Джон Норт
Космос. Иллюстрированная история астрономии и космологии
ВЗАИМНОЕ ВЛИЯНИЕ РАННИХ ВОСТОЧНЫХ КАЛЕНДАРЕЙ
В связи с выдающимся вкладом в астрономию, сделанным мусульманами, возникает искушение забыть об астрономических традициях народов, подчиненных арабскому политическому влиянию. Тем не менее в первые годы существования ислама арабская астрономия была относительно примитивна, и большая часть цивилизованных народов, захваченных арабами между VII и IX вв., – индийцы, персы, сирийцы, копты и греки – достигли гораздо более высокого уровня интеллектуальной культуры. Это можно рассмотреть на примере сравнения их математических планетных теорий, попыток давать оценку способам, посредством которых звезды влияют на земную жизнь, или астрономического содержания их календарных систем. Иудейская астрономия также стояла ступенью выше, хотя она часто рассматривалась всего лишь как инструмент для составления религиозного календаря.
Если не вдаваться в подробности, в истории иудейского календаря существовало три этапа: библейский, талмудистский и постталмудистский. Движущей силой каждого из них была потребность в установлении дат религиозных празднеств, и все главные системы строились на лунно-солнечных зависимостях. Сначала опорные ориентиры календарного года устанавливались с помощью наблюдений за Солнцем и Луной. Постепенно в этот процесс вовлекалось все больше и больше теории и в итоге верховенство получали чистые вычисления. Поскольку погода не всегда позволяла увидеть молодой месяц, это служило стимулом для разработки строгих теоретических правил определения продолжительности месяца. Главным источником внешнего влияния была вавилонская традиция лунно-солнечного года, и в Талмуде ясно сказано, что иудеи определились с названиями своих месяцев во время вавилонского плена. Однако в Вавилоне оставалось влиятельное иудейское сообщество, и его члены отнюдь не являлись абсолютно бесправными.
Еще до разрушения храма Ирода в Иерусалиме в 70 г. н. э. существовало несколько более или менее простых календарных правил, неочевидные детали которых мы здесь разбирать не будем. После разрушения этого храма Синедрион (высшая судебная инстанция и верховный совет Иерусалима) переместился в Явниэль (современный Явне – к югу от Тель-Авива), но за этим органом оставались полномочия по принятию решения о появлении новой Луны. Синедрион собирался в двадцать девятый день каждого месяца для того, чтобы утвердить показания соответствующих свидетелей. В принятии решения участвовали созываемые патриархом ученые, после чего в главные иудейские сообщества отправлялось письмо с надлежащим уведомлением. Между вавилонскими и палестинскими сообществами существовали серьезные противоречия, и сохранились отчеты об инцидентах, в которых говорилось о самаритянах, разжигавших костры для ускорения появления новой Луны и, таким образом, введения иудеев в заблуждение.
Со временем стала намечаться отчетливая тенденция отхода от использования Синедрионом эмпирических свидетельств в пользу рациональной лунной и солнечной теории. Например, в конце II в. ректор Негардейской академии в Вавилоне Самуил Ярхинаа (по прозвищу «Астроном», ок. 177–257) составил свой календарь празднеств, чтобы не зависеть от Иудеи. Его примеру последовали другие, и к началу IV в. качество экспертной работы стало таковым, что появление новой Луны оказалось возможным определять исключительно с помощью вычислений, несмотря на консервативные протесты со стороны тех, кто предпочитал использовать старые методы.
Стадия окончательного утверждения соответствующих процедур наступила в период правления римского императора Константина I (ок. 280–337) – печально известного гонителя иудеев. К этому времени накопились значительные разногласия между иудейской и христианской практиками. На Никейском Вселенском соборе (325), где в пылу многих столкновений были выработаны правила, регулирующие время празднования Пасхи, удалось достигнуть широкого согласия по этому вопросу, а именно что христианская Пасха не должна совпадать с иудейской. Действия Константина носили более серьезный характер: он запретил все религиозные обряды, включая календарные расчеты. Именно тогда, в знак неповиновения, патриарх Гиллель II (330–365) решил установить и широко декларировать твердые правила календарных вычислений – правила, которые предписывалось исполнять всем иудеям. Актом высшей справедливости их возвратили вавилонскому сообществу. Счет этого календаря, как полагает большинство ученых, велся от 359 г. н. э., хотя некоторые из них считают, что это поздняя доработка, относящаяся к периоду после 500 г.
Для всестороннего обсуждения темы составления календарей понадобилось бы написать отдельную книгу, но появившаяся в итоге форма иудейского календаря может быть использована для краткой иллюстрации трудностей, с которыми сталкивались авторы, чьи религиозные сочинения вели их к употреблению лунно-солнечной системы измерения времени. В данном случае календарные месяцы устанавливались строго по Луне, в то время как иудейская Пасха являлась исключительно весенним праздником, то есть эмпирически определяемым относительно солнечного года. (Празднование проводилось вечером четырнадцатого дня [первого] месяца нисан и представляло собой «исход» израильтян из своих домов, дверные косяки которых окроплялись кровью ягнят, знаменующих, согласно Второй книге Бытия [12: 29], избиение первенцев у египтян.)
Проблема выбора какого-либо способа синхронизации двух систем измерения времени – солнечной и лунной – возникала во многих культурах, например в Китае и в Индии. Полученные решения радикальным образом отличались друг от друга правилами интеркаляции. Простейшим решением для большинства культур, использовавших только солнечный календарь, был способ интеркаляции, правила которой знакомы нам по изменению числа дней в феврале. Эти правила более или менее соответствуют тому, что продолжительность истинного солнечного года превышает целое количество дней на одну четвертую долю суток. Те, кто хотел учесть движение Луны, сталкивались с гораздо более серьезной проблемой. В случае выбранного нами в качестве примера иудейского календаря вместо стандартного деления «общего года» на двенадцать месяцев применялись правила определения количества дней для каждого месяца (29 или 30) и правила введения в какой-то определенный год тринадцатого месяца. Таким образом, иудейский общий (не високосный) год насчитывал от 353 до 355 дней, а високосный – от 383 до 385 дней. Имелись правила для определения високосного года; в качестве такового выбирался каждый третий, шестой, восьмой, одиннадцатый, четырнадцатый, семнадцатый и девятнадцатый год 19-летнего «Метонова» цикла. Нам не обязательно углубляться в этот загадочный мир календарных манипуляций для понимания того, что они выходили за рамки обычных астрономических истин. Не кто иной, как сам Маймонид – величайший еврейский теолог XII в., приложивший немало усилий для согласования законов иудаизма с рациональной философией, утверждал: иудейский календарь был открыт Моисею Богом. В Европе XVI в., когда интерес к изучению такого рода вопросов достиг своего пика, календарь Гиллеля стал пользоваться особым уважением не потому, что принимал в расчет астрономические данные, а так как решал проблему согласования религиозных воззрений с реальным движением светил. Традиции иудейского календаря, соотносимого с еврейской Пасхой, безусловно, оказали серьезное влияние на христианскую пасхальную традицию, хотя правила ее расчета были сознательно изменены; и это частично объясняет то, почему они служат предметом столь высокого интереса.
Не все календари Ближнего Востока имели привязку к Луне. Например, коптские христиане из Египта использовали календарь, основанный на древнеегипетском солнечном календаре. (Каждый из их месяцев насчитывал по 30 дней, замыкаясь «малым месяцем» из пяти, а раз в четыре года – из шести дней.) Если их можно назвать народом Солнца, то мусульмане – это народ Луны, поскольку исламский календарь исключительно лунный, а не лунно-солнечный. В силу того что он никак не соотносится с солнечным циклом, его месяцы не привязаны к сезонам и медленно скользят относительно них. Существуют весьма расплывчатые договоренности по поводу того, с какого времени вести летосчисление: согласно представлениям большинства мусульман, это должно быть время заката 15 июля 622 г. – первый день месяца Мухаррам года Хиджры (года бегства Пророка в Медину), хотя точная дата Хиджры неизвестна. Существуют также различия между гражданским календарем со строго заданной продолжительностью месяцев и более часто используемым религиозным календарем, где определение начала месяца по наблюдению молодой Луны является принципиальным условием. (Некоторые современные астрономы рассказывают, что получают телефонные звонки с вопросами о том, в какой день будет впервые наблюдаться лунный серп; после этого религиозные власти делают официальное объявление, основываясь на не всегда согласующихся друг с другом ответах. В разных частях света есть мусульмане, получающие извещение по факсу или по электронной почте из Мекки о возможности визуального наблюдения Луны.) Несмотря на множество незначительных расхождений, вносящих одно- или двухдневную неопределенность в датировку предшествующих исторических событий, существует общепринятая схема деления мусульманского года: это двенадцать месяцев, длящихся по 30 или по 29 дней каждый. Впоследствии было введено правило для изменения продолжительности двенадцатого месяца: одиннадцать раз за 30 лет он считается равным не 29, а 30 дням. Таким образом, год обычно насчитывает 354 дня, реже – 355 дней. Годы с одним лишним днем часто расценивались как результат излишнего мудрствования вычислителей и игнорировались большинством арабов, ведущих свой календарь по наблюдениям.
Для выработки грубого эмпирического правила корреляции западного календаря с исламским достаточно отметить следующее: последний короче первого примерно на 3% и начинается с 622 г. н. э. – года Хиджры. Что касается мусульманской недели, то она почти в точности воспроизводит иудейскую и тоже состоит из семи дней (в мусульманском мире дни недели скорее нумеруются, чем перечисляются по названиям), заканчиваясь субботним днем, который считается седьмым по счету.
В том, что мусульмане выбрали лунный календарь, задействована культурная компонента, очень легко упускаемая из виду, если уделять внимание только зачастую довольно громоздким вычислительным схемам. Особый акцент в спорах по поводу его происхождения делается на традиции, введенной в 638 г. халифом Омаром. Многие приписывают ее непосредственно Мухаммеду, но представляется вполне очевидным ее глубокая связь с гораздо более ранними традициями доисламской Аравии. В этом регионе уже использовались как лунный, так и лунно-солнечный календари, и роль Пророка заключалась в том, что он просто наложил запрет на использование последнего. В Коране сказано: поскольку согласно Закону Божьему год должен делиться на двенадцать месяцев, вставка тринадцатого месяца (это проделывалось в лунно-солнечном календаре) будет служить на руку неверию. Кроме того, Пророк осознавал угрозу, исходившую от культов поклонения Солнцу, довольно широко распространенных в Аравии.
Однако существовали и другие факторы культурного характера, способствовавшие выбору такого решения. Они довольно просты: лунный календарь идеально подходил для кочующих народов Аравии. Для них сезонные изменения не играли большой роли, в то время как для земледельцев сезоны значили все, поэтому солнечный или лунно-солнечный календари обладали очевидными преимуществами. Те, кто использовал лунный календарь, безусловно, обладали средствами наблюдения за сменой сезонов. Они применяли (а в некоторых земледельческих календарях Аравийского полуострова продолжают применять по сей день) систему, где эклиптика делилась на двадцать восемь лунных стоянок, больше известную нам по китайской и индийской астрономии. Эти стоянки, как и полагается, помечались особыми звездами; кроме того, есть все основания считать, что у арабов была своя система предсказания погоды под названием анва, основанная на группах звезд, восходящих в определенное время года непосредственно перед рассветом, объединенная ими с индийской системой лунных домов (mansions). Английский термин mansion произошел от латинского слова mansio (жилище), выбранного первыми переводчиками для передачи арабского термина манзила ал-камар. Последнее название использовалось для обозначения скорее места отдыха верблюда в караване, а не жилища, а это лучше соответствовало идее места отдыха Луны в череде последовательно сменяющихся ночей сидерического месяца.
На юге Аравии сохранились надписи, позволяющие судить о различных местных календарях, и хотя детальная информация о них отсутствует, можно сделать следующее заключение: некоторые из них являлись, несомненно, лунно-солнечными и их завезли из‐за пределов полуострова. Тот факт, что определенные представления о календарях пришли с востока, с очевидностью вытекает из следующего соображения. В ранних текстах летосчисление велось не по эрам (как это было у христиан и мусульман), а по именам назначенных должностных лиц – эпонимам. Такую же систему применяли ассирийцы, используя в качестве названий имена должностных лиц, назначенных лиму; аналогичным образом поступали сабейцы, а впоследствии – афиняне; у них соответствующий чиновник назывался архонт эпоним. Эта система постепенно отмирала, поскольку она с трудом совмещалась с вычислительными системами, которым отдавали предпочтение астрономически подкованные мыслители. На исходе доисламского периода в Аравии было введено несколько различных эр. Наиболее известной из них является эра имьяратов, начавшаяся в 110 (или, по другой версии, в 115) г. до н. э.
Календари – достаточно скучная вещь, но они вносят порядок в человеческую жизнь, и есть немало практических резонов относиться к ним с подобающей серьезностью. После стремительной экспансии ислама в течение первых веков его существования необходимо было наладить датирование деловой переписки с официальными представителями вновь захваченных территорий, но местные календари сильно отличались друг от друга как по стилю, так и по эпохам, от которых велось летосчисление. Сасаниды (правящая династия в Персии), находившиеся у власти с 226 г. н. э., использовали в качестве начала своей эпохи 16 июня 632 г. н. э. – дату восшествия на престол последнего сасанидского монарха Йездигерда III. В Сирии был основан халифат, но она являлась частью Византийской империи и использовала римский календарь юлианского типа, но с отсчетом лет от 1 октября 312 г. Коптская эпоха начиналась 3 августа 284 г. Возникла насущная потребность в единообразном календаре, безотносительно к тому, какая конкретно форма будет выбрана в качестве его основы. Дополнительная выгода заключалась в том, что это помогало стереть память о тех религиях, с которыми ассоциировались старые календари. Но оставалась проблема установления соответствия с датами других календарных систем, особенно с юлианским календарем Римской империи. И в этой области было задействовано много экспертов; но религия мусульман – жестко кодифицированная и незыблемая – продолжала тесно связывать их с системой, наилучшим образом пригодной для пустынных кочевников.
ПЕРСИДСКОЕ ВЛИЯНИЕ НА ИСЛАМСКУЮ АСТРОНОМИЮ
Отличие исламской астрономии от астрономии соседних культур заключалось отнюдь не в правилах составления календаря. Расцвет исламской учености в самом широком понимании этого слова производит глубокое впечатление, и начался он с обычного накапливания передовых интеллектуальных достижений внешнего мира. В этом процессе участвовало множество астрономических «данников». К этому времени Иран, по всей видимости, располагал меньшим количеством того, что он мог предложить по сравнению с Индией, однако он являлся очень важным посредником, к тому же персидская культура была древней и богатой. Оттуда пришло множество неожиданных ключевых решений, повлиявших на исламскую астрономию. Например, у персов существовало два календаря, летосчисление которых велось с 503 г. до н. э. – девятнадцатого года правления Дария I. Судя по всему, в основе одного из них лежал тропический год, а другого – сидерический. Древний персидский календарь был лунно-солнечным, но в нем не применялись вавилонские правила интеркаляции. Однако один из новых календарей (религиозный) использовал продолжительность года очень близкую к вавилонскому сидерическому году (Система Б), поэтому его заимствованный характер не вызывает сомнения. Кстати говоря, одновременное существование двух календарей, использующих разную продолжительность года, является свидетельством того, что почва для открытия гиппарховой прецессии была подготовлена задолго до совершения самого открытия и примерно за тысячу лет до возникновения ислама.
Если выйти за рамки календарной темы и продвинуться чуть далее, то можно обнаружить несколько доисламских сочинений, написанных на пахлави, которые впоследствии стали весьма влиятельными в исламской астрономии, а чаще – в астрологии. (Язык пахлави можно охарактеризовать как древнеперсидский, но в нем использовалась семитская система письма, скрывающая способ произношения слов.) Вскоре после того как Ардашир I основал в 226 г. н. э. Сасанидскую империю, переводчики взялись за работу по последовательному переложению греческих и индийских астрологических сочинений на пахлави. На этот язык были переведены такие астрологи, как Тевкр Вавилонянин, расцвет деятельности которого пришелся, по-видимому, на I в. до н. э., и Веттий Валент – влиятельный греческий астролог из Антиоха, живший во II в. н. э. Помимо этого, были переведены Дорофей Сидонский – астролог-поэт, живший в одно время с Веттием Валентом, и мифический Гермес, а также один индиец, известный под именем «Фармасп». В целом иранские переводы вполне соответствовали эллинистическим произведениям, однако их слегка модифицировали привнесением идей, взятых у индийских религиозных сочинителей. Кроме того, у сасанидских астрологов существовали и свои собственные идеи. Позже они оказали существенное влияние на мусульманские и христианские воззрения в результате применения умеренных греческих астрологических доктрин, касающихся личных гороскопов и предсказаний событий наступающего года, к широкомасштабной мировой истории. Сасаниды мыслили крупными категориями, и не так уж сложно установить источник их происхождения: вероятно, они подпали под чары зороастрийской религии, делившей историю (как прошлую, так и будущую) на двенадцать тысячелетий. К тому времени милленаризм стал силой, с которой в отдельных регионах уже нельзя было не считаться, особенно в среде христиан, иудеев и мусульман.
Упомянутые персидские книги сыграли особую роль в передаче арабам астрологического знания, и астрономия, использовавшаяся в них в качестве подспорья, составляла их неотъемлемую часть. В одном из классических арабских текстов, написанных Абу Машаром, автор заходит настолько далеко, что называет астрологию «персидским учением». Кроме того, имелись переводы индийских книг и «римского megiste». Все они были доступны начиная уже с 250 г. н. э. Персы шаг за шагом развивали варианты собственной астрономии, но они представляли собой странные гибридные образования, не имевшие продолжения, поскольку их культура формировалась, будучи зажатой между греческой и индийской. Около 550 г. н. э. подверглась переработке наиболее весомая персидская работа, увидевшая свет под названием «Зидж аш-Шахрийар». После перевода на арабский язык (ок. 790) она стала известна под именем «Зидж аш-Шах». Эта работа в значительной степени основывалась на индийских источниках. В Испании она продолжала использоваться вплоть до XI в., главным образом потому, что содержала таблицу звездных положений. Впоследствии это сочинение было утрачено, но многочисленные сведения о нем содержатся в других источниках, особенно в работах выдающегося мусульманского мыслителя XI в. ал-Бируни.
Этот великий астроном, математик, географ и историк (мы еще поговорим о нем в следующей главе) родился в регионе, располагающемся южнее Аральского моря, и умер в Газни (современный Афганистан). Он много путешествовал и располагал всем необходимым для написания подробного исследования, посвященного обычаям и учениям индийцев, в котором привел несколько интересных фактов, касающихся Персии. Упоминая о «воскресителе Персидской империи» Ардашире, он пишет, что этот правитель возродил классовое или кастовое общество, поставив на первое по важности место рыцарей и князей; на втором он расположил монахов, священников-огнепоклонников и законников; а к третьему классу причислил «врачей, астрономов и других ученых мужей» (Sachau E. C. Alberuni’s India. London, 1910). (За ними шли землепашцы и ремесленники. Будучи мусульманином, ал-Бируни враждебно относился к кастовому делению.) Рассуждая о «Зидж аш-Шах», он упоминает, что в этом сочинении нулевой меридиан берется по Вавилону, а не по Удджайну, как в индийских таблицах. Скорее всего, Вавилон выбрали потому, что столицей Сасанидов был расположенный неподалеку от него город Ктесифон.
Когда в 762 г. ал-Мансур закладывал Багдад в тщательно подобранный для этого день (по юлианскому календарю это 30 июля) в соответствии с гороскопом, специально составленным для этого события, благоприятный момент выбирался двумя астрологами. Одним из них был Машаллах – обращенный иудей из Басры, а вторым – некий перс, чье имя обычно переводится на арабский язык как Наубахт. Почти не вызывает сомнений использование для расчетов сочинения, написанного на пахлави, которое перевели на арабский язык под названием «Зидж аш-Шах». Знавший пахлави Машаллах начал использовать его, когда занялся составлением гороскопов для нескольких своих сочинений, написанных в последние десятилетия VIII в. Как мы уже упоминали, в период между 771 и 773 гг. один из членов посольства Синда, направленного ко двору ал-Мансура, привез с собой важную астрономическую работу, написанную на санскрите. Считается, что сам халиф настоял на его переводе на арабский язык, и это сделал упомянутый посол совместно с ал-Фазари. Впоследствии этот перевод разошелся во множестве арабских аналогов, большинство из которых носило подражательный характер.
С этого момента начался период лихорадочного поиска и перевода на арабский язык астрономических и астрологических работ, зачастую без должного внимания к качеству оригинала. Вслед за авторитетными письменными произведениями устные традиции покоренных народов также пробивали себе дорогу на страницы астрологических текстов. Астрология разрасталась особенно бурно, так как в ней, в отличие от математической астрономии, несообразности не составляли такого яркого контраста. В тех регионах, где верх брало христианское вероисповедание, деятельность астрологов обычно осуждалась, и даже запрещалась. Именно так, например, обстояли дела в Сирии, хотя астрология соперничала здесь с сильно распространенным языческим ведовством, процветавшим в Харране. У иудеев, обитавших в этом регионе, астрология испытывала противодействие со стороны ортодоксов; и все же на заре исламской цивилизации многие евреи не только практиковали ее, но и снабдили мусульман сочинениями некоторых своих выдающихся авторов. Среди них – Сахл ибн Бишр, Санад ибн Али, Раббан ат-Табари и один из наиболее выдающихся астрологов своего времени Машаллах. Таким образом, арабы инициировали политическое завоевание, но вскоре сами попали под интеллектуальное господство других культур.