Арина Теплова
Печать Индиго. Дочь Сварога
Она опять оставила его с носом и в этом противостоянии все сделала по-своему. И в этот миг мыслями он хаотично метался по обрывкам воспоминаний, размышляя, отчего так вышло, и где он допустил ошибку. А Кристиан никогда не ошибался. Единственной ошибкой, точнее, неудачно выполненным заданием, было как раз то, когда он едва не убил ее в лесу много лет назад, тогда ему помешал Лихой. И именно с этой девицей было связано то задание, и именно сейчас она вновь обвела его вокруг пальца. И все эти умозаключения доводили его до бешенства. Он не понимал, как ей удается все время одерживать над ним верх, но безумно хотел понять. Его расчетливый взбешенный ум не давал расслабиться ни на минуту.
– Маленькая бестия… – цедил то и дело фон Ремберг сквозь зубы, со злостью распечатывая очередной конверт.
Прошло полчаса, потом еще час. Взгляд фон Ремберга то и дело поднимался к каминным часам, и он отмечал каждые четверть часа, которые отбивал звон. Ее все не было. А бешенство не утихало. Мысль о том, что его юная, невероятно прелестная жена разъезжает где-то в соблазнительном мужском наряде, выставляя свои прелести напоказ, до крайности раздражала его. Он рисовал в своей голове всевозможные наказания для нее, начиная от хорошей порки и кончая сырой темницей без еды на неделю.
Уже около десяти Кристиан, который только усилием железной воли заставлял себя заниматься бумагами, прислушиваясь к каждому звуку в парадной, позвонил в колокольчик. Он подозревал, что ему, возможно, не доложили о возвращении этой своенравной девицы. А прощупать нахождение ее ауры, пребывая в теперешнем яростном бешенстве, он не мог, так как его внутренняя энергия и чутье перекрывались неспокойствием.
Едва голова Потапа появилась из-за двери, фон Ремберг властно спросил:
– Моя жена?
– Госпожа Светослава еще не возвращалась, барин, – ответил участливо дворецкий, видя, что господин все так же в недовольном клокочущем настроении.
Еще ни разу дворецкому не доводилось видеть фон Ремберга в таком диком гневе, который отчетливо читался на его бледном лице.
Процедив сквозь зубы ругательство, Кристиан сделал знак рукой, чтобы слуга удалился. И дворецкий быстро исчез за дверью, боясь даже спрашивать у хозяина, будет ли он сегодня завтракать, понимая, что в данный миг лучше вообще не спрашивать его ни о чем.
Кристиан вновь попытался сосредоточиться на бумагах, но тут же со злостью отшвырнул очередное письмо в сторону. Думы об этой своевольнице не оставляли его ни на минуту. Ему было двадцать семь лет, ей восемнадцать. Разница в возрасте всего лишь девять лет. Но Кристиан ощущал себя гораздо старше Славы. Он считал себя довольно искушенным, опытным и много чего повидавшим человеком. Она же была еще совсем девочкой, наивной, порывистой и бесстрашной. Она не знала жизни, не умела распознавать коварство и ложь.
Еще в начале более близкого знакомства той осенью Кристиан полагал, что ею легко будет управлять, а также подчинить себе. Но теперь, после ее сегодняшней выходки, начал серьезно задумываться над тем, что она является довольно серьезным противником, раз смогла его, фон Ремберга, оставить с носом. И сейчас, беснуясь на людях, в глубине души молодой человек восхищался бесстрашием и хитростью своей юной жены. Внешне она казалась мягкой и покладистой, и именно это поначалу ввело его в заблуждение. Но сегодня он отчетливо распознал ее истинный нрав: твердый, порывистый и непокорный, словно у бойцового петушка, которого не так просто подчинить. В данный миг Светослава казалась фон Рембергу невероятно интересной, притягательной, самобытно-загадочной и непохожей на других женщин…
