Елена Барлоу
Песня для разбитого сердца
– Что вы… что ты такое говоришь? – прошептала девушка спустя пару минут. – Такого быть не может!
– Ох, твои слова… да Богу бы в уши…
– Я не верю… я не хочу верить…
– Справедливо.
Справившись с потрясением, Кейли медленно подошла к постели и присела рядом по левую руку от Александра.
– Как это может быть… то, о чём ты говоришь?
Он больше не смотрел на неё. Теперь его взгляд был устремлён вперёд, на дверь спальни. Когда Александр заговорил, его голос, наконец, потерял болезненную хрипотцу:
– Моя мать всегда была слаба здоровьем… и не слишком заботливой. Родного отца я совсем не помню. От него осталась лишь фамилия и долги за дом, который у нас отобрали. Я даже не помню, как Эшбёрн появился в нашей жизни… но он появился. И всё было неплохо. Да, они не любили друг друга, я это чувствовал, но ничего не мог поделать. Потом родился Джордж, и почему-то Эшбёрн не захотел заниматься его воспитанием. Возможно, потому что мать переключила всё своё внимание на малыша. Оттого он был и остаётся неженкой…
На мгновение на губах мужчины мелькнула улыбка, тёплая, искренняя, но она быстро угасла.
– Мне было десять лет, когда мать окончательно слегла. Она так быстро уходила от нас, и мы даже оглянуться не успели, как опустела поначалу её постель, затем вся комната… Джордж был совсем маленьким, он почти её не помнит. А вот я… я запомнил каждую деталь. Даже звон колоколов в день похорон. Как будто я слышу его до сих пор… Отчим горевал… но как-то по-своему… Мы его тогда почти не видели. А затем всё изменилось. И полгода не прошло, как в доме стали появляться какие-то незнакомые люди. И много, много женщин… Очень много… Один раз я не мог долго уснуть. Пошёл по коридору и услышал за дверью его спальни голоса. А потом какая-то женщина громко закричала…
Ненадолго он зажмурился, словно это воспоминание причинило боль. Кейли заметила пот, выступивший у него на лбу, и как его пальцы сжались в кулаки. Александр продолжал глухим голосом:
– Я испугался и всё же открыл незапертую дверь… Не трудно догадаться, чем он занимался с той женщиной. Я лишь увидел их голые тела на постели и, помню, застыл на месте. А перед тем, как ринуться назад, я случайно поймал его взгляд… Боже… мне никогда не забыть этот взгляд.
Он вздохнул, болезненно поморщившись, а после заговорил уже без пауз:
– Я до сих пор не понимаю, что это было. Наверное, никогда не пойму. Эшбёрн никогда не отличался родительской любовью, как, в общем-то, и моя мать… но после той ночи всё стало ещё хуже… ещё страннее. Эти его гости… эти сборища, которые он устраивал, происходили чуть ли не каждый день. И вот однажды отчим пришёл в нашу комнату. Я не спал и видел, как он склонился над кроватью Джорджа, затем направился к моей… Он потряс меня за плечо и сказал: «Поднимайся, Александр. Пора становиться мужчиной!» Едва я продрал глаза, как он вытащил меня из постели, и я понял, что грядёт нечто страшное. Поэтому не стал кричать, чтобы не разбудить Джорджа… Я подумал, что он и его заберёт…
Мужчина ненадолго спрятал лицо в ладонях, и этот отчаянный жест вызвал в душе Кейли неподдельный отклик. Она ещё никогда прежде не испытывала такую тоску.
– Перед дверью гостевой спальни я стал упираться и брыкаться. Я даже пытался его укусить… за что он ударил меня по лицу. Впервые в жизни меня кто-то ударил! Потом он затолкал меня в ту комнату, зашёл следом и запер дверь. На постели сидела девушка… молодая, насколько я помню, с каштановыми волосами и тёмными глазами… У неё были такие алые губы… Она так страшно улыбнулась, когда увидела меня, что я едва не закричал. Но самое ужасное случилось, когда Эшбёрн наклонился ко мне и прошипел: «Если ты будешь орать или сопротивляться, я притащу сюда твоего брата».
Кейли закрыла ладонью рот, другой рукой вцепившись в одеяло, на котором сидела. Она не могла оторвать взгляда от мужа, чьё лицо побагровело, но он упорно продолжал говорить:
– Я был уже далеко не глуп и наивен… Я лишь представил, как Джордж увидит то, что тут произойдёт, и у меня словно земля ушла из-под ног. Я не стал больше упираться. А потом… потом он велел мне раздеться и лечь в постель к той девушке… Я так и сделал… Я делал всё, чего она хотела и… Эшбёрн остался в комнате. Он всё сидел в кресле около окна и смотрел на то, чем мы занимались… Кажется, попутно он листал книгу…
Кейли показалось, что все внутренности скрутило, и её вот-вот стошнит. Она прикоснулась к своей щеке и почувствовала влагу. Оказалось, она плакала, но даже не заметила этого. Слёзы просто текли по лицу, никаких рыданий или истерик. А внутри что-то горело, разгоралось непонятным огнём. Её жгло, и жгло, да так сильно, что пришлось встать и налить в стакан воды. Кейли залпом его осушила и осталась стоять спиной к постели.
– Кто была та девушка? – спросила она зачем-то.
– Я не знаю, – послышался ответ. – Я так и не узнал. Да и какая разница? В конце концов, до поры до времени он не приводил в дом знатных леди…
Кейли опешила от его слов. Но больше от его будничного тона. Она резко обернулась, и волосы хлестнули её по лицу.
– Так это… что… повторялось?
На губах Александра мелькнула горькая усмешка. Он, наконец, посмотрел на неё таким пугающе откровенным взглядом, что ей стало не по себе.
– Разумеется, это повторялось. Периодически, пока я не попал в военное училище. Тогда его власть надо мной немного ослабла… Мне было пятнадцать, кажется.
– Я не понимаю. Почему ты не попросил помощи? Почему не рассказал об этом хоть кому-то?
– Ты издеваешься? Кому? Да и как я мог? Мало того, что меня использовали, как вздумается, я должен был раскрыть это и окончательно опозориться? – он резко мотнул головой, и взгляд его вдруг стал жестоким. – Нет уж! Мне было… вполне комфортно страдать в одиночестве… И если бы кто-то узнал… Мне пришлось бы убить себя. И теперь ты тоже должна молчать! Поняла?
– Комфортно?! – воскликнула она, проигнорировав его просьбу, затем инстинктивно заговорила тише. – Как это может быть комфортно? Это ужасно!
– Я знаю.
– Так не должно быть! Как он мог так поступать? Зачем? Я не понимаю…
– Только не вздумай спрашивать у него! – рявкнул мужчина. – Не хватало ещё, чтобы он догадался, что ты всё знаешь. Он непредсказуем.
– Ты боишься его?
Александр смотрел на неё, не моргая, некоторое время, затем просто ответил:
– Иногда мне кажется, что боюсь.
Кейли снова промочила горло, потом вернулась к нему и присела рядом. Почему-то Александр вновь поморщился, и его голос приобрёл жесткие нотки:
– Как ты можешь приближаться ко мне после всего, что я рассказал? Ты не поняла? Я – грязь. Мерзкий и отвратительный. Я не мог дать им отпор и всё терпел. Как ты можешь в глаза мне смотреть?
Девушка было раскрыла рот, однако, прежде чем выговориться, ей пришлось взять себя в руки. Хоть её сердце и обливалось кровью из-за него, она не чувствовала никакого отвращения.
– А как ты можешь считать, будто я не должна этого делать? В чём ты виноват? Ты был ребёнком! И ты защищал брата!
– Ну и что?
– Это всё не твоя вина! – настаивала она. – Никто не защитил тебя! Этот негодяй должен был относиться к тебе, как к сыну, а не играть, словно ты вещь…
– Я такой же, как они. Те, кого он приводил, чтобы попробовать что-то новое…
– Неправда! – крикнула она в порыве, вскочив на ноги.
Мужчина вдруг прищурился, а его сухие губы снова растянулись в кривой улыбке. Его грудь высоко вздымалась, дышал он тяжело, а кожа до сих пор была покрыта испариной.
– Нет, правда, девочка. И недавно ты почти в этом убедилась. Ты не знаешь этот мир с той стороны, с какой я его знаю. Я всё видел. И даже такие вещи, от которых тебя мигом стошнит…
– Прекрати так говорить…
– Но это истина. Несколько лет я участвовал в его развлечениях и в какой-то момент просто перестал придавать этому значение. Всего лишь близость, всего лишь проникновение в чьё-то тело…
– Перестань… – Кейли прижала ладони к ушам, но это не помогло.
– Пустое желание, которое нельзя удовлетворить… Он хотел, чтобы я стал таким же, как они, и даже привёл Элизабет однажды. Да, она была красива и соблазнительна, но меня воротило от вида её тела и того, что она делала с моим, а мне было уже пятнадцать…
Из глаз Кейли снова брызнули слёзы, и ноги едва держали. Она села на самый край постели и заплакала, спрятав лицо в ладонях. Сердце разрывалось на части из-за него, а Александр словно отторгал тот факт, что его сломали и извратили. Она не понимала этого, не понимала его смирения. Ей хотелось выть от боли, а он вёл себя так холодно…
Она не увидела, как он посмотрел на неё жестким испытующим взглядом.
– Попав в училище, я не желал ничего больше, кроме войны и сражений. Но даже на поле боя и за границей умереть никак не получалось. Мои товарищи шатались по кабакам и публичным домам, а я не мог даже смотреть на женщин… Когда Эшбёрну вздумалось меня женить, я решил, что это конец… Да ещё и ты… Ты таким влюблённым взглядом смотрела, что я и понятия не имел, как действовать дальше.
– Зачем ты согласился? – голос её опустился до шёпота. – Если я была настолько омерзительна, зачем ты согласился?
– Ты вовсе не была омерзительна. Дело во мне. Это всё мои пороки… Моё прошлое и то, что я не мог с ним смириться…
Утерев глаза, Кейли строго посмотрела на него:
– Не мог смириться? Но ты позволяешь этому человеку управлять собой даже теперь! Разве он сильнее? Разве у него есть над тобой власть? Ты не должен был соглашаться на этот брак, если не хотел! Почему ты не порвёшь с ним все отношения?
Он долго не отвечал, и его глаза так внезапно потухли, что взволнованная девушка испугалась, как бы он вдруг не потерял сознание. Когда он снова заговорил, голос мужчины прозвучал совсем тихо, словно издалека:
– Почему я от него не избавлюсь… Какой хороший вопрос… Я рос в одиночестве, мать почти мной не занималась. Джордж был слишком маленьким, а потом Эшбёрн забрал у меня детство… Мне было страшно, одиноко, стыдно. А он был сильнее, и каждый раз, раздеваясь перед очередной похотливой сукой, я думал… а вдруг это правильно? Может быть, я ошибаюсь? Но мне всё равно было противно и тошно… Так почему я не могу избавиться от него?
Неожиданно он улыбнулся, откинул голову назад и закрыл глаза. А Кейли глядела на него, не ощущая ничего, кроме пустоты, и так продолжалось, пока он не умолк:
– Любовь – это сказка. Её не существует. Поэтому всё, что я узнал, это то, что он мне предложил. Это мерзкое, скользкое ощущение власти и физического удовлетворения от насилия… Это единственное, чему я научился. Это моя семья…
Он снова выпрямился и, глядя девушке в глаза, постучал указательным пальцем по своему виску:
– Оно здесь, и здесь же останется.
Потом они долго молчали. Каждый размышлял о своём. Когда Кейли перестала чувствовать тошноту и головокружение, она обняла себя за плечи и поёжилась. В пугающе вязкой тишине лишь потрескивали угли в камине. Пламя почти погасло, и если бы не единственная горящая свеча на столе, было бы совсем темно.
Сделав вдох, Кейли поднялась и подошла к окну. До рассвета далеко, а ощущение такое, словно прошло много часов. Этот рассказ… эта исповедь так измотала её, ей казалось, будто она увидела всё наяву. Как нарочно в памяти всплыли знакомые картинки. Когда Александр пришёл, чтобы забрать её невинность в первый раз, он говорил ей жестокие слова… Он лишь повторял за отчимом. Вот, откуда он взял это. И вот почему ожидал её пощёчины. Его били, и он привык к этой боли. Наверное, она стала для него своеобразной лаской.
«Какая дикость!» – промелькнула в голове мысль.
– Теперь ты можешь со спокойной душой меня возненавидеть, – услышала она его бесстрастный голос. – Я же сказал. Я стал таким же, как они. Если бы твои слёзы не разворошили старые раны, я бы взял тебя и испытал такое удовлетворение, что ты даже представить себе не можешь…
Она медленно обернулась к нему, сохраняя маску скорби на бледном лице, и дождалась, пока Александр поднимет глаза.
– Тебя ещё не тошнит от моего жалкого вида?
Кейли ответила коротким «нет», и мужчина презрительно усмехнулся.
– Я буду крайне удивлён, если ты не решишь завтра же развестись.
– Почему? Потому что твой отчим – жестокий садист?
– Дело не в нём. А потому что я такой.
– Но я влюбилась, когда всё уже произошло. Для меня мало что изменилось.
Александр посмотрел на неё, как на полоумную, и, утерев влажный лоб рукой, зло пробормотал:
– Ты или дура… или просто ненормальная…
Она понимала, отчего он так себя вёл. Но это была привычная ему реакция на подобные вещи. Он всегда ожидает жестокости и безразличия. Кейли сделала глубокий вдох, подошла к столу и затушила свечу. Затем, встав возле постели, твёрдым голосом произнесла:
– Я даю слово, что всё, о чём узнала сегодня, останется между нами… А теперь я вернусь к себе. Мне нужно немного отдохнуть. Голова раскалывается. Советую вам, сэр, хорошенько выспаться, если получится. Если вам станет хуже, позвоните, и мистер Стокер придёт. Думаю, он не ляжет спать сегодня…
– Ты самая странная из всех женщин… насколько это возможно, – сказал он, глядя на неё исподлобья. – Меня даже пугает твоя хладнокровность.
– Тогда завидуйте, сколько влезет. Потому что ваше прошлое не вышвырнет меня из этого дома, – бросила Кейли, затем направилась к смежной двери.
Правда возле неё она вдруг обернулась и инстинктивно спросила:
– Если вам ещё что-то нужно, сэр, говорите.
– Да, у меня есть одна просьба.
Кейли напряглась, ведь почти в полной темноте его глаза сверкнули столь странно, что у неё мурашки побежали по спине. И его голос, ставший вдруг таким приглушённым и хриплым, поразил её до глубины души.
– Ты можешь отказаться, конечно. Я не стану заставлять… Я хочу, чтобы ты осталась здесь.
– Что, прости?
– Спи со мной. В этой постели.
От удивления она едва не ахнула в голос, но сдержалась. Кейли пригляделась к его силуэту, темнеющему на фоне постели, и невольно сжалась. Что на него нашло? Или он снова испытывал её? Проверял, оставит она его, доверится, или испугается и сбежит. Припомнив то, как он набросился на неё ранее, Кейли вздрогнула.
– Даю слово, что не трону тебя, – произнёс он спокойно, будто прочитав её мысли. – Просто останься.
Разумеется, она боялась, но не потому, что узнала его тайну. Она боялась того, как свято он верил, будто стал таким же негодяем, как Эшбёрн. Такая глубокая привязанность и вера могли не хуже насилия искалечить молодой разум. А это означало бы, что его стоило бояться.
Она сделала над собой усилие и вернулась к изголовью кровати. Огонь в камине совсем погас, и последние несколько мгновений девушка наблюдала, как отражался крошечный свет в больших голубых глазах Александра.
– Как ты себя чувствуешь? – спросила она, стараясь придать голосу немного смелости.
– Лучше, как это ни странно. И в голове прояснилось.
– Хорошо.
Кейли поняла вдруг, что, если снимет халат, то придётся ей ложиться голой. Она не знала, какая реакция последует за этим, поэтому упрямо сжала губы и скользнула под одеяло прямо так.
– У тебя ледяные ноги… – заметил мужчина, когда она случайно ткнулась в его колено.
Девушка промолчала. Александр опустился ниже, подал ей подушку и улёгся рядом. Кейли так явственно ощущала жар его тела, что вскоре сама согрелась. Этого ли он хотел, просто лежать друг напротив друга? Шестое чувство подсказывало, что нет. А хуже всего, ей тоже было этого мало. Она вспомнила, как пыталась унять его озноб, и что при этом чувствовала сама.
Кейли пригляделась к его расслабленному лицу в темноте и подумала о том, как мог десятилетний мальчик перенести всё, на что обрёк его отчим? Пожалуй, он и не смог этого вынести. Он защищался, как умел. И эта стена до сих пор стояла вокруг него, так что никто через неё не пробился.
– Не надо, не плачь по мне, – произнёс он шёпотом, когда заметил её слёзы. – Я не заслужил.
На несколько мгновений Кейли уткнулась лицом в подушку, затем, не раздумывая, придвинулась ближе и прижалась к обнажённому горячему телу. Сначала Александр удивился, его мышцы тут же напряглись, но и минуты не прошло, как она почувствовала, что он обмяк в её объятьях.
Сильная рука нерешительно скользнула девушке под шею, другой рукой он обнял её и прижал к себе ещё крепче. Так она оказалась лежащей у него под боком, положив голову на его плечо. Постепенно даже его дыхание выровнялось.
Мысленно помолившись и попросив у Господа успокоения для несчастной души мужа, Кейли закрыла глаза и быстро провалилась в сон.
Глава 14
Кейли выдернули из её сладкой дрёмы. Кто-то очень настойчиво тряс её за плечо. Девушка недовольно поморщилась и уже хотела выказать недовольство вслух, но, открыв глаза, увидела над собой обеспокоенное краснощёкое лицо Оливии.
– Миледи… Миледи… Просыпайтесь, пожалуйста! Дело важное!
Говорила она тихо, но усталые глаза горничной выражали столь явную тревогу, что Кейли мигом очнулась. Первое, о чём она подумала: с Александром случилась беда! Она дёрнулась на постели, подняла голову и в следующую же секунду удовлетворённо выдохнула. Александр лежал рядом, а вскоре тоже начал просыпаться.
– Что случилось? – пробормотал он сонно, видимо, услышав голос Оливии. – Который час?
– Уже десять утра, сэр. Простите за беспокойство, но лорд Эшбёрн только что приехал и хочет вас видеть.
Это имя в тот час же заставило Кейли напрячься. Она мгновенно вспомнила откровенный ночной разговор и ощутила дикую ненависть к человеку, посмевшему явиться к ним в дом.
«Но ведь это его дом, – осадила она себя. – И всё же… Вот негодяй! Когда же он оставит Александра в покое?»
– Передай, чтобы поднялся сюда через пятнадцать минут.
Кейли уставилась на мужа, который преспокойным голосом отдал это распоряжение. Она поверить не могла, что Александр так послушно примет отчима после всего случившегося. Девушка медленно села на постели, когда Оливия ушла, и поправила соскользнувший рукав халата. Ей так не хотелось никого видеть и просто вылезать из-под тёплого одеяла!
Судя по тусклому дневному свету из окна, нынче было пасмурно. Заметно, что голые ветви деревьев снаружи покрыты снежком, значит, погода совсем испортилась за ночь.
Александр тоже сел прямо и взъерошил волосы на макушке. Какое-то время он просто массировал пальцами переносицу и молчал. Кейли молчала тоже.
– Голова словно свинцом налита, – пробормотал мужчина недовольно. – Проклятье! Чёрт его дёрнул приехать именно сейчас. Наверное, Джордж ему написал о моём состоянии.
– Если ты не желаешь его видеть, так и скажи… – тихо предложила Кейли, на что он отмахнулся. – Но зачем тогда?
– Поговорить всё равно придётся. Выясню, чего он хочет. Скорее всего, решил, что я тут безнадёжно помираю, а это значит ни наследника, ни наследства, а ты и виконт снова ускользнёте от него.
Кейли не нравилось то, о чём он говорил, но это была правда. По крайней мере, Александр разговаривал с ней и ничего не скрывал.
– Помнишь, о чём я попросил тебя ночью? Не говори Джорджу о том, что знаешь… – мужчина вздохнул и посмотрел на неё исподлобья. – Он не сможет это принять. Плюс ко всему, боюсь, такую тайну ему не потянуть.
Кейли снова пообещала молчать, но на душе у неё скребли кошки. Ей не хотелось, чтобы Эшбёрн находился в этом доме. Ей попросту не хотелось дышать с ним одним воздухом. А стоило представить Александра с ним наедине, ей становилось тошно и неприятно.
– Не пытайся понять эту семью, – сухо бросил он. – Лучше просто не лезь в это дело. Ты и так уже слишком много для меня сделала.
Он всё ещё пристально смотрел на неё, видимо, прекрасно понимая, о чём она думала. Кейли поймала его взгляд, и тогда он хитро улыбнулся, так по-мальчишечьи мило, что это немного отогнало её тоску.
– Вот видишь, я тебя не съел, да? – сказал он всё с той же усмешкой.
Кейли посмотрела на него, скользнув взглядом по мощной шее, напряжённым мышцам рук и груди, и ниже, где всё остальное, разумеется, было скрыто одеялом. Девушка смутилась так сильно, что вмиг зарделась.
– Ты умеешь быть джентльменом, когда это необходимо, – произнесла она.
– Всё дело в… Ладно, не важно… Ну что же, тебе надо одеться и позавтракать. Иди, пока Эшбёрн не явился.
– Александр, я не хочу оставлять вас наедине, – сказала Кейли, упрямо глядя ему в глаза. – Для меня это слишком.
– Не зови меня так…
– Что?
– Не зови полным именем, – сказал он с усталым вздохом. – Они всегда называли меня полным именем. И только Джордж звал Алексом.
Девушка кивнула, едва улыбнувшись. Ей пришлось смириться с временной капитуляцией и присутствием здесь Эшбёрна. Возможно, позже удастся поговорить с мужем так, что он поймёт, насколько нездоровыми являлись его отношения с отчимом и что их давно пора прекратить. Не важно, как он разозлится, но Кейли не хотела делить его с этим ужасным человеком.
В тот момент она поняла, как сильно ревнует Александра к тому, что он называет «семьёй».
– Иди уже… иди… – заворчал он, видимо, когда понял, что ей не хотелось уходить. – Со мной всё будет хорошо. Я постараюсь выпроводить его отсюда хотя бы к вечеру.
Кейли улыбнулась, но не поверила его словам. Если ей придётся терпеть присутствие Эшбёрна в доме, она готова на это пойти во имя своей сумасбродной влюблённости. По крайней мере он поделился с ней тайной и всем, что его тяготило. А уж дальше она попробует разобраться.
Перед тем, как подняться, она снова взглянула на него из-под полуприкрытых век. Заправив локон за ухо, Кейли хотела было встать, когда Александр вдруг взял её за руку, некрепко сжав в своей большой ладони запястье, затем потянулся и прижался губами к чувствительному местечку на открытой шее.
Кейли не успела хоть как-то отреагировать. Он поцеловал её под ухом, затем ещё раз чуть ниже, шумно втянув носом запах её кожи. А потом просто отпустил и откинулся на подушки.
– Никогда не бросай мужчину после такого зовущего взгляда… А теперь точно уходи, – сказал он голосом таким чувственным, что у Кейли замерло сердце.
От неожиданности или какого-то глупого девичьего страха она действительно заторопилась и быстро покинула спальню, перейдя в свою через смежную дверь. Только оказавшись в одиночестве, она, всё ещё ошеломлённая, прижалась к стене и коснулась кончиками пальцев шеи. Там, где его горячие губы оставили невидимый след.
Что-то резко пронзило всё её тело, будто молнией. Такое странное тягучее чувство жара вперемешку с щекоткой. Кейли глупо заулыбалась, думая о том, что же тогда она ощутит, если он поцелует её по-настоящему. Не как в первый раз в церкви, а искренне, вот как сейчас.
Из этого внезапного вихря ощущений её вытянул стук в дверь. Пришла Оливия, чтобы помочь ей одеться. И Кейли велела приготовить после завтрака ванну. Ей нужно было хорошенько отмыться и подумать о том, как вести себя дальше, пока Александр принимал у себя отчима.
***
В столовой стояла гробовая тишина. Через полтора часа после приезда лорда Эшбёрна, когда Кейли успела принять ванну, обсохнуть и переодеться к обеду, из хозяйской спальни так никто и не вышел. Девушка ходила туда-сюда мимо накрытого стола, зажав между зубами ноготок, и буквально сгорала от нетерпения. А ещё, пожалуй, ревности, хоть ей и не хотелось этого признавать.
Вскоре Джордж вернулся с короткой утренней прогулки, как он проговорился, чтобы «проветрить голову». Он уселся за стол и начал болтать о пасмурной погоде, о прекратившемся снегопаде, и ещё что-то о мельницах. На расспросы, отчего миссис Стоун такая угрюмая, раз Александр пошёл на поправку, Кейли не стала отвечать.
«Всё из-за твоего поганца отца! Развратника и негодяя! Я его ненавижу, он испортил твоему брату жизнь!» – хотелось крикнуть ей во весь голос, но обещание есть обещание. Вместо этого она стоически проглотила гнев и спросила молодого человека о поездке в Лондон. И, разумеется, о Её Высочестве принцессе Софии.
– О, дорогая моя! Она очаровательна, хоть и много старше, но с ней совершенно не скучно! – Джордж мигом купился на её мнимый интерес. – Бедняжка, мне жаль её. Королевская семейка задушила принцессу своими заморочками… впрочем, не суть. Вам нравится барокко? Нам всем обязательно стоит поехать на Рождество в Кенсингтон, я организую встречу с Её Высочеством. Возьмём комнаты в самой ближайшей гостинице, посетим резиденцию принцессы, повеселимся…
Пока Джордж в свойственной ему манере фантазировал о грядущих праздниках, Кейли всё никак не могла унять эту дрожь в руках. Как долго Эшбёрн находится в комнате с её мужем! И как мучительно ждать, не понимая, что там происходит!
«Я пойду туда и вышвырну его вон! К чёрту всё! Хватит мучить моего мужа!» – подумала она, но Джордж отвлёк девушку:
– Дорогая, баранина совсем остыла. Вы же не будете жевать холодное мясо, садитесь уже за стол. Я уверен, отец вот-вот…
– Зачем вы написали ему? – не выдержала Кейли; у неё на лице было написано раздражение, но она постаралась не спросить лишнего. – Мы тут… прекрасно справлялись без вашего отца!
– Как я мог не написать? – вмиг нахмурился Джордж. – Он и его отец тоже. Пусть вы его и недолюбливаете, о чём я прекрасно догадываюсь, но это он воспитал Алекса. Он отдал его в училище, платил за него… Да, у моего отца много недостатков…
«Недостатков? Он – чудовище! Знал бы ты, от какой участи тебя спас брат!»
– Но я всегда знал, что он относится к нему по-особенному. Со мной он никогда не возился. После смерти матушки я был больше на руках у нянек… Да хоть миссис Миллз спросите!
В голосе молодого человека послышалась такая искренняя печаль, что Кейли невольно стало жаль его. В неведении была его радость и одновременно несчастье. Да, Эшбёрн забросил воспитание родного сына, потому что в это время наблюдал, как совращают Александра. Это и есть его методы воспитания? Это такая особая форма отеческой любви?
Кейли поёжилась и тряхнула головой. Поскорее бы он убрался, ей уже не терпелось вернуться к мужу и всё узнать.
– Вряд ли отец примчался бы, узнай он о моей болезни, – произнёс Джордж скорбным тоном. – Но коли уж вы его не принимаете, дорогая, то и на меня свой гнев направьте.
– Отчего же? – удивилась она.
– Мои долги да неумение щадить семейный бюджет загнали вас сюда. И Алекса тоже, – усмехнулся Джордж, играя с серебряной вилкой. – Ваш брак состоялся благодаря мне… и отцу, разумеется.
Кейли скривилась, но ничего не сказала. Время старых обид прошло, а тему с ненавистным для Александра браком пора было закрыть. Он только-только стал чуть ближе к ней, нежнее и смелее, и ей очень хотелось раскрыть в нём эту дремлющую смелость. Не такую, какой его научил Эшбёрн, а настоящую, мужскую смелость быть свободным и сильным…
Через несколько мгновений Кейли услышала голоса за приоткрытой дверью. В столовую тут же влетел молоденький лакей и передал ей письмо. Не успела девушка открыть конверт, вошла Оливия, заметив которую даже Джордж поднялся и спросил:
– Что с тобой, дорогуша? Да ты ни жива, ни мертва! Что случилось?
– Миледи! – Оливия встала перед Кейли с трясущимися руками. – Только что прибыл из Лидса мистер Уитфорд от вашего отца… Он весь бледный и расстроенный! Говорит, что… что…
Но Кейли уже почти её не слышала. В письме были всего две строчки и подпись виконта. Писал он, что состояние леди Клариссы ухудшилось пару дней назад, и просил дочь приехать, как только она сможет.
– Что говорит Уитфорд? – механически произнесла девушка, отдавая письмо Джорджу.
– Её Милость… Леди Кларисса… Ей очень плохо.
Кейли почудилось, что вся комната поплыла у неё перед глазами. Но лишь на мгновение. Она вспомнила улыбку своей мачехи, и как настойчиво она упрашивала Кейли вернуться с мужем в Фаунтинс. Что это за игра судьбы такая?
Девушка схватилась за голову, не замечая ни Джорджа, ни горничную, ни подоспевшего лакея. Отдышавшись, наконец, она властно сказала:
– Оливия! Достань мне синюю амазонку, да поживее. А ты, дружок, беги и вели седлать Сверчка.
– Опомнитесь, милая! – Джордж тут же встал перед нею, пытаясь преградить собой дорогу. – Куда вы на ночь глядя? Ещё и верхом! А если погода ухудшится? Нет уж, никуда я вас вот так не пущу.
– А я вас и не спрашивала…
– Хватит! В экипаже будет спокойнее, и я поеду с вами, иначе Алекс с нас обоих три шкуры сдерёт…
Кейли так гневно взглянула на него, что даже остолбеневшая Оливия перепугалась. Горничная всё ждала указаний от кого-нибудь, осознавая, как это опасно – ехать верхом до Лидса да ещё и в такую погоду.
– Не прикасайтесь! – рявкнула Кейли, оттолкнув от себя Джорджа. – Моя мама больна и ждёт меня!
– А что сказать…
– Да делайте, что хотите! – отмахнулась она и схватила Оливию за руку. – Живо наверх! Пошевеливайся!
Никогда прежде она не позволяла себе так разговаривать с кем-либо, тем более с Оливией, которая была с нею рядом полжизни. Но поведение Джорджа и письмо отца окончательно выбили Кейли из колеи. Ей казалось, что с каждым шагом её ноги увязают в чёрной жиже, и она двигается всё медленнее. И она злилась, очень злилась. На себя, что её не было рядом с родными. На мачеху, ведь она уговорила её уехать. На Александра и его молчание насчёт Элизабет Хоук…
Она собралась очень быстро, невзирая на несмелые уговоры горничной. Миссис Миллз попалась ей на парадной лестнице, и женщина даже не успела ничего сказать. Она лишь увидела девушку в синей амазонке из шерстяной ткани и длинном плаще, сбегающую вниз. Кейли на ходу обвязывалась шарфом и давала распоряжения прислуге.
Сорокалетний мистер Уитфорд – седоволосый поверенный виконта – поначалу даже не узнал в побледневшей девушке юную виконтессу. Всё, что он успел ей сказать, было:
– Леди Кларисса была без сознания прошлым днём…
А Кейли уже вскакивала на лошадь. Она крикнула Уитфорду следовать в экипаже за нею, а в качестве грума с ней поехал Жосайя Макдуф. Этот молодой мужчина, сильный и огромный как медведь, работал в Фаунтинс-холле всего несколько дней, но он отлично знал большие дороги и, разумеется, всё о лошадях. Кейли гнала Сверчка за ним, посматривая на его рыжую макушку как на спасительный огонёк, и молила Господа, чтобы всё обошлось. Чтобы её предчувствие было обманчивым, и чтобы леди Кларисса оказалась в порядке.
Они проехали через окраины Рипона и Уэзерби, по серым извилистым дорогам с подобием мостовых и таким же подобием ориентиров. Погода действительно испортилась, но снега не было. Лишь посеревшие поля кругом да одинокие деревенские домики, из каминных труб которых вовсю валил дым.
Верхом дорога заняла почти четыре часа. Отвыкшая от такой спешной езды, Кейли очень скоро почувствовала, как реагирует её тело на усталость и ноющую боль в мышцах. Но ни разу она не подумала остановиться. Сверчок под нею хрипела и пучила глаза, но простор и открытая дорога лишь подстёгивали мчаться во всю прыть, ведь она давно уже не выезжала за пределы Фаунтинс.
