилю?
– Я было приехал к вам, но раз вы уже уезжаете…
– Я… я хотел поехать к Аткинсу!
– Ну и прекрасно! – отозвался Браун. – К вам я заеду в другой раз, а теперь отправлюсь вместе с вами к Аткинсу. Меня, кстати, Робертс просил передать ему кое-что.
Вильсон хотел было что-то сказать, но Браун, не обратив на это внимания, жестом пригласил молодого человека следовать за ним и тронулся вперед. Вскоре Вильсон нагнал своего спутника и некоторое время ехал молча.
– Не поручил ли вам Робертс передать что-нибудь Роусону? – спросил наконец Вильсон, прерывая молчание. – Он ведет переговоры с Аткинсом относительно покупки фермы, на случай, если последний уедет отсюда.
– Как на случай? Разве это дело не решенное?
– Кажется, нет еще. Впрочем, наверное сказать не могу. За последнее время Аткинс мрачен и озабочен и не поверяет мне своих соображений!
– Да с какой же стати он с вами будет откровенничать больше, чем со всяким другим? – изумился Браун.
Вильсон ничего не ответил, начав насвистывать какую-то мелодию и похлопывая хлыстом по сапогу. Тогда, заинтересованный последними словами, Браун повторил свой вопрос. Вынужденный отвечать, Вильсон сдержал лошадь и, приблизившись к спутнику, тихо сказал:
– Я знаю, Браун, что вы – хороший человек. Я вам все расскажу. Быть может, вы даже подадите дельный совет!
– С удовольствием! – отозвался тот. – Рассказывайте, в чем дело? Хотя, – добавил он, – как я догадываюсь, в подобных делах я плохой советчик.
– Я знаю, что под «подобными» вы называете сердечные дела, – проговорил в смущении Вильсон. – Да, дело идет действительно о любви! Вы знаете все семейство Аткинсов?
– Нет, я у них никогда не бывал!
– У Аткинса есть воспитанница – сирота. Я питаю к ней самые нежные, самые искренние чувства. С первого взгляда я почувствовал, что эта девушка стала для меня дороже жизни. Вот уже больше года, как я томлюсь от безнадежной любви к ней, так как Аткинс упорно отказывается выдать ее за меня замуж. Несмотря на все неприятности, которые ей пришлось и приходится переносить от хозяев фермы, они все-таки ее приемные родители. Теперь ее вздумали отдать замуж за совершенно нелюбимого ею человека. Но этой свадьбе не бывать! Пусть Аткинс хоть надорвется, уговаривая ее выйти замуж за выбранного им человека, я этому помешаю!
– Очень печальная история! – сочувственно произнес Браун. – А сколько лет этой девушке?
– К сожалению, только семнадцать! – грустно произнес Вильсон. – Будь ей двадцать один, тогда, по нашим законам, она могла бы сама распоряжаться собой, и мы были бы счастливы!
– А, так, значит, она вас тоже любит?
– Она мне это говорила чуть не тысячу раз!
– Ну, так чего же вы отчаиваетесь? Подождите немного, быть может, родители смилостивятся, и согласие будет получено вами! – стал утешать его Браун.
– О, я бы сумел тут что-нибудь устроить! – горестно воскликнул Вильсон. – Да времени-то остается очень мало! После продажи фермы Роусону, свадьба которого назначена на послезавтра…
– Как? Роусон женится послезавтра? – перебил его, бледнея от волнения, Браун.
– Да, – ответил молодой человек, ничего не подозревая. – Тогда Аткинс покинет Арканзас, и Эллен уедет вместе с ним!
– Отправляйтесь и вы за ними туда же, куда они переселятся!
– Но они предполагают переселиться в Техас, а у меня здесь живет больная старушка мать, которую я не вправе покинуть!
– Ну, тогда не представляю, как и помочь вам, – сказал Браун. – Хотя я мало знаю Аткинса, но мне кажется, что он не такой человек, чтобы не прислушаться, если я начну ходатайствовать за вас.
– О, это будет совершенно напрасно!
– Так кого же просить в таком случае?
– Будущую миссис Роусон! Я знаю, что мисс Мэриан относится к вам с большим уважением, и если бы вы попросили ее…
– Но при чем же тут мисс Мэриан? – изумился Браун.
– О, Аткинс очень любит ее. Когда его жена была больна, мисс Мэриан целые ночи проводила у ее постели. Я уверен, что Аткинс не откажет в просьбе мисс Мэриан!
– Тут, дорогой мой, я при всем желании ничего не могу сделать. Вы лучше обратитесь прямо к самому Роусону!
– Я сам думал об этом, но чувствую, что не отважусь на это. Роусона, любимого и уважаемого всеми, я почему-то терпеть не могу. В силу какого-то непонятного чувства я питаю к нему мало уважения и доверия. Мне кажется даже, что и теперешнее его благополучие достигнуто каким-то нечестным путем. Посудите сами, он появился у нас сравнительно недавно и тогда сам говорил, что не имеет гроша за душою. Теперь он занимается только проповедями, а это занятие не приносит ему никакого дохода. Откуда же у него деньги? Нет! Если бы вопрос шел даже о моей жизни, а не обратился бы к нему за помощью!
– Вы напрасно печалитесь, друг мой! – успокоительно сказал Браун. – Вы молоды, энергичны, у вас много друзей, молодая девушка, предмет вашей страсти, любит вас. Чего же вам не хватает?
– Ах, Браун, да ведь Аткинсы скоро уедут, а тогда все потеряно! – горестно воскликнул Вильсон. – Я не могу больше выносить такого положения. Если Аткинс не хочет отдать мне ее добром и если Эллен согласится, я хитростью или силой вырву ее из этого дома!
– А вы говорили с самим Аткинсом?
– Да, и совершенно безуспешно! Его жена, злее которой, пожалуй, нет на всем свете ни одной женщины, заявила мне прямо, чтобы я не смел и носа показывать к ним на ферму!
– И вы все-таки едете туда?
– О, я не пойду к самому дому! – рассмеялся Вильсон. – Эллен придет сегодня к ручью полоскать белье, там мы и свидимся. Затем я отправлюсь прямо к Барилю на собрание. Если хотите, поедемте вместе, я вас познакомлю с моей дорогой Эллен.
Молодые люди ехали еще некоторое время, затем остановились, привязали лошадей к дереву и, перейдя глубокую трясину по переброшенному стволу дерева, вышли к ручью.
У берега ручья на ветвях дерева была повешена люлька, а у воды стояла красивая молодая девушка, полоскавшая белье. В это время ребенок в люльке закричал, и молоденькая прачка, оставив на время свою работу, стала его укачивать, напевая какую-то песенку. Вильсон внезапно подошел к ней и обнял за талию. Молодая девушка вскрикнула от неожиданности и обернулась.
– Боже мой! Это вы, Вильсон? Зачем же было так пугать меня!
– Полно, не сердитесь, дорогая моя! – сказал он, целуя ее. – Посмотрите, я пришел не один, а с другом!
Молодая девушка быстро обернулась и, увидев постороннего человека, бывшего, очевидно, свидетелем поцелуя, так смутилась, что хотела было бежать прочь, но Вильсон удержал ее и сказал:
– Эллен, этот молодой человек, как я уже сказал, мой друг и все знает. Не можете ли вы на минуту бросить вашу работу и поговорить с нами?
– Вы прекрасно знаете, что я не могу этого сделать и не сделаю!
– Ого, как решительно! – воскликнул Вильсон. – Даже регуляторы не могут решительнее вынести приговор!
– Не говорите, пожалуйста, об этих мерзких регуляторах! – сказала Эллен с пренебрежением.
– Мерзких? Но мы оба принадлежим к их обществу!
– Неужели вы вздумали вступить в общество этих…
– Тсс! – произнес Вильсон. – Мой друг – предводитель регуляторов!
– Не может быть! – сказала Эллен. – Я никогда не поверю, чтобы вы решились присоединиться к этой шайке!
– Почему вы питаете такое отвращение к регуляторам? – спросил Браун.
– О, они внушают мне прямо ужас. Отец рассказывал про них много страшных вещей. Они нападают на всякого, кто им не понравится, без разбору. Они не щадят никого. Бьют, привязав к дереву, до смерти, а потом бросают на съедение хищным птицам. Отец поклялся убить первого регулятора, который только осмелится войти к нему в дом.
– Отец ваш сильно ошибается в своем предубеждении против регуляторов, – сказал Браун. – Они вовсе не так гадки, как…
– Однако довольно! – перебил его Вильсон. – Времени немного, а мне нужно серьезно переговорить с вами, Эллен. Говорили вы со своей матушкой?
– Да, – отвечала она, печально опустив голову, – но все напрасно. Скоро я должна буду стать женою Коттона!
– Коттона! – с изумлением воскликнул Браун.
– Да! – сказала молодая девушка. – Родители сказали, что не изменят своего решения, но я скорее умру, чем пойду за этого человека!
– И вы не пойдете за него! – решительно сказал Вильсон. – Я прибегну к исключительным мерам и, как только мне удастся справиться с поимкой конокрадов, похищу вас из этого жилища!
– О, какой вы решительный, мистер Вильсон! – удивилась Эллен порыву возлюбленного.
– Поверьте, я не шучу! – отозвался тот.
– Скажите, – обратилась молодая девушка к Брауну, – вы, кажется, знаете Коттона? Давно вы его не видели?
– Кажется, я с ним как-то встречался в прошлом году. Но… что это с Вильсоном? – спросил он, видя, что молодой человек, как пума, одним прыжком скрылся в кустах.
Причина столь внезапного исчезновения скоро выяснилась. Из-за кустов показалась молодая женщина, жена Аткинса. Ее белое платье, за несколько мгновений раньше мелькнувшее среди зелени, предупредило молодого влюбленного.
– Что это значит, Эллен? – спросила сердито миссис Аткинс. – Ты изволишь беседовать с этим джентльменом, а не работать. Я давно уже перестала слышать удары валька. Или ты думаешь, что белье само вымоется?
– Я качала ребенка! – отозвалась Эллен.
– Качала ребенка? Но он спит как сурок! Ты говоришь неправду!
– Простите, сударыня, – вмешался Браун, видя смущение молодой девушки, – это я помешал мисс заниматься своей работой. У меня есть к мистеру Аткинсу поручение от мистера Робертса, и я надеюсь, что вы позволите мне переночевать у вас.
– Но вы выбрали не совсем верную дорогу к нашей ферме! – отвечала несколько смягчившаяся миссис Аткинс.
– Теперь я это и сам вижу! – отвечал Браун. – Поэтому-то я и стал расспрашивать мисс о дороге, тем более что через эту трясину трудно будет перевести мою лошадь, оставленную мною там, в лесу!
– Мой муж дома, будьте добры пройти туда. А где ваша лошадь? Я пошлю за ней слугу!
– Тут, в лесу, около горы!
– Ну, так идемте! – пригласила его миссис Аткинс. – А вы, Эллен, продолжайте работу да постарайтесь закончить ее быстрее!
Затем миссис Аткинс склонилась над колыбелью, где лежал мирно спавший ребенок, тихонько поцеловала его и получше прикрыла покрывалом от комаров и мух.
– Эллен, – сказала она, обращаясь к девушке, – присматривай, кстати, и за ребенком!
С этими словами миссис Аткинс пригласила Брауна следовать за собой, и вскоре оба приблизились к ферме.
