bannerbannerbanner
полная версияПреферанс на вылет

Ева Витальевна Шилова
Преферанс на вылет

Полная версия

– Зачем?

– Чтоб мы поверили в теорию заговора и попытку разорвать защитную цепь. Да они нас тупо развели, старательно отвлекая на события в Линцоне, чтоб мы не мешали им ее искать!

– Допустим…, и какие отсюда следуют выводы?

– Зигберт, только не смейтесь…, но мне кажется, что мы изначально не с той точки зрения смотрели на происходящее. Мы пытались сохранить родовые артефакты латишей, думая, что покушаются на них, а им не нужны были ни Пирамида, ни Пружинка, ни Кость. Нет, выкрасть их и подгадить нам они не отказались бы, и не откажутся, но… Такое у меня странное ощущение, что именно их они по какой-то причине использовать не могут или не хотят, а вот Капля им настолько нужна, что все, кто встал у них на дороге – не жильцы. Не зря кто-то настолько жестко разобрался и диНоргье, и с Диной Сольвино, и с той неопознанной девицей из Линцоны…

– Другими словами, в Капле заключено нечто такое, ради чего им не жаль положить кучу трупов?

– Похоже на то… Она третий по силе артефакт среди наших родовых, и мы не знаем наверняка всех ее свойств. И то, что Капля сменила хозяйку, не означает, что они перестанут за ней охотиться. А сейчас, когда Паула Адлер мертва и они потеряли Каплю из виду, у них осталось два пути: искать самостоятельно или дождаться, когда это сделаем мы. А потом перехватить ее у нас. Любым способом.

– Элберт, ты меня прямо пугаешь…

– Я не пугаю, а прямо говорю, как оно может быть… Между прочим, их самый логичный в этой ситуации шаг – заранее найти крысу в наших рядах. И не суетиться, а спокойно дождаться, когда информацию о поимке граи как-ее-там-теперь им принесут на блюдечке.

– И нам такую потенциальную крысу прямо сейчас не вычислить…

– Никак. Не станешь же подходить к каждому служащему с вопросом: а не собрался ли ты, друг любезный, в предатели податься? Все отопрутся. Придется соблюдать повышенную секретность. И ждать.

– Как ни прискорбно, но да…

А время шло, и сведения, доставляемые агентами Зигберта Эльведи, становились все более тревожными. Докладывая о новостях разведки Гроссеру, он сделал акцент на том, что все их соседи начали какую-то тревожную возню, связанную с резким усилением своего военного потенциала.

Северные соседи из Фирша все чаще при каждом удобном и даже неудобном случае начали как бы невзначай намекать о том, что неплохо бы Хельвеции снизить цены на поставляемые им продовольственные товары. Или смириться с тем, что цены на продукцию фиршцев для них скоро возрастут. И год от года все увеличивали свой военный бюджет. И упорно проводили свои военные учения не где-нибудь, а именно вдоль границ кантона Диттер.

Лакцы на востоке окончательно вернули в страну культ Мертвых богов, сделав веру предков официальной государственной религией, завершили гражданскую войну, расправившись со всеми недовольными, и начали осматриваться в поисках кого бы еще облагодетельствовать и приобщить к просветлению. Причем, смотрели они почему-то именно в сторону Хельвеции и конкретно кантона Галлен, и их СМИ уже начали помещать статьи о тяжкой доле западных соседей, вынужденных (бедняги!) обходиться без единственно возможного религиозного учения. Вывод о «помощи» федерации с последующим насильственным насаждением культа напрашивался сам собой. Кстати, количество обычного и артефактного вооружения, традиционно закупаемого ими в Фирше и Ластурии, за последние годы возросло втрое…

Расположенный на юго-западне Тильсар и вовсе распоясался, откопав в библиотеке Аль-Мабау какие-то древние свитки, якобы неопровержимо свидетельствующие о том, что исконная территория этого государства была существенно больше. И что интересно, та древняя тильсарская империя занимала именно часть нынешней территории Хельветской федерации и еще более южного Шаранского халифата. Но, поскольку задираться с воинственными кочевниками было для любого противника себе дороже, если он не собирался буквально выжигать перед собою степь, где те себя вольготно чувствовали, то объектом их интересов неизбежно становилась Хельвеция со стороны кантонов Лайтин и Романш. И власти Тильсара тоже начали кампанию в СМИ, аккуратно подталкивая общественное мнение граждан к осознанию необходимости возвращения исконных земель в лоно, так сказать, родимой страны. И тоже наращивали свою военную мощь, не считаясь с расходами.

При этом факт нахождения где-то там на территории бывшей империи же еще и Сан-Георгио тильсарцы, что характерно, величественно проигнорировали. Правильно, кто ж будет покушаться на всеобщую сокровищницу? Только попробуй, и против тебя ополчатся сразу все государства континента. Ну да, на Сан-Георгио нельзя, а на Хельвецию, значит, можно.

– Сговорились, – тяжело уронил Гроссер, озвучивая то, что и без того было понятно. – Как думаешь, с чьей подачи?

– Да какая теперь разница? Нам бы понять, кто первым начнет экспансию и как мы можем подготовиться…

Очередное заседание собрание верхней палаты парламента Хельвеции прошло в крайне нервозной обстановке. Гроссер обводил взглядом собравшихся и с горечью думал, что старая гвардия постепенно уходит, оставляя себе на смену молодую поросль, которая не умеет пока мыслить государственными масштабами, зато регулярно и в избытке демонстрирует не самые лучшие качества характера…

Кто сменился у дитшей? Безвольный Тинберт Кирхнер занял место своего жесткого отца Герберта, не умеющий держать себя в руках Швертберт Кайзер заменил осторожного Леберта, пока непонятный Филберт Майстр заседает вместо почившего «Железного» Альберта. У латишей появился скользкий Сигберт Фирелло вместо взрывного Делфберта. У гальшей крайне неприятный, себе на уме Хрисберт сменил основательного Катберта ДиШарбонно, а вместо собранного Герберта диАрамица они теперь вынуждены терпеть его разгильдяистого сыночка Колльберта. Итого шесть не до конца изученных новых членов верхней палаты из двадцати двух – это, конечно, меньше трети, но больше четверти их устоявшегося и сработавшегося коллектива. Поправка: когда-то сработавшегося коллектива. А, значит, у них в наличии имеются новые двадцать пять с раппенами процентов членов, облеченных прерогативой при необходимости применить право «вето». А уж когда именно им в голову может втемяшиться эта самая необходимость… этого предсказать не в силах никто…

Они сделали ошибку, подумал он с сожалением, когда упустили из виду необходимость «натаскать» своих будущих преемников, чтоб те умели досконально разбираться в государственных вопросах и проблемах. Что ж, начиная с завтрашнего дня он будет постепенно вводить Мортберта в курс дела, и попросит о том же остальных «старых» членов палаты. А сейчас придется собраться и открыть заседание, поскольку время не ждет.

– Уважаемые граи, я приветствую вас, и сразу предупреждаю, что повод для сбора у нас сегодня крайне неприятный. Наши соседи группируют войска возле наших границ. Они явно нацелились оторвать от Хельвеции часть территории. И если раньше они пытались делать это поодиночке, то теперь мы можем ждать удара сразу со всех сторон. К войне одновременно готовятся и Фирш, и Лакия, и Тильсар. Как мы будем действовать в случае военной угрозы? У кого есть на сей счет соображения?

И первым в бой пошел Кальберт Бёме, кто б сомневался. Кальберт не зря носил звание главного по войскам Хельвеции. Его родовой артефакт Булава был способен уничтожить за одно применение не менее пятидесяти человек, а это, между прочим, полноценный взвод. И таких «ударов» в его распоряжении было не менее десяти. Но после выведения из строя полутысячи вражеских солдат, Булава разряжалась и требовалось не менее суток на ее восстановление. Бёме понимал, что сам по себе его артефакт на спасение от многочисленной армии врагов в случае ее прорыва не тянет, и неоднократно на заседаниях поднимал вопрос об укреплении именно военной мощи Хельвеции, но при наличии действенной оборонной цепи его предложения каждый раз проваливались… а сейчас, при наличии трехсторонней угрозы… еще бы командарм федерации промолчал о наболевшем!

– Возможностей нашей армии хватит только на то, чтоб перекрыть границу на сравнительно небольшом участке. Ведь просил же сколько раз увеличить ассигнования на военные нужды, нет, каждый раз одно и то же: у нас же есть арт-цепь, зачем зря тратить деньги! И еще эта ваша мягкотелая доктрина вечного нейтралитета по отношению к соседям, мол, мы к вам сами не лезем, но и вас видеть не хотим! И я понимаю, почему соседушки на нас нацелились, рассуждения у них очень простые: если ты ни на кого не нападаешь, то не потому, что сам по себе мирный, а только потому, что сидишь в глухой обороне и не можешь этого сделать! Вот теперь и придется расхлебывать последствия собственного миролюбия!

– А как-то увеличить армию? …

– Ламберт, кадровая армия не создается даже за год, я уж не говорю о том, что у нас в запасе и месяца, похоже, нет… Мы, конечно, можем объявить мобилизацию, но нас наши же граждане не поймут…

– Да начхать, чего они там не поймут! – взвился Швертберт Кайзер. – У них существует обязанность…

– Швертберт, – устало напомнил Кальберт, – у них есть почетная обязанность в течение года получить начальную военную подготовку и забыть о ней навсегда. И далеко не все ее проходят… вот Вы же не проходили, верно? Все поблажки и бонусы, как собственно и власть достались нам именно в обмен на абсолютную арт-защиту страны в случае военной угрозы. Абсолютную, понимаете? И как только выяснится, что защита это «дырявая», отчего требуется внеочередной призыв обычных граждан в войска, народ мгновенно задумается, а за что тогда нам разные привилегии? Вы догадываетесь к чему я клоню?

Молодой Кайзер был несдержанным, но не был дураком. Оценив вероятность появления революционных настроений, он немедленно примолк, сжав губы в тонкую полоску, но остался явно недовольным. Особенно когда конкретно ему намекнули на его полную неспособность послужить стране в военном плане, кроме как заняв свое место в арт-цепи.

 

– Уважаемые граи, – вмешался Гуальберт Роффле, – давайте перестанем попусту пререкаться и вспомним наши возможности по применению арт-цепи из имеющихся двадцати двух родовых артефактов.

У нас есть пять вариантов покрытия усеченным защитным кругом территории страны. В случае активации цепи в долине Вирле защита не дотягивается до всех пограничных артефактов примерно на двадцать-тридцать миль на всем протяжении государственной границы. В случае активации цепи в деревеньке Лозель, защита «провисает» на севере, вглубь от пограничных артефактов на сорок-пятьдесят миль, «обнажая» землю Хангамия кантона Диттер. В случае активации цепи в пригороде Лимеера, защита «провисает» на востоке, вглубь от пограничных артефактов на тридцать пять-сорок миль, оставляя без покрытия провинцию Виарише кантона Галлен. В случае активации цепи в местечке Пиафанно, защита «слетает» на южном направлении, не дотягиваясь до пограничных артефактов на тридцать-тридцать пять миль, и переставая прикрывать регион Реции кантона Лайтин. И, наконец, в случае активации цепи в поселке Грюнц, защита не дотягивается до пограничных артефактов примерно на те же тридцать пять-сорок миль на западе, давая доступ практически ко всей территории кантона Романш.

Если по данным разведки нападения можно ждать одновременно со всех сторон, какой из имеющихся вариантов «прикрытия» территории Хельвеции представляется вам наиболее правильным?

– Первый вариант можно сразу исключить, – со вздохом признался Дилберт Фрид. – Отдать сразу всем по куску территории… значит, мгновенно потерять лицо в глазах международного сообщества со всеми вытекающими. Не можем мы так просто демонстрировать собственную слабость. К тому же… аппетит, он именно во время еды приходит. И прогнувшись хоть раз, мы обречем себя на попытки постоянных «обкусываний» территории в будущем…

– Согласен, – мрачно кивнул Гильберт диСоветер. – Но какая-то стратегия поведения нам все равно нужна!

– Раз уж не подходит долина Вирле, мы можем активировать цепь, последовательно перемещаясь по квадрату Лозель-Лимеер-Пиафанно-Грюнц, – предложил непривычно задумчивый Гумберт Кальвио. – Да, мы никогда раньше такого не делали, но сейчас и обстоятельства нестандартные. По крайней мере, более приемлемый выход мне в голову пока не приходит…

Приемлемый-то он, конечно, приемлемый, напряженно размышлял Дагоберт Гроссер, но сколько нам придется мотаться по этому квадрату? И не получится ли так, что пока мы будем скакать по этому периметру, нас тупо возьмут измором, раз за разом устраивая атаки на границы, заставляя тем самым постоянно «включать» цепь и не давая передохнуть? Людям свойственно уставать, да и артефакты не вечны, когда-то им понадобится перезарядка, чем враги с удовольствием воспользуются. А как только появятся первые недовольные, а они обязательно появятся после первого же успешного проникновения врага на нашу территорию, мы окажемся в ситуации, на которую намекнул Бёме: народ очень быстро задумается, а за что тогда нам разные привилегии полагаются, если обещанная нами защита трещит по швам?

– Ну, почему же… – неожиданно подал голос Сигберт Фирелло. – Мы можем пойти другим путем: переместиться в поселок Грюнц и активировать цепь там, наверняка защитив территорию и жителей трех крупнейших кантонов. А нашу слабосильную армию отправить на границу с кантоном Романш, пусть демонстрируют доблесть на том самом сравнительно небольшом участке…

Вот же гад скользкий, зло подумал Гроссер, но логичный, этого не отнять. Значит, он предлагает самоустраниться от постоянных перемещений, обосноваться на время в одном месте и подставить самый маленький кантон федерации под удар. Тогда, получив арт-отпор Фирш и Лакия вынуждены будут перестать пробовать нас на прочность, а Тильсару придется сосредоточить усилия на действительно маленьком участке границы с Романшем…

– На территории кантона Романш живут люди, – тихо сказал Эльведи, – больше половины которых женщины, дети и старики. Мягкие такие, слабые, сугубо гражданские, воевать не приученные. Верящие в то, что их правительство способно предоставить им защиту в обмен на уплату налогов. За что же к ним такое отношение?

– На территории остальных кантонов тоже живут люди, – неожиданно жестко отпарировал Хрисберт ДиШарбонно. – И их там, кстати, гораздо больше. Почему под удар должны пойти они? Иногда следует пожертвовать малым, чтоб спасти бóльшее…

А ведь такая идея «пожертвовать малым» очень даже может найти отклик в сердцах дитшей, гальшей и латишей, похолодел Гроссер. Себе-то не ври, можно подумать, ты сам не прикидывал возможность спасения Хельвеции, пожертвовав одним кантоном Романш. И пока никто не успел высказаться ни за, ни против, неожиданно сдавленно, как будто его душили, прохрипел Умберт Бургшталлер:

– Можете считать, что война началась!

Ну, точно, Бусина же позволяет владельцу ощущать пограничные страж-артефакты! А тут еще в зал заседаний без стука буквально влетел референт Гроссера и молча положил перед ним депешу. Прочитав ее, Дагоберт понял, что о спокойной жизни придется забыть. Во всяком случае, в ближайшее время.

– Уважаемые граи, – сорванным голосом сообщил он, – мы получили одновременно три манифеста об объявлении войны. Фирш и Лакия выдвинули определенные требования, но пока не пытались двинуться к нам, а вот войско Тильсара… уже нарушило границу с кантоном Романш. Что будем делать?

После залпа внятных и невнятных ругательств выяснилось, что предложений всего три. Гумберт Кальвио предложил немедленно выдвинуться и активировать арт-цепь в любом из тех мест, где она может «прикрыть» территорию Романша, а уж будет это Лозель, Лимеер или Пиафанно, не столь важно.

Элберт диФаушер при поддержке Уилберта диКомтуа предложил отправиться в Романш с Зигбертом Эльведи и арт-цепью в три артефакта «размазать всяких там покушающихся в кровавый блинчик».

Сигберт Фирелло предложил не забывать об угрозе со стороны Фирша и Лакии, переместиться в поселок Грюнц и активировать цепь там, чтоб наверняка защитить жителей и территорию трех крупнейших кантонов. А армию отправить на границу с кантоном Романш.

А когда пришло время голосовать, шестерка явно снюхавшихся молодых членов верхней палаты дружно проголосовала против первых двух предложений. И Тинберт Кирхнер, и Швертберт Кайзер, и Филберт Майстр, и Сигберт Фирелло, и Хрисберт ДиШарбонно, и Колльберт диАрамиц, пользуясь правом «вето», не пустили на помощь кантону Романш тех, кто действительно мог остановить тильсарское войско. И в результате было решено перебросить туда армию Хельвеции.

Все понимали, что, армия маленькая и не успеет быстро добраться до границы, таким образом, самый маленький кантон вместе с ней просто отдают на растерзание войску Тильсара, но одновременное осознание того, что на остальную территорию врага удастся не пустить, перевешивало стыд. А бледный как смерть Зигберт Эльведи просто встал и молча вышел.

И уже находясь в Грюнце и активируя цепь, состоящую теперь уже из двадцати одного артефакта, Гроссер с горечью думал, что вот так из-за постельных скачков некоторых молодых безответственных идиотов и рушатся давние дружеские и деловые связи: хорошие отношения и успешное сотрудничество с Эльведи подошли к концу. Нет, самому Шустеру в его нынешнем состоянии тоже не позавидуешь, но прошлого не переиграть… а эту шестерку сильно хитрых молодых граев он найдет чем ущемить, не им с опытными игроками тягаться…

И когда получивший отклик от Бусины Бургшталлер подтвердил успешное уничтожение лишних персон изнутри границы Хельвеции с трех сторон, Гроссер напомнил себе, что они обязаны думать еще о трех кантонах и не впадать в сентиментальность…

И тут его удивил обычно невозмутимый Эгберт Миарано. Удивил тем, что неожиданно вытаращил глаза, замотал головой, отыскивая Бургшталлера, и недоверчиво спросил:

– Умберт, Вы тоже это почувствовали?

Тот ошарашенно кивнул, сжимая в ладони Бусину, и немедленно связался с кем-то по переговорнику, чтоб сообщить членам верхней палаты ошеломляющую новость:

– Пограничники докладывают об разгроме армии Тильсара под романшским Церенцем и спешном отходе их войск от наших границ.

– И с чего бы им спешно отходить?

– Там в районе Кюра против их армии сработали два артефакта: Око… и Капля.

Значит, Зигберт все-таки выкрутился, была первая мысль Гроссера. А вслед за ней пришла вторая: где это он раздобыл Каплю и как сумел ее «включить»? Видимо, это интересовало не только его, потому что все остальные немедленно выразились в том смысле, что следует возвратиться в Биарн и потребовать от Эльведи вернуть Каплю в цепь.

Заседание верхней палаты началось на сей раз с единственного вопроса.

– Так что там с нашими требованиями о выдаче артефакта Шустеров?

– Романши не хотят ее отдавать.

– А ничего так, что мы с утра вроде как в одном государстве живем? – зло напомнил Дилберт Фрид. – И законы обязательны к исполнению для всех граждан?

– Дилберт, – напомнил Шромм, – ты не путай, у нас не уния, а федерация, и каждый кантон является самостоятельным ее субъектом. Вполне таким себе государственным образованием, обладающим юридически определённой политической самостоятельностью в рамках федерации. И эти самые субъекты федерации постоянно издают собственные нормативные правовые акты учредительного характера: конституцию, уставы, и другие основные законы. Они наделены правом издавать региональные законы, если ты забыл! У наших кантонов имеется собственный институт гражданства, столица, герб и еще какие-то там элементы конституционно-правовой государственности.

– А вот сейчас ты правильное слово сказал – «элементы»! Плевать, что там у кого на гербе намалевано, и какие у них местные законы, только вот компетенция между федерацией и её субъектами разграничивается федеральной конституцией! Федеральной, Норберт! Они и ее собираются нарушить?

– Как ни странно, да. Они настроены решительно, и угрожают сецессией.

– То есть даже выхода из федерации не боятся?! Дожили…

– Ну, после того, как мы сами отдали их на растерзание, – хмыкнул Хорле, – глупо ждать, что романши продолжают испытывать к нам нежную любовь.

– Это явно дело рук Эльведи! И чем можно его прижать?

– Заместитель Эльведи Герман Шрайбер был предупрежден мною заранее, – неохотно отозвался Гроссер, – и еще до нашего отбытия в Грюнц взял под стражу его семью. Сейчас они… гостят в ведомстве диФаушера. Надеюсь, это слегка умерит его пыл.

– Зигберт упертый, этого может оказаться недостаточно, – негромко заметил Роффле. – Возможно нам следует вспомнить, что цепь из двадцати одного артефакта – не самое слабое оружие и навалившись… мы можем заставить его Каплю просто отдать.

– Уже не можем, – мертвым голосом отозвался Гроссер, глядя на услужливо подсунутый референтом лист газеты.

– Почему?

– Вы это видели? В казино «Мираж» в Сан-Георгио объявлен чойс на вылет.

– И что?

– Главная ставка – Капля.

– Ах, пройдоха! Мы даже не можем заявить протест!

– Да почему?

– Родовые артефакты не являются собственностью страны, это первое. Собственником Капли при отсутствии живых и дееспособных наследников рода Шустер, может считаться тот, в чьих руках она находится, это второе. И приз по международным правилам неприкосновенен до объявления финальных результатов игры, это третье.

– Как набирают участников?

– Часть «диких» игроков будет прорываться через соревнования, часть победителей таких же турниров может заявить свое участие, а еще часть имеет право официально выставить любая страна. Можно заранее перекупить нескольких бывших победителей…

– И все?

– Нам следует выставить своего игрока, кого-то, кому мы доверяем, в идеале члена верхней палаты. И попросить присутствовать грая Миарано, чтоб он отслеживал Каплю.

– И кого мы можем выставить?

– Из тех, кто хорошо играет… и кому по положению это можно проделать… не грая же Гроссера заставлять… у нас одна кандидатура: Элберт диФаушер.

– А вот и не одна! Поскольку Хельвеция не уния, а федерация, игроки могут быть от всех четырех кантонов! Смотрите, мы можем выставить кандидатуру диФаушера от кантона Галлен, кандидатуру Хорле от кантона Диттер… кто еще из нас хорошо играет в чойс и может быть выставлен от кантона Лайтин?

– Возможно я смогу как-то вмешаться в ход событий… – неуверенно сообщил Гумберт Кальвио. – Моя Кость… она игральная… по преданию приносит удачу в азартных играх…

– Вот, а от кантона Романш…

– А от кантона Романш сам Эльведи приедет, этот интриган, заварив настолько крутую кашу, ни в коем случае не откажется в ней поучаствовать!

Рейтинг@Mail.ru