Эллен Фоллен
Магнитная буря
– С вас сорок восемь евро, – невозмутимо улыбается мне женщина, когда я протягиваю пятьдесят и получаю сдачу.
Отдать столько денег ради того, чтобы выполнить дурацкое желание придурка. Захожу на катер и рассматриваю расположение мест, иду в самый конец судна и становлюсь, облокотившись на перила.
Это всего лишь приятная увеселительная прогулка с аудио гидом, которая не заменит даже самую поверхностную обзорную «сухопутную» экскурсию по французской столице. И отправляться в нее, на мой взгляд, имеет смысл лишь тогда, когда Париж основательно исхожен пешком, когда уже есть какое-то более или менее четкое представление об «устройстве» этого города. Поэтому, когда я смотрю на парочки, которые толком не знают как, выглядят все восемь остановок, предоставленных этой фирмой, смысла в поездке нет. Конечно, только если у них устали ноги и хочется посидеть этажом выше в ресторане, чтобы взирать на прекрасный вид романтичного города. Город грез, я бы его так назвала.
Батобюс начинает медленно отходить от причала, и в лицо дует приятная прохлада ночи. Яркие огоньки, полностью освещающие судно, делают пол практически золотым, а перила покрытыми перламутром. Расслабляюсь и отдаюсь приятной прогулке наедине с самой собой. Достаю из кармана листовку, сообщающую об остановках. Сумма за билет, на первый взгляд, не такая уж маленькая, однако этот билет действителен в течение дня и может использоваться для многократного прохода на речной транспорт. Это значит, что я могу выйти на интересной мне остановке, а потом дождаться прибытия другого трамвайчика и сесть на него. Список остановок, между которыми курсируют батобюсы, такой: Нотр Дам де Пари, Ботанический сад (Jardin des Plantes), Ратуша, Лувр, Елисейские поля, Эйфелева башня, далее после разворота в обратную сторону – музей Орсе, Сен Жермен де Пре, снова Нотр Дам, Ботанический сад и круг замыкается.
Интересно, сколько человек отсеется после первой остановки? До меня доносится тихая красивая мелодия, играющая из динамика, я двигаюсь немного правей, краем глаза замечаю целующуюся парочку. Кажется, я провалила пари! Здесь нет одиноких мужчин, только женщины. И даже если бы они были, где гарантия, что обратят внимание именно на меня?
– Какая прекрасная ночь, мадемуазель, не правда ли? – бархатный голос с хрипотцой раздается за моей спиной, и я оглядываюсь, чтобы увидеть лицо мужчины.
Глава 16
Энтони
Рассевшись на удобном стуле, я рассматриваю пейзажи и инфраструктуру Парижа. Прогулка на речном трамвайчике могла бы не выглядеть столь привлекательной, если бы мне не показали ресторан. Иногда я кажусь себе вечно голодным дикарем. Но жизнь в спешке предполагает вот такие издержки. Как бы старательно я не стремился к режиму, ему не бывать, пока я не женюсь. Вилка застывает в моей руке, и я откладываю ее в сторону, еще бредовей я ведь не мог подумать? Конечно, женщина могла бы следить за моим питанием, стирать мои трусы, и что уж там, дошли бы до подтирания задницы такими темпами. Но все это меркнет на фоне речной прогулки.
Официант наливает в мой бокал белое вино, и я вдыхаю его «букет» и только затем выпиваю. Может со стороны показаться, что я манерный пижон, но привычка принюхиваться к спиртному, скорей работа над ошибками, однажды на острове я выпил неочищенную воду из-под крана, и в итоге болел с желудком неделю. Расстройство кишечника процветало, а я таял на глазах, не имея возможности нормально поесть. А еще в самом начале были эти перебои с продуктами. Как последний герой, я выживал, чтобы Шейла на небесах оценила мой прогиб.
Поэтому отпив еще несколько глотков, я успокоил свои животные инстинкты и уставился на достопримечательности. На одной из коротких остановок я увидел огромный скелет тираннозавра. Не совсем понял, как это связано с архитектурой, но согласен, что это довольно зрелищно, особенно, если брать во внимание ночную прогулку.
Сам речной трамвай выглядит вполне обыкновенно, ни о какой визуальной романтике тут нет и речи. Но любой парижанин скажет, что романтика, она в головах и сердцах. Я, видимо, не с тем настроем приехал в эту страну. Итак, никаких шариков и сердечек, слава Всевышнему! Обычная разноцветная посудина, крытая прозрачным пластиком. Но народу все равно весело, он в предвкушении чудес. Это видно по их открытым ртам и потным подмышкам, по рукам, что взмывают вверх показать на то или иное здание. Я знаю, что циничные мысли, это вполне нормально для мужчины, но, когда мы с Дженсеном толклись на набережной в осуществлении его плана мести любимой женушке, проехало, по меньшей мере, пятьдесят трамвайчиков за полчаса.
Погода стояла прекрасная, а водичка мутная. Прямо на каменных плитах берега сидели, лежали те, кому не хватило места на траве: студенты, влюбленные парочки, парижские мамочки с чадами всех возрастов. Завидев любой речной транспорт, подобный нашему, все они почему-то дико радовались, начинали приветственно кричать и махать руками. Я смотрел на этих странных людей, но потом со мной произошло нечто странное. Примерно через час я тоже стоял и махал уезжающим на речном трамвае. Собственно, так мы с Дженсеном и оказались в ресторане, проплывая по Сене.
На протяжении всего путешествия нас сопровождают мелодии французского аккордеона, песни Эдит Пиаф, Шарля Азнаура, Джо Дассена, Мирей Матье. Как бы подготавливая к кульминационному моменту, за которым и отправился мой друг. Поиск дамы, с которой можно покутить, отдохнуть и сбросить пар. Я научил, как правильно обращаться с девушками. Ведь кем бы они ни были по вере или национальности, все до одной любят обходительность и галантность. В общем, подготовка у Дженсена достойная. Теперь, надеюсь, он не наложит кирпичей в штаны, прежде чем притащит девушку в нашу гостиницу.
Смотрю на наручные часы, не знаю, кого он там выбрал, но время поджимает, а я еще не забрал свой багаж из камеры хранения. И, соответственно, гостиничный номер у нас только одноместный. Я еще не готов пускать в свою постель двоих, даже если один из них девушка. Все эти перипетии в жизни Дженсена, то, что у них произошло за столь короткий период, жутко напрягает меня. А роль сводника раздражает, я не хочу делиться своими секретами обольщения. Хватает того, что он и без того очаровательный стервец.
По задумке он должен привести девушку за соседний зарезервированный столик и под моим бдительным наблюдением работать над ее раковинкой. Удобней располагаюсь на стуле, скрещиваю пальцы на руках и кладу их на стол. Когда заканчивается нудная песня Мирей Матье, Джо Дассен напоминает о себе. Спасибо, хоть не повторяются песни, иначе я бы уже сидел мордой в стол и спал сном младенца. Кстати, о младенце, как он рвался в Париж. Хотелось повыдергать коготки сынуле пинцетом его матери, которые он расположил на моем сердце, пока рвал его. Но стоило мне напомнить о городе, в котором, как я знаю, живет не последний по значению для него человек… Ситуация мгновенно изменилась. Я не могу пока объяснить, на кой хрен я вообще притащился сюда, и почему первое, что я узнал перед отлетом, это адрес девчонки. Но мои попытки отвлечься, думать о том, что она живет в Париже… Моя гостиница практически в двух шагах от ее дома… Потрепанная и не самая лучшая, я надорву поясницу, но буду жить рядом с ней. Пока Дженсен будет пахать, я буду таскаться за ней, как чертов псих.
Цветок, который я заботливо вытащил и вазы, сам того не замечая, хрустит в моих руках, когда, выйдя из своих фантазий, я вижу Беатрис во плоти, стоящую перед собой. Несколько раз моргнув, я хочу уже постучаться головой об стол, но заранее знаю, как это выглядит со стороны.
Беатрис присаживается на стул, предложенный Дженсеном, ее лицо превращается в маску, она бледнеет при виде меня. Ставлю остатки былой роскоши, в виде короткого стебля розы с измятым бутоном, который я только что задушил своим кулаком, в вазу. Перевожу взгляд на моего сияющего друга.
– Ты оборзел? – сжимаю зубы до скрипа, сейчас я ему оторву его больную голову. – А ну-ка, пошли спустимся и поговорим.
Дженсен краснеет, еле сдерживает себя. Встает со стула точно, как и я, скрипы металла по дереву, громкие шаги разъяренных мужчин. Останавливаюсь, проходя около Беатрис, и сжимаю ее маленькое плечико, не до хруста, но ощутимо.
– Я, по-моему, тебе уже сказал один раз, или ты ещё не поняла? Когда я приеду, ТЫ БУДЕШЬ ТОЛЬКО СО МНОЙ, – ее тело начинает дрожать, когда откликается на мои слова. – Ты снова все испортила. Я скоро вернусь, и мы все решим.
Быстро спускаюсь с палубы во второй зал и нахожу в темном дальнем углу Дженсена. Он стоит, возмущенный и агрессивный.
– Какого хера ты себе позволяешь? – говорит он. – Я сделал все так, как ты сказал. А теперь кем ты выставляешь меня перед девчонкой? Я забираю ее с собой! Не знаю, что ты там себе придумал, но ты явно не в себе.
Я стою спиной к перилам, и чувствую, как закипаю, а мои кулаки чешутся, чтобы влепить ему хорошенько в морду. Внезапно раздается непонятный звон, колонки начинает громко долбить музыку из фильма Мулен Руж. Толпа сумасшедших пробегает мимо нас на открытую вечеринку с оголенными девками в костюмах.
– Ты к ней не подойдешь, – мне приходится орать во все горло, чтобы перебить музыку. – Она со мной, ты понял?
– Да с какого это? – ох, не правильный ответ, друг мой.
Ревность заглушает меня, красная тряпка застилает мои глаза, и я бью Дженсена кулаком в ухо, со всей дури, чтобы ему, козлу, было понятно то, о чем я толкую. Его рука пролетает на некотором расстоянии от моего лица, второй он толкает меня в грудь. Моментально яркая вспышка, тело перегибается в надежде удержать равновесие. Но все тщетно, я практически пилотирую и погружаюсь в мутную воду Сены. Больно ударяюсь спиной, едва отплевавшись, стремительно отплываю от судна, чтобы меня не засосало. В свете ярко освещенной палубы трамвайчика, я вижу еще одну фигуру, которая скидывает с себя пиджак. Девушка прыгает в воду, туфли смешно летят в разные стороны. Едва отплевываюсь от воды, улыбка Чеширского кота заставляет воду заливаться в мой рот. Она прыгнула за мной в воду, сумасшедшая. Закрываю рот и погружаюсь немного в воду, создаю около себя шумиху. Ночь, люди на речном трамвайчике продолжают веселиться и даже не замечают двух идиотов, плавающих в вонючей воде. Выныриваю, и меня встречает растерянная и искренне переживающая девушка с размазанной по щекам тушью. Ее челюсти бьют одна об другую, отбивая чечетку, она обхватывает мою шею и собирается тащить на берег балластом.
– Я могу плыть, только спина очень болит, – объясняю ей. – Давай, плыви, а я за тобой.
Она врубает профессионального пловца и заботливую девчушку, не оставляя меня одного, пока мы не доплываем до берега. Я вылезаю первым и тащу ее на себя, так чтобы она оказалась в миллиметре от меня.
– Ты и правда ангел, – мне приходится наклониться над ней ниже, чтобы заглянуть в ее глаза. Она растеряла свои туфельки, и теперь будет проще, если я ее подниму и прижму к себе.
– А ты козел, – отталкивает меня от себя и широким шагом, на едва гнущихся ногах, отходит на некоторое расстояние. Как маленький, едва родившийся, олененок, она, шатаясь, бредет к тропинке какого-то парка.
– Что я сделал на этот раз? – развожу руки в стороны и медленно сажусь на траву, мне надо отдышаться, я не планировал погружение в воды Сены. – Мне кажется, именно ты вела себя как сучка, которая хочет Дженсена.
– Что?! – Беатрис делает крюк, пока я укладываюсь на траву, она восстает передо мной и снова льет на меня воду со своих волос. – Не нравится, да? А вот так? – она отжимает локоны прямо мне в глаза, я отплевываюсь от воды. – Ты придурок, понятно? Столько выводов за одну минуту? Он просто пригласил меня посидеть за его столиком до конца поездки, потому что у меня ноги жутко устали стоять. Мозоль у меня, понимаешь? – она тычет мне пяткой в нос, пока я медленно перевариваю ее слова.
– А я тут причем, и убери это, – ладонью аккуратно убираю от греха подальше ее ногу и сажусь, бью рукой по траве. – Садись. Катер за нами не вернется, денег у меня с собой, как и документов, нет. Я официально бомж.
Она несколько минут стоит, но все же решается, наконец, мне уступить, и я отодвигаюсь, будто нагрел ей местечко, и дальше мест нет. Я идиот.
– Почему? – она поворачивает ко мне такое знакомое лицо, которое совершенно не изменилось за эти годы.
Интересно, сейчас она считает мои морщины? Или просто у меня водоросль прилипла к брови? Вытягиваю зеленую штуку со своего лица, более глупой ситуации не придумаешь. Брутальный мужчина, сидящий на траве в мокром костюме. Хорошо, что хоть успел поесть…
– Почему что? – пальцем вытираю размазанную тушь, она прикрывает глаза, позволяет ей помочь.
– Почему ты подослал его ко мне, а не подошел сам? – кажется, на смену чертовке снова вернулся ангел.
Ее перепады настроения погубят нас. Я не настолько силен, чтобы падать каждый раз с высоты, для привлечения ее внимания.
– Беатрис, я его не подсылал, – ее глаза начинают по-злому блестеть, и я сразу пытаюсь объяснить, чтобы не обострять и без того неприятную ситуацию. – Ни к тебе, по крайней мере. Ваша, вернее, наша встреча – все та же судьбоносная случайность.
Беатрис отворачивает от меня лицо и загадочно смотрит на воду. Я рассматриваю ее профиль, такие нежные и юные очертания. Она очень красивая девочка в этих смешных шортиках. Кажется, она потеряла свой пиджак или что там было на ней надето? Я так психанул, что даже не успел ее рассмотреть. Сейчас я совершаю абсолютно дурацкий поступок, снимаю с себя мокрый пиджак и накидываю на ее озябшие плечи. Она удивленно поворачивается ко мне, приподнимает брови и начинает хохотать.
– Это чертовски тревожно. Наши встречи превращаются в природную катастрофу, – она ложится на траву и смотрит в звездное небо.
Я же хмурюсь, когда вижу ее такой другой, словно в ней живет еще третий человек, тот, который меня постоянно привлекает в ней. Она сама.
– Скорее в магнитную бурю, – бурчу я себе под нос, едва в силах оторваться от ее глубокой ямочки на щеке. – Вставай, ты простудишься. Давай я провожу тебя домой? – тяну ее за руку и поднимаю.
Босыми ногами она идет, молча некоторую часть пути по травке, когда появляется асфальт или брусчатка, я сам беру ее на руки и несу. Если бы она не заставляла каждый раз себя отпускать, я бы нес ее так целую вечность. Темные улицы сменяются ярко освещенными, и теперь два путника в мокрых одеждах смотрятся очень странно. Беатрис опускает низко голову, чем дает понять, что ей стыдно в таком виде появляться в наиболее оживленных районах.
– Подожди, – я останавливаю ее, все равно туфли испорчены, можно их оставить прямо в этой урне, снимаю их с себя, наглядно выливаю содержимое речной воды и ступаю босыми ногами на траву, как и она. – Теперь мы можем идти, – я искренне улыбаюсь ей.
Она прячет улыбку за тоненькими сосульками своих волос. Я все еще переношу ее по твердой поверхности, и не важно, что мои ноги колет. Девчонка прыгнула в воду, думая, что меня надо спасать. И с меня не убудет, это обычный мужской поступок, и дело не в эмоциях.
Мы подходим к зданию галереи, я ставлю ее ногами на коврик перед дверью и собираюсь уже уходить, когда Беатрис нарушает свое молчание.
– Ты можешь остаться на пару дней со мной, – она прикусывает губу, ее глаза расширяются, – то есть у меня. Да, у меня, я хотела сказать.
Я засовываю руки в мокрые штаны, издаю при этом немного квакающий звук и смотрю на свои босые ноги. Она широко раскрывает дверь, и включает свет.
– Заходишь? Делаю предложение только один раз, – я прищуриваю глаза и делаю несколько огромных шагов вперед.
Ее хитрая ухмылка стирается моментально, как только дверь с треском закрывается за нами ее прижатым телом, захваченным мною в тиски объятий. Мы тяжело дышим и смотрим друг другу в глаза. Очень медленно я наклоняюсь и прикасаюсь к ее слегка приоткрытым губам. Маленький невесомый поцелуй зажигает все огни стоп-сигнала в моем теле, сияя красным до одурения. Рука нежно опускается по хрупкому телу к пояснице. Крепче прижимаю ее к себе и жду, когда она прикоснется ко мне по-настоящему.
– Я так скучал по тебе, – шепчу в ее губы и получаю такой долгожданный поцелуй от строптивой девушки.
Наши губы порхают, дразнят, соблазняют. Языки сплетаются в страстном танце, по телу растекается невероятное тепло от ее прикосновений. Нечто новое и неизведанное, которое нарушает только озноб ее тела. Останавливаю наш поцелуй, с явным нежеланием отодвигаюсь от нее.
– Ты замерзла. Иди, прими душ и переоденься, – с нежной улыбкой произношу я. – Заболеешь, и я не буду тебя лечить, потому что именно из-за тебя мы оба оказались в воде.
– Я не заставляла тебя размахивать руками, – она на носочках проходит вглубь гостиной, выглядывает из-за угла. – Кажется, ты уже не в первый раз получаешь по лицу кулаком при мне. Может тебе провести мастер-класс по самообороне?
– Если тренером будешь ты, то я согласен, – она уходит, и я остаюсь стоять в пустой гостиной в мокрых, провонявших мутной водой, вещах. Не самое приятное, выглядеть как чучело перед девушкой и пытаться произвести впечатление. Спина нещадно болит, и я не могу даже присесть, чтобы не испортить ее симпатичную мебель. Делаю несколько шагов по направлению к дивану. Беатрис выглядывает, завернутая в большое банное полотенце, зажав подмышкой, несет пару спортивных штанов и футболку.
– В этой комнате есть еще ванная, ты можешь принять душ, а я приготовлю тебе постель для сна, – я впадаю в разочарование, когда она указывает на диван.
– Ты только что разбила моё сердце, Беатрис, – беру вещи с тяжелым вздохом и с прямой спиной удаляюсь в душевую.
Только здесь я позволяю себе скривиться от боли в пояснице, и едва заставляю себя снять все эти тряпки. Сегодня из меня любовник никакой, как и собеседник. Поэтому она приняла правильное решение, поселив меня на диване.
Глава 17
Беатрис
Я уже пятнадцать минут сижу на своей кровати и боюсь выходить из комнаты. Это похоже на то, что я прячусь. Совершив с утра марш-бросок в пользу усовершенствования своей внешности, попросту привела себя в идеальный порядок. Мои волосы уложены в стильную прическу, лицо впитало несколько слоев крема, шелк ничто, по сравнению с моей кожей на ощупь. Отдельная песня о губах, которые прошли процесс скрабирования и атаки присоски. Эффект мгновенный, но не самый лучший, теперь моя верхняя губа немного больше нижней. Я даже надела свое любимое темно-синее платье с юбкой колокольчик, ради такого случая.
– Эй, – дергаюсь, когда голова Джекса появляется в дверном проеме, – там мужик валяется на диване в моих спортивных штанах. Я не могу рассмотреть его лицо, он спит на животе. Не хочешь прояснить ситуацию?
Шикаю на него и рукой показываю, чтобы он зашел и закрыл за собой двери. Он оглядывается назад и просачивается в проем. Его удивленная физиономия в сочетании с поступью на носочках, глупо крадущегося к кровати, меня смешит.
– Ты идиот, Джекс. Что это? – тычу ему в шею пальцем, болезненно нажимаю на отметину. – Ты вчера неплохо повеселился, да?
Он отмахивается от моей руки, хватает ее и прижимает к своему колену.
– Ты просто обязана рассказать мне обо всем, – выжидательный взгляд и задержка дыхания, еще немного, и он упадет в обморок.
– Это Энтони, – упираюсь своим лбом в его плечо, когда он хмыкает. – Молчи! Мы встретились с ним в речном трамвае. Со мной познакомился его друг, потом он привел меня к столику Энтони. Они подрались, и Энтони свалился с теплохода в воду. Я следом за ним. Потом он меня нес всю дорогу до дома, и я предложила ему остаться.
Несколько минут молчания, это не похоже на Джекса. Я немного двигаюсь, чтобы расшевелить его, но он нем, как рыба. Поэтому мне остается только толкнуть его в плечо, что я и делаю.
– Я ничего не понял. Звучит, как мексиканский сериал, мыльная опера молодости моей бабушки. То есть, погоди, мужик, спящий в моих штанах – это твой принц с бала? У вас что, договоренность такая, встречаться постоянно? Я просто не могу понять, каким образом он вдруг оказался на прогулке по реке. Ты понимаешь, какова вероятность того, что вы сможете встретиться случайно таким образом? – он убирает челку, упавшую на его глаза, и морщит свой высокий лоб.
Перекидываю волосы через плечо, пальцами массирую виски. Это хорошо сработанный план или действительно стечение обстоятельств, как и сказал Энтони? Я уже, если честно, запуталась. Когда он упал за борт, я настолько переживала, поэтому последнее, о чем я могла подумать, это то, что Энтони все подстроил. Теперь же я, размалеванная, сижу и жду, когда с ним встречусь, с мелкой дрожью и трепыханием сердца; пульс ускорен, от чего стучит прямо в моих ушах. Мне не хватает смелости открыть дверь и выплыть с совершенно незаинтересованным лицом. Я отвечаю на его поцелуи, моё тело его чертовски хочет! Джекс в большинстве случаев прав – Энтони поднял планку, стер с лица земли всех претендентов, и теперь я сравниваю поцелуи, чувства, эмоции. Я, как робот, перед поцелуем с парнем твержу: «Пусть он будет лучше, пусть все произойдет». Но в итоге все эти слюни, язык, подергивающийся горле, мерзко и неприятно. Может это действительно притяжение такое, и нам надо попробовать. Ведь он очень убедителен в своих словах…
– Ты притащила его домой ради пари? – Джекс не выдерживает паузы, его уже рвет на части от желания узнать все первым.
– Честно? – беру с тумбочки маленький шейный платок, приготовленный для моего наряда, и повязываю на шее у Джекса, скрываю от чужих глаз засос. – Я не могу ответить точно. Все слишком запутано. Не хочу рассказывать о том, что было до того, как мы впервые встретились, и что было позже. Но то, что я хотела бы забыть его, я не уверенна. Поэтому давай сделаем вид, что я выбрала пари. По крайней мере, ради очистки моей совести.
– Тогда ты просто обязана убрать этот тихий ужас со своих губ, он захочет тебя поцеловать и блеск станет лишним, – Джекс целует меня в щеку и встает с кровати. – Я вполне могу стать твоим купидоном, – он сжимает бицепс и напрягает его для меня.
– У тебя косоглазие так разовьется, и стреляешь ты хреново, – он улыбается мне.
– Я нормально стреляю, вчера, например… – я, вскидываю руки, останавливаю его от продолжения рассказа о своих любовных похождениях. – Подними его задницу с дивана, пока я разбираюсь с делами в галерее. Не забудь, у нас гости через час.
Совершенно забыла про продолжение банкета и про время, которого мне вечно не хватает. Сжимаю руки в кулаки, дергаю плечами и открываю свою дверь, чтобы встретиться с Энтони.
В гостиной на спине, на немного приподнятой подушке лежит злющий мужчина. Он грызет свои губы, его руки сцеплены в замок, а волосы всклокочены самым сексуальным образом. Я сажусь на маленький стеклянный столик рядом с ним, чтобы не кричать, как идиотка, с порога.
– Добрый день, Энтони. Кажется, у тебя скоро начнутся пролежни, если ты не встанешь, – я хочу пошутить, но это не удается, судя по его игнорированию меня.
Он уставился в дверной проем, на скулах играют желваки.
– Ты живешь с ним? – голос Энтони, как острая бритва, режущая по венам.
– Да, – я не собираюсь щадить его нервную систему.
– Эти штаны принадлежат ему? – он с силой сжимает ткань и оттягивает.
– Да, – кажется, он ревнует, и мне это жутко нравится.
Я прямо испытываю садистское удовольствие от его страданий. Выпрямив спину, кладу ногу на ногу и обхватываю колено.
– Ты его любишь? – я смотрю ему в глаза и не собираюсь врать, только бы он успокоился. – Отвечай немедленно!
Он рявкает на меня, и я мгновенно встаю, оскорбленная таким поведением моего дурацкого гостя.
– Куда собралась? – он рукой пытается схватить меня за руку, но как-то странно двигается и снова ложится на спину. – Беатрис, остановись!
Теперь это больше похоже на приказ, и я делаю, как он требует, но не оглядываюсь.
– Да, люблю, – поворачиваюсь к нему лицом с высоко поднятым подбородком. – И что дальше, Энтони? Может, ты поднимешь свою задницу и сопроводишь меня на вечеринку, как спутник, тем самым подвинешь молодого соперника? Или так и будешь приказывать мне, лежа на моем диване?
Он открывает рот, чтобы сказать что-то, но тут же захлопывает его так, что зубы стучат громко друг о друга. Он вполне может сейчас лишиться эмали на зубах, если еще пару раз так щелкнет ими. Я не могла его нормально пригласить на вечеринку? Если бы он не вел себя как козлина, то я не доводила бы его. Но он приказал, прикрикнул… Да и не нужно, чтобы он знал о пари, глупо это все, совсем по-детски выглядит. Поэтому в своей манере я ему преподнесла новость, а уж как он решит, на его усмотрение. Я хочу, чтобы он пошел, чтобы сопровождал, обнимал… Я дура, дура, дура!
– Он меня убьет, – едва я захожу на кухню, Джекс притягивает меня к себе и удерживает за локоть. – Я что, пушечное мясо? Ты зачем это сделала? Слышишь, как он там стонет, словно медведь?! Он явно готовится нанести мне удар!
Отпихиваю его от себя и подхожу к окну, сажусь на подоконник и ожидаю моего гостя.
– Не говори ерунды, он же взрослый мужчина. Ох, ты ж, мать твою! – восклицаю я и руками прикрываю свои мгновенно покрасневшие щеки.
– Держи! – Энтони швыряет спортивные штаны в лицо Джекса, попадает шнурками, на кончиках которых шарики, парню в глаз.
– Ты нудиста к нам притащила? – смотрит на меня слезящимся глазом. – Он же полностью голый, Беа, – не остается в долгу Джекс. – Мужик, я гей, не слушай эту дурочку. Она меня любит и штаны это мои, но, блин оденься, – Джекс немного всхлипывает. – Ты конь что ли?
Я закрываю глаза не в силах больше смотреть на голый член Энтони, какого черта он пришел сюда раздетый?! Мои веки плотно закрыты, сердце в груди стучит отбойным молотком. Я впервые вижу голый член мужчины в живую. Конечно, трогала член и именно у Энтони, но через трусы. Это оказалось как-то слишком для меня. Смущенная, я не сразу слышу звук скользящего по косяку тела, рухнувшего на пол, и кряхтение Джекса.
– Мужик, я тебя держу, только не трись об меня своей франкфуртской сосиской. Беатрис меня не простит, и я себя тоже, – открываю глаза и вижу, как мертвенно-бледного Энтони удерживает под руку Джекс. – Ты больной или что?
Энтони смотрит мне в глаза, и я растерянно пытаюсь найти слова, чтобы спросить его, что с ним происходит. Джекс выводит его из кухни, и я так понимаю, чтобы уложить обратно на диван. Спрыгиваю с подоконника и семеню за ними, захожу в гостиную в момент, когда Джекс укрывает тело Энтони простыней.
– Вы тут разбирайтесь, а я пока вызову врача и сам все решу с вечеринкой. Скажу, что ты заболела или что-то в этом роде, – он задерживается на секунду около Энтони. – Не слушай ее, она рада, что ты здесь, – с легким кивком головы он уходит из комнаты, а я боюсь дышать.
– Кажется, у меня что-то со спиной, – тихо говорит мужчина. – Я пока не могу уехать из твоего дома. Сможешь меня потерпеть?
– Конечно, о чём ты говоришь?! – восклицаю я, чувство вины захлестывает с ног до головы. – Сейчас приедет врач, и мы что-нибудь придумаем. Ты переберёшься на мою кровать, и я посижу с тобой.
– Ты специально меня провоцировала? – я боюсь на него смотреть, но и скрыть свои эмоции не получается. – Я ведь пошел бы за тобой и свернул ему шею. Не жалко мальчишку?
– Ты сейчас не в состоянии, да я и не позволила бы тебе с ним так поступить, – бубню я.
– Все временно, – он тихо стонет, и я делаю несколько решительных шагов к его телу, лежащему на диване.
Инстинкты заставляют меня встать перед ним на колени и схватить за теплую руку. Очень осторожно он сжимает мою ладонь в своей, пальцами поглаживает тыльную сторону руки, от чего моё тело получает дозу мурашек.
– Я хочу перестать играть в эти игры. Кошки мышки утомляют. Хочу, чтобы ты дала нам шанс, не бывает все так закручено. Все эти мимолетные встречи и идиотские ситуации, – наши сплетенные руки прикасаются к моей щеке, костяшками он гладит меня. – Я не мальчик, ни подросток с дикими амбициями. Для меня это будет совершенно другой опыт. Но, несмотря на наши вспышки на Солнце… Беатрис, я приехал в Париж ради тебя.
Я не моргаю, кажется, моё тело набито свинцом в неверии всего, что он сказал. Сейчас он выглядит таким ранимым и обездвиженным, при всей своей внушительной фигуре. Но каждое его слово идет из глубины души, настолько искренне, что мне остается только прокручивать в голове ответ на его вопрос.
– Только возьми во внимание, что сейчас это выглядит как предложение. Если не последует положительного ответа, я все равно поступлю по-своему. Даже если мне придется украсть тебя, – наглая ухмылка украшает его губы.
Ему нравится то, как он влияет на меня, смакует этот момент. Ладони обхватывают моё лицо и притягивают к себе, так, что наши носы соприкасаются.
– Что, если у нас не получится? – шепчу я около его губ.
– Мы будем очень стараться, – наши губы практически соединяются в поцелуе, когда мы слышим голоса двух мужчин.
Двое медиков заходят в гостиную, я встаю с колен и провожу руками по юбке в тех местах, где она помялась. Отхожу немного в сторону, чтобы уступить место врачам. Джекс трётся в проеме поэтому извинившись, я иду к нему.
– Так ты останешься с ним? – интересуется парень.
Перевожу взгляд на врачей, которые усадили Энтони и под его болезненные гримасы делают ему укол, щупают пальцами. Я замечаю, насколько бегло мужчина, лежащий на моем диване, разговаривает по-французски. Вот так сюрприз. Значит, он понимал все, что я ему говорила в нашу первую встречу.
– Ты справишься, извини, я нужна ему, – хлопаю Джекса по плечу и иду к врачам.
Суматоха, они помогают надеть штаны голому Энтони, рассказывают о возможных вариантах и предлагают ему поехать в больницу. Два огромных медбрата появляются в дверях с носилками. Я с тревогой наблюдаю, как его укладывают, и топчусь на месте не в силах сделать что-либо для него. Меня мучают угрызения совести, обхватываю себя руками, когда Энтони выносят за дверь моей квартиры.
– Мадмуазель, вы едете с нами? – я непонимающе уставилась на медбрата. – Он сказал, что не поедет без своей девушки.
Спохватываюсь в поисках сумочки с телефоном и документами, закрываю за собой дверь на ключ и бегу к машине скорой помощи. Меня сажают напротив Энтони, он протягивает руку и сжимает мою ладонь. Оказывается, рука в руке – это не просто прикосновение… Нет, это скорее передача чувств, нежности, поддержки, признание в чем-то большем. Только с ним испытываю такое. Во всем.
Через некоторое время нас выгружают из машины, и я остаюсь ждать в коридоре результаты обследования, рентгена или что они там ему делают. Мне страшно думать о том, что он может остаться инвалидом. Моя голова начинает раскалываться. Еще с утра я переживала за себя любимую, а сейчас думаю к черту эту папку, вражду и прочее. Да и чувство вины туда же. Я много раз думала о том, как повернулись бы наши отношения, если… Есть ли у них будущее… Но каждый раз нажимала на стопы и пятилась назад, думая, что не бывает так. Что для того, чтобы мы встретились, карты должны идеально лечь, звезды сойтись…и еще, в идеале, сломать себе спину?!
