Ден Истен
Служить и защищать. Сборник рассказов
***
Михаил Семенович Кривцов давно поставил жирный крест на пасынке. Он никогда бы сам добровольно не взял ребенка из детского дома, но жена, ныне покойная, настояла. Сдался под ее натиском и слезами, усыновил пятилетнего мальчика, и вот спустя двадцать пять лет этот урод его грабит! И, главное, сучонок позарился на самое сокровенное, что у него есть – икону! Икону, которая передавалась по наследству как семейная реликвия, которую его бабка не продала на толкучке, не выменяла на крупу в голодные годы войны и сберегла от двух пожаров. И вот сейчас появляется ублюдок без рода и племени и тянет свою лапу: дай!
Он плюнул Вите в лицо. Тот утерся рукавом и наотмашь ударил его по щеке. Старик завалился вместе со стулом на натертый до блеска паркет.
– Папа, мне нужна эта икона! Где она?! Я знаю, что ты ее увез сюда!
– Какая же ты тварь! – с ненавистью сказал Михаил Семенович. Руки, примотанные скотчем к стулу, сжались в кулаки. – Хорошо, что Варя не дожила до этого!
– Не заставляй делать тебе больно! – выкрикнул Витя. – Просто скажи, где она?
Отец молчал. Из раны на голове, нанесенной благодарным приемным сыном вместо приветствия, сочилась кровь.
– Меня просто убьют, ты это можешь понять?! – закричал Витя. Без разбора, в слепой ярости, принялся пинать старика по скрюченному телу. – Отдай ее мне, старый козел!
Старик хрипел, выплевывая кровавые сгустки.
***
Всеволод Зюзин крутил золотой зажигалкой, глядя на Коржа.
– Корж, ты когда мне должен принести икону?
– Он обещал завтра, значит, завтра и принесу! – огрызнулся Корж, запивая сытный обед минеральной водой. – Зюзя, не парься, я еще никого не подводил.
– Ну-ну, – задумчиво ответил Зюзя. – Посмотрим.
Корж отпил из высокого стакана, со стуком поставил на стол. Встал.
– Только не надо мне угрожать, Зюзя.
Бросил деньги на стол, вышел из кафе, не прощаясь. Зюзя метнул взгляд в официантку: убери со стола!
Тяжело встал со стула, вышел на улицу. Закурив, вытащил телефон. Полистал по экрану. Приложил к уху.
– Мсье Вилар, мое почтение! Прошу прощения за задержку – возникли некоторые трудности…
***
Пинком повалил торшер, одним резким движением вырвал шнур. Несколько раз обмотав вокруг шеи отца, сильно затянул. Провод врезался в дряблую кожу, глаза стали вылезать из орбит, а ноги в кожаных домашних тапочках застучали по полу.
– Еще раз спрашиваю! – шипел Витя. – Где икона?!
Ослабил хватку, из горла отца вырвался надсадный кашель.
– Слушаю! Молчишь? Ладно!
Шнур снова затянулся. Старик задергался, извиваясь всем телом. Тапки слетели, и теперь он сучил босыми ногами по паркету. Через несколько секунд Витя расслабил удавку.
– Ну?! Где икона?!
Михаил Семенович молчал, лишь только из груди вырывались хриплые звуки.
– Ну ты и упрямый! – Витя пошарил взглядом по просторному кабинету, обставленному дорогой мебелью. Подскочил к резному массивному столу, схватил гильотину для сигар. Толчком ноги перевернул старика лицом в пол. Оттянул его мизинец и просунул в отрезное кольцо.
– Считаю до трех, затем режу тебе палец! Раз…
Он был до такой степени увлечен пытками, что даже не понял, что произошло в следующий момент. Удар прикладом автомата в затылок был такой силы, что он потерял сознание. Закатив глаза, рухнул рядом с истерзанным отцом.
Аня схватила со стола нож для резки бумаги, перерезала скотч. Сильные руки сержанта подхватили слабеющее тело хозяина дома и положили на кожаный диван. Катя уже застегивала наручники на запястьях садиста.
– Кто вы? – прохрипел старик, не веря в спасение. Аня вытащила платок и приложила к сочащейся на голове ране.
– Из полиции.
Старик неожиданно заплакал, размазывая кровь и слезы по лицу. Содрогаясь всем своим худым телом, уткнулся в мягкий подлокотник дивана. Аня терпеливо ждала, похлопывая его по плечу.
– А как вы узнали? – наконец успокоившись, спросил он, вытирая красные глаза.
– Неважно. Сейчас вызовем скорую, – Аня полезла за телефоном.
– А с ним что? – спросил старик, глядя на пасынка, возле которого стояли двое в полицейской униформе: женщина и здоровенный парень с автоматом.
– Живой, ничего страшного, – ответила Катя. – Сейчас отвезем в отделение, а вы готовьтесь писать заявление и дать показания. Не сейчас, конечно, после оказания медпомощи.
– Я не хочу, – старик, скривившись от боли, осторожно присел на диване. Покачал головой. – Он все-таки мой сын.
– Папаша, он же тебя чуть не угробил! – сержант в недоумении развел огромными ладонями.
Михаил Семенович упрямо, даже с какой-то злостью, помотал головой: нет!
Аня, поговорив с диспетчером, спрятала телефон, присела на корточки перед стариком. Сжала его костлявые руки.
– Думаю, вы сможете помочь вашему сыну.
Видя непонимающий взгляд заплаканных глаз, Аня поспешила пояснить:
– Ваш сын должен большую сумму очень нехорошим людям. И они готовы простить долг, если он принесет им икону. Поверьте, все намного серьезнее, чем кажется. Его просто убьют, а потом придут к вам, и отрезанным пальцем вы точно не отделаетесь.
Хозяин сидел с закрытыми глазами, слушая и покачиваясь словно в трансе.
– Вы меня слышите? – Аня легонько потрясла за плечо.
Старик открыл глаза.
– Я сделаю все, что от меня требуется, но только при одном условии: Виктор не должен пострадать.
***
Анри Вилар лениво развалился в шезлонге. В тонких холеных пальцах покачивался бокал с вином, другая рука держала телефон. Говорил он по-русски бегло, правильно строя фразы, с почти незаметным французским акцентом.
– Мне рекомендовали вас, как человека серьезного, умеющего держать слово. Но я начинаю разочаровываться, мой дорогой друг. Вы совсем не заинтересованы в успешном завершении нашего маленького дела?
Телефонный собеседник после недолгой паузы виновато ответил:
– Мсье Вилар, не все зависит от нас, и ситуация иногда может выйти из-под контроля. Поверьте, мне эти задержки тоже не нравятся…
– Дорогой друг! – перебил француз. – Через три дня грузовое судно отплывает в Марсель, и если мой человек не получит товар в течение этого срока, я вынужден буду принять меры. Неприятные для вас меры, к моему большому сожалению. Вы меня поняли, дорогой Всеволод?
– Я вас понял, мсье Вилар.
Француз выключил телефон, положил на столик. Из бассейна вышла стройная мулатка в купальнике. Обтерлась полотенцем и присела к нему на колени. Тонкие руки игриво обвили шею.
– Обожаю тебя, моя шоколадка! – пробормотал он на французском, уткнувшись в ее упругую грудь.
Мулатка счастливо засмеялась и поцеловала его в плешь.
***
– Что это за самодеятельность? – полковник Чхеидзе сверлил подчиненную взглядом блестящих черных глаз. – Скворцова, ты у меня вылетишь со службы! Я что, по-русски плохо говорю, или у тебя со слухом проблемы?
– Товарищ полковник! Да все складывается очень удачно! Икона у меня, задержанный готов нам подыграть в обмен пойти по делу свидетелем…
– Ты ему и это пообещала?! – взорвался полковник. – Кто тебе дал такие полномочия?!
– Ну, не то чтобы пообещала… – начала Аня.
– Рапорт мне на стол! – хлопнул по столу начальник.
– Товарищ полковник! – звенящим от обиды голосом воскликнула Аня. – Дело сдвинулось, а вы…
– Старший лейтенант Скворцова! – отрезал Чхеидзе. – Рапорт мне на стол!
Аня вытянулась, с трудом сдерживая так не вовремя накатившие слезы.
– Есть, товарищ полковник. Разрешите идти?
– Иди!
Аня, поджав губы, медленно шла к двери.
Бабуля, кажется, твоя мечта сбылась – меня уволили. Наконец-то, твоя единственная внучка найдет себе нормальную работу, где никто не будет бить ее по лицу.
– Стой, Скворцова! – оклик застал ее, уже готовую скрыться за дверью.
Аня просунула голову обратно в кабинет.
– Рапорт всегда успеешь написать, – Чхеидзе в сомнении шевелил роскошными усами. – Присядь и рассказывай.
Она с готовностью шагнула обратно.
Прости, бабуля, но нормальная работа подождет!
***
– Томилина, выходи за меня замуж! – шутливо предложил Зюзя.
Катя засмеялась. Это потрясающе! Столько лет прошло, а одноклассник Севка Зюзин до сих пор сохнет по ней, не оставляя надежду на ответную благосклонность. Он, конечно, ей нравился, но не более того. Не видела она его в качестве своего избранника, хотя женихом Всеволод Зюзин был завидным: высокий, симпатичный, неглупый. Его сеть кафе пользовалась популярностью в городе, поэтому он, в довесок к своим достоинствам, был еще и обеспеченным. Но только что с того?
– Сева, я думала, ты меня просто пообедать пригласил, а ты опять за старое? – Катя взяла оливку из вазочки. – У меня единственный выходной, и тратить его на замужество я не собиралась. Не обижайся, ладно?
Она очаровательно улыбнулась, закинула в рот оливку. Подмигнула.
– Катя, я не понимаю, – расстроенно вздохнул одноклассник. – Ты одна, я тоже один. Мы не чужие друг другу люди – тыщу лет знакомы. За одной партой сидели!
Катя покачала головой. Она знала одно: своего избранника еще не встретила и, черт его знает, может и не встретит никогда! При такой-то работе…
***
Аня прижимала наушники ладонями, напряженно вслушиваясь в разговор в машине Виктора.
– Ну, вот видишь, Витюня, – довольно сказал Корж. – Все мы люди, и все мы понимаем слова. Но за то, что ты тянул время, долг полностью я тебе простить не могу. С тебя двести штук, в течение, скажем, месяца. Не возражаешь?
– Что ты, Корж! – с энтузиазмом ответил Витя. – Спасибо.
– Ну и молодец! Спи спокойно, но про должок не забывай.
В уши ударил мелкий, дребезжащий смех Коржа, следом – заискивающий Виктора. Послышался хлопок двери.
Аня проводила взглядом тощего Коржа, с черным пакетом в руке идущего к своему старому БМВ. Сняла наушники, щелкнула кнопкой рации.
– Внимание! Объект вышел из машины. Начинаем преследование.
Похлопала по плечу сидящего за рулем лейтенанта.
– Поехали!
***
Официантка показала на широкую деревянную лестницу, ведущую на второй этаж. Корж поднялся по ступеням. На просторной террасе стояло несколько столиков, но все они пустовали, лишь за одним сидел Зюзя в компании молодой женщины в красном платье. Увидев гостя, Зюзя, секунду назад улыбающийся и что-то с увлечением рассказывающий своей спутнице, моментально стал серьезным.
Корж призывно постучал костяшками пальцев по перилам, затем многозначительно потряс черным пакетом. Зюзя встал, что-то сказал женщине и подошел к нему.
– Ты позвонить не мог? – прошипел он, поглядывая на пакет.
– Да вот, решил тебе подарок сделать, – осклабился Корж. – Держи, как договаривались. Про мою долю не забудь.
Зюзя торопливо выхватил пакет, заглянул внутрь. Лицо озарила широкая улыбка.
– Ну, теперь лягушатник будет доволен, – с удовлетворением сказал он. – Ладно, как закончу, позвоню тебе.
Корж хмыкнул и повернулся в сторону лестницы. Глаза, мгновение назад спокойные, вдруг округлились.
– Менты!
В кафе уже вбегала Аня в бронежилете и с пистолетом в вытянутых руках. За ней, громыхая тяжелыми ботинками, с автоматами наперевес, неслась группа захвата.
– Ты меня мусорам сдал?! – заорал Корж, пиная Зюзю в живот. Тот упал на спину, опрокидывая плетеные стулья. Корж кинулся к столу, на ходу доставая нож. Щелкнув, вылетело лезвие. Он обхватил Катю левой рукой и приставил нож к шее. Рывком приподнял ее со стула.
– Спокойно, – сказала Катя. – Глупостей не делай.
– Заткнись, сучка! – крикнул в ухо Корж, крепко держа и отступая в сторону.
Аня с группой захвата уже была на террасе.
– Опять ты?! – удивленно вырвалось у нее при виде Кати. Посмотрела на валяющегося среди разломанных стульев Зюзю.
– Не подходи! – орал Корж, брызгая слюной.
– Отпусти ее! – пистолет Ани смотрел ему в лоб.
– Не подходи, я сказал! – Корж подтащил заложницу к деревянному ограждению, обвитому плющом. На секунду повернул голову, посмотрев вниз. И за эту секунду все поменялось кардинально. Локоть Кати ударил ему в лицо, сминая нос. Голова Коржа мотнулась, разбрызгивая кровавый фонтан на растущие внизу цветы. Катя сбросила с себя руку, одновременно разворачиваясь, отступила на шаг и ударила тыльной стороной обеих ладоней в корпус, ломая ребра. Нож, сверкая на солнце, полетел вниз. Корж, хватая ртом воздух, перевалился через ограждение и с глухим стуком упал в траву.
– Катя! – с облегчением выдохнула Аня. – Ты просто везде!
– И это вместо спасибо? – Катя потерла шею, одернула платье.
– Кто он тебе? – пистолет сместился в сторону затихшего на полу Зюзи. – Любовник?
– Одноклассник, – ответила Катя. – Слушай, а что вообще происходит?
– Твой одноклассник и есть тот самый заказчик. – Аня спрятала пистолет. Кивнула бойцам. Те рывком поставили Зюзю на ноги, подтолкнули к лестнице.
Зюзя замедлил шаг, бросив в нее растерянный взгляд. Чуть не упал от сильного толчка между лопаток. Отвернулся. Катя молча смотрела ему в спину и не знала, как к этому относиться. Две минуты назад перед ней сидел влюбленный по уши Севка Зюзин, смеющийся и делающий комплименты, а теперь он уходил, звеня браслетами на руках, подталкиваемый в сгорбленную спину стволами автоматов. Все поменялось, сломалось, рухнуло. Внезапно. Одномоментно.
Она опустилась на стул, обхватила голову. Аня подняла лежащий у плетеной ножки стола черный пакет. Присела рядом, с сочувствием взглянула на нее.
– Кать, нам нужно задать тебе несколько вопросов. Все-таки ты была знакома с задержанным. Нет, ты не подумай, я тебе верю, но такие совпадения…
Катя провела ладонью по лицу, кивнула. Ей не нужно ничего объяснять – она все понимала.
***
Анри Вилар рывком сорвал с мулатки пеньюар. Тонкие руки обвили его за шею. Рыча от пылающей страсти, оба упали на низкую кушетку.
Мелодичная трель звонка прервала любовные утехи.
– О, Анри! Кто там еще? – капризно надула алые губки красотка.
– Не знаю, милая! – он поцеловал ее в шею, запахнул халат и прошлепал к двери. За широкими стеклянными дверями стояло несколько человек: двое в штатском и трое в форме Национальной жандармерии. По волосатой спине мсье Вилара пробежался неприятный холодок. Усилием воли накинув на лицо безмятежное выражение, он открыл дверь. Вопросительно уставился на непрошенных гостей.
– Мсье Вилар? – вместо приветствия поинтересовался один в штатском. Длинный, с горбинкой, нос на скучном лице недовольно зашевелился от алкогольного амбре, исходящего от хозяина дома.
– Да, а чем обязан? – набычился Анри.
– Комиссар Дюваль, – представился длинноносый. – Полиция.
– Инспектор Марсо. Интерпол, – сказал его спутник, низенький мужчина со свисающим через брючный ремень животиком. – Вы позволите?
– А в чем, собственно, дело? – Анри торопливо завязал пояс. – При чем тут Интерпол?
– А вы прекрасно владеете французским, мсье Вилар! – ехидно заметил Дюваль.
– А что вас так удивляет? – возмутился Вилар. – Я уроженец Лиона.
Инспектор Марсо деловито раскрыл кожаную папку, вынул оттуда стандартный лист, испещренный мелким машинописным шрифтом.
– Олег Николаевич Бочарников, – по слогам, с трудом выговаривая, прочитал он. – Уроженец города… если я правильно произношу… Великие Луки в Псковской области. Объявлен в международный розыск за мошенничество, вымогательство, подделку исторических ценностей и хищение в особо крупных размерах на территории России.
– Это какая-то ошибка! – выкрикнул Вилар-Бочарников. Отступил на шаг и резко захлопнул дверь. Мелькая босыми пятками, взлетел по широкой лестнице на второй этаж. Дверь осыпалась витражным стеклом, и в дом ворвались жандармы.
Через несколько минут его уже выводили на улицу, зажатого с обеих сторон двумя молодцами в синей униформе. На лице горе-француза застыло отчаянное выражение человека, у которого в одночасье рухнула вся жизнь. Он вдруг мотнул плешивой головой и запел на чистейшем русском, с вызовом, всем своим видом выражая презрение.
И Родина щедро
Поила меня
Березовым соком,
Березовым соком!
Полицейские с удивлением смотрели на поющего задержанного, которого вели к машине с решетками на окнах.
– О, святая Дева Мария! – изумился Дюваль. – Он еще и поет! Интересно, о чем?
– Что-то про Родину, кажется, – неуверенно предположил Марсо. – Я когда-то изучал русский.
– Даже так? Он, наверное, рад возвращению на Родину? – рассмеялся комиссар. – Эти русские такие сентиментальные!
***
Витя вышел из клуба на полусогнутых. Шатаясь, пошел к своей машине, припаркованной на другой стороне дороги. Долго шарил в карманах в поисках ключа.
– Да где же ключи? – пьяно бубнил он, хлопая по карманам.
– Витя! – позвали его со спины.
Он обернулся. Последнее, что он увидел – это сверкнувший в свете фонаря нож. Витя упал на колени, схватившись за горло – сквозь пальцы сильными толчками вытекала кровь.
– Привет тебе от Коржа! – незнакомец в капюшоне вытер лезвие об его куртку.
***
Михаил Семенович сидел на чугунной скамеечке, тоскливо глядя на два памятника: жены и сына. Морщинистое лицо осунулось и посерело от горя. Он вдруг опустился на колени, поднял глаза на улыбающееся лицо жены, навсегда запечатленное в черном гранитном камне. Худые дрожащие руки уперлись в холодную плиту.
– Прости меня, Варя. Не сдержал я своего обещания – не сберег Витю.
По дорожке шли две женщины в черных платках. С сочувствием посмотрели на плачущего старика, стоящего на коленях. Обе горестно вздохнули.
– Жена, наверное, – тихо шепнула одна.
– И сын, – вторая показала на памятник с фотографией полного молодого человека лет тридцати.
***
В воздухе пахло дымом, погода была сырой и промозглой. Катя сидела на скамейке, засунув руки в карманы ветровки. Равнодушно смотрела на дворника, граблями собирающего рыжую листву.
– Кать, да ты не расстраивайся! – Аня сидела рядом. – Неприятно, конечно, осознавать, что человек, которому ты верила всю жизнь, оказался преступником. Пять лет – это еще нормально, повезло с адвокатами твоему однокласснику.
Катя перевела взгляд на здание суда в трехстах метрах. Вспомнила, как он смотрел на нее, когда его уводили после оглашения приговора – смотрел виновато, с сожалением.
– Слушай, а он действительно тебя любит, – с уверенностью сказала Аня.
– Говорит так, – с улыбкой ответила Катя.
– Не, правда! Иначе как еще объяснить то, что он делал тебе предложение, зная, кто ты и где работаешь! А семейка была бы – просто атас!
– Да какая разница? Замуж за него все равно не собиралась. Просто всегда хорошо к нему относилась, и он ко мне – тоже. Всё, закрыли тему. Пойдем!
Они встали со скамейки и медленно направились к выходу из парка, пиная опавшую листву. Выйдя из арки, молча шли по улице. Мимо, наперегонки с ветром, промчалась пожилая женщина в вязаной кофте. Она призывно размахивала руками вслед отъезжающей маршрутке.
– Дяденька водитель, стойте! – вопила она. – Меня забыли!
Маршрутка остановилась, дверь отъехала в сторону. Бабулька радостно влетела в салон.
– Ну, молодежь! Кто мне уступит место, тому ничего не будет!
Дверь закрылась, маршрутка, мигая поворотником, вырулила с остановки.
Катя засмеялась, узнав в старушке свою недавнюю знакомую.
– Ты чего? – спросила Аня.
– Да так, ничего, – с улыбкой отмахнулась Катя. – Будем дальше жить!
Ты просто барахло
Девица была огромной. Не только ростом, но и комплекцией. Внушительные плечи, накачанные руки с выпирающими веревками вен, мощные ноги в свободных шортах. Футболка в обтяжку трещала по швам. А вот лицо – на удивление красивое и женственное, еще не тронутое трансформацией от переизбытка андрогенов.
– Здравствуйте, – сказала она.
– Привет. Ты к кому? – Гоша с опаской осмотрел ее формы.
– Я к Валерии. Мне посоветовали ее как хорошего мастера маникюра.
– Лерка! – заорал Гоша вглубь квартиры. – К тебе тут сам железный Арни пожаловал! За маникюром!
– Кто? – сестра выбежала в прихожую. При виде гостьи смутилась. – Ой, вы видимо, Марина? Здравствуйте. Проходите.
Закрывая входную дверь, Гоша услышал:
– Вы извините меня за поведение брата. Подросток… Присаживайтесь. Итак, давайте посмотрим ваши ноготочки.
***
Гоша с опаской вышел из подъезда и сразу же шмыгнул в подворотню. Озираясь, почти бегом, направился вниз по улице.
– Стоять! – донеслось в спину. Гоша встал как вкопанный, втянув голову в плечи. Черт! Нарвался таки!
– Я тебя что, по всему району должен ловить? Ну-ка держите его! – скомандовал долговязый верзила. Дружки моментально скрутили его.
– Бабосы где? Счетчик тикает, – хмуро бросил долговязый.
– Клим! – захныкал Гоша. – Я отдам, клянусь!
– Конечно, отдашь! Ты же знаешь, что такое карточный долг? – оскалился Клим. – А чтобы это случилось побыстрее, мы тебе пальчик сломаем, или два…
– Ребята, да вы чего, а? Да я отдам! – запричитал Гоша и вдруг увидел выходящую из подъезда Марину. Щелкнула брелоком, стоящий в пяти метрах черный внедорожник послушно мигнул.
– Марина! – завопил Гоша. – Помоги!
Девушка с удивлением посмотрела на Гошу, окруженного толпой подростков. Направилась в их сторону.
– Кто это? – пораженно прошептал Клим и икнул от испуга. Его дружки растерянно переглянулись и на всякий случай отпустили Гошу.
– Это Марина! – запальчиво выкрикнул Гоша и отбежал в сторону. – Молитесь, вам всем кабзда!
Марина приблизилась к ним.
– Молодые люди, а что здесь происходит? – очаровательно улыбнулась она.
– Тебе-то что? – к Климу вернулась прежняя наглость.
– Интересно, – лениво пропела Марина, любуясь своими ногтями.
– Бабла нам должен!
– И много?
– 10 косарей.
Марина посмотрела на Гошу, тот виновато кивнул. Она вытащила из кармана шорт пачку купюр. Протянула Климу две красненькие бумажки.
– А проценты? – Клим моментально выхватил деньги.
– Проценты? – нахмурилась Марина и многозначительно повела широкими плечами. – Какие проценты?
– Да ладно, это я так… – испуганно сказал Клим и посмотрел на дружков. – Уходим!
Гоша проводил компанию взглядом, еще не веря, что так легко отделался.
– Спасибо, – сказал он.
Марина с презрением посмотрела на него.
– В твоем убогом лексиконе есть это слово? Я это сделала не ради тебя, а ради твоей старшей сестры. Мы с ней разговорились, я знаю, что она тебя воспитала, кормит, одевает, деньги тебе дает регулярно, а ты их в карты проигрываешь. Она добрый человек и классный специалист, а ты – барахло! Ты просто чмо, паразитирующее на чужом труде, ничего не давая взамен. Ты не умеешь нести ответственности за свои поступки, а когда тебя прижмут за твои же косяки, сразу раскисаешь и зовешь на помощь, как сейчас, например. Так что не благодари, мне плевать на тебя, просто Леру жалко!
Она повернулась и пошла к машине. Гоша, словно оплеванный, смотрел в ее широкую спину. Так плохо он себя никогда не чувствовал. Даже когда две недели назад Клим с дружками макнули его лицом в унитаз привокзального туалета, он не чувствовал себя настолько униженным, как сегодня.
