Ден Истен
Служить и защищать. Сборник рассказов
Секретарша всхлипнула:
– Пришла женщина. Из детского дома… Они ее потом… Они ее вынесли… Кровь… Я… я не знаю… Через служебный вход.
– Куда они ее повезли?!
– Они звонили какому-то Дударю, говорили что-то про старую верфь. Наверное, туда… – девушка разрыдалась в голос.
Через десять минут Артур вытаскивал из тайника в своем гараже кофр со снайперской винтовкой.
Еще через пятнадцать минут он, остановившись в километре от верфи и вытащив из багажника винтовку, побежал в пролесок.
***
Черный трехсотый Круйзер подъехал к Мерседесу представительского класса. Тонированные стекла в обеих машинах опустились.
– Приветствую тебя, Дударь.
– Здравствуй, Альфред. По телефону ты сказал, что у тебя для меня сюрприз. Я жду.
– Для начала хотел бы с тобой кое-что обсудить. С покойным Алтуевым, мир его праху, мы были в несколько натянутых отношениях. Думаю, с тобой мы найдем общий язык? Что мыслишь по этому поводу?
– Зависит от того, какой ты мне подарок приготовил, – засмеялся Дударь.
Альфред что-то сказал сидящему за рулем Бизону. Щелкнул, открываясь, багажник. Бизон хлопнул дверью, подошел к багажнику и вытащил из него связанную, без сознания, женщину. Бросил ее в пыль.
– Это она Алтуева приговорила, – сказал Альфред, выходя из машины.
Дударь тоже вылез. С сомнением посмотрел на связанную Марину. Повернулся к нему.
– А ты мне фуфел не впариваешь? Привез сюда первую попавшуюся плечевую с трассы и пытаешься купить мою дружбу?
– Она-она. В офис ко мне с волыной приперлась.
– Прямо в офис?! Совсем безбашенная! – Дударь с восхищением уставился на женщину. – А ты ей зачем?
– Перестрелку помнишь у той забегаловки? Там еще я случайно вальнул мужика. Это ее муж.
– Получается, это из-за тебя Алтуева завалили? – нахмурился Дударь.
– Не получается! – нервно выкрикнул Альфред. – Если бы он тогда не ужрался вискаря и не стал бы в меня палить, ничего бы и не было!
– Ладно, я тебя понял. Считай, что мы договорились, – кивнул Дударь и вытащил пистолет. Направил на лежащую женщину. И тут вдалеке послышался выстрел. Голова Дударя дернулась, а на лбу образовалась аккуратная дырка. Он упал на колени и завалился на Марину.
***
Бизон быстро повалил Альфреда на землю. Открыл дверь, и перепуганный босс заполз в салон. Бизон внимательно оглядел местность. Откуда же ты стрелял?
Тут из джипа Дударя, с пистолетом в руке, вылез водитель и, озираясь, побежал к телу босса. Бизон внимательно смотрел в сторону леса. Есть! Среди деревьев, вдалеке, блеснуло на солнце стекло оптического прицела. Хлопок выстрела, и водитель с продырявленной головой упал в метре от тела своего шефа. Бизон мысленно похвалил стрелка – завалить движущуюся цель с такого расстояния дилетант не сможет.
Бизон дотянулся до двери машины и затащил свою огромную тушу в салон. Пригнувшись, повернул ключ. Выстрел. Лобовое стекло покрылось паутиной трещин. Бизон дернулся, схватился за горло, из которого фонтаном забила кровь. Он уронил голову на руль и затих. Еще выстрел, и Мерседес просел с простреленным колесом.
Альфред скатился с заднего сиденья на пол и молился всем богам…
***
Марина пришла в себя. Тело буквально разваливалось от боли. Ей было тяжело дышать, отчасти из-за сломанных Бизоном ребер, отчасти из-за лежащего поперек нее какого-то мужика. Крича от напряжения и боли, она, отталкиваясь ногами, выкатилась из-под мертвого Дударя. Отдышалась, посмотрела по сторонам. В метре от нее лежал еще один человек. Чуть дальше стоял черный японский внедорожник с открытыми дверями. Рядом замер Мерседес с работающим двигателем и простреленным колесом.
И тут на дороге она увидела пылящую на полной скорости девятку. Через пару минут машина подъехала к ней. Из нее выскочил Артур, подбежал, доставая нож. Перерезал веревки, освобождая пленницу.
– Как тебе вообще доверили детей учить?! – заорал он. – Ты же дура! Клиническая! Я обязательно позвоню в Минобразования, нажалуюсь! И пусть тебя уволят к еб…ням!
Марина с улыбкой смотрела на него. Она не знала, как именно выглядят ангелы-хранители. Должны ли они быть в белых одеждах, хлопая крыльями за спиной, или, может. они бесплотны и прилетают в виде невесомых облачков… Нет, не то! Ее ангелы-хранители должны выглядеть именно так: злые и матерящиеся. В камуфляжных штанах и с многодневной щетиной на хмуром лице. А в крепко сжатом кулаке – десантный нож-стропорез.
Артур открыл заднюю дверь Мерседеса, выволок за ноги стонущего от ужаса Альфреда. Поставил его перед ней на колени. Вытащил из руки мертвого Дударя пистолет, протянул Марине рукояткой вперед.
– Если хочешь, могу я, – буднично предложил он.
Марина молча взяла пистолет. Встала, опираясь на руку Артура, покачиваясь. Поморщилась от боли в ребрах. Приставила ствол ко лбу Альфреда, покрытому крупными каплями пота. Без колебаний, не отворачиваясь, нажала на спусковой крючок. Кровь, вперемешку с мозгами, брызнула на дорожную пыль.
***
Начальник УВД поморщился, глядя на резвого майора.
– Все фигуранты дела мертвы. Это были просто бандитские разборки.
– Но как же так, товарищ полковник?! – возразил майор. – Пули от снайперской винтовки, отпечатки протекторов другой, неустановленной машины? Если это и были разборки, то где же сами убийцы?
– Майор! – рявкнул полковник. – Это были бандитские разборки! В СК уже в курсе, я доложил! Свободен!
Майор ушел. Полковник еще долго смотрел на закрытую дверь.
Хорошо, что так все вышло. И не надо это дело копать! Еще неизвестно, что там можно выкопать! В течение пяти лет в его карман исправно текли деньги от Алтуева и Альфреда, но какой ценой?! Он был вынужден закрывать глаза на весь тот беспредел, что они творили в городе. Он их прикрывал везде и всюду, вытаскивал их людей, давил на свидетелей… Другими словами, стал одним из них, только в погонах.
Он чувствовал, что больше так продолжаться не может, но сделать ничего не мог. Они буквально вертели им как марионеткой, шантажируя и постоянно напоминая, с чьих рук он кормится. Он просыпался ночами от кошмаров, в которых ему снилось, что в кабинет входят серьезные сотрудники отдела собственной безопасности и суют ему в нос постановление об аресте. Он устал. Устал бояться…
А тут все решилось так легко и просто! Поэтому ему глубоко ср@ть, кто отправил всю эту бандитскую сборную к праотцам! Деньги он любил, конечно, но свободой дорожил больше.
Год спустя…
– Ноги вытирай! – приказала баба Валя. – А что так рано пришел? Тетрадки свои проверяет. Не мешай ей.
– Да я там в уголке посижу, не помешаю, – улыбнулся Артур.
Открыл дверь, заглянул. Марина, с деловитым видом, размашисто черкала красной ручкой в тетради.
– Марин! – громко зашептал Артур. – Ну ты долго еще?!
– Привет! – улыбнулась она. – Заходи. Я скоро.
Артур тихонько зашел в класс. Сел за самую последнюю парту. Ту самую, за которой он сидел когда-то. Хотя нет, парта уже другая, новая. Эх, его любимая Камчатка! А вот Маринка сидела за первой. Отличница! Отсюда было так удобно стрелять по ее волосам из харкалки пластилиновыми шариками. Артур засмеялся своим воспоминаниям. Как же это было давно…
– Ты чего? – Марина подняла на него непонимающий взгляд.
– Да вспомнил просто… – сказал Артур и вдруг оживился. – Слушай, а ты Вовку Скороходова помнишь? Толстенького такого. Ну, он еще постоянно у всех списывал.
– Конечно помню, – с улыбкой ответила Марина. – А что это ты вдруг?
– Так он же мне должен, получается! – засмеялся Артур. – Я с ним в пятом классе на рубль юбилейный поспорил, что на тебе женюсь!
По пустынным школьным коридорам гулким эхом разносился их смех. Баба Валя елозила шваброй по старому линолеуму и улыбалась.
«Любовь-морковь!», – думала она.
Была ли между Артуром и Мариной любовь? Нет. Их связала одна маленькая война и одна страшная тайна. Может потом, со временем, все эти кошмары уйдут на задний план, и их место займет любовь? Все может быть. Давайте надеяться!
Не такая как все
– Грохольская! К директору! – строгая завуч смотрела поверх очков. – Портфель не забудь. Вряд ли ты вернешься…
Надя неторопливо собрала тетрадки, аккуратно сложила карандаши и ручки в пенал.
– Грохольская, шевелись! Задерживаешь класс! – поторопила завуч.
***
Директор, седовласый мужчина в старомодном коричневом костюме, встал, едва Надя в сопровождении завуча появилась в дверях кабинета.
– Представляете, Антон Семенович! – с ходу начала завуч, – Как будто одолжение сделала!
– Зинаида Васильевна! Перестаньте, – поморщился директор. – Присаживайся, Грохольская.
Надя села на единственный стул у стола. Директор заходил по кабинету.
– Поступила жалоба от родителей наших учащихся. Ты избила двух десятиклассников! И судя по словам свидетелей, сделала это мастерски. Профессионально, так сказать!
– Вот и я говорю, – встряла завуч. – Жаль до колонии не доросла! Пятиклассница избила двух десятиклассников! Немыслимо! Что дальше будет? Перейдешь на учителей, Грохольская?
– Зинаида Васильевна! – прикрикнул директор. – Успокойтесь. Давайте сначала все выясним. Случай, прямо скажем, неординарный.
– А что тут выяснять? – не унималась завуч. – Собираем педсовет и ставим вопрос об исключении ее из нашей школы. Пусть милиция занимается. Хулиганье!
– Что скажешь? – директор смотрел на Надю прямо, не мигая. – Зачем ты это сделала?
– Так надо было, – ответила девочка, всем видом давая понять, что больше ничего не скажет.
– Я знаю, что ты занимаешься карате, так? – зашел с другой стороны директор.
Надя молчала.
– А ты в курсе, что карате официально запрещено на территории нашей страны.
Надя молчала.
– Но ты продолжаешь заниматься? – допытывался директор.
Девочка молчала.
– Послушай. Давай так. Ты извинишься перед избитыми учениками и их родителями, а мы постараемся замять это дело. Успеваемость-то у тебя хорошая. Договорились?
Надя отрицательно помотала головой.
– Вы только посмотрите на нее, – всплеснула руками завуч. – Антон Семенович, как хотите, но я этого так не оставлю! Покалечить двух наших учеников и даже не извиниться!
– Она никого не калечила, не сгущайте! – перебил директор. – И я знаю, что эти двое – тоже не святые! Уж по кому и плачет колония, так это по ним! Жду не дождусь последнего звонка, когда с ними распрощаюсь! Уже в печенках сидят!
– Но… – начала завуч.
– Никаких «но»! – отрезал он и посмотрел на девочку. – Грохольская, иди в класс! Ограничимся серьезным разговором с твоими родителями. Еще раз такое произойдет, будешь отчислена. Поняла?
Надя вприпрыжку бежала по школьному коридору, радостно подкидывая портфель. Обычная советская пятиклашка…
***
– Дочь! – отец развел руками. – Можно хотя бы узнать, зачем ты это сделала?
– Пап, они деньги забирали у первоклашек. Каждый день. А если те не давали, то просто били!
– Ну раз так, тогда хвалю! – отец выставил ладонь, повеселевшая Надя с готовностью хлопнула по ней своей ладошкой.
Впрочем, стоявшая рядом мать совсем не спешила разделить их радость.
– А чему это мы так веселимся? Нам ясно дали понять, что еще раз и твоя дочь пойдет в спецшколу для трудных, встанет на учет в комнате милиции, а ты счастлив?!
– Я рад, что наша дочь защищает слабых. И может за себя постоять, – возразил отец и незаметно подмигнул дочери.
– У всех дочери – нормальные девочки, а моя? Все просят купить им платье, моя хочет кимоно. Все играют в куклы, а моя – лупасит грушу. Все собирают открытки с Алисой Селезневой, а у моей – вся комната в плакатах с Брюсом Ли!
– Мам, ну какие куклы? Мне почти двенадцать!
– Это я так, образно. Вот почему ты не такая как все?
– Такие как все не могут так! Смотри, мам! – Надя вышла на середину комнаты и, рассекая воздух, сделала тройной удар ногами. Потом растянулась на поперечном шпагате и замерла, явно довольная собой.
Отец одобрительно захлопал.
– Ребята, как вы мне надоели со своим карате, кунг-фу и прочим! – мать только рукой махнула и обиженно хлопнула дверью.
– Ну, вообще-то, мама права, – вздохнул отец. – Может тебе куклу купить, а, Надюха?
Они засмеялись. Тихо, чтобы мама не обиделась еще больше.
1995 год
– Клевый такой! – Ритка ткнула Надю локтем в бок. Та приподняла козырек кепки, уставилась на высокого парня в джинсовом костюме и белых кроссовках. Льняного цвета волосы были аккуратно причесаны. Парень растерянно озирался в поисках свободного места.
– Обычный, – зевнула Надя и надвинула кепку обратно на глаза, поудобнее развалившись на сидении автобуса. – Интересно, это он на картошку так разоделся?
Подруга хихикнула. Действительно! Все были одеты как и полагается бесплатным рабам-студентам: старые куртки, джинсы, резиновые сапоги… а этот…
– Красивый зато… – закатила глаза Ритка.
– Ну так что? – хохотнула Надя. – Познакомься.
– Неудобно, – смутилась Ритка.
– Очень даже удобно! – Надя приподняла кепку, помахала. – Молодой человек! Садитесь к нам!
– Надька! – зашипела, покраснев, Ритка. Но было поздно. Парень, спотыкаясь о лежащие в проходе ведра и лопаты, уже пробирался к ним…
– Привет, девушки! – он плюхнулся рядом с ними.
– Привет-привет. Надежда, – представилась Надя и бесцеремонно ткнула пальцем в смущенную подругу, – Рита.
– Алексей!
– Очень приятно, – Ритка кокетливо стрельнула глазками.
«Молодежь!», – снисходительно подумала Надя, глядя на них. Она была старше своих однокурсников почти на четыре года – решила не поступать сразу после школы, а усиленно расти как спортсменка, это у нее было в приоритете. А институт… он никуда не убежит.
***
– Все, ребята, заканчиваем. Личное время! На реку не ходить, с местными не конфликтовать! Все по палаткам! Костер, гитара, песни – разрешаются. Блуд, пьянки, мордобои – запрещаются! Подъем в шесть утра!
Студенты недружно закивали, счищая с сапог налипшие комья земли. Преподаватель исчез в палатке.
– Мы с Лешей пойдем прогуляемся. Тут деревня недалеко, – загадочно сказала Ритка. Леша кивнул, старательно оттирая свои белые кроссовки.
– Валяйте, – ответила Надя. – Не вляпайтесь там в историю. А я спать!
***
Кто-то настойчиво дергал ее за ногу. Надя открыла глаза. В проеме палатки сидела маленькая веснушчатая девочка, со смешно вздернутым носиком.
– Тетенька, там ваших бьют! У клуба!
– Девочка, ты кто? – Надя еще не проснулась окончательно.
– Галя из Ермиловки.
– Так. И что тебе нужно, Галя из Ермиловки?
– Там ваших бьют.
– Где?
– Ну так в Ермиловке! – девочка досадливо махнула рукой.
Надя посмотрела на наручные часы. Девять. Машинально глянула на место Риты – пусто.
– Понятно! – она накинула куртку, обула сапоги. – Пойдем!
– А вы что, одна пойдете? – нахмурилась девочка.
– Ну да!
– Так он здоровый такой!
– Кто?
– Ну Костька Мотыга!
– А это кто?
По опасливому взгляду девочки Надя поняла, что некто Костька Мотыга был авторитетным местным пацанчиком.
– Там еще трое с ним, – продолжала девочка. – Дружки евонные. Ванька Косой, Мотя Ухо и Сережа.
– И Сережа?
– Ну да! Давайте еще кого-нибудь позовем?
Надя покачала головой. Вряд ли кто-то пойдет… За время учебы она прекрасно поняла, что представляют из себя ее одногруппники – изнеженные городские юноши, для которых существовала только одна задача – закосить от армии. Преподавателя втягивать – тоже нельзя. Если этот случай дойдет до деканата, то Ритку просто отчислят, у нее и так прогулов выше крыши.
– Веди, Галя из Ермиловки. По дороге все расскажешь.
***
Из местного клуба слышались пьяные крики и смех. Из раскрытых окон гремел «Кар-Мэн».
– Ладно, беги! Спасибо тебе, Галя из Ермиловки, – сказала Надя и пошла в сторону клуба. То, что она увидела, представляло собой жалкое зрелище. Плачущий Леша сидел на земле, в одних носках. Перед ним валялись стоптанные кирзовые сапоги. Очевидно, кому-то очень приглянулись его модные кроссовки, и Леше предложили сделать обмен. И судя по побитому лицу последнего, обмен состоялся без учета его желаний.
– Леша, ты в порядке? – Надя присела перед ним. – Ритка где?
Алексей ткнул грязным пальцем в здание клуба.
– Т-т-там! – задыхаясь от слез, пробормотал он.
Надя решительно толкнула дощатую дверь. Ритку она увидела сразу. Та, испуганно улыбаясь, сидела на коленях какого-то верзилы в знакомых белых кроссовках. Рядом застыли трое детин. Толпа лихо извивалась под грохот музыки. В такт мигали разноцветные лампочки, встроенные в фанерный ящик, приколоченный к потолку – видимо, изобретение местного Кулибина.
– Ритка! – крикнула Надя.
– Надя! – подруга было кинулась к ней, но верзила удержал ее.
– О, это твоя подружка? Ничего такая телочка! – оскалился он и повернулся к одному из дружков. – Ну вот, Ухо, и тебе счастье привалило!
– Я так понимаю, ты и есть Костька Мотыга?! – крикнула Надя.
– Для кого Мотыга, а для кого и Константин Петрович! – нахмурился верзила.
– Константин Петрович! – закричала Надя. – Будьте добры, верните обувь ее хозяину и отпустите девушку!
– Вежливая какая! – осклабился Мотыга, поднял руку и щелкнул пальцами. Музыка мгновенно утихла, толпа возмущенно зашумела.
– Тихо всем! Свет включите! – скомандовал Мотыга.
Кто-то послушно щелкнул выключателем, и под потолком загорелись несколько тусклых, засиженных мухами, ламп.
– Еще раз повтори свою просьбу, крошка! – прищурился верзила.
– Вы меня слышали, – ответила Надя.
– А теперь повтори, чтобы все это услышали! – настаивал он.
– Повторяю, я тебе сейчас жбан сверну, если ты не отпустишь мою подругу, – очаровательно улыбнулась Надя.
В помещении повисла звенящая тишина. Толпа, испуганно рассосавшись по углам, мгновенно расчистила середину площадки.
– Ты совсем попутала?! – опешил Мотыга. – Бессмертная, что ли?! Или больная?!
Он повернулся к одному из дружков.
– Сережа! Ну-ка, разберись!
Сережа своей комплекцией представлял безобразную, расплывшуюся кучу жира. В его туповатых глазках, без малейшего намека на интеллект, читалась лишь покорная смиренность. Судя по всему, он был в их компании на весьма вторичных ролях, своего рода «торпеда», которую просто направляют и дают команду, а она уже бездумно летит в заданном направлении.
Сережа развернулся и просто ринулся на нее, тряся богатыми жировыми отложениями. Надя дождалась, пока расстояние между ними не сократится до полуметра и просто отошла в сторону. Сережа, удивленно прогудев, по инерции пронесся мимо и врезался в толпу. Все, кто не успел отпрыгнуть в сторону, разлетелись словно кегли. Послышались матерные вопли. Сережа, ударившись лбом в бревенчатую стену, рухнул на пол. Дернувшись пару раз, затих.
– Ну вот что за чмо?! – Мотыга презрительно сплюнул на пол. – Ухо! Давай ты!
Мотя Ухо полностью оправдывал свою кличку – у него действительно было ухо! Одно. Второго не было от слова «совсем». Если несчастный увалень Сережа был полностью сделан из жира, то Ухо был просто соткан из мышц. Поигрывая внушительными рельефными бицепсами, он вышел на середину танцплощадки.
Надя сделала пару концентрирующих выдохов и плавно скользнула навстречу.
– Я тебя сейчас уработаю! – улыбнулся он гнилыми зубами.
– Смотри не уработайся! – ответила Надя. Мотя насупился и сразу же пошел в наступление. Удары были размашистые, по широкой амплитуде. Он по-садистски метил в лицо. Надя ушла с линии атаки, резко присела и, упершись ладонями в пол, с разворота ударила ногой в живот. Мотя, охнув и вращая выпученными глазами, согнулся пополам. Не давая ему опомниться, она молниеносно выпрямилась и, подпрыгнув, рубанула ребром ладони в макушку. Мотя икнул и без сознания завалился на пол.
Все пораженно замерли. Не каждый день на их глазах происходили такие зрелища. Все те пьяные стычки, постоянно вспыхивающие между жителями деревни, по сравнению с этой дракой были просто детской возней в песочнице.
Первым очнулся Мотыга.
– А ты что глаз кривой свой пучишь?! Вперед! – крикнул он третьему дружку.
Судя по отчаянно косившему правому глазу, это и был Ванька Косой. Он судьбу испытывать не стал и сразу же вынул из-за голенища нож. Надя выдохнула и встала в стойку. Косой с упоением рассекал ножом воздух, приближаясь, затем сделал резкий выпад, словно мушкетер шпагой. Девушка мгновенно перехватила руку и резко заломила ее вверх, одновременно ударив сапогом в коленную чашечку. Нож звякнул об дощатый пол. Косой, скуля и держась за ногу, торопливо отполз в сторону, со страхом и ненавистью глядя на Надю.
Мотыга в бешенстве стряхнул с колен испуганную Риту.
– Мешки навозные! С бабой справиться не можете! Все уволены!
Он скинул спортивную куртку и вышел на середину. Высокий, поджарый. Сжал кулаки и встал в стойку.
Надя поняла, что перед ней боксер. Не просто соперник, принявший боксерскую стойку, а именно опасный противник, знающий о боксе не понаслышке! Белесые глаза Мотыги смотрели спокойно, выжидающе. Они осторожно закружили друг перед другом.
– Мотыга! Сделай ее! – жалобно проскулил Косой, поглаживая колено.
Мотыга несколько раз вяло ударил левой рукой, проверяя ее защиту. Она без труда блокировала выпады. Затем, резко оттолкнувшись от стоящей вдоль стены скамейки, буквально взлетела на два метра от пола и, развернувшись прямо в воздухе, врезала ногой ему в челюсть. От чудовищного удара Мотыгу отшвырнуло в угол, на стулья.
Надя вытерла лицо и повернулась к ошарашенной толпе. Выискала глазами сжавшуюся от ужаса подругу, в самом дальнем углу.
– Ритка! Пойдем! – махнула она.
– Надя! Сзади! – внезапно заорала Ритка.
Надя среагировала моментально. Упала и, сгруппировавшись, откатилась в сторону. В следующую секунду на место, где она стояла, с грохотом опустился стул.
Вскочила, выставила перед собой кулаки.
– А ты крепкий малый!
– Да и ты, я смотрю, птичка непростая! – Мотыга выплюнул зуб. Поморщился и тут же бросился на нее.
Она попыталась ударить его кулаком в лицо. Тот пригнулся, пропуская ее руку над собой, и выпрямившись, зарядил ей мощный хук слева. Наде показалось, будто ее ударили кузнечным молотом. Щеку обожгло, в глазах разноцветными огнями вспыхнули звезды. Она откатилась в сторону, пытаясь прийти в себя. И тут же почувствовала, как он схватил ее за штаны и ворот куртки, приподнимая в мощном рывке.
«Что за нежности?», – успела с удивлением подумать она, прежде чем, выломав собой деревянные рамы, вылетела в окно. Лежа на грязной земле, за розовой пеленой перед глазами, увидела запрыгнувшего на подоконник Мотыгу. Он с победным воплем выпрыгнул на улицу и кинулся к ней, замахиваясь.
Надя встала и еле успела увернуться. Кулак Мотыги просвистел всего в нескольких сантиметрах от ее носа. Упала на спину, отползая, попыталась ударить ногой. Но он ловко перехватил ее за лодыжку и резко крутанул. Надя взвыла от боли и грохнулась на живот. Мотыга отступил и замер в стойке.
– Ну что, подруга?! – запальчиво выкрикнул он. – Еще поддать?!
– Поддай, милый, поддай! Еще! Еще хочу! – заорала Надя, вскакивая. Прямой удар ноги в солнечное сплетение отбросил его на добрых три метра. Теперь он лежал на спине, выпучив глаза и жадно ловя ртом воздух.
– Все, что ли?! А с виду крепкий парень! Размазня!
Он встал, набрал в легкие побольше воздуха и пошел в наступление. Руки мелькали словно ножи в мясорубке, с невиданной скоростью. Надя отступала, не успевая ставить блоки. В конце концов, она распласталась на земле, пропустив удар в скулу.
Сознание медленно возвращалось. Сквозь чугунный звон в голове слышала, как матерится в ее адрес Мотыга и в ужасе кричит Ритка.
Ей казалось, что по ней проехал каток. Открыла глаза, попыталась встать, но ноги и руки разъезжались в стороны.
– Лучше не вставай! – предупредил Мотыга, тяжело дыша. Склонился над ней, замахнулся.
Надя выгнулась и из последних сил ударила обеими ногами. Перед глазами мелькнули взмывшие в воздух ноги в белых, заляпанных грязью, кроссовках, затем звук падающего тела. И вдруг сразу стало тихо.
Шатаясь, поднялась. Костька Мотыга лежал на земле без сознания. Выплюнула кровавую слюну. Вытерла перепачканное лицо. Сделала пару шагов, затем обессиленно рухнула на колени и упала лицом в грязь.
***
Их прислонили к забору вместе, словно закадычных друзей. Надя очнулась первой. Над ней склонилось знакомое конопатое лицо.
– Галя из Ермиловки? – Надя еле ворочала языком. Правый глаз заплыл, она им почти не видела.
– Тетенька! Вы просто… я не знаю… вы просто! – девочка смотрела на нее со смесью страха и восхищения.
Тут подскочила Ритка.
– Надя! – зарыдала та, обнимая подругу и трогая ее израненное лицо.
– Тихо ты! – поморщилась Надя. – Болит все! Надо полежать. Не трогай меня пока.
Рядом закашлял пришедший в себя Костька Мотыга. Осторожно повертел головой, увидел сидящую рядом Надю. Вытер перемазанное кровью и грязью лицо.
– Я не завидую твоему мужику, – прохрипел он, сплевывая.
– Почему это? – поморщилась Надя, пытаясь привстать.
– Он же тебе ничего поперек не сможет сказать! – хрипло засмеялся Мотыга. – Сразу в щи огребет!
– Я со своими мужиками сама разберусь, без советов всяких там мотыг, – огрызнулась Надя.
– Это точно, – согласился Мотыга, посмотрел на стоящих рядом зевак. – Что рты раззявили?! Где Ухо, Косой и это недоразумение Сережа?
– Живые! – сказал кто-то. – Сережа домой потрусил, скоро мультики. Косой с коленкой лежит, стонет. Ухо уже оклемался. Где-то здесь шкерится…
– Косому домой помогите добраться. А Мотю сюда!
Через минуту Мотя, с опаской глядя на Надю, предстал перед своим главарем.
– Кроссовки с меня стащи! И этому терпиле отдай. И кирзачи мои принеси!
– А перед подругой моей извиниться не хочешь? – поинтересовалась Надя, тыча пальцем в зареванную Ритку.
– С каких щей? – возмутился Мотыга. – Достаточно того, что я кроссовки вернул этому лоху. Уж больно ты хорошо попросила.
Он потрогал челюсть. Посмотрел на Ритку.
– Ладно, извини! – буркнул он и отвернулся. – Пойду отлежусь. Мотя Ухо, твою мать! Где ты?! Помоги встать!
Поддерживаемый товарищем Костька Мотыга встал и посмотрел на сидящую Надю.
– Ты меня сейчас позорнула на всю деревню, надо мной каждая собака будет смеяться. Еще бы! Константина Петровича Мотыгина уделала какая-то баба!
– Переживешь! – бросила Надя, трогая свой распухший нос.
– Куда я денусь! – он вздохнул и неожиданно протянул ей руку. Надя схватилась за его широкую ладонь, вставая.
Они стояли друг перед другом. Не друзья, не враги, черт знает кто…
– Я вообще-то баб не бью, но ты, по-моему, не женщина! Женщина должна любить, а не бить… Ладно, бывай!
Он пошел по дороге, поддерживаемый Мотей, прихрамывая и шатаясь.
– Костя! – крикнула вслед Надя. Он обернулся. – Бокс? Какой разряд?
– Бокс, – кивнул он и улыбнулся разбитыми губами. – КМС. А ты? Карате?
– Карате, – кивнула Надя. – Черный пояс. Второй дан.
– Ну, тогда не так стыдно. Проиграл черному поясу, а не какой-то там кухарке со сковородкой…
***
– Вся деревня сбежалась! Мне когда соседка сказала, что там Костю бьют, там прямо сразу пошла. Хоть порадоваться на старость лет! Хорошо недалече, всего пара домов, – старушка окунула кусок марли в бурый отвар, отжала и приложила к лицу Нади.
– Я многое повидала на своем веку, но такого… – продолжала старушка. – Это где ж ты научилась так ногами хлобыстать-то?
– Она с девяти лет карате занимается. Чемпион области! – Ритка стояла перед старым запыленным зеркалом и подкрашивала ресницы. Она уже полностью отошла от событий в клубе, и к ней вернулась прежняя беспечность. Пребывающий в глубокой опале у Риты Леша, сидел с понурым видом на скамейке и разглядывал щели в дощатом полу избы.
– Карате? – удивилась старуха. – Не слышала. А Костю тут все боятся. Даже участковый. Всех замучил, ирод!
– Баба, а это пройдет? – внучка показала на распухшее лицо Нади.
– А куда денется-то?! – усмехнулась бабка. – Мои отвары и не такое снимали, но пару неделек придется потерпеть. Я тебе отвар сейчас в баночку налью, ты дома прикладывай почаще…
Поблагодарив старушку, Надя вынула из кармана ключи, сняла брелок в виде маленькой бамбуковой таблички с тисненной японской надписью. Протянула внучке.
– Держи, Галя из Ермиловки! На память!
Девочка с восхищением разглядывала брелок.
– А что здесь написано?
– Акираменай. Не сдавайся!
***
Едва они вышли из дома, за забором зашумели.
– Она! Вышла! Глядите!
Похоже, возле дома старушки, несмотря на поздний час, собралось пол-деревни, в основном женщины. Надя, булькая в кармане куртки банкой с отваром, замерла на крыльце.
– Надька, похоже, ты местная легенда, – хихикнула Ритка.
Какая-то дородная тетка в теплой, не по погоде, шали вошла во двор, протягивая корзину.
– Девонька, возьми! Тут колбаска домашняя, сальце, зелень. Самогоночку положила!
Надя уставилась на нее здоровым глазом.
– Спасибо, не надо!
– Надо! – тетка настойчиво вручила корзину грустному Леше. – Я б тебя расцеловала просто. Житья от этих бандитов нет совсем! Сынка моего Гришку тоже хотели в свою шайку втянуть! Я куда только не жаловалась, в район даже ездила– бесполезно! Говорят, у нас рэкетиров своих навалом, там нам еще и твоих деревенских не хватало!
– А что участковый ваш? – спросила Надя.
– Да он сам их боится! Молодой, неопытный. Спасибо тебе, девонька!
– И от меня тоже спасибо, – выкрикнула женщина в цветастом платке. – Вот вечно бы смотрела, как Мотыгина по роже сапогом бьют!
Она повернулась к толпе.
– Мы сделать ничего не можем, а тут приехала городская, худенькая, и отпинала Мотыгина с его дружками!
Над толпой прошелестел стыдливый вздох.
Послышался звук приближающейся машины. К дому подъехал милицейский УАЗик, остановился, скрипнув тормозами. Хлопнула дверь. Милиционер, надевая на ходу фуражку, направился к ним.
– Пи…дец, – вырвалось у Ритки.
Милиционер подошел к ним. Совсем молодой, с лейтенантскими погонами. Козырнул. Посмотрел на Надю.
– Участковый оперуполномоченный лейтенант Грошев. Гражданка, ваши документы!
Надя вздохнула и полезла во внутренний карман куртки. Вытащила паспорт.
Он раскрыл паспорт, развернулся к свету уличного фонаря, изучая. Затем спрятал в карман кителя.
– Паспорт верните! – потребовала Надя. – На основании чего вообще?
– Жалоба поступила от директора клуба. Беспорядок, кровища везде, окна выбиты, территория вся как после бомбежки… Я обязан отреагировать. Насколько знаю, там была какая-то грандиозная драка? И главной участницей, судя по вашему лицу, были вы? А может и зачинщицей?
Он с усмешкой смотрел на Надю.
– Вы бы лучше своих бандитов угомонили, – буркнула Ритка. – Они вещи у человека забрали, и меня силой удерживали! И вообще вопрос, а где были вы в это время?!
– Там, где я был, меня уже нет! Заявление писать будете?
– Не буду! – огрызнулась Ритка. – Как будто есть смысл. Сейчас от ментов вообще никакого толку, по всей стране бандиты рулят…
– Хамим? Покажите мне свои документики, уж слишком вы неуважительно разговариваете с представителем органов. Вы мне не нравитесь.
