Елена Трещинская
Улиткин Дол
Глава 25. Тайна лестницы Иакова
Яша проснулся в своей комнатке под крышей на даче в Пещорах и полной грудью вдохнул свежий воздух. В открытое окошко веяло хвоей. Яков вспомнил, что Клавдия Михайловна и Лапка собирались с утра поехать в Москву посетить Ботанический сад, и, наверное, уже уехали. А Барсук со Степаном уехали на рыбалку и обещали быть к обеду с уловом.
«Значит, я один, – подумал Яша, – здорово!» Он взобрался на стул у рабочего стола и открыл ноутбук. «Итак, что мы знаем о библейском Иакове?»
Википедия доложила: «Лестница Иа́кова – лестница из сна Иакова, соединяющая землю и Небо. Лестница Иакова имеет двоякое значение. Первое – это символ смены времен года, аналогичное смене возрастных фаз человеческой жизни. Второе – стадии развития человеческого разума, который шаг за шагом, ступень за ступенью приближается к пониманию значения Божественного промысла».
Из Библии: «Проснувшись, Иаков возлил елей на камень, который лежал у него в изголовье, и объявил это место Домом Божьим (Бейт Эль, в русском переводе – Вефиль).
Вдруг в голове мелькнула молния: за Аметистовой Дверью Яша видел камень-гигант! Так, сначала. Территория за Аметистовой дверью – ещё одно из его, Яшиных, измерений сознания. Дальше.
Ничего не хотело толковаться в такое солнечное утро. Налегая всем телом на перила, он спустился вниз, где его уже ждал костыль, заботливо поставленный на первом этаже у лестницы. В гостиной на столе под полотенцем Яша нашёл завтрак: десяток пирожков, миску салата, бутылку кефира, ломоть ржаного хлеба и вазочку с печеньем и конфетами. «Из учения Берканы выпадают конфеты».
Яша вышел на залитое солнцем крыльцо. Дракон Кальдер, король Дагаз верхом на олене, – впечатления ночных приключений не померкли наутро. Сколько же ещё чудес таит Улиткин Дол!.. Странно, что в Доле привиделся Барсук… «И самое главное: долго ли ещё мне костылять?» Эта мысль ноющей тоской начала пилить грудь, но Яша попытался остановить её, глубоко вдохнув и выдохнув. Но ведь она вернётся!
Яша спустился с крыльца и двинулся к калитке. Солнце внезапно скрылось за яркой грозовой тучей. На улице он столкнулся с соседкой Ниной Матвеевной. Она, видимо, шла из магазина с полной сумкой на колёсиках. Яша поздоровался.
– Здрасьте, – своим обычным не очень любезным тоном ответила соседка. – Гуляешь? Далеко не ходи, скоро дождь будет.
Дождь Яша встретил в лесу. «Ничего страшного, мельчайшие капельки. В яркое солнечное утро за лесами пряталась грозовая туча».
Ему хотелось бродить свободно, как прежде, но костыль и боль в ноге впивались в тело. Тут на Яшу налетело отчаяние, и он отбросил костыль, стал пытаться делать шаги от дерева к дереву, – надо же когда-нибудь это преодолеть!.. Скоро в Москву вернётся Маха, позвонит, чтобы встретиться…
Ещё раз надо, надо вспомнить, что говорили учителя в Доле, что бормотали Учебники, что можно сделать, чтобы исцелиться… Ноги – это символ движения вперед или назад. Ломают ноги те, кто слишком быстро двигается в развитии, то есть, требуется остановка и переосмысление. Либо ногами болеют те, кто лежит на печи. Ноги за ненадобностью отмирают…
Стоп! Ещё есть вариант: травмы ног получают те, кто не желает принимать новое! «Что из этого моё?» – подумал Яша, углубляясь в лес. Гуляя, и не заметил, как небо заволокли фиолетовые тучи и дождь усилился. Вскоре тропки намокли, и Яша стал поскальзываться слишком часто. «Пора домой», – решил он, развернулся на костыле и … потерял сознание.
Мягкая чёрно-фиолетовая трава источала нежный тонкий аромат. Небо было гораздо более светлого фиолетового цвета. Яша приподнялся на локтях и понял, что находится в Доле, за Аметистовой Дверью: нога не болела и двигалась. Он сел и огляделся.
Повсюду простиралась степь с почти тёмным синим небом, а перед ним лежал камень-гигант. И сразу как вспышка в мозгу: этот камень – кристалл! Он заключает в себе Яшино сознание, так? «Значит, это – источник информации и можно с ним общаться».
– А со мной пообщаться?
Яша с удивлением обнаружил на камне Учителя Наутиз. Он сидел, скрестив ноги, как обычно сидят йоги, и его фиолетовые шарфы светились изнутри. Но самым поразительным было то, что раньше Яша его не заметил.
– Так как? – повторил вопрос учитель.
– Я вспоминал Библию… – начал было Яша.
– Молодец, Яков, – прервал его Наутиз. – Но ты не можешь вспомнить из Библии те главы, которые были из этой книги удалены. Отвечаю сразу на два твоих вопроса. Когда это было: в третьем веке. Кем удалены главы? Был собор, то есть собрание, Никейский собор, его потом назвали. Эти мужи выполняли важную миссию, как они полагали: сделать священные тексты инструментом наведения порядка в массах или подчинения этих масс. А массы тогда очень не хотели никому подчиняться, не знали, во что и кому верить. Ведь повсюду всех продолжали очаровывать своими речами последователи Христа. Христианские мученики вызывали всё более сочувствия… Но это вы и у Отил проходили. Так вот, Библию «причесали», как теперь говорят на Доске, то есть удалили «неудобные» главы, а именно…
– Главы о реинкарнации! – вспомнил Яша и сел у подножия камня, прямо у ног Учителя.
– Именно. Чтобы люди думали, что они, мало того, во грехе зачаты, во грехе рождены, во грехе живут, да ещё и один раз. Этот акт убивает память о данном Создателем даре духовного совершенствования своих детей. Да, через тернии, но к звёздам!
– Зачем они это сделали? Этот Никейский собор. Чтобы предложить свои услуги по очищению?
– Мыслишь. Деньги и жажда власти и весь набор мотивов преступлений последние пять тысяч лет. И тут мы переходим к твоему вопросу, Яков. Нога. Ты забыл ещё одну причину любой травмы.
– Что-то у меня в прошлых жизнях не то было? – догадался ученик.
– «Не то» – не бывает, закон знаешь? Всё есть опыт. Как удобрение для розы, – Наутиз наклонился к самому лицу Яши и тихо спросил: – Сам вспомнишь?
Тут Яша, по правилам Школы, глубоко вдохнул воздух и тот упёрся в голову. Выдох улетел сквозь траву вниз. Следующие выдохи взлетали всё выше, к солнцу Пятого мира, а внизу достигали недр чудесной земли Дола.
После третьего вдоха-выдоха Яшу окутал сиреневый туман и… он оказался в гостиной старинного дома. Он сидел в резном кресле, одетый в парчовый жилет и бархатный халат до пола, большой парик, белые чулки, панталоны до колен и мягкие домашние туфли на небольшом каблуке. Обстановка гостиной была роскошной, но словно покрытой патиной, пылью.
Около него стоял столик с чашкой остывшего чая, блюдцем с ломтиком хлеба, намазанным маслом, сахарница с желтоватыми кусочками сахара, трубка … Эту трубку с янтарным мундштуком Яков видел в своей комнатке в Доме Красной Герани! А вот и книжка – такая же лежит в его комнате!.. Он вспомнил, как Сол сказал «это твои вещи, когда-то были твоими». Да уж, из книжки торчала памятная закладка: на полоске плотной ткани вышивка бисером и кисточка из бисера. Яков вспомнил, что эта закладка – подарок девушки, некогда в юности влюблённой в этого старика в кресле!.. Ничего себе мозг – аппарат, на что только не способен…
На ковре перед Яковом – имя его тогда было другое? – лежал рыжий кот! Матрас? И Яша вспомнил: эту картинку со своим участием он уже один раз видел боком глаза на вечеринке у Сани-звезды! И что?
– Вспомни, что там было тяжёлым, какое чувство? – откуда-то издалека слышался голос Наутиз.
И тут Яша ощутил мрак, который, словно чёрный свинцовый шар сидел в животе под парчовым жилетом с золотыми пуговицами. Голос Наутиз настаивал:
– Чувство? Какое это чувство?
– Какое-то упорство… Какая-то головная боль или… повторяющаяся мысль?
– Верно, то, что ты слышишь, как повтор – это убеждение. Ты тогда был убеждённым… атеистом, как сейчас сказали бы. Ничего особенного, и тогда, и ранее, и сейчас таких людей много. Для них – материальное первично и точка.
– Но это так тяжко! – Яков всё ещё ощущал горюч-камень в пузе под парчовым жилетом.
– Правильно. Такая у тебя была сила этого убеждения, что эта сила-энергия сбилась в материальную плотную ткань – опухоль, болезнь. Тогда ты от неё умер.
– И что теперь?
– Вспомни Ломоносова: никуда ничто не девается, а переходит из одного состояния в другое. Сей закон на многое распространяется. В этой жизни Якова Трубачёва этот сгусток энергии догнал тебя и стукнул по ноге.
– Так я же уже всё понял про божественное… не атеист же я уже…
– Ну и молодец! Скоро выздоровеешь, – Наутиз наклонился и сорвал травинку.
– А побыстрее никак нельзя? – Яша не заметил, что образ старика в кресле окончательно растаял.
– Ох, молодость… – Учитель смотрел на Яшу через прищуренный глаз. – Можно. Вспомни лекцию про эго.
Яша метнул запрос в Библиотеку и из её синих просторов донеслось:
– Есть такая штука, специально созданная и вмонтированная в человека на время и только для начального уровня развития – для Доски, называется эго. Хорошая вещь, но если выйдет из-под твоего контроля – может испортить жизнь.
– Ещё.
– Это маска, личность… Э-э, в основном управляет человеком с помощью мыслей.
– Стоп, она живая, что ли? Это же маска, кукла, – прикинулся дурачком фиолетовый.
– Кукла, марионетка, маска – это эго, я понял…Но я её сам создавал, начинял мыслями…
– Какими?
– Тщеславными, гордыми, самозначимыми или самоуничижительными, разными… эгоистичными, короче, – Яков работал, как паровой двигатель. – И вот ещё… самое главное. Эго, эта кукла, – это не я. Но оно говорит мне, что я – эта самая кукла и есть!
– А это не ты, что ли?
– Нет, я – тот, кто это наблюдает, пользуется и играет с этой куколкой, управляет. Я есть большее Сознание, то есть то, что не умирает, в отличие от тела-куклы и прочего.
Фиолетовый подскочил над камнем на метр вверх и приземлился на глыбу на ноги:
– Молодец!!! – десяток шарфиков взлетели выше плеч Наутиз, – Я был уверен, что ты только о девушке думал на моих лекциях. Это тоже эго – привязка к материальному, к людям, к вещам…
– Но, всё-таки, у меня вопрос: я что, не должен иметь дом, джинсы, машину? Не жениться?
– Сначала о вещах скажем. Ты имеешь их для употребления, а не вещи тебя имеют, или твои мысли: чем больше у меня вещей или чем дороже у меня часы, тем я значительнее. Такая штука требует ещё и ещё – и ты попался в воронку.
– Значит, я – без мыслей, я – Сознание, – проговаривал Яша в полголоса, глядя на каменные морщины валуна.
Наутиз захохотал:
– Ух, ты, как обречённо! Друг! Когда люди сменят власть мыслей на власть сознания это и будет то, что в Библии сказано: будет «новое небо и новая земля». Новое небо – это новое сознание, а новая земля, – это какой ты увидишь Доску и весь материальный мир после перемены сознания.
– И какою?
– Она не будет Доской.
– С чего-то людям надо начать такие перемены…
– Не вешай ярлыки, названия, оценки, – то есть принимай всё потоком, как есть, как в детстве было, пока тебя не научили оценивать всё подряд. Радости прибавится! – Наутиз протянул Яше травинку. – А если продолжать заполнять голову мыслями? Будешь ими одержим, я же сказал. Эти штуки – вторичны, тебе надо несвежее? А что первично, – сознание? Именно, мальчик! Будь мудрым, а не умным, битый час толкую. Кстати, Энштейн на нашей стороне, он назвал эго «оптическим обманом сознания» и оно живёт, пока ты принимаешь его за реальность.
Внутри Якова начало просыпаться веселье.
– То есть я – это не моё имя, адрес, родители, занятия и мысли с чувствами, а… тот, кто это наблюдает?
– Именно. Ты частенько в таком состоянии находишься, просто не осознаёшь этого. Когда слушаешь оркестр, смотришь на зверей в зоопарке, или кинофильм, или картину, или видишь пейзаж, в лесу всё рассматриваешь, в море плещешься, вкусно кушаешь. Это и есть Бытие, древнее слово, очень точное. «Быть». Или не быть. То есть, если ты ешь с посторонними мыслями о будущем, прошлом и всякой всячине, – ты не живёшь, эго за тебя это делает! Ты не чувствуешь вкуса еды, свежести воздуха и прочего. Жизнь – очень простая штука! Не надо так тужиться.
– То есть, жизнь не так серьёзна?
– А Будда почему смеётся? А чайки? Они хохочут! Слышал над Дельфиньей Заводью? Они и у вас там хохочут, только вы заняты. Перебираете ветошь в мозгах.
– Это да, умеем.
– Эго нагнетает серьёзности и проблемности, а на самом деле мысли занимают очень маленькую часть сознания, малюсенькую.
– Получается, что большинство народа живёт не в реальности…
– … а в иллюзорной матрице, состоящей из коллективных мыслеворонок, крутящихся каруселек, на которых катаются эго-маски. «Персона» – так в греческом театре назывались глиняные маски для актёров, помнишь их рожи на стене домика Грека Маназ? Жизнь в иллюзии! Именно поэтому люди считают, что они одиноки во Вселенной. Ну а как? Если ты сидишь в коробочке безвылазно, как ты узреешь остальной пейзаж?
– Так я называюсь сознание? Бытие?
– Дело в том, что сознание и есть Бытие, Бог Всезаполняющий. А всё остальное – мозаичный сон, вечносоздаваемые и разрушаемые формочки, кокон, сплетённый из слюны гусеницы, коробочки, вместилища, носители Сознания, куклы в театре. Но-си-те-ли. Как транспортное средство. Сознание хочет вечно получать различный опыт ощущений, чувств, – вот оно и заполняет формочки, которые в разных мирах – а на Доске очень плотноматериальные формочки – играют в игры. Кукольный театр. Только Сознание не должно забывать, что оно не кукла. Оно – кукловод. Вот кратко суть Бытия.
– Значит, как только я думаю, я сплю, а как …
– Бытие – это то, что не думать надо, а чувствовать, – и учитель поиграл бровями.
– Как же не думать… о другом человеке?
– Меньше думай, больше чувствуй, действуй! Люби! И только. Любуйся, помогай, заботься, наслаждайся.
– А зло?
– Да оно не плохое, оно просто ничего не знает про Бытиё. Самострадание, вот что такое зло и эго туда же. Эго всегда хочет чего-то в прошлом или чего-то в будущем. И от других. Оно никогда не радо тому, что есть. В настоящем осознанном миге оно не живёт.
В голове Якова мелькнул хоровод земных «самостраданцев» за идею: террористы, фашисты, убийцы…
– Хорошо, как это сделать? Как Быть?
– Прямо Гамлет. Брат Гамлета, так скажем, потому что твой вопрос после его вопроса следующий. Что вам сказать, принц? Пьёшь сок – наслаждайся, увидел Савву – радуйтесь, играйте, слышишь птиц – слушай, хочется смеяться – хохочи. Очень действенно. Чувствуй.
–А грусть не нужна что ли?
– Почему не нужна? Только не давай ей навалиться на тебя и превратиться в тоску смертную. Быстро определи – по какому поводу грусть, вот для чего нужна мысль. Опять недостача чего-нибудь? «Будет день – будет пища» – зачем сказано? Всё давно произнесено. Вот чем хорош простой народ? Мало мыслей, мало слов. Сейчас тесто месим, сейчас в печку, сейчас салатик рубим, сейчас квас разливаем, сейчас пируем, сейчас поём, сейчас пляшем, сейчас – спать сладко, а сейчас косим, сейчас вышиваем, сейчас солнце вышло – кланяемся, балдеем от любви. Тогда-то жизнь и есть сама благодарность, само приятие, а значит и прощение. Прощай – то есть отпусти. Вот это Бытие.
– Ну а науки?
– Наука – это то же творчество, пока оно не ставит цель – ограниченную выгоду, первенство или убийство. Уступай – это тоже принятие данности, тоже отпускание. Если чьё-то эго хочет у тебя взять чего – отдай и ещё добавь. «Если кто снимет с тебя рубашку, ты ему и верхнее платье отдай». И ещё с добротой посмотри на него. Это самая грандиозная помощь другому человеку.
– Нафиг борьбу? Оставить критику других?
– Ну да, это твоё эго хочет быть лучше других и тебя за собой тянет в эту суету, отвлекая от радостей жизни. Знаешь главные песни Эго? Мы-жертвы – они – зло, я прав – ты не прав, я хороший – он плохой, виноватый. Люди, как стадо бегают за этими нереальными пастухами, которых сами и создали – не дурка? Это же война. Эго – это война.
– А моя нога – это карма, и на Кармический совет ходить не надо. Что мне с ней делать?
– Ничего не делать. Есть и есть, пройдёт, а ты Будь, живи и радуйся – мало поводов? Чего опять?
– Пока это люди сменят власть мыслей…
– Э, брат, сменят постепенно – эволюция! Она происходит с каждым, ты и есть каждый, начинай. Пиши дневник – освободишься от половины мыслей.
– Я же их записывать буду, разве это освобождение от них?
– Именно так и освобождаются, используя их энергию и опыт, который они приносят. Заметь, многие мудрецы дневнички вели. Ищете Истину – вы и есть Истина. «Проснувшись, Иаков …» Тут «проснувшись» – ключевое слово… – последние слова прозвучали как эхо, и Фиолетовый учитель растаял.
Яша лёг на камень, обняв его руками. Сказано было в Книге Бытия, что по Лестнице вниз к земле спускались ангелы – не люди. Так люди и есть ангелы!.. Все, что ли? Яша почему-то вспомнил соседку Нину Матвеевну. Видимо так: зло только на Доске – типа эксперимент по испытанию того, чего более нигде во Вселенной не встретишь. Словно горькая дурман-травка, что растёт в глубине леса. Спускаются ангелы чистого Сознания сюда, дегустируют горечь жизни, играя друг для друга врагов, тиранов, – масок много и все страдают… пока…
«Проснувшись, Иаков возлил елей на камень, который лежал у него в изголовье, и объявил это место Домом Божьим»…
« Проснувшись» – ключевое слово! Пока не сменят мысли на сознание! Так это же слова из Библии. Так это про это? Елей – это благодарность за прозрение, изголовье – полная мыслей голова, которая осветится простотой истины, и Дом Божий – сам человек!
Словно в ответ рядом соткалась Аметистовая дверь. Яша встал, толкнул её и вошёл в … Крупнолесье. Гиганты тихо шептались листьями, веяло лесными ароматами.
– На Доске нас бы определили в медицинское учреждение, – к Яше подошёл Тузик. – Я тоже часть тебя. И весь этот Дол… Ладно, лезь наверх, я тут побуду. Вдруг, Гретель гуляет…
– Та огромная собачина? – Яша вспомнил прогулку с Серым, когда они приблизились к Детским Зарослям. – Ты говорил, у неё ещё братик есть э-э… Гензель, как в сказке братьев Гримм.
– А если этот братик пошёл гулять, унюхав нас, – сонно сказал Тузик, – то тем более поторопись.
– Что, в Доле – собаки кусачие? – ехидничал Яков.
– Да нет, – ответил за Тузика Зерка, – он просто загонит тебя в совсем другие миры, в которых будешь иметь дело со своей недисциплинированностью… Тебе не понравится. Главное, вытащить тебя оттуда будет сложно. На Доске хватятся.
– Лезь быстрее, – ещё раз сказал Тузик. – Гензель раза в два больше сестрички.
И Тузик, зевнув, прилёг рядом с гигантским древом, свернувшись калачиком.
Яша карабкался вверх – это было похоже на ту Лестницу Иакова. Он вспомнил, что ему давно хотелось забраться на одного из гигантов и посидеть там в одиночестве. Наверху на площадке между мощных ветвей показалось теплее. Значит, Лестница – символ соединения земли и Неба, а может, лестница к самому себе? А потом вниз – от себя… Так вот каково самое главное земное дело! Из плена суетных мыслей к сознанию. От суеты к Бытию, от мыкания к радостям… От Божественного – во тьму беспамятства.
Бог обещал Иакову помощь. Слова Яхве были такими: «Я Господь, бог Авраама, отца твоего, и бог Исаака. Землю, на которой ты лежишь, я дам тебе и потомству твоему. И будет потомство твоё, как песок земный; и распространишься к морю, и к востоку, и к северу, и к полудню. И вот, я с тобою…»
«Всё подтверждается, слава Богу! – Яша сгрёб ноги и обнял колени. – Говорится чётко: сознание собственного божественного Бытия – это помощь в мире Доски, чтобы не потерять себя, сознание. А ежели будешь в Бытии, то тебе будут доступны и прочие уровни сознания – обители, коих много у Отца моего, то есть миры вроде Пятого и далее!.. А полдень – это Солнце прямо над головой, лучи света в макушку, то есть ясное сознание… Это песня».
Вдруг он услышал вопли, вроде каркающего писка и узнал голос Тукра. Аэрокросы над Крупнолесьем не летают, значит, он где-то на склоне горы Головы – Яша карабкался по ветвям вверх, а снизу лаял Тузик:
– Зачем лезть?! Это же Пятое измерение! Захотел – и ты уже на склоне.
Так и случилось. Яша уже стоял около своего друга-аэрокроса и хлопал его по шее, – без этой процедуры Тукр не согласится его покатать. Когда они взлетели, Тукр сразу же повернул к морю. С высоты морская вода казалась особенно яркой, а песок – особенно жёлтым. Вон и домик Маназ. А вот и он сам сидит на берегу с Барсуком…
Барсук?..
Глава 26. Корабль Тюр и зал Иса
Яша гонял на аэрокросе Тукре над гладью Моря Хранителей. Это было ни с чем не сравнимое удовольствие – никакой опасности!.. И скорость! Но внезапно Тукр резко перевернулся в воздухе и сбросил седока.
Яша успел осознать, что травмы и смерть в Пятом мире невозможны и тут же оказался… на деревянном полу палубы огромной древней лодки с парусами. Он приподнялся на локте и сначала увидел перед собою пасть волка Фенра, а за ним стоял учитель из Дома Руны Тюр. Он спокойно смотрел на Яшу своими глазами цвета светло зелёной весенней листвы. Это был могучий викинг, но не такой грязный и обтрёпанный, каких показывают в кино. Этот учитель был одет в боевые доспехи поверх серебристой туники, крылатый шлем и сандалии. На руках и ногах у него тоже были латы, и в целом он напоминал бога Тора из скандинавских сказаний.
Но главным отличием от киновикингов был спокойный и глубокий взор, чистый лоб и свет, словно бы исходивший от лица.
– Хорошая реакция, – произнёс учитель. – По порталам путешествуешь? Иди, возьми руль.
Яша, шатаясь, прошёлся по палубе летящего корабля и с радостью схватился за руль. Корабль слегка свернул влево. «Они с Тукром условились меня уронить сюда».
– Прямо держи, – сказал Тюр. – Просто полетаем, прокатимся.
Яша вспомнил, что Руна Тюр – руна воина для битвы с эго, то есть для «внутреннего» сражения со своими слабыми местами…
– Не надо сражаться с собой, – просто произнёс Тюр. – Тебе, Яков, надо узреть в себе то, что уже есть. А чего тебе в данный момент не хватает – терпения и мужества. Моя Руна – руна мужской, солнечной энергии. Сила солнечного огня сжигает то, что уже не нужно тебе.
Яша осознал, что вставить слово не получается: Тюр вещал, и его слова, словно древний рунический текст, вырубавшийся на камнях, вырубался в яшином сознании. Что-то мощное происходило, и вопросы были неуместны…
Вдруг Тюр исчез. Никого не было на палубе. А волк где? В этот миг Яша почувствовал, как на его плечи опустились две огромные лапы, и горячее дыхание зверя обдало ухо. Яша рванул руль, и корабль… взмыл вверх!
Лодка неслась с огромной скоростью, Фенр не убирал лапы, а ветер становился всё горячее – они неслись к Солнцу! Яша изо всех сил сжал руль и начал делать глубокое дыхание – вдох бил в макушку, а выдох улетал в обе пятки, как Яше показалось, даже удар был слышен.
А страха-то не было! Что за чудо?.. И Яша крепче сжал руками руль. Теперь вдох улетал в небеса, а выдох по-прежнему бил в ступни. Теперь в голове звучало слово «терпение». «Значит, пора воцарить в сознании покой. А он тут и есть. Просто я очень быстро лечу». Солнце приближалось и, прежде, чем Яша успел спросить воздух, врезаться ему в золотой жидкий воздух этой звезды или нет, Фенр, в последний раз нажав Яше на плечи, исчез, а Яша въехал в солнце.
Надо было почувствовать жар, или, как минимум, тепло, но Яша почувствовал холодную воду: он лежал в лесу около дачи в Пещорах, в ручье. Кроме того, шёл дождь, как предупреждала ворчливая соседка. Яша стал подниматься. «Видимо, я поскользнулся и долбанулся головой вон об тот пень… Шишка и ссадина на затылке… Зато в Доле побывал…» И тут он понял, что шагает. Хромая, держась за деревья, но шагает!
Ещё бы! После такой проработки – врезаться в солнце Пятого мира – и безногий вскочит! Яша даже не стал поднимать костыль. «Пусть валяется, потом заберу.» Он поторопился домой – он ходит!..
«Терпение» – звякнуло в голове, и Яша опять упал. «Видимо, ещё рановато, но лёд тронулся!» Пришлось доползти до костыля и вернуться в прежнем статусе. Но внутри стоял покой и уверенность: «Ходить буду точно. Вопрос времени. Я сделал это не один. Всем – благодарность!» Мелькнуло пожелание, чтобы сейчас его улыбку видели в Доле… Шёл дождь, одежда промокла насквозь, нога ныла, джинсы и кроссовки были в грязи, но Яша чувствовал странное в эти минуты: любовь к жизни! Грянул раскат грома, дождь начал усиливаться, и вдруг пошёл ливень.
«Вот я живу. Мне здорово. Почему? Это ненужный вопрос, это эго спрашивает, чтобы всё обосновать, расковырять, докопаться и пропустить … жизнь! Влажный воздух, радость грядущего горячего чая, надкусанные Готиком пирожки, Лапкины рассказы, Ежевичкин прохладный носик-маслёнок, а скоро брат приедет! Савка! И я скоро буду ходить, уже хожу! И всё наладится. А какой кораблище я вёл! Серый обзавидуется.»
Дома на даче по-прежнему никого не было. Яша растёрся полотенцем, переоделся в сухую одежду и прикончил пирожки.
Дневник! Он вспомнил про Лапкин подарок. Вскарабкавшись к себе на чердак, Яша достал блокнот и уселся за стол. Раньше был вопрос: зачем писать дневник? И что туда записывать? Погоду? События? Нет. Интересно записать туда вот эти шаги земной жизни, маленькие ежедневные шаги вперёд или назад, а также разные удивительные происшествия с людьми вокруг.
«Наконец-то сел писать… Сто раз меня подталкивали. Надеюсь, в Доле не обхохочутся ценностям земных мыслей? Ладно… в каждой «обители», как на каждой грядке в огороде, – свои плоды, свой опыт. Пиши».
Яша от руки разлиновал чистую страницу, поделив её на горизонтальные три полоски, поставил число на первой полосе: 29 мая. Зачем-то нарисовал солнышко, тучку и дождик – погода на сегодня. А дальше как-то незаметно и легко буквами на бумагу легли сегодняшние приключения.
– И коротко. Молодец! – похвалил себя Яша.
Из сада донеслись голоса. Яша подтянулся и увидел в окне выходящих из машины бабушку и Лапку. Ежевичка вылезла из-под избушки, где она всегда дожидается хозяйку, понеслась нарезать круги по участку, выражать свою собачью радость. Лапка тут же оперным голосом запела ей дифирамбы, и они обе скрылись в Лапкиной избушке.
А Клавдия Михайловна, только открыв дверь гостиной, попала в объятия внука вместе с зонтом.
– Милый мой, как я рада тебя видеть! Но я совершенно мокрая…
Яша, чтобы порадовать литературную бабушку-профессора ещё больше, продекламировал нараспев: «Люблю грозу в начале мая, когда весенний первый гром, как бы резвяся и играя, грохочет в небе голубом!» – сейчас каждое слово знакомого стихотворения звучало по-новому для него, и каждое слово проходило сквозь приятный комок восторга в горле.
– А как точно, да? Какие свежие ощущения передал нам поэт, а ведь прошло уже более ста лет… Яшенька, помогай накрыть на стол, сейчас Леопарда Наумовна придёт, будем обедать.
И далее был обед, а вечером приехал отец-Барсук с Готиком (они вместе ходили на работу по просьбе Готика) и вся компания, включая Ежевичку, смотрела документальный фильм о флоре и фауне Африки.
Опустив голову на подушку поздно вечером, – в эти дни окончательно темнело лишь в десять вечера, – Яша закрыл глаза. Он никому не сказал, что сегодня в лесу он сделал несколько шагов. И засыпая, он чётко ощущал тягу сочинять, писать, заполнять ежедневно полоски в своём дневнике… «Дневник – разговор с Большим Я», – прозвучала последняя мысль перед порталом сна.
В Доле Яша нашёл себя на пороге Дома Красной Герани и тут же увидел внизу, на одной из тропок спиральной Горы Улитки Барсука. Чётко и ясно – отец тут! Яша рванул за ним, а за Яшей из кустов тут же выскочил Тузик.
– Туз, там мой отец, я видел! – радостно мчался Яшин голос вслед за ним.
– Ну да, и Нонка с ним, лошадка его, – скачками спешил мягкий пёс. – Бегаешь за вами, как за маленькими… Нонка! Задержи его!
Последние слова Тузик обращал к деревянной расписной лошадке из детства Барсука, когда Яша уже почти нагнал отца. Действительно, на полянке рядом с замком Отил стоял Барсук! Рядом с ним на деревянных колёсиках ёрзала вперёд-назад расписанная под хохлому лошадка с сердитым взглядом. Эта лошадка и произнесла детским скрипучим голоском:
– Привет честной компании! Чуть не врезались в нас.
– Давненько не виделись, красотка, – ответил Тузик лошадке и обратился к отцу и сыну: – Мы, игрушки детства, пошли поболтаем, нам кое-чего волшебное обсудить надо. Поехали, Нонна!
Барсук хохотнул, потом крепко обнял Яшу.
– Здоров, сын! Рад видеть тебя бегуном!
– А я-то как рад, – Яша хитро смотрел на отца. – Ты полон тайн. Всё расскажешь?
– Не понял, чего ты так удивился, – просто сказал Барсук. – Этот Пятый принадлежит всем. Конечно, как ты знаешь, в каждом измерении по семь условных подуровней-этажей и каждому – свой «этаж». Ну, мы-то родственные души, так? Вот и встретились. Пошли со мной? Кое-куда надо заглянуть.
Яшина грудь раздувалась восторгом: с отцом! В Пятом! Вместе!
– Слушай, а мама…
Яша поймал одобрение в быстром взгляде отца.
– Она во сне тоже гуляет, но не здесь, а на своём «этаже». И коротко пока. Давай потом об этом. Знаешь, куда я тебя заманиваю?
Яша огляделся.
– Это Круэвель! Город гномов…
Выросший из-под земли пожилой гном в плетёной из сухой травы остроконечной шапке, не дал договорить фразу. Он почтительно кивнул Барсуку и ласково посмотрел на Яшу.
– Здоров, Кукорь, – сказал Барсук-отец и слегка поклонился гному.
– Рад гулянию отца и сына, – вместо ответа произнёс Кукорь. – Всегда рад видеть золото.
Яша вспомнил, что Кукорь торговал в Круэвеле золотыми и позолоченными украшениями и фигурками. Но сейчас он имел в виду самое драгоценное во всех мирах золото: любовь. Барсук, наверное, считал мысли сына и обнял Яшу за плечо.
– Да, вот, – улыбался Яше в оба глаза отец. – Сначала на Доске его нашёл, теперь тут.
– Эй, в Доле я тебя увидел, – отвечал Яша, а гном покатился со смеху.
– Ой, не могу! Юный не знает, что тут Руны показываются сами!..
– Не понял, – спросил отца сын, – ты что – Руна? Учитель?
– А ты – учительский сынок! – скрипел хохотом Кукорь.
– Кукорь, а Добросоли уже поставили тесто? – деловито спросил гнома Барсук.
Кукорь вмиг перестал трястись от смеха и также деловито ответил:
– Да. Добросолиха уже пахнет выпечкой на весь Круэвель.
– Тогда так, Яков. Сейчас быстро в одно место зайдём, а потом к гномам на чай с булками.
– Сказать Дудке, чтобы вам поиграл на скрипке за чаем? – осведомился гном. Тут он поймал взгляд Барсука и сам ответил на вопрос: – Понял. Просто привет передам.
Двое свернули на узкую тропку. Яша не сводил взгляда с отца.
– Так ты – Руна?
– Ну да. Слышал про единственную Руну для ангелов и гостей из Галактики? Руна Йера. Так вот ею бывают «по очереди» разные люди: Леда, я, разные не очень спящие на Доске. Даже Лапка один раз читала лекцию, по приглашению Берканы.
