Елена Барлоу
Песня для разбитого сердца
Когда я этого добьюсь, ты всё поймёшь. Возможно, ты никогда не примешь меня, но знай, что ты – часть моей души. А если однажды ей суждено будет погибнуть, я смогу тебя отпустить. Даю слово.
Я люблю тебя.
Твоя навеки,
Кейли.
Когда Эдмонд Стокер, неопытный двадцатилетний камердинер Александра, вошёл в кабинет, забыв постучаться, то нашёл его склонившимся над столом. Поначалу он решил, что капитан уснул, но затем тот повёл плечами и вздрогнул, заметив вошедшего.
– Тебе бы колокольчик на шее носить, – пробормотал Александр, улыбнувшись и украдкой утерев глаза. – Когда уже научишься стучать, Стокер?
– Простите, сэр!
– Да не кричи ты так!
Молодой человек имел привычку повышать голос, когда волновался. Вообще-то Алекс не хотел брать его на службу, но это был единственный незанятой джентльмен, хорошо говорящий на испанском. Пришлось привыкать к его нерасторопности и неуклюжести. Стокер был слегка полноват и из-за травмы детства хромал. Возможно, эта ущербность по сравнению с остальными солдатами, которые все, как один, были высокими и крепкими, заставила Александра проникнуться к нему симпатией.
К тому же, он был единственным, кто не задавал идиотских вопросов и не лез в душу, в отличие от многих других любителей поболтать за чашкой вечернего кофе во внутреннем дворике форта.
Не так давно Алекс получил очередное письмо от брата, к которому хитрец приложил небольшой карманный портрет его жены. Художником был сам Василий Голике2, который в конце лета гостил в Англии, поэтому сходство было поразительным. Когда один из офицеров случайно увидел этот портрет в кабинете генерала, поднялся такой балаган, что Алексу пришлось спрятать «свою жену» подальше и запереть в ящике комода. Солдаты без конца дёргали его вопросами о супруге, о её статусе, её семье и так далее. Будто никогда прежде не видели симпатичной английской леди.
«Нет, она гораздо старше шестнадцати!» или «Да, она действительно дочь виконта!» – бросал Алекс вместо подробностей. Ему хотелось заткнуть их, чтобы они прекратили обсуждать его личную жизнь во время ночного отбоя… или обсуждать внешность Кейли. Странным образом его задевало, когда сослуживцы, и даже испанцы, болтали о её красивых глазах, волосах или тонкой шее.
Кейли не была просто прелестной картинкой. Она была человеком. Добрым и любящим. И каждый раз, когда очередной вояка осмеливался спросить, не пишет ли капитану его милая жёнушка, он смотрел на того так, словно уже ножом резал.
Один только камердинер не спрашивал о ней ничего и не докучал расспросами.
В общем, тихоня Стокер передал, наконец, капитану Стоуну, что британцев возвращают на родину. Старый безумец-король Георг окончательно занемог, и ходили слухи, что этой же осенью, в крайнем случае зимой, его не станет. Королевство готовилось к смене правителя и призывало домой всех своих подданных, чему Александр был даже рад.
Ему до странности надоела эта духота и ужасная влажность, и чужой край больше не манил своими красотами. Иногда Алекс вглядывался в горизонт, туда, где небо соприкасалось с океаном, и думал о Фаунтинс; об ароматах местной кухни, когда миссис Даунс экспериментировала с выпечкой; о лимонном воске и его запахе, который обожала экономка; о прохладе простора и фермерских полях; о домашней конюшне и чудесной аллее между высокими деревьями…
В кои-то веки, почему-то именно сейчас, ему хотелось вернуться домой.
За несколько дней до отплытия он увидел во сне Кейли. Всё было точно так же, как и в ту ночь, когда он пришёл к ней с намерением забрать её невинность. Она выглядела напуганной и печальной одновременно. А ещё до безумия красивой. В том белом одеянии ей нельзя было дать больше шестнадцати, но всё равно она казалась чертовски соблазнительной и желанной. После этого сна Александр очнулся весь в поту, жадно хватая ртом воздух. Он даже не сразу осознал, что был сильно возбуждён. Пожалуй, ещё немного этого странного сновидения, и он испачкал бы свою постель, как какой-нибудь неопытный зелёный юнец. Алекс долго сидел, не шевелясь, и, как полный дурак, смотрел на свой затвердевший член, будто впервые его видел. Он даже улыбался, словно безумный из сумасшедшего дома.
Но, несмотря на это, он не ощутил стыда или отвращения. Впервые за долгое время.
И за всё время этой поездки он, наконец, почти не вспоминал об Эшбёрне. Отчим даже не прислал ему ни единого письма, что было удивительно.
Казалось, будто ветер жизни сменил направление, и теперь подталкивал его в неизвестные дали. Это было странно, почти ошеломительно и в какой-то степени волнующе.
Когда в двадцатых числах октября трясущийся по размытым дорогам Йоркшира экипаж доставил его и Стокера в Фаунтинс, Александр впервые за последние несколько недель вздохнул с облегчением. Тишина городской окраины, прохладный воздух и знакомые края сделали своё дело – он почувствовал себя гораздо лучше.
– Моста нет, джентльмены! – окликнул их кучер.
– Как так, моста нет?! – возмутился было Стокер, но Александр лишь отмахнулся.
В следующую же секунду он выскочил наружу. Было довольно тепло. День заканчивался, и аллея, ожидающая их за широким ручьём, окрасилась в бледно-розовый на фоне заката. Александр увидел, что каменного моста, бывшего здесь ещё до его отъезда, действительно нет. Лишь несколько старых булыжников, покрытых мхом. В глубоком ручье виднелись остатки конструкции.
– Что делать, капитан? Экипаж с багажом не проедет!
– Ничего, Эдди! Придётся объехать с запада, хоть там и нет подъездной дороги, – Алекс поправил ворот мундира и обернулся к кучеру. – Сэр, разворачивайтесь! Дорога займёт ещё минут двадцать и мы…
– Мне кажется, или вас уже кто-то встречает?
Александр повернул голову в ту сторону, куда указывал камердинер. Поначалу он ничего не заметил, но не прошло и минуты, как Алекс услышал тихий возглас. Затем голос кричащего стал ближе, отчётливее. Это была женщина, и она звала его по имени. Ещё раз, и ещё.
А затем из-за холма показалась наездница на знакомой ему баварской лошадке по имени Сверчок. Александр смотрел, как она стремительно приближалась к ручью и, наконец, разглядел в наезднице свою жену. Он едва рот не открыл от удивления.
На Кейли было шёлковое платье и спенсер из газа и тюли нежно-персикового цвета. Однако сидела она в седле по-мужски, так что, благодаря задранным юбкам, её ножки в белоснежных чулках были прекрасно видны.
– Ну и дурёха! – сорвалось с губ мужчины.
Александр направился прямиком к ручью, потому что Кейли уже спешилась, оставив лошадь у развалин основания моста, и сама стала спускаться к воде. И вот, двое сторонних наблюдателей стали свидетелями такой картины: очаровательная юная леди в изысканном наряде, не заботясь о длинных юбках и тем более о том, что вода чертовски холодная, бросилась с косого берега прямо в ручей.
Ей было тяжело переставлять ноги, ткань облепила их, да и дно оказалось не слишком ровным, но она улыбалась, как ненормальная, даже засмеялась, когда вода дошла до бёдер. Александр спешно вошёл в ручей, проклиная жуткое ощущение холода, но не успел дойти до середины, как его жена оказалась рядом.
– Александр! – воскликнула она, смеясь. – Здравствуй!
Она кинулась к нему на шею и обняла так крепко, что они оба едва не упали. Благо, он успел обхватить её руками и устоять. Наверное, они простояли так около минуты, потому что он не мог ничего поделать: Алекс просто слушал её тяжёлое прерывистое дыхание напротив своего лица, а тёплые руки касались его затылка и волос, и от этого ощущения он почти забыл про холодную воду.
Когда Кейли выпрямилась и посмотрела ему в лицо, всё ещё улыбаясь, он почувствовал ошеломительный прилив желания. Настолько сильный и внезапный, что в паху мгновенно затянуло знакомой болью. Это привело его в шок. Благо, он успел сообразить не отскакивать от неё, как от прокажённой, а лишь настойчиво сказать:
– Не делай так больше, поняла?
Она хихикнула и кивнула, несмотря на слёзы, застывшие на глазах.
– Надо скорее выйти на берег. Отвезём-ка тебя домой, а Сверчка заберём потом.
Мокрые до самых бёдер, они выбрались из воды и, под пристальные взгляды кучера и камердинера, которого чуть удар не хватил, уселись в экипаж.
Глава 11
Тогда лишь двое тайну соблюдают,
Когда один из них её не знает.
Шекспир, «Ромео и Джульетта»
***
Кейли нашла его занимательным, этого слегка полноватого, немного неуклюжего, но милого молодого человека, Эдмонда Стокера. Он был полиглотом, хорошо разбирался в картах, а также… Что же, пожалуй, это были все его исключительные качества. По крайней мере, он не слыл болтуном и прохвостом, как Джордж, который пошёл «в атаку» на брата, едва тот переступил порог особняка. Он безжалостно засыпал капитана вопросами, а Александр даже обсохнуть не успел.
– Вы что, решили в речке искупаться? – хохотал Джордж, увидев мокрых по пояс супругов. – Не поздновато для осеннего сезона? Так ведь и заболеть можно!
Но в целом первый день закончился неплохо. Ужин прошёл спокойно и весело, по мнению Кейли. Мистер Стокер сидел рядом с нею и рассказывал о своей далёкой родине, Флоренции, о роскошной вилле его родителей, находящейся на левом берегу Арно. Сама Элеонора Толедская подарила его предкам те прекрасные владения. Кейли улыбалась и кивала, как заводная кукла, хотя ничегошеньки не знала о Медичи, да и об итальянских политиках в целом.
– Если будете не против, я посмел бы пригласить вас и капитана во Флоренцию, – сказал Эдмонд буднично. – Там безумно красиво. И хотя я не был у тётки уже несколько лет, я регулярно пишу ей. Плюс ко всему, я единственный её живой родственник и наследник. Как и все флорентийцы, она ценитель прекрасного, и будет рада познакомиться с вами…
Кейли пропустила мимо ушей его намёк, хотя ей безумно понравилась эта идея. Она от души поблагодарила камердинера и взглянула на мужа, в ту минуту отчитывавшего Джорджа за большие растраты во время летнего сезона.
«Вот бы уехать с ним туда, где всегда тепло, – подумала она с грустью, – чтобы он никогда не думал о плохом. Чтобы его сердце оттаяло там. Я и он во Флоренции. Это же сама родина любви! Как было бы чудесно!»
Всего несколько часов назад она совершала вечернюю прогулку верхом и уже собиралась вернуться, ибо Сверчок начала вредничать вдали от своего жеребца, как вдруг с холма заметила приближающийся к ручью экипаж. Она сразу же поняла, кто приехал, и бросилась туда, сломя голову. Она была так счастлива увидеть Александра. И едва ей удалось обнять его, вдохнуть его запах, почувствовать его тело, прижавшееся к ней – и словно все былые обиды канули в небытие.
Он даже улыбнулся ей тогда. Не разозлился, не оттолкнул.
За ужином, пока он не видел, Кейли смотрела на него, почти затаив дыхание. Ему к лицу были лёгкая небритость и загар. Когда он разговаривал или улыбался, приглаживая ладонью волосы, его зубы ослепительно белели на фоне тёмной кожи. Кейли внезапно поняла, что он немного похудел – ей показалось, что его шея и плечи стали более рельефными. От этих мыслей она предательски краснела, но никто ничего не замечал.
Четыре следующих дня пролетели стрелой. Александр возвращался к делам поместья, хотя в большей степени просто знакомил с ними камердинера. Мистер Стокер поселился в одноэтажном доме на западе владений, и ему там очень понравилось. Кейли занималась подготовкой к зиме и вместе со Стивенсом заканчивала планы насчёт сада. За лето они успели многое сделать, но впереди предстояло ещё достаточно работы.
Прошло пять ночей, но Александр так и не попытался прийти и вновь потребовать консумации. Ругая себя за подобные мысли, Кейли раз за разом убеждалась в собственной слабости: если бы он пришёл, она не стала бы сопротивляться. Она просто знала, что не смогла бы отказать ему.
Что-то изменилось, возможно, он стал более внимательным после её откровенного письма. И пусть они не обсуждали это, и Александр был крайне занят, но всё же со дня возвращения не пропустил ни одну трапезу, и порой за ужином рассказывал о путешествии через океан и далёкие южные земли.
Он словно понемногу возвращался к жизни.
Была пятница, и Кейли получила от виконта письмо, в котором он приглашал её с мужем на праздник в Лидс. Девушка так воодушевилась, что на минуту забыла о нелюбви Александра к подобным мероприятиям. Ей хотелось, наконец, увидеть отца, мачеху и многих хороших знакомых их семьи, которые соберутся там… чтобы хоть на один вечер снова ощутить себя пятнадцатилетней Кейли Хардинг, у которой нет никаких забот, а есть лишь веселье да танцы. И, разумеется, поехать без мужа будет верхом неприличия.
Вздыхая и молясь про себя, Кейли решила попытать удачу. Она отыскала Александра на берегу одного из ближайших к конюшням водоёмов. Он просто стоял у каменного бортика и наблюдал за спокойной гладью воды. Выслушав содержание письма, он изобразил кривую улыбку и сказал:
– Видимо, на этот раз у меня не осталось выбора. Если я пропущу очередной светский раут, меня посчитают отшельником…
Кейли молчала. Она не хотела его заставлять. Она никого не хотела заставлять делать нечто им противное.
– И всё же я по гроб жизни обязан виконту. Значит, едем. Благо, я успел наказать Стокеру подобрать мне парочку приличных костюмов.
– Отец пишет, что мистер Эшбёрн тоже приедет. Лето он провёл в Америке, а я даже не знала. Как занятно…
На лице капитана ни один мускул не дрогнул, однако он вдруг издал такой глубокий и вымученный вздох, словно готовился принять десяток ударов плетью. Затем он нагнулся, подобрал с земли камешек и швырнул его поверх воды. Камешек проскакал три раза по водной глади и утонул.
Кейли улыбнулась. Она подошла ближе и сделала то же самое. Её камень оставил на воде четыре круга. Александр усмехнулся и произнёс:
– А Джордж зря времени не терял. Он обучал тебя ещё чему-то?
– О, я бы не сказала! Он весьма плох в игре на спинете, пении и знании латыни. Тут, скорее, я была лидером. Однако развлекаться он умеет.
– Это верно.
– Он рассказал вам о встрече с Её Высочеством?
– Да, во всех подробностях. Так тебе понравился Виндзор?
Кейли радостно улыбнулась, и Александр наконец посмотрел на неё.
– Да! Очень! Я благодарна вашему брату за компанию. Пусть он и повеса, и балагур, но с ним весело. Из него вышел хороший рыцарь, поверьте.
Усмешка стала ей ответом. Затем Алекс кивнул, словно сам себе, и сказал:
– Ты и его покорить умудрилась… Хотя, возможно, он всего лишь возвращал мне старый должок.
– Правда? За что?
– В детстве… я защищал его… впрочем, это уже не важно.
Он повёл плечами, будто сбросил с них невидимую тяжесть, и умолк. А Кейли хотелось узнать больше. От чего или кого он защищал младшего брата? Почему Джордж считает, что родной отец любил его меньше, чем Александра? Но никто не собирался говорить с нею об этом. Девушка снова осталась наедине с этими вопросами. А на следующий день вместе с мужем и Оливией она покинула Фаунтинс-холл и отправилась в Лидс.
***
– Прелесть моя! Радость моя! Дай-ка взглянуть на тебя, Маленькая Кей! До чего ты красива… И ты словно ещё взрослее стала.
Кейли встретила отца в гостинице, недалеко от дома лорда Селонже, старого друга семьи, который являлся организатором праздника. Едва девушка появилась в холле, виконт тут же бросился осыпать её поцелуями и комплиментами. Что, разумеется, никак не вязалось с образом сурового мужчины его лет.
А ей хотелось плакать от счастья. Отец выглядел хорошо, был весел, большего и пожелать было нельзя. Виконтесса Саутфолк встретила её чуть позже, в апартаментах наверху. Она лежала в постели, откинувшись на воздушные подушки, и часто кашляла. Несмотря на сильную простуду, леди Кларисса встретила Кейли с широкой улыбкой, протянув к девушке руки.
– Жаль, мне не блистать с тобой на празднике. Придётся ещё немного полениться в постели…
– Я буду вас выхаживать! – сказала Кейли, падая на колени возле кровати.
– Вот уж чушь какая! Пустяк! Развлекайся и покажи, наконец, всем этим лондонским скрягам своего мужа, – заявила женщина с улыбкой. – Умоляю тебя, это всего лишь простуда. Не смотри так, будто я уже умираю. Иди туда и заставь капитана Стоуна заплатить тебе за несколько месяцев разлуки.
Кейли засмеялась и согласилась, пусть и неохотно. Мачеха выглядела бледной и уставшей, но в её глазах горел всё тот же молодой озорной огонёк, что и прежде. Следующим же вечером виконт с дочерью и её мужем появились в доме Селонже.
Бальный зал был богато украшен, всё вокруг утопало в бежевых тонах: скатерти, букеты, даже многие наряды леди соответствовали цветовой гамме. Лорд Селонже, чьи бургундские предки когда-то обосновались здесь, был приверженцем свободных развлечений, и, хотя немногие приветствовали его идеи, собирал на своих празднествах десятки гостей со всего королевства.
До некоторого времени Кейли чувствовала себя прекрасно, ведь она оказалась в привычной среде и старалась веселиться. На вечер она выбрала платье с короткими рукавами-фонариками из шёлкового атласа с сеткой из золотых нитей и узоров, насчёт которого получила уже кучу комплиментов. Но постепенно, оглядываясь и возвращаясь к встрече с супругой будущего короля (что было уже неизбежно, судя по слухам), девушка всё больше осознавала, насколько её окружение было незначительно и поверхностно. Веселье ради веселья. Пустые разговоры, где искренности, словно две капли мёда в бочке дёгтя. Даже улыбки многих возрастных знакомых казались фальшивкой. И как жаль, что здесь не было Аниты…
Супруг держался рядом, улыбался даже и смиренно знакомился с теми, кого виконт упорно ему навязывал. Кейли заметила это и слегка расстроилась. Она снова заставляла Александра заниматься тем, чего он не желал.
«А чего же он хочет? – размышляла она, разглядывая его статную фигуру в тусклом свете канделябров. – Войны и командования войском? Тишины деревни и одиночества? Чего угодно, но точно не меня… Неужели я смогла бы к такому привыкнуть?»
Лорд Эшбёрн опоздал, причём значительно, на целых два часа. Кейли как раз отошла от группы замужних молодых леди, обсуждавших вечернее меню, когда увидела свёкра в дверях рядом с женщиной, ей не знакомой.
То была загорелая брюнетка с пышной копной иссиня чёрных волос, собранных в высокую причёску; на первый взгляд ей нельзя было дать и сорок лет, а возможно, она лишь казалась моложе; узковатые, но глубокие тёмные глаза, тонкий нос и пухлые красные губы, несомненно, привлекали внимание мужчин; её расшитое пайетками платье из шёлка с глубоким вырезом буквально кричало о загранице. Открытые плечи и длинный шлейф – Кейли ещё не видела подобного ни на одной здешней леди. По крайней мере, на замужних дамах точно.
«Если он вернулся из Америки, то, наверняка, привёз её с собой, – подумала девушка. – Она такая… властная».
И правда, даже на расстоянии она ощутила это – от незнакомки исходила давящая аура ведущего, а не ведомого. Словно это она привела Эшбёрна сюда, словно это она руководила их компанией. Мужчина улыбался ей, она отвечала белоснежной улыбкой, и её тёмно-синие глаза лукаво сверкали, когда она осматривала зал, будто искала кого-то.
И Кейли на мгновение подумала, что не хотела бы связываться с нею. Но, увы, свёкр уже заприметил её возле портьеры. Он шепнул что-то своей спутнице, затем они направились прямиком к ней. Кейли сглотнула и покрепче сжала в руке бокал с шампанским. Ей пришлось собрать всю волю, чтобы не показать этим двоим, как она запаниковала. Снаружи она оставалась такой же приветливой и спокойной.
Как назло, ни Алекса, ни отца рядом не оказалось.
– Дорогая моя! – лорд Эшбёрн невесомо прикоснулся губами к её руке и улыбнулся. – Как давно мы не виделись! Сожалею, что не успел посетить Фаунтинс и взглянуть на то, как ты преобразила моё поместье…
«Это теперь поместье твоего сына, старый ты осёл! И на чьи, собственно, средства оно преобразилось?!» Кейли натянуто улыбнулась и приготовилась выслушать ненужную ей оправдательную речь о том, почему Эшбёрн отсутствовал и как сильно ему наскучила Америка.
– Позволь представить тебе миссис Элизабет Хоук, – сказал мужчина, и Кейли-таки пришлось встретиться с нею взглядом. – Лиззи, это моя знаменитая сноха, леди Саутфолк…
– Разве она не миссис Стоун, дорогой?
– Конечно! Однако титул сохраняется за дочерью виконта даже после замужества.
– Ох уж мне эти титулы! Совсем я отвыкла от британской чопорности!
– Главное, привыкнуть к местной погоде. Остальное приложится…
Со стороны эти двое выглядели, как воркующие пташки. У женщины был мелодичный голос, почти не слышался акцент, и, несмотря на лёгкую, но заметную хрипотцу, голос оказался приятен на слух. И всё же Кейли буквально утонула в её странной давящей ауре. Ей очень хотелось сбежать, но, как леди, она понимала, что это невозможно.
– Ты оказался прав, дорогой! – прощебетала женщина. – Она очаровательна. Прелестное создание! Как раз под стать Александру… Однако я и подумать не могла, что мальчик женится! Я поняла бы, сделай он её своей лю…
– Почему вы решили, что он не женился бы на мне? – перебила её Кейли, на что собеседница никак не отреагировала.
Напротив, она обольстительно улыбнулась и ответила:
– Дело не в вас, душечка. А в целом. Просто он у нас слеплен из другого теста. Верно, милый?
Эшбёрн негромко засмеялся, а Кейли демонстративно прижала к губам бокал. Ей хотелось бы как можно дольше не говорить с ними. Эта дамочка сыпала очередными загадками и, судя по всему, даже знала Александра. Едва Кейли вспомнила о нём, как рядом тут же появился её супруг в компании виконта.
Пока её отец и Эшбёрн болтали о различии в экономике пресловутых Севера и Юга, Кейли постаралась проследить за миссис Хоук, однако та ничем не выдала себя, пока Александр находился рядом. Она всё так же улыбалась, изредка бросая в сторону супругов косые взгляды, и умудрялась дополнять разговоры мужчин едкими репликами.
Но одно Кейли успела углядеть. Реакцию мужа, едва он приблизился и понял, что отчим прибыл не один. В глазах Александра словно на миг отразился неподдельный ужас, но он быстро испарился, сменившись холодным безразличием.
В какой-то момент на фоне политической болтовни прозвучал голос миссис Хоук. Кейли поняла, что та тихо обращалась к ней:
– Так вы проживаете в Фаунтинс-холле… вдвоём, верно?
– Верно.
Кейли с удивлением взглянула на супруга. Настолько его голос был холоден и строг, что она едва его узнала.
– Надо же, Александр, надо же… Вот уж никогда бы не подумала, что ты продвинешься так далеко вперёд…
– Я себя отлично чувствую в том положении, в котором нахожусь.
Женщина в забавном изумлении приподняла тонкие брови, затем одарила капитана столь откровенным взглядом, что это не ускользнуло даже от Кейли. Девушка захотела схватить мужа за руку и увести отсюда, чтобы эта брюнетка не смела так смотреть на него.
– Я нахожу это занятным… и интересным, – шепнула Элизабет в его сторону. – Твой отец обещал показать мне поместье. Жду не дождусь нанести вам визит. Уверена, там безумно красиво.
– Можете гулять там, сколько душе угодно, но только если меня и Кейли не будет…
– Ах, но что за экскурсия без достойной компании!
– Прошу меня извинить.
Поджав губы, Александр кивнул обеим леди и быстро ретировался в направлении террасы. Настолько быстро, что Кейли даже не сообразила последовать за ним или что-то сказать. И вот тогда миссис Хоук обратилась к ней:
– Всё такой же суровый! Мой муженёк, оставшийся в Нью-Йорке, интересуется лишь чёртовыми закупками из Индии. Сущий скряга и лентяй. От него никакого прока. Надеюсь, милая, Александр развлекает тебя получше.
– То есть… вы оставили мужа в Америке, а сами приехали сюда?
Элизабет засмеялась, будто подловила девушку на некой глупости, и прикрыла ладонью рот.
– Я ищу способы для развлечений повсеместно. А лорд Эшбёрн умеет веселиться. Жаль, что Александр этому так и не научился…
– Что вы имеете в виду? – спросила Кейли, ощутив, как по спине у неё пробежали мурашки.
На красных губах собеседницы появилась лукавая усмешка.
– Так он ничего тебе не рассказывал? – спросила она, затем, видимо, заметив удивление на бледном лице Кейли, хмыкнула. – Он всегда был терпеливым молчуном… Ох, Боже мой! Дорогуша, надеюсь, он не игнорирует тебя… совсем?
Кейли мигом вспыхнула. Она сразу поняла, на что намекала эта женщина. И девушке стоило огромных усилий улыбнуться, шепнуть отцу, что она хочет на свежий воздух, и, сделав грациозный книксен, оставить, наконец, всю компанию.
Она оказалась в тишине, в полном одиночестве, когда выбралась из зала в коридор. Дверь, что вела наружу, во внутренний двор, была приоткрыта, поэтому здесь ощущалась осенняя прохлада ночи. Кейли обняла себя руками и зажмурилась.
Ей хотелось заплакать от бессилия. Она ничего не могла, никак не продвинулась и оказалась прижатой, словно муха на игле, какой-то странной американкой, явно знавшей об Александре больше. Хотелось проклясть её, проклясть Эшбёрна и всё, что было связано с этими двумя… И она даже не знала, почему именно.
Знакомый голос позвал её по имени. Девушка обернулась и заметила мужа в конце коридора. Когда он подошёл ближе, она взглянула на него, едва сдерживая слёзы.
– Что ты…
– Как вы могли оставить меня там, с этой жуткой женщиной?!
Александр покачал головой.
– Проклятье… Что она тебе сказала?
Тут Кейли упрямо замолчала.
– Честно, я решил, что она не станет нападать на тебя, если я уйду. Обычно это я становлюсь объектом насмешек и сарказма.
– Обычно? Как давно вы знакомы? Она явно знает вас, и хорошо знает!
– Всё это пустое. Не забивай себе голову…
– Нет! Хватит затыкать меня! – рьяно воскликнула Кейли. – Сколько можно тайн? Сколько можно держать меня в неведении? Я думала, что моё письмо затронет хоть какие-то струны в вашей душе…
– Ты можешь говорить тише?
– Насколько же нужно ненавидеть меня, чтобы так мучить?! Почему вы не хотите рассказать правду?
– Какую правду?
– Обо всём! Об этой женщине, о своём детстве! Почему ваш брат думает, что отец любил его меньше? От чего вы защищали его?
– Я просто… ты не…
Он вдруг запнулся на полуслове и опустил глаза. Вот и всё, на что он был способен.
Кейли тряхнула волосами и сжала руками голову. Мысли путались, а в горле сильно саднило. Она всё шептала, что это было жестоко, жестоко, жестоко… Александр стоял напротив неё, и она уже не видела несчастное выражение на его лице. Кейли хотелось одного – забраться в постель, укрыться с головой и уснуть. Желательно, надолго.
– Можешь владеть моим разбитым сердцем, – прошептала она, затем выпрямилась и развернулась, чтобы уйти.
– Кейли! – окликнул её муж.
Она остановилась, опираясь рукой о столик для цветочного горшка.
– Эта женщина – любовница моего отчима…
Кейли обернулась и зло прошипела:
– А то я не догадалась! Хоть я и дура, но не настолько…
– Она была и моей любовницей тоже.
Ей показалось, будто она ослышалась. Но нет. Эти слова эхом отдавались в её голове. Девушка прижала руку к груди, потому что сердце пронзила такая острая боль, что почудилось, будто её вот-вот схватит удар. Но этого не случилось.
– Это было очень давно, – сказал Александр. Он сделал к ней шаг, но Кейли отступила назад. – Я должен был…
– Должен был рассказать мне раньше, – произнесла она, словно в трансе. – Но теперь ничего не вернуть. Ты бросил меня ей на съедение и позволил унизить.
«Мама, я так хочу к тебе!» – подумала Кейли внезапно. Она ушла, оставив мужа в коридоре, и ни разу больше не обернулась.
Глава 12
Это произошло в конце ноября.
После злополучного праздника Кейли хотела остаться в Лидсе, чтобы ухаживать за мачехой, которой совсем не становилось лучше. Но даже в таком состоянии леди Кларисса была неумолима: она велела Кейли отправляться с мужем в Фаунтинс, ибо «какими бы ни были разногласия между супругами, отдаляться и злиться друг на друга глупо». В тот момент девушка не выдержала и разрыдалась. Накопившиеся боль и обиды вылились в слёзы, но кроме пары неприятных фактов о миссис Хоук она больше ничего не рассказала.
И без того бледная леди Кларисса нахмурилась, прижав пальцы к вискам. Она пробормотала проклятия на голову капитана Стоуна и его любовницы, но посоветовала Кейли не поддаваться ревности, на что та хотела возразить… но всё же передумала.
– Надеюсь, он говорит правду о том, что всё случилось давно, – сказала мачеха со вздохом, откидываясь на подушки. – Иначе я сама его проучу. Он не смеет морочить тебе голову. Но, детка, у многих мужчин до брака были подобные связи, поверь, они не хранят невинность, как мы, им это не требуется… Но я очень надеюсь, что между ними всё кончено.
«Как бы я этого хотела, – думала Кейли, вымученно улыбаясь. – Как бы я хотела рассказать ей всё, но, боюсь, это лишь навредит. Я так не могу».
И она уехала, оставив мачеху на попечение отца, парочки знакомых врачей да целой толпы служанок.
Пока Кейли приходила в себя после столь сильного «удара» – встречи с бывшей любовницей мужа, сам Александр более не предпринимал попыток объясниться и тем более извиниться. Однако несколько раз, во время коротких совместных трапез, девушка замечала его пристальный виноватый взгляд, сосредоточенный на ней, но не более.
Единственный из братьев, кто действительно наслаждался последними осенними днями, был Джордж, который с шиком проводил время в Лондоне. С помощью обаяния и некоторых связей ему удалось сблизиться с младшей дочерью Георга III, Софией Великобританской. Сорокалетняя незамужняя принцесса коротала дни в Кенсингтонском дворце, где самым лучшим лекарством от тоски стал молодой и смелый любовник. София была милой очаровательной женщиной, совершенно приземлённой и открытой, её не смущала разница в возрасте и тайные отношения с Джорджем, ведь их обоих это устраивало. Он знал, что принцесса нашла в нём спасение от давящей власти семьи. Семьи, в ней разочаровавшейся, ведь она так и не вышла замуж. София же в свою очередь понимала, что влюбленность молодого мужчины не продлится долго, но для её истерзанного сердца этого было достаточно.
Таким образом парой писем Джордж дал понять брату, что задержится в Лондоне, возможно, даже до нового года, а то и дольше. И, разумеется, Фаунтинс-холл не станет слишком без него скучать.
В тот вечер, примерно неделю спустя, Кейли вместе с миссис Миллз, кухаркой и её племянницей Труди из деревни колдовали на кухне. Как хозяйка Кейли, разумеется, могла контролировать работу на такой большой кухне, но не была обязана участвовать в самом процессе. Ей стало интересно, как у миссис Даунс получаются такие пышные оладьи, а также невероятно вкусные овощи в соусе, которые ещё будучи маленькой виконтесса не особо любила.
