Екатерина Береславцева
Где ты встречаешь рассветы?
Глава 19
– Саш, я давно хотела тебя спросить…
– Спрашивай…
– Почему ты перестал рисовать?
Он не был готов к такому вопросу, поэтому долго и растерянно моргал и даже отвлёкся от книги, которую весь вечер не выпускал из рук.
– Рисовать… – задумчиво повторил он.
– Ну да. – Я уже поняла, что зря спросила, вон как изменилось его лицо, но слов обратно не возьмёшь. – Если тебе не хочется отвечать, ну его, забудь. Я просто так спросила…
– Мне не хочется…
– Ну вот и хорошо, – я улыбнулась.
– Мне не хочется рисовать… – Он посмотрел на меня долгим взглядом, потом перевёл взор к окну, будто там надеялся увидеть ответ. – Не знаю, почему. Это плохо?
– Почему же плохо? Вовсе не плохо! – заторопилась я. – Ты много читаешь, а это тоже один из видов творчества. Знаешь, сейчас молодые люди совсем разучились читать, и это страшно…
– Молодые люди? – вздрогнув, он вновь посмотрел на меня. Разгорающийся огонёк в его зрачках мне не понравился. – Я – молодые люди?
– Прости, Саш, мне просто кажется иногда, что ты младше меня… Прости, пожалуйста!
– Зачем?
– Что – зачем?
– Зачем ты меня жалеешь?
– Что ты говоришь такое… – растерялась я.
– Жалеешь! И извиняешься всё время! – он закипал, и это так не похоже было на его обычное кроткое поведение. – Сашенька, прости, Сашенька, извини! Я не псих, Ася! И не малолетка сопливая! Я старше тебя!
– Я помню, Сашенька, ты только успокойся, пожалуйста…
– Пожалуйста, спасибо, извините! – он уже кричал. – Мне надоело!
– Хорошо, я больше не буду так говорить… – я лихорадочно вспоминала, где лежит мой телефон, в котором хранились номера врачей. – Если тебе не нравится…
– Нет! Мне не нравится! Я устал! Я бесконечно от всего устал! – его трясло, как в лихорадке, и мне становилось всё страшнее за него.
– Тебе нужно отдохнуть, Саша! – Я попыталась взять его за руку, но мне это не удалось – с какой-то отчаянной злостью он оттолкнул меня, и мне пришлось отступить назад.
– Не трогай меня! – дыхание его сбилось, лицо исказилось брезгливой гримасой. – Никогда! Никогда меня не трогай! Поняла?
– Поняла… Тебе неприятны мои касания? Тебе… – я помолчала, – возможно, тебе неприятна я сама?
– Ты… Ты…
Мои слова, словно пощёчина, оглушили его. Вот только что он горел злостью, а через мгновение застыл с остановившимся взглядом – ни одна мышца не двигалась на его лице, как будто из человека разом вышли все эмоции и мысли все – и вдруг рухнул на пол, я не успела даже ничего сообразить, остановить его не успела. Но он уже полз ко мне, вытирая коленками блестящий штакетник паркета.
– Ася, Асечка, прости меня! Я подлец, я мизинца твоего не стою…
– Встань, Саша, умоляю тебя!
– Прости меня! – он обхватил мои ноги руками и заплакал – горько-горько, как может плакать только безвинное доверчивое существо.
– Это ты меня прости, родной!..
…Он уснул быстро, но я какое-то время ещё посидела рядом, не убирая ладони с его макушки. Бедный мой заблудившийся мальчик, запутавшийся в силках птенец… Но не печалься, я рядом, и так теперь будет всегда!
Глава 20
– Наконец-то, Алиска! – голос Алекса был весел. – Могла бы и раньше позвонить!
– А самому слабо? – усмехнулась я.
– Кто вас знает, молодых, вдруг не кстати окажусь…
– Ты, Алекс, всегда кстати!
– Алиска, а у тебя что-то случилось? – он посерьёзнел. – С моим тёзкой проблемы?
– Нет никаких проблем, Алекс. Всё идёт по плану.
– Меня эта фраза всегда настораживает, – он хмыкнул. – Обычно так говорят, когда всё летит к чертям собачьим. Колись, Алиска! А лучше давай-ка, мать, сюда подваливай!
– Куда?
– К папаше Гройсу! Я у него сижу. А вон и он сам… рукой машет.
– Да нет, поздно уже.
– Детское время! Или ты боишься своего оставить?
– Он спит уже…
– Так тем более! Приезжай, подруга! Когда ещё такой случай подвернётся!
– Не знаю…
– Зато я знаю! Не скоро! Потому что завтра я улетаю в тёплые края!
– Как гуси?
– Как гусак. Со своею гусыней.
– Опаньки… Кто она?
– Кто-кто… – он рассмеялся. – Вот приезжай и узнаешь.
– Ты меня заинтриговал!
Через полчаса я уже сидела в уютном затемнённом помещении ресторана за накрытым столиком, напротив меня расположился владелец фабрик, заводов и пароходов, и иногда, на бегу, к нам присаживался владелец ресторанов и самой обаятельной улыбки в этом городе – Давид Аронович Гройс.
–Так кто она, Алекс? – я дождалась, когда папаша Гройс отвлёкся на очередного посетителя, требующего срочного внимания хозяина.
– Э, куда торопишься, женщина? – с кавказским акцентом протянул Александр. – Поешь, закуси, потом будем разговоры разговаривать!
– Есть на ночь не стану, а вот кофе выпью с удовольствием. – Я сделала заказ подбежавшему официанту и откинулась на спинку очень удобного диванчика. – А ты пока можешь рассказывать. Кто она?
– Ох, Алиска, даже не догадаешься! – он загадочно улыбнулся.
– Я её знаю?
– Возможно…
– Твоя Ирочка? Или как её там, Светочка? Ну, секретарша?
– Один-ноль в мою пользу!
– Значит, не она… Ну, тогда… Та фигуристая девица в бильярдной, от которой ты глаз оторвать не мог? Декольте у неё знатное было…
– Мимо!
– Хм… – я задумалась. – Ну не бухгалтерша же твоя, в самом деле!
– Насмешила! Три-ноль в мою пользу! Сдаёшься?
– Сдаюсь! – легко согласилась я.
– Наташа!
– Это кто такая?
– Василиса! – он грозно нахмурился.
– Подожди… – до меня дошло. – Твоя жена, что ли? Боже мой, вы помирились наконец?
– Ага…
– Так это дело надо отметить!
– А я что говорю! – он кивком головы подозвал официанта. – Бутылку Шато Лаланд Бори…
– А мне кофе…
– Василиса!
– Ты же знаешь, мне пить нельзя! Особенно вино…
– Особенное вино – можно!
– Чёрт с тобой! Тогда принесите ещё сыра, пожалуйста…
Вино и правда оказалось особенным – лёгкое, с ягодными нотками и ароматом шоколада. Необычное, но притягательное сочетание.
– Интересный вкус!
– А я что говорил! – он поднял свой бокал. – Итак…
– За воссоединение семьи! – провозгласила я.
– Ура!
Наши бокалы мелодично звякнули при встрече. Форсировать я не стала, сделав всего пару глотков, но удовольствие получила – и от изысканного вкуса вина, и от лучистой улыбки человека напротив, и от прекрасной новости. Что может быть лучше доброго мира в семье?
– Я так рада за вас, Алекс! А куда вы летите?
– На «Остров Свободы»…
– О-о-о! Куба, любовь моя! – обрадовалась я. – Мы там с Севкой когда-то были, по работе. Уникальная страна! До сих пор вспоминаю с радостью – ласковое море, солнце, горящие глаза местных жителей… А песни их – это вообще что-то, Алекс! Там, кажется, даже воздух пропитан музыкой, обволакивает тебя со всех сторон, в кожу проникает…
Я напела мелодию, которая, конечно, отдалённо напоминала кубинскую, но очень характеризовала моё нынешнее состояние. Да, Куба – это рай, в который следует обязательно возвращаться!
– Безумно тебе завидую, Алекс! Эх…
– Не понимаю твоих вздохов, дорогая. Ты ведь и сама можешь повторить своё путешествие, что тут такого? Взял билет, и – здравствуй, родина команданте Кастро!
– Повторить? – улыбка сошла с моего лица. – Много ты понимаешь, Александр Сергеич.
– Больше, чем ты думаешь, – усмехнулся он. – Ведь не в Кубе вовсе дело!
– А в чём?
– А в компании. В хорошей компании и глухая африканская деревня покажется раем.
– Ты сейчас о чём?
– Не о чём, а о ком! – он внимательно следил за моим лицом. – У тебя теперь есть мужчина, которому можно продемонстрировать все прелести весёлого острова.
– Ну да, есть…
– Я уверен, он там ни разу не бывал.
– Скорее всего…
– А чего ты скисла, душа моя? Я что-то не то сказал?
– Ты ведь знаешь, Саше нельзя пока совершать дальние поездки.
– Пока нельзя, но ведь всё когда-нибудь проходит?
– Да, всё когда-нибудь проходит, Алекс… – я взялась за бокал. – Налей-ка мне ещё.
– Хочешь утопить печаль в вине?
– Ты дурак? Какую печаль?
– Печаль по острову… свободы.
Он многозначительно выделил последнее слово. Я сделала вид, что ничего не поняла. И подняла наполненный бокал.
– За друзей!
– Отличный тост. Значит, за меня?
– За тебя, – улыбнулась я.
– И за тебя?
– И за меня!
– По этому случаю хочу процитировать одного очень известного в узких кругах поэта: он и я – в мире лучшие друзья. А, как тебе? Изящно?
– Опи́саться можно… – я залпом выпила целый бокал и с грохотом вернула его на стол.
– А чего мы злимся?
– Кто?
– Дед Пихто!
– Слушай, Сергеич, не приставай, а? – я начинала чувствовать наваливающуюся на меня тяжесть – из-за вина, из-за напряжения сегодняшнего дня – и ничего не могла с этим поделать. – И без тебя тошно!
– Да ладно тебе, Алиска, съездишь ещё в свою Кубу, не расстраивайся…
– Друзья мои, ну и денёк сегодня! – с этими словами перед нами материализовался папаша Гройс и с тяжёлым вздохом опустился в своё кресло. Я даже не заметила, как он подошёл, вот это ловкость. – Давид Аронович то, Давид Аронович сё – никто без Давида шагу ступить не может. А сейчас, представляете, пришлось кота из дымохода вытаскивать! И кому пришлось? – конечно мне, вот этими самыми ручками! – он помахал перед нами своими могучими ручищами.
– Дохлого? – испугалась я.
– Господь с вами, Василиса! Дохлым сделали бы меня, если бы эту животинку спасти не удалось! Это же любимый кот самого посла!
– Какого посла?
– А вон, видите… – ресторатор кивнул в сторону одного из столов, за которым сидело несколько человек, – чудак в чёрной шляпе. Посол одной маленькой, но прекрасной страны. Без своего кота жить не может, всюду с собой берёт. Его и укротителя полосатых хищников, любящих совать свой нос в чужие дымоходы.
– Забавный…
Действительно, человек в чёрной шляпе производил странное впечатление. И дело было даже не в одежде, хотя её стиль – викторианский с каким-то французским налётом – вряд ли кого мог оставить равнодушным, но во всём облике странного господина. Густая тень от полей шляпы скрывала верхнюю часть лица, смуглость которого подчёркивала борода, – она была такого снежного оттенка, что готова была даже поспорить с белизной самих скатертей Гройса, а о них в городе Арбузове слагают легенды! Но самым впечатляющим элементом облика были, конечно, руки, точнее, пальцы посла. Длинные, тонкие, подвижные, они будто существовали отдельно от своего хозяина. То они лёгким росчерком выписывали сложные этюды по краю стола, то с чувственным наслаждением оглаживали белую бороду, то вдруг замирали в воздухе, скрутившись в каком-то невероятном магическом знаке… Трудно было заставить себя оторваться от гипнотического наблюдения за этими гибкими существами.
– Он, наверное, музыкант в прошлом, – предположила я.
– Или шулер… – пробормотал Алекс.
– Ни то, ни другое. Он сказочник.
– В смысле?
– В прямом, – Гройс усмехнулся. – В свободное от работы время он пишет сказки. Хотя лучше так сказать – в свободное от сказок время он ходит на работу.
– В посольство?
– В посольство!
– Интересный типаж… – я никак не могла оторвать взгляд от пальцев старика. – Так он здесь живёт или приезжий?
– Здесь, конечно! – оскорбился за земляка папаша Гройс. – Он тут родился, но его какой-то дальний предок из другой страны…
– Маленькой, но прекрасной.
– Ага. Послом его назначили недавно. Когда узнали об иноземных корнях.
– А раньше он чем занимался?
– Раньше? А вы видели у нас в городе один мост, Василиса… Примечательный такой…
– Прозрачный?
– Ага.
– Конечно! Космическое зрелище!
– Так говорят, это его рук дело13.
– Ого! Значит он – мастер?
– Мастер. Мастер сказки рассказывать… – Гройс весело рассмеялся.
– Давид Аронович! – укоризненно воскликнула я. – Это вы мастер сказки рассказывать! Признайтесь, разыграли нас?
– Как я мог! – он сделал серьёзное лицо, но глаза его от хохота заливались. – Я никогда не вру, спросите кого угодно! А хотите, у самого посла спросим? Хотите?
В этот момент посол, словно услышав эти слова, повернул голову в нашу сторону, край шляпы от движения задрался, и я увидела глаза его, чёрные, манящие в свою глубину, жуткая тьма которых пригвоздила меня к дивану. Наверное, таким взглядом смотрит сама Смерть, выбирая свою новую жертву. Я с трудом выдавила из себя:
– Н-н-ет… Не хочу.
Посол, помучив меня ещё несколько секунд, показавшихся мне часами, отвернулся, а я, с трудом приходя в себя, посмотрела на своих спутников.
– Вы видели?
– Что? – не поняли они.
– Этот взгляд! Я думала, он меня на месте прикончит и даже косточек не оставит!
– Вот кто у нас мастер сказки рассказывать! – весело рассмеялся Давид Аронович. – Вы фантазёрка, оказывается! А с виду такая рассудительная дама.
– Вот честное слово, Давид Аронович! Алекс, а ты тоже ничего не заметил?
– Заметил. Заметил, как этот посланец строил тебе глазки!
И он состроил такое грозное лицо ревнивца-мужа, что мне ничего не оставалось, как рассмеяться – весело и облегчённо. Наверное, и правда померещилось. Чего только не привидится после вина!
– У меня есть тост! – Алекс разлил всей нашей троице красной жидкости. – Выпьем, друзья мои, за сказки и сказочников! Пусть и те, и другие почаще встречаются на нашем пути, делая жизнь радостнее и интереснее! За тебя, Давид, и за тебя, Алиска!
– И за тебя, дружище! – эмоциональный Гройс с чувством хлопнул Алекса по плечу и поднёс бокал к губам.
В это время из верхнего кармана его рубашки послышалось гудение телефона.
– И вот так всегда! – вздохнул он. – На самом интересном месте!
Так и не выпив, он поставил бокал на стол и выхватил трубку.
– О, Шура! – его лицо расплылось в блаженной улыбке. – Шурочка, рад тебя слышать! Ты по делу или просто потому, что соскучилась по старику? Ну да, так я и думал! – он рассмеялся. – Да вот, сижу… с другом и ещё с одним человеком… Дамой, между прочим! Что ты говоришь? – Гройс поднял брови и посмотрел на меня. – А откуда ты знаешь? Ах, ну да… Забыла сказать? Так сейчас скажи… Ага… Угу… Хорошо, передам! Нет, милая, сегодня не получится, а завтра с удовольствием! Ладно! И ты своим! Крестницу поцелуй! Покедова!
Он вложил телефон обратно в карман и, не раздумывая, залпом опорожнил свой бокал. Затем крякнул удовлетворённо, но с некоторой растерянностью – от телефонного разговора, полагаю.
– Никак не привыкну… – непонятно пояснил он, усмехаясь. – Василиса, вам просили передать, что если вы ищете отличного модельера, то вам нужно обратиться ко мне.
– То есть? – оторопела я.
– Звонила Шурка Серебрякова, подруга моей старшей дочери, и она сказала, что позабыла вам порекомендовать Берту. Говорит, так сражена была вашей красотой, что обо всём на свете забыла.
– Шура Серебрякова? Но я не знаю её…
– Ну как же! Её дружок у вас работает, фотографом!
– Ах, Александра!
Понятно, почему я оказалась такой несообразительной: как она могла быть сражённой моей красотой, если именно я была поражена – в самое сердце?
– Я и говорю – Шурка. Она сказала, что знает, кто та дама, сидящая сейчас рядом со мной…
– Ну, этому я уже не удивляюсь…
– А я, признаться, отвык. Давно не виделись. Ну так вот, она просила вам передать, что если вы ищете хорошего модельера…
– Я действительно только сегодня об этом думала! Что мне срочно нужен новый модельер, потому что Лилечка, моя помощница, вдруг решила выйти замуж…
– Счастье вдруг в тишине постучалось в двери… – тихонько пропел Алекс. – Та-да-да-дам…
– Неужель ты ко мне, верю и не верю… – приложив руки к груди, приятным баритоном подхватил Гройс, и в его исполнении выглядело это так уморительно, что мы с Алексом расхохотались.
– Так вот, – продолжил он уже нормальным голосом. – Моя дочь Берта – первоклассный модельер!
– Вот это совпадение!
– И она будет счастлива с вами сотрудничать!
– Ну, это нужно у неё спросить…
– Не вопрос!
Тяжёлая чёрная трубка вновь оказалась в его руке, я не успела его остановить. Мне стало неловко – я же ещё не видела работы этой Берты, а вдруг она нам не подойдёт? Но мои страхи оказались напрасными – мы быстро договорились с Бертой о встрече в её мастерской, не скрепляя себя никакими обязательствами – умом и дальновидностью дочь пошла в отца…
Ресторан я покидала с чувством удовлетворения – и душу отвела с прекрасными людьми, и о работе не забыла. Алекс довёз меня до подъезда дома, в котором вот уже почти два месяца мы с Сашей снимали квартиру.
Выбравшись из автомобиля, я привычно подняла голову – в наших окнах было темно. Слава богу, Саша спит…
– Я провожу тебя…
– Зачем?
– Ночь на дворе!
– Ну и что? Я же не на лавочке буду спать, – я протяжно зевнула.
– На лавочке? – он перевел взгляд на скамейку, вкопанную на детской площадке. – Не, на лавочке у тебя не получится. Гляди, её кто-то раньше тебя занял.
– Бомж, наверное? – неуверенно предположила я, посмотрев на сидящую к нам спиной сгорбившуюся худощавую фигуру, укутанную во что-то чёрное. Лица человека было не разглядеть, но то, что он спал, не вызывало никаких сомнений.
– Или бедняга-влюблённый, который свою девушку не дождался. Прикинь, пришёл на свидание, а она про него забыла… Вот он и уснул…
– Он же замёрзнет! – поёжилась я. – Ночью заморозки обещали…
– А ты его обогрей, – усмехнулся Алекс. – Подбери, чаем напои…
– Ну нет, у меня есть кого чаем поить!
Встряхнув волосами, я решительно направилась к подъезду, Алекс потянулся за мной.
– Сергеич, я же сказала – сама дойду! – громко сказала я. – Тебя жена ждёт!
Звук моего голоса заставил человека на лавочке зашевелиться, он вздохнул, повернулся и…
– Боже!
– Привидение увидела? – Алекс оглянулся.
– Васька, ну наконец-то! – радостно отозвалось «привидение», вскакивая со скамейки. – Я жду, жду, заснула даже! Ты где шляешься, да ещё с чужим мужиком?
– Это кто? – весело спросил чужой мужик.
– Нет, это я тебя спрашиваю, кто ты!
К нам, разминая затёкшие члены и позёвывая, шла белобрысая дива на шпильках и в длинном чёрном плаще. Моя сестра Глафира. На её плече болталась внушительных размеров дорожная сумка.
– Я? – Алекс усмехнулся. – Меня зовут Александр Сергеевич…
– Дошутишься сейчас! – Глаша приблизилась почти вплотную к нам и только тогда улыбнулась. – А я тебя узнала, Пушкин!
– Неужели?
– А ты думал, если бороду отрастил, так всё, неузнаваем стал? Шалишь, парниша, настоящий художник до сути всегда докопается! Слушай, Вась, у него правда животик отрос… – наглая Глафира ткнула пальчиком в живот Алекса. Тот дёрнулся и весело рассмеялся. – А чё, спортом не вариант заняться, господин директор?
– Времени нет.
– А с чужими бабами по ночам гулять – есть?
– Глашка! – я обняла сестру. – Прекрати бузить!
– Да я ещё вроде не начинала… – Глафира улыбнулась. – Ну, здравствуй, Васька!
– Привет, сестрёнка! Алекс, познакомься, это Глафира, моя сестра.
– Я сообразил, – ухмыльнулся Алекс. – Добрый вечер, Глафира!
– Ночь на дворе вообще-то… – Глаша протянула руку Алексу. – Здравствуйте, господин Милостивый. Извиняйте, ежели что не так, сами мы не местные…
– Глашка! Алекс, не обращай внимания на эту дурёху, она просто тебя стесняется!
– Трудно не обращать внимания на такую красавицу!
– А ты поумнел за эти годы! – Глашка, недолго думая, быстро приложилась губами к мужской щеке. – Слушайте, а чего мы тут стоим? Идёмте в дом! Василиса, зови своего друга к нам!
– Глашка! – рассмеялась я. – Как же я по тебе соскучилась!
– А я чувствовала! – хихикнула она. – Потому и приехала!
– Ой ли?
– Не веришь?
– Неа. Зная тебя, ни за что не поверю в такую сентиментальность.
– Обижают! – Глаша, надув губы, повернулась к Алексу. – Скажи ей хоть ты!
– У вас что-то стряслось, да, Глафира? – за шутливостью мужского тона скрывалась серьёзность.
– Хм… – она посмотрела на него внимательно. – Васька, вот почему тебе везёт с друзьями, а мне нет?
– Глаш, что случилось? – я заволновалась. – Он тебя бросил?
– Я сама его бросила! – она повела плечиком. – Ну его, не хочу об этом пресмыкающемся говорить. Ребята, идёмте в дом, я замёрзла, как цуцик.
– Вы идите, а я домой поеду, – Алекс пожал мне руку. – Теперь вдвоём, не страшно. Алиска, созвонимся завтра…
– Почему Алиска? – удивилась Глаша. – Вась, тебя ведь так только Севка назы…
– Идём! – я оборвала её и потащила за собой к подъезду.
Алекс смотрел нам вслед. Оглянувшись уже перед самой дверью, я заметила его странный взгляд, устремлённый на меня. Как будто он вдруг внезапно что-то понял…
Глава 21
– Ты только не шуми, а то Сашу разбудишь, – тихо предупредила я, проворачивая ключ в дверном замке. – Он не знает, что я уходила.
– Почему? – прошептала Глафира.
– Я тебе потом всё расскажу…
Я осторожно нажала на ручку, потянула на себя дверь и чуть не вскрикнула – в прихожей горел свет, хотя я точно помню, что перед уходом я его выключала! Но это ещё не все беды – наше появление застало врасплох человека, который никак не должен был тут оказаться в это время!
– Саша… – растерянно пролепетала я.
– Я уже ухожу, – нагнув голову и стараясь на меня не смотреть, сказал он, продолжая обуваться.
– Куда?
– Домой.
– Куда домой?
– К отцу.
– Саш! – я дёрнулась было к нему, но он выставил перед собой руку.
– Я так решил!
– Нормальный мужской ответ! – подала насмешливый голос Глафира. – Без каких-либо объяснений. И ты хоть стой, хоть волчицей вой. Он решил и всё тут!
Вздрогнув, Саша рывком поднял голову и встретился взглядом с Глашей. Долго, очень долго они смотрели друг на друга. Наконец, вздохнув, как мне показалось, с облегчением, Саша выпрямился и повернулся ко мне.
– Василиса, я не могу с тобой жить. Я долго думал, почему так происходит. Ведь я ждал тебя, я молил судьбу устроить нашу встречу. И вот, когда ты наконец пришла, я…
– Ты разочаровался во мне…
– Нет! Нет… Это не так… – он помолчал. – Я понял, что ошибался. Жизнь, реальная жизнь, совсем другая, а я гонялся за какими-то призраками, иллюзиями… Моё заблуждение было так сильно, что и тебя сбило с толку. Подожди, не говори ничего! – он приложил руку к своей груди. – Я чувствую вот тут, внутри, очень хорошее и светлое чувство. К тебе. Но…
– Но это не любовь.
– Я не знаю, что это. Как будто ты родная мне, но не так, как нужно, чтобы жить вместе. Ты понимаешь?
– Я понимаю, Саш.
– Ты обижаешься на меня?
– Нисколько!
– Правда?
– Я и сама это чувствую, понимаю это. Сань, какие же мы с тобой дураки!
– Это точно! – Глашка рассмеялась. – Ребята, а вы напоите меня чаем, а?
Мы полночи проговорили на кухне. И Саша, и я – мы чувствовали такое облегчение от разрешения этой тягостной ситуации, что болтали без умолку, перебивая друг друга. Глаша, моя неугомонная сестрёнка, тихо молчала, переводя глаза с одного на другого. И чашку за чашкой пила горячий чай.
– Глашка, мы тебя заговорили! – наконец, спохватилась я. – А ведь ты с дороги…
– Ничего… – она устало зевнула.
– Ася, укладывай сестру, а я пока тут приберу, – Саша решительно принялся собирать грязную посуду со стола.
– Хорошо. Идём, Глашка, на моей кровати ляжешь, а я на раскладушке…
Уже выйдя из кухни, я с запоздалым удивлением поняла, что впервые за эти дни Саша предложил свою помощь по хозяйству…
Хорошо, что перед уходом на работу я зашла в свою комнату, позабыв ключи на столике. Глафира ещё спала, но дыхание её, сопровождаемое какими-то всхлипами, меня напугало.
– Глаш, ты спишь? – тихо прошептала я и подошла ближе к кровати.
Она простонала что-то во сне, потом вдруг громко и надсадно закашлялась и – открыла глаза.
– Умираю… – прохрипела она. – Скорую…
– Сейчас, сейчас! – я в панике заметалась по комнате, но тут услышала хриплый смех.
– Я пошутила, Васька!
– Бить тебя некому, Глафира! – я присела рядом с ней и приложила ладонь ко лбу. – Слушай, да у тебя температура!
– Ага, – радостно улыбнулась негодница и скривилась. – И горло дерёт страшно. А ещё всю ночь кошмары снились. Признайся, мать, твоих рук дело?
– Ты бредишь. Сейчас я градусник принесу…
– Постой! – она схватила меня за руку и тяжело вздохнула. – Сначала пообещай мне…
– Что?
– Что никому не отдашь мои самые любимые часики, красные, в виде сердечка, помнишь, мне их мама дарила…
– Дура! – под заливистый смех сестры я вскочила и бросилась из комнаты.
– Я тоже тебя люблю, сестрёнка! – донеслось мне вслед.
– Ты слышала, врач придёт после обеда, – я положила трубку на аппарат, – а пока я приготовлю тебе чай с мёдом и…
– Зря ты это затеяла, Вась…
– …и в аптеку сбегаю за жаропонижающим. Да, ещё девчонкам позвоню, чтобы сегодня меня не ждали.
– Вот ещё, выдумала! Я сама прекрасно дождусь твоего врача! Столько возни из-за какой-то ерунды!
– Что случилось? – в приоткрытую дверь осторожно заглянул Саша. – Кто-то заболел?
– Нет! – заявила Глаша.
– Да! – сказала я.
– Саш, вот хоть ты ей скажи, что пропускать из-за простейшей простуды работу – преступление!
– Согласен… – он прошёл в комнату.
– Ага, а я что говорю! – торжествующе воскликнула Глафира.
– …согласен остаться вместо тебя, Василиса, ухаживать за твоей сестрой.
– Как – вместо меня? – поразилась я.
– Ну вот тебе же сказали! – мне показалось, что Глашка сама смутилась от таких Сашиных слов. – Что мы, два взрослых человека, не справимся с одним ничтожным недоразумением? Да на раз два три!
– Ася, иди на работу и ни о чём не волнуйся! – Саша, будто маленькую, подхватил меня под руку и потянул за собой.
– Но… – я оглянулась на Глашку, которая махала мне вслед рукой. – Я не могу…
– Можешь! – Меня мягко вывели из спальни и потянули к прихожей. Столько силы вдруг оказалось в этом человеке, откуда, почему? – Ты пойдёшь в своё агентство и будешь спокойно трудиться, ни о чём не думая, а я пока заварю Глафире чай, схожу в магазин, в аптеку, встречу врача…
– Но…
Он поставил передо мной сапоги и дождался, пока я обуюсь, потом подал пальто. Мы встретились с ним взглядами.
– Ася…
– Да, Саш…
– Спасибо тебе, Ася…
– За что?
Вместо ответа он вдруг крепко обнял меня, и я почувствовала, как быстро и радостно бьётся его сердце.
– Мы будем тебя ждать! – крикнул он мне на прощание перед тем, как закрыть дверь.
Ну и дела творятся в нашем королевстве…
