Д. В. Ковальски
Парасомния
Глава 6
1
Август получил пощечину, от которой проснулся.
Он лежал в лодке, накрытый, словно контрабанда, холщовой тканью. Помимо него, в лодке было еще трое человек. Из-за непогоды парус был собран, все трое работали веслами, но их сил явно не хватало, чтобы противостоять морю.
– Хватит дрыхнуть, берись за весла, – крикнул незнакомец и бросил в него весло.
– Где я? – спросил Август.
– Прошу нас простить, – один из них присел рядом, – меня зовут Эван, а те двое – Джо и Финли, так вышло, что мы теперь в одной лодке.
– Что произошло? – Август не понимал, реально ли то, что его окружает. И если ему удастся понять, было ли начало у этих событий, то, возможно, ситуация реальна.
– Мы тебя похитили, – Эван поднял руки, – но не злись на нас, так сложились обстоятельства.
– Похитили? – не веря, переспросил Август.
– Тот, старый моряк с густой бородой, – Эван указал на Финли, – вырубил тебя в особняке, и чтобы нам дали уйти, мы взяли тебя с собой в качестве гарантии.
– Вы меня отпустите?
– Мы тебя обменяем, – Эван похлопал Августа по плечу. – Видишь ли, ты довольно важен для графа, а нам важно то, что хранится в его тайнике. Это не нужно графу, ему нужен ты, чтобы его дочь жила, улавливаешь?
– Не совсем, – Август прикинулся, чтобы оценить ситуацию.
Бежать было некуда, но если добраться до суши, то был шанс, вот только города он не знал. Если удастся найти тот паб или церковь, тогда и дорогу к особняку он найдет.
– Я тебе не советую, – Эван покачал головой, – мы тебя можем вернуть и с простреленными ногами. Поэтому будет лучше, если мы друг другу поможем, а пока берись за весла.
Август присоединился к ним, вчетвером стало проще управлять лодкой, но все же порой волны подбрасывали ее. Куда они плыли, Август не понимал, да и в принципе за процессом гребли его мозг отключился.
– Значица, ты доктор, – обратился к нему Финли, – а глянь-ка мои раны, я твою сумку захватил, пошуруди там да подлечи меня, а?
– Я еще не доктор и подлечить не смогу.
– Чего так?
– Я лечу заболевания, связанные с психикой… – и тут же уточнил: – с головой.
– Значица, не подлечишь? – Финли взялся за револьвер.
– Это не поможет, вот если у вас бессонница…
– Хватит! – Капитан перебил их на этом слове. – На берегу чесать языками будете, а сейчас нужно грести, посмотрите на тучи, идет грозовой вал, приближается шторм.
Вдоль линии горизонта тучи грузно скрутились и нависли над водой, словно небеса решили оградиться от земли непробиваемой серой стеной. Из-за сильной плотности они выглядели темными и не пропускали света.
– Капитан прав, сейчас сильный отлив, возможна блуждающая волна, лодка может не выдержать, – поддержал его Джо, – навалимся дружно, до берега совсем близко.
Август работал веслом и никак не мог понять, для чего они так далеко отплыли, если можно было плыть вдоль берега. Возможно, боялись преследователей, а может, их просто отнесло. Но вопрос этот он так и не успел задать. Когда до суши осталось около ярда, Финли закричал:
– Волна, все на дно!
Все прижались к дощатому дну яла и схватились за веревку, Август для надежности прижал к себе свою сумку, чтобы ее не смыло. Волна ударила неожиданно, не так, как предыдущие, гребнем она прошлась по носу лодки, отчего та затрещала. Следом за ней ударила еще одна, выбивая из лодки все, что плохо лежало. Капитан держался за мачту и видел, как от удара подлетели Август и Джо. Финли успел поймать Джо за ремень и притянуть к себе. Капитан потянулся к Августу, но лишь коснулся его кончиками пальцем, прежде чем тот улетел за борт.
– Человек за бортом! – выкрикнул Капитан.
– Пусть идет к морскому черту! – ответил ему Финли.
Упав в воду, Август не отпустил свою сумку, слишком ценным было то, что хранилось в ней. Вода окружала его, затягивая на самое дно. Августу даже показалось, будто со дна к нему тянутся сотни рук, желающих утащить его. Стараясь не смотреть вниз, он работал руками изо всех сил. Когда казалось, что вода уже не закончится, он вынырнул и ударился головой об лодку, отчего отключился.
Остальным удалось остаться в лодке, правда, Финли потерял весло.
– Какой черт дернул нас плыть в этот особняк?! – выругался Джо, беря в руки весло.
– Прекрати истерику, – осадил его Капитан.
– Прекратить? Мы могли вшестером зайти с парадной двери и сделать все быстро, как мы умеем!
– Тогда мы бы нарвались на полицейских, – вмешался Финли, – и на этого беса Гарпа!
Финли передернуло.
– Тупица, мы на них и так нарвались если ты не заметил, – парировал Джо.
– Если бы индус не выкинул фортеля, все прошло бы четко. Когда я до него доберусь, я этими пальцами выдавлю ему глаза, – сказал Финли с улыбкой на лице, смотря на свои большие пальцы.
– Дамы, вы закончили беседу? – спросил Капитан. – Тогда, может, возьмемся за весла?
– А как же доктор?
– Пусть с ним разбираются морские черти, достаточно того, что граф думает, что он у нас.
После этих слов банда дружно налегла на весла. С трудом разбираясь с бушующим морем, они добрались до берега. Лодку было решено отправить обратно, дабы не оставлять следов.
Если бы Капитан со своими людьми прибыли сюда чуть позже или задержались на берегу, они бы увидели, как еще одной волной на берег выбросило тело Августа, а через минуту море выплюнуло его сумку, словно морскому гаду она пришлась не по вкусу. Но берег был пуст, по крайне мере пока на песке не оказался молодой доктор без сознания.
«Милый мой мальчик…», – раздался в его голове голос матери. Август приоткрыл глаза, он лежал на берегу, голова сильно кружилась.
Перед ним возник силуэт, который разобрать было трудно, голова шумела, а сознание проваливалась во тьму. Он лишь почувствовал, что его взяли за шкирку, приподняли и потащили по песчаному берегу, а потом он вновь провалился в подсознание.
2
Дождь закончился к девяти часам. Город, напитанный влагой, выглядел так, словно только что поднялся со дна. Со всех сторон бежали ручьи, собираясь в один большой на центральной улице, устремленный наклоном в сторону старой части города, которая все еще хранила жизнь. Вода подняла всю грязь города, оставив ее лежать на улицах и портить и без того тяжелый воздух. К запахам сырого дерева, глины, нарциссов добавилась тухлая кислота, словно открыли лавку с порченым сыром.
Город был окончательно брошен, теми, кто все еще был в сознании и предпочел переезд вместо того, чтобы уходить в добровольное цыганское рабство. Люди, способные здраво рассуждать, видели, как сильно менялись их друзья и соседи, посещавшие сеансы Баро. Первое время они действительно выглядели лучше, особенно те, кто давно боролся с бессонницей, но так было только в начале. Затем стало заметно, что вне сеансов люди живут безвольно, удовлетворяя свои основные нужды. Все оставшееся время они просто сидели и смотрели в одну точку.
Дошло даже до того, что лавочник Симус был нагло обчищен средь бела дня своим товарищем Филипом, живущим по соседству. После ленча Филип зашел к ним в дом, на что Симус со своей женой никак не отреагировал, и постепенно, с нарастающей наглостью, шарил по их полкам и шкафам. Ничего ценного он не нашел, за него это сделали сами хозяева, когда собирали откупные для Баро, но все же он неплохо разжился за их счет. До верхов набив телегу их имуществом, Филип зашел попрощаться. Пожав руку Симусу и похлопав его по плечу, он за все поблагодарил. На прощанье поцеловав его жену, Филип вышел из дома. Вслед он лишь услышал слабый голос Симуса:
– Были рад видеть, заходи еще.
– Непременно, – рассмеялся Филипп и отправился к единственному мосту, ведущуму прочь из этого города.
Довольный своей выдумкой, он то и дело останавливался, чтобы разжиться чем-то еще за счет нерадивых соседей. Где-то вещь хорошая, где-то дорогой виски, а где-то часы на золотой цепочке. Все это могло пригодиться в ближайшем будущем. И хотя у Филипа уже были не одни часы, он все же потерял счет времени. Тучи застилали небо, не давая сообразить, когда зашло солнце и взошла луна. Непрекращающийся дождь смыл все краски, оставив унылую серость.
Добравшись до подъема на мост, Филип увидел, что дорога превратилась в месиво, однако все еще верил в ее надежность. Конь против своей воли тащил набитую телегу на мост. Колеса иногда выскакивали из колеи и тонули в грязи. Чтобы облегчить участь своей кобылы, Филип спрыгнул с телеги, забрался повыше и потянул за вожжи коня. Пройдя половину пути, телега встала. Филип со всей силы потянул вожжи на себя. Грязь выскользнула из-под ног, отчего он упал и покатился на спине вниз под мост. Он не бросил вожжи, и когда до воды оставалось чуть больше фута, Филип остановился. Под мостом бурлила вода и закручивалась от встречных течений.
Филип медленно подтягивался за вожжи, поднимаясь все выше к безопасному месту. Проблема была в том, что и его конь, и его телега стояли на той же грязи, которая унесла его вниз. Каждый раз, когда Филип подтягивался, телега соскальзывала к краю дороги, таща за собой коня. В очередной раз Филип дернул поводья, и телега съехала ему навстречу, разбрасывая все награбленное барахло. Телега ударом отбросила Филипа в сторону и скатилась в воронку. Упряжь разорвалась, освободив коня от хомута. Филип после удара поднялся и замер, ему удалось устоять на грязи, телегу крутило и затягивало под воду. Вожжи все еще были пристегнуты к коню, которому также удалось найти равновесие и медленно идти вдоль берега подальше от опасного участка. Конь был единственным спасением для Филипа, который аккуратно продвигался в его сторону.
Когда расстояние между ними сократилось, Филип прыгнул в его сторону в надежде ухватиться за удила, но конь ответил ему ударом задних копыт в грудную клетку. Филип отлетел в воду. Течение его подхватило и понесло к телеге, грудь болела и не давала набрать воздуха. По какой-то причине его левая рука отказаласьгрести, а правая не справлялась с потоком. Филип чувствовал, как течение закручивает его и тянет вниз, но он сопротивлялся и барахтался, проклиная все на чем свет стоит. Усталость пришла быстро, Филип решил немного передохнуть и закрыл глаза. Через мгновение вода утащила его на дно, и больше он не показывался. Конь продолжил идти вдоль берега. Лишь на мгновение, когда его хозяина поглотила воронка, он остановился и обернулся, а потом продолжил ход.
Филип был последним, кто ехал по этой дороге и пытался пересечь мост. Остальные были не так глупы и сделали это намного раньше, когда дождь только угрожал размыть подъездные пути. Остальные же приняли судьбу или отдали ее в чужие руки. Но были и те, кого на удивление напасть обходила стороной. Причем без явных на то причин.
3
Еще мальчиком Баро отличался от сверстников хилым телом, но подвижным языком. Любой его конфликт решался диалогом. Он был не способен к физическому труду, но это лихо окупал тем, что всегда находил глупца, согласного работать за него. Без должных навыков он илегко убеждал людей.
Когда Баро было пятнадцать, в одном из переулков цыганского квартала он обнаружил старого индуса, по душу которого пожаловали моряки, чтобы вернуть беглеца на корабль. Баро не составило труда заговорить их, мирно решить вопрос и оставить старика у себя. Он выглядел болезненно, вся его спина была до крови исполосована кнутом. Руки старика покрывали синяки и кровоподтеки от кандалов. Почти все время он спал, лишь изредка просыпаясь для того, чтобы попить воды. Эти дни старик хранил молчание, но на утро третьего дня, когда Баро принес ему еды, заговорил с ним:
– Почему ты не выдал меня?
– Я думаю, в рабстве мало приятного, – Баро сел рядом с ломтем хлеба.
– С чего ты решил, что я раб?
– По твоим глазам… просто увидел.
– Увидел? – усмехнулся старик – Что еще ты увидел?
– Я увидел в глазах матросов, что когда они вернут тебя на корабль, то явно отнимут жизнь.
– Это точно… – выдохнул старик.
– Откуда ты так хорошо знаешь язык?
– Долгое время я служил врачом и советником одному из моряков, но тот жил по чести, а потому моя совесть чиста. Но недавно наш корабль взяли на абордаж, часть команды утопили, часть захватили, я был в числе вторых.
– Первый раз слышу про индуса-пирата.
– Поверь, на нашем корабле были люди всех мастей и цветов.
Баро замолчал, и они некоторое время сидели в тишине, затем он спросил:
– Как твое имя?
– Ракеш, но на корабле мне дали имя Роберт, называй, как тебе угодно. А твое?
– Отец дал мне имя Баро.
– Где же твой отец?
– Я схоронил его пару лет назад.
– А твоя мать?
– Умерла при моем рождении, – Баро говорил спокойно – Отец говорил, что моя бабка по материнской линии верила в то, что я проклят, потому что появился раньше срока и убил ее дочь. А потому меня хотели сжечь. Но отец выкрал меня и бежал из лагеря. Так мы оказались здесь.
Баро замолчал, и повисло неловкое молчание.
– А ты знаешь легенду, – прервал тишину Ракеш, – что цыгане и индусы имеют общие корни?
– Тогда почему ты черный, а я белый?
– Я не говорю, что мы один народ, но послушай, как будет на цыганском вода?
– Паны, – не до конца понимая, ответил Баро.
– А на хинди звучит так: Paanee, – протяжно ответил Ракеш.
– На нашем это накх, – сказал Баро и указательным пальцем коснулся своего носа, – а на вашем?
– Naak, – с улыбкой ответил Ракеш.
– Что еще? – с растущим интересом принялся спрашивать Баро. – ухо… ты… я… рыба.
– Kan…tu…mai…machli.
– И у нас – Кан… ту… мэ… мачи, – поддержал старика Баро и рассмеялся.
Они еще долго сидели и находили общее в их языках. Порой слова были настолько созвучны, что Баро не мог сдержать смеха от удивления. Они беседовали еще час, пока старика не начало клонить в сон.
Около десяти дней понадобилось Ракешу, чтобы восстановить силы и залечить раны. На предложение Баро остаться у него он ответил согласием.
С тех дней в их квартале появился старик, к которому захаживали люди со своими проблемами. Баро не разрешалось заходить в комнату, когда Ракеш проводил сеансы, но иногда ему удавалось подсмотреть, что старик делает с людьми. Кто-то стремился узнать будущее и для этого давал ему ладонь для чтения. С другими же он просто беседовал. Были и те, кого он околдовывал своим низким голосом. С Баро эти темы он старательно обходил, когда они беседовали по вечерам.
– Почему ты не берешь у людей монет? – как-то вечером задал вопрос Баро.
– Они приносят то, что действительно нужно, а в золоте и серебре на самом деле ценности нет.
– Здесь ты ошибаешься… Будь у нас достаточного этого добра, мы бы не жили в доме, похожем на сарай.
– Пока мы счастливы и здоровы, это не имеет значения, – Ракеш положил руки на плечи Баро и посмотрел тому в глаза, – пока мы помогаем людям, карма не позволит злу приключиться с нами.
– Твоя карма сделала тебя рабом на корабле!
– Карма послала тебя, когда мне нужна была помощь, – Ракеш улыбался, вселяя спокойствие в сердце Баро.
– Как скажешь, – стушевался он и больше не поднимал этой темы.
В день, когда Баро стал на год старше, Ракеш пригласил его в свою комнату без мебели. Он сидел на полу, сложив ноги одну на другую. Перед ним лежало несколько листов с рисунками и надписями, которые он сам нарисовал. Жестом он пригласил Баро сесть перед ним. Баро сел, но ничего не произошло, Ракеш молча смотрел на него.
– И чего… – Баро хотел было спросить, но Ракеш поднял руку, чтобы остановить его, и молчание продолжилось.
Так они сидели около часа. Любопытство победило скуку. Баро интуитивно чувствовал, что за этим что-то должно последовать. На следующий день все повторилось, за исключением того, что Ракеш протяжно произносил звук «ммм». Перед каждым звуком он набирал носом полную грудь воздуха и плавно выпускал его ртом. Права рука с открытой ладонью при каждом выдохе плавно приближалась к Баро. На вдохе Ракеш возвращал ее к себе. Доверяя интуиции, Баро стал повторять за стариком, но ничего, кроме легкого головокружения, не почувствовал. Подобным они занимались неделю, ежедневно тратя на это около двух часов. По завершении Ракеш не говорил об этом, а Баро не спрашивал.
Когда началась вторая неделя, Баро ощутил небольшие изменения. Теперь в момент произнесения звука он стал улавливать вибрацию. Эти изменения заставили его усердней заниматься, концентрируя свое внимание только на этом звуке, избегая обычных мыслей в голове. К тому моменту он точно знал, сколько раз произносит этот звук Ракеш.
На третью неделю тело полностью привыкло к новой позе, в которой приходилось сидеть. Больше всего уставали спина и шея, но теперь боли они не чувствовали, и Баро наконец смог расслабиться. Как только он перестал ощущать свое тело, вибрация от звука усилилась, затягивая его в воронку собственного подсознания. В такой момент все вокруг замирало, и между Баро и окружением появлялась невидимая пленка, за которую ничего не проникало и не отвлекало. Ракешу уже не требовалось помогать себе ладонью, потому что Баро, вступая в один с ним момент, произносил схожий звук.
На четвертую неделю это пленка, как стекло, звонко разбилась. Для Баро это оказалось неожиданностью. После того как грань исчезла, он неожиданно для себя увидел мир иначе, словно все обрело свечение, легкое, едва уловимое, но все же делающее мир ярче. Баро посмотрел на свои руки, они казались намного дальше, чем он привык их видеть, и двигались они плавно, словно он был под водой, а не на суше.
– Добро пожаловать, – раздался голос Ракеша, исходил он не от него, а со всех сторон. По телу Баро пробежали мурашки.
– Что происходит? – спросил Баро и обратил внимание, что его рот не двигался.
– Я горд, что ты так быстро открыл свое сознание, теперь ты готов!
– Готов к чему? – Баро был заворожен происходящим, но все еще не понимал, что происходит.
– Сейчас ты все узнаешь, – произнес Ракеш и хлопнул в ладоши.
В мгновение все стало обычным, окружение потеряло цвета, а Баро потерял плавность движений. Вернулись боль в мышцах и противные запахи старого дома.
– Что это сейчас было? – спросил Баро.
– Ты вошел в состояние медитативного транса по своей воле и открыл себя для новых знаний.
– Каких знаний?
– Как ты думаешь, зачем ко мне приходят люди?
– Ты колдуешь над ними, а зачем, мне неизвестно.
– По их руке я могу сказать об их будущем, с помощью трав я могу лечить их тела, но с помощью транса я могу лечить их души.
– Про руки и травы я прекрасно понимаю, у нас полно ведьм, которые с этим отлично справляются, но душевные раны у нас лечат в других местах, в пабах, например.
– Как здорово, что ты об этом напомнил, вчера к нам заглядывала семья Вилсон с такой проблемой – мистер Вилсон сильно падок на дешевый алкоголь и таких же женщин. Так вот, погружая его в состояние транса, я могу легко избавить его от этой зависимости, за что миссис Вилсон нас отблагодарила пирогом.
– Пахнет брехней, мы с тобой месяц потратили на то, что сейчас со мной произошло, а ты говоришь, за один сеанс…
– Все верно, попасть в гипнотический транс можно по-разному. Ты можешь довериться кому-то кто введет тебя в транс. Так будет быстрее, но опаснее, потому что ты зависешь от него. Либо сделать это так, как сделал ты, – Ракеш прислонил ладонь к груди Баро, – ты потратил много времени, но этим состоянием волен распоряжаться сам, чтобы посвятить себя поискам знаний или обретению гармонии.
– А ты научишь меня вводить в транс других людей?
– На самом деле этот дар в тебе уже есть, хоть ты об этом не подозревал, иначе как бы тебе удалось уговорить тех матросов, которые меня искали?
– Я сейчас не вспомню того, что им говорил.
– Не важно, главное, запомни: чем слабее воля и сила сознания, тем легче человека погрузить в транс.
По мере того, как разрастался городок Литл Оушен, росла и известность этого места, где старый индус и юный цыган помогали людям. Чем больше Баро практиковался, тем проще и быстрее на его сеансах люди входили в состояние транса. Как и его наставник, он не брал с людей денег. За услуги платили едой и вещами, иногда достаточно было простой благодарности. Среди тех, кто пользовался услугами, можно было встретить богачей, которые навещали их по ночам.
– Мистер Ракеш, стоит нашей девочке оказаться в темноте, как страх сковывает ее, – в гостиной дома сидела взрослая женщина с дочерью.
– Понятно дело, юное сознание рисует жуткие вещи в кромешной темноте, – Ракеш понимающе кивал.
– Мой муж, – дама замялась, – он не знает, что я здесь, но нам нужна ваша помощь
– И мы поможем.
– Я не могу платить вам монетой, муж строго следит за всеми счетами, – она порылась в маленькой сумочке, достала кольцо и протянула его на открытой ладони. – Но я надеюсь, этого хватит, оно старое, муж о нем не помнит, но цены от этого оно не потеряло.
– Это лишнее, – Ракеш свернул ее ладонь, закрыв кольцо. – Пусть ваша дочь пройдет в комнату, ее проблемой займется мой воспитанник. И переживать не стоит, с этим он справляется гораздо лучше меня, а мы пока выпьем чаю.
Когда девочка вошла в комнату, она увидела Баро. Он сидел так же, как делал это Ракеш, когда ждал гостей. Баро пригласил ее сесть напротив, а когда она неловко устроилась, пристально посмотрел в ее глаза. Перед ним была молодая красивая девушка со светлыми волосами и голубыми глазами. В ее взгляде читались застенчивость и тревога. Для нее это был первые раз, когда она с молодым парнем – ровесником – оказывалась вдвоем в одной комнате. Смущение румянцем проступило на ее щеках. Баро улыбнулся и обратился к ней:
– Мое имя Баро, как мне обращаться к вам?
– Кэтлин, – тихо ответила она.
– Рад нашему знакомству, Кэтлин, – Баро достал потертую музыкальную шкатулку, она досталась в качестве платы за один из сеансов, и завел ее маленьким ключом. Вопреки ожиданиям, она не заиграла, а лишь стала щелкать с равными промежутками времени.
– Сейчас я хочу, чтобы Вы посмотрели в мои глаза и постарались расслабиться… «щелк»… сфокусируйтесь на моем голосе и слушайте, что я говорю… «щелк»…
Кэтлин покорно следовала всем указаниям Баро. Он видел, как с каждым щелчком его шкатулки ее веки опускались ниже. Но еще Баро ощущал жар, который постепенно рос в его груди. Такое с ним случилось впервые, и в своей голове он никак не мог найти объяснения.
Сеанс благополучно закончился, Кэтлин быстро вышла из транса и, улыбнувшись, выпорхнула из комнаты, на прощанье лишь обронив фразу:
– Спасибо вам, Баро, я Вас не забуду…
Баро остался растерянно сидеть в комнате. Его щеки горели, а легкие сжимало неожиданно выросшее сердце. Живот странно крутило и немели руки. Таких последствий от сеанса раньше не было. Возможно, он сделал что-то не так. На рассказ о своих странных ощущениях Ракеш ответил смехом:
– Да вы явно влюбились, юноша.
– Влюбился… – задумчиво повторил Баро, и на миг его сознание нарисовало образ Кэтлин.
С того дня сон покинул юного Баро, который с каждым днем стал терять концентрацию. Тренировки Ракеша давались с трудом, он не мог избавиться от мыслей о Кэтлин. Стоило представить, что они вместе, как дыхание сводило, и Баро начинал кашлять, чтобы как-то заставить работать свои легкие.
Однажды, прогуливаясь по улицам Литл Оушена, он увидел Кэтлин, идущую вместе со своей матерью. Смелость вмиг покинула его, и все, что ему удалось, это лишь тайно следить за ними. За очередным поворотом он потерял их из виду и стал озираться по сторонам, пока не услышал позади себя голос.
– Так, юноша, вы за нами следите? – мадам вышла из пекарни, когда заметила Баро, и решила прекратить этот шпионаж.
– Здравствуйте, Вы, вероятно, меня не помните, – замялся Баро.
– Я тебя помню, и вам я благодарна, вот только зачем следить за нами? – мать Кэтлин смотрела на Баро и видела, что его взгляд ищет через витрину ее дочь.
– Простите, я хотел узнать, как ваша дочь.
– Все с ней хорошо, но послушай, у Кэтлин есть жених из хорошей семьи, поэтому, – она полезла в сумку, достала кольцо и всучила его юноше, – возьми плату за свои услуги и больше не преследуй мою девочку.
Впервые за долгое время Баро вновь почувствовал себя ничтожеством. Это чувство не покидало его несколько дней. Ярким напоминаем этого служило кольцо, которым от него откупились. Достигнуть гармонии не получалось, избавиться от тяготеющих мыслей тоже. Ракеш не вмешивался, он понимал, что одним словом, может испортить отношения с мальчиком и будет лучше, если он переболеет сам. Но Баро никак не унимался. Он прекратил сеансы и отказывался помогать людям, если те не готовы были ему платить. Он верил в то, что, собрав достаточное состояние, он сможет купить уважение этих людей.
К концу лета, накопив достаточно, по его собственным меркам, средств, вопреки уговорам Ракеша, Баро пошел просить руки Кэтлин у ее отца. Прием ожидал его тяжелый, но отступать он не собирался. У входной двери Баро еще раз окинул взглядом свой внешний вид. Выглядел вполне опрятно и достойно для того, чтобы к нему отнеслись с должным уважением. Сделав глубокий вдох, чтобы привести мысли в порядок и унять дрожь в ногах, Баро постучал.
Дверь открыл отец Кэтлин.
– Чем могу помочь, юноша? – вежливо спросил он.
– Мистер…. – Баро запнулся, он не знал, как к нему обращаться, – я пришел… просить Вас… руки Вашей дочери… Кэтлин.
Отец рассмеялся.
– Да ты, верно, шутишь, цыганенок, иди, пока я не позвал констебля.
– Нет, у меня есть деньги, – запинался Баро, – вы не понимаете…
– Это ты не понимаешь, – голос стал грубее, – я по-хорошему прошу.
– Я Баро, я помог вашей дочери… ваша жена, – Баро сунул руку в карман и показал отцу кольцо, – видите, она дала это мне…
– Ах ты подлец¸– он узнал кольцо – ты спер кольцо у моей жены!?
– Нет, она сама мне отдала его, – сбивчиво ответил Баро.
– Я знаю, кто ты…Ты задурманил голову моим девочкам и обобрал их, а ну верни краденое, – выкрикнул мужчина и врезал пощечину Баро.
Тот от неожиданности упал на свой зад. Щека горела. Брюки испачкались в грязи. На глаза от несправедливости и обиды проступали слезы.
– Извини, я думал, до этого не дойдет, – Баро встал и пристально посмотрел в глаза. – Внимательно слушайте мой голос, фокусируйтесь на нем…
– Ты идиот, парень? – возмутился мужчина и со всей силы врезал юноше в нос. Когда тот от удара упал, подошел и пнул его несколько раз в живот.
– Я тебе не пустоголовая девчушка для твоих фокусов, надеюсь, мой метод справиться с твоим нахальством лучше обычных слов.
Вечером того же дня Баро вернулся домой побитым. Ракеш пытался выяснить, что с ним приключилось, хотя и догадывался обо всем, но Баро не стал с ним говорить. Он отправился спать без ужина. Наутро около их дома собралось несколько мужчин. Каким-то образом, не без помощи отца, жених Кэтлин прознал про нерадивого конкурента и со своими дружками пришел разбираться. Церемониться они не стали, как и что-то обсуждать. Действовали они четко. Первым их встретил Ракеш и поплатился вывихнутой ключицей, выбитыми зубами и сломанным ребром. Следом досталось Баро. Пока двое дружков крепко держали его, жених Кэтлин отрабатывал на нем удары. Перед уходом они постарались спалить их жилище, кинув две масляные лампы, но Баро успел их потушить. «Еще раз увижу тебя рядом с моей Кэт, вздерну тебя вместе с индусом перед вашим же домом», – сказал. Парень на прощание и ушел.
Баро постарался привести дом в порядок, но проще было все сжечь и построить заново. Ракеш лежал неподалеку, и когда пришел в себя, тихо произнес.
– Знаешь, я думал о том, чтобы показать тебе свою родину, и сейчас, я полагаю, момент настал.
– Прости меня, Ракеш, – Баро сел рядом с ним, – у меня ничего не вышло.
– Я знал, что ты им не пара, но не думал, что до такого дойдет, – голос его хрипел, ему было трудно дышать, сломанное ребро остро давило на легкое.
– Нет, я о другом, я попытался ввести в транс отца Кэтлин, но оказался слаб для этого…
– Ты глупец, Баро, тебе еще многое предстоит узнать.
Ближайшим кораблем Баро и Ракеш отправились в Индию. Плавание прошло спокойно. Когда путники добрались, Ракеш представил ученика своей большой семье. Все приняли Баро как родного. И жизнь приобрела привычный цикл. Спустя месяц Ракеш скончался от осложнений, вызванных побоями, а Баро с головой погрузился в изучение методик хиромантии и гипноза. Он избегал новых знакомств и пустых бесед, посвящая свое свободное время медитации.
Прошло двадцать лет, прежде чем Баро решился вернуться в Литл Оушен. Для себя он не находил логичных причин, почему он этого делает, но интуитивно чувствовал, что пришло время возвращаться.
Город перенес изменения за время его отсутствия. Во-первых, он стал больше. А во-вторых, район, в котором он жил, превратился в цыганские трущобы, как и большая часть старого города. Новые дома и лавки вызывали у него лишь раздражение, он считал, что за каждой такой дверью живет алчное двуличное существо, мерящее все в деньгах. Поэтому Баро решил поселиться в том же месте.
Прогуливаясь по знакомым улицам, он присмотрел себе хороший маленький домик с дубовой дверью. Владельцы дома были рады уступить свое жилье за совсем смешную цену, мешочек чая, и убраться подальше с этих земель.
В один из вечеров Баро услышал шум за окном и вышел узнать, что происходит. Перед его домом совершалась настоящая казнь. Несколько старух за волосы вытащили на улицу молодую девушку, сжимающую в руках сверток с младенцем. Ребенка у нее выхватили и скрутили ей за спиной руки. Одна из старух принялась состригать с девушки волосы, крича ужасные вещи:
– Позор! Ты родила проклятое дитя! Ты обесчестила свое лоно и родила беса!
Другие старухи кидали в нее камни и одобрительно кричали:
– Сжечь ребенка!
– Утопить ее!
– Забить ее!
Баро, мерно постукивая тростью по каменной дорожке, подошел к ним.
– Дамы! – крикнул он – Обратите ваше внимание на меня!
Старухи затихли и обернулись, Баро подошел к одной из них и взглянул на дитя. В свертке лежал безобразный ребенок с маленьким телом и ужасно длинными конечностями. Глаза его бегали независимо друг от друга, как у хамелеона, коих он встречал в Индии.
– Прошу отпустить девушку, – приказал Баро и ударил тростью. Тут же старухи убрали от нее руки. Девушка упала на землю без чувств.
– Передайте мне дитя, – он вновь ударил тростью. Старуха, державшая ребенка, медленно подошла к нему и покорно передала сверток.
– А теперь будет лучше, если вы отправитесь домой и выпьете чаю с отравой для крыс, кем вы и являетесь, – в третий раз трость ударила о камень.
Старухи безвольно побрели по своим домам. Баро подошел и склонился над девушкой. Один из брошенных камней, угодил ей в висок, отчего та скончалась.
– Видимо, ничего не поделать, – Баро посмотрел на младенца, – я вообще хотел завести собаку, но раз так, добро пожаловать домой… Велес.
