Бетельгеус Скобни
Приключения филистимлянина из Ашдода сына Хоттаба
Возвращение в Дан
Прошло не много лет, как египтянин Несер освоился в израильском государстве, но уже несколько дней, как он находился теперь в доме у Равена после возвращения им и его друзей с поклонного холма Исайи после завершения строительства храма царя. Здесь он обрел новый дом, помогая по хозяйству своему дяде. Теперь на земле Ханаанской ему не было необходимости искать себе кров и временные заработки на пищу и одежду. За время отсутствия своего племянника Равен Эленийский завел двух коз и осла. Принцесса Нефертатонптах после возвращения Гассана часто отсутствовала в доме, все время охотясь за новостями из Египта, которые помогли бы ей узнавать, что происходит в ее стране, а в частности, ее интересовало управление в государстве жреческим слоем общества.
По разным отдаленным друг от друга частям земли новости с мест независимых от нахождения тех или иных держав часто проявляли известия в другие части земель о жизнедеятельности других стран.
Равен сплотился с отцом Осия и зачастую пропадал у них. В будущем дядя Гассана запланировал обрести в Беф-Ороне семью. Однажды там он заметил, что по соседству с ефремлянами жила одна особа, которая понравилась ему, но, стараясь не применять гипноза, он мучился от неудачных попыток завести с ней отношения. Женщина жила не одна, у нее была дочь шести лет, вдова рыбака, она была верной супругой.
Отчасти домоуправление в Дане перешло к Гассану, который стал замечать за некоторыми действиями Несера, увлеченность принцессой Египта, желая привлечь к себе ее внимание. Но девушка была не просто непреступна, но скорее дорожила своим царственным происхождением и обычный пусть и ее соотечественник, но если он простой камненос был, как считала она весьма ей не пара. Так думал про себя филистимлянин, так считала про себя принцесса. Но благородству Гассана не было границ. Делая попытки привлечь девушку к себе, он не желал терять отношения с другом, как и мешало ему поведение Нефертатонптах лучшими чертами к своему статусу.
Все же Нефертатонптах была женщиной и не могла себе запрещать какие-либо чувства. Часто она сама не замечала того, как легко шла на общение с Несером, соглашаясь с ним в чем-либо, по сравнению ее в общении с филистимлянином, у которого была великая сила самого Бытия, кольцо Соломона, повелителя всех джиннов и их предводителя.
Однажды, проснувшись утром, Гассан услышал громкие голоса. Солнце уже стояло на горизонте. Он узнал голос Нефертатонптах, она спорила с кем-то на повышенных тонах. Откинув покрывало, Гассан ринулся в ее комнату в часть дома, где еще больше года назад жил сам, впервые очутившись в Израиле, и однажды познакомился там с принцессой Та-шемау.
Едва только он выскочил на улицу, заметил, что оказался бос. Забыв тут же о туфлях, оставшихся в комнате, ринулся в раскрытую дверь комнаты принцессы. Внутри никого не оказалось.
– Несер?!
В первую очередь он решил о не благопристойных намерениях товарища по отношению к Нефертатонптах человека, заметно заискивающего расположения девушки. Разбросанные вещи, покрывало на полу, медная лампа с вытекшим маслом была брошена в углу. Гассан не знал, что произошло. Он вернулся к себе в комнату, обулся и направился на поиски египтянина.
Его друг и напарник по строительному мастерству снимал помещение в хлеву одного из торговцев, жившего неподалеку от рынка. Этот человек считался зажиточным гражданином, потому как, определившись в этой жизни, как и его прадед до возникновения царства Израильского занимался торговлей.
Дом Абрама Шифа представлял собой одноэтажное строение с двумя приделами, одна из которых примыкала к хижине самого хозяина, выложенной наполовину из отвердевшего раствора, обкаленных камней, также выполненных из специальной смеси. Наружные стены были покрыты впервые применявшейся штукатуркой и скатной крышей из слегка приподнятых обтесанных тонких стволов деревьев, просмоленных веществом, для того чтобы сквозь кровлю не проходила влага. Таким образом внутри образовалось небольшое отделение высотой чуть ниже человеческого роста, где и расположился египтянин. Тут же были отделенные небольшой перегородкой от его места для отдыха несколько домашних кур, часто наведывавшихся к квартиранту под вечер или с утра просто из любопытства или в поисках, чем бы поживиться. Застав во дворе хозяина дома, Гассан в первую очередь обратился к нему.
– Доброе утро, уважаемый Абрам… – Филистимлянин знал от Несера о добродетели купца и как он выглядит. Но выяснять, кто встретился ему во дворе, у Гассана времени не было. Он подсознательно принял его за нужного человека. Мужчина, обернувшись с вопросительным и удивленным взглядом, таким образом подтвердил Гассану свою личность.
– Я облагодетельствован считать, что это именно вы. —Гассан отчасти не доверял своей интуиции, что было существенным недостатком в быстром решении его замыслов.
– Да, чем могу быть полезен? – спросил его Шиф.
Он не желал общения с незнакомцем, так как вид Гассана был далек от граждан Большого моря. Он не был похож на еврея, но вызывал доверие, даже если и не являяясь частью цивилизации всего Ханаана.
– Я бы хотел поинтересоваться о местонахождении моего друга Несера из Египта, – сказал Гассан.
Абрам, слегка нахмурившись, не спешил отвечать.
– Это юноша, который живет у меня в хлеву?
– Вероятно, – сказал Гассан.
Филистимлянин желал скорей отыскать принцессу Египта и подтвердить его первую догадку об её исчезновении.
– Наверху. В хлеву. Еще с вечера обещал мне наладить курятник и свое же обитание. Слышите? Пока курицы не голосят, значит, ваш друг изволит пока отдыхать. Обычно, когда он просыпается, и они с ним тоже. Родню, что ли, какую чувствуют? – сыронизировал Абрам Шиф. – Можете пройти, если так серьезно стоит вопрос о местонахождении вашего приятеля. Я вот только думаю, чем он будет расплачиваться вскоре. Не могли бы вы мне помочь напомнить ему об этом? А то его обещания помогать во дворе в счет оплаты что-то я не замечаю. Так и бывает, исчез – и на весь день. А то и впрямь иногда, бывает, поможет. Недавно вот телегу подправил, вот в этом нет у меня спору, прямо страсть у него оказалась к ним. Ведь и есть истинный египтянин. А вот знакома вам история о некоем царе Египта, что преследовал наш народ до самого Большого моря? – разговорился с утра купец. Гассан притворился, что знает легенду о некоем Моисее, первом пророке еврейского народа.
– Вроде слышал, – сказал он.
Филистимлянин не хотел выдавать себя за иностранца. Хотя по его виду, а особенно по новомодной обуви можно было бы предположить, что он из Ассирии, народа, расположенного ближе к востоку от Израиля, или из другого племени поселенцев, меж границ Аль Машрика или мест Невкусного то ли Большого морей. Гассан не желал портить с евреем отношения, не зная, как тот относится к племенам Филистии, изначально не принявшим иноязычный народ после прихода его на Ханаанскую землю, приведшим их пророком туда и также по началу конфликтовавшим с филистимлянами, пока не укрепло царство Израиля под предводительством их первого государя. Но, уверившись, что его друг Несер здесь, Гассан на удивление купца отказался пройти в место, где обитал египтянин. Почувствовав, что это ему не поможет, Гассан направился обратно. Чтобы вернуться, ему нужно пройти шесть домов по прямой линии проулка, повернуть направо и, чтобы сэкономить время, пересечь дорогу, по которой вели телеги. Пройдя по ней некоторое расстояние, ему нужно пересечь еще пару проулков между хижинами. Таким образом, не встретив в это утро ни одного из знакомых, филистимлянин вернулся в дом, где жила Нефертатонптах. Присев на лежанку, оглядев стены, на мгновение вспомнив, как он впервые познакомился с принцессой, и оценил существенно изменившуюся обстановку комнаты. Они навевали воспоминания, но здесь был порядок до утреннего случая, а запах приятных ароматов по-прежнему витал в комнате. И тут Гассан решил воспользоваться своим даром, открыть интуицию, а именно пройти сознанием сквозь время и узнать, что случилось на самом деле. Для того он закрыл веки, пытаясь представить принцессу, находившуюся в это утро здесь. Нащупав ее сознание, попытался представить, чем она хочет заняться. Ощющая ее провидением Гассан представил, как девушка просыпается, подходит к окошку, ее что-то тревожит. Вернувшись из части дома, где у них установлена комната для удобства в доме, здесь Гассан пропустил ее действия, миновал и те до появления из помещения хижины, где жил его дядя, где она растапливала печь. Все выглядело спокойно. Он даже засомневался, верны ли догадки его проницательности произошедших действий, но пропитанный талант воздухом мысленной информации прошлого никак не хотел быть другим, и представить, что девушка делала что-либо другое, никак не получалось. Вдруг, он почувствовал некое колыхание, что, вероятно, сейчас заставило бы девушку внезапно отвлечься от своих дел. Рассматривая свой обычный наряд, она обернулась к внезапно появившимся людям, лиц которых, к своему сожалению, Гассан уже не мог представить, так как представление тех или иных действий типов в прошлом он мог, лишь зная их в облике. Но тут видение, созданное воображением, обрывалось. Желая воспроизвести прошлое, Гассану представились лишь его моменты, из которых были попытки Нефертатонптах отбиться от незнакомцев, что-то выкрикнув, она тут же быть заглушенна одним из негодяев. Откинутая в сторону одним из них какая-то материя опрокинула медную лампу, в которой еще оставалась часть масла, для освещения комнаты.
В те времена медная лампа перед глиняным горшочком была дорогим дополнением к комнатным вещам.
Далее моменты нападения были уже кратки и точных деталей не представляли. Гассан приподнял подле оконного проема с пола часть одежды Нефертатонптах – плед, которым она укрывалась на одной из вечерних прогулок с Гассаном и Несером, часть одеяния теперь была пропитана растекшимся маслом из опрокинутого светильника. «Все сходилось», – отметил молодой человек из Филистии. Немного устав от проникновения сознанием в прошлое, присев на кровать, он глядел перед собой безучастным взглядом, задумавшись и анализируя свои проникновения. Внизу еще оставалось растекшееся масло. Уложенная аккуратно им накидка находилась тут же. Гассан соскочил с лежанки.
Он не знал, кто были эти люди, но лишь догадывался. Принцесса не часто, но упоминала о преследовании ее приспешниками жрецов новой власти Мисраима. И именно от них принцесса укрывалась в Израиле и попала в хижину, где обитал после приезда в Яффу Гассан.
Он гадал, что делать. Второй мыслью у него было посоветоваться с дядей, что на это скажет Равен. Но первой идеей было, во что бы то ни стало отыскать Нефертатонптах, отчего так нужно было поступить, он додумал позже. Гассан считал ее семьей.
Во дворе, как всегда, было безлюдно. Близ хлева, как обычно, беззаботно питалась домашняя скотина. День прибывал. Но где-то по округе еще был слышен крик поздних петухов.
В той части, где жил Гассан с Равеном, дяди до сих пор не было, он задерживался в Беф-Ороне. Нередко часть хозяйства оставалась на молодых людей и его друга Несера, который бывал у них почти каждый день, появляясь у своих друзей, устраивая себе выходной. Но с интересом египтянина к девушке такие выходные становились чаще. И в этот раз перед нападением Несер, пообещав хозяину помощь по облагораживанию его хозяйства взамен будущей оплаты своего места проживания, покинул обитель Гассана ранее, чем обычно, решив отдохнуть перед предстоящей работой у Абрама Шифа.
Отчего-то именно после этого разбоя отсутствие Равена показалась Гассану затянувшимся. Обычно дядя с самого утра доил коз, выводя их из хлева во двор. С молоком него были налажены покупатели. Но тут за животным заметно не было прибрано, как и то, что они еще не выводились из хлева, чаще всего за козами следила девушка. Перекусив в главной комнате дома, где обосновался сам Гассан. На столе еще с вечера были приготовлены в тряпице завернутый хлеб и утренняя похлебка от самой принцессы. Слегка подкрепившись, Гассан жалел, что не поднялся с лежанки в помощь Нефертатонптах, пока она что-то стряпала в печи. Аромат сытных запахов разносился по всей комнате. И единственными его мыслями при появлении приятной и недоступной молодой особы было оказаться рядом. Она желанная и прекрасней всех! Уходя обратно в сон, он размышлял о том, чтобы было бы неплохо сделать ее своей женой, но лишь после того, как он наладит дела. А дела он свои хотел поправить на том же строительстве а именно заняться улучшением жилищ граждан это и уважение и статус.
Не застав все же в доме Равена, Гассан вспомнил о волшебном амулете Соломона. Не теряя времени, он сделал рукой круг и произнес заклинание:
– Леху мешарет абот ликрателай!
Джинн тут же появился со словами подчинения за рассеивающейся дымовой завесой:
– Слушаю внимательно, господин кольца!
– Джинн, – не спеша, обратился Гассан к духу.
Он старался продумывать каждое слово, тут же планируя свои будущие действия, Желая получить от него совет, чем выполнение приказа.
– Понимаешь, в чем тут дело… Ты, конечно, слуга кольца, но и… я считаю тебя своим как бы другом, – обращался филистимлянин к джинну.
Тот внимательно слушал его.
– Пропала Нефертатонптах, тоже мой друг. – После возвращения Гиввефон Гассан ни разу не использовал подарок царя. – И… ты же знаком с Несером? И он мой друг, и иногда я беспокоюсь и о нем, если ты понимаешь.
Слуга кольца сохранял молчание. Казалось, ему не было никакого дела до болтовни владельца кольца. Но Гассан понимал, что тот тщательно внимал его словам.
– Но Нефертатонптах – принцесса, девушка, и она очень мила… – Гассан не находил слов, ожидая, что джинн все поймет, и не станет дожидаться его объяснений, и тут же ринется на поиски египтянки, приняв самостоятельное решение. Но джинн продолжал по-прежнему ожидать указаний филистимлянина.
– Послушай, джинн. Не мог бы ты ее мне отыскать? Ее кто-то похитил, – наконец высказал Гассан, рассчитывая на него. Он думал, что личная просьба окажется невыполнимой для слуги подарка Соломона, но ошибся на свою радость.
– Слушаю, владыка кольца! – сказал джинн, и тут же перед филистимлянином появилась принцесса Египта.
При ее внезапном появлении выражение лица принцессы выражало озадаченность, словно она кого-то выискивала, тут же во взгляде ее выражался страх, но, завидев Гассана, ее лицо вдруг сменилось на удивление.
– Гассан?.. – вымолвила она, еще не зная, радоваться ли ей или нет.
– Нефертатонптах…– сказал Гассан. – Ты где пропадала?! Я как услышал крик в твоей обители, сразу направился к тебе на помощь! Даже туфли забыл надеть!
Но девушка, всегда понимающая положение, уже успокоилась.
– Беспредельные услужники Херсиса похитили меня. Они каким-то образом отыскали меня и украли. Вот только я не могу сказать, куда они меня везли. Они дали что-то успокаивающее, и я заснула. Но ощущала сквозь сон, что меня везут на телеге. Мерзавцы! – возмущалась девушка.
– Да! Натерпелась ты, дорогая, – Гассан ощущал себя спасителем красавицы. – Ну, знаешь, ко мне пришла идея. Сейчас можно узнать, куда тебя хотели упрятать.
Гассан вновь повторил ритуал, и в комнате с рассеивающимся дымом появился джинн со словами услужения к выполнению приказа.
– Джинн, ты, случайно, не мог бы сказать, где находилась Нефертатонптах и кто ее похититель? – спросил Гассан духа.
– Да, конечно, владыка кольца. Я настиг их на дороге, ведущей к дороге всех дорог. Я также мог знать их планы. Они двигались в Вифлеем. Там находится их обиталище, где вскоре, они покончив с египетской принцессой, наследницей трона правившей семьей населением многими летами до дней измены жреческой касты. Люди, возведшие на трон царей ныне желают поставить свою преданные единому поклонению династию, объявившие новый культ. Культ окончания правления царей.
– Но у вас еще есть время все изменить, – говорил джинн.
Что создавало мнение у Нефертатонптах и филистимлянина, будто духу известно все до мелочей, чего происходит в мире или сведомо само будущее.
– Все изменить? – переспросил его филистимлянин. – Что ты имеешь в виду, джинн?
Но дух вновь не спешил с ответом.
– Если мне позволит принцесса, наследница трона Сакхид Мисра, – дополнил джинн и кратко бросил взгляд на девушку.
Гассан также посмотрел на нее, угадывая, может ли она возражать. Но Нефертатонптах было интересно, что расскажет джинн, не понимая его.
– Продолжай, – сказал Гассан.
Принцесса кратко взглянула на своего друга в знак соглашения с ним.
– В далекой ныне Стране песков и Великолепного сфинкса, – начал говорить джинн, – некогда процветавшей и пахшей диким цветком санторином и множеством разросшегося тростника, благоденствовало царство. На свое начало оно было просто поселением, но, когда одна часть его людей ушла на север, другая обратилась в сторону восхода яркого диска, и посвятила себя культу этого светила, и так дало ростку следующим поколениям. Но каста послушников ярых другими словами помощников царей иначе каста жрецов всегда терпела неудачи хитростью восстать за место правителей тех, кого сама и возвела на царствие. И со временем увядания Песчаного Сфинкса и смены его лица жрецы укрепились, но, как и раньше, они не могли изменять силу правителей, даже следуя поступками, которые клали конец жизнь царей. И лишь после того Дающая жизнь река в стране Песчаного Сфинкса изменила свое течение, подобравшись к городам, цари тщетно тогда пытались сохранять свое величие. После этого и после того как один из храмовников разгадал тайну тысячелетия славного правления Мисраима, с той поры и пошло на нет единое семейное правление их наследия.
Конечно, Нефертатонптах и Гассан не понимали, о чем ведет речь слуга кольца Соломона, но старались вслушиваться в каждое его слово, соотнеся всю историю Египта. Какими бы знаниями истории они бы ни владели Верхнего до Нижнего царства названия частей этих государств, которые еще существовали, ныне фактически уже не имели свою отличительную внутреннюю структуру и разделены друг от друга. Страна тростника угасала. Политические дела с областями, где заходит солнце, оставались лишь положения перемирия. Торговля с Вавилоном и другими незначительно расширенными областями иных государств приближенных к окраинам царства, как и в краях с двумя из четырех водных потоков, являющихся ответвлениями реки Эдем, так и нубийцами, поддерживался лишь цивилизованным пониманием. Все же единой ходовой обменной монетой между странами являлся египетский дорогостоящий хедж. Отношения с заграничьем, Морем Островов9 вообще прекратились
– Но есть мне тайна вещания из будущего, – продолжал джинн.
Нефертатонптах и Гассан прислушались.
– Слабое нам, джиннам, не всем удается знать грядущее, но для такого случая оно есть.
– Так расскажи нам скорее, джинн, – торопил его Гассан.
– Да, джинн, просим тебя, – произнесла и принцесса, понимавшая, что просить духа о чем-либо может только тот, кто обладает заговоренным предметом, имеющим над ним власть.
О кольце на запястье у Гассана Нефертатонптах узнала лишь сейчас и больше удивляясь, понимая о действительно существующей магии и тайных существах скрытого мира от всех людей.
– Земля Песчаного Сфинкса обретет еще славу, но ее покроет другая слава, все, что могу сказать вам, люди, – ответил джинн.
Гассан и принцесса молчали. Для них слова духа были двусмысленны, но джинн понимал недопонимание его слов принцессой и филистимлянином.
– Но время вашего царствия уйдет только спустя поколения, – сказал джинн, чем успокоил Нефертатонптах. – На то время сменится двадцать шесть царей. Что лишь в три раза меньше от начала освоения самого Египта, следившего за участью перемен всего самим Песчаным Сфинксом.
Сказав так, джинн исчез. Вдруг он вновь появился, как бы распределив свою службу на две части. Одну он уже выполнил, пояснив, как мог, на заказ Гассана, дав ответ на его просьбу и даже больше стараясь пояснить суть произошедшего. Появившись вновь он обращался уже к Гассану направляя его подсказками для совершения обдуманных действий. При этом многое скрывая в своей речи дабы не проявлялось скрытое проявление дружелюбия духа к людям спешил предложить:
– Есть за северными горами место, где вас никто не тронет. За морями и непроходимыми тропами и топями есть великая страна, поклоняющаяся иному царствию боготворения. Сохраняя свои тайны, где воды надземные и так же подводные скрывают, древние подземные города, разбитые внутренними ходами, где некогда они существовавшие там до того времени, когда вся земля окуталась снегом, и покинувшие те места их жители, когда снег стал сходить и образовывать реки и моря, которых никогда не было прежде. Где ныне живут там новые люди и звери, не зная о том, что есть другой конец земли.
Но ладят они сами с собой и с любым миром,
Но скалы холодные те места стерегут
И лавы там снежные10, —
говорил, перейдя на складную речь, джинн. —
И тайны великие,
Все самобытное,
Что даже врата всего мира
В те места не ведут…
Гассан посмотрел на девушку, когда джинн закончил. Нефертатонптах до сих пор пыталась понять, о каких землях говорит ей джинн. Ее мысли были заняты лишь одним местом – ее родиной, торговым Мисраимом, с царством Та-шемау, где растет тростник. О старом городе, именовавшего сейчас по новому названию как Некрополис, царствие или город, куда отправлялись все цари по дороге к Ра. А на пути они встречали путников в виде двух колоссов знаменующие стороны, в которые следовало бы направляться правителям в последний путь к одному из божеству этих статуй, оно решало их дальнейший путь к Ра.
– Джинн, знаешь, нам надо как-то просто вернуть трон Нефертатонптах, – заявил Гассан, поняв слугу кольца.
Джинн не заставил себя долго ждать с ответом.
– Я могу вас перенести прямо в Фивы в храм Атона. Там вам будет спокойней, – сказал джинн.
И тут же Гассан и Несер с Нефертатонптах оказались в архитектурном ансамбле палат, где их окружали сверкавшими драгоценностями стены поднимавшегося в ту пору солнца, создавая своеобразную ярчайшую атмосферу разлива великолепия и разнообразия цветных фресок, украшенных драгоценными камнями и красками. Также друзьям представился вид грандиозных размеров стен здания, вмещающего в себя всевозможные статуи и колонны, рассказывающие историю созидания царства Египетского, их правителей сохраняясь поддерживавшими специальными художниками и работниками это великолепие многими и многими годами.
Для Нефертатонптах часть истории правящих семей ранних династий септами и целыми городами, имея царскую власть над всем, была известна из манускриптов, которые она пыталась изучать в детстве. Но мать ее не разрешала ей изучать какие-либо предметы до ее совершеннолетия, которое в те времена наступало в двадцать два года. Совершеннолетие у мужчин, юношей не царственного происхождения, наступало в восемнадцать лет, у детей правителей мужского пола брачный возраст считался уже к пятнадцати годам. А также по рассказам ее отца Тутхепера11, правителя всего Мисраима, за время его правления, длившегося всего три года, она узнала, что Египет был возведен задолго до области Двуречья, которая сейчас именуется Вавилоном. Принцесса росла в те времена, когда почитания божествам предпочиталось более тем, которые, по легенде, шествующие они от Аль Машрика, следовали по небосклону вдоль всего Нила, по пути приглаживая гриву Большого Сфинкса, как бы прощались с ним, чтобы вновь вернуться с тех мест их отдыха, где юной принцессе никогда бы не хотелось быть. Так как те места для нее вызывали отчуждение, странный мир, наполненный опасностями. В своих детских мечтах она желала встретить того, кто, веря в чудеса, оживит для нее Большого Сфинкса. И тогда, быть может, верхом на звере они отправятся в ту сторону, где заходит яркий диск Ра, покорить, если на то будет необходимость, неправду, помогать людям, если они примут их величие царственного происхождения и тогда построят они для тех людей царство добра и справедливости.
Но все пошло не так, как предполагала девушка по имени Нефертатонптах, встретив свои двадцать лет. Юная принцесса после гибели отца и предательства нового жреца должна была бежать, чтобы избежать участи ее старшей сестры Акхнефхнум, – тайком от овдовевшей матери ее похитили и вывезли в неизвестном направлении, как это понимала сейчас Нефертатонптах, и найти ее следы никак не удастся.
В день скорби на всенародное прощание ее мать не смогла выйти к народу. В день прощания с царем его жена, казалось, ушла в себя и не могла более руководить. Тогда о престолонаследии заговорили жрецы. Они уже подготовили к власти управления всего Египта нового представителя, идущего от жреческой группы, некоего юношу, поспешного выходца из Аккадии Шашук с провозглашенным царским именем Сиамун и так совпало, что в этот день появилась при помощи волшебства джинна законная представительница семьи нового царства, поколения династии семей, возникшие от Ра. С друзьями во дворец начала всех царей поколения идущие от начала Рамсеса I и место, откуда предок Нефертатонптах, правитель всего Мисраима Экхнатон, был однажды предан забвению.
– Где мы? – спросил скорей себя самого Гассан.
– Вот это мне бы хотелось сейчас узнать самому, – озвучил свои мысли Несер, оглядывая стены дворца.
Он был египтянином, но перед тем, как покинуть места рождения, жил на окраинах Мисраима. Нефертатонптах же появилась на свет во время восхода в Мемфисе на границе между Верхним и Нижним Египтом.
Появившиеся во дворце из Израиля люди дивились древнему сохранившемуся великолепию, сохранившимся до сих пор спустя многие поколения стенам, созданные еще до восхождения семьи поколений Рамсеса именовавшим себя как созданные Ра.
Первым задумался Несер.
– Все это хорошо. Но что нам делать среди этого дива?! – спросил он вслух самого себя, по большей части все же обращаясь к Нефертатонптах, будто именно от нее зависели дальнейшие действия.
Нефертатонптах не знала, что делать. Она пыталась узнать по картинам, изображениям барельефов и иероглифам историю своих предков. Но на некоторых из них отделка была сбита. Пиктограммы, надписи, рисунки, изображения сцен, часть некоторых из них были весьма с искаженными гранями, что было заметно не сразу.
– Тут кто-то все переделал, почти все стены, – заметила девушка. – Наверное, пытались скрыть часть какой-то истории о моем прадеде.
– Да, а кто был твоим предком, Нефертптах? – сократил ее имя Гассан.
– Один из них, Эхнатон Аменхотеп Четвертый, но не он построил этот город. Не знаю, из-за чего, но о нем было запрещено упоминать. А няньки мне рассказывали, что он имел какой-то договор с самим Сетом, вот из-за этого его старались забыть, – ответила Нефертатонптах.
Гассан подивился рассказу девушки, но ему это казалось больше вымыслом, чем правдой. Единственное, во что он верил, – это могущество заклинания кольца и владением неизвестным миру людей волшебными силами открытые лишь израильскому царю. А он, в свою очередь, никак не был связан с египетскими божествами. Гассан знал об этом наверняка. Подтверждением тому представляли странные работники несколько месяцев назад на окраине Израиля, в неизвестных никому одеждах и специальных шлемах одетые. Гассан не встретил ни на одном из здешних барельефов и необычных механизмов, которые шли им в помощь на время созидания храма появившиеся по повелению Соломона с помощью его магического амулета.
– Я вот думаю, раз нас джинн сюда перенес, то это точно должно быть безопасное место. Нам бы только стоило кого-то здесь отыскать, однако кто поможет нам подсказать то, зачем мы здесь и что делать дальше? – гадал Гассан.
– Постой, Гассан, что если спросить самого джинна, зачем занес нас сюда? – предложил Несер.
Нефертатонптах повернулась к филистимлянину, на вопрос молодого египтянина. Гассану не оставалось ничего, кроме как изволить друзьям. После тщетной попытки филистимлянина предложить прогулку по окрестностям древнего города, потому как Гассан никогда не был в Египте, но по настоянию друга и красавицы, пришедшей от Атона к Птаху12, чьи слова ему казались не столь убедительны, сколь проявлявшийся интерес к ней сыном Хоттаба, Гассан не мог отказать девушке. Он вызвал джинна. Гассан поднял голову, обращаясь к слуге кольца после его моментального появления.
– Дело в том, джинн, что нам не совсем понятно, что…
Джинн словно знал о вопросе, у него был уже ответ:
– Повелитель кольца, город на границе между Та-шемау и Та-меху, это, где еще почитают правительство древних правителей. Здесь! Вам нужно искать ответы на свои вопросы. Я же лишь слуга кольца. Я лишь ожидающий на своем пути. Но смею сказать одно. Люди, воздвигнувшие пирамиды, еще продолжают пользоваться их благами.
Что за достатки, было известно каждому в стенах неимоверного четырехгранного дворца-храма Мисраима. Поклонение предкам, держа традиции, что требовалось для поддержки жизни уклада и культуры самого населения. Впрочем, так думали лишь египтяне и путешественники, истинное предназначение пирамид знал лишь джинн. Сказал он так и исчез, отчего Гассан решил понапрасну не вызывать слугу кольца пользуясь его доверием как никак истинного служителя самого Соломона.
– Ну да, теперь-то мне все понятно, – сыронизировал Гассан.
– О чем ты? – спросила его Нефертатонптах.
– Да нет, ни о чем. Просто у меня появился вопрос: что делать дальше? Снова вызвать магистра истории? —пошутил Гассан.
– Конечно, вызывай! – настаивал Несер.
– Постойте! – внезапно их остановила принцесса. – Что означали его слова? Вы можете их объяснить? – обратилась девушка скорей к самой себе, чем к своим друзьям.
– Думаю, то, что надо полагаться теперь только на самих себя, – предположил Несер.
У него не было никакого желания задумываться над сложившимся положением. Он довольствовался тем, что находился рядом с Нефертатонптах и товарищем.
В это время, когда они оказались на террасе среди величественных колонн, солнце вовсю освещало изящества сада, по обеим сторонам диковинные пальмы. Вдоль парковой дороги храмового ансамбля находились выставленные по обеим сторонам дороги небольшие статуи с образами животных, как бы сопровождая путников. В конце монументов с существами располагался с одной стороны сфинкс в виде кошки, посвященный богине Бастет, напротив нее – сфинкс в облике льва, был чуть выше всех. Следующая группа статуй за стенами дворцового храма с обликами баранов вела к выходу из архитектурного комплекса. Но пока путешественники не знали, что краски этих двух фигур зверей, ночью, казалось, будто оживали, переглядываясь друг с другом в игре факелов. Слева появился человек в белой одежде. Он осторожно ступал на каждую из ступенек дворцового крыльца, поднимаясь к путешественникам. Заметив гостей, мужчина остановился, они стали присматриваться друг к другу.
