Евгений Геннадьевич Колупаев
Гордыня
– Пойдём со мной, Гадо. – Снова проносится воспоминание в его голове, на миг время замирает.
Незурим посмотрел на маленького мальчика. Он подошёл к нему и опустился на колено, войдя в зрительный контакт на линии глаз ребёнка.
– Это твои родители?
– Да! – Заплаканно ответил мальчуган.
– Твои мама и папа больше не смогут позаботиться о тебе. Они теперь не совсем такие же, как раньше, они стали злыми. – Как тебя зовут?
– Га.. – Запнулся мальчик в плаче. – Гадо!
Всё вокруг горело, но пожар ещё не охватил весь дом, он только начинал разговараться, стёкла были выбиты. Лицо Незурима не выдавало никаких эмоций, кроме спокойствия, заразительного и настоящего, без наигрывания.
– Ты очень смелый, Гадо. Хочешь посмотреть на настоящего грехоборца гордыни?
– Хо… Хочу!
– Тогда пошли со мной и другими паладинами, в Орден грехоборцев гордыни.
– А мои мама и папа? Они пойдут с нами?
– Твоим маме и папе стало плохо, поэтому они останутся дома. Не переживай, они разрешили тебе пойти с нами, это будет экскурсия. Посмотришь, как живут паладины.
Мальчик замешкался, хоть и с недоверием, но медленно протянул руку к Незуриму. Незурим взял его ладонь и поднялся на ноги.
– Молодец, сейчас вы с паладином Маркием выйдете во двор и подождёте меня там, а я выйду следом. Никого не бойся, дядя Маркий защитит тебя от кого угодно, никто на тебя не нападёт.
– Не уходи, сыночек. Вернись к маме с папой, мы тебя любим, мы тебя не бросим. – Демонически слащавым голосом сказала мать.
Гадо посмотрел на неё со страхом в глазах и не решился подойти.
– Маркий, отведи мальчика во двор.
– Будет сделано.
– Я сказала стой, маленькая мразь! ИДИ СЮДА! Слушайся родителей, ТВАРЬ, подойди, подойди ко мне, ААААААРРРГХХ!
Маркий взял мальчика за руку и вышел из горящего дома.
– Капитан, какие будут указания?
– В какой они стадии?
– Только начальная, можно вызвать священника, и он изгонит…
– Нет! – Резко прервал Итана Незурим.
– Убить всех! Дом сжечь.
Паладины обескураженно переглянулись между собой.
– Капитан?
– Вы всё слышали, выполняйте. Незурим развернулся к ним спиной и направился к выходу, но резкий хохот остановил его.
– Ахахаххаахаха. – В диком хохоте зашлась мать мальчика. – Ты пожалеешь об этом, паладин! – Её голос звучал столь неестественно, что резал слух. – Этих двоих мы заберём с собой уже сейчас, а твоя жестокость и спесь проложит вам путь за ними следом. Они сами восстанут против тебя, а когда все вы отправитесь в Ад, мы будем ждать вас. Они сами захотят убить тебя, КА-ПИ-ТАН! – С ехидным насмешливым голосом упивалась она.
Не оборачиваясь и не обронив ни слова, он продолжил шагать и вышел из дома. Мальчик стоял с Маркием, держа его за руку. Незурим подошёл к ним и снова наклонился к ребёнку.
– Гадо, ты когда-нибудь был в Ускелане?
– Н-нн-нет.
– Это очень большой и красивый город, столица этой страны, а ещё там есть резиденция грехоборцев гордыни, нашего ордена. Мы отправимся туда, и ты познакомишься с самим Авелоном, грехоборцем гордыни. – Незурим встал в полный рост и протянул мальчику руку. – Пойдём со мной, Гадо.
Они начали отходить, а позади раздался сначала один истошный крик, явно мужской. Мальчик дернулся, это был голос его отца. Затем раздался ещё один визг и Гадо передёрнуло ещё сильнее. Это была его мать, но он не оборачивался. Страшился посмотреть назад.
– ГАДО! ГАДООО! – Послышался крик снаружи.
Парень пришёл в себя и увидел, как тварь спускается к нему, приближается шаг за шагом. Он начал отползать назад, лёжа на спине, толкаясь одними ногами. Тварь уже спустилась с лестницы, а Гадо понимал, что не успеет подняться.
– Если эта тварь захочет, она моментально кинется на меня, стоит только дать ей повод резкими движениями. Пока она не торопится, наверное, ощущает, что уже победила. Она не отвлекается на Закхея, потому что я уже в её логове, в темноте я более уязвимая цель.
Внезапно туловище твари пронзает насквозь лезвие клинка, и она изгибается в спине, издавая от боли мерзкий визг.
– Я говорил, что могу подкрасться незаметно к чему угодно. Хватит лежать, Гадо, поднимайся!
Тварь хватает его за корпус и швыряет в темноту.
– Вот мразь! – Раздаётся громкий хлопок и звук упавшего тела. Ударившись, он почувствовал, как из него весь воздух выбило, и он еле шевелился, не понимая, что происходит.
Гадо торопливо встаёт на ноги. Одержимый заводит руки за спину и пытается достать меч из себя.
– Это мой шанс для удара! – Щёлкнуло в голове. – Он подбегает к чудовищу и замахивается, но чудище очень быстро подставляет свою руку. Рубящий удар рассекает кожу до кости, однако Гадо обескуражен.
– Что?! Я не смог перерубить его руку?
В этот же момент чудовище этой же рукой замахивается и пытается ударить противника наотмашь.
– Как быстро! – Над головой свистит от замаха, пока Гадо уворачивается вниз и наносит ещё один удар уже по ноге. И снова лишь рассечение до кости.
Тварь тут же поднимает ногу и сильно отталкивает парня.
– Сгруппироваться, нужно сгруппироваться! – Он ударяется спиной о стену в темноте и падает на четвереньки. – Бхах, уммфф, – тяжело выдыхая с трудом собирается силами Гадо. Он поднимает взгляд на чудовище и видит, как оно продолжает пытаться достать меч у себя из-за спины. – Я не могу перерубить его кости, но Закхей проткнул его, значит и я смогу. Оно явно сковано в движениях из-за меча, не может свободно вертеться и сгибаться. Если вытащит его, вряд ли я смогу его одолеть. Я не смогу сражаться в потёмках, но и бросить здесь Закхея не могу. Нельзя дать ему вытащить меч. Я должен победить его, пока оно стоит в свете из дверного проёма.
В темноте он нащупывает камень и бежит к одержимому. Кидает камень в голову, отвлекая внимание, и вонзает меч в брюшину. Тварь взвизгивает и сгибается от боли. Гадо оставляет свой меч и устремляется за спину. Схватив рукоять, он начинает крутить его, вызывая боль и та начинает вопить, снова прогибаясь в спине протягивая свои мерзкие ручищи к Гадо. В этот момент он вырывает меч из раны и резким движением перемещается к переду одержимого.
Гадо вспоминает суровый урок, когда его учили биться против противников, которых невозможно победить простым владением мечом. Он падает в очередной раз, получая удар от Незурима, его тело болит и ноет от усталости.
– Так нечестно! Ты в доспехах, мой деревянным меч не сможет пробить их.
– Никто не говорил, что в сражении твой противник будет честным.
– Но я не смогу пробить доспех деревяшкой, не смогу!
– Верно, не сможешь.
Незурим нападет на мальчика и тот начинает отбиваться от атак, но паладин бьёт всё сильнее и выбивает тренировочный деревянный меч из рук Гадо, а затем наносит ему ещё один удар по хребтине.
– АААААА! Гадо отпрыгивает от него и хватается за спину.
– Не во всех боях тебе удастся победить с помощью оружия. Настоящий бой – это битва ума. Чем быстрее ты найдёшь способ одолеть меня, тем меньше будешь страдать сегодня. Если ты не научишься думать на несколько действий наперёд, брать своего противника хитростью и делать всё это как можно быстрее, то ни тренировки рефлексов и реакции, н владения мечом не спасут тебя от скорой гибели в сражении.
Воспоминания накладываются на настоящее и в голове Гадо в мгновение проносятся способы одолеть одержимого.
– Чудовищу передо мной не перерубить кости. Удар в сердце по спины мечом опасен попаданием меча в кости и не факт, что оно после одного промаха не отправит меня в очередной полёт вслед за Закхеем. Отрубить ему голову вряд ли получится, а если не получится, то оно может само завершить этот бой, убив меня в этот момент. Мне нужен всего один смертельный удар. – Удар в горло снизу вверх, там нет костей, которые мне помешают и мозг уязвим с этой стороны, не закрыт черепом!
Гадо выверенно и чётко одним ударом вонзает лезвие через горло снизу вверх, поражая мозг твари и та перестаёт шевелиться. Из её ран течёт густая чёрная смолистая кровь, больше похожая на гниль. В этот момент в голове Гадо всё ещё шли мысли о тренировках, которые сейчас спасли ему жизнь.
– Победа в несколько действий. Размен ударами, оценка обстановки, оценка способностей противника, продумывание нескольких ударов вперёд, которые завершаются смертельным. Всё, как и учили…
Одержимый рухнул замертво вместе с мечом.
– Если бы не Закхей, мне пришлось бы худо. Одержимый запросто может убить даже обычного воина, если это не паладин. – Гадо смотрел на поверженного противника печальным взглядом. – Кажется это была женщина. Метаморфозы очень сильно меняют тело человека.
Перед ним лежало худое неестественно вытянутое тело. Конечности тонкие и длинные, но жилистые и прочные. Кожа тёмная, как и кровь. Длинные пальцы, как и всё остальное. Но не только конечности, вся тварь была худой и длинной, будто её растянуло чем-то. Заметен был и увеличенный рост – два с половиной метра, не меньше. У неё было ужасная морда, издалека напоминавшая человеческие черты лица, если их вообще уместно сравнивать с человеческими. Зловонный дрянной запах, омерзительные зубы, торчащие в разные стороны, острые и длинные по сравнению с человеческими. Смотря на эту тушу, которая раньше была человеком, не верилось, что человек может в такое превратиться. Говорят, одержимые приобретают разные тела, в зависимости от греха, который ими овладевает, но по этому существу даже непонятно, какому смертному греху была подчинена эта тварь. Может голода, а может жадности, кто бы разобрал, кроме священников и паладинов… От трупа разило разложением. Не смотря на недавнюю смерть, запах стоял как при разложении в течение нескольких дней.
Тем временем Гадо вспомнил про своего спутника. Он повернул голову в ту сторону, куда его отбросило это существо.
– Закхей.
Ответа не последовало.
– Закхей! – Громче и чётче произнёс Гадо.
Опять не получив ответа, он пошёл в темноту. Задев что-то ногой он наклонился и нащупал ногу. Гадо наклонился и закинул его на плечо. Тот явно был без сознания, никак не реагировал.
– Нужно вытащить его отсюда, иначе не осмотреть.
Он выволок его на улицу и положил на землю, осматривая не наличие травм.
– Дышит, но без сознания. Скорее всего ударился головой об стену, когда его откинула та тварь. – Гадо посмотрел затылок Закхея. – Да, так и есть. – Осмотрел конечности. – Переломов рук нет, переломов ног тоже. – Гадо снимает с него нагрудник. – Открытых кровотечений нет, это облегчает дело. Переломы рёбер? Тоже отсутствуют. Хорошо, нагрудник спас. Несколько синяков, ушиб, но не критично. – Надев обратно нагрудник, Гадо осмотрелся вокруг. – Придёт в себя через некоторое время, но лучше уйти из этого места. Понесу его на себе, но сначала заберу мечи из той туши. Вдруг здесь водятся ещё такие, нужно быть на чеку. Второго мы можем не пережить.
Вечерело. Солнечный свет постепенно становился всё более тусклым. Гадо шёл медленно, нёс Закхея на спине. Тот всё ещё был без сознания. Каждый шорох он слышал острее, чем обычно, водил взглядом по округе, всматриваясь между деревьев в лесную глушь. Постоянно ожидал опасности. Едва ли они могли быть готовы к такому. В лесу вблизи Имплосеоната водятся одержимые, в обителе веры и праведности. Однако теперь их поход затянулся, замедлился шаг и они двигаются не так быстро, как планировали.
– Чёртовы одержимые, неужели прохиндеи из Церкви настолько обленились, что у них в окрестностях бегают эти твари? Не удивлюсь, если они снуют чуть ли не под стенами этого добланного собора. Чем они вообще там занимаются!!! – Возмущался про себя Гадо.
Глаза Закхея стали понемногу приоткрываться. Только очнувшись, он резким движением оттолкнулся от спины Гадо. Отлетев в разные стороны они оба упали.
– Где? Где оно? – Судорожно повторял Закхей.
Гадо повернулся к нему, вяло встав на колени.
– Мервто.
Закхей всё ещё рыскал глазами по сторонам и вертел головой, но перестал суетиться.
Гадо тем временем сел на землю.
– Ты зашёл за мной в подвал, проткнул его сзади, оно тебя откинуло в стену. Ты потерял сознание. Помнишь? Я убил его. Сейчас мы идём в сторону Имплосеоната.
Закхей замешкавшись переспросил: «Убил?! Один»?
– Не один, ты мне помог, вонзил этой твари меч в спину. Я лишь доделал начатое.
– Не принижайся. Ты даже не паладин, но смог в одиночку убить полностью обращённого одержимого.
– Я уже сказал, что убил его не в одиночку.
– Кто тебя этому научил? Твой так называемый отчим?
Гадо замешкался с ответом, неохотно пытаясь что-то сказать. – Незурим.
– Знаешь Гадо, ты хороший парень. Правда хороший. Я ни разу ещё не пожалел, что встретил тебя однажды на дороге, остановленного стражей за подозрение в вероотступничестве. Я не знаю, что с тобой случилось, что ты стал столь малословен и мрачен, но я уже давно к этому привык. Зато твои действия говорят сами за себя.
– А ты пошёл спасать меня в подвал с одержимым, хотя мог погибнуть. Самоотверженный поступок с твоей стороны, я лишь сделал так же.
Закхей увёл взгляд в сторону.
– Эх, мальчик, со мной не всё так просто, как тебе кажется. – Подумал он про себя.
– Нам повезло не нарваться на других одержимых. Никаких шансов, если бы их оказалось больше одного.
Закхей снова посмотрел на Гадо, резко переведя тему.
– Впереди нас ждёт Имплосеонат, миссия у нас опасная и нет никаких гарантий, что мы вернёмся. Может нас убьют, а может мы пойдём под суд и будем сидеть в темнице всю оставшуюся жизнь. Священники не столь добрые, как все говорят. Многие предпочли бы казематам Церкви светские, не так ли? – Закхей усмехнулся. – Я знаю только то, что ты был на поруке у какого-то Незурима, вроде даже капитана какого-то ордена.
– Эй, ты что, решил сейчас лучший момент поизливать друг другу душу? Мы и так замедлились в своём походе, отстаём от плана.
– Хах, ну жизни мы друг другу доверили и доверие оправдалось, не так ли? Почему бы не доверить прошлое? Кто знает, может мы будем последними слушателями друг друга и падём смертью храбрых в Имплосеонате?
– Даже не надейся, – шутливо сказал Гадо. – Я не умру, я точно знаю, потому что меня ждёт велика судьба, как говорил мой… – Гадо запнулся, устремив взгляд в никуда, немного выждал перед ответом, выражение его лица явно не свидетельствовало о приятных воспоминаниях.
– Незурим? – С равнодушной интонацией спросил Закхей.
– Да. – Печально сказал Гадо.
– Так значит ты веришь в его слова, ага, вот оно как. У его семьи красивое имя ещё было. Как же там, на А?
– Ациатус. Его зовут Незурим Ациатус. – Холодно произнёс Гадо.
– Да, точно, Незурим Ациатус. Красивое имя у его дома, семья, наверное, знатная. Закхей немного обождал, прежде чем продолжит, посмотрев на реакцию Гадо, но тот был всё так же угрюм. – Я никогда не хотел тебя допытывать расспросами, которые тебе явно неприятны, но мне жутко интересно после произошедшего с одержимым, что же за история между вами произошла? Кто этот человек? Нет, я конечно знал, что ты точно можешь постоять за себя, но чтобы так! Немногие могут похвастаться такими выдающимися способностями в бою.
Гадо продолжал молча сидеть и непонятно, думает ли он, что сказать, с чего начать или просто не собирается отвечать. Закхей упорно продолжал ждать ответа, не произнося ни слова. Вокруг снова стала слышна лишь тишина леса.
– Незурим взял меня на поруки и обучил мастерству владения оружием. В основном мечом. Я жил в его доме с его женой и сыном.
Закхей задумчиво посмотрел на Гадо.
– Пока звучит не так уж и плохо. Получается, ты был сиротой, пока он не взял тебя к себе, выкормил, выучил. Мало кто взял бы мальчишку с улицы к себе в дом. Благодаря этим урокам мы сегодня остались живы. А могли уже лежать мёртвыми.
Гадо перевёл взгляд на Закхея.
– Он взял меня на поруки в тот же день, когда убил моих родителей и сжёг мой дом.
Закхей хотел было как-то отреагировать, но не смог, просто продолжая молчать.
– В тот день пришли паладины, он со своим отрядом, и сожгли всё. Мой отец стал одержимым, вскоре за ним пришли, как обычно и бывает. Как узнали уже не важно. Может люди заметили, что его не видно слишком долго, может кто-то доложил. Отец стал первым, мать обратилась немного позже. Экзорцизм на ранних стадиях может помочь избавиться от одержимости, демона из таких людей изгоняют священники. Незурим приказал сразу убить их. Даже его люди не поняли, что происходит. Но он был непреклонен.
– Вот оно что. Ненавидишь его небось за это? По крайней мере теперь понятно, почему ты вечно такой безрадостный.
– Нет, я возненавидел его не за это. Это чувство возникло позже, постепенно и не за то, что он убил моих родителей.
– Что ты имеешь ввиду?
Гадо с трудом пытался подобрать слова, пытаясь выразить.
– Я и правда, будучи мальчишкой, держал обиду на него, но ненавидеть я его стал позже и не из-за жестоких тренировок, не из-за родителей. Всё же его поступкам в глубине души я мог найти оправдание, объяснение, особенно с возрастом. Но чем больше я узнавал его…
Гадо снова остановился, пытаясь подобрать слова, будто выразить это.
– С годами всё больше ощущалось, что за личиной вроде бы человека скрывается нечто нечеловеческое. За всё время я не увидел в нём почти никаких эмоций по отношению к другим людям. Любовь, сострадание – всё это он не показал ни разу. Он не любил свою жену Диану, своего сына Довмонта. Они просто существовали в его жизни, параллельно с ним. Складывалось впечатление, что этот человек не способен сопереживать никому. Никогда ни за кого не радовался и не печалился. Иногда я думал, что он фанатик Церкви до мозга костей, но это тоже оказалось ложным впечатлением. Иногда в его взгляде читалась тяжесть непонятно от чего, иногда печаль, но точно не за людей вокруг него. Не знаю, что было у него в голове и за что в жизни он переживал, но что бы это ни было, касалось этого только его лично. Другие в область его переживаний не входили никогда. Его жена ненавидела его, сын ждал любви, внимания и признания.
– Вот как. Тогда почему он взял тебя к себе? Зачем ты ему понадобился?
Гадо сжал кулак.
– Он сказал, что так велено судьбой. Постоянно повторял, что у меня судьба будет великой. Мелочи жизни, вроде жены, ребёнка, семьи, друзей его не интересовали. Даже Орден грехоборцев гордыни не был для него особо важен.
– Ты хочешь сказать, он любил только себя?
– Нееет. Он крайне тщеславен, сам себе на уме. Поначалу я думал, что он подвергает тренировкам только меня, потому что ему жалко своего сына, но со временем я увидел, что вся его семья ни разу не удостоилась чести показаться в поле его внимания. Такой чести удостоился только я и до сих пор я не знаю, почему. Я возненавидел его за его сущность, как он относился ко всем вокруг, ко всему. Это безразличие, люди для него словно не существуют. И в тот момент я возненавидел его. Убийство моей семьи он совершил не из благих мотивов, а по своим непонятным ощущениям величия и судьбы, которая мне якобы уготована. В тот момент я понял, что всё это он сделал не из желания помочь, ему всё равно на всех и вся. Я не видел смысла прощать его, поскольку он никогда не нуждался в этом. Никогда не нуждался он и в своей семье, которая жила в тени его жизни, как тени. Они страдали, я чувствовал их боль и возненавидел его за это. – Гадо выдержал паузу. – Однажды я убью его, хотя в каком-то смысле он уже мёртв, в нём нет почти ничего.
Гадо умолк, снова воцарилась тишина.
– Месть губительный мотив в жизни, мальчик. Думаю ты знаешь, что свершившие её обычно страдают ещё больше. – Закхей умудрённо посмотрел на своего юного спутника, понимая, что то не внемлет его словам и всё же…
Гадо ничего не сказал в ответ, просто промолчав некоторое время, а затем резко сменил тему.
– Эта тварь хотела затащить меня внутрь.
Закхей охотно подхватил эту тему. Настрой собеседника он считывал крайне умело, Закхей имел особо развитое чувство такта в разговоре и если Гадо этот разговор казался обычным разговором, то повидавший многое в своей жизни вор каждый разговор рассматривал так же, как генерал сражение. Хотя генерал слишком громкое слово для вора, однако Закхей всегда мнил себя таковым, когда начинал очередную шахматную партию. Его любовь к шахматам наложила отпечаток на образ его мышления во многих областях. Он чувствовал своего визави и каждый свой диалог начинал с вопроса: «Что я получу от этого разговора»?
– Одержимые очень коварны и не лишены интеллекта. Они способны устраивать засады, заманивать в ловушки, попасть в их западню крайне просто. Эта тварь не напала на тебя, когда ты был в лесу. Она специально громко сиганула, чтобы ты заметил, и убежала в своё логово, пытаясь заманить тебя туда. Умная паскуда, даже не по себе. – И вдруг Закхей запнулся, в голове промелькнула мысль, всё это объясняющая. – Хотя чего удивляться, эта тварь была человеком, какой-то интеллект мог сохраниться. Очевидно, что она может передвигаться быстро и тихо, но она специально убежала с тяжёлым топотом. Она хотела, чтобы ты зашёл внутрь, а уже потом убить тебя.
– Что же паладины их не выкурили?
– Думаю оно им не сильно нужно. Сам подумай.
Закхей эмоционально начал говорить, будто понял что-то гениальное.
– Я думал в этих лесах никто не грабит из-за паладинов на дороге и лесничих Церкви. То-то я удивился, что ни единого намёка на присутствие лесников в этих лесах не увидел. Восхищённо и опешив от осознания происходящего рассуждал Закхей. – Их здесь просто нет! Похоже грабить здесь никто не пытается по другой причине. Мало кому придёт в голову, что вблизи Имплосеоната в лесах обитают одержимые. Думаю в живых никто не остаётся, наверняка всё списывают на прелатов Церкви. А эти ублюдки неплохо устроились. Хитро. Хах, ахахаха… – Рассмеялся он.
– Тише! На твой смех сейчас все одержимые и паладины сбегутся. – Причитал Гадо.
– Ох, ой. – Сдержался Закхей от своего смеха. – Имплосеонат оказался крайне изобретателен в решении своих проблем. И разбойников нет, и не лезет никто.
– Хватит рассиживаться, нам нужно идти, мы и так задержались.
Они двигались в сторону Имплосеоната, уверенно преодолевая свой путь через лес, в котором всё сильнее темнело. Их ноги уже ныли, тело устало, после боя отсутствие отдыха ощущалось острее, но в этот момент за лесом показались высокие шпили башен этого чуда архитектуры. Когда же они подошли к краю леса, они замерли. Его размеры воистину впечатляли. Построить такое казалось людям не под силу. И всё же его как-то построили.
– Поразительно! – Воскликнул Гадо.
– Первый раз его видишь?
– Ни разу не встречал ничего подобного. Даже Ускелан меркнет на его фоне.
– Да, обитель Церкви, великолепный вид, тут грабить и грабить!
Закхей перевёл взгляд на Гадо и взял его рукой за плечо.
– Ну хватит его разглядывать, мы и так задержались, нам нужно успеть в эту ночь успеть всё, что мы планировали. Не факт, что у нас получится, но сделать это нам придётся. У Имплосеоната есть внешняя и внутренняя стены. Внешняя даже не из камня, она защищает обосновавшихся здесь поселенцев от возможных набегов разбойников или, как мы убедились, скорее от случайных набегов одержимых из леса. Хотя те вряд ли его покидают. Через внешнюю стену проникнуть проще простого, внутреннюю преодолеть будет сложнее, однако я первоклассный вор и мы с этим справимся.
– Как мы пройдём внутрь?
– Сточные воды.
– Что?!
– Придётся. Это самый лучший способ попасть в Имплосеонат. Решётки нам не помешают, я столько раз в своей жизни избавлялся от них. Специально взял с собой замораживающую смесь, мы их выломаем. Но перед этим мы задержимся за первой стеной. Нам нужно в здешний бордель.
Гадо усмехнулся.
– Что? Потрахаться на последок, если дело не выгорит.
– Всё гораздо прозаичнее, мой друг. Видишь ли, чтобы попасть в зал, где хранятся реликвии – это получение ключей и формы Следящего. В это место могут попасть единицы и Следящий один из таких должностей.
– Кто такой этот Следящий?
– Ты шёл на дело не зная, кто наша важнейшая цель на пути к успеху? – Надменно произнёс Закхей. – Следящий – это священник, отвечающий за хранилище священных реликвий. Он за ними следит, как не сложно догадаться.
– Мог бы рассказать мне раньше о том, чем он занимается.
– Наши друзья из подполья нашептали мне, что нынешний Следящий оказался падок на женщин и ходит в бордель, что за внешней стеной. Бедолага наверное истосковался по женской ласке, ну ничего, мы ему поможем. Он ходит туда с определённой периодичностью. Следили за ним долго, он должен будет точно прийти сегодня. Он ходит к одной конкретной женщине, у него есть фаворитка среди путан и мы любезно заплатили ей, чтобы она пропала на некоторое время и появилась на работе именно сегодня. Он не упустил бы возможность снова с ней встретиться, скажем так, у неё легенда про то, что она была сильно больна. По сути мы оплатили ей время простоя и она отдыхала от своей обычной работы.
Гадо удивлённо смотрел на Закхея.
– До чего же скатилась Церковь, что ответственный за хранилище с оружием, некогда принадлежавшим самим ангелам ходит в ближайший бордель за внешнюю стену?! Внутри Имплосеоната они запрещены, а вот в селениях крестьян за его пределами конечно же нет. Самонадеянный идиот настолько самоуверен, что священные реликвии никто не станет красть?
– Я думаю туда добрая половина служителей Церкви ходит, а эти вопросы мы оставим для тех, кто будет расследовать пропажу священных реликвий. Всё, инструктаж закончен, двинули.
Они подошли к местному борделю. Непримечательное видом зданьице, которое не шло ни в какое сравнение с Ускелановским борделем, да и шлюхи в нём наверняка, обычные крестьянки. Набрали тех, что уродились покрасивее. Зашли внутрь, помещение было с низким потолком, внутри были непримечательного вида местные жители, обычная чернь. Гадо следовал за Закхеем. Тот уверенно шёл к женщине, стоявшей в глубине помещения. Они подошли к ней и Закхей начал разговор.
– Он здесь? – Тихо задал вопрос вор.
– Да. На второй этаж, комната слева, в дальнем углу.
Закхей достал мешочек и передал женщине. Та открыла посмотрела, затем стянула его и кивнула. Они пошли на второй этаж. Открыли дверь. Только они вошли, проститутка тут же вскочила и выбежала из комнаты, как по команде.
– Ну здравствуй, краса ты наша! – Вальяжно заходя произнёс Закхей.
Гадо же не стал поясничать и сразу подлетел к священнику, схватив его и вмазав по лицу.
– Пхуфуф… – Обронил он от удара.
– Тише, не избивай его сильно, нам нужно, чтобы он нам рассказал кое-что.
– Кто вы такие, что вам нужно?
– Мне неинтересны твои вопросы, мы пришли сюда за ответами, поэтому спрашивать будем мы. Во-первых, мы знаем кто ты, поэтому можешь не представляться, разражаясь угрозами. Во-вторых, нам нужен ключ от хранилища и ты скажешь нам.
– А что вы мне сделаете, если я не соглашусь? – Наигранно храбрился Следящий. – Без меня вы ничего не узнаете и ничего не получите.
– Мы поищем сами. Начнём свои поиски мы с твоей задницы, вдруг ты его там спрятал? Мы как следует поищем, настолько глубоко, насколько нужно будет. Это не самый приятный процесс, но потом мы поищем и в других твоих отверстиях, если не найдём. Мы хорошо ищем, ты не переживай.
Следящий молча смотрел, проверяя их решимость.
– Смотри Гадо, в молчанку играть собрался, думает, мы блефуем, ахахах. – Рассмеялся Закхей, а затем резко стал серьёзным. – Снимай с него штаны.
Гадо начал агрессивно стягивать с него штаны.
– Нет, не надо у меня ничего нет, я не ношу с собой ключ от хранилища, я не полоумный!
– Вооот, уже лучше. Стой Гадо. Так, у тебя его нет, а где же ключ?
– В моих покоях, в Имплосеонате.
– Хмм… Может ты врёшь? Гадо, я думаю нам в любом случае нужно проверить его задний проход.
– Мхмпфп… – Кряхтел Следящий. – Нет у меня его с собой, нет, я клянусь. – Начал жалобно хныкать Следящий.
– Гадо, хватит. Думаю он не врёт. Но это ещё не все вопросы. Где твои покои?
– Наверху, верхние этажи Имплосеоната. Дверь помечена моим знаком, глаз. На двери глаз. – На мандраже отвечал Следящий.
– Какой точно этаж?
– В Имплосеонате нет точного количества этажей, он был построен, как собор с большими пространствами в залах. Просто идите практически в самый верх здания по лестницам. Из центрального зала в восточную часть.
– Хочу ещё поинтересоваться, просто из любопытства. Ты же один из важнейших чинов в Имплосеонате, как ты позволяешь себе столь беспечно посещать бордель, если с тобой может произойти, например, нынешняя ситуация?
– Да кому нужны эти реликвии из хранилища? Ими могут пользоваться только те, кто становятся грехоборцами. В руках других людей они бесполезны. Потому они ничего не стоят для воров, какому сусасшедшему придёт в голову пробираться в такое охраняемое место, как Имплосеонат ради кражи оружия, которым никто почти и воспользоваться не сможет?
– Вот как. Понятно. – Закхей удручённый ответом повернулся к Гадо.
– Гадо, у тебя к нему есть вопросы?
– Нет.
– У меня тоже нет, получается он нам больше не нужен.
– Не убивайте меня, не надо! – Испуганно сказал Следящий.
– Не бойся, не будем. – Гадо резко достал меч.
Следящий испуганно отвернулся и получил удар рукоятью по голове.
Вырубив Следящего, они сняли с следящего всю одежду, оставив его связанным на полу. Закхей взял его одеяния с собой, положив в сумку, и они удалились из комнаты.
– Ты тоже это слышал, он же так и сказал: кому они нужны, ими всё равно никто не может воспользоваться, кроме грехоборцев, они бесполезны. Бестолочь! Но при этом ключи от зала он с собой не носит, хоть до этого додумался. Оставляет в кабинете.
Ночь была безлунной, тёмной, Закхей долго готовился и выбирал наиболее выгодное время. Планируя кражу века в обителе Церкви, он множество раз пересматривал свой план, искал в нём изъяны и недостатки. И как бы хорошо он не готовился, он прекрасно понимал, что такая кража не пройдёт гладко и даже при всей подготовке. Он понимал, что с большой вероятностью и при всём его мастерстве его затея держится в большей степени на удаче. И казалось, даже неясно, зачем он вообще собрался красть священные реликвии из Имплосеоната. Конечно, у него было полно надуманных предлогов, но не было настоящего, не было необходимости делать это. Им руководило только странное жгучее ощущение, что он должен заполучить их, заполучить священные реликвии. Даже не смотря на то, что практически никто и ничего не сможет с ними сделать, ими могут пользоваться разве что грехоборцы, как известно. Красть их в принципе бесполезно. Но он не мог сопротивляться своему желанию, стегающему ему затылок, что он должен забрать их. Их не должно быть у Церкви.
Пробравшись за вторую стену, они выползли из стоков и быстро спрятались за одним из зданий, близ стены. Благо эта часть плана была самой лёгкой, Закхей остановил Гадо и посмотрел на него так, словно они могут больше не увидиться.