Борис Иванович Оленский
Краснодар: годы испытаний 1942-1943 годы. Книга первая
При оставлении города советскими частями руководство крайкома, горкома и райкомов партии в числе первых покинули город, не позаботясь об организации и руководстве подпольным движением в оккупированном Краснодаре, что наложило свой негативный отпечаток на организацию сопротивления врагу. Разведывательная, агитационная и подрывная работа в тылу врага легла на плечи только 4го отдела НКВД Краснодарского края.
Учитывая, что в городе Краснодаре, станице Пашковской и прилегающих к ним населенных пунктах в оккупации осталось более двух тысяч кандидатов и членов партии, тысячи комсомольцев не сумевших эвакуироваться, краевым комитетом ВКП(б) и Управлением НКВД лишь 28 ноября 1943 года был утвержден совместный план создания партийных групп на территории города, захваченного врагами. Для руководства подпольем и активизации сопротивления оккупантам требовалось подобрать надежных людей, хорошо знающих обстановку и всю подпольную сеть.
В городе разрозненно действовало более 10 групп подпольщиков. Самая крупная подпольная группа состояла из 8 человек. Руководитель этой группы заранее был устроен на работу чернорабочим на мукомольный завод, а остальные члены группы – рядовыми рабочими на различные предприятия города с проживанием в частном секторе. Группа проводила диверсии на нефтезаводе, железной дороге и других объектах.
В Краснодаре ими были выведены из строя или уничтожены полностью 40 объектов, оборудование которых в свое время не удалось эвакуировать. Фашисты так и не смогли напасть на след подпольщиков266.
В подборе кандидатуры руководителя краснодарского подполья выбор пал на А. А. Ряхина – бывшего секретаря Красногвардейского райкома партии, а помогать ему должны были А. Г. Бородин и О. Ф. Гавриков.
Тем не менее хорошо продуманная операция чекистов сорвалась. При переходе через линию фронта был легко ранен в щеку Ряхин. После выздоровления все попытки отправить его на задание в оккупированный Краснодар ни к чему не привели. Каждый раз А. А. Ряхин находил повод для отказа267.
Вместо него в декабре 1942 года с прежним заданием был послан Г. С. Крючинин с партизанами – разведчиками партизанского отряда «Красногвардеец» В. Д. Некрасовым и Е. П. Смирновым.
Важнейшей обязанностью подполья являлось обеспечение безопасности конспиративных квартир, для чего за ними должен был вестись негласный надзор. В связи с отсутствием организованного подполья контроль за конспиративными квартирами не велся. Этим и воспользовались контрразведывательные службы врага. Перевербовав хозяев конспиративных квартир, немцы взяли их под свой контроль.
На такую проваленную квартиру попал руководитель городской подпольной партийной организации Гавриил Сергеевич Крючинин. После пыток 18 декабря 1942 года на угловом столбе улиц Красной и Пашковской патриот был публично повешен. Не менее драматично сложилась судьба его товарищейподпольщиков Василия Дмитриевича Некрасова и Евгения Прокопьевича Смирнова. Они, как и их руководитель, попали в руки фашистов на проваленной конспиративной квартире. 6 января 1943 года немецкие палачи повесили их на угловом дереве улиц Рашпилевской и Гимназической268.
Ради чего рисковали наши разведчики и бойцы партизанских отрядов, совершая опаснейшие рейды в оккупированный фашистами Краснодар? Советские разведчики были глазами и ушами штаба партизанского движения и Закавказского фронта. Их ценнейшая информация помогала советскому командованию правильно оценить складывавшуюся обстановку и принять соответствующие решения. Ознакомившись с выдержками из некоторых разведывательных сводок, можно оценить их важность и своевременность. Когда уже верстался план Краснодарской наступательной операции, из Краснодара разведчики сообщали:
«Восстановлена работа молокозавода. На КРЭС восстановлена одна турбина и восстанавливается другая. Частично восстановлен нефтеперегонный завод».
Пятого ноября 1942 года указанные объекты были подвергнуты бомбардировке советской авиацией и разрушены.
«5 ноября началась сплошная мобилизация мужского населения от 14 до 60 лет со всех станиц и хуторов, расположенных южнее и югозападнее Краснодара, в районы севернее Краснодара (в район бывшего Краснодарского обвода). Предположительно противник намеревается строить линии укрепления севернее города».
«В городе Краснодаре сконцентрировано большое количество войск противника, в основном из Чехословакии. Чехословацкие солдаты запасаются советскими листовками и портретами тов. Сталина, имея намерения при удобном случае перейти на сторону Красной армии».
«На краснодарских аэродромах дислоцируются бомбардировщики «ФоккеВульф», всего около 250 машин. В воздух ежедневно поднимаются 25–30 самолетов. Производятся ночные полеты. На Пашковском аэродроме находится от 70 до 80 транспортных самолетов. Ежедневно в воздух поднимаются 30–40 машин, которые перебрасывают на фронт боеприпасы и другие материалы. Ночные полеты не проводятся».
«По улице Кирпичной (Чапаева) в городе, в бывшем здании аэроклуба, размещаются ремонтные мастерские, в которых проводятся ремонт и сборка танков, автомашин и мотоциклов. Запасные части к ним прибывают из Германии. В мастерских в основном работают немцы, местных рабочих в мастерские не допускают. Машины в собранном виде выстраиваются на улице около мастерских. 9 и 10 ноября скопилось, вышедших, свыше 500 единиц танков, автомашин и мотоциклов. Мастерские усиленно охраняются».
«В последние дни на бывшем заводе им. Седина немцы открыли какоето секретное производство. Всех местных рабочих с завода уволили». «Весь квартал и Ворошиловский сквер, особенно по улице Ворошилова, от Красной до Красноармейской, занят штабом воздушного корпуса немцев. На углу улиц Красной и Пушкинской, в здании бывшей милиции, расквартирован штаб войск жандармерии»269.
«…В конце ноября и в декабре 1942 года прогремели взрывы на восстанавливаемых немцами для своих целей заводе им. Седина, заводе измерительных приборов и других предприятиях города. Шел срыв графиков ремонтных работ на восстанавливаемой КРЭС, сорван план отправки скота в Германию. Эти взрывы, саботаж, а также типографские документы и различные бланки были добрым знаком того, что резидентура Тейлора успешно работает»270.
Чрезвычайно важной и невероятной, на наш взгляд, явилась информация, полученная от Тейлора, о том, что поблизости с городом (в районе Пашковского аэродрома) идет строительство стартовых площадок для немецких ракет «Фау». В целях обеспечения секретности на бывшем заводе ЗИП работали только немецкие специалисты. Десять тысяч советских военнопленных располагались и трудились в районе Пашковского аэродрома на непонятных строительных работах. Эти военнопленные в других работах не применялись. К великому сожалению, найти подтверждения этой информации пока не удалось. Однако косвенные предположения можно сделать. Если считать, что кавказское направление Гитлер считал важнейшим в борьбе с Британской империей, это побудило его даже взять на себя командование группой армий «А». На пути к своей заветной цели он не считался ни с чем и ни с кем. Скептиков – начальника штаба ОКХ сухопутных войск генералполковника Франца Гальдера, фельдмаршалов Федора фон Бока и Вильгельма Листа он отстранил и отправил в отставку.
Закавказский фронт держался в основном за счет поставок по лендлизу. В 1943 году поставки Великобритании согласно арендным и кредитным поставкам по Иранскому маршруту возросли с 29,9% в 1942 году до 33,5% в 1943м от общего потока помощи271. Фашисты могли всячески стремиться прервать южный поток обеспечения Закавказского фронта, для чего переброска на Кавказский фронт самого современного, разрушительного оружия не кажется столь невероятной.
Более того, существует мнение, что, реализуя сообщение советского разведчика, наша авиация уничтожила эти площадки. Вызывает подозрение и чрезмерная секретность, которая окутывала завод. Говорят о том, что план применения ракет мог распространяться и на Краснодар. Этим можно объяснить и гибель десяти тысяч советских военнопленных – свидетелей строительства данного секретного объекта в Пашковской, на перекрестке улицы Волгоградской и переулка 1й проезд Можайского. (По свидетельству очевидцев, военнопленные были расстреляны, и их останки были закатаны немецкими танками.)
Беспримерный подвиг совершил партизанский разведчик Клим Арсеньевич Роговой из партизанского отряда «Красногвардеец», который, как и его товарищи, зверски замученные и казненные гестаповцами Г. С. Крючинин, В. Д. Некрасов и Е. П. Смирнов, был заброшен для подпольной работы в Краснодар.
Попав в лагерь военнопленных, размещавшийся близ «ссыпок» на обозостроительном заводе (ныне торговый комплекс «Центр города»), из военнопленных он создал разветвленную сеть подпольных групп по 10 человек в каждой. Высокая конспирация, где каждый подпольщик знал только одного командира группы, не позволяла немецким контрразведчикам выйти на всю группу. Расследование, проходившее втайне, затянулось. В это время подготовка к восстанию шла полным ходом. В феврале 1943 года, перед тем как фашисты подготовились к ликвидации заключенных, восстание началось. Вооружившись чем попало, военнопленные напали на охрану, прорвали колючую проволоку и вырвались на свободу. Поднятый по тревоге полицейский батальон, состоявший из предателей, располагавшийся в кирпичном двухэтажном угловом здании бывшего профессиональнотехнического училища на углу улиц Янковского и Северной, бросился в погоню. Многие военнопленные погибли на краснодарских улицах, но более 150 узникам удалось спастись и вступить в ряды Красной армии. За подвиг партизан Клим Арсеньевич Роговой был награжден медалью «Партизан Отечественной войны» 2й степени272.
Начало тотальной зачистки города совпало с прибытием в зондеркоманду СС 10А из айнзацгруппы СС «Д» старшего следователя по особо важным делам Свистельникова. Бывший начальник Кубанской казачьей канцелярии периода оккупации П. Иваница в своих воспоминаниях «На Кубани в 1942–1943 годах», опубликованных в журнале «Родимый край», № 49, в главе «Работа краснодарского подполья» писал:
«Старшим следователем по особо важным делам в зондеркоманде СС 10А был майор госбезопасности Свистельников из АзовоЧерноморского управления НКВД. Этот – профессионал своего дела, в чека он служил с 1919 г., имел массу орденов и закончил все гэпэушные школы и курсы училища. В 1937 г. по делу высшего командного состава РККА СевероКавказского военного округа, которое он должен был вести, был арестован и без суда и следствия просидел в подвалах до начала войны. С началом войны рядовым был послан на фронт «оправдывать доверие» партии и правительства, но при первой же возможности перешел на сторону немцев, где открыто рассказал, кто он… В штабе корпуса с ним разговаривал гестаповец в чине генералмайора и сразу же предложил ему служить в их частях на восточном фронте. От собеседника Свистельников получил согласие, что будущее его начальство позволит ему «работать» своими методами… Полный состав Краснодарского подпольного крайкома партии, с шифрами и радиопередатчиком, был захвачен в один час»273.
Этим заявлениям Иваницы можно верить с большой осторожностью. Дело в том, что, заявляя о разгроме подпольного крайкома партии, автор этих строк ошибается. В данном случае речь идет не о подпольном крайкоме партии (его в городе не было), а о подпольном горкоме партии во главе с Г. С. Крючининым и подпольной группе «Заготскот» под руководством В. П. Саркисова. Следователь – один из бывших руководителей АзовоЧерноморского управления НКВД мог хорошо знать структуру организации подполья, методы его работы и базу его возможного формирования.
По этой разветвлённой подпольной сети и был нанесен главный удар врага.
В городе успешно действовала подпольная группа при краевой конторе «Заготскот», которой руководил Ваган Петрович Саркисов (1899 г. р.). Погиб в застенках краснодарского гестапо в декабре 1942 года. В его группу входили:
Артем Федорович Лаптев (1900 г. р.), до оккупации работал ректором медицинского института;
Михаил Семенович Калашников (1899 г. р.), бывший директор Краснодарской сырьевой базы кожсыробработки;
Федор Ефимович Улько (1903 г. р.) – член подпольной группы;
Яков Петрович Гончаренко (1901 г. р.) – член подпольной группы;
Михаил Савельевич Купелашвили (1908 г. р.) – член подпольной группы
(фото ГАКК № 02597)
Партизаны партизанского отряда «Красногвардеец», отправленные на подпольную работу в город Краснодар в декабре 1942 года: (справа налево) Г. С. Крючинин – секретарь подпольного райкома партии, члены подпольной группы В. Д. Некрасов и Е. П. Смирнов (ГАКК. № О1366)
В январе 1943 года оккупанты спешно начали складывать в чемоданы награбленное. По показаниям любовницы Курта Кристмана, гестаповцы вывезли в Симферополь два больших ящика с золотом. Это обстоятельство заставляет задуматься о том, что за золото вывез гестаповец. Дело в том, что из краеведческого музея им. Фелицына непонятным до сих пор образом исчезли два чемодана с артефактами скифского золота, переправленного в Краснодар накануне фашистской оккупации Крымского полуострова.
Наступавшие части Красной армии не давали времени на спокойные сборы. Поэтому в спешке фашисты хватали все, что можно было унести или увезти, а все остальное предавалось огню или разрушению.
Готовясь к отступлению, фашистское командование приступило к заметанию следов своих преступлений, грабежу материальных ресурсов и уничтожению всего того, что может пригодиться Красной армии и жителям города.
Подвалы гестапо и СД тайной полиции на улице Красной, 111 были забиты арестованными. Немецкая душегубка по нескольку раз в день увозила заключенных к противотанковому рву. На каждой центральной улице были сооружены виселицы, на которых публично казнили патриотов. Убирать трупы повешенных категорически запрещалось даже близким родственникам. За попытку снять с петли повешенного грозила смерть. В городе царила атмосфера всеобщего страха.
Однако сокрушить дух подавляющего большинства советских граждан фашистам не удалось. С каждым днем оккупации сопротивление краснодарцев врагу нарастало. В людных местах появились листовки со сводками Совинформбюро, рассказывающие о разгроме немцев под Сталинградом и наступлении Красной армии. Иногда утром краснодарцы вдруг неожиданно для себя обнаруживали свежий номер газеты «Большевик», с риском для жизни подброшенный чьимито заботливыми руками.
Активизировалась деятельность военной разведки Черноморской группы войск Закавказского фронта. Под видом немецких солдат и офицеров в город проникали советские разведчики. Рискуя жизнью, советские военные разведчики доставляли ценнейшую информацию о намерениях и дислокации противника. Так, по данным агентурной разведки, сообщалось, что 2 февраля в станице Динской располагался крупный немецкий штаб, правда, установить его принадлежность разведчикам не удалось. В станице находилось до 500 автомашин, груженных боеприпасами, продовольствием и частично пехотой, до 20 орудий среднего калибра, 6 легких танков.
На машинах замечены опознавательные знаки 50й и 111й пехотных дивизий; ночью следующего дня по маршруту из станицы Пластуновской через станицу Динскую на Краснодар отмечалось сплошное движение автотранспорта, в большинстве груженного боеприпасами, авиабомбами и продовольствием. В совхозе «Агроном» находились до 800 груженых подвод и до 200 румынских кавалеристов. 3 февраля транспорт, отправленный из станицы Динской и других мест, прибыл в Краснодар. Здесь отмечалось большое количество автотранспорта с опознавательными знаками 50й, 125й, 198й пехотных дивизий, 97й горнострелковой дивизии и др. 4 февраля в городе отмечено усиленное патрулирование службой регулирования, состоявшей только из офицеров, что говорило о большой напряженности среди войск гарнизона. Стараясь обезопасить себя от повторного прорыва советских войск (6й гвардейской стрелковой бригады), на южной окраине Краснодара немцы спешно проводили оборонительные работы. Вдоль железной дороги и ветки на мясокомбинат окопы заняты немецкими солдатами. В город было стянуто большое количество зенитной артиллерии274.
10 февраля военные разведчики Черноморской группы войск сообщали, что противник приступил к выходу своих войск из Краснодара. Воинские части отходят в сторону Марьянской на Славянскую через ГеоргиеАфипскую, Северскую и Ильскую. Непосредственно в городе оборона противником так и не была создана. Город прикрывался с востока только воинскими частями 4й горнострелковой дивизии. В городе местной власти уже нет275.
Не в стороне от этого находилась разведка Южного штаба партизанского движения. Рассказывая о самоотверженной, мужественной работе советских разведчиков, мы не можем не упомянуть разведчика Аркадия.
Спецзадание, которое получил он на случай временной оккупации города, было одним из сложных и не менее опасных, чем работа любого другого разведчика или контрразведчика, находящегося в тылу врага.
Аркадий должен был выявить не только места расположения спецслужб противника, но и их штат, приемы работы, методы вербовки агентуры из числа местного населения в оккупированном городе, конспиративные квартиры разведслужб и т. д.
Информация, полученная от него, позволяла руководству управления не только координировать работу агентуры, находившейся в Краснодаре, но и упреждать возможные провалы. Это было очень важно, ибо после освобождения города, а в этом наши разведчики нисколько не сомневались, враг постарается оставить в Краснодаре свою агентуру.
Таким образом, в поле зрения Аркадия попала некая Вшивцева. Изучив связи этой особы, дабы не допустить ошибки, немецкий контрразведчик Франц благополучно завербовал её. Он поручил новоиспеченной агентке «не спускать глаз с партийнокомсомольских активистов, коих Советы оставили для подрыва «нового порядка», а также выявлять их связи».
Первым, кого Вшивцева взяла на мушку, был секретарь одной из районных комсомольских организаций, живший по соседству. Будучи занятой разоблачительнопредательской деятельностью. Вшивцева нигде не работала, хотя всегда была в теле за счет продовольственного пайка, которым её щедро обеспечивало руководство абвергруппы.
Среди предателей, продавших себя и Родину за отнятый фашистами у советских людей кусок хлеба, в поле зрения Аркадия, хотя и нечасто, попадали и такие, кому, казалось бы, сам Бог велел с оружием в руках сражаться с врагом. Агент абвера Нелли Курбасова до войны была замужем за работником милиции Костиным. По какимто только нам не ведомым причинам работник правопорядка оставил её, расторгнув брак. Дело было накануне войны. Муж перешел в общежитие, оставив бывшей жене квартиру. В июле 1942 года лейтенант Костин ушел с партизанами в лес защищать Родину.
После захвата немцами Краснодара абверовцы быстро нашли Курбасову, сделав её своим человеком, обретя в её лице не только хорошего агента, но и заботливую хозяйку: два сотрудника абвера неплохо устроились у неё на квартире.
Агент Курбасова находилась на связи у самого начальника следственной группы Альфреда. Нелли специализировалась на добыче фотографий интересующих немецкие спецслужбы лиц, не согласных с фашистским режимом. Она работала без какойлибо конспирации. Её квартиру часто посещал Альфред в сопровождении Франца, который одновременно являлся и личным шофером шефа.
В списках агента Аркадия были и другие предатели, работавшие на фашистов под различными прикрытиями, вплоть до сапожников, сидевших на оживленных перекрестках городских улиц и по мере необходимости менявших место своей дислокации…
За время своей специальной командировки Аркадий выявил 85 подручных немецких спецслужб.
Далеко не у всех советских разведчиков благополучно сложилась боевая судьба. Много их пало в борьбе с врагом.
Советские чекисты не были праздными наблюдателями событий в оккупированном городе. Сегодня мы еще не можем подробно рассказать о борьбе наших подпольщиков в оккупированном городе. Формы и методы оперативной работы органов государственной безопасности и сегодня представляют собой особо важную государственную тайну. Но одно можно сказать с уверенностью: советская разведка с честью выполнила свой долг перед Родиной.
Так, через восстановленную врагом Пашковскую переправу шел поток жителей станицы и города в поисках пропитания. Староста – атаман станицы снабжал проникающих в Краснодар разведчиков необходимыми документами и пропусками. Для этих целей использовались оборудованные тайники на территории Тахтамукайского района. Порой в доме Касьяна Николаевича Чуприна прятались от облав подпольщики и партизаны, хранили оружие и взрывчатку.
Воспользовавшись этим «окном», советские разведчики группы С. П. Маринца и В. Г. Карпович, проникшие через переправу, доложили в штаб партизанского движения, что в городе 17 августа расклеены объявления о регистрации еврейского населения. Создано еврейское правительство, состоящее из двух человек, регистрация евреев проходит отдельно. Много евреев арестовано и вывезено в неизвестном направлении.
Эта разведывательная работа сопрягалась с большим риском. Нацистская контрразведка тщательно контролировала все подступы к городу. Особое рвение проявляли украинские националисты. Немецкие, украинские и румынские военные патрули придирчиво проверяли документы у каждого жителя. Особо тщательной проверке подвергались те, кто не владел языковым местным диалектом. Тем не менее партизаны продолжали идти на смертельный риск.
Несмотря на то что военная разведка абвера, гестапо и другие карательные органы врага учинили неслыханный террор в городе Краснодаре среди местного населения: грабили и убивали жителей, не щадили ни стариков, ни женщин, ни детей, насадив всюду свою агентуру, взяли к себе на службу в карательные органы изменников Родины, пособников оккупантов, непримиримая борьба с врагом продолжалась276.
После освобождения города советской контрразведкой была проведена большая работа по сбору информации о противнике и его пособниках. Практически каждая разведывательная и контрразведывательная служба врага была под контролем советских спецслужб. К примеру, развединформация, полученная только от одного из разведчиков, такого как Аркадий, помогла минимизировать усилия немецкой контрразведки. Советское командование знало обо всех персоналиях и методах работы этой абверовской группы. Кроме 85 подручных немецких спецслужб в Краснодаре было выявлено 9 немецких агентов, 2 содержателя конспиративных квартир и 20 неформальных информаторов. Большое количество вражеских агентов были нейтрализованы в тылах Красной армии. Кроме того, советская контрразведка заблаговременно узнавала о месте и количестве забрасываемых в наш тыл немецких агентов и диверсантов.
Среди наиболее разветвлённой сети контрразведки врага выделялась абвергруппа 301, располагавшаяся по улице Горького, 35 и 56. Кроме Краснодара её филиалы располагались в Новороссийске, Анапе, Майкопе, Темрюке, Гостагаевской, Натухаевской, ВерхнеБаканской, Неберджаевской, Варениковской, Абинской, Крымской и Капустино. Кроме шести немцев, руководивших группой, остальные были русские и украинцы. Деятельность этого контрразведывательного органа была направлена на насаждение на оккупированной фашистами территории агентуры с целью уничтожения советских разведчиков, партизан, коммунистов и других советских патриотов; подбор и заброску агентуры в тылы Красной армии для ведения шпионской и подрывной деятельности. В период оккупации абвергруппой было арестовано и расстреляно большое количество ни в чем не повинных советских граждан. На совести этой абвергруппы – гибель сына краснодарского ученогоселекционера академика П. П. Лукьяненко и его товарищей277.
Восстание
С осени 1942 года Закавказский фронт начал подготовку к наступательной операции. Важная роль в ее осуществлении отводилась партизанским отрядам. Являясь местными жителями и хорошо зная театр боевых действий, они должны были вместе с передовыми частями Красной армии быть в авангарде наступающих частей. Однако нужно учесть, что слабостью партизанского движения на Кубани являлось то, что среди партизан было мало людей, имевших реальный боевой опыт. Одно дело – вести разведку, совсем другое – реальные боевые действия.
Руководитель восстания партизанского отряда «Красногвардеец» Роговой Клим Арсентьевич (ГАКК фотоархив О6278)
Понимая это, командир партизанского отряда «Красногвардеец», сформированного из бывших рабочих и служащих Краснодарского кожевенного завода, Василий Сергеевич Байдиков подумал: а почему бы не попытаться вызволить из фашистской неволи советских военнопленных?
Необычность задания по организации массового побега советских военнопленных заключалась в том, что советскому разведчику предстояло не только проникнуть в логово врага, но и быть пленённым, попасть в концентрационный лагерь, подобрать там группы из наиболее преданных Родине, опытных советских воинов, подготовить и осуществить восстание, вырваться на свободу, а затем прибыть к месту сбора в район горы Ламбина близ станицы Крепостной и влиться в ряды партизанского отряда.
При тщательном отборе кандидатур для этого важного и ответственного задания выбор пал на партизана Клима Арсентьевича Рогового.
Чрезвычайная сложность задания заключалась в том, что этот период совпал с ожесточением тотальной зачистки города Краснодара от лиц, потенциально опасных для оккупационного режима: бывших государственных служащих, членов Коммунистической партии и комсомола, скрывающих свое членство, уклоняющихся от регистрации в органах немецких властей, уличенных в симпатиях, сочувствии и сотрудничестве с подпольем.
Бывший начальник Кубанской казачьей канцелярии периода оккупации П. Иваница в статье «На Кубани в 1942–1943 годах», опубликованной на страницах белоэмигрантского журнала «Родимый край», так описывает эти события. Ужесточение тотальной зачистки Краснодара он связывает с прибытием в карательные органы города старшего следователя по особо важным делам Свистельникова: «Старшим следователем по особо важным делам в зондеркоманде СС 10А назначен бывший майор госбезопасности Свистельников (работавший до войны в АзовоЧерноморском управлении НКВД).
Этот – профессионал своего дела, в чека он служил с 1919 г., имел массу орденов и закончил все гэпэушные школы, курсы и училища. В 1937 г. по делу высшего командного состава РККА СевероКавказского военного округа, которое он должен был вести, был арестован и без суда и следствия просидел в подвалах Лубянки до начала войны. С началом войны рядовым был послан на фронт «оправдывать доверие» партии и правительства, но при первой же возможности перешел на сторону немцев, где открыто рассказал, кто он…
В штабе корпуса с ним разговаривал гестаповец в чине генералмайора и сразу же предложил ему служить в их особых частях на Восточном фронте. От собеседника Свистельников получил согласие, что будущее его начальство позволит ему «работать» своими методами… Полный состав подпольного крайкома партии, с шифрами и радиопередатчиком, им был захвачен в один час…»278.
Этим откровениям Иваницы можно верить с большой осторожностью. Дело в том, что подпольного крайкома партии в Краснодаре не было вообще. Речь могла идти только о попытке заброски Южным штабом партизанского движения в оккупированный город секретаря подпольного горкома партии Гавриила Сергеевича Крючинина вместе с партизанами В. Д. Некрасовым и Е. П. Смирновым, погибших от рук палачей.
Из десяти подпольных групп, оставленных в Краснодаре, документы архивов рассказали нам о гибели лишь некоторых подпольщиков из двух официально оставленных в тылу врага групп: руководителя подпольной группы конторы «Заготскот» Вагана Петровича Саркисова и членов подпольной группы масложиркомбината Свирида Свиридовича Лысенко и Гавриила Шмыкова. Если учесть, что остальным членам подпольных групп удалось избежать ареста, то можно не сомневаться в стойкости советских патриотов, попавших в руки врага и под пытками не выдавших своих товарищей279.
Жестокий массовый террор против подполья и мирного населения города, развязанный оккупантами, создавал дополнительные сложности К. А. Роговому проникнуть в лагерь советских военнопленных. Существовала прямая угроза быть схваченным гестаповскими палачами и быть повешенным, как десятки патриотов, на перекрестках города.
Из 16 бараков лагеря один был отведен под комендатуру и лагерную охрану, другой – под гестапо и казематы (по другим данным, там размещалась абверкоманда301, занимавшаяся вербовкой военнопленных для ведения диверсионной работы в тылу советских войск. – Прим. автора), в третьем бараке под названием «заразный» помещались «доходяги» – доведенные до дистрофии пленные, больные дизентерией и тифом. Впрочем, между собой военнопленные называли его «бараком смерти». Каждую ночь к нему подъезжали машины и увозили трупы.
Лагерь был окружен колючей проволокой в три ряда с вышками охраны и пулеметчиками. С внутренней стороны забора из колючей проволоки были вырыты канавы, в которых также хоронили расстрелянных и умерших от побоев военнопленных.
В тринадцати оставшихся бараках на двухъярусных нарах, изготовленных из штакетных заборов жителей города, размещались советские военнопленные, по 500–600 человек в каждом. Между бараками были вырыты сливные канавы для мусора и отхожих нужд…
Каждый военнопленный был обязан носить жестяную табличку с номером и обращаться к другому «господин». За слово «товарищ» следовало жестокое наказание.
Внутренний «порядок» в лагере поддерживала местная полиция (КАПО), состоящая из изменников Родине, вооруженная палками или плетками с вплетенной в них проволокой и металлической гайкой на конце.
С первых дней пребывания в лагере Роговой внимательно ознакомился с существовавшими там порядками: режимом охраны, сменой часовых, их вооружением и численностью, условиями содержания и контингентом заключенных.
Тщательная подготовка в партизанском отряде к выполнению этого задания помогла Климу Арсентьевичу обнаружить за собой слежку. Несколько пар глаз как бы невзначай внимательно следили за всеми его передвижениями.
По своему небогатому опыту пребывания в лагере военнопленных он знал, что среди узников, доведенных до отчаяния голодом и побоями, немало провокаторов – осведомителей лагерной администрации. Вывод напрашивался один: провал!
Вскоре ситуация прояснилась. К нему подошел один из военнопленных, представился Муравьевым. Называть фамилии и имена кроме «господин номер такойто» заключенным запрещалось. «Провокатор!» – мелькнуло в голове у Клима. Видя настороженность собеседника, Муравьев улыбнулся и продолжил разговор: «Мы давно наблюдаем за тобой. На простого «пастуха» ты не похож. Уж больно осторожен. Не спешишь обзавестись друзьями. Пытаешься залезть в каждую щель. Мои ребята дали мне добро открыться тебе».