Ден Истен
Служить и защищать. Сборник рассказов
– Да вы мне тоже! – фыркнула Ритка. – У меня нет с собой документов. Я на картошку приехала, не обязана!
– Чудненько! Задерживаю всех до выяснения. А там может еще какая уголовка вылезет…
– Бред бредовый, – начала Ритка и сразу заткнулась, получив от Нади локтем в бок.
– Слышь, Грош! – послышалось с улицы. Все расступились.
Костька Мотыга, хромая, подошел к забору. По всему лицу были наклеены белые полоски пластырей. Можно было бы предположить, что он неудачно побрился, если бы не разбитые губы, огромное красное пятно под глазом, с явной перспективой на синяк, лиловое правое ухо и вздувшаяся левая щека.
– Костя? – пробормотал участковый.
– Грош, сюда подойди! – Мотыга положил на штакетник свои ободранные кулаки. Участковый послушно направился к забору.
– Что за кипиш? – спросил Мотыга.
– А будто ты не знаешь, Костя! Мне ваша драка – побоку, тем более никаких заявлений не поступало. Мне меньше забот. А вот клуб разнесли. Ущерб материальный. Проигнорирую, директор будет в район жаловаться. Оно мне надо, Костя?
Мотыга потрогал ноющую скулу.
– Тогда и меня вяжи! – он насмешливо посмотрел на участкового.
– Тебя? – растерялся Грошев. – Ну, не знаю…
– Значит так! – Мотыга хлопнул по забору. – Ничего не произошло. Были обычные непонятки, но там все ровно, краями разошлись. А клуб мои пацаны подрихтуют, приберутся. Лады, начальник? А с директором я потрещу, заберет заяву.
– Не было заявления, Костя. Устная жалоба только.
– Тем более! Тогда перед кем ты тут все это исполняешь?! – отрезал Мотыга. – И еще, отвези их к полю. Темно уже…
Лейтенант, под одобрительные возгласы толпы, подошел к Наде, протянул ей ее паспорт.
– Пройдемьте в машину!
Выйдя со двора, Надя протянула Косте руку. Ее маленькая ладошка утонула в его огромной руке.
– Спасибо! – с чувством сказала Надя.
– Не за что, – в глазах Мотыги мелькнуло смущение.
Толпа удивленно смотрела на них. Час назад эти двое метелили друг друга не на жизнь, а на смерть, рыча от боли и ненависти, круша все вокруг! А сейчас ручкаются, да еще спасибо говорят. Странно…
***
– Грохольская! Ты похожа на Винни Пуха, который попал под поезд! Что случилось? И почему вас милиция привезла? – преподаватель, направив фонарь, требовательно смотрел на троицу.
– Подралась, – просто ответила Надя, прекрасно понимая, что с ее физиономией все отмазки сейчас просто смешны. Хотя Ритка по дороге предлагала варианты – от банального «упала» до нелепого «напал медведь».
– С кем? – наседал преподаватель. – С местными?
– Да. Но все живы. Я тоже.
– Ты понимаешь, что это ЧП? Я обязан доложить в деканат!
– Понимаю. Докладывайте.
– Тебе все равно, что ли? Тебя же отчислят!
– Мне не все равно, но раз вы обязаны – докладывайте.
Преподаватель вздохнул. Ритка, воспользовавшись паузой, сказала.
– Андрей Владимирович. Это из-за меня все. Надька ни при чем.
– И из-за меня тоже, – признался Леша.
Андрей Владимирович развел руками.
– Земцова, – он посмотрел на Ритку. – А ты вообще первый кандидат на вылет. У тебя косяков, как у дурака фантиков.
– Андрей Владимирович! – Ритка забрала у Леши корзину и протянула ему. – Это вам. От местных жителей и от нас.
– А что здесь? – он машинально взял корзину.
– Сальце, домашняя колбаска, самогоночка, – перечислила по памяти Ритка.
– Ты мне взятку предлагаешь, Земцова?
– Как можно! – возмутилась Ритка. Она вдруг взяла его под руку, погладила по плечу. – Это благодарность!
– За что?
– За ваши лекции, мне они так нравятся!
– Как будто ты на них ходишь!
– Это уже несущественные детали, – отмахнулась Ритка. – И потом, у вас такой мужественный профиль. С вас бы монеты чеканить!
– Ну, мне говорили, что у меня нос греческий, – покраснел Андрей Владимирович.
– А подбородок? – Ритка прижалась к его плечу. – Волевой! Вы, наверное, очень целеустремленный?
– Ну, наверное… – преподаватель стух окончательно.
Через пять минут он стучался в дверь ПАЗика.
– Васильич! Просыпайся! Надо в город человека отвезти! Тут студентку… э-э-э… пчелы покусали.
Ритка подмигнула стоящей у автобуса Наде.
2005 год
Стелла смотрела на нее пристально.
– Тебе что, деньги лишние? Тебе делов-то – подготовить этого бойца!
– Готовить людей для подпольных боев я не буду.
– Надюша, ты все-таки моралистка, – вздохнула Стелла. – В этом твоя беда! Пока другие заколачивают такие бабки, ты ютишься в этой однушке. При твоем мастерстве и квалификации, ты могла бы зарабатывать миллионы!
– А почему ты сама этим не займешься? – спросила Надя. – У тебя и квалификация выше моей. Все-таки четвертый дан. Даже Ичиро-сан тебя нам всем в пример ставил. А ты знаешь авторитет Ичиро.
– Нет у меня педагогических способностей, – засмеялась Стелла.
Она вытащила из пачки сигарету, села на подоконник и вытянула длинные ноги. Щелкнула зажигалкой.
«Нисколько не изменилась», – подумала Надя, глядя на нее.
Даже долгих пять лет заключения не сломили ее и никак не отразились на эффектной внешности. Правильные черты лица в обрамлении темных волнистых волос. Большие карие глаза, роскошные ресницы. Что ни говори, а обладательница черного пояса по карате Стелла Аверина была красива. Именно той красотой, про которую говорят – роковая!
Стеллу посадили на пять лет за превышение необходимой самообороны, повлекшее смерть человека. Какие-то подонки затащили в подвал двух незнакомых девушек с целью поразвлечься. Стелла, вошедшая в подъезд дома, услышала плач и крики. Подонков было трое. Один отделался переломом обеих рук, второй – лишился глаза, третьему Стелла свернула шею. Был нанят хороший адвокат, который сумел переквалифицировать дело об умышленном убийстве в превышение необходимой самообороны. Плюс очень помогли свидетельские показания самих спасенных девушек, что тоже являлось смягчающим обстоятельством.
Стелла постоянно нарушала режим, и сокамерницы благодарили судьбу, когда ее в очередной раз отправляли в штрафной изолятор. Установив свои порядки в камере, она пресекала все: от произвола опытных зечек по отношению к более слабым, до фактов крысятничества.
И вот она на свободе. Все такая же красивая, легкая и деловая!
Стелла затушила сигарету.
– Ладно, Надюша. Как хочешь, дело добровольное. Но если что, обращайся. Для тебя в любое время. И ты всегда можешь рассчитывать на мою помощь и поддержку. Кстати, откуда у тебя этот шрам на лбу?
– А, по студенчеству на картошку съездила, с местным боксером во взглядах не сошлись, – засмеялась Надя, вспоминая Костю Мотыгу.
– Понятно! Ладно побегу я. Звони. Цифры мои я тебе оставила.
***
Надя уже выруливала на проспект, как вдруг ее Тойоту подрезал черный БМВ пятой серии. Она резко нажала на тормоза и мягко ткнулась в задний бампер бэхи.
Двери синхронно открылись, из нее вылезли четверо здоровых парней в черных кожаных куртках. Сверкая бритыми черепами, подошли к ее машине. Похлопали по крыше.
– Вылезай, овца!
***
Она опустила стекло.
– В чем дело?
– Вылезай! – приказным тоном сказал один.
– Зачем?
– Ты совсем тугая?! Ущерб будем считать!
– Какой ущерб? Думаешь, я вчера родилась? Это же подстава.
Браток не стал тратить время. Просунул в салон руку и оттянул кнопку блокировки двери. Дернул за ручку, открывая.
– Вылезай! – повторил он.
Надя молча смотрела на него, оценивая габариты. Пожалуй, этот из всех самый крупный и, наверняка, главный. Вон как остальные замерли, видно его отмашку ждут. Значит надо вырубать его, главного.
Браток схватил ее за пальто и рванул, почти оторвав рукав.
– Ты что творишь, убогий?! – возмутилась Надя. Она выскочила из машины, стащила пальто, оставшись в одной водолазке.
– Ты нам тачку покоцала своим корытом! – зарычал браток. – Там ущерба на косарь баксов!
– А ты мне пальто порвал, баран! Оно тоже, знаешь ли, денег стоит!
Браток лихорадочно соображал. Все происходящее сейчас полностью выбивалось из давно наработанного и отлаженного сценария. Где слезы, мольбы, предложения вызвать гаишников, «у меня нет таких денег», «может договоримся?», «я сейчас ментов вызову!», «да у меня зять в прокуратуре!», «а ты такого-то знаешь?!»? Где это все?! Вместо этого перед ним стоит какая-то борзая телка и откровенно нарывается!
– Слышь! – угрожающе прошипел он. – Бабки гони! Или мы забираем машину и права. Захочешь вернуть – заплатишь пять косарей зеленью.
– А будка не треснет?!
Пока он переваривал услышанное, Надя оценивала обстановку. Скользко. Каблуки. Ногами не поработаешь – упасть можно на раз!
Видно не придумав ничего достойного в ответ, громила, сделав свирепое выражение, сжал кулаки и пошел на нее. Его ближние замерли чуть поодаль, полностью уверенные в превосходстве своего бригадира.
Бил он от души, размашисто, сильно, рассекая холодный морозный воздух. Надя впустила его в ближний круг, затем резко поднырнула и почти без замаха двинула тыльной стороной ладони в правый бок. Он охнул, рухнув на багажник ее машины. Ноги разъехались на наледи, и он сполз, прерывисто дыша.
«Ребро треснуло», – поняла Надя. Без эмоций, просто констатируя факт. В следующую секунду она напрочь забыла о нем, потому что остальные бросились на нее одновременно.
Все трое были удивительно похожи друг на друга. Не широкими квадратными плечами, не одинаковыми кожаными куртками – их объединяла какая-то безграничная, безмерная пустота в глазах.
«Трое из ларца», – подумала Надя, отступая на шаг.
Боя, тем более честного, можно было не ждать, у таких только одна задача – свалить на землю и запинать. Поэтому обязательно нужно постараться не падать. Если она упадет, то уже не встанет. Никогда!
Первым ударил тот, что посередине. Она слегка отклонилась в сторону, пропуская его пудовый кулак перед собой и ткнула указательным и большим пальцами в область кадыка. Он захрипел, стремительно краснея, и повалился на асфальт, держась за горло и судорожно извиваясь.
Кулак второго уже летел ей в лицо. Надя немного сместилась, схватила его за руку и слегка дернула вперед, просто позволив инерционной силе довершить начатое. Нападавший, минуя ее, влетел головой в заднее крыло, оставив приличную вмятину в ее многострадальной Королле-пятилетке.
Впрочем, сетовать о помятой машине было некогда, потому что третий, вжикнув молнией на своей куртке и запустив руку подмышку, вытащил пистолет. Направил на нее. Все решали доли секунды. Надя пригнулась и изо всех сил двинула снизу кулаком в челюсть. Громила, уже заваливаясь на спину, нажал на курок. Грохнул выстрел, и пуля улетела в хмурое зимнее небо. Выбив мыском сапога из руки пистолет, она села на стрелка сверху и пару раз съездила кулаком по морде. Он попытался встать, уцепившись за проем двери машины. Надя вскочила и с силой захлопнула дверь. Его нечеловеческий вопль казалось услышал весь район.
Она быстро оглянулась. Все были там, где им и положено быть – на земле. Совсем близко послышался вой милицейской сирены.
***
Константин Петрович Мотыгин смотрел из окна офиса. Смотрел с отвращением. На серый, почти черный от выхлопной копоти, придорожный снег, на непонятную суету спешащих куда-то людей, на уродливые коробки высоток, поражающие своей однотипностью, на серое, загаженное заводами, небо.
Ему, выросшему в деревне, было неуютно в городе. Но полулегальный бизнес и не последнее положение в криминальных кругах города, обязывали стать горожанином, арендовать роскошный офис в центре города, приобрести элитное жилье, дорогой автомобиль и много чего по мелочи, вроде элегантных часов, золотой зажигалки и последней модели сотового телефона-раскладушки.
– Константин Петрович, к вам Матвей Борисович! – заглянула секретарша.
– Пусть зайдет!
В кабинет стремительно вошел человек, широкоплечий, с одним ухом.
– Мотыга, у нас проблемы… – с ходу начал он.
– Мотя, тебе сколько раз говорить? Мотыга остался в деревне! Или по имени-отчеству или просто – шеф.
– Понял. Шеф, у нас проблемы!
– Слушаю!
– На Ворошиловской какая-то баба наших пацанов ушатала. Вот просто в пыль! Всех четверых. Голыми руками.
– Интересно… – протянул Мотыгин. – И кто она?
– Понятия не имею! Ее ментовской патруль забрал!
– Что с пацанами?
– В больничке. Один оклемался, двое в реанимации, один на операции – пальцы пришивают.
– Она ему пальцы оторвала? – удивился Мотыгин.
– Отшибла автомобильной дверью.
– Выясни, кто она!
– Тут еще одно… – Мотя замялся. – В общем, тот, которому пальцы пришивают, волыну достал. Пальнул. Там вроде как движуха мусорская начинается из-за этого…
Мотыгин побелел.
– Совсем мозгов нет?! – заорал он. – В центре города пушкой размахивать! Все, что пришьют – оторвать к х…ям!
Мотя покорно кивнул.
– Ты еще здесь?! Мне нужно ее имя! Пошел отсюда!
Уже у двери Мотя обернулся.
– Шеф, у меня плохие предчувствия и… воспоминания.
***
Надя лежала на бетонной плите в обезьяннике, в одной тоненькой водолазке.
– Грохольская! На выход! – загремели ключами по ту сторону решетки.
***
– Вас ждут, Надежда Владимировна, – вежливый парень в очках показал в сторону серого Мерседеса-320, эффектно выделяющегося на фоне разбитых милицейских девяток. Автомобиль призывно моргнул круглыми фарами. Надя подошла к тонированной вкруг машине. Стекло плавно опустилось.
– Садись, боевик! – красивые губы Стеллы растянулись в улыбке. Надя обошла машину и плюхнулась на пассажирское сиденье.
– Спасибо, Ванечка, – сказала Стелла очкастому парню. – Маленькая просьба. Проследи, чтобы ее машину без проблем вернули с арест-площадки.
– Разумеется, Стелла Александровна, я все сделаю, – он кивнул и пошел к неприметной белой Хонде.
– Кто это?
– Человек, который всех знает и многое умеет. Такие сейчас нужны, в наше непростое время. Занес бабла кому надо, и тебя выпустили.
– Спасибо, Стелла, – сказала Надя. – Когда мне сказали, что у меня есть один телефонный звонок, я только твой номер вспомнила.
– И очень хорошо, Надюша. А теперь давай о делах. Шороху ты навела, конечно… В общем, тебя ищут.
– Кто?
– Тебе его имя ничего не скажет. Один широко известный в узких кругах. Ты его людей огорчила.
– Его люди хотели меня развести на деньги…
– Я знаю, знаю… это обычная автоподстава. Их бизнес, их хлеб!
– Я как-то считала, что на хлеб можно и по-другому заработать, более честным путем!
Стелла расхохоталась.
– Надюша, я тебя обожаю! Я же говорю, ты моралистка! Время сейчас такое, не 90-е, конечно, но все равно неспокойно. Все решают большие деньги и крепкие подвязки.
Надя отвернулась. Стеллу она уважала, как справедливого человека, как бойца экстра-класса, как профессионала в своем деле, но то, что она после отсидки пошла кривой околокриминальной дорожкой, она принять никак не могла.
– Ладно, Надюш, не бери в голову. – сказала Стелла, поворачивая ключ в зажигании. – Пробьемся! Как говорил наш с тобой учитель Ичиро-сан: «Сделай все, что можешь, а в остальном положись на судьбу!»
***
– Грохольская Надежда Владимировна, – Мотя растерянно смотрел на своего шефа.
– Пи…дец! – только и выдохнул Мотыгин. В последний раз он пребывал в таком шоке три года назад, когда его откинуло взрывной волной на пути к своему мерседесу. Он тогда смотрел на полыхающую машину и не верил, что остался жив.
– Что делать будем, шеф? – озадаченно спросил Мотя.
– А я не знаю! – заорал Мотыгин. – Я не знаю, что делать с этой бабой! По-хорошему, ее надо на ремни порезать за такие дела! И закопать!
– Я тебя правильно понял, шеф? – Мотя картинно провел пальцем по шее. – Я сейчас дам команду бригаде Косого, они все сделают.
– Нет, не правильно! Вальнуть ее – не проблема, против пули ее карате не поможет… Где она сейчас? У мусоров?
– Нет, ее выпустили. Походу кто-то бабла закинул ментам.
– Адрес ее знаешь?
– Да, выяснил.
– Прогуляйтесь к ней. Чтобы до вечера она сидела здесь, передо мной! И еще, Мотя! Она нужна мне живой и невредимой. Понятно?
– Шеф, да как ее живой-то? – Мотя тоскливо вздохнул, вспоминая события в клубе десятилетней давности.
– Да мне все равно, как ты это сделаешь! Хоть танцуй перед ней, но чтобы она была здесь! Живой!
***
В дверь позвонили.
– Стой! – громко зашептала Стелла, схватив Надю за руку. – Тебя нет!
Она вышла в прихожую и обулась, жестом поманила Надю.
– Обувайся, мало ли что, – шепнула она и покрутила головой, разминая шейные позвонки. Надя натянула кроссовки.
Раздался настойчивый стук, металлическая дверь затряслась. Стелла и Надя встали по обе стороны двери, прислонившись к стене. Прислушались. По ту сторону слышалась невнятная речь, затем кто-то стал ковырять замок. Стелла аккуратно отодвинула шторку глазка. Показала четыре пальца. Надя кивнула: поняла, четверо…
Через минуту возня с замком прекратилась и дверная ручка плавно поползла вниз. Дверь открылась, освещая темную прихожую светом лестничной площадки.
В квартиру вошли только трое. Высокие, широкоплечие громилы.
– Наденька! – ласково пропел один. – Выходи. Мы знаем, ты дома.
Стелла нажала на выключатель. Прихожую залило ярким светом. Они заметались, держа кулаки наготове.
Стелла ударила по стоящему ближе всех. Это был прямой как рельсы удар ноги в лицо, мгновенно превративший его в кровавую кашу. Он уже заваливался назад, когда Стелла грациозно скользнула вперед, одновременно выкидывая вперед сдвоенные кулаки. Сильный удар в корпус не оставлял надежд, что его ребра останутся в целости.
Надя подпрыгнула и, ухватившись за затылок второго, ударила его коленом в челюсть. Кровь веером брызнула на зеркало, которое в следующее мгновение покрылось паутиной трещин, потому что, она приложила его туда затылком. Третий амбал отскочил в сторону, по-боксерски прижал кулаки к лицу. Затем упорхнул в сторону комнаты, выбираясь из тесной прихожей.
– Надя! Один на лестнице – он твой, а с этим я разберусь! – выкрикнула Стелла.
Надя выбежала за дверь и едва успела увернуться от бейсбольной биты, та со свистом врезалась в электрощиток. Надя оперлась о перила одной рукой и, подпрыгнув, ударила сложенными вместе ногами в корпус нападавшего. Того шарахнуло головой об соседскую дверь. Не давая ему опомниться, она схватила его за голову и несколько раз ударила об стену. Громила затих, роняя кровавую слюну. Надя отпустила его и кинулась обратно в квартиру.
Стелла, пропустив мощный апперкот, отлетела, заваливаясь за стол. Надя, залетев в комнату, оттолкнулась от дивана, и выкидывая в прыжке ногу, ударила его в ухо. Ударила бы… Если бы тот вовремя не среагировал, пригнувшись. Нога просвистела над его головой, Надя с криком упала на пол, ударившись головой о деревянный подлокотник. Боксер схватил лампу и одним резким движением вырвал шнур. Склонился и обмотал ее за шею, затянул. Надя пыталась достать его кулаками, но тот лишь уворачивался, продолжая затягивать шнур. Неизвестно, чем бы это закончилось, если бы не очнувшаяся Стелла. Она вскочила, с ревом выбежала на середину комнаты и, подпрыгнув, схватилась за тяжелую кованую люстру. Та с грохотом обрушилась на голову боксера, вырубая его.
Все было кончено. Квартира напоминала зону боевых действий: кровь, валяющиеся тела, разломанная мебель, все вверх дном.
Надя, кашляя, села на полу.
– Ты в норме? – Стелла поглаживала подбородок, пошевелила челюстью. – Эти боксеры вообще отбитые в корягу!
– Это точно, – Надя встала. – Давай их выкинем из квартиры.
На лестничной площадке послышался шум. Стелла и Надя осторожно выглянули из комнаты.
Соседская дверь открылась, и из-за нее выглянуло морщинистое лицо Надиной соседки. Увидев стонущего у своей двери громилу, она нахмурилась.
– Ты чего тут хулиганишь? Шум такой стоит!
– Да пошла ты на…уй, старая кочерыжка! – громила сплюнул красным на пол.
– Что-о-о?! Да я тебя, ганд…н ты штопаный! – старушка забежала в квартиру и тут же появилась снова, держа в руках дымящуюся кастрюлю. С воплем опрокинула на громилу, тот заорал, схватившись за обваренную голову. В воздухе вкусно запахло украинским борщом. Старушка врезала ему пустой кастрюлей по роже и шмыгнула в квартиру. Послышался звук запираемых замков и приглушенный дверным полотном крик:
– М…дак!
***
– Они там что, размножаются?! Или у вас, недоумков, уже в глазах двоится?!
– Шеф, да там в натуре, две телки были! Как давай там ногами махать…
Мотыгин смотрел на своих подчиненных. Жалкое зрелище. Стадо тупых носорогов. Избитых, измочаленных, израненных тупых носорогов! Один так вообще как из доменной печи – рожа красная, в коротких волосах застряла капуста.
– Мотя, а ты почему такой целый? – Мотыгин вперил взгляд в своего помощника.
– Да я, шеф… я в машине сидел… – Мотя опустил глаза.
– Ты должен был там быть первым! – рявкнул Мотыгин. – Она бы рожу твою тупую увидела, сразу бы узнала! Возможно все целые бы остались!
– Да, я шеф… как-то…– на Мотю было жалко смотреть.
– Очконул? – продолжил за него Мотыгин. – Еще один такой залет, и я тебя переведу в пехоту, в быки!
Он встал из-за стола, оглядел присутствующих.
– Господа, пошли все вон! Сам поеду…
***
– Одно могу сказать – оставаться тебе здесь нельзя! Собирай необходимое, и поедем ко мне, – Стелла стояла перед разбитым зеркалом и разглядывала припухшую челюсть.
– И долго мне бегать? И почему я вообще должна бегать, как преступница?
– Надюша, они сюда придут снова. И уже подготовленные, и явно не с битами.
Надя скинула с антресолей пустую спортивную сумку, стала закидывать вещи.
– И как долго мне прятаться?
– Не знаю. Попробую через своих ребят, спортсменов, все уладить. За тебя впишутся, ты среди спортов – личность известная.
– Убраться бы здесь, – вздохнула Надя, оглядывая бардак.
– Давай! Приберись к приходу дорогих гостей с пушками, а я пока за бутылкой сгоняю. Надюш, ты это серьезно?
***
Мотыгин еще раз позвонил в дверь, затем постучал.
– Открывай! Это Мотыгин. Ну, помнишь? Мотыга! Перетереть надо кое-что! – он прислонился к двери.
Тишина. Снова забарабанил в дверь.
– Слушай, давай просто поговорим. Ты мне в натуре головняки создаешь, людей моих в больничку пачками отправляешь…
Скрипнула соседняя дверь.
– Чего колотишь?! – соседка пристально смотрела на Мотыгина. – Покоя нет от вас!
– Скройся, бабка! – бросил через плечо он и снова забарабанил по двери.
– Ты, олень, не груби! Один тут пробовал, так борщецу моего отведал. Хи-хи.
– Чё злая такая? Иди бояры накати! А лучше доской прикройся, отжила уже свое поди…
Мотыгин повернулся и продолжил стучать по двери. Ну, что с нее взять? Деменция ходячая.
– Да прекрати ты стучать! – старушка аж ногой притопнула. – Нет ее!
– А где она?
– Откуда я знаю?! Полчаса назад уехали, я в окно видела.
– Куда?
– Я же сказала, не знаю!
– На чем уехали?
– Бл…дь, на тройке с бубенцами! На машине, ясен пень!
– Бабка, ты тут не расширяйся! Машина какая?
– На четырех колесах.
– Все, уйди! Надоела!
Старушка захлопнула дверь, щелкнули замки.
– Конь педальный!
***
– Ну что, шеф? – Мотя повернулся к боссу, едва тот сел в машину.
– Дома нет. Соседка ее, старая бл..дь, говорит, полчаса назад свалили. Короче, Мотя… Пробей мне ее сотовый. Поговорить хочу.
– Шеф, не пойму… О чем с ней говорить? Пацанов наших ломает, из-за нее в блудняк влетели с этой стрельбой. Сейчас эти качели с мусорами! Надо было сразу валить ее!
– Мотя, я объяснять не обязан, но объясню. В ней есть то, чего я вас, ослах, не вижу. В ней есть характер. Я таких уважаю.
***
– Ванечка! Спасибо тебе, сочтемся!
Стелла повернулась к Наде.
– Надюша, машина твоя у дома стоит. Пригнали с арест-площадки. Надюша, ты слышишь?
Надя рассеянно смотрела в окно.
– Да-да, спасибо. Слушай, может все-таки скажешь, кто этот утырок, что за мной охоту устроил?
– Один авторитет. В прошлом погремуха была – Мотыга, да его и сейчас так называют иногда.
Надя подпрыгнула.
– Мотыга?!
– Смешно, правда? – улыбнулась Стелла.
– Я не про это! – Надя пыталась собрать мысли в кучу. – Его полное имя какое?
– Константин Петрович Мотыгин. Зачем тебе? Хочешь ему уже надгробье заказать? Ты выходишь на тропу войны?
Надя отмахнулась и ткнула в шрам на лбу.
– Помнишь ты меня спросила, откуда шрам?
– Ну, да. Ты сказала, какой-то боксер-колхозник оставил. Или что-то около того…
– Мотыга и оставил!
Теперь пришла очередь Стеллы удивляться. Надя вкратце рассказала ей историю, десятилетней давности в деревенском клубе.
– Ты набила морду криминальному авторитету Мотыге?! – пораженно прошептала Стелла.
– Ну, тогда он был шпаной деревенской. И, кстати, технично бился, грамотно. КМС по боксу. Я его еле вывезла!
Они, не сговариваясь, захохотали.
– Шрам от мотыги, – задыхалась от смеха Стелла.
– Ну да! – Надя держалась за живот.
– Так, подожди! И что нам это дает? – Стелла вытерла потекшую тушь.
– Не знаю, – задумалась Надя. – Думаю, мне надо с ним встретиться и сказать в лицо, что он редиска!
***
– Пробил? Давай диктуй! – Мотыгин вытащил свой крутой телефон-раскладушку. Набрав под диктовку Моти номер, приложил трубу к уху. Развалился в кожаном кресле.
– Алло? Это Мотыгин, если помнишь…
***
– Константин Петрович, к вам пришли, – в кабинет заглянула миловидная секретарша. – Представилась как Грохольская.
– Пусть зайдет, – Мотыгин почувствовал некоторое необъяснимое волнение.
Она вошла в кабинет. Симпатичная, невысокая, спокойная. Мотыгин отметил, что одета она свободно, на ногах кроссовки. Видно, не исключает вероятность драки. Молодец девчонка, если уж идти на встречу, исход которой неясен, то лучше быть подготовленной.
Он вышел из-за стола, шагнул навстречу гостье. Они стояли напротив друг друга, как и десять лет назад. Только тогда декорации были другие – сейчас вместо покосившегося плетня стояли диваны из натуральной кожи и шикарная итальянская мебель.
– Здравствуй, Костя, – спокойно, без улыбки сказала она.
– Здравствуй. Не думал, что увидимся снова.
– Тоже не предполагала. А ты изменился, поправился немного. Тогда был посуше.
– Зато ты не изменилась. И все так же глушишь моих людей. Присаживайся.
Надя осмотрела кабинет. Впечатляет.
– Нравится? – спросил Мотыгин, наблюдая за ней.
– Очень!
– Растем! Неужели обо мне не слышала?
– Костя, я не смотрю криминальную хронику.
– Почему сразу – криминальную. Я школам помогаю, между прочим.
– Понятно. Это такая благотворительность. У одного забрал, другому отдал.
Мотыгин вздохнул. Либо мозгов нет, либо действительно не боится.
– Ладно, давай к сути.
– Давай, – согласилась она.
– Из-за тебя у меня сейчас проблемы с ментами. Несколько моих людей в больнице. За это надо ответить.
– Костя, – холодно ответила Надя. – Все эти проблемы – из-за тебя! Не будь той автоподставы – твои люди были бы целы. Ты с этой стороны не смотрел на ситуацию?
– Ну, мы по разные стороны, так? – вздохнул Мотыгин. – Ты в курсе, что я могу тебя просто закопать?
– В курсе. Люди твоей, простите, профессии много чего могут. Отобрать, подвинуть, кинуть, закопать! Вы как паразиты! За счет кого-то, в обход чего-то…
– Ты не особо тут! Паразиты… – Мотыгин разозлился. – Люди, которые со мной так разговаривали, недолго пребывали после на этом свете. А я тебе даю шанс на нем задержаться, даже после всех твоих косяков.
– И чего ты хочешь? – удивилась Надя. Все это походило на театр абсурда. Выставить ее виноватой во всем, и еще за это заплатить? И быть благодарной за предоставленный шанс еще пожить?! Хотя, чего еще ожидать от человека, с молодых лет варящегося в криминальном котле…
– Я хочу, чтобы ты тренировала моих людей, – Мотыгин смотрел в упор.
Это было неожиданно. Она перед визитом несколько раз прокручивала в голове воображаемый разговор, в разных вариантах и с разными последствиями, но предложение ее удивило.
– Ты же видишь, там тупая масса, куча мышц, а толку… – продолжал Мотыгин. – У меня спортзал свой, инвентарь закуплю, все что скажешь. По бабкам не волнуйся – не обижу. Отработаешь свой долг и сверху заработаешь.
– Я пропустила тот момент, когда я у тебя что-то занимала. Какой долг?
– Не начинай! Ты понимаешь, – поморщился он.
– Не понимаю.
– Ты моих людей ломаешь направо и налево! – Мотыгин стал закипать. – Или думаешь, что на это можно забить?!
– Тренировать твоих быков я не буду. Это все! И я тебе ничего не должна.
– Ты отказываешься?
– Да.
– Тогда ходи, оглядывайся.
– Угрожаешь?! – разозлилась Надя.
– Обещаю! – заорал Мотыгин. Схватил со стола пепельницу и с бешенством запустил в стену. Рухнул в кожаное кресло. Затих.
Воцарилось молчание.
– Тебе не страшно? – наконец спросил он.
– Мне неуютно, – призналась Надя. – Неуютно от того, что сейчас моя жизнь зависит от решения одного человека – тебя, человека, который вообще не имеет на это право. И никто не имеет.
– Но я же могу, значит имею право!
– Ты соленое с теплым не путай! У тебя есть возможность, но не право!
– Ты вообще не в том положении, чтобы залу…аться! – снова взорвался Мотыгин. – Лечить она меня будет еще! В первый раз такую бабу вижу!
В кабинете повисло молчание. Тягостное, пугающее.
– Ну, что молчишь? – нарушил молчание Мотыгин.
– Я тебе все уже сказала!
– У меня такое ощущение, что у тебя в запасе еще несколько жизней.
– Жизнь, Костя, у меня одна. Но я не хочу ее потратить на беготню от твоих быков. Я лучше напоследок завалю кого-нибудь из них. Мне терять нечего.
– Фильмов насмотрелась, что ли?
– Это ты насмотрелся «Крестного отца»! – завелась Надя. – Возомнил себя пупом земли! Корлеоне деревенский! Мало я тебе харю чистила?! Может продолжим?! Тем более ты уже брюшко отрастил, закабанел, форму потерял!
Это было опрометчиво с ее стороны, но она просто потеряла контроль, что было с ней крайне редко. Хотя ее учили держать голову всегда холодной, не позволяя эмоциям возобладать над разумом. Эмоции – вообще плохой союзник, особенно в схватках, и без разницы – учебный ли это спарринг или полноценный бой.
Мотыгин удивленно посмотрел на нее, затем неожиданно расхохотался. Так заразительно, от души, что Надя сначала заулыбалась, затем тоже засмеялась. Напряжение стало потихоньку рассеиваться, словно пройден переломный момент…
Просмеявшись, они посмотрели друг на друга. Не друзья, не враги, не пойми кто…
– Ладно, Надя! – наконец сказал Мотыгин. – Пришла, не бегаешь. Не боишься. Еще и предъявы тут мне кидаешь. Претензий нет. Расходимся краями.
Это было неожиданно. Надя поверить не могла, что все так просто. Но она уже взяла себя в руки. Кивнула и встала.
– Хорошо, – она протянула ему руку.
Он с готовностью ее пожал, чувствуя какое-то невероятное облегчение, какое бывает у человека, который после долгих тягостных сомнений все-таки принял решение, и понял, что оно – единственно правильное…
2017 год
«Мотыгин Константин Петрович. 19.03.1974 – 28.10.2017».
Снизу эпитафия: «Вернуть нельзя, забыть невозможно»
Надя смотрела на улыбающегося Костю Мотыгина, навсегда запечатленного в куске черного мрамора. Положила две гвоздики, которые сразу же затерялись в пышном цвете траурных цветов и многочисленных венков. Поежилась от холодного, пронизывающего ветра.
