Ден Истен
Служить и защищать. Сборник рассказов
– Спасибо за бой.
Тот поклонился в ответ и поспешил в сторону раздевалки.
– Стелла, какими судьбами? – Максим подошел к ней, взял за руки, поцеловал их. – Ты замечательно выглядишь!
Стелла смутилась. Раньше ей нравились его галантность и комплименты, но сейчас, глядя на бывшего любовника, она не чувствовала былого влечения. Как будто не было этих трех лет страсти, пылких чувств, редких встреч в гостиницах и планов на совместную жизнь, которые Максим, как выяснилось, не спешил реализовывать. Все в прошлом. Тем более, она здесь не для этого.
– Макс, я по другому вопросу, – она мягко высвободила руки.
– Ты обиделась, да? – кивнул Максим. – Прости, что не пришел тогда на суд.
– Я понимаю. Жена не пустила, – усмехнулась Стелла, чувствуя, что внутри все-таки шевелится маленький червячок обиды. – Да и не обязан был приходить, мы с тобой на тот момент уже расстались, помнишь?
– Это верно, – согласился он. – Ладно, по какому ты вопросу?
– Насколько я понимаю, за пять лет ничего не изменилось? – Стелла обвела рукой школьный спортзал. – Ты все еще здесь…
– Ну, ты же знаешь… С тех пор, как меня выгнали из Школы, я что-то вроде изгоя. А жить-то надо. Вот обучаю людей, копейка есть. На жизнь хватает.
Максима выгнали из Школы кунг-фу за пьяную драку несколько лет назад. Поругавшись с женой, он сел в машину и долго бесцельно катался. Опомнился уже за городом, увидев призывную рекламу придорожного кафе. Зашел в заведение, где, нализавшись до поросячьего визга, устроил драку с дальнобойщиками. Крепким бородатым мужикам не понравилось, что он бросил свою машину как попало, перекрыв им выезд на трассу. На вежливую просьбу отогнать автомобиль, они были посланы к такой-то матери, что в итоге и спровоцировало конфликт.
Ему тогда здорово досталось, хотя дальнобойщикам, в свою очередь, тоже прилетело нехило. Но дело спустили на тормозах: Максим выплатил ущерб администрации забегаловки за разломанную мебель и разбитую посуду, дальнобойщики ментов вызывать не стали, и все разошлись мирно. И все было бы ничего, если бы не глава Школы, который непонятно как об этом узнал. Он с позором выгнал его из рядов своих учеников, мотивируя тем, что Школа кунг-фу – для людей с моральными принципами, а не притон для хулиганов.
– Как насчет более серьезных денег? – спросила Стелла.
***
Стелла, лениво развалившись на диване, щелкала пультом от телевизора.
«… На саммите «Большой восьмерки», проведенной в Санкт-Петербурге, обсуждались вопросы энергетической безопасности…»
Палец нажал на кнопку переключения канала.
«… А теперь о погоде. В Салехарде…»
Палец нажал снова.
«… Напоминаем, что у нас в гостях Константин Петрович Мотыгин, известный в нашем городе бизнесмен и меценат…»
Стелла выключила телевизор и подошла к окну. Задумалась. Так, что у нас есть? У нас есть алкаш-десантник и бывший любовник-хулиган… Негусто-негусто. Где искать еще?
Размышления прервал звонок сотового телефона. Звонил Антон.
– Да, Антон?
– Ты где хату сняла? Адрес назови. Сейчас за тобой заедут, прокатишься в Колизей. Своими глазами увидишь, как это все происходит.
***
Через пятнадцать минут Стелла спустилась к машине, маленькой белой Хонде. Водитель, парень в очках, вежливо кивнул и открыл пассажирскую дверь.
– Спасибо, – сказала она.
– Пожалуйста, Стелла Александровна, – ответил парень, садясь за руль.
– К чему такой официоз? – удивилась Стелла. – Можно просто по имени.
– Мне будет проще по имени-отчеству, – был короткий ответ.
– Ну, хорошо. А вас как зовут?
– Ванечка, и можно на «ты», – парень завел машину.
Стелле стало смешно. Как-то не гармонировал этот строгий облик институтского аспиранта с простым и ласковым именем Ванечка. А облик вкупе с именем совсем не вязались с его принадлежностью к криминальному миру.
«Ладно, Ванечка так Ванечка, – подумала Стелла. – Мало ли какие заскоки у человека?»
Ехали молча. Город уже закончился и начались бескрайние поля вперемешку с редкими куцыми лесками. Через десять минут впереди замаячило что-то желтое, большое, резко контрастирующее с унылым загородным ландшафтом. Еще через три минуты они подъехали к огромному закрытому арочному ангару, на подъездных путях к которому стояли десятки машин. Судя по маркам автомобилей, их владельцы явно не выживали на одну зарплату.
Внутри помещение казалось еще больше, чем снаружи. Ангар был залит светом мощных прожекторов, висящих на поперечных стальных балках. Вокруг огороженного металлической сеткой периметра, толпились люди. Мужчины, женщины. Между ними сновали какие-то молодые люди с блокнотами, импозантные гости что-то говорили им, затем доставали из карманов, кошельков и модных клатчей доллары. Гости делали ставки…
Ванечка мягко тронул Стеллу за руку, кивая в сторону узенькой металлической лестницы. Она одна поднялась наверх и оказалась на просторном широком балконе, откуда открывался прекрасный обзор на арену.
Антон сидел в кожаном кресле и потягивал коньяк.
– Присаживайся, – он показал на стоящее рядом кресло. – С Ванечкой уже познакомилась?
– Да. А кто он?
– Свой человек. Имеет очень полезные знакомства и нужные связи. В общем, если что, можешь к нему обращаться. Парень надежный.
– Понятно, – кивнула она. – Значит это и есть Колизей?
– Нравится?
– Нормально. Антон, если здесь делают ставки, то почему я предлагаю бойцам фиксированную сумму?
– Потому что они пока никто, и звать их никак, – пренебрежительно ответил Антон. – Вот выиграют несколько схваток, заработают имя, тогда покапает им нехилый процент с каждого боя.
Внезапно прожекторы щелкнули и медленно погасли, оставляя освещенной только арену. На середину площадки вышел человечек невысокого роста с микрофоном в руке. Он нелепо поклонился, шум стих, и все устремили взор на него.
– Уважаемые леди и джентльмены! – закричал он в микрофон. – Приветствую вас!
В ответ раздался оглушительный шум аплодисментов.
– Скажите, вы зачем здесь?! – продолжал ведущий. – Вы пришли сюда за кровью?!
– Да!!! – восторженный вопль толпы отразился мощным эхом в сводах ангара.
– Не слышу?!
– Да!!!
– Тогда начинаем! Встречайте нашего первого бойца! Конг!!!!
Толпа расступилась и через проем в ограждении на арену выбежал какой-то абсолютно исполинских размеров мужчина. Голый торс, резко выделяющиеся грудные мышцы, покрытые черной шерстью, мощные бицепсы. Широченная спина раздувалась словно капюшон у кобры. На нем были красные боксерские трусы, на ногах синие боксерки. Он пробежал по периметру, подняв руки, затянутые в бинты, затем, встав посередине арены, оглушительно зарычал, обнажая во рту черную капу.
«Да тут только от одного вида умереть можно», – подумала Стелла.
Ведущий снова поднял микрофон.
– А теперь давайте поприветствуем нашего старого знакомого! Мангуст!!!
Стеллу буквально порвало от смеха, когда на арену выбежал субтильный малый среднего роста и совершенно попугайского вида. Желто-сине-зеленый ирокез на бритой голове, на лице – разводы камуфляжной краски. Не считая фиолетовых в обтяжку коротких шорт, на нем не было ничего, даже обуви. Он стал как-то странно приплясывать, словно страдающий от переполненного мочевого пузыря человек в очереди в привокзальный туалет. Цирк с конями!
– Дамы и господа! – надрывался ведущий. – Напомните мне наше единственное правило?!
– Никаких правил!!!! – восторженно грохнула толпа.
– Начинаем! – проорал ведущий и скрылся в проеме ограждения.
Конг покрутил мощной шеей, встал в боксерскую стойку. Мангуст перестал приплясывать и замер, заложив руки за спину. Склонил свой ирокез, со стороны было такое ощущение, что он просто уснул, а стоящий в нескольких метрах от него противник, размером с паровоз, его вообще не волнует.
Конг пошел в атаку. Он пер словно танк, щедро распарывая воздух размашистыми ударами. Мангуст стоял и ждал. Когда Конг приблизился на опасное расстояние, и его пудовый кулак летел ему точно в раскрашенное лицо, он резко шагнул в сторону и, буквально взлетев, ударил того коленом в ухо. Конга повело в сторону, но он удержался на ногах. Помотал головой, снова приложил кулаки к лицу и пошел на противника.
Мангуст подпрыгнул, резко выкидывая ногу. Голая пятка угодила точно в челюсть. Конг откатился в сторону, но быстро поднялся, бешено вращая глазами. С криком ринулся на противника, выставил перед собой кулак. Мангуст ударил его обеими ногами в грудь. Конга шатнуло, он сделал пару шагов назад и рухнул, ударившись затылком о бетонный пол. Толпа фонтанировала эмоциями, беснуясь от восторга по ту сторону сетки. Мангуст выбежал на середину и поклонился, картинно приложив руку к груди.
Но Конг и не думал сдаваться. Он поднялся с пола и ринулся в атаку с крейсерской скоростью. На свою беду Мангуст слишком поздно спохватился. Удар чугунного кулака буквально смел его с ног, впечатав окровавленным лицом в сетку. Конг одной рукой схватил его за шею, другой – за шорты, поднял над собой и, заревев, отшвырнул в сторону словно куль с гречкой. Валяющийся на полу Мангуст подполз к сетке и, цепляясь пальцами, попытался встать, но Конг развернул его к себе влепил прямой удар в лицо. Затем, ухватившись за ирокез, просто выволок на середину арены и пару раз впечатал лицом в пол. Бедный Мангуст затих на полу без сознания, изо рта лилась тоненькая алая струйка.
А толпа захлебывалась от восторга, в экстазе аплодируя Конгу, который с видом победителя прохаживался по периметру арены, бил себя в волосатую грудь кулаками и ревел словно самец бабуина в брачный период.
– Это пиз…ц, – прошептала Стелла. – Это просто какой-то пиз…ц!
***
– … Всего было пять боев. А прозвища у них – закачаешься… Мангусты всякие, Конги, какой-то напрочь отмороженный Ирландец, Губка Боб, Бомбардировщик, еще там всякие, уже и не помню. Но не это главное, ребята! – Стелла сидела за рулем, развернувшись вполоборота к Максиму и Валере, сидящим на заднем сиденье машины. – Там вообще ничего общего с тепличными соревнованиями на татами. Это просто бойня!
– Главное, чтобы платили, – зевнул Валерий. Он был трезв и решителен. – Мы, десантники, ко всему привыкли.
Максим равнодушно пожал плечами, было очевидно, что он полностью солидарен со своим новым знакомым – главное, чтобы платили…
– Ладно. В общем, я вас предупредила, – Стелла завела машину.
Оба дружно закивали.
Два месяца спустя…
– Не надоело, Валера? – Стелла смотрела на своего приятеля, тщательно заматывающего руки эластичными бинтами.
– Да ты что! – воскликнул он. – Мне нравится. И процент неплохой капает. Где я еще столько заработаю? Денег скоплю, ремонт шикарный сделаю, машину куплю, а там может и жена вернется…
– Правильно-правильно, – поддакнул ему Максим, разминаясь. – Я за один бой тут зарабатываю столько, сколько за месяц в этот греб….ном спортзале не видел. Все отлично, Стелла, не переживай.
Стелла сидела на скамейке в раздевалке и смотрела на этих людей, которые оказались в своей родной стихии. Стихии, где рекой льется кровь, дробятся кости и выворачиваются суставы… И где за это платят хорошие деньги…
Она смотрела на них и думала, как же ей все это надоело! Надоело, заколебало, опротивело, очертенело. Заеб…ло! Антон еще наседает, требует нового «мяса». Но она уже этого не хочет, не может. Не по Сеньке шапка оказалась…
– Ладно, пойду, – она встала, направилась к выходу.
– Стелла, как там у Надьки Грохольской дела? – спросил Максим. – Слышал, у нее проблемы с бандитами?
– Уже все нормально, – улыбнулась Стелла и толкнула дверь.
***
Она еле успела ударить по тормозам. Машина, проехав юзом по ледяному накату еще метр, остановилась. Стелла выскочила из машины.
– Ты совсем слепой?! – заорала на лежащего перед капотом человека в пуховике.
– Темно. Поскользнулся. Извините, – пробормотал человек, стараясь подняться. Стелла помогла ему встать.
– Ты в порядке? – она отряхнула его, подняла с земли вязаную шапку. Нахлобучила ему на голову.
– Да-да, нормально, – поморщился он.
– Вот что, поедем в больницу! – решительно сказала она. – Пусть тебя проверят, мало ли… Садись в машину.
– Да не надо. Все нормально!
– Садись говорю! Я из-за тебя обратно в тюрьму не собираюсь!
***
– Я же говорил, ничего страшного. Пара ушибов. Пройдет, – улыбнулся он, спускаясь с ней по ступенькам травмпункта.
– Вот и хорошо. Ты где живешь? Давай отвезу, – Стелла щелкнула автомобильным брелоком.
– Сам доберусь, – отмахнулся он. – Недалеко. Да и неудобно.
– Неудобно, когда соседские дети на тебя похожи, – раздраженно бросила Стелла. – Садись!
Повалил снег. Дворники еле справлялись с падающими на стекло крупными хлопьями. Ехали молча, Стелла хмуро смотрела на дорогу.
– Вы сказали, что обратно в тюрьму не собираетесь, – нарушил молчание пассажир. – Это что значит?
Стелла вздохнула. Неприятная для нее тема. Зачем только брякнула?
– Это значит, что я там была, и мне там не понравилось.
– А за что, позвольте спросить?
Стелла повернулась к нему.
– А не слишком ли ты любопытный?
– Просто интересно. Можете не говорить, это не мое дело, конечно.
– За убийство, – ответила Стелла, выворачивая руль в сторону проспекта. Вот прямо сейчас он потребует остановить машину, выйдет и гордо пойдет прочь, всем своим видом показывая, что с преступницей в одной машине ему находиться противно. Что ж, имеет право… Ей от самой себя-то противно, особенно в последнее время.
– Думаю, значит того требовала ситуация… – задумчиво ответил незнакомец. – Я Денис. А вас как зовут?
Она скосила на него взгляд. Обычный парень, примерно одних лет с ней, может чуть старше. Умный взгляд карих глаз. Темные волосы. В целом, симпатичный. Одет просто, неброско. Средний рост, средней комплекции – весь какой-то средний, среднестатистический. И в то же время было в нем что-то необъяснимо притягательное, располагающее и одновременно – простое. Не примитивное, а именно простое, подкупающее свое естественностью.
– Стелла, – ответила она.
– Стелл-а-а-а, – с восхищением протянул он, словно пробуя ее имя на вкус.
Стелла засмеялась, чувствуя, как отпускает напряжение.
– А вон и мой дом. Вон там сверните, – он ткнул в панельную девятиэтажку.
Стелла с сожалением свернула в переулок. Действительно, недалеко. А жаль…
Остановила у подъезда. Вот сейчас он выйдет, и она поедет домой, в съемную квартиру, и будет там одна, наедине со своими невеселыми мыслями…
Денис повернулся к ней.
– Стелла, а вы сильно торопитесь? Пойдемте ко мне. Я вас чаем угощу.
– Неудобно как-то, – смутилась она.
– Неудобно, когда соседские дети на тебя похожи, так вы, кажется, мне сказали? – засмеялся он, открывая дверь. – Пойдемте!
***
– У меня, правда, в пакетиках только, – сказал он, ставя чайник.
– В пакетиках – это замечательно! Не волнуйтесь, – кивнула Стелла, поймав себя на мысли, что невольно перешла на «вы». Оглядела кухню. Чисто, но как-то по-холостяцки, без уюта.
– Один живете? Жена? – неожиданно для себя спросила она.
– Один. Жены нет. Работа, знаете ли, – ответил он, ставя перед ней кружку с кипятком. Бросил туда пакетик. Пододвинул сахар и печенье.
– Спасибо. И чем же вы занимаетесь?
– Переводчик. Восточные языки. А вы?
Вопрос застал ее врасплох. Она отпила из кружки, пытаясь выиграть время. Врать ему не хотелось, но и правду сказать она тоже не могла.
– Я-то? Тружусь в области спорта, – уклончиво ответила она, чувствуя, как лицо заливается краской. Действительно, похвастаться ей решительно нечем.
Денис, видя ее реакцию, не стал задавать лишних вопросов.
– А хотите, я вам на гитаре сыграю? – неожиданно предложил он.
– Хочу! – честно призналась Стелла. Даже если бы он захотел сыграть ей на ржавой пиле, она, наверное, и то с удовольствием бы слушала.
Денис играл на гитаре и пел. Пел хорошо, низким приятным голосом. Пел о любви, о дружбе, о хороших людях. Обычные, добрые песни.
«Как же я рада, что ты, такой неуклюжий, залетел под мою машину!», – думала Стелла, чувствуя, как растекается теплом в душе необъяснимая нежность к этому малознакомому человеку.
***
Стелла вошла в кабинет, кивнула сидящему на диване Ванечке. Антон сидел за столом и делал записи в блокноте. Положила ключи от машины на стол.
– Что это? – нахмурился Антон.
– Антон, я ухожу. Совсем. Выхожу из дела, – Стелла смотрела прямо в глаза.
Он переглянулся с Ванечкой. Затем опять уставился на нее.
– Здесь тебе что, трамвай? Зашла-вышла. Сядь, Стелла, объясни!
– Надоело это все! – Стелла осталась стоять. – Не мое.
– Ты прекрасно справляешься. Привела отличных бойцов…
– Антон. Я решила совсем этим не заниматься.
– А чем ты будешь заниматься?
– Не знаю… Вернусь в карате, возьму детскую группу.
Антон откинулся на спинку кресла, скрестил руки на груди.
– Ты считаешь, что можешь вот так легко соскочить? Не получится!
– Антон, не надо так со мной разговаривать.
Они сверлили друг друга взглядами.
– Антон! – сказал Ванечка, внимательно слушавший их разговор. – Мне кажется, раз человек хочет уйти, то пусть идет.
– А кто бойцов будет искать? – Антон перевел взгляд на Ванечку.
– Думаю, что я могу найти человека на место Стеллы Александровны, – Ванечка невозмутимо смотрел сквозь стекла очков в тонкой модной оправе.
– Найдешь? – недоверчиво прищурился Антон.
– Я тебя когда-нибудь подводил? – холодно спросил Ванечка.
Антон заметно расслабился, видно, Ванечке он доверял стопроцентно. Пододвинул ключи обратно Стелле.
– Хорошо, Стелла. Иди. Машину можешь забрать, это тебе благодарность за Берета и Тигра. Они –самые лучшие мои бойцы.
– Спасибо, не надо. Я лучше на трамвае – зашла-вышла, оно так спокойнее. Пока!
– Как хочешь, – Антон вернулся к своим записям, потеряв к Стелле всяческий интерес.
Она кивнула Ванечке в знак благодарности и вышла. Уже подходя к лифту, услышала его оклик.
– Стелла Александровна! Минуточку! – Ванечка приблизился к ней.
– Спасибо, Ванечка! Ты мне правда очень помог, – с чувством сказала Стелла.
– Я не про это, – отмахнулся он. – Хотел сказать, что номер вы мой знаете. Если будут какие-то проблемы – звоните.
– Так я, вроде как, больше не с вами, – удивилась Стелла.
– Но мое отношение-то к вам не изменилось, Стелла Александровна.
– Отношение?
Ванечка поправил очки.
– Не могу объяснить до конца, но есть в вас что-то очень человечное, выстраданное. Среди моего окружения я таких людей не встречал, Стелла Александровна.
Год спустя…
– Дыши, дыши! Вот так! – Денис выпучил глаза. Стал шумно и часто вдыхать и выдыхать через рот.
Стелла, глядя на мужа, корчилась от боли и смеха одновременно.
– Денис, хватит меня смешить! Ты скорую вызвал?
– Ну, конечно! Ты давай дыши. Я в кино видел. Вот так, как я…
Они ждали скорую. Денис дышал, смешно вращая глазами, а Стелла сидела на полу, держась за свой большой живот, и силилась не родить прямо здесь, в квартире.
***
Она, прижимая к себе дочку, смотрела из окна роддома. Внизу стоял Денис, восторженно махал цветами и что-то кричал. Стелла, счастливо улыбаясь, помахала в ответ. Поцеловала дочь.
– Скоро домой поедем, Катюша. К папе.
Зима была в самом разгаре, город утопал в сугробах, по земле струилась поземка, подгоняемая холодным ветром, но на душе было по-весеннему тепло и солнечно. Наверное, от того, что есть Он, стоящий внизу, радостно улыбающийся, и что-то ей кричащий – не разобрать из-за брони толстого стеклопакета. И наверное от того, что она сейчас держит в руках этот крохотный теплый сверточек, имя которому – маленькая Жизнь!
По закону силы
Она ощущала взгляды голодных зечек буквально кожей. Намылила голову, встала под плотные струи, чувствуя, как вместе с водой уходит напряжение. Скрип ржавого крана, поток воды резко прекратился. Вера открыла глаза.
Бесцветные глаза коблы Гильзы смотрели в упор, тонкие губы кривились в усмешке. Рука, синяя от наколок, коснулась ее шеи, затем плавно заскользила вниз. Вера сбросила руку.
– Неласковая такая, – удрученно вздохнула Гильза. – Давай дружить?
– Иди дружи с другими, дружилка, – резко ответила Вера и повернула кран.
– Так нельзя. В хату заехала, порядки надо уважать.
– Мне здесь друзья не нужны, – отрезала Вера.
Гильза пожала широкими плечами, кивнула двум женщинам, стоящими позади. Еще одна уже зашла со спины и обхватила Веру за шею.
– Тихо, сладкая, тихо, – зашептала она, жадно ощупывая ее тело.
Резкий хруст вывернутой руки. Вопль, громким эхом отразившийся от кафельных стен тюремной душевой. Удар локтем в ухо. Зечка упала на мокрый пол, завывая.
Гильза посторонилась, пропуская вперед двух других. Вера резко присела, выставив перед собой полусогнутую руку со сложенными пальцами. Со стороны это смотрелось весьма эффектно: стройная обнаженная девушка в низкой стойке змеи.
Она блокировала удар ноги первой зечки, подпрыгнула, одновременно ткнув пальцами в область ключицы. Зечка, закатив глаза, беззвучно осела на пол. Задергалась.
Отбив руку второй нападавшей, она почти без замаха двинула локтем в грудь, затем, отпрыгнув назад, ударом ноги с разворота в голову отправила ее в угол. Сама она тоже упала – не удержалась на скользком полу.
Гильза резко подалась вперед, рассекая сырой воздух кулаками. Вера мгновенно вскочила, выпрямилась, расправила руки, принимая стойку аиста, и встретила прямым ударом ноги. Голая пятка вошла прямо в дряблую грудь коблы, ломая грудную клетку. Гильза отлетела на несколько метров, проехалась спиной по скользкому полу и захрипела.
– Воскресенская, твою мать! Прекратить! – в душевую под визги остальных заключенных уже вбегали надзирательницы, размахивая дубинками.
***
Полковник Немченко стоял у окна и смотрел на двор. Дверь распахнулась без стука, послышался грубый голос прапорщика Азаровой.
– Осужденная Воскресенская, товарищ полковник.
– Пусть войдет!
В кабинет вошла высокая девушка. Лицо осунулось, кожа побледнела. Недельное пребывание в штрафном изоляторе мало способствует сохранению внешней привлекательности. Лишь только взгляд красивых серых глаз, под которыми залегли темные круги, оставался твердым. Под мешковатой тюремной робой угадывалось сильное и гибкое тело человека, привыкшего к серьезным физическим нагрузкам.
– Гражданин начальник. – сказала Вера. – Осужденная Воскресенская. Статья…
– Садись, Воскресенская, – перебил полковник. – Отдохнула в ШИЗО?
Вера молчала.
– Ты пойми, здесь тебе не спортзал. И твое кунг-фу здесь не поможет.
– То есть, мне лечь под кого-то? – Вера с вызовом посмотрела на начальника колонии.
Полковник вздохнул. Слишком красивая. Настоящий лакомый кусочек для изголодавшихся зечек. И строптивая. А таких здесь не любят. И ломают. Рано или поздно.
– Осужденные Рыскова, Грохотова и Орешкина сейчас в лазарете с травмами различной степени тяжести. Осужденная Зырянова в больнице в реанимации. Что скажешь?
– Оставят меня в покое, я сама трогать никого не буду.
Немченко только головой покачал. Свалилась на его голову! Он знал из материалов личного дела, что Воскресенская осуждена по статье 219.1 УК РСФСР. Вела группу в подпольной секции кунг-фу, а такие виды единоборств как карате, кунг-фу и тому подобное на территории Советского Союза были под строжайшим запретом. Такие «пассажиры» ему еще не встречались, но чем это может обернуться, он примерно представлял.
– С тобой все ясно. Увести!
***
Вера вернулась в барак.
Зечки тихо расступились. Она прошла к шконке, которую занимала Гильза и швырнула ее матрас на пол. Затем взяла свой и бросила на панцирную сетку. Села на шконку, устало посмотрела на притихших женщин, с опаской глядящих на нее. Обычные, нормальные женщины, замученные постоянными притеснениями Гильзы и ее шестерок.
– С сегодняшнего дня никто никого не трогает. Охота потискаться – ночью и тихо. Всем все понятно?
Ворона, зечка со стажем, ухмыльнулась золотой коронкой.
– Раз Гильзу в больничку определила, то можешь здесь свои порядки устанавливать? Смотри, борзая, быстро тебя в «ковырялки» переведем.
Вера встала и подошла к Вороне. Немного отклонив голову назад, резко ударила лбом в переносицу. Та взвыла и свалилась на пол, держась за окровавленный нос.
Вера обвела взглядом барак и повторила вопрос:
– Всем все понятно?
С удовлетворением посмотрела на женщин, в глазах которых читалось молчаливое согласие. Легла на шконку. После каменного мешка штрафного изолятора, барак казался шикарным гостиничным номером. Закрыла глаза и мгновенно провалилась в сон.
***
С отправкой Гильзы на больничную койку положение Вороны резко осложнилось. Авторитет опытной зечки таял на глазах, поэтому, как всякий порядочный подхалим, она решила встать под знамена более сильного. Сигареты, продукты, вещи – все самое лучшее, отобранное у других заключенных, было буквально брошено к ногам Веры. К неудовольствию и удивлению Вороны, все это было немедленно возвращено законным владельцам, а в ее адрес последовала недвусмысленная угроза: еще раз что-нибудь отберешь у других – тебе придет самый настоящий пиз..ц.
Никаких иллюзий относительно преданности Вороны не было: стоит только дать слабину и всё – заточка между лопаток обеспечена. Единственное, что сдерживало Ворону, так это страх, ибо она, и такие, как она, понимали только один язык – язык силы. А эта красивая молодая зечка-первоход, со стальными канатами вместо нервов, внушала ей такой ужас, что сама Гильза по сравнению с ней казалась невинным ангелом.
Ворона считала дни, когда Гильза выпишется из больницы, вернется и восстановит статус-кво.
***
Девушка была совсем молоденькая, лет восемнадцати. Прижимая тоненькими руками казенный матрас, озиралась. В больших голубых глазах застыл испуг.
Ворона подскочила к ней. Ощерилась прокуренными зубами.
– Кто такая? Статья?
– Света, – тихо ответила девушка. – 89-я.
– Светочка, значит, – многозначительно сказала Ворона. – А что у тебя там?
Она потянулась к ее груди. Новенькая испуганно прикрылась матрасом.
Вера, лежа на блатной шконке, оторвалась от книги, взятой в библиотеке.
– Ворона, угомонись! А ты – сюда подойди.
Ворона, сверкнув черными глазами, выругалась. Беззвучно, одними губами. Новенькая с опаской подошла к Вере. Сразу видно – она тут главная.
– Занимай! – Вера показала на соседнюю шконку.
Развернула книгу, потеряв к новенькой всяческий интерес.
***
– Распорядок не нарушает, норму выполняет. Замечаний никаких. Пользуется авторитетом, – грубое лицо прапорщика Азаровой не выражало никаких эмоций. – Дали ей погоняло… простите, кличку – Бурая.
– Борзая значит… – вздохнул полковник Немченко.
– Именно так.
– Вот что… Зырянову после выписки определить в другой барак, – приказал Немченко. – Чем меньше они будут пересекаться, тем лучше для обеих. Одна может намотать себе срок со своим кунг-фу, отправив другую на тот свет.
Едва за старшей надзирательницей закрылась дверь, полковник взял стоящую на столе рамку с фотографией дочери, погибшей несколько лет назад от рук неизвестных грабителей. Ей было тогда всего девятнадцать лет. Провел рукой по лицу улыбающейся девушки. Есть даже какое-то внешнее сходство с Воскресенской. То же упрямство в серых глазах, наверное.
«Ей хотя бы десятую часть того, что умеет эта Воскресенская – наверняка, осталась бы жива!», – с горечью подумал Немченко. Прижал фото к губам, поставил обратно. Подошел к окну, закурил и погрузился в раздумья.
Да уж, Воскресенская… Врагов ты себе нажила – мама, не горюй! И ведь не просто враги – зеки, которые обид не прощают. Если в мужских колониях существует четкая иерархия, то в женских – совсем другие правила, намного более жестокие, граничащие с беспределом.
Надо обеспечить ей максимальную безопасность… Но как это сделать, чтобы не вызвать подозрения у осужденных? Еще подумают, что Воскресенская сотрудничает с администрацией. Ведь не объяснишь же заключенным, что она напоминает начальнику колонии его дочь…
***
Шум, какая-то возня, всхлипы. Вера открыла глаза, приподняла голову и увидела Ворону, сидящую на шконке новенькой, Светы. Девчонка почти не сопротивлялась, из глаз текли слезы. Ворона, зажав ей рот, другой рукой лезла в трусы, приговаривая громким шепотом:
– Ну, что ты, милая. Давай, порадуй старую арестантку.
Вера выскользнула из под тоненького одеяла. Бесшумно преодолела разделяющих их два метра. Схватила Ворону за шкирку и буквально отшвырнула от первоходки. Света, глотая слезы, забилась в угол.
Ворона отползла к двери, с явным намерением поднять шум. Вера в два прыжка оказалась рядом. Схватила за волосы и с силой шарахнула головой об дверь – крик, уже готовый сорваться с ее губ, захлебнулся. Ткнула лицом в пол, завела руку за спину и резко надавила коленом. Ворона запричитала, по лицу побежали слезы.
– Слушай сюда, красотка с острова Лесбос! – Вера склонилась к ее уху. – Если так хочется любви, выбери кого-нибудь из «ковырялок»! Еще раз такое произойдет – сломаю руку! Поняла?
Ворона, роняя кровавую слюну и явно страдая от неразделенной любви, поползла к своей шконке.
***
В столовой было малолюдно, лишь несколько зечек из других отрядов. Вера сидела на грубо сколоченной скамейке, напротив нее – Света. Молодая воровка сильно привязалась к Вере и старалась находиться рядом постоянно. В столовой, в душевой, в швейном цеху, на территории – везде, лишь бы не оставаться наедине с похотливыми зечками.
– Мать умерла, отец на этой почве стал спиваться, – делилась своей жизнью Света. – Двое братьев. Мелких совсем. Я с девятого в училище пошла. На повара учиться. Практику проходила в студенческой столовой, ну, продукты домой таскала. Вместе с поварами. А когда это все вскрылось, так они на меня все свалили. Как-то так.
Вера молча слушала, отпивая из жестяной кружки.
– А ты самбистка, да? – спросила Света.
– Нет. Кунг-фу. Или, если тебе так понятнее, китайское ушу.
– А-а-а, ушу… Китайское… Да-да, я слышала что-то такое. Понятно… – неуверенно пробормотала Света. Хотя было понятно, что ей ничего непонятно. Для нее что ушу, что кунг-фу, что барахтания на полу с отгрызанием ушей – все едино. Главное, рядом с ней человек, который способен ее защитить. Сильный, смелый и справедливый.
Все это так ясно читалось на ее хорошеньком личике, что Вера улыбнулась. Внезапно глаза ее собеседницы расширились.
– Вера, сзади!!! – завизжала Света.
Вера среагировала мгновенно. Сгруппировавшись, упала со скамейки. И вовремя! На то место, где она сидела, с грохотом опустилась штыковая лопата. От удара об скамейку черенок треснул, и металлическое полотно отлетело в сторону.
***
Она вскочила на ноги. Перед ней стояла огромная бабища с глуповатым выражением лица. Хихикая, смотрела на черенок.
Вера выругалась. Понятно. Заслали какую-то дурочку с силищей трактора и разумом канарейки, пообещав пачку печенья и сигареты, а та и рада стараться. Самим-то подставляться по мокрому не хочется, да еще так открыто.
