Екатерина Береславцева
Начинай со своего дома
Глава 29
– Сашурочка, я рассказал о твоём интересе Нине Аркадьевне, и она воспылала желанием с тобой познакомиться!
– Правда? – наспех вытерев последнюю тарелку, я вылетела из кухни. Теняков с улыбкой смотрел на меня. – И я могу ей позвонить? Прямо сейчас?
– В этом нет необходимости, внучка, она будет здесь с минуты на минуту, я пригласил её к нам!
– О-о-о! – мне пришлось даже присесть, настолько ошарашила меня эта потрясающая новость!
– Ты же не ругаешь меня за самовольство? – лукаво спросил старик.
– Вы гений, Андрон Архипович! – я нежно поцеловала его в щеку. – Интересно, а она что-то знает о нём? То, чего не знаем мы?
– Потерпи, дружочек, госпожа Павлова очень пунктуальна, скоро она сама всё расскажет! – В это мгновение раздался долгий звонок в дверь. – Ну, что я говорил?! Беги, стрекоза, открывай!
– Я мигом!
На пороге квартиры стояла рыжеволосая женщина в ярко-красном жакете, короткой чёрной юбчонке, открывающей стройные молодые ноги, на которых красовались высокие, тоже красные, сапоги, и с алой помадой на улыбающихся губах. И это доктор исторических наук?!
– А я вас такой себе и представляла! – звонко воскликнула она и хлопнула в ладоши. Как там говорил про неё Теняков? Довольно эмоциональная особа? Кажется, он преуменьшил достоинства этой дамы. Впрочем, такая естественность в людях привлекала меня, особенно если происходила от доброты сердечной. То, что госпожа Павлова была добрым человеком, было написано на её сияющем лице.
– У вас необыкновенная, запоминающаяся внешность, Сашенька!
Это у меня-то!
– Проходите, пожалуйста, Нина Аркадьевна! – спохватилась я и сделала шаг назад. – Я загляделась на вас и забыла о правилах гостеприимства!
– О правилах вообще нужно частенько забывать, моя милая! – пошутила она, чем ещё больше покорила моё сердце, и переступила порог.
– Моё почтение, Ниночка!
От вида Тенякова, спешившего встретить гостью, я изумлённо ахнула. Домашний халат сменился строгим тёмно-серым костюмом, из-под пиджака выглядывал туго накрахмаленный воротничок белой рубашки, а на ногах хозяина вместо тапочек глянцево блестели лаковые туфли. Каким образом он успел проделать над собой эти превращения за несколько минут, просто ума не приложу!
– Ах, Андрон Архипович, вы уже совершенно выздоровели! Ваша внучка на вас прекрасно влияет!
– Моя внучка – ангел, незаслуженно посланный мне судьбой, – он подмигнул мне весело. – Давайте свой жакет, Ниночка, и прошу к нашему очагу!
– С превеликим удовольствием, дорогой мой Андрон Архипович! – она с естественным изяществом скинула ему на руки красную вещицу, переобулась – прошу заметить, в туфли, которые принесла с собой! – и направилась в комнату. Мы с восхищением и восторгом смотрели ей вслед.
– А ничего, что я в тапочках? – прошептала я старику на ухо.
– Об этих правилах можно сегодня и забыть, – тоже шёпотом ответил он и легонько подтолкнул меня в спину.
– Вам, наверное, интересно узнать, почему я просила Андрона Архиповича познакомить нас? – обратилась ко мне Павлова, когда сделала первый глоток чая.
– Сгораю от любопытства, Нина Евгеньевна! – не лукавя, ответила я. Мне вообще не хотелось ничего скрывать от этой женщины, такое доверие она мне внушала.
– Дело в том, что у меня есть некоторые сведения о вашем Лебедеве, – она поставила чашку на блюдце и взяла из стеклянной вазочки одно печенье. Я замерла. – К сожалению, абсолютной уверенности в их подлинности у меня нет, именно поэтому я так и не решилась нигде опубликовать свои предположения.
– Но нам вы расскажете, правда? – я механически положила в рот шоколадную конфету, совершенно не почувствовав её вкус.
– Я для этого и пришла! – она откусила кусочек печенья, и по лицу её расплылось блаженное удовольствие. Дед подмигнул мне. – Слушайте, это что такое? Откуда у вас это печенье? Буквально неделю назад я ела похожее в Париже, и это было просто божественно! По виду оно, конечно, совершенно другое, но вкус… ммм… этот вкус ни с чем не спутаешь!
– А это моя Шурочка испекла! – расплылся в горделивой улыбке Теняков.
– Да ладно! – она схватила меня за руку. – Умоляю вас, Шурочка, срочно напишите мне рецепт! Если мой супруг попробует хоть кусочек этого шедевра, он до конца жизни на руках меня будет носить!
– Ниночка Евгеньевна, я вам напишу тысячу рецептов, только расскажите мне всё о Лебедеве, заклинаю! – взмолилась я. – Иначе я с ума сойду от нетерпения!
– Ловлю вас на слове! – Она положила к себе на блюдце ещё одно печенье, потом, подумав, добавила к нему два других и только тогда со вздохом удовлетворения откинулась на спинку стула. – Ну, слушайте… Вся эта история началась с маленького пустячка: однажды я получила двойку в четверти по математике. Нужно вам сказать, друзья мои, что такое случилось со мной впервые за девять лет обучения, и мою бедную мамочку чуть не хватил инфаркт. А как же, до окончания школы оставался всего один год, и предрекаемый всеми учителями красный цвет моего аттестата вполне мог превратиться в синий, чего родители мои допустить никак не могли. Нужно было срочно что-то предпринимать. После недолгих обсуждений решили пойти проторенной дорожкой – нанять мне репетитора в лице бывшего маминого педагога Марьи Ильиничны Ивановой. В силу своего возраста Марья Ильинична уже не могла ходить на дом к ученикам, поэтому пришлось мне каждый день после уроков топать к ней – она жила на улице Рогожской в стареньком одноэтажном домике.
– Это в районе Западных прудов?
– Да, Андрон Архипович, там. И именно на чердаке этой ветхой избушки я и нашла то письмо.
– Письмо? – с благоговейным ужасом переспросила я.
– Да! Когда я помогала Марье Ильиничне перетаскивать кое-какие её старые вещи наверх, я заинтересовалась одним миленьким сундучком, стоящим в тёмном углу чердачного помещения. На мой вопрос о происхождении этого отголоска прошлого учительница просто пожала плечами. Этот дом достался ей в наследство от дальних родственников, с которыми она никогда не поддерживала никаких отношений, и что за вещи от них остались, её не интересовало нисколько. Она даже не захотела взглянуть, что оказалось в том сундучке.
– И что же? – хором спросили мы с дедом.
– Несколько стопок полуистлевшей женской одежды, одна пустая шляпная коробка и три тома «Истории Государства Российского» Карамзина, – улыбнулась Павлова. – Вот в одной из книг то письмо и лежало.
– А какого издания книги? – заинтересовался Теняков.
– 1829 года!
– Ух ты! – глаза его загорелись. – И где они сейчас?
– Уже давно лежат в архиве нашей исторической библиотеки. С письмом же история вышла иная, – она задумчиво помолчала. – Конечно, я прочитала его сразу же, как только увидела – прямо там, у чердачного окошка. Ничего такого уж необычайного или таинственного в нём не было. Письмецо было адресовано некоей Оленьке, подружке той барышни, прилежной рукой которой и были выведены выцветшие строки. Было лишь одно обстоятельство, которое поразило меня – в конце сего послания стояла дата, показавшаяся мне совершенно невероятной.
– Какая? – выпалила я, не удержавшись.
– 3 мая 1881 года.
– О-о-о!
– Да, я тогда тоже именно так и отреагировала. Бумажке, которую я держала в руке, было сто лет, страшно подумать! – лицо Павловой озарилось светом дальних странствий. – К сожалению, мои дорогие, я не обладаю такой феноменальной памятью, как Санька Григорьев, и не смогу сейчас дословно процитировать текст, но основную суть изложить мне вполне по силам. Автор послания признаётся своей милой Оленьке в том, что она ужасно влюбилась в одного офицера, с которым познакомилась на балу у Разумовских, и будто бы этот достойный молодой человек, носящий знатную фамилию, тоже выделил её из толпы девушек. В письме взволнованная девица спрашивает совета у своей старшей подруги: как ей вести себя при новой встрече с обворожительным офицером? Показать ли ему своё расположение или вовсе не смотреть в его сторону?
– Ничто не меняется в этом мире.
– Согласна с вами, Шурочка! – улыбнулась рыжеволосая женщина. – Но особенно же автора письма беспокоил такой вопрос: если предмет её воздыхания пригласит её танцевать, соглашаться ли ей сразу или отговориться тем, что танец уже обещан другому?
– Мне бы её проблемы! – невесело хмыкнула я.
– В общем, в письме том был один девичий вздор. В конце послания девица передаёт привет дорогой Оленьке от своего батюшки Льва Ивановича с пожеланиями здоровья и душевного спокойствия и спрашивает, когда подружка собирается возвращаться домой? В Арбузове без Оленьки скука страшная, грустно заканчивает девица и подписывается: твоя Наталья Л.
– И вы полагаете… – с колотящимся сердцем начала я.
– Да, Шурочка. Конечно, тогда я ничего такого не полагала, потому что историей не особо интересовалась, только в рамках школьной программы. Но чем-то меня эти наивные строчки тронули, и я решила выяснить, кто такая эта Наталья Л. и как сложилась её дальнейшая судьба. Не буду вам рассказывать о своём витиеватом и трудном пути в поисках этой информации, могу только сказать, что в итоге у меня на руках осталась всего одна версия.
– Это была дочка Лебедева, – скорее утвердительно, чем вопросительно, сказала я.
– Не берусь утверждать на все сто процентов, но думаю, что именно она. Попутно, кстати, я выяснила, что эта девица таки вышла замуж за своего офицера и укатила за ним на Кавказ.
– А его фамилию вы не узнали, Нина Евгеньевна?
– Это было уже гораздо проще сделать, Шурочка. Через несколько лет наш герой службу оставил, вернулся с женой и двухлетним сыном в Арбузов, и потомки его до сих пор плодятся и размножаются в нашем любимом городе.
– А письмо-то сохранилось, Нинуша? – Теняков внимательно смотрел на рассказчицу.
– Вот тут и начинается самое ужасное! – почему-то со смущением сказала она.
– Ты потеряла его? – догадался старик.
– Да, Андрон Архипович! – покаянно воскликнула она. – Когда я поняла это, со мной чуть не приключился удар. Я перерыла весь свой дом, но письмо как в воду кануло, представляете? Даже спустя много лет я вспоминаю об этом случае с чувством крайнего к себе отвращения.
– Я очень хорошо тебя понимаю! – он погладил её по руке. – И со мной был однажды такой случай. Человеческий фактор, милая моя, или судьба, называй, как хочешь.
– Судьба… – прошептала я. – Нина Евгеньевна, а фамилию офицера вы так и не назвали!
– Разве? – она сделала глоток остывшего чая. – Фамилия эта до сих пор славится. Наверняка вы хоть краем уха слышали о них, глава семейства очень влиятельный человек в Арбузове. Ему принадлежит крупная сеть ресторанов и не только она. И зовут этого милого человека Давид Аронович Гройс. Шурочка, что с вами?
У меня поплыло в глазах. Давид Аронович и его четыре дочери, выбирай любую!
– Нет-нет, ничего, Нина Аркадьевна! – я заставила себя улыбнуться. – Вы потрясающая рассказчица! Я как будто в реальности увидела этих двух девиц и упитанного офицера русской армии.
– Он на самом деле был весьма упитан! – живо воскликнула женщина. – Как вы догадались?
– Видимо, это у них семейное… Нина Аркадьевна, ваш чай остыл, давайте горяченького налью?
– Не откажусь, Шурочка, у меня, как обычно, после долгого рассказа в горле пересохло. Знаете, я на свои лекции хожу с термосом, мои студенты уже привыкли.
Забрав её чашку, я выскользнула на кухню. Мысли мои путались, голова разболелась со страшной силой, а сердце стучало так, как будто я несколько раз подряд поднялась на двадцать четвёртый этаж. Берта Гройс – прекрасное имя для молодой невесты. Я сполоснула чашку, налила до половины крепкой заварки, разбавила её кипятком и, глубоко вздохнув, направилась в комнату…
Глава 30
– А вот ещё один анекдот…
– Папа! – девушка смотрела на отца с явным обожанием. – Ещё одно слово – и ты лишишься своей старшей дочери, которая просто умрёт от голода за этим столом! Кстати, Саше тоже это грозит! А два хладных трупа в одном твоём заведении – это уже перебор! И что скажет мама?
– Мама завершит картинку телом своего несчастного, замученного молчанием мужа, и будет совсем не права… – тяжело вздохнул Давид и умолк, что далось ему с невероятным трудом.
– Саш, ешь быстрее, у нас в запасе есть минут пять. На большее папу обычно не хватает! – воскликнула Берта и резво взялась за вилку.
Я последовала её примеру. Есть мне не хотелось совершенно, но деваться было некуда.
– Ладно, пойду пока с Тофиком поговорю! – с мученическим видом вздохнул Давид.
– Пойди, папулечка.
– И пойду, раз меня здесь никто не любит!
Мы с Бертой проводили его весёлыми улыбками и понимающе переглянулись. Мы вообще как-то быстро нашли с ней общий язык. Её отец оказался прав, внешне разные, мы чем-то были похожи с ней, как два ручья одной реки. Тем лучше, Андрею будет легче к ней привыкать…
– Я на работе не успела пообедать, хорошо, что папин ресторан совсем рядом. Удобно, правда?
– Ещё бы! Между прочим, вкуснятина невероятная, не хуже моей стряпни.
– А я ненавижу готовить! – выпалила Берта, отрезала от котлеты большой кусок и отправила себе в рот. – Ну не могу же я во всём быть талантливой, правда же?
Ну и ладно, вздохнула я про себя, зато с таким тестем Андрей с голоду точно не помрёт. Глядишь, и Берта когда-нибудь одумается. Я уже начала понемногу приучать себя к мысли, что скоро Серебряков и старшая дочь Гройсов, к обоюдной радости обоих семейств, обретут друг друга.
– К счастью, моему Ромке это нисколько не мешает, он у меня ест, как птенчик.
– Ромка – это кто?
– Парень, с которым я встречаюсь.
– Давно?
– Ещё с института. А у тебя молодой человек есть, Саш?
– Э-э-э… – запнулась я.
– Ой, вспомнила, папанька же говорил про него! Слушай, а он тебя замуж ещё не звал?
– Ну…
– А мой не зовёт, представляешь? – старшая дочь Гройсов оказалась такой же болтушкой, как и её отец. Значит, Андрею будет с ней весело. Но что мне делать с её парнем? – Я ему намекаю и так, и эдак, а он делает вид, что ничего не понимает.
– Может быть, он тебя просто не любит? – осторожно спросила я, боясь обидеть девушку.
– Может быть, – равнодушно пожала она плечами и опять уткнулась в тарелку.
– Как? – изумилась я. – И ты так спокойно об этом говоришь?
– А что же мне, волосы на себе рвать из-за этого, что ли?
– Слушай, а ты сама-то как к нему относишься?
– Нормально я к нему отношусь, чего, – она хмыкнула и посмотрела на меня. – Саш, да чего ты так переживаешь? Ну не люблю я его и скорее всего не полюблю никогда – что тут такого? Сколько семей так живут, и ничего. Зато Ромку есть за что уважать.
– Ну ты даёшь! Вот представь: выйдешь ты замуж за своего Романа, родишь сына или дочь, а в один день бац – и встретишь мужчину своей мечты! И что тогда делать будешь?
– Мужчина моей мечты – мой отец. Второго такого нет на свете, а раз нет – зачем тогда париться? Я почему с Ромкой начала встречаться, знаешь? У него гены хорошие. Значит, детки будут качественные, а что ещё для продолжения рода нужно?
– Для продолжения рода? – меня слегка покоробила такая прямолинейность. Впрочем, мне-то это на руку. – Получается, тебе всё равно, Ромка или Вовка, лишь бы здоров и не беден был?
– Ну, получается, что так, – улыбнулась девушка. – Скажешь, я чудовище?
– Ничего такого я не скажу, – запротестовала я. – Это не моё дело. Просто с такой жизненной позицией я столкнулась впервые, и она меня немного сбила с толку.
– Ерунда это всё, Саш, забей! – она промокнула губы салфеткой. – Не всё в жизни меряется любовью, есть и поважнее вещи. Дружба, например. Я, кстати, очень даже рада, что папа познакомил нас, с тобой очень легко, я люблю незамороченных людей. Мне кажется, мы с тобой этим похожи.
– Пожалуй, – согласилась я.
– Слушай, а ты танцевать любишь?
– Люблю, – призналась я. – Ты хочешь пригласить меня в ночной клуб?
– Зачем в ночной? – хихикнула Берта. – А чем тебя это место не устраивает?
– Это? – я обескураженно осмотрелась. – Но здесь же никто не танцует.
– Пока не танцует! Саш, ты, наверное, совсем не знакома с местными традициями. У нас же тут после восьми вечера серьёзные люди собираются!
– Серьёзные? Бизнесмены, что ли?
– Ну, кто-то из них, наверное, и бизнесмен… – хитро прищурилась девушка. – В обычной жизни. А здесь они играют совсем другую роль. А может быть, и наоборот, здесь они настоящие. Короче, подожди, сама увидишь. Уже немного осталось.
– Ты меня заинтриговала!
– А то! Люблю интриговать людей! – усмехнулась она.
– Ну что, девочки мои, наелись? – старший Гройс так бесшумно появился рядом, что я вздрогнула. При его обширной комплекции такая лёгкость была удивительна. – Надеюсь, на наш джем-сейшн вы останетесь?
– Папа! – Берта укоризненно посмотрела на отца.
– А что такое, дочь? – удивился тот. – Разве тебе разонравилась живая музыка?
– Ну, папа же! Я хотела Саше сюрприз сделать, а ты всё испортил!
– Прости, дочь моя! – он сложил ладони и умоляюще посмотрел на Берту. – Я больше так не буду! Клянусь! Я никогда никому не расскажу, что у нас собираются самые лучшие джазмены города!
– Ты невозможный человек! – девушка рассмеялась и вскочила. – Я на минутку, а ты постарайся не заговорить Сашу до одури, ладно?
– Моему слову можешь верить, солнышко моё!
– Ага, – хмыкнула Берта и умчалась куда-то.
Гройс с обожанием смотрел ей вслед.
– Вам повезло с дочерью, Давид Аронович.
– Они у меня все красавицы! – он повернулся ко мне. – Как тебе у нас, Саша? Ой, ничего, что я вдруг на «ты» перешёл?
– Конечно, ничего! – уверила я его. – А у вас мне очень понравилось. Всё так уютно, по-домашнему. Мне кажется, именно это и привлекает сюда посетителей.
– А начиналось всё с простой мечты, – с улыбкой произнёс он. – Мы с Катей когда-то, будучи вечно голодными и бедными студентами, горели желанием открыть маленькую кафешку, что-то вроде семейной столовой, где готовили бы только ту еду, которую привыкли есть наши люди дома, и чтобы обходилось это совсем не дорого. Видишь, во что всё это превратилось!
– В сказку, ставшую былью, – улыбнулась я. – Значит, вы с Катериной Ираклиевной учились вместе?
– В одном институте, но на разных отделениях. Как Берточка с Ромой.
Последнее предложение он сказал с лёгкой грустью.
– Вам не нравится Рома? – ухватилась я за интересующую меня тему.
– Ну что значит – мне не нравится? – он вскинул на меня свои тёмные, с длинными густыми ресницами глаза. – Это её выбор, правда же? Разве я могу ей запретить встречаться с человеком только потому, что она не верит в возможность встречи с…
Он прервал себя на полуслове.
– С человеком, похожим на вас? – закончила я.
– Ты знаешь, Саш, – он помолчал, – ведь я воспитывал Берточку, можно сказать, один.
– Как – один? – изумилась я.
– Вот так. Когда девочке исполнился год, Кате предложили стажировку в одном французском ресторане, и я просто насильно выпихнул её туда. Я к тому времени уже работал поваром, был вполне обеспечен и нахально уверен в себе, а Катюша совсем закисала дома с маленьким ребёнком. Мне казалось, что такой шанс мы никак не должны упускать. Катя уехала со слезами на глазах, но потом она мне призналась, что после моего поступка влюбилась в меня ещё больше! – он довольно улыбнулся.
– А сколько она была во Франции?
– Четыре года. Она навещала нас по нескольку раз в год, но я видел, как у неё горят глаза от такой необыкновенной насыщенной жизни, и чувствовал гордость за неё и за нас с Берточкой. Теперь ты понимаешь, почему моя старшая дочь так привязана ко мне?
– Давид Аронович, мне кажется, вам не нужно волноваться за Берту, – убеждённо сказала я. – Она найдёт любимого человека, который, хоть и не будет на вас похож, сможет сделать её безмерно счастливой. Поверьте мне!
Я и сама была в этом уверена, я видела это своим внутренним чутьём ясно и без колебаний. Берта влюбится и совсем скоро, не было в том ни одного сомнения. Значит, не зря я пришла сюда, две дороги, два древних рода воссоединятся и проклятие будет разрушено.
– Ты моя добрая фея! – он ласково сжал мои пальцы.
Знали бы вы, Давид Аронович, насколько я добрая, за километр бы к своей дочери не подпускали!
– Что с тобой, Саша? – он наклонился ко мне озабоченно. – Ты вдруг так побледнела. Тебе душно здесь? Может быть, на воздух выйдем?
– Я бы лучше домой пошла. Вы не обидитесь, Давид Аронович? У меня, наверное, давление поднялось, такое бывает со мной иногда.
– Тогда тебе полежать нужно. Сейчас я всё организую, подожди! – он вскочил.
– Нет-нет, не нужно! Я вызову такси, это будет лучше всего. Мне дома удобнее будет, правда!
– Ты уверена? – Гройс внимательно оглядел меня. – Вроде бы щёчки порозовели чуть-чуть. Ладно, сейчас я тебе машину подгоню. Эдуард!
Он махнул кому-то рукой.
– Вы перед Бертой извинитесь, ладно? Неудобно получилось. А с вашими джазменами я ещё познакомлюсь, зуб даю!
– Ловлю на слове, моя фея!
– Она просто прелесть, Андрей! Если бы вы её видели, она бы вам сразу понравилась!
– Саша, вы уже полчаса твердите мне об этой девушке! Может быть, лучше поговорим о вас?
Кажется, я перестаралась. Как бы у него не возникло подозрений!
– Просто у меня есть такое свойство, Андрей: я как впервые вижу симпатичного мне человека, тут же очаровываюсь им и только потом начинаю видеть его в истинном свете. Как будто розовая пелена спадает, понимаете? – довольно неуклюже вывернулась я.
– Да? – он хмыкнул. – Надеюсь, эта история не про меня?
– Нет! – я помотала головой. – У нас с вами совсем другая история. А у Берточки есть парень, они учились вместе…
– Я понял, пока вы мне всё не расскажете, остановить я вас не смогу! – покорно вздохнул он. – Ладно, давайте сегодняшний наш разговор посвятим вашей подруге. Так что там такое с её парнем?
