Андрей Викторович Дробот
Крайний случай
Царица соснового леса
«Как много надо смертей, чтобы человек радовался жизни…»
Она жила в этих лесах уже много лет. Когда-то давно один из ее родителей распушил шишку, бросил на ветер семечку, та полетела и упала в одну из ямок. Прижилась. Вскоре ее зеленые веточки появились из земли. Прошли годы, и она превратилась в лесную красавицу.
О, как ей нравилось танцевать на ветру! Она забывалась в волнующих ритмах дуновений, покачивала зеленью своих роскошных одежд и наклоняла из стороны в сторону свою голову, которую, как она слышала, называли кроной.
Созвучие кроны и короны ей было приятно. Все сосны вокруг завидовали ее стройности, изяществу и великолепию. Заметили это и люди.
Под Новый год они собрались возле нее и что-то говорили отдельно стоящему человеку. Тот приказал, и все вокруг оживленно закивали головами.
«Танцуют», – подумала она… А через короткое время внизу ощутила царапанье коготков белки, но в тысячи, миллионы раз сильнее. Ее пилили!
«О, как же я буду пить земные соки и поддерживать связь с корнями?» – только успела подумать сосенка.
Раздался треск. Все понеслось перед ее глазами. Она цеплялась ветками за соседние сосны, те тоже старались поддержать ее, но напрасно. Сосенка упала в снег, ее куда– то потащили. Она упиралась изо всех сил, оставляя за собой следы борьбы, но вскоре оказалась в кузове машины…
Когда сосенка очнулась, то вновь стояла.
«Как будто и ничего не произошло. А где же мои сестры и братья?» – подумала она. Вокруг стояли горы, в которых виднелись стройные ряды блестящих прозрачных квадратиков – именно так сосенка расценила пятиэтажные дома. Редкие, незнакомые ей сородичи тоже были здесь. Внизу копошились люди, делая фигуры из снега и льда и развешивая что-то на ее ветках…
Как стемнело, множество звезд вспыхнуло не где-то на небе, а совсем рядом. Они зажглись и над пролегавшей по соседству дорогой. Горы сплошь покрылись огнями, а в один из вечеров – даже ее одежды…
Все говорило о приближении великого торжества. Она чувствовала, что стала очень красива. Ближайшие сосны только о ней и говорили. А люди, проходившие мимо, неизменно поглядывали на нее…
И как-то в полночь случилось чудо. Вокруг нее собралась масса народу. Стало шумно, как во время сильного урагана. Загремели выстрелы: «Бах! Бах!». Мимо нее стремительно проносились молнии, с хлопками рассыпавшиеся возле ее кроны на множество мигающих светлячков. Она инстинктивно искала на земле падающих белок, которых на ее ветках обычно стреляли охотники. Но ни одной не нашла…
Залпы, шум толпы… Вскоре у сосенки от радости закружилась крона. Захотелось сойти с места, скатиться по горке вместе с ребятней. Сосенка, как ей казалось, затанцевала и сама что-то прокричала, но ее голос заглушили выстрелы петард… А потом – все разошлись, и она осталась одна…
Как рассвело, набежали дети. Их веселые, звонкие голоса были для нее, как пение птиц. Вечером, когда на ее одеждах и везде вокруг вспыхнули звезды, пришли взрослые, и опять начался праздник. Это было так удивительно, что она уже стала подумывать, насколько ей повезло, что ее привезли сюда, где она не играла роль королевы, а была ею…
Вот только сосенка чувствовала, как с каждым днем все меньше гибкости остается в ее ветвях. Силы понемногу покидали ее, пока она совсем не разучилась чувствовать окружающий мир. В какой-то из дней ее снова положили в кузов и куда-то увезли, но она уже не обратила на это внимания, потому что умерла… И подобное происходило на площадях многих городов, в квартирах, домах…
Еще раз про любовь
«Власть, деньги и любовь народную – всех этих трех китов мало кому удавалось насадить на один гарпун. Кто-то имеет любовь и власть, но страдает от безденежья, кто-то имеет власть и деньги, но не любим…»
Господин Мафиозов, генеральный директор одного дочернего предприятия, лежал в постели и вздыхал. Не спалось ему. Он ворочался с боку на бок…
Вроде у него было все, о чем мог только мечтать обычный человек: власть, немалые деньги, собственность, разбросанная по стране и всему миру, записанная на родственников, жена, любовницы, дети, но не было любви – безоглядной и страстной любви общественности.
Часто, вставая рано утром и расчесывая свои слегка вьющиеся волосы, Мафиозов сам влюблялся в себя. Но нарцисстическая любовь его слабо удовлетворяла. Хотелось большего. Окружение его любило, но лишь внешне.
«Боятся, что снимут с должности, – знал Мафиозов. – Остальные – выпендриваются. Взять народных защитничков, профсоюзников. Вроде невелики шишки, а ведь, стервецы, порой впрямую не любили. Ничего, в конце концов сдались… Правда, без страсти… Да и другие поняли, за что деньги получают».
– Чувства, куда подевались чувства? – проговорил Мафиозов.
Он спрыгнул с кровати, глянул на себя в зеркало.
«Нет, все же хорош я. Можно меня любить», – пронеслось в его голове. Он, не торопясь, процокал назад. Лег и под бедром ощутил что-то твердое. Оказалось, пухлый конверт с деньгами. Опять забыл в тумбочку бросить.
«Ну хоть Бесовский с Обломовичем, начальнички мои, не обижают. Только это и помогает пережить отсутствие любви общественности, – продолжил размышления Мафиозов. – Ну чего им не хватает, этим городишкам, где мы права качаем?
Болванили народ, лапшу на уши вешали, пресс-службами прессовали – сколько трудов ушло. Истина не стоит разбитых яиц. Если цены на продукцию снижаются или
новые налоги вводятся, то однозначно народ на местах должен за это рассчитываться. Не Обломовичу же из своего кармана за глупости заграничные да государственные платить…»
– Ну не идет сон, хоть убей, не идет. Ой, как хочется искренней ласки! – уже вслух сказал Мафиозов, и мысли заскользили дальше.
«Ведь ради народа стараешься. А никакой благодарности. Помню, работяги всего несколько месяцев без зарплаты пожили и уже хай подняли. Другие годами деньги не получают и как-то обходятся. Здесь же чуть-чуть потерпеть не могут. Вот раньше: босые, голодные, холодные, а ведь как любили! Какие песни слагали про своих вождей! А чем я хуже Сталина?..
Почему никто не хочет меня понять? Раньше на моем месте легче было работать, потому что было больше благ, которые можно было взять незаметно для других. Потом наступила ситуация, когда, что ни хапни, так весь регион без зарплаты сидит. И вот, наконец, определились по долям. Пай Бесовского с Обломовичем я и защищаю. Народ же пусть сам о себе побеспокоится, пусть тоже наймет кого… Я же не против, я просто работаю… Без меня трудяги, может, и этих-то грошей не видели. Чего ж не любят меня?»
Мафиозов опять заворочался, включил ночник и взял с тумбочки «Библию олигарха». Вот ведь красным по белому написано: «От каждого по возможностям – каждому свое…»
«Работяга – шестеренка. Шестеренка крутится в машине. Владеет ею хозяин. Где ж это видано, чтобы на простую шестеренку тратилось столько же денег, сколько на хозяина? – подумал он. – Смазывают ее время от времени, и пусть радуется. На шестеренку и копейки хватит, а хозяину и рубля мало. А бюджетников вообще кормить не надо. Привыкли тут лечить да учить за наш счет. Народу в России пока достаточно. Ученые нам ни к чему, от работяг требуется гайки крутить, а тут большого ума не надо… Но, откровенно говоря, не понимаю, как они живут…»
Встреча
«Всякий путь может быть последним, но никогда не узнаешь – какой…»
Только поезд отошел от станции, как у Сергея заболело сердце, причем так сильно, что в глазах потемнело. Когда способность воспринимать окружающее восстановилась, он услышал привычный стук колес, почувствовал покачивание вагона. Открыл глаза – соседи сидели на местах, как будто ничего не произошло. Он осторожно приподнялся, приступ не повторился. За окном мелькали деревья.
«Ну, слава Богу, а то думал, инфаркт», – подумал Сергей…
Если бы не этот неприятный эпизод, то можно было бы сказать, что его предновогодняя поездка в небольшой городок к родным, у которых он никогда не был, прошла нормально…
Дом оказался рядом с вокзалом. Дверь открыла его прабабушка Маруся, суховатая, широкая в кости, крепкая женщина. На голове у нее был обычный легкий шелковый
платок.
– Проходи, внучок. Кудысь, думаю, запропастился, – сказала она.
Сергей прошел в квартиру и, к своему удивлению, встретил там отца и мать. Мать суетилась по хозяйству, как обычно никуда не спеша. Вечно молчаливый и чем-то недовольный отец, поздоровавшись, вышел во двор покурить.
Квартира небольшая, но от нее тянуло домашним. Сергей бросил вещи в маленькой комнатке, где никого не было, и с дороги прилег отдохнуть…
На следующий день из соседнего села приехали еще родственники: его родные прадед Егор и прадед Алексей. Егор – мужчина среднего роста, крепкий, короткие седые волосы были всклокочены. Глаза какие-то белесые, будто неживые. Бельмо на левом глазу. Он со скрытой неприязнью протянул Сергею ладонь. Причем не пять пальцев, как обычно это все делают, а только два, остальные он как бы поленился выпрямить. На, мол, подержись, если хочешь. Сергей, зная скверный характер Егора, не стал оскорбляться, а протянул свою ладонь и подержался. Алексей поздоровался по-человечески.
– Тебя кто сюда звал? – спросил без лишних церемоний прадед Егор. – Не видишь, что ли, места у нас мало.
– Я сам приехал. Но если мешаю, то могу уехать, – ответил Сергей, не ожидавший подобного приема.
– И как же это ты уедешь? – укоризненно спросила Мария, стоявшая за спиной. – Отсюда сложно уехать.
– Если билетов нет, дам проводнику на лапу, – ответил Сергей, имевший большой пассажирский опыт. – Возьмет. Проверено.
– Хорошо, если так, потому что твои вещи из комнаты, где ты расположился, придется вынести. Там будут деды отдыхать, – заключила прабабка Мария.
«Вот это гостеприимство!» – подумал Сергей и, видя, что его родители сами растерялись и никак не вмешиваются в эту ситуацию, пошел на станцию в надежде, что возьмет билет на обратную дорогу. Возле касс никого не было. Несколько пассажиров сидели в зале ожидания. Он наклонился к окошку и спросил:
– Есть что-нибудь на ближайшее время?
– К сожалению, до самого Нового года ничего нет, – ответила кассирша.
– Заплачу двойную цену, – сказал Сергей, для весомости покачивая двумя пальцами, разведенными в виде буквы «V».
– Если места появятся, то я придержу их для вас. Время от времени подходите, – раздалось из окошка.
Не желая скоро возвращаться к родственникам, Сергей отправился погулять в центр городка. Возле универмага народу полно, шла какая-то распродажа. Сергей стал протискиваться к прилавку. Тут кто-то его схватил за рукав и давай вытаскивать из толпы. Оказалось – три парня. Вот только лиц он их так и не разглядел – будто темные пятна. От них веяло опасностью.
– Ты что, не местный? – спросил один из них.
– А тебе какое дело?
– Да уж есть дело. Толкаешься, как у себя дома, – сказал другой.
– Да пошел ты… – сказал Сергей, понявший, что без драки не обойдется.
– Смотри-ка. Он еще и хамит, – сказал третий и как бы по-приятельски, но излишне тяжело ударил Сергея в плечо.
– Тебя что, вежливости поучить? – спросил второй, ухватив Сергея правой рукой за грудки.
Первый стал заходить сзади, захлопывая кольцо окружения.
– А ну-ка, отпусти, – громко сказал Сергей, пытаясь привлечь к себе внимание людей, которых вокруг было предостаточно.
Но люди проходили мимо, как будто ничего не происходило…
Сергей ударил по державшей его руке, сбил ее и побежал в универмаг. Троица устремилась за ним. Убежать не удалось. Его ухватили сзади за рубашку. Тогда, неожиданно развернувшись, Сергей врезал, что было силы, прямо в челюсть ближайшему из своих противников. Тот повалился на землю. Не глядя на упавшего, он тут же отвесил крепкий пинок в промежность другому нападавшему. Тот переломился и упал рядом. Третий отскочил. Завязался вялый обмен ударами. Тем временем двое лежавших на земле незнакомцев стали подниматься с земли. Сергей понял, что от расправы его отделяют считанные мгновенья, и тут он заметил тяжелую доску, лежащую неподалеку. Он устремился к ней, и в этом был быстрее преследователей…
Доска опустилась на голову одному из нападавших. Тот упал, как подкошенный, навзничь. Двое других разбежались в стороны. И тут раздался запоздалый сигнал милицейской сирены. Подъехал желто-синий УАЗ, и из него выскочили милиционеры в фуражках, чьи обода сияли, как золотистые ореолы. Всех, кто был неподалеку, похватали и повели к задней двери машины. Сергей наклонился к лейтенанту и попросил:
– Слышь, командир, я-то тут ни при чем. Они сами ко мне пристали. Отпусти ты меня.
– Ладно, иди, как будто тебя здесь не было. Это известные личности. Раз они тебя заприметили, ты бы сматывался куда подальше из этих мест. Как ты от них отбился?..
Сергей вернулся к родным. Ночевал на кухне. А наутро узнал, что тех парней в милиции долго не продержали, примерно через час выпустили. Городок маленький, слухи о том, кто к кому в гости приехал, распространяются быстро.
«Будут искать и наверняка здесь найдут, – подумал он. – Надо куда-то перебираться».
Родственники, родители, какая-то знакомая с взрослой дочкой сели вместе и стали мозговать. Причем дочка, разбитная соблазнительная девица, прямо-таки льнула к Сергею.
– Здесь ему оставаться нельзя, – сказала дочка. – Соседи видели. Да и по родственникам могут найти. Пусть у меня поживет. Я за ним присмотрю.
Мама строго посмотрела на свою неуемную дочь. А та и говорит:
– Что ты переживаешь, мама? У меня же сифилис, ты знаешь. Пока не вылечусь, никого к себе в постель не заманю.
Это была чистая правда, но деваха хитро подмигнула Сергею. Мама согласилась, и все одобрили этот план. Сергей перешел к девахе со всеми вещами. Прошло не больше часа, как та заглянула в отведенную ему комнату. Села рядом и давай:
– А ты ничего, молодец. Мало кто может им отпор дать. Неужели ты, герой, ничего не хочешь? Сифилис у меня не особо опасный…
Она убеждала и льнула. Сергей еле выскользнул за дверь, дескать, в магазин. А сам – на вокзал.
По пути встретил отца, сидевшего на скамейке. Присел рядом.
– Сынок, я, пожалуй, останусь здесь навсегда. Нравятся мне эти места после города, где мы столько с матерью прожили. Здесь всего несколько пятиэтажек, а вокруг деревянные хаты с дворами и выпасами скота. Здесь родиной пахнет, – сказал отец.
– От меня этого и не жди. А пахнет здесь навозом да чем-то несвежим.
Сергей пошел на вокзал, а его отец так и остался сидеть, глядя на приближающийся поезд и раскинувшиеся за железнодорожными путями поля.
На этот раз в кассе было полно народу. Кассирша в окошке еще издалека узнала Сергея, но отвернулась. Тут зашел какой-то парень, махнул ей рукой. Она подманила его к окошку. Он растолкал народ и получил билет. Тут же кассирша громко закричала:
– Это последний, по брони!!!
Сергей метнулся к кассе, но окошко перед ним захлопнулось, он стучал, но кассирша не открыла. Он понял, что, как говорится, пролетел…
В это мгновенье где-то далеко, в совсем ином мире, на койке реанимации остановилось сердце тяжелобольного, которого ссадили с поезда ввиду инфаркта…
Сергей еще долго пытался уехать из этого городка. Но так и не смог, а почему, так и не понял. Он даже не задумался, отчего встретился здесь с давно умершими людьми…
Очерки
Случаются и средь трудовых журналистских будней моменты, которые хотелось бы оставить в памяти. И фамилии героев в большинстве случаев не настолько важны, как те жизненные ситуации, через которые они прошли. Причем эти герои как отрицательные, так и положительные, ведь жизнь многогранна, и не все ее грани удивляют чистотой, на некоторых в переливах света возникают муть и кровавые оттенки.
Глобальный мужик
«Суть жизни в том, чтобы спеть свою песню и спеть от души»
Максим Горький
Нечасто обращаются в редакцию люди с просьбой написать о полюбившемся им человеке. Обычно героев своих очерков и зарисовок находим мы сами. А тут вдруг – приятное исключение – звонок в редакцию с просьбой написать о замечательном человеке Александре Федоровиче Садыкине, которому, кстати, недавно исполнилось 50 лет. Причем это желание исходило от всех его коллег из пятой колонны УТТ-7.
Перед тем, как встретиться с самим Александром Федоровичем, я решил поговорить с ребятами из его бригады. А где это сделать, как не на рабочем месте? И вот в воскресенье мы с Альбертом Шакирзяновым, бригадиром, на его личной «девяносто девятой» выехали из Муравленко и устремились по трассе в направлении Пурпе. А почему в воскресенье? Да потому, что воскресенье для тех, с кем предстояло увидеться, не выходной. Выходные выпадают по скользящему графику. Дорога заняла около получаса времени, которое, вполне естественно, протекало за разговором.
Тракторная бригада, где уже около шести лет трудится Александр Федорович, насчитывает двадцать пять человек, работающих в две смены. Это вместе со стропалями и крановыми и если все «Кировцы» на линии. Но в наше время, когда запчастей не хватает, на выезде постоянно находятся лишь пять-шесть этих мощных машин. При этом надо понимать, что пять – это минимальное число для выполнения задания. Бригада занимается перевозками с куста на куст бригад подземного и капитального ремонта скважин. Простой может обернуться потерями в добыче нефти.
В УТТ-7 пятую колонну и входящую в нее тракторную бригаду называют «дикой дивизией». Силы пятой колонны в значительной степени распылены по территории месторождения. Но работают ребята четко. Буквально за считанные часы могут перевезти ремонтников куда требуется. Большинство «Кировцев» оборудовано рациями. Все нюансы (если кто-то застрял, сломался и т. д.) быстро устраняются. В общем, ребята умеют выложиться, умеют сплотиться, за что их уважают. Да они и сами не дают себя в обиду.
В прошлом году под Новый год из-за своего скользящего графика работы ребята из тракторной бригады чуть было не остались без денег. Всем деньги понемногу выдавали, а пятая колонна осталась, как говорится, не у дел – у закрытых кассовых окошек. Вот и показала «дикая бригада» свой характер. Произошло это 31 декабря. Путевки, как обычно, взяли, а работать наотрез отказались, пока не получат зарплату. А тут еще так совпало, что заказов невпроворот… Через несколько часов деньги привезли на «Стартовую», центр дислокации пятой. Никто без новогодних подарков не остался, и перевозки не были сорваны.
Этот пример красноречиво говорит о крепком коллективе бригады. Тогда общий почин поддержали даже те, кто работал в ночную смену с 30-го на 31-е. В том числе и Александр Федорович. Потом был еще случай, когда и. о. генерального директора ОАО «ННГ» своим указом срезал зарплату. Вся колонна написала заявления в комиссию по трудовым спорам, в объединение. Под лежачий камень вода не течет. Надо предпринимать хоть какие-то меры против несправедливости – это в бригаде не только понимают, но и действуют. Вот среди таких людей работает Александр Федорович и пользуется у них огромным уважением. Один за всех и все за одного – это и их девиз.
Альберт давно знает Александра Федоровича. «Дядя Саша» – любя называют его в бригаде, памятуя о возрасте. Не нравится это Александру Федоровичу. «Какой я вам дядя Саша? – иной раз говорит он. – Саня я для вас, и все тут». Не хочет Александр Федорович, чтобы возраст отдалял его от ребят. Профессионал же он отменный, прямо сказать, выдающийся. Приехал на Север из Казахстана, где работал и комбайнером, и механизатором на «Кировце». Приехал, как и все, на год, два, три, да так и остался.
Наметанный глаз видит издалека специалиста своего дела. И то, что Александр Федорович хорошо знаком с «Кировцами», ребята сразу поняли и по ремонтам, и по умению управлять трактором. Прошло совсем мало времени, а к нему стали обращаться за советом и помощью. Всегда подойдет, покажет, расскажет, поможет, а если есть запчасти, то и ими поделится. Дальше – больше.
Если кому-то надо срочно уйти с работы, то в первую очередь идут к Александру Федоровичу. Объясняют, мол, жена или ребенок заболел… да мало ли что. Бывает так, что надо отлучиться. Александр Федорович всегда подменит без лишних слов. И отработает за двоих не абы как, а как положено, пока другая смена не приедет. Бывает даже, что сменщики приезжают и начинают искать «Кировец» Александра Федоровича. Куда делся? А он, оказывается, еще работает. Помочь – это он запросто. Даже деньгами, если есть возможность.
И вот недавно справляли 50-летие Александра Федоровича. От всей колонны вручили ему подарок, на который сбросились всем коллективом. Никто не остался в стороне. Отметили юбилей прямо на рабочем месте, на стыке двух смен, в рабочей мужской компании…
За разговором мы добрались до тракторной бригады. Пространство между обычными вагончиками было заставлено «Кировцами». Один из них немного накренился из– за спущенного переднего левого колеса. «Не повезло имениннику, – сказал Альберт, взглянув на травмированный трактор, – прямо на день рождения колесо пробил». Пробитое колесо – это у «Кировца» часто случается, несмотря на то, что покрышка довольно мощная.
В бригадирском вагончике нас встретил Виктор Баранов, бригадир по перевозкам, Он ближайший начальник Александра Федоровича, он руководит, он требует. В тракторной же бригаде действует почасовая оплата труда. Там не надо нарабатывать тонно-километры. Там царит режим ожидания. Есть заявка – она выполняется, нет – люди могут отдыхать. Александр Федорович отличается от всех редкой трудоспособностью и практически всегда в работе. Нет в нем такой жилки: где-то прилечь – «авось меня не тронут». Он как запрягся, так и пашет…
Александр Федорович – Работяга с большой буквы. Не случайно по итогам уборочной кампании в Казахстане он регулярно занимал 1-е, 2-е места, а в 1980 году получил орден Трудовой Славы III степени. Не случайно, уже работая здесь, он получил грамоту за трудовые заслуги, подписанную лично бывшим министром топлива и энергетики Шафранником и впоследствии неоднократно награждался как грамотами, так и именными подарками.
Человек Александр Федорович не хвастливый, и об ордене ребята из бригады узнали совершенно случайно. Уж так судьба ему выпала, что пришлось несколько раз переезжать в нашем городе. А в таком деле, как переезд, без помощи не обойдешься. Так вот, два года назад Ромка, перенося вещи, наткнулся на этот орден и спрашивает в шутку: «Дядь Саня, а ты где орден-то свистнул?» А он отвечает: «Какое тебе свистнул? Мой он». Пока все посмеивались ответу Александра Федоровича, считая его шуткой, нашлось орденское удостоверение.
Без шероховатостей «начальник – подчиненный», конечно, не обходится. Александр Федорович немного и пооткровенничает со своим другом – тезкой, тоже Александром, но Степановичем. Говорит: «Да что он меня все грузит, других, что ли, не видит?» Друг утешает его: «Саня, да другой так, как ты, не сделает». В общем, если какое незапланированное дело выпадает, то бригадир в первую очередь обращается к Александру Федоровичу. Особенно если кого надо вытащить, да если пурга. Хоть только один мост у его «Кировца» ведущий, а у других – оба, лучше Александра Федоровича никто с задачей не справится.
Как-то зимой надо было оператора на буровую отвезти. Пурга же так разошлась, что ничего окрест не видно. Дорогу полностью снегом замело, остались лишь еле видные приметы. Куда в такую погоду ехать? Александр Федорович согласился. И доехал. В разговорах потом отшучивался, на ощупь, говорил, нашел дорогу, ведь все кусты в округе знакомы. Рисковал, конечно, но и причина тому была. Скважина остановилась. Присутствие оператора стало необходимостью. Получил приказ – надо выполнить, считает Александр Федорович и живет по этому принципу. Каждый день – как в бой.
Тепло отзываются об Александре Федоровиче его товарищи по работе. Вот, например, Николай, тоже тракторист. «Это не человек, а золото, – говорит он. – Кажется, нет ничего, что бы Саня не мог сделать». Прошлой зимой у Армена, работающего в той же бригаде, заглох трактор. Кто ни пытался – не удалось завести машину, и все тут. Подошел Александр Федорович… трах-бах – и все наладил. Многие тогда удивились. Умеет он руками работать. Без запчастей как-то выкручивается. Мастер. «Он самый глобальный мужик. Такие редко встречаются», – заключил Николай.
Володя – стропальщик. Он искренне считает Александра Федоровича своим старшим братом. По работе они вместе – в одной, так сказать, связке, перевозят оборудование. Володя загружает, Александр Федорович везет. Всем известно, что редкий водитель будет помогать загружающим. Александр Федорович к таким не относится. Пока Володя наверху орудует, он внизу зацепляет. Умеет и словом подбодрить, чтобы работа не висела на душе, как гиря, а текла весело и интересно.
Александр Федорович, похоже, являет собой редкое сочетание профессионализма, трудолюбия и тех качеств, за которые называют человека компанейским, интересным, безобидным. В выходные – бока не отлеживает. Его хобби – рыбалка, а если выпадает время, свободное от домашних забот, то он отыскивает свою французскую палатку и надувную лодку, полученные через общеизвестный Еврошоп, достает многочисленные самодельные рыболовные снасти и едет к своим заветным местам, на берега одного из водоемов. Кстати, что интересно, орден, пока его не увидели ребята из бригады, планировалось переделать на мормышки. Обладатель не придавал ему особого значения.
С ним любят ездить на рыбалку, приглашают. Он и сам иногда организует народ. У Александра Федоровича своей машины нет, но он, так сказать, дает заявку. Ребята поддерживают. Увозят и привозят. Вот и Володя, с которым мы познакомились раньше, иногда выполняет функции извозчика, а Александр Федорович его рыбкой угощает. Он любитель ловить не сетями, а удочкой. Главным в рыбалке видит возможность отвлечься от жизненной суеты. Посидеть, отдохнуть в свободное время. На рыбалку готовится, как на праздник.
Этим летом Александр Федорович рыбу удил всего пару раз. Выезжал оба раза со своим другом – тезкой. Случай опять же произошел запоминающийся. Забросили снасти, сидят, ждут. Не клюет. Хоть бы кто попробовал наживку, а то полная тишина. Вдруг начал тихонько позвякивать колокольчик на удочке нашего героя. На безрыбье и малек рыба. Александр Степанович подталкивает в бок Федоровича и говорит: «Саня, вытаскивай. У тебя на крючке кто-то есть». «Да мелочь», – говорит Александр Федорович. Вдруг колокольчик дернулся – посильнее. Тут уже ждать нечего. Вытаскивают, а на одном крючке сидят две рыбки: налим налимчика заглотил.
С самим Александром Федоровичем удалось встретиться лишь на следующий день. Да и то не сразу. Оказалось, что он у своего «Кировца» накачал пробитое колесо и быстрее, пока оно не спустило, поехал ремонтироваться на «Стартовую». Вообще, Александр Федорович приезжает на работу раньше всех, первым автобусом, поэтому нет ничего удивительного, что он не стал дожидаться нас, а сразу погрузился в работу. Мы устремились за ним. Встретились в арочнике.
Издалека, когда он подходил, я по движениям, походке поначалу принял его за молодого человека. И лишь вблизи стали заметны морщины на его лице. Сразу вспомнились слова Александра Степановича: «Ведь ему 50, а с молодежью не сравнить. Никогда на бюллетень не пойдет. Все на ногах переносит». И сразу, после первого взгляда на него, я понял – он такой, как мне о нем рассказывали. Слишком много жизни в его глазах, от которых прямо-таки исходит ощущение доброты и спокойствия.
Светлая аура окутывала этого человека.
Родился Александр Федорович в Восточно-Казахстанской области, в деревне, в километрах пятнадцати от Усть-Каменогорска. После окончания восьмилетки пошел по стопам своего отца и поступил в училище механизации сельского хозяйства. Получил профессию механизатора широкого профиля, успел год отработать до призыва в армию. Служил два с половиной года – попал как раз в переход с трехгодичной службы к двухгодичной… Вернулся домой и с головой окунулся в работу.
Человек он к труду привычный. Свой дом, хозяйство – там ленивому не место. До сих пор вспоминает, как уток выхаживал. Вставал в три часа утра, шел на рыбалку, улов скармливал уткам и шел на работу. И так каждый день, пока не начиналась уборочная страда. На Север приехал, как и все, чтобы поправить материальное положение. К тому времени он уже обзавелся семьей. Кстати, обе дочки родились в год, когда Александр Федорович получил орден. Три награды за год!
Откуда же берется в этом немолодом уже человеке столь юная энергия? Сам Александр Федорович считает, что активная жизненная позиция – это привычка, сохранившаяся с детства. Всегда рано вставал и поздно ложился. Так живет и здесь. А назад, на родину, уезжать не тянет. Вначале, когда сюда приехал, снилось, что на землю вернулся. Сейчас такого нет. Понравилось ему здесь. А когда уезжает в отпуск, снится Муравленко.
Октябрь 1998
