Екатерина Береславцева
Начинай со своего дома
Глава 26
– Шурка, ты чего так долго? ПэПэ уже рвёт и мечет! – на крыльце с сигаретой в руках стояла Наташка.
– Вот чёрт! – я взглянула на свои часики. Без пятнадцати четыре, ну и влетит мне сейчас!
– Слушай, а что у тебя с ним, а? – она приблизила ко мне свою густо намалёванную мордашку. – Служебный роман?
– Ты что, с дуба упала?
– Да ладно тебе, Настюха врать не будет! – она повела плечом и изящно сбила пепел с сигареты. Мне стало противно.
– А ты не повторяй всякие сплетни. Что за коллектив, блин! – я ринулась к двери. Наташка вслед громко хмыкнула.
– Извините, Пётр Петрович, я опоздала! – с этими словами я робко заглянула в кабинет. – Можно?
– Ничего страшного, Саша! – неожиданно мягко произнёс шеф и даже улыбнулся. – Заходите!
– Спасибо!
Я обрадовалась открытию, что Зимин-то наш, вроде, нормальный мужик, и чего я раньше его боялась? – и направилась к своему месту. Мысли мои были заняты недавними Наташкиными словами. Вот так и рождаются сплетни! Кто-то кому-то когда-то что-то ляпнет, и пошло-поехало… Автоматически включила свой компьютер, автоматически убрала сумочку в верхний ящик стола, и только когда разогнулась, что-то темно-фиолетовое вдруг бросилось мне в глаза. Ой! Около монитора, в неброской приземистой вазе вальяжно раскинулся пышный букет цветов. Я перевела растерянный взгляд на шефа. Он улыбнулся мне ещё шире.
– Это мне, Пётр Петрович? – чувство какой-то душной неловкости завладело мной. – А… зачем?
– Впервые встречаю женщину, которая спрашивает, зачем ей подарили цветы! – усмехнулся Зимин. – Отвечаю: просто так! Помните, был такой чудесный советский мультик?
– Помню, – кивнула я. – Обожаю его. В смысле, мультфильм.
– Ну вот! Считайте, что это вам для поднятия настроения!
– Спасибо, Пётр Петрович! Такой необычный цвет…
– Это астры!
– Астры… – повторила я в замешательстве. – Буду знать.
Шеф, одарив меня ещё одной улыбкой, опять уткнулся в свои бумаги, а я схватилась за компьютерную мышку. Работа всегда помогала мне отвлечься от ненужных мыслей.
Хоть я и очень старалась, но мой взгляд всё равно невольно перебегал на фиолетовое облако, а потом виновато возвращался к монитору. Сосредоточиться на вёрстке мне никак не удавалось.
С грехом пополам – в полном смысле этого выражения! – я дотянула до конца рабочего дня. Пора было собираться. Зимин, по обыкновению своему, никуда не выходил. Бдит, понимала я. Стараясь громко не шуметь, я приоткрыла верхний ящик стола.
– Вы уже уходите, Александра? – тут же встрепенулся шеф.
– Так ведь шесть часов уже, Пётр Петрович! – промямлила я. – Или я вам нужна?
Мой вопрос прозвучал настолько двусмысленно, что я отшлёпала себя по губам. В своих мыслях, конечно.
– Да, Александра, вы правильно заметили – вы мне нужны на сегодняшний вечер.
– Хорошо, Пётр Петрович, – стараясь не выказать своего разочарования, я задвинула ящик обратно.
– Нет-нет, вы неправильно меня поняли, Саша! – он подался вперёд. – Мне нужна ваша помощь, но не в офисе. Объясняю: сегодня у меня намечена встреча с одним очень важным клиентом, и мне бы хотелось, чтобы вы присутствовали на ней в качестве моей помощницы. Это удобно для вас?
– Конечно, Пётр Петрович! Только я не совсем понимаю, может быть, лучше Настю попросить? Всё-таки она, как ваш секретарь…
– Настя не подойдёт, Саша! – терпеливо пояснил он. – У неё нет необходимых мне качеств, которые в полной мере есть у вас. Вы же у нас музыкант?
– Музыкант? – его вопрос меня озадачил. – Ну да, музыкант. Только я уже давно не концертирую, Пётр Петрович.
– А жаль! – поддержал мою шутку шеф. – С вашими талантами вы бы собирали полные залы.
– Зато теперь я собираю клиентов для «Симфонии»! – улыбнулась я.
– И я очень рад этому! – шеф поднялся. – Так вот, что касается моего дела. Наш потенциальный клиент, господин Гройс, изъявил согласие встретиться со мной в нетипичном для официальных мероприятий месте. Он будет со своей супругой, большой ценительницей музыки, и мне бы очень хотелось, чтобы вы оказались достойной собеседницей для этой дамы.
– А, теперь я понимаю! – протянула я. – А что значит нетипичное место, Пётр Петрович?
– Сегодня в нашем театре состоится премьера музыкального спектакля одного молодого композитора, именно там мы и договорились встретиться. Вы успеете подготовиться к восьми часам вечера?
– Я постараюсь, Пётр Петрович, хотя, если бы вы сказали заранее, мне было бы гораздо проще это сделать.
– А я сам узнал об этом только сегодня, – Зимин развёл руками. – Тогда не буду вас больше задерживать, заеду за вами в половину восьмого. До встречи, Александра!
– До свидания, Пётр Петрович!
Вечная проблема всех женщин – что надеть. Слава богу, выбор у меня был небольшой. Ещё с прошлых времён в моем шкафу висело одно миленькое платье, в котором я обычно посещала концерты и сдавала экзамены в институте, надеюсь, что оно до сих пор мне впору.
– А вот это неожиданность!
Я озадаченно оглядела себя со всех сторон. В другое время я бы обрадовалась этому, а сейчас не знаю, что и сказать… Я похудела. Я безнадёжно и незаметно похудела за какой-то год! Моё элегантное серое платье, ещё прошлой осенью идеально сидевшее на широких бёдрах, сейчас висело на мне непонятным мешком. Какая подлость с его стороны!
– А я так на тебя рассчитывала! – чуть не плача, воскликнула я. – Эх ты!
Из моей сумочки заиграла весёлая музыка. Ой, неужели уже ПэПэ?
– Слушаю! – выпалила я, не взглянув на номер.
– Сашенька, милая моя, здравствуйте! Я только сейчас вырвался, чтобы вам позвонить! Вы очень ругаете меня?
– Ну что вы, Андрей Михайлович, я так рада слышать ваш голос! – я рухнула на диван. – Но только я не могу долго разговаривать, у меня тут непредвиденные обстоятельства!
– Что на этот раз, затейница вы моя? – хмыкнул он. – Очередной Козинский?
– Хуже, Андрей Михайлович! Меня пригласили в театр, а моё нарядное платье оказалось мне чудовищно велико, представляете?
– Не понял, кто это вас пригласил? – у Серебрякова изменился голос.
– Да шеф мой! – я махнула рукой. – У него, видите ли, встреча с клиентом, а я должна развлекать его супругу.
– Супругу шефа?
– Нет, супругу этого меломана Гройса.
– Так и что такое с вашим платьем? – он явно расслабился.
– Оно на мне висит, как растянувшийся домашний халат, что делать – ума не приложу. А времени почти не осталось.
– А другого платья у вас нет?
– Увы…
– Будет! – обнадёживающе пообещал художник. – А сейчас попробуйте просто пояском затянуть сверху. Или жакет накиньте, не на пять же размеров вы похудели!
– Нет, не на пять! – довольно хмыкнула я. – За идею спасибо, так и сделаю!
– Тогда не буду больше вас задерживать. Привет моему театру!
– Передам, Андрей Михайлович!
– И бросьте вы уже эту церемонность! Мы же не в девятнадцатом веке, в самом деле. Просто Андрей, договорились?
– Хорошо, Андрей Мих… Андрей!
Перед глазами живо всплыла тоненькая фигурка Полины Голутвиной, и на душе сразу стало пасмурно. Нет, не буду сейчас об этом думать. Буду наслаждаться счастьем, пока оно ещё не спохватилось и не дало дёру!
– Ведите себя прилично, моя дорогая, чтобы потом мне не пришлось краснеть перед коллегами.
– Буду стараться изо всех сил, Андрей! – весело рассмеялась я и нажала отбой.
Глава 27
Давид Аронович Гройс оказался просто душкой! Толстенький, как сказочная тыква перед превращением в карету, весёлый, как сборная команда квн, и умный, как Анатолий Вассерман. Он сразу же назвал меня доброй феей, чем заслужил пожизненное моё восхищение и преклонение. Давид Аронович был самым известным ресторатором Арбузова. Понятно, почему наш шеф так хотел заполучить его в клиенты! Слава богу, супруга этого чудо-человека оказалась не напыщенной безмозглой красоткой, а очень даже милой женщиной, матерью четверых дочерей, коими Давид Аронович хвастался непрерывно. Кажется, Зимин просчитался с выбором помощницы, ему надо было брать с собой Антонину Баруздинскую, а не бездетную меня. Впрочем, сам шеф так не считал, он довольно ласково на меня посматривал до начала спектакля, когда мы вчетвером прогуливались по театральному фойе, и во время первого действия его плечо время от времени горячо прижималось к моему, так что мне даже приходилось незаметно отодвигаться, будто бы случайно.
В антракте наши мужчины пригласили нас в кафе. Признаться честно, идти туда, где я когда-то была с Андреем, мне не хотелось, но раз назвался груздем – полезай в кузов. Я и полезла.
– Что вам заказать, моя дорогая Саша?
Зимин довольно нескромно обнял меня за плечи, чем вызвал во мне внутреннее отторжение. Похоже, мой смятенный взгляд не укрылся от Давида, ибо он, подмигнув мне хитро, тут же потащил моего шефа к барной стойке со словами: – Знаю я, что хотят женщины, уж поверьте мне, Пётр! У меня их пять штук!
Я расслабилась.
– Пойдёмте пока сядем, – предложила мне Екатерина Ираклиевна, и мы отошли с ней к ближайшему свободному столику.
Голодная публика потянулась на запах дорогих бутербродов, и вскоре вокруг барменши образовалось плотное нарядное кольцо. Наши мужчины на время пропали из виду.
– Как будто в театр приходят для того, чтобы поесть, – негромко заметила я, усаживаясь на стул.
– Для многих посетить в антракте кафе – вроде ритуала, – улыбнулась моя новая знакомая. – Скажите, Александра, а вы часто здесь бываете?
– В театре? – уточнила я. – Если честно, до стыдного редко.
– Что же здесь стыдного? – удивилась женщина. – Вы вовсе не обязаны любить театральное искусство. Наверняка у вас есть свои, не менее интересные предпочтения.
– Есть, – улыбнулась я. – Я читать люблю… Гулять под дождём… Слушать хорошую музыку.
– Вот видите! Правда, сегодня ваши надежды не оправдались, да? Хорошей музыкой то, что мы услышали, сложно назвать…
– Боюсь, вы правы. Хотя кому-то понравилось. Вы слышали, как восторгались наши соседи сзади? – я прогнусавила. – Божественно! Шедеврально! Просто нектар для ушей!
– Очень похоже, Саша! – рассмеялась Екатерина. – Но где же наши мужчины? Пустили Додика в огород…
– Он у вас замечательный! – бодро откликнулась я.
– Дети в нем души не чают! – она почему-то печально улыбнулась.
– А вы? – тут же ляпнула я. – Ой, простите меня, Екатерина Ираклиевна, это не моё дело....
– Мне не всегда с ним легко. Но знаете, как говорила моя бабушка, если мужчина устраивает тебя хоть на пять процентов – это идеальный мужчина. Так что мой Давид само совершенство!
– А я в своём вообще недостатков не вижу, – задумчиво произнесла я. – Ни одного…
– Вы, надеюсь, не о господине Зимине говорите?
– Ну что вы! – испугалась я. – Пётр Петрович просто мой руководитель!
– А это уже не моё дело, да, Александра? – рассмеялась женщина. – Правда мне показалось…
– Что вам показалось? – заинтересовалась я.
– Что ваш руководитель почему-то делает вид, что у вас с ним не только деловые отношения. Я только не поняла, для чего ему это. Нам с Давидом по большому счёту все равно, какие между вами отношения. Вам же не обидно это слышать, Александра?
– Ну что вы! – воскликнула я.
Но над её фразой задумалась. Мне ведь тоже показалось, что ПэПэ как-то уж очень нарочито ласково стал ко мне относиться в последнее время, или я ничего не понимаю в мужчинах…
– Ага, я же говорил! – от моих мыслей меня отвлёк чей-то знакомый голос.
Я подняла голову. Передо мной, с радостной улыбкой и с ещё более взлохмаченной шевелюрой, стоял мой сегодняшний знакомый из художественного училища.
– Привет, Андрюха! – я с удовольствием произнесла его имя. – Вот уж не ожидала. Только не говори, что выслеживал меня!
– А если скажу? – ухмыльнулся парень.
– Так я тебе и поверила!
– Ха-ха, а зря! Я тут вообще-то по делу!
– По какому? А, поняла… Пришёл на практике мастерство постигать, будущая звезда российского театра?
– Что ни слово, то в пятёрочку! – он радостно рассмеялся. – А если по чесноку, у меня тут дед работает.
– Кем же?
– Художником-бутафором! – с явной гордостью сказал он. – Хочешь, познакомлю?
– Я бы с радостью, но сейчас не могу, я не одна, – боковым зрением я увидела, как к нам приближаются наши мужчины. – Но ты о своём предложении не забудь, ладно?
– Этот? Этот не забудет! – он тоже заметил движение в нашу сторону. – Ну я побежал, приятно было тебя увидеть!
– Ага, давай!
– Ты клёвая! – донеслось уже издалека.
– Клёвая? – шеф поднял одну бровь, провожая взглядом парня. – Это кто был, Александра?
– Один мой хороший приятель! Будущий театральный художник!
– Художников я уважаю! – Давид пристроил на наш столик поднос. – Моя младшая дочь тоже будет художником!
– С чего ты взял, муж мой? – рассмеялась Екатерина.
– А ты разве забыла, как отзывалась о её почерке учительница? С такими художествами, сказала она, ваша дочь далеко пойдёт!
– Ох, Додик! – она покачала головой и посмотрела на меня. – Пейте кофе, Александра! Заслушавшись Давида Ароновича, можно остаться голодным!
– Ваш супруг – замечательный рассказчик, Екатерина Ираклиевна, ради удовольствия послушать его я согласна и немного похудеть! – улыбнулась я.
– Ты это слышала, Катя? – помахал в воздухе чайной ложечкой толстяк. – Человек видит меня первый раз в жизни, а уже всё про меня понял! Александра, идите ко мне работать, я устрою вам сладкую жизнь!
– Что такое? – в деланном негодовании Екатерина постучала пальцами по столешнице. – На глазах у родной жены??
– Зачем же на глазах, Катюша? Мы на глазах не будем, правда, моя маленькая фея? – он подмигнул мне.
Я прыснула со смеху.
– Кхе-кхе, – кашлянул Зимин. – Давид Аронович, Александра настолько ценный сотрудник, что мне придётся вас огорчить – она мне самому нужна. Пожизненно.
– C таким аргументом я спорить не могу!
Гройс поднял руки кверху, а я, смущённая словами шефа, опустила глаза к чашке. Кофе оказался тёплым и приторно сладким, пирожное – чересчур сухим, но я, как воспитанная леди, и глазом не моргнула, выпив до дна противную жидкость. Прозвенел первый звонок.
– Только очень мужественный человек способен проглотить такую гадость! – шепнул мне на ухо Давид, чем весьма меня насмешил.
Зимин слегка поднял брови.
– Ну что же, господа, пора в зал? – полуутвердительно произнесла Екатерина и подхватила под руку моего шефа.
Я с благодарностью ей улыбнулась.
– Александра, вы напоминаете мне мою старшую дочь! – стиснув мой локоть, громко произнёс ресторатор, увлекая меня за Екатериной с Зиминым.
А потом он добавил гораздо тише:
– Наверное, именно поэтому мне хочется вас защитить от назойливого внимания.
– Спасибо вам, Давид Аронович! – негромко сказала я. – Мне очень лестно это слышать!
– Вы искренняя и добрая девушка, по-другому к вам и невозможно относиться. Но некоторые люди могут воспользоваться вашей мягкостью… Вы понимаете меня, Саша?
– В тихом омуте черти водятся, Давид Аронович…
– Я же говорю, что вы очень похожи на мою Берточку! Непременно надо вас с ней познакомить! Как вы смотрите на то, чтобы заглянуть как-нибудь ко мне в ресторан, моя добрая фея? Обещаю, что кофе будет приготовлен именно так, как вы любите!
– Заманчивое предложение! А можно я приду не одна?
– Приводите хоть всю семью! – он широко раскинул руки и чуть не смел в сторону какую-то пугливую парочку. – Места всем хватит!
– Я, пожалуй, только одного человека, ладно? – улыбнулась я.
– Молодого человека? – уточнил он лукаво. – Ай, покраснела! Значит, я угадал! Всё, Александра, договорились, жду вас в гости! Давайте прямо на этих выходных, а?
– Нет, на этих мы не сможем, он сейчас в командировке, а недельки через три – обязательно!
– Вот и славно! – он с радостной улыбкой пропустил меня вперёд. Мы уже дошли до распахнутых дверей в правую ложу. – Значит, через три недели я вас жду, Александра!
– Давид? – на него оглянулась его жена.
– Всё в порядке, моя дорогая, я уговорил Александру на свидание. Я всё правильно сделал? – он состроил невинное лицо.
– Ты неподражаем, мой дорогой! – возвестила Екатерина со смехом и, погрозив супругу кулачком, направилась к своему месту.
Глава 28
– Я в нетерпении жду вашего мнения о спектакле!
После насыщенного эмоциями дня голос Серебрякова успокоил и расслабил меня. Я с блаженным удовольствием потянулась.
– Андрей, вам правду сказать или слукавить?
– Правду, одну только правду и ничего, кроме правды! – уверенно возвестил он.
– Ну, раз правду… – я сделала долгую паузу. – Мне показалось, что худшей музыки я за свою жизнь не слыхала! Андрей, может быть, у меня испортился вкус? Вокруг меня все только и говорили о том, что молодой композитор – гений, а я чувствовала себя при этом глупой необразованной дурой. Почему вы смеётесь?
– Дорогая моя, со вкусом у вас всё в порядке, уверяю вас! – сказал он довольно. – А вот у композитора с этим делом как раз не очень.
– А я боялась, что вы тоже начнёте расхваливать эту божественную музыку!
– Мне кажется, единственное чувство, которое может возникнуть во время прослушивания этого скучнейшего спектакля – только жалость к композитору. Но не будем о грустном, Саша. Давайте поговорим о вас!
– О, это моя любимая тема!
– Как я угадал! Расскажите же, вы не пожалели о знакомстве с парочкой богатых меломанов?
– Нисколько! – искренне воскликнула я. – Я переживала, что они окажутся высокомерными снобами, а вышло всё наоборот. Умные, тонкие и воспитанные люди, к тому же они очень подходят друг другу. Удивительно гармоничная пара! Вы знаете, у них четыре дочери, и такого заботливого отца, как Давид Аронович, ещё нужно поискать! Он только о них и говорил!
– А вы любите детей, Саша? – в голосе Серебрякова, кроме интереса, я услышала что-то ещё, какой-то неуловимый эмоциональный окрас.
– Фрекен Бок, любите ли вы детей? Безумно! – рассмеялась я. – А если серьёзно, Андрей…
Я задумалась. А правда, можно ли сказать, что я люблю детей? И каких детей? Я обожаю Инкиных цветиков-семицветиков, но ведь они мне родные, как можно их не любить? И все мои племяши по папиной линии – сейчас даже трудно посчитать их количество – дороги мне. Я с умилением заглядываюсь на младенческие мордашки в колясках, но, наверное, это обычная женская реакция?
– Вы почему замолчали, Саша?
– Вы знаете, Андрей, если у меня будет выбор: бросаться в горящий дом, спасая оставленного там малыша, или трястись за свою шкуру, я даже колебаться не стану. Для меня невыносима сама мысль о детских страданиях… Но вы, мне кажется, совсем не об этом спрашивали. А я не знаю, как ещё ответить на ваш вопрос.
– Вы неординарная девушка, Александра Ковалёва! – с чувством сказал он. – Не зря меня так неудержимо тянет к вам!
– Андрей… – меня взволновали его слова. – Оказывается, три недели – это так долго!
– Согласен с вами, – он горестно вздохнул. – Но есть одна хорошая новость, моя милая: два дня из них уже прошли!
– Это замечательная новость! – улыбнулась я. – Кстати, у меня есть ещё одна: Давид Аронович пригласил нас с вами к себе в ресторан!
– Признайтесь, моя дорогая Саша, вы строили ему глазки? – сварливо поинтересовался Серебряков. – И вообще, я тут весь издёргался из-за ваших ухажёров!
– Каких ухажёров?? – ахнула я.
– Сначала Казик со своими купальщицами, потом ваш начальник с приглашением в театр, а тут ещё и многодетный отец семейства, который уж точно не из-за меня ждёт вас в гости! Учтите, Саша, я очень ревнив!
– Слава богу! – облегчённо воскликнула я.
– Вас это обрадовало?
– Ага! Знаете, я сказала Екатерине, супруге Гройса, что у вас нет недостатков, но оказывается, они всё-таки есть!
– Вы и обо мне говорили? – удивился Серебряков.
– Не переживайте, Андрей, я не называла вашего имени, лишь обмолвилась о своём… молодом человеке…
– Вы просто прелесть, Сашенька! – голос его дрогнул. – Ну всё, не смею больше вас задерживать, вам нужно прийти в себя после спектакля. Прошу вас только об одном…
– О чём, Андрей? – я замерла в ожидании.
– Вспоминайте обо мне иногда в течение рабочего дня, ваши мысли будут согревать меня в этой холодной туманной стране!
– Мне кажется, вам вскоре придётся спасаться от жары, Андрей Михайлович…
– Я нисколько не буду возражать против этого, моя дорогая девочка! Доброй вам ночи!
Я положила трубку рядом с собой и закрыла глаза. Отчаянно разболелось где-то в груди. Шура, Шурочка, как ты будешь потом выбираться из всего этого? Ты влюбляешься в Андрея со страшной силой, и в конце концов эта же сила и убьёт тебя, дурёху! «Вспоминайте обо мне иногда», – сказал он… Даже если у меня осталось всего несколько недель, я ни за что на свете не откажусь от сокрушительного счастья любить этого человека!
