Елена Трещинская
Улиткин Дол
Глава 16. Вечеринка
«Значит, Савва тоже! Значит, я смогу там увидеться с ним? Летает уже!..» Такие мысли пели в голове, помогая жизнерадостнее натягивать штаны, крепче обнимать стройную бабушку на кухне, втягивая носом вкусный дух омлета. Бабушка как всегда нарядная и величественная, даже в халате, с ниткой старинного жемчуга на шее, тоже улыбалась чему-то своему.
– Яшенька, мама звонила, у них всё в порядке.
– А Савка?
Если бы только бабушка знала!.. Но сейчас, к примеру, в это рядовое воскресное зимнее утро Яше не представлялось возможным даже намекнуть бабушке про его параллельную жизнь в неведомых измерениях. Бабушка плотнее закуталась в шоколадного цвета халат из дорогого шёлка, степенно уютно села и взяла чашку с чаем.
– Саввочка хорошо, катается на лыжах, читать научился по-русски. «И на Пегасе скакать» – додумал Яша и засмеялся.
– Марина говорит, что Мери им тоже довольна.
«Лишь бы не пережимали со своим лоском, со своими кособокими стереотипами», – думал Яша и вспоминал, как Савва гонялся за Вальсом.
– Ты куда-то идёшь сегодня? Просто предупреждай меня, дорогой.
Тут вся пегасова музыка в голове остановилась. Вечеринка у Сани-звезды!..
– Да, бабуль, на предновогоднюю вечеринку с одноклассниками.
– Это очень хорошо, – сказала бабушка, спокойно отхлёбывая свой женьшеневый чай, ни на миг не сомневаясь, что её внук будет там самим собою, а не станет напиваться, накуриваться и всё остальное.
– Только надень шапку. Сегодня двадцать пять мороза.
Вечеринка сразу приняла Яшу в свои жаркие объятия, и с корабля метро он попал прямо на «бал». Если так можно было назвать прокуренную квартиру, громыхавшую тяжким «роком».
Яшу встретила Саня, переливаясь стразами на платье. Она дохнула кислым пивом, срывая куртку с гостя, и шатко приплясывая попой. Яша решил побороться за свежий воздух:
– Сань, тебя предки, видимо не ругают за провонявшиеся диваны и постели, но сама-то ты что, не принцесса?
Это был сильный комплимент, резко в санин пьяный глаз, и Саня понеслась по всей квартире гнать курильщиков на кухню.
Яша прошёл к парням, и те его громко приветствовали, словно и не травили в школе никогда. Несколько рук притянули его на диван в сугубо мужское общество, где уже собралась почти вся свита «царя» их класса. Здесь был Дюся-программист, юный хакер, вёрткий Толик-журналист, Коля-даос, бурят по-национальности, рэпер Гарик. И, конечно, слуги Царя, солдаты, – три бритых обрубка. Один из них сидя, подёргивался в такт «року» за стеной.
– Нормально, Трубач, не струсил, явился перед нашими очами вне школы, – Царь подал Яше руку в рисунках. – Что такой радостный?
И вправду, Яша вошёл в таком приподнятом настроении, сам не зная почему, что это несколько смутило мужское общество на диване.
– А я в другом измерении был, в озере купался.
– Типа? – мрачно переспросил один из солдат.
– Типа курил или колесо съел! – сказал второй солдат, и компания зашлась хохотом.
– А что, вариантов не допускаем? Тесно в головке? В правду совсем не верим? – вызывающе просто спросил Яша, подбросив и поймав мандаринчик ртом. Так делали дельфины с мячиком Грека. Сейчас вдруг по совету Зерка страшно захотелось говорить свою правду!
Первым заржал Толик-журналист:
– Клёво ты им отписал! Ну, и чё там? Давай, развесели нас, шут внештатный, а то нам тут скучно.
– Чтобы я тут вам раскололся запросто? – Яша чистил и аппетитно ел следующий мандарин. «Если разозлятся и навалятся, ну, побъют, пойду домой». – Короче, предлагаю торговлю. Я вам инфу, а вы мне слово.
– Типа? – спросили сразу трое солдат.
– Тупо, – отвечал на языке общества Яша. – Слово дайте, что выдержите.
– Что выдержим? Информацию? – хотел было поиздеваться Дюся-программист, ежедневный завсегдатай всего Интернета сразу.
– Переспрашивать можно, – разрешил спокойным тоном Яша, – но предупреждаю ещё раз особо понятливых: просьба не вскакивать и не демонстрировать.
– Не, он клёво всё описывает, – пытался жонглировать мандаринчиками Гарик-музыкант, – пацаны, что мы, звери что ли? Пусть забавляет! Давай, Трубач, гони.
– Договор подписан, – сказал Яша.
– Тока сначала выпивон, – Толик-журналист, предвкушая веселье, разливал всем по кружкам пиво.
Яша веско накрыл свою кружку ладонью.
– Я на работе.
– Он не пьёт, – деланым женским голосом сказал Гарик, на что Яша ответил:
– Я? Почему же, пью литрами. Только не гнилое. Чистая вода называется – не слышал?
– Обижаешь, это же классное пивко, топливо…
– А ты завтра давай, залей солярку в свой ноутбук, поглядим, – отвечал Яша.
– Правильно он говорит, чистой водяры надо, – программист полез шарить рукой под столом, – кто ещё с нами по беленькой?
– Если я сейчас приму, я до инфы не доберусь, усну, и будет тут вам опять скучно, как в многоместном гробу, – сказал Яша.
Опять все заржали, а Толик вопросительно посмотрел на Царя, и тот сказал:
– Ладно, давай гони по договору, а то уже скучно.
– Короче, вы все, пацаны, запрограммированы, типа зомби с рождения и по конец, потому что так из вас сок удобно выжимать и пить, – начал Яша.
– Поясни сказочку, – велел Царь.
– Необязательно, скоро всё прояснится и без меня, – отвечал Яков.
– А, типа конец света, мы слыхали байду, – махнул рукой Гарик, – это тухло.
– Где для гусеницы конец, там у бабочки только начало. А вы что, мужики, серьёзно не слышали, что у нас только пять процентов мозга в работе? – спросил Яша, – об этом два раза в день по радио говорят.
– Ну и чё? – квакнул один из солдат после глотка.
– А ты их сейчас напряги, эти проценты, прикинь, – Яша сел поудобнее. – У любого зверя, птицы, рыбы, работают все сто, а у венца творения – пять от ста. Так вот сначала все сто у людей, как и у всех, работали, по общему закону природы, как у всех, с какой стати исключение?
– А Дарвин? Сначала у обезьяны какой-то там палец вырос… Вырастет и у нас мозг, – жеребцы заржали на реплику Толика.
– Природа – чёткая бухгалтерия: все и вся были запущены на сто процентов. И тут кое-кому захотелось поиграть в игру «всё моё» и понемногу, процент за процентом, у массовки девяносто пять выключили незаметно.
– Рубильником или просто по башке? – вызывая компанию на хохот, сказал Толик-журналист.
– Не важно, всё проще. Раньше жрецы бубнили, а сейчас – через СМИ, через школы, в основном. Чтобы у людей больше пяти не включалось.
– О, давай про школу, гаси!
– Нет, про СМИ давай!
– Школа тебя готовит, чтобы ты самостоятельно не мог думать, решать и выбирать. Что ты должен выбрать тебе скажут общепринятые стереотипы, которые заточены на то, чтобы ты не просыпался, не выделялся и не задавал вопросов. И школа намеренно тебя плохо образовывает, чтобы ты ненавидел читать и писать, унижает, чтобы ты зарубил на носу, что ты – ничто, никаких сил у тебя нет особенных. Ну и не расскажет тебе и двадцати процентов от того, что есть в реальности. Потому что сама не знает.
– Это и так ясно.
– А ты не догадываешься, что это всё – одна большая система?– шёл паровозом Яков.
– Точно, и СМИ тут первое место занимают. Скажи про СМИ, Изгойка, – возрадовался репер Гарик, заливая в бак гнилой воды под кодом «пиво». Этот щуплый парнишка всегда вёл себя как пьяный, даже трезвый.
– А Интернет – тоже СМИ? – с вызовом спросил Дюся-программист, и у него побелел кончик носа.
– А то, – ответил за Яшу Толик-журналист, тоже сверкая белками глаз. – Изгойка умнее всех, типа?
– Эх, парни, я вам донести хочу простое дело: если вы не вылезете из-под поедателей ваших процентов в голове, то будете их рабами и едой. Больше им никто не нужен, кроме сферы обслуживания, – сказал Яша как можно понятнее.
– Если ты себя умнее других ставишь, Толян, то Изгойка прав, – СМИшки тотально свистят всем общие установки, они нам указывают, какая должна быть жизнь у нас, какие мысли, какие цели, так? – загнул руль в яшину сторону рэпер Гарик. Все, даже Царь, ошарашено посмотрели на него, как впервые узрели: никто никогда не подозревал, что Гарик такой умный.
А Яша вдруг каким-то другим зрением увидел, как в Доле по дорожке возле нулевого моста и Пещеры Руны Гебо идёт неизвестный рыжий кот с продольными полосами на шубке. Он неожиданно свернул в кусты недалеко от Замка Времени Руны Отил. Следующая картинка была такая: Яша сидит, развалясь, в старинном позолоченном кресле в бархатном халате старинного покроя, а тот рыжий кот лежит перед ним на ковре… И тут пришло слово: «Запомни». Как ни странно, эти видения, промелькнувшие в долю секунды, и не имевшие отношения к мигу разговора, не сбили Яшу, и он продолжал «вольную импровизацию на тему» как он сам определил:
– Короче, СМИ стараются, чтобы вы видели всё так, как хозяевам системы надо, чтобы вами управлять. Вы как бы не видите реальность.
– А ты, Трубач, не под колпаком, типа?– начали сыпаться голоса.
– Ты лучше подумай, кто тобою крутит.
– Кто – уроды, это и так ясно.
– Типа Тайное правительство, – Дюся, видимо, что-то почитывал в Сети.
– Вроде того, – вёл паровоз Яков сквозь клочки грязного тумана.
– И чё ты предлагаешь реально, Трубач? Мне моя жизнь пока нравится, – заметил царь.
Яшин локомотив сбил монархию с рельсов:
– Но царём ты будешь только в курятнике. А хозяева тобою будут крутить, пока ты очень простой. Будешь книжек читать побольше, как я, – тебя будет труднее использовать.
– А что, тютя, – захотел блеснуть тонким юмором Толик-журналист, – есть какие-то особенные книжки? Или просто на килограммы считать?
Тут Яша вспомнил как бы чьи-то слова перед вечеринкой: «Не ходи туда».
– Ну прочитал я все книжки, и чё нам добиваться в целом, проясни давай, – царь принял водки и заел виноградом. Солдаты повторили.
– Можешь не читать, – ответил Яша, размышляя, как бы отсюда поскорее уйти. – Просто сядь и посмотри на себя сбоку, на свои дела за день, например. Увидишь, что система гнёт тебя, ты не свободен. Почему? Потому что ты вынужден всю жизнь работать на деньги, искать их, добывать.
Царь молчал, но было видно, что он пытается обдумать услышанное, хотя и во хмелю. Остальные глядели тупо, полностью под властью зелёного змия. Спасли девчонки, ворвавшись, и с ними как цунами, вломился грохот динамиков.
– Пошли танцевать, вы чё? Пришли сидеть?
Девчонки хватали и тащили, кого им хотелось. Колю-бурята никто не схватил, и он сел рядом с Яшей и спросил серьёзно, глядя почти зло:
– А ты вылез из-под системы?
– Думаю, да.
– Как?
– Я тебе скажу намёком… Короче, надо себе представить, куда ты бы хотел сбежать и это поселить в голове. Потом каждый день, каждый час и минуту это держать в голове, пока не вживётся. А дальше… Про другие измерения в фантастике читал? Ну, так они есть реально.
Коля смотрел так, будто своим взглядом задвигал Яше в глаз бетонный блок. Потом неожиданно резко сказал:
– Секта физиков-лириков?
– Трубачёв, иди сюда, – Саня ворвалась, налегла, дыша вином и духами из супермаркета, и зашептала прямо в ухо, – сильно хочу с тобой потанцевать…
Намёк был, кажется, не на танец. Яша заметил краем глаза, что Коля исчез.
– Пошли, музыка там… – Саня тянула сильно, как рычаг на тренажёре. Яша понял, что надо спасаться и выпалил, вырывая руку:
– Где музыка, Сань? Я слышу рвотные судороги слона. Под такое я девушек не обнимаю.
Звонок Махи вытащил его.
– Яша, я не в Москве, через пять минут перезвоню.
Это был последний сигнал и шанс побега.
– Стой, Саня, мне сейчас звонить будут из Штатов!.. А потом я вернусь! – вырывая из шкафа куртку и распахивая дверь, кричал Яша. – Прости, малютка! С Новым годом!
Яша сбегал по лестнице и думал: зачем я шёл сюда? И честно понял: была тяга. Надо было пройти опыт, чтобы почувствовать, как тошнит, когда ты умничаешь перед теми, кто действительно… спит.
На улице было уже темно. Звонок опять выхватил в реальность на мороз. Яша споткнулся об порог подъезда. Маха!.. Она сказала:
– Я сейчас в Брюсселе, в Бельгии, с родителями. У них тут симпозиумы перед раскопками. Я пока не знаю, когда буду в Москве.
Яша спросил не о том, о чём хотел:
– А что они откапывать собираются?
– Поселения кельтов и прочих, тут разные племена жили. Знаешь, я очень хочу в Москву, – что-то схватило яшин желудок, – и увидеться. Да? Скоро ведь Новый Год.
– А в Доле мы раньше увидимся, – говорил Яша, чётко понимая, что ему трудно говорить, проще подтолкнуть трактор. «Надо поработать со страхами», – подумал он, а солнечный зайчик зеркально хихикнул:
– Со страхом перед любовью.
Яша стоял у газетного киоска и в десятый раз мысленно прослушивал разговор с Махой. «Хорошо, что бабушка заставила надеть шапку, а то я отморозил бы оставшиеся пять процентов», – подумал Яша.
Киоскерша вышла, запахивая куртку, и стала опускать железные жалюзи.
– Киоск закрыт, отойди, – сказала она Яше, и в этот момент что-то отвалилось из-под козырька ларька и шлёпнулось ей на голову, на вязанную шапку. Это было что-то маленькое, потому что женщина ничего не заметила и пошла к следующему окну, а это маленькое шлёпнулось Яше под ноги. Яша остолбенел: это была живая коричневая ящерица, размером со спичечный коробок. Она оставила на присыпанном снежком асфальте несколько следов от лапок и исчезла под киоском.
Яша стоял и смотрел на эти следы, которые свидетельствовали о реальном происшествии, но совершенно невероятном.
Киоскерша, обойдя киоск, сказала сурово:
– Иди давай отсюда, мальчик. А то я милицию вызову.
Яша не стал ей рассказывать про ящерицу с её головы и под её киоском. Ему было очень жаль отходить от этих следов крошечных лапок. « Ящерица в двадцать пять мороза?!»
Яша шёл, не разбирая дороги, под впечатлением от увиденного. И от разговора с Махой. А ещё внутри находился большой кусок вечеринки, словно проглоченный бак с мусором.
Потом он остановился у парапета набережной Яузы. Узенькая речка, пробивала себе жизненный путь в мире, где её не любили, обставляли берега промышленными предприятиями, тысячи труб сливали в неё яды, миллионы людей сбрасывали в неё миллионы тонн мусора и помоев. Она же безропотно боролась за свою жизнь изо всех сил в пределах городской зоны, заодно давая приют и пищу стаям уток. Берега речки были усыпаны бутылками, кульками и объедками, а из воды торчала арматура, плавали покрышки. Яшу сдавила поднявшаяся изнутри злоба.
– Это злоба, – сказал себе Яков, – расслабься и попрыгай.
«Это злоба, моё творчество на сей момент. Я имею внутри такой же мусор, как и повсюду вижу. Сила этой злобы сейчас огромна. Маха и ящерица пытались меня отвлечь. Напрасно. Сейчас я разнесу что-нибудь». Тут он нащупал в кармане картонный крестик с распятием, подарок Марьяны. Яша достал его и вгляделся в фигурку Иисуса.
«И Ты хочешь отвлечь меня… Скоро Рождество…». И тут Яше в голову горячей ракетой влетела мысль. Он аккуратно оторвал лёгкую металлическую фигурку Иисуса от картонного креста и сказал:
– Хочу, чтобы произошло какое-нибудь чудо!.. Нет, не хочу, а… чудо происходит!
И с этими словами, с абсолютной верой он зашвырнул фигурку с распростёртыми для объятия руками в страждущую речку, вложив в этот жест всю ярость, до дна.
– Прости, – сказал Яша реке и утонувшей фигурке, почувствовав вдруг полное горло слёз, – я тебя люблю.
Глава 17. Море цветов благодати
Яша, чтобы не разбудить бабушку, тихо пробрался в свою комнату и решил скорее лечь: в Доле обещали большой праздник. Но осадок после вечеринки остался. Яшу била дрожь, пока он стелил постель.
«Я виноват перед ними, – говорил он себе про своих одноклассников, – я чувствую вину, потому что хотелось быть лучше, чем они. Говорил же в Доле, давать информацию можно, только если тебя об этом попросят! И лучше, если попросят раза три… Кошмар». Белая простыня, белоснежный пододеяльник и подушка показались Яше сугробом снега. Он расстелил на простынке свою фиолетовую рубашку в клетку и лёг, как в могилу.
И кошмар приснился. Яков плавал под водой вместе с гигантским Сомом-электриком в его Гроте. От Сома исходила энергия-мысль: пропитывайся. «Чем? Водой я пропитался. Сейчас Он меня долбанёт током и съест. Надо расслабиться, и … плавать, как будто я – это Он».
Яша честно попытался расслабиться, но было трудно, потому что было холодно. Тут Сом подплыл прямо к лицу, и его голова размером с бабушкино кресло упёрлась в сантиметр воды перед яшиным носом. Страх в животе надулся и пошёл горлом, но кричать под водой глупо. Сом подплыл под Яшу и вытолкнул его.
Яша очнулся в темноте. Он сразу определил, что это темнота Пятого Мира, а конкретнее – темнота за Аметистовой дверью, то есть собственная. Одежда была сухая, волосы сухие и даже откуда-то тихо веял тёплый поток воздуха. Яша разглядел впотьмах, что сидит, прислонившись спиной к огромному камню и камень – тёплый.
– Ты здесь, чтобы побыть с самим собою, – значимо и отдалённо прозвучал голос Сола. Темнота была такая тёмная, что казалась плотной.
– То вода, то тьма, – сказал себе Яша, чувствуя, что постепенно согревается и успокаивается.
– Сначала все страхи, потом покой. Сиди, дыши спокойно и глубоко, и знай, что происходит очищение. Ты ведь этого хотел?
Яша откинул голову на камень. Да, выкинуть бы из себя последние сутки на Доске, а заодно…
– Чувство вины, стыда и страха, – очень тихо доносился откуда-то голос куратора. – Это три вещи, которые сделали из человека зомби. Очищайся.
– Как? – Яша почувствовал, что мягкая чёрная трава под ним словно нагрелась. Стало очень спокойно и даже уютно.
– Слышишь музыку? Сейчас увидишь свои отжившие жизненные уроки, – звуки родились в яшиной груди, и полились наружу через поры его тела, и тут же стало светлеть.
– Поблагодари их, – совсем издали услышал Яша всё тот же голос.
Яша стал светиться огоньками и разрастаться в какую-то прозрачную фигуру, внутри которой носились, играя в догонялки, разные маленькие фигурки, словно слепленные из разноцветных прозрачных кубиков, пирамидок и шариков. «Жизненные уроки» беззаботно летали друг за другом, звучали своими голосами и были почему-то до боли знакомыми. Некоторые из этих конструкций показались Яше вроде игрушками для малышей, в которые играть уже было неинтересно, и в тот же миг они уменьшались и исчезали, не мешая остальным продолжать танцы и игры.
– Ну вот так, – сказал Серый, – теперь ходи конём.
Яша словно очнулся и увидел себя, сидящим на залитой солнцем лужайке перед Домом Красной Герани. Перед ним сидел Серый, и они играли в шахматы. Как ни странно, но чувствовал он себя так, словно провёл каникулы на пляжах Бали. Взял в руку фигурку ферзя и сделал ход, ища глазами Маху.
– Это ты зря, – обрадовался Серый и «съел» ладью друга. – Слушай, махнём искупаться, тут рядом.
– К Сому?
– Нет, помнишь, на карте мы рисовали озеро? Тут рукой подать.
– А…
– Никто не видит, Сол в доме. Бежим, но тихо.
Они встали, чувствуя тягу, и спокойно направились по дорожке прочь, не заметив в окне Дома Герани половинку улыбающегося лица Сола и внимательного взгляда Сиро из кустов.
Озеро Пасть Дракона было и вправду небольшим, как рассказывал Барсук, размером с детскую площадку для игр. Вода в нём была прозрачной и голубой, а дно не просматривалось.
– Интересно, насколько глубоко, – тихим голосом произнёс Серый.
– Слышь, Серый Волк, Иван-царевич купаться передумал, – онемело произнёс Яков, и тут только они поняли оба, что в зоне озера что-то мешает говорить громче, двигаться быстро и думать, как обычно.
– Правильно. Потому что Вода здесь ведёт, водит и ведает, – раздался чей-то необычайно мелодичный голос, и друзья увидели, что на другом конце озера стоит женщина в длинном голубом платье, а голову её покрывает прозрачная вуаль, спускающаяся до травы и лежащая на ней. – Я Руна Лаг, Руна Воды и Хранительница Пасти Дракона. Мы ещё встретимся с вами, и я приму вас.
– Братцы, – раздался сзади знакомый хрипловатый собачий голос, и мальчики, обернувшись, увидели на тропке Тузика и Дару. – Быстро отсюда, а то на Праздник опоздаете!
– Сегодня Праздник Зимнего Солнцестояния и вы приглашены на Вершину Спирали, – строго сказала Дара, а в её глазах Яша прочитал явное желание схватить обоих нарушителей за штаны зубами.
Друзья обернулись, чтобы попрощаться с Лаг, но на другой стороне озера никого не было.
Премудрый оленёк Сиро остался на пороге Дома Красной Герани, а группа учеников, следовавшая за Солом, пребывала в волнительном молчании, пока они поднимались по ступеням лестницы, которая вела туда, куда все мечтали попасть с первого дня в Доле – на Вершину. Тузик сказал:
– Как ты помнишь, на Вершине расположен Дворец Двадцати Четырёх Алмазных Колонн, Дом Руны номер двадцать пять, последней. Или Нулевой. Там же находится исток речки Улитки, которая по спирали… вниз с водопадами… это ты помнишь. А, да, там внутри будет возможность переодеться в праздничный наряд по выбору. И главное, потанцуй с девушкой.
Яша усмехнулся и потрепал друга детства за единственным ухом.
Когда ступени, закручивавшиеся спиралью, кончились, группа оказалась на площадке перед абсолютно круглым прудом с мраморными берегами, через который вёл изящный мраморный мостик, с ажурно-вырезанными ветвями и листьями, словно прозрачные кружева дышали воздухом, как живые. В пруду бил большой ключ и Яша догадался, что именно это – исток Улитки, которая выводила из мраморного круга свои воды направо, по часовой стрелке, вниз по спирали.
По ту сторону мраморного мостика ничего не было. Ребята стояли молча в полном изумлении, только Раса смотрела с восторгом на что-то за мостиком. Сол, одетый в праздничное платье короля, повернулся к ученикам и сказал:
– Дорогие мои. Я поздравляю вас с Праздником Зимнего Солнцестояния. Веселитесь, чтобы наполниться неземной силой радости и передать этот свет другим. Когда вы увидите Сиро, это знак возвращения. Итак…
Он повернулся и пошёл. Все тихо двинулись за ним, первыми – Раса с Махой. Яша набрал полную грудь воздуха.
После мраморного мостика Яша сразу же обнаружил себя в бело-облачном коридоре, и тут кто-то сразу же схватил его за руку и утянул в сторону, прямо в облако. Теперь Яша стоял в круглой комнатке со стенами опять из белого пара, а перед ним парил в воздухе голый годовалый младенец мужского пола с крылышками и смеялся. Яша тоже почему-то разразился звонким хохотом, потому что почувствовал себя в мультике – среди облаков и с крылатым херувимчиком! Пушистые крылышки действительно трепыхались у малыша за спинкой.
«Я – не один, нас всегда столько, сколько гостей. Выбирай, и быстро переодевайся, это всё игра!» – весело телепатировал информацию ангелочек, а Яша внезапно обнаружил перед собою зеркало до пола, а в нём себя, но!
Словно в кино Яша видел себя в костюмах разных эпох, народов и сословий. Классический чёрный фрак времён Карла Маркса сидел на Якове отменно, но был чужим. Расшитые парчой одежды византийского императора – не по возрасту придавали пафоса. А вот голые ноги римского полководца показывать Махе не очень хотелось. И когда, наконец, он осознал себя уютно в костюме вельможи шестнадцатого века, словно с картины Гольбейна, с пышным коротким воротником вокруг шеи, коротком плаще из тёмного бархата и парчи. Тут его палец сам ткнул в зеркало и смена нарядов прекратилась.
Яша видел себя совершенно новым, и в то же время, теперешний облик его с распущенными до плеч волосами, медальоном на мощной цепи, мягких бальных туфлях, показался ему очень знакомым и привычным.
«Да, да, ты проживал во времена королевы Елизаветы Английской, был на скромной службе при дворе. Там тебя, правда, казнили… ладно, забудь. Торопись!» – «прикреплённый» к Яше ангелочек казался вездесущим. Херувимчик юркнул в облако и Яша – за ним, туда, откуда слышалась музыка.
Зал Праздников напоминал внутренность гигантской ракушки, по спирали поднимались в бесконечность балконы, на которых находились какие-то неразличимые из-за жемчужной дымки гости. От них явственно исходил свет, как от светильников. Спиральные балконы подпирали те самые Алмазные Колонны, о которых столько слышали студенты-новички Улиткиного Дола, – прозрачные, стройные, с разветвлениями, напоминающими ветви деревьев.
В центре зала с зеркальным полом стояла огромная ёлка, усыпанная бриллиантами и однозначно похожая на нарядную пирамиду. По залу ходили и летали над полом разнообразные персонажи в костюмах разных эпох – студенты Дола.
Внезапно кто-то толкнул Якова. Это оказался Серый в латах рыцаря. Его лицо сияло восторгом ярче лат:
– Летать не пробовал, дружище?! Гляди! – И Серый оттолкнулся и взмыл куда-то вверх. Но Яшу будто пригвоздили к полу: в шаге от него стояла Маха.
В глазах Якова всё потемнело, только Маха, словно роза, светилась неземной красотой в старинном пышном платье, расшитом серебром и золотом, затянутая в корсет, причёсанная, как фея и улыбалась она как-то странно. Это чувство, словно удар метеорита о землю, мгновенно передалось Яше, и они одновременным порывом крепко взялись за руки. В чайных глазах Махи открылась чарующая пропасть всего Космоса, и только сейчас они почувствовали, что парят в метре над полом, но словно это было обычным делом каждого дня.
Так они и висели бы вечность около ёлки-пирамиды, но тут по залу прошёлся странный звук, напоминающий шаги кого-то очень большого. Звук мягкий, но от каждого шага закладывало уши. В следующую секунду общий вопль восторга осветил ярким светом залу, и даже ёлка вспыхнула ярче, и бриллиантовые огоньки на ней, ритмично, в такт музыке, засверкали неземными оттенками света.
Мягко ступая, к ёлке подходил соткавшийся из воздуха необычно высокий крепкого сложения моложавый старик. На нём плотно сидел подпоясанный бархатный кафтан цвета ягод, расшитые цветами и грибами штаны были заправлены в старинного покроя сапоги из зелёной замши. Седая голова и аккуратная борода, румянец, улыбка, – всё было словно ожившим воплощением всех представлений детей о…
– Это что за великан… Дед Мороз? Дара сказала, что это тут самый главный по природным праздникам. Он вообще невидимый, только на Зимнее Солнцестояние детям показывается на пять минут, – тихо шепнул в ухо Серый.
И тут старец захохотал, словно дуб из Крупнолесья, и всем стало весело, особенно маленьким ученикам Дола, – дети из Дворца Радости, держась паровозиком за хвост пегаса Вальса, закружились в воздухе метелью вокруг великолепного старца. Яша заметил и Савву в воздушном «паровозике». Брат летал в костюме пушистого зайца. Но Яше было совсем не до брата – рядом сияла Маха. Вдруг она вскрикнула и крепче сжала яшину ладонь:
– Смотри, мой Бальтазар! И другой кот какой-то, розоватый, смешной!
Яша увидел под балконом в одной из ниш сидели три кота. Один был Жиль из Замка Времени, другой – тот рыжий в поперечную полосу, который уже не раз попадался Яше на глаза или сбоку глаза как на вечеринке, а третий выглядел гигантом.
– Мой Бальтазар – большой, леопардовый, лесной, – радовалась Маха.
– Твой Проводник – кот? – спросил Яша.
– Нет, – Маха обернулась к Яше с серьёзным выражением лица. – Мой проводник попугай Сентябрь, а это наши с тобой … Ты что, не знаешь своего тотемного животного? Это же Тотемы сидят.
Яша смотрел на Маху двумя полушариями своего мозга: правое сильно желало танцевать с этой девушкой, а левое лениво вычисляло про котов. Опять помог эрудированный херувимчик:
– На время Перехода каждому человеку в Пятом мире выделяется зверь-зверёк, не обязательно кот. Тотем – это его функция. Твой тотемный зверёк – тот кот, который в рыжую и розовую полосу, зовут Матрасом.
– А функция…этого Матраса какая? – спросил Яша.
– Смотрите! – зазвенел между ними нежный голос Расы. Она парила в костюме греческой нимфы с венком маков на голове. – Вон там, выше на втором витке балконов – это кто?
Яша и Маха посмотрели под прозрачный расин пальчик, но на балконах довольно расплывчато видны были только светящиеся фигуры.
– Это гости из других измерений, она их хорошо видит. А вот вы – нет, – хихикнул голенький стрелок-ангелок.
Яша ещё не пришёл в себя от всех чудес этого зала, однако, решился:
– Танцевать будем? – неловко спросил он Маху и они, не сговариваясь, взялись за руки и… воспарили выше пирамиды-ёлки, в золотистом пузыре, который окружил их, словно отгораживая от отвлекающих моментов Праздника. Яша, не размышляя и не приходя в себя, поцеловал Маху. Она парила напротив, закрыв глаза, с улыбкой. А шар вокруг них начал переливаться всеми оттенками неземной радуги…
Новый год на Доске прошёл тихо, по-семейному: с бабушкой, с её пирогами, со свечками и под музыку с пластинок времён бабушкиной послевоенной молодости. Махи не было в Москве, Серый праздновал дома с сестрой и с родителями, Лапка куда-то запропастилась, и Барсук тоже уехал на два дня в неизвестном направлении, снабдив всех праздничными продуктами.
Бабушка сидела в старинном кресле прямо, как королева на троне, и что-то вспоминала с улыбкой, Яша разливал шампанское. Потом звонили мама и Савва из Женевы, потом бабушка сказала:
– Моя жизнь прекрасна. Но я не могу больше жить в городе, здесь всё такое… старое, понимаешь? А я чувствую какую-то новую жизнь для себя там, на даче. Ладно. Меня шампанское запутает сейчас. Вот так – всего один бокал… Мама звала тебя на Новый год в Женеву к Савве, почему ты отказался?
– Бабуль, – улыбался Яша, – к Савве я бы поехал, но как тебя бросить – королеву? Одну на празднике?
Бабушка засмеялась громко, изящно запрокинув голову назад:
– Милый мой!.. Спасибо за королеву! И запомни, королева – это как гора, она не может быть брошена. И потом, скоро у меня день рождения… Столько радости!
Бабушка была слегка пьяна.
Январь тихо пошёл по снегу серыми снежными днями, потом снег с неба иссяк, вышло солнце, и ударил мороз. Каникулы начались и кончились, но из головы не шёл Праздник в Доле и поцелуй с Махой, и розовый кот Матрас, и Серый в латах. Барсук пока не возвращался, Лапка исчезла, а Яша ходил по магазинам в поисках книги с практикой осознанных сновидений, приснившуюся ему. «Я уже во сне умею попадать в Пятый мир, что эта книга даст ещё?» – лениво говорила голова.
В обычной школе Яше становилось всё более душно. «Учебники пытают только левое полушарие ни в чём не повинных учеников, только левое!! Никому не нужные «знания»… По шесть часов сидя… Отсидка. Чему научила меня земная школа? Бояться и врать. Хоть чему-то научила»… И эта школа не замедлила отзеркалить Яшино мнение о ней: произошло нечто.
Парни ввалились толпой в раздевалку после урока физкультуры – жар сжигал молодых, и все бросились пить воду из своих бутылок. Яша поискал, но не нашёл свою, только что купленную «Акву». Тогда один из «слуг» «царя» протянул ему свою бутылку воды «Шишкин лес». Яша хлебнул и задохнулся: в бутылке было разведено нечто крепкое. Гогот парней окатил низкие своды раздевалки, но в эту минуту вошла завуч. Она, словно всё зная наперёд, подошла прямо к Яше, нюхнула бледно-мёртвым носом воздух и прошипела, глядя белыми глазами:
