Елена Трещинская
Улиткин Дол
Глава 28. Периметр гипотенузы
– Несмотря на то, что ваши СМИ ежедневно истерят по поводу того, что скоро произойдёт «конец света», жизнь продолжится. Более того, именно сейчас массовое сознание постепенно переходит в коллективное. А коллективное сознание присуще только свободным индивидуальностям, людям вне тёмных матриц, не подверженным массовым паранойям, – заканчивал урок Сол.
– То есть коллективное сознание – это чувство единства со всем, так? – повторила для себя вслух Эля.
– Единства со всем и всеми, – попытался приобнять её Антон.
– Вы повзрослели за год, – расплылся в улыбке Сол, оглядывая всех. – Сейчас Сиро проводит вас в обитель нового преподавателя, Руны Эваз. Эта Руна движения, сдвига с мёртвой точки.
«Это мои ноги» – подумал Яша.
– Массовое сознание заполняло Доску около пяти тысяч лет, но срок его истёк, никто ничего не сможет оставить, как есть, эволюция – это движение. И сейчас для людей важны вопросы: позволяете ли вы массовому сознанию управлять вашей судьбой дальше? Оно определяет ваше мнение? Вкусы? Мировоззрение? Вы носите или едите то, что и все? Поступаете по указанным стереотипам? Реагируете, как давно принято? Никто здесь не призывает вас к эпатажу, – это другая крайность, неуравновешенное, нестабильное состояние, а, значит, вне истины и мудрости. Речь о свободе от стереотипов-каруселей, которые управляют вами только себе во благо.
– Мы поняли, что есть сознание толпы, – сказал Петя, – но на Доске не так всё однородно?
– Абсолютно прав, – сказал Сол, склонившись к Сиро и гладя его по спинке. – Сейчас человечеству надо будет осознать, что все связаны невидимыми нитями между собой, но свободны, как клетки одного организма. Мы – Одно. Эта прекрасная истина пришла к вам через Школу Улиткиного Дола. Но Истина, подобно воде, находит разные пути, чтобы просочиться всюду. Она постепенно достигнет и тех людей, которые сейчас на Доске ведут обычную жизнь и имеют, как они сами полагают, такое же сознание, как и все остальные. Но в Дол осознанно они не ходят, ничего такого на Доске не читают, многие даже считают себя атеистами, материалистами и так далее. Многие из них и уйдут с плана Доски со своими убеждениями.
– Как же тогда? – Глеб задал простой вопрос.
– У них другая задача в процессе Перехода. Эти люди очень важны для эволюции. Я бы сравнил их с волной… Но пока они ни в ком не вызывают «подозрения», как силы прогресса, нового прогресса, Духовного. То есть того, который и является признаком Великого Перехода всего человечества на новый уровень сознания.
– Простите, учитель, – Маха присела на корточки к Сиро и тоже стала гладить его, – но эти люди всё-таки изменят сознание, раз помогают эволюции, но … каким образом?
– А кто они? – одновременно спросили Михаил и Глеб.
Сиро, видимо, от обилия ласки отпрыгнул в сторону и степенно скрылся в кустах.
– Мы ещё поговорим о них, об этой Волне, но сейчас я могу сказать вам, что это люди самых разных профессий, – отвечал Сол. – Среди них очень много художников, дизайнеров, архитекторов, то есть тех, кто создаёт видимые объекты и даже новые виды искусств. Так, наглядно, очень действенно. Они … подсознательно вкладывают в свои создания постулаты нового мироустройства, используя краски, формы, огни, даже дизайн интерьеров.
– Ух, ты! – воскликнул Антон, – И моя маман – тоже? Она же ландшафтный дизайнер.
– Да, дорогой! – Сол засмеялся и скрестил руки на груди. – Береги её! Волна этих людей удивительна по своему «составу». Среди них очень многие – существа с других планет, систем и галактик.
Многие свистнули, загалдели, Антона хлопали по плечу. И в этот миг раздался топот мощных копыт.
– Это что, Сиро топает? – спросил Глеб.
Но Сиро, неслышно возникший за спинами ребят, спокойно стоял поодаль.
– А кто это так топает? – с лёгким ужасом спросила Джамиля.
И тут, наконец, перед ребятами показался вышедший из-за куста жасмина могучий конь тёмно рыжей масти с чёрным хвостом и гривой. На шее его красовалось массивное серебряное украшение в виде квадратных резных пластин, украшенных огромными прозрачными раухтопазами, словно собравшими в себя цвет песков вечерней Сахары.
– Сивка-бурка, – почти не двигая губами, тихонько сказал Серый.
Сол вышел к коню-гиганту и распростёр объятия:
– Здравствуй, Игга. Это Священный конь Руны Эваз. Прошу с ним не панибратствовать.
– Кто же захочет, – отправляясь в путь за Иггой, произнёс Антон. – Он вполраза выше лошади.
Сиро чинно шёл рядом с Иггой вниз по Спирали, по мощёным дорожкам, через Мост номер 4 мимо Сомова Грота, прямиком к Мосту номер 1. Яша заметил, что из-за пышной растительности на горе Улитке дома Рун не видны все сразу. И если ты стоишь возле одного из них, то кажется, будто других домов и не существует вовсе. Это придавало Долу особенную таинственность и очарование.
Не доходя до Моста номер 1, дорога свернула, послышался шум водопада и взору студентов открылся огромный каменный дом с высокой крышей и огромным дверным проёмом без двери, в который, не наклоняя головы, прошествовал Игга. Сиро уже куда-то исчез.
Зато навстречу ученикам вышел высокий и крепкий, подстать коню, человек, как и все тут в Доле, – среднего возраста. Внешность его напоминала древних скандинавов: ниже плеч волосы северного белого песка, стриженая борода, длинное платье, схваченное кожаным поясом и сапоги. Он слегка поклонился Юным и жестом пригласил идти за собой.
Ученики вошли в огромную каменную залу с высокими статуями северных Скандинавских богов между окнами и поднялись за учителем по каменным ступеням наверх. Поднимаясь, ребята оглядывали зал в поисках Игги, который вошёл сюда минуту назад, но скакун словно растворился.
Прямо под крышей, как в гигантском шатре, было пусто. Фронтон занимало большое окно с видом на море Хранителей. Только по бокам от окна стояли каменные скамьи с вышитыми подушками. Все сели. Учитель, обведя Юных синими глазами, сказал:
– Я Эваз. Моя тема – движение, переходы, порталы, которыми являются также рождение и смерть. Мы изучим это и как управлять этим, – синие глаза остановились на Глебе, который еле слышно восхищённо вздохнул. Яша отметил, что у Глеба и Эваз волосы одинакового бело-льняного цвета.
Вдруг, соткавшись из воздуха, запорхала крылышками у виска Эваз бледно-зелёная бабочка и тут же исчезла.
– Видели? Из портала в портал может легко пройти даже она, не читающая священных книг. А кроме смерти и рождения, какой самый известный вам портал? – спросил Эваз именно Расу.
Раса встала. Яше показалось вдруг, что Эваз своими синими глазами, глядя прямо Расе в глаза, словно вытягивает из неё всю горечь от потери матери.
– Солнце, – ответила Раса через долгую паузу, словно насладившись вдруг наставшим внутри целительным покоем. Она села, и они с Серым сплели пальцы.
– Верно, – первый раз за встречу улыбнулся Эваз. – Солнце – это портал в Центр нашей Галактики. Яша вспомнил и свой «проход» в местное солнце, а точнее «пролёт». Он никому об этом не говорил. Это тоже – терпение, наверное.
– А Игга – тоже в портал прошёл? – вдруг спросил Глеб.
– Верно, – подарил и ему улыбку учитель. Яша заметил, что у них с Глебом и глаза одного цвета. – А почему душа радуется, когда покидает тело?
В каменном шатре стояла тишина.
– Она радуется осознанию своего бессмертия, и независимости от плотного тела и его тягот – веса, болезней, ограничений. Она вдруг понимает, что без тела она чувствует себя прекрасно, в сто раз прекраснее и… реальнее. Почему? Потому что она вспоминает, очнувшись от земного сна, что ничто не в силах разрушить её и её сознание, потому что она – луч солнца Единого Бога, Его часть. И, конечно, после «смерти» на Доске Душа ощущает себя в теле Пятого мира – новом, вечно молодом, лёгком. В Шестом мире – тело имеет другие свойства… Всё есть физика.
– А что Душа чувствует при рождении? – спросила Женя, и в воздух зала словно поддали свежего лесного воздуха.
Но скандинав перевёл свой взор через окно на море и сказал сурово:
– Ей тяжело. Гораздо тяжелее, чем при смерти. Доска, как вам известно, мир очень плотных энергий. Душа должна войти сюда и освоить очень тяжёлое тело. Ещё порталы?
– Сон. Мы сюда в Дол ходим через сон, так? – задал вопрос Михайло из села Короткого.
– Верно. Тоже портал.
– А остаться тут можно? – очень тихо спросила Оля, раскрасневшись. Но за свою подругу Джамилю она не спряталась.
Эваз своими волшебными глазами вмиг считал Олино житие в крошечной квартирке с мамой и бабушкой, пробуравил ядовитые джунгли её общеобразовательной земной школы, алкаша-соседа по коммуналке Витика, который пугает маму и бабушку круглосуточными агрессивными монологами маньяка, увидел свалки, вонючие полупустые магазинчики в округе их жилья и сказал:
– Он сейчас перешёл портал смерти.
– Витик?.. – догадалась Оля и мелко задрожала. Джамиля обняла её.
– Ты хочешь не проснуться? – задвинулся глубже в глаза девочки учитель. – А мама? У вас есть любовь.
Олины глаза наполнились слезами, но она улыбалась.
– Спасибо вам, – сказала она, используя носовой платок Джамили. – Я в порядке… Я ведь очень сильная.
Эваз сделал небольшой жест рукой и достал из воздуха маленький хрустальный кубок с кристальной жидкостью.
– Выпей, – он протянул кубок Оле, и та стала пить.
– Очень вкусная … вода, – немного повеселела она, и «хвостик» её волос на затылке перестал дрожать.
Эваз вдруг пригласил Серого и Расу жестом на ступени узкой каменной лестницы, ведущей на балкон наверху. Серый что-то почувствовал и увёл Расу смотреть на море. Эваз дал им в сопровождение зеленоватого мотылька, который увлёк Расу за собой.
– Остаться тут… – продолжил учитель, отправляя осушённый Олей кубок опять в глубины воздуха, – не совсем здесь и не теперь, пока рановато. Но да, при желании можно уйти во сне, и многие предпочитают это. Этакая смерть нормальна, а не та, что у вас принята как норма – дряхлость, болезнь. И полное отсутствие культуры захоронения останков.
– Это вы о кладбищах? – спросил Петя.
– Да. Это очень тёмные места на планете, потому что накапливают низкие искажённые энергии живых и мёртвых. Это раны Земли. Живые не хотят отпускать мёртвых, а те мучаются, их словно держат за ноги. Потому что им законом жизни заповедано двигаться дальше, в миры облегчения, а их не пускают нити эмоций горя бывших близких…
Яша понял, что тема кладбищ не нужна сейчас Расе: с балкона доносился её тихий счастливый смех. «Она живёт правильно – в «сейчас», – подумал Яша. К зеленоватому мотыльку присоединился орб Медон, светящийся шарик-Проводник Расы, и они смешили её своими играми.
После занятия Эваз вывел ребят на каменное крыльцо, с которого обрыв уходил прямо в море. Справа отсюда был виден срез высокого берега с круглыми норами аэрокросов. Они сновали туда и обратно с хриплым писком, кружили над волнами, иногда хватая рыбу. Последними ко всем вышли Серый и Раса. Мотылёк, сидевший на её волосах, растаял вместе с Медоном.
В этот миг всех привлекла вспышка оранжевого света прямо под ногами, – Оля даже отскочила, взвизгнув. Но Эваз улыбнулся, словно увидел ребёнка.
– За вами явилась Боска, огненная саламандра дома Руны Кано, куда вы сейчас направляетесь. Она передвигается очень быстро, привыкайте ко вспышкам. Она, кстати, легко двигается по порталам через все эти горы.
– А нам… тоже сквозь гору? – рассмешил всех Антон.
– Нет, идите по тропе, и смотрите внимательно,– улыбнулся на прощание Эваз. И прибавил: Да… и вас ждёт нечто очень необычное. Конечно, это тоже портал, в Гостевой Горе – вы там ещё не были. Может показаться, что надо совершить невозможное, внутри себя…
Саламандра Боска вспыхивала пронзительным оранжевым фонариком на тропе. Это так возбудило Глеба и Петю, что они скакали за ней первыми, показывая путь остальным. Кроме того тропка была такой узкой, что и двое не могли двигаться по ней рядом. Тропа шла к Круэвелю, но перед самым городком свернула в какую-то узкую расщелину, и ребята попали в темноту.
– Вот почему огненная саламандра – она вроде освещения, без этого тут… – Петя недоговорил, потому что Боска зашипела и прыгнула на стену. От этого вдруг словно включённые загорелись невидимые ранее голубоватые кристаллы на стенах расщелины, и стало относительно светло. Во всяком случае, лица друг друга всем было видно. Идти внутри горы пришлось довольно долго. Боска с треском скакала впереди.
Внезапно голос Миши-«Ломоносова» остановил идущих:
– Если я правильно ориентируюсь, то мы прошли Гору Спираль насквозь и вошли в следующую.
Голоса здесь звучали гулко.
– Это и есть соседняя Гора Гостевая, – продолжил в общем молчании Петя. – А нам туда разве можно?
Тут в разговор вступила Боска. Она стала прыгать по стенам над головами студентов, яростно вспыхивая и треща что-то.
– Ясно, – сказал Антон. – На саламандрском языке говорит, что идти надо.
Буквально через минуту впереди показался просвет, и все ускорили шаг.
Группа вышла в пространство огромной пещеры. Это был зал со многими выходами в разных местах. Внезапно на потолке, если можно было так назвать туман, из которого он состоял, засветилось пятно, потом оттуда вниз стал выдвигаться прозрачный цилиндр – голубоватый и туманный. Цилиндр завис в полуметре от пола, и тогда в нём стала различима стройная фигура. Потом «изображение» стало чётче, и все увидели человеческое существо в мантии до пола, голыми руками, голой головой, огромными голубыми длинными глазами, небольшим носом и красивым улыбающимся ртом.
– Всё бы ничего, но она, кажется, синяя, – тихо проговорил Антон.
Действительно, кожа незнакомца – или незнакомки? – светилась голубоватым светом, как и мантия и весь цилиндр. Зазвучал его голос:
– Я – Руна Кано. Добро пожаловать.
– Он говорит у меня в голове, – сказала шёпотом Эльвира. – А вы слышите?
– Да, тоже в голове, – ответила ей Джамиля. – Только это не он, а она.
Кано обернулась в этот момент и улыбнулась очень по-земному.
Саламандра Боска заливалась весёлым треском и кругами носилась по пещере, задевая какие-то кристаллы на колоннах и стенах, и они начинали светиться разными немыслимыми оттенками и… звучать.
– Гора Гостевая приветствует вас, – сообщила Руна Кано сквозь музыку зазвучавших кристаллов. – Я прошу вас идти за мной.
Перед группой ребят осветилась широкая дорога из светящихся изнутри отшлифованных камней-кристаллов беловатого цвета и все пошли. Кано двигалась, не покидая цилиндра, словно плыла над полом.
Занятие Кано предложила провести на большом светящемся диске. Ребята разместились на мягких парящих шарах-креслах, которые, словно живые курсировали над диском в каком-то танце. Яша заметил, что как только кто-то задавал вопрос, его шар мягко выносило вперёд. Маха же заметила, что когда она думает о Яше или он о ней, их шары направляются друг к другу. Это рассмешило её особенно сильно, когда и Яша это понял.
– Я есть Руна Огня, как очищающей силы, – сказала Кано. – Но пусть вас не пугает, что я родом с другой звёздной системы. Я – с Сириуса, где есть два солнца, а потому у меня два сердца – очень приятное ощущение. Ещё будет много информации, приготовьтесь.
Она подняла руку и с потолка, если он был, на диск опустился золотисто-абрикосовый свет. Яше показалось, что он может запросто ходить и бегать по Доске без костыля, – такая сила наполнила каждого на диске.
– Это то, что у вас на земле сопровождают словами «приятного аппетита», – сказала Кано.
– Спасибо, – блаженно откликнулся Антон.
– Вкусно! Сладко! Обалденно – я сыт! – слышались негромкие возгласы Юных.
– Здесь бывают представители разных звёздных цивилизаций, – продолжила Кано. – Родственных вам и дружественных. Это Плеяды, Арктур, Хаторы с Венеры… Эта девочка, посмотрите, она очень рада.
Все обернулись на Джамилю, именно на неё указала Кано. По земным понятиям Джамиля была в обмороке, и Оля на соседнем шарике вращалась вокруг неё с расширенными глазами.
– Не надо беспокоиться, она возвращается, – Сказала спокойно Руна Кано, а шарик под Джамилёй стал мигать радужными оттенками.
– Аллах, – произнесла Джамиля, спустя минуту тишины. – Я опять здесь с вами?..
– Объяснись, пери, – Антон подъехал на шарике поближе. Глеб сделал то же, но молча. – Ты минут пять отдыхала в обмороке.
– Пять минут?! – Джамиля оглядывала друзей. – Но я успела прожить где-то лет тысячу, наверное….
– Она побывала у себя дома на Венере, – сказала Кано. – Слушайте урок: каждый есть существо многомерное и живёт в разных измерениях сознания, пространства и времени. В каждом измерении сознания у вас есть соответствующее средство передвижения и коммуникации – тело. Всё есть Одно.
– У меня там семья, дети… – Тут она испуганно посмотрела на Глеба и вдруг указала на него пальцем. – Ты же мой… муж там и у нас семеро детей…
Все замерли, а Глеб смотрел, не моргая, на Джамилю, – так сова вглядывается в темноту ночи.
– Можно сейчас молчать, не говорить, это всё пройдёт и забудется здесь. Действует сила очищающего огня, – сказала Кано. – Просто надо помолчать и отдохнуть.
Раса подплыла на шаре к Джамиле и обняла её. Глеб и не сводил с Джамили глаз. Кано продолжала.
– Уроки моей Руны – знакомство с другими цивилизациями, но вы… многие… там есть… сейчас. Это не должно вас удивлять, постепенно вы привыкнете. У многих и на Доске другие тела, работа, семьи, квартиры и дома в разных странах.
– А причём тут очищающий огонь? – вдруг спросил Петя.
Никто не ожидал от новой учительницы улыбки: это было радужное сияние, выходившее за пределы прозрачного цилиндра, в котором она находилась.
– Всё то же. Новая информация имеет такую функцию. Очищение от стереотипов сознания Доски. Каждая Руна это делает по-своему.
Наутро в Пещорах произошло очередное безумное чаепитие. Когда оно завершилось, Яша про себя почему-то назвал происшедшее «периметром гипотенузы».
Мама Марина ещё спала, а остальные уже сидели за столом. Яша намазывал варенье на пятый ломоть хлеба для Саввы, Савва под столом чем-то потчевал Ежевику, Готик сосредоточенно пил какао, Барсук активно поглощал пирог под радостным взором Клавдии Михайловны, а Лапка ложечкой вынимала божью коровку из молока в своей чашке. Царил мир, пока к столу не подошла заспанная мама Марина.
В этот момент Готик спросил Савву:
– «Там лес и дол видений полон»… Тридцать три богатыря – хранители моря. А тридцать три кита – кто такие?
Вместо Саввы сразу, как всегда нервно, вставилась мама Марина:
– Разве не три кита?
– Богатырей же морских тридцать три, вот и их китов тоже, – ответил себе и Марине Готик. – Они же их кони.
– Возьми пышечки, вот молоко, чай. Хочешь, вот какао, – отвлекла Марину Клавдия Михайловна. – Посиди, подыши. Кругом такая гармония.
«Ей не следовало сейчас об этом» – подумал Яша и угадал.
– Гармония? – Марина посмотрела почему-то на Лапку. – Не заметила и никогда не замечала ничего такого в этой стране.
– В каждой стране – своя гармония, – сказала Лапка, наслаждаясь молоком.
– Гармония, как я полагаю, – дала немного менторского тона бабушка, – это баланс, равновесие. Согласишься? Это логично. В Природе баланс – это основной закон, фундамент. Он был и до человечества. А вокруг нас – и есть Природа.
Марина отпила чаю, но не успела раскрыть рта.
– Поэтому, когда хотят только брать – это нарушение баланса, то есть окружающего всех вокруг Закона жизни, – Лапка подвинула к Марине тарелку с бутербродами. – А вот кушать надо. Ешьте с маслом и вареньем, пока дети не взяли.
Барсук рассмеялся.
– Бери спокойно, закон баланса за столом не действует!
– Спасибо, я поняла, – Марина взяла кусочек сыра, – я не ем хлеб.
– Вчера я познакомилась с приятной женщиной, – обновила тему Лапка. – Она живёт на той улице с маленькой дочкой. Её зовут Софья.
– А дочку Раечкой, – добавил Готик. – Ей уже восемь лет. Я подарил ей несколько фантиков от конфет и свой рисунок рыбы снаружи и внутри.
– Готик влюблён! – пропела Лапка, производя головой вращательные движения.
– Пригласите её к нам, – тут же откликнулась Клавдия Михайловна, – мы всегда рады приятным людям!
– Мама, ты неисправима, – сказала Марина, – сразу приглашаешь незнакомых людей.
– Как же знакомиться? Тем более, что мне хочется. Как вы познакомились с ней, Леопарда Наумовна?
Ответил Барсук, вымазывая пышкой сметану на своей тарелке:
– Я у них чинил проводку и вешал люстру. Лапка и Готик ходили со мной.
Маринин взгляд на Барсука в секунду наполнился серной кислотой:
– Ужасное имя – Софья, киношное. Наверное, и люстра у неё из фальшивого хрусталя.
Барсук улыбнулся: Марина пока не менялась, но у неё есть вечность в запасе.
– Нет. Люстра над столом – старинный абажур, затянутый зелёной тканью и скатерть тоже жаккардовая, зелёная. Она дизайнер, у неё со вкусом всё в порядке. Кстати, кажется, она феминистка. Пока я возился с лампой, она отвечала на мои несущественные вопросы о жизни. Среди коротких ответов я услышал новость: оказывается, мужчины правят планетой.
Лапка тут же подхватила:
– Да, она так и сказала, а я поправила: спящий мужик правит планетой! Я имела в виду – сознание большинства спит. А женщин на планете больше, вы знали это? Ещё Софья – портниха, шьёт наряды женщинам! Я заказала ей домашнее платье старинного покроя, знаете, как во времена Грозного царя женщины ходили и ещё одно, для жары, индийское… Барсук ей и печку починил, и моя печка Варя тоже под его техобслуживаением, слава Богу. Мужчина занят тем, что им всем и положено…
Кусок печенья из рук Лапки нырнул к ней в чашку, и она занялась его спасением. Яша краем глаза с нежностью наблюдал за братом. Савка показывал Готику спичечный коробок, набитый автобусными билетиками и пояснял, что это – «печеньки для печки Вари». Лапка продолжила свой словесный коллаж:
– У меня нет проблем, только одна: Ежевичка очень скучает по мне, когда я на работе! Не знаю, что и делать.
Готик нашёлся:
– Сделай своё чучело, напарь его духами – Ежевичка будет думать, что ты дома.
Потом Савва и Готик, сшептавшись, хором поблагодарили бабушку и попросились из-за стола.
– Мы хотим показать Ежевичке дворец огня, – сказал Савва. – Можно?
– Какого огня? – насторожилась мама Марина.
– Костёр покажем, – пояснил Готик. Марина так резко набрала воздуха, что Готик почуял возможный атомный взрыв и за секунду исправился: – Нет, я пошутил. Мы покажем Ежевичке кошку.
– Мы покажем её через забор у соседей, это не больно, – дополнил намерение Савва.
– Мне пора, – Барсук поцеловал руку бабушке, стиснул Яшу и умчался. Мальчики убежали с собакой, пользуясь паузой: Марина смотрела вслед убегавшему Барсуку.
– Печку ей починил… Яш, может, поедешь со мной? Окна на Женевское озеро. Там такой воздух!
Клавдия Михайловна вмешалась, как показалось Яше чересчур резко для своего нрава:
– А здесь какой воздух?
