Андрей Викторович Дробот
Крайний случай
Единожды солгав
«Посейте поступок – и вы пожнете привычку, посейте привычку – и вы пожнете характер, посейте характер – и вы пожнете судьбу»
У. Теккерей
Когда мы только начинаем свою жизнь, перед нами стоит неограниченный выбор путей. Но это только кажется, потому что наши родители уже в значительной степени определяют наши поступки, привычки, склонности. И с этой стороны можно в какой-то степени говорить о заранее предопределенном будущем каждого человека. Ведь встав на дорогу жизни и сказав «А», приходится часто говорить «Б»… и так до самого «Я». Каждый из наших поступков определяет последующие на долгие годы, а то и на всю жизнь.
«Чтобы быть работягой, образование не нужно, сынок», – эту фразу своего отца Виктор запомнил твердо, как и ненависть к спиртному, коим его отец слишком уж увлекался. Он еле дотянул до окончания девятого класса. Высокий, красивый светловолосый парень занятия практически не посещал. Уроки он отсиживал в школьном вестибюле на лавочках.
Нет, никому из учителей он не хамил, не грубил, но и в учебники не заглядывал. Получал щадящие троечки, перекатывался из класса в класс. С одноклассниками вел себя подчас снисходительно, как человек, познавший нечто, недоступное другим. Мог подойти к своему товарищу, похлопать его по плечу и сказать: «Учись, мой хороший, а мне это не нужно». И такое отношение к учебе можно было понять, если бы он посвящал это время чему– то действительно ему нужному. Но, к сожалению, в его жизни ничего не было, кроме анаши.
Виктор, как говорится, по жизни был индифферентным человеком. Его не интересовали ни кружки, ни секции. Его не интересовал даже он сам. Он был честным до конца в своем безразличии, но не терял надежды, что все будет нормально. А родители жили своей неуклюжей жизнью и в дела своего сына не вникали.
После окончания девятого класса Виктор поступил на работу в НГДУ. Но если школьная лавочка была хоть какой-то отдушиной от семейных неурядиц, то на рабочем месте надо дело делать, а не витать в облаках. Виктор понял, что совершил ошибку и, чтобы уйти от всех накопившихся проблем, курение анаши сменил на баловство более сильной ханкой. Нашлись люди, научили.
Полтора года пролетели в ежедневных вечерних уколах. Но как-то под рукой не оказалось дозы, и Виктора скрутило. Да так, что пришлось обратиться к наркологу. Узнали родители. Дома состоялся грандиозный скандал. Отец ненавидел наркоманов всем сердцем. Он считал, что лучше пить, чем колоться. Но Виктор уже не мог остановиться.
А тут его родители получили новую квартиру в одиннадцатом микрорайоне, и конфликт на время затих. Виктор – человек компанейский. Он быстро нашел себе друзей в своем да соседнем подъезде: Алешу и Вадима. Сошлись отчасти на общем увлечении наркотиками. Этот период совпал и с тем, что Виктор стал работать на ЦДНГ слесарем-ремонтником.
На работу он не опаздывал, выполнял все, что говорил мастер. Но только требовалось ему для хорошего настроения уколоться. Принимаемые дозы возросли и участились. Зарплаты катастрофически не хватало.
Друзья приглядели квартирку. Далеко не искали – на своей лестничной площадке.
13 июня 1996 года тройка друзей, где самым старшим был Виктор (Алеша и Валера учились в восьмом классе), взломала двери намеченной квартиры и похитила имущества на общую сумму 7 млн. рублей. Чтобы обмыть дело, захватили имевшееся спиртное и рюмки. Но этого показалось мало. Ребята решили побузить. Они еще на полтора миллиона напакостили в ограбленной квартире и в довершение ко всему нарисовали белой краской на стене звезду внутри круга и написали: «Смерть евреям».
Кража была раскрыта. В конце осени прошлого года Алеша, имевший условную судимость, получил реальные три года колонии общего режима. Виктор и Валера получили условные сроки наказания.
Вот вроде бы и все. Пожурили ребят немного. Валера из протоколов исчез. Виктор не сумел извлечь урока на будущее, а может, он просто не мог остановиться. Зависимость от укола слишком изменила его. Он стал плохо соображать. Наркотики требовали все больше и больше денег, а абстиненция все чаще стала его навещать. Жизнь на уровне животных инстинктов. Выхода нет. Боль он гасил таблетками, но и на их приобретение тоже нужны были деньги. И Виктор решил ограбить аптечный киоск.
В середине марта этого года Виктор посреди ночи снял металлический лист, прикрывавший витрины киоска, ломиком сорвал решетку, разбил стекло и залез внутрь. Хватал все подряд, торопился. Рассматривал украденные лекарственные препараты уже в соседнем с городским рынком доме. Часть сразу проглотил, чтобы снять боль. Часть рассовал по карманам. Остальное – просто выбросил.
А дальше пошло-поехало…
И вот во второй половине мая произошло то, что в народе называют «сколько веревочке ни виться, а конец всегда будет». Квартира дома 129 по улице Ленина и стала тем самым концом. Расположена она была над квартирой его знакомого, и то, что хозяйка уехала в отпуск, Виктор хорошо знал. С помощью монтировки, отвертки и ножа он взломал две входные двери и похитил имущества в общей сложности на 18 миллионов рублей.
13 августа 1997 года состоялось заседание суда, где Виктор получил наказание в виде почти четырех лет лишения свободы в колонии общего режима. Но и это еще не все. Он заболел опиумной наркоманией II степени, а радикальных методов лечения этого заболевания в настоящее время нет. Предплечья его исчерчены множеством следов от старых инъекций, так называемых дорожек. Периферические вены склерозированы (т. е. стенки утончились). А в довершение всему – двусторонний туберкулез обоих легких. И все одно к одному. И беспросветная мгла впереди. А Виктору всего девятнадцать лет. Жизнь по большому счету еще и не начиналась.
За все надо платить, говорят. И плата, которую внес Виктор, довольно высока и даже жестока. А может ли он, воспитанный на примере своего отца, что-то переменить в своей жизни? Можно ли сойти с кривой дорожки парню, который для себя так необдуманно все решил, который ничего больше не умеет, кроме как вскрывать двери квартир и составлять дозу. Зона – это не вуз, там изучают другие предметы. Он выйдет через годы еще более «грамотный»… И остается только надежда. Слепая вера в лучшее.
Декабрь 1997
С гор за решетку
«Человек может подняться на самые высокие вершины, но долго пребывать там он не может»
Бернард Шоу
Жили-были простые жители горного села. Многие их них никогда бы не попали бы на Север Западной Сибири, если бы не случилась перестройка и не рухнула вызывная система въезда в районы Крайнего Севера. Не случись этого, смотрели бы они на прекраснейшие горные пейзажи своей красивой родины, танцевали бы под удалую кавказскую музыку лихие танцы свои отцов и дедов и пасли несметные стада будущих шашлыков. Но та величественная гордая Родина, которая создавалась не одно столетие и которая была записана в паспортах как Союз Советских Социалистических Республик, испарилась в один миг в понятиях исторических. Вот и приехали они от озер и гор в край морозный и болотистый, и потянули они за собой родственников.
Зайдя на городской рынок, иной раз сильно поражаешься обилию торговцев картофелем с подчеркнуто кавказскими чертами лица. Конечно, это не значит, что они торгуют горным картофелем. Продукт сей – самый обыкновенный. Выращенный на необъятных сибирских полях жителями многочисленных российских деревень. Идет перекупка. И в этом нет ничего плохого. Каждый зарабатывает, как может. Один вкалывает в поле с утра до вечера. Другой – за прилавком. Привезти и продать грязный и тяжелый картофель – задача не такая простая, как кажется на первый взгляд. Занимаются этим кавказцы. И порой кажется, что появилась новая картофельная мафия. Но не будем так далеко заходить. Все мы кушаем пюре и супы. Картофель нужен, и какая разница кто его привозит.
Вот так многие из этих людей за счет продажи картошки и кормятся. Возможно, и торговля семечками их выручает. По осени они даже бруснику с клюквой предлагают покупателям. А собирать эту ягоду – труд не из легких. Хотя кто-то его и отдыхом считает. Собственно, не только торговля картошкой, семечками и клюквой оказалась в руках бывших жителей гор. Есть среди представителей этих народностей и владельцы известных магазинов. Удается у них торговля, только завидовать остается. Но было бы лучше, если бы она ограничивалась продажей только легальных товаров.
Герои этого повествования институтов и университетов не оканчивали. Им было достаточно и сельского образования, сильного житейской хитростью. Поторговали они тяжелой и грязной картошкой и быстро поняли, что продавать легкий и высокоприбыльный героин гораздо выгодней. Один грамм героина по цене равен десяти мешкам картошки. И не надо нанимать дорогостоящие фуры для привоза товара, крупная партия героина вполне комфортно разместится и во внутреннем кармане обычной куртки. Именно туда положил полиэтиленовый пакет с почти 70 граммами этого дурманящего порошка наш главный герой, назовем его по-нашему – Михаил. Только для более точной характеристики персонажа добавим в конце оглы.
Как попал Михаилу-оглы пакет с героином – так и осталось тайной. Перефразируя Крылова: «Михаилу как-то черт послал чуть героина…». В виде черта выступили два барыги кавказской внешности. Набивший оскомину типаж. Впрямь, как двое из ларца, одинаковых с лица. Как это произошло? Тут можно ссылаться только на слова самого главного героя. А они разные. Когда Михаила-оглы поймали сотрудники милиции, он утверждал, что купил героин у неизвестных кавказцев на сургутском рынке. Вроде как он поехал туда за картошкой на попутном «КамАЗе», имея 17 тысяч рублей в кармане. Барыги подошли к нему средь бела дня и спросили: «Героина хочешь по дешевке?» Он отвалил им, не глядя, 15 тысяч за пакетик героина. А потом, забыв о картошке, возвращался в Муравленко на двух попутных легковых автомобилях, видимо, на радостях. Оплата за «тачки» и должна была съесть остаток картофельных денег. Но такая чистосердечная версия сулила Михаилу-оглы дополнительный срок за перевозку наркотиков.
После того, как у Михала-оглы появился адвокат, его рассказ о приобретении героина претерпел значительные метаморфозы. Он резко поумнел и стал утверждать, что купил наркотики на муравленковском рынке. А то, что про Сургут сочинял, – так это, оказалось, со страху перед барыгами, которые, дескать, узнай, что Михаил-оглы раскрыл глаза милиции на то, что происходит на местном рынке, в цемент бы укатали, А то опера не знают, где героин продается. Вся проблема в лицах. Лица же барыг Михаил-оглы как назло забыл. Уточнил только, что облики торговцев наркотиков не просто кавказские, а конкретно азербайджанские. Портрет характерный и правдоподобный. Что ж, на то они и нужны, адвокаты, чтобы облегчать участь своего подзащитного, если тот сам не понимает, как это надо сделать.
Пути могли быть разными, но итог один. После удачной покупки оказался Михаил-оглы вместе с наркотиками в квартире. И тут выплывает второй персонаж в окружении многочисленных родственников.
Таня-кызы со своим мужем Геной-оглы и двумя малолетними сыновьями уже как год жила в вышеозначенной квартире безо всякой регистрации. Соседи утверждали, что Таня-кызы рано утром уходила на работу. А что за работа и где – никто не знает. Ее муж тоже официально нигде не трудился. Но, тем не менее, наркотики у него имелись. Гена-оглы кололся. Но не на глазах у всего семейства. Он уходил в ванную комнату. Там запирался на щеколду, готовил наркоманское снадобье и тихо сам себе ставил укольчик. Скандалы по этому поводу иной раз случались. Таня-кызы не уважала пагубную привычку своего мужа. Как-то даже сломала дверь в ванную и выбила у опешившего мужа из рук ложку со снадобьем, пока он еще не успел затянуть его в шприц. Затем она хлопнула дверью и ушла в зал…
В тот момент, когда Михаил-оглы с наркотиками подошел к квартире Тани-кызы, ее мужа дома не было. Он уже почивал на наркологической койке в стационаре городской больницы. Врачи восстанавливали его драгоценное здоровье, чтобы сил хватило на дальнейшие уколы, да и доза сбилась. Михаил-оглы подошел к этой квартире не случайно. Он в ней жил уже несколько месяцев. Таковы родственные традиции у многих народов: своим в ночлеге и месте жительства не откажут. Михаил-оглы был двоюродным братом мужа Тани-кызы. Этим все сказано. Он попросил родственницу схоронить принесенный им пакет, и та согласилась. Она положила его в карман халата и забыла о нем примерно на сутки.
На следующий день утром к Тане-кызы пришли в гости родственники. Хозяйка побежала к соседке за кастрюлей, чтобы приготовить покушать. У той кастрюли не оказалось, но она напомнила соседке о том, что на днях пришел очередной счет за междугородные телефонные переговоры Михаила-оглы. Тот по-соседски забегал к ней позвонить. Были переговоры и с Сургутом…
Примерно в полдень во все той же квартире раздался звонок. Пришла соседка по лестничной площадке просить свои деньги. Ситуация для должника, сами понимаете, неприятная. «Берешь чужие, а отдаешь свои». Михаил-оглы вышел для переговоров на лестничную площадку…
Тут в подъезд ворвались энергичные мужчины в штатском и устремились к ним. Таня-кызы без промедления захлопнула свою дверь. Михаил-оглы бросился наутек в сосед– кину квартиру. Штатские оказались не бандитами, а сотрудниками милиции, что в данной ситуации для наших главных героев было гораздо хуже. Они быстро поймали беглеца и, имея на руках постановление о проникновении в квартиру, прошли в «логово». Наркотики находились по-прежнему в кармане халата. В присутствии понятых полиэтиленовый пакет с героином был вынут. Таня-кызы расплакалась, понимая, что это срок…
Наркотики нашли у женщины, но сел на 8 лет мужчина…
Таня-кызы замела следы и вышла из родственного картеля очень просто. Она взяла на вооружение версию, что о содержимом пакета и не догадывалась, и отстаивала свою позицию до конца. Может, там был сахар или мука. Любопытством излишним, дескать, не страдала. Да и принято так у них – не задавать мужчине лишних вопросов. Она даже про мужа в процессе следствия многое позабывала.
В руках правосудия остался только Михаил-оглы, который пытался развить теорию, что всю партию героина он купил лично для себя. В общем, сел на любимого конька сбытчиков и поскакал. Судя по его словам, так он не собирался торговать 70 граммами этого зелья, что составляет порядка 3000 доз, а собирался его выкурить. Образно говоря, набить этим героином трубку мира и поджечь ее чуть ли ни прямо в зале суда. Но примирения и минимального срока не получилось. Акт судебно-наркологической экспертизы показал, что Михаил-оглы опиумной наркоманией не страдает, следов от инъекций не обнаружено. Слишком велика оказалась доза для начинающего наркомана. Да и в пакете с героином наряду с россыпью порошка были обнаружены пять отдельных расфасованных доз.
Наказание было назначено с конфискацией имущества и содержанием в исправительной колонии строгого режима.
Думал ли о таком финале наш герой, когда учился в школе города Хачмас и пользовался любовью и уважением товарищей и коллектива учителей, как написано в его характеристике? Скорее всего – нет. Всем нам в детстве представляется безоблачное будущее, скатертью-самобранкой приносящее плоды успеха. Эти грезы проходят, но, видимо, не у всех. Легкие деньги завораживают. У подобных новоиспеченных предпринимателей в короткий срок появляется квартира, машина. Они неплохо живут за счет несчастья других людей, отправляя благополучных граждан прямо в ад, прямо в пекло наркомании. И в данном случае, возможно, даже испытывают моральное удовлетворение. Они жители другого государства. Это тоже надо учитывать.
Кассационная жалоба осталась без удовлетворения.
Октябрь 2001
Преступление и наказание
«Кто ж у нас на Руси себя Наполеоном теперь не считает?»
Федор Достоевский «Преступление и наказание»
21 июля прошлого года в начале пятого утра в город въехала светлая «восьмерка» с тремя пассажирами на борту. Двое вышли возле магазина «Березка». Третий пассажир – молодой парень двадцати трех лет отроду с большой клетчатой багажной сумкой – не знал, где выходить. Муравленко он видел в первый раз. Адрес был записан на небольшом клочке бумаги. Он прочитал его шоферу, но тот жил в Ноябрьске и местную географию не знал.
«Восьмерка», словно муха, ищущая, куда бы присесть, стала рыскать средь пятиэтажек. Это привлекло внимание сотрудника милиции, который возвращался домой с ночного дежурства…
Третьего пассажира звали Саньком, и обстоятельства, забросившие его в небольшой таежный город, легкими никак не назовешь. Уроженец Темиртау, двухсоттысячного казахстанского города на берегу Самаркандского водохранилища, приехал за лишней копейкой. На родине Санек не смог найти подходящей работы. Работа сама нашла его. Преступная работа.
Собственно, законопослушным мальчиком он давно не был. Свой условный трехлетний срок он получил еще за пять лет до описываемых событий. Где-то потерял глаз, и вместо него в глазнице стояла хорошая стеклянная имитация.
Семья – два брата да мать-пенсионерка. Жили бедно, мечтали о неожиданном счастье. И оно свалилось на Санька в виде работника казахстанской милиции Ивана. Уж как познакомились работник милиции и его подопечный, догадаться несложно. Не на травяных покосах, хотя травой попахивало. В общем, Иван предложил Саньку проложить караванный путь от Темиртау до Муравленко с вышеозначенной клетчатой сумкой, полностью заполненной марихуаной. Конечно, Иван дал совет не бесплатно, а за комиссионные – по 200 тысяч «старыми» за килограмм веса. А веса было около 12 килограммов. Это Санька устроило. Они пожали друг другу руки и расстались. Санек с грузом 18 июля отправился в дорогу.
Здесь надо оговориться, что Ивану идея наполнения рынка города Муравленко казахской марихуаной пришла в голову после гостевания. Он приезжал сюда в поисках работы. Останавливался у родственников. Возможностей для трудоустройства не отыскал, но цепким взглядом оперативника углядел возможности для денежного промысла. Оказалось, что марихуана в нашем городе стоит в десять раз дороже, чем в Темиртау. Хороший бизнес. Этот бизнес Иван решил разделить со своим двоюродным братом Антоном.
Парень был взросленький, покуривал травку и знал, что к чему. Но вот беда: Антон жил в Муравленко с родителями, и надо было ждать удобного случая. Случай представился довольно скоро.
Иван вдруг решил жениться и пригласил родителей Антона на свою свадьбу в Темиртау. Антон остался дома один. А из Казахстана устремился навстречу своей судьбе Санек с товаром. Впереди грезились золотые горы. Содержимое клетчатой сумки стоило, по ценам Муравленко, около 60 миллионов, и его хватило бы на 12 тысяч сигарет с кайфом. Два поста таможни, разделяющие Казахстан и Россию, Санек миновал на машине знакомого Ивана без проблем. В Тюмени он пересел на поезд «Тюмень – Коротчаево». Перед отъездом позвонил в Муравленко Антону и предупредил о своем приезде. Попросил встретить на вокзале. Все вроде бы шло нормально.
Занервничал Антон. Он решил не подставляться раньше времени. Смотался в Ноябрьск, узнал расписание поездов, но встречать столь опасный груз не поехал. Санек, выйдя из вагона, естественно, не застал ни оркестра, ни встречающих. Три часа ночи. Спать хотелось невмоготу. Он с попутчиками сел в «тачку» и покатил в руки закона.
Официальная часть началась сразу после утренней встречи Санька с дежурным офицером Муравленковского ГОВД. Он показал документы и содержимое сумки очам блюстителя порядка. Марихуану шаловливо назвал кормом для попугайчиков. Такой ответ иногда срабатывает – измельченное вещество растительного происхождения темно-зеленого цвета действительно похоже на еду говорящих пернатых. Но Саньку попался человек знающий. Свидетели подтвердили факт изъятия сумки, а экспертиза – наркотическую природу зелья. Данная находка стала в Муравленко самой крупной задержанной партией марихуаны.
Санек не собирался сдавать своих работодателей. Он заговорил после того, как в его вещах нашли бумажку с адресом и телефоном Антона. Деваться было некуда, и он согласился позвонить, но ни одним словом он не привязал Антона к злополучной марихуане. Из их беседы милиции досталась только информация, что Антон ждет какой-то груз, который можно мерить стаканами. Может, семечки, может, сахар… Главным стало, что Санек договорился о встрече с Антоном.
Встреча тет-а-тет была недолгой. Санек зашел к Антону с небольшим подставным пакетом марихуаны. Остальной груз он якобы оставил в Ноябрьске. Через сорок минут зашла милиция. Подставной пакет был найден под подушкой на диване. Чуть больше двух граммов от его содержимого было найдено в шкафу в полиэтиленовой обертке от сигарет. Антон уже успел отсыпать себе часть гостинца Санька, а вместе с тем и свое обвинение.
2 февраля этого года состоялся суд под председательством судьи Татьяны Крапивко, на котором рассматривалось это дело. Попытка следствия доказать участие в перевозке наркотиков группы лиц не удалась. Иван за недоказанностью превратился в неустановленное лицо. Антон, по той же причине, тоже вышел из «семейного предприятия». Он был осужден условно за хранение наркотика и тут же попал под амнистию.
Санек тоже в обиде не остался. За провоз в город Муравленко крупнейшей партии марихуаны он получил всего три года по статье, где полагалось от семи до пятнадцати с конфискацией имущества. Это возможно при наличии исключительных обстоятельств, существенно уменьшающих степень общественной опасности преступления. Таковыми суд признал инвалидность преступника, тяжелые семейные обстоятельства, признание вины и раскаяние в содеянном. Суд счел эти обстоятельства не просто смягчающими, способными уменьшить максимальный срок, а исключительными…
Всем известно, что наркомания сейчас на подъеме и на ее почве расцветает множество других преступлений. Наркоманами становятся дети. Причины, толкающие их на этот путь, разные, но они сходятся в одном. Есть предложение наркотика на рынке. В этом смысле степень общественной опасности торговли и особенно перевозки наркотиков очень велика.
Будьте уверены: привезенный наркотик будет продан. А кто привозит зелье – инвалид с тяжелыми семейными обстоятельствами, которые сегодня есть у большинства, или здоровый человек – это неважно курильщикам марихуаны. За что милость была обращена к человеку, собиравшемуся заработать на здоровье жителей нашего города? Чем его инвалидность и т. д. снизили степень общественной опасности преступления? Да ничем.
А почему бы суду не учесть отягчающие обстоятельства преступления в связи с его повышенной общественной опасностью? Особо активная роль Санька в перевозке марихуаны налицо. Очевидно и то, что он совершил свое деяние в условиях общественного бедствия. Иначе назвать ситуацию по наркомании и язык не поворачивается. И все сходит ему с рук из-за инвалидности. Да с такой инвалидностью адмирал Нельсон командовал флотом, а Кутузов побил Наполеона. Три года там, где должно было быть минимум семь. А через год, глядишь, по амнистии выйдет и вновь чего привезет, но уже по-умному. Как тут не подумать о взятке…
Июнь 1998
