Андрей Соболев
Защищая горизонт. Том 2
Техники вновь схватили меня под руки и понесли к лифту. В моих глазах продолжало всё плыть, но я успел увидеть застывшие в ужасе глаза Марины, она стояла в сторонке и боялась пошевелиться. Она в страхе смотрела на свой стол, теперь уже весь заляпанный моей кровью.
– Как же тебя угораздило так нарваться? Что тебе всё не живётся по правилам? – вздохнул Вергилий. – Сплошной ветер в голове.
– Я просто хотел немного погеройствовать, ты же сам сказал, – заплетающимся языком парировал я.
Вергилий нажал на кнопку лифта, посмотрел на меня осуждающим, но побеждённым взглядом и натужно выдохнул:
– Мы все умрём…
Когда мы зашли в лифт, Хранитель дотронулся до специальной панели под кнопками выбора этажей и в открывшемся окне Консоли выбрал пятидесятый этаж. Именно там находилась комната выброса из Системы, между небом и землёй, на полпути к вершине башни.
– Кира, ты не видела отряд «Харон»? – поинтересовался Вергилий. – Они пропали прямо с места проведения операции, и я никак не могу с ними связаться.
– Нет, я их тоже не видела с самого убежища Призраков. – Кира пожала плечами и помотала головой.
– Чёрт, о чём они думают? Этого мне ещё не хватало. Мало мне одного беглеца.
– А нам обязательно умирать, чтобы выйти из Системы? – спросил я, пытаясь увести разговор в более безопасное русло.
– Обязательно, – подтвердил один из Техников, удерживающий меня. – Чтобы извлечь ваш разум из общей сети, где мы все вплетены в тугой узел, необходимо дать резкий толчок, высвободить разум из цифровой оболочки, где мы сможем его подхватить и направить обратно в капсулу содержания. Своеобразная шоковая терапия.
– Разум человека – сложная штука, – подтвердил второй Техник. – Он быстро привыкает к новым условиям и начинает воспринимать этот мир и новые условия как единственно верные, истинные и настоящие. Такой шоковой терапией, как выразился мой напарник, мы вводим сознание в состояние запутанности, где у нас будет всего пара секунд, чтобы поймать его в ловушку и вывести из ядра Системы. Надеюсь, понятно объяснил.
– А это не опасно? – поинтересовался я.
– Конечно, опасно, – фыркнул первый. – Умирать вообще опасно. Не волнуйся, мы не первый раз этим занимаемся. На машине тоже опасно ездить, если не знаешь как.
В эту минуту лифт остановился на пятидесятом этаже и услужливо отворил двери.
– Что, Стил, боишься умирать? – мягко спросил Вергилий.
– Да, для меня это в первый раз.
– Понимаю, все мы боимся. Терять то, что привычно, всегда тяжело. Но не каждому даётся новая жизнь после этого. Считай, что это просто пробуждение от дурного сна.
– Ребята, хватит! Мне и так уже дурно. Вы можете поговорить о чём-нибудь другом, кроме смерти? – взмолилась Кира.
Её слова вызвали натужную улыбку на лице Вергилия, нечастого гостя его мрачного облика.
Мы прошли по небольшому, хорошо освещённому коридору, сияющему первозданной белизной, как на этаже Техников, и затем попали в большой квадратный зал. Возле его стен находилось огромное количество оборудования, больших железных машин с экранами и выдвижными клавиатурами, назначение которых мне было неизвестно. От них отходило множество проводов, стянутых в большие пучки и толстыми змеями ползущих к центру зала. Весь потолок был усыпан огромными лампами, истощающими яркий и умиротворяющий свет, заполняющий своей вязкой массой всё пространство вокруг и придающий вещам мягкое свечение. Вокруг машин сновало с десяток Техников, чьи белоснежные халаты обретали красивые и таинственные очертания, светились, плыли между непонятных устройств, и было в них что-то завораживающее, ангельское. Именно они будут сопровождать меня на другую сторону этой жизни, в мир вечной агонии и страданий, куда меня посылают с самоубийственным заданием. Возможно, я заслужил тот ад, куда мне выдали билет.
В центре зала расположилось большое железное кресло, к которому ползло множество ручейков из разноцветных проводов, а рядом с ним стояла массивная машина странного вида. В воздухе над ней парило большое количество окон всевозможных размеров, где отображались различные графики и таблицы.
От этой машины к нам навстречу выбежал один из Техников и быстро залепетал:
– Наконец-то вы здесь, у нас всё готово, нельзя больше тянуть. Если мы задержимся ещё немного, то не уверен, что у нас хватит энергии… точнее, что у Системы хватит сил, чтобы произвести выброс. Ядро очень нестабильно, всплески энергии ломают связи…
– Хватит-хватит, мы поняли, – грубо прервал его Вергилий. – Веди уже!
– Конечно, вот сюда, проходите к креслу. – Техник побежал к той странной машине в центре, осмотрел нас и неуверенно спросил: – Кто первый из вас готов к отключению?
– Давайте я, мне терять нечего, – ответил я, повиснув на руках двух Техников.
– Нет, – отрезал Вергилий. – Я тебя прекрасно понимаю, но в твоём состоянии… Я хочу сказать, что мы не можем быть до конца уверены, что ждёт вас на другой стороне, поэтому тебя должен встретить кто-то с более здоровым сознанием. Не пойми меня неправильно, Стил. Тебе может понадобиться немного времени на восстановление и помощи от твоей напарницы.
– Так, хватит, прекращайте спорить, – вмешалась Кира и замахала руками. – Что мне нужно делать?
– Садитесь в кресло, – услужливо пригласил её Техник.
Кира послушно приняла его приглашение, уселась на место, после чего парень в халате стал подключать к ней различные датчики на голову и на правое запястье.
– Всё готово! – отрапортовал Техник своим коллегам. – Не будем терять времени, начинайте поиск капсулы.
– Начинаю поиск, – подтвердил другой.
Всё это время Кира тяжело и быстро дышала, смотря на нас со странной улыбкой.
– Чёрт, – выругался один из Техников занятый поиском.
– Что-то случилось? – поинтересовался Вергилий.
– Не удаётся отследить путь до капсулы с её телом, ядро не отвечает, связь очень нестабильна.
– Это я уже слышал, что-то можно сделать?
Техник на время призадумался и потом обратился к своим коллегам, стоящим у машин по углам комнаты:
– Подключите дополнительные каналы, нам нужно больше мощности и обходных путей. Сделайте всё, чтобы предоставить нам стабильный путь до её капсулы.
– Но это слишком рискованно – задействовать столько энергии, – возмутился пожилой Техник у одной из машин.
– Делайте, что говорю, отключите какие-нибудь системы, перенаправьте лишние каналы, только найдите мне эту чёртову капсулу, живее!
Кира вжалась в кресло, и её начало чуть заметно трясти, а Вергилий, наоборот, стал очень спокойным и внимательным. Через несколько минут напряжённой тишины и писка машин раздался восторженный возглас Техника:
– Есть! Нашли капсулу, связь устойчива, ставим блокираторы и перехватчики сигнала. Хранитель, приготовьтесь к отключению Стража.
Вергилий утвердительно кивнул, подошёл к креслу с Кирой и достал свой пистолет, припрятанный со времён вторжения на базу Призраков. У напарницы сразу округлились глаза, но она промолчала.
– А теперь слушайте меня внимательно, повторю ещё раз, – сказал Вергилий нам обоим. – Ваша задача – разведать обстановку вне Системы, выяснить, что случилось с обслуживающим персоналом Купола, и обнаружить источник всех наших бед. Нам важна любая информация. Действуйте по обстоятельствам, мы не знаем, что вас ждёт на той стороне. Возможно, Купол давно захвачен Кукловодами, поэтому будьте осторожны и готовьтесь к бою. Вы должны найти и ликвидировать Кукольника, остановить угрозу Кукловодов, выяснить, как они проникают в Систему, и уничтожить всех, кто покушается на целостность Купола. Если обслуживающий персонал ещё жив и дееспособен, то попробуйте стабилизировать работу ядра и затем возвращайтесь назад. Вам всё понятно? Времени у вас будет очень мало, поэтому действуйте как можно скорее.
– Но что если мы не сможем вернуться? – взволнованно спросила Кира.
– Или вы вернётесь, или вам больше некуда будет возвращаться, – констатировал Хранитель.
– Всё готово, можете приступать, – тихо сказал Техник Вергилию.
– Ты готова? – спросил Хранитель мою бывшую напарницу и направил ствол своего пистолета прямо ей в голову.
– Нет! – пискнула Кира и ещё сильнее вжалась в кресло.
– Хорошо…
– Стил, встретимся на той стороне, – пропищала она, закрывая глаза.
Вергилий нажал на спусковой крючок, и пуля с громким хлопком моментально впилась в голову Киры. Многие Техники дёрнулись от выстрела, а некоторые новички отвернулись, чтобы не видеть самого момента смерти. Даже зная, что это всего лишь извлечение разума, они не смогли видеть, как умирает другой человек. Несмотря на то, что в запястье Киры ещё находился чип, её цифровая оболочка всё равно треснула и осыпалась на пол, покидая мир вслед за своей хозяйкой. В этот же момент я почувствовал, как задрожал пол под ногами, и здание тряхнуло так, что свет в зале мелко заморгал, а с потолка посыпалась пыль, будто кто-то взорвал мощную бомбу в подвале башни.
– Что случилось? – с лёгким налётом паники спросил Вергилий.
– Выброс, – ответил Техник, продолжая касаться кнопок на висящей в воздухе клавиатуре. – Слишком большая затрата энергии для повреждённого ядра, мы предупреждали.
– Система выдержит ещё один выброс?
– Должна, но действуйте немедленно, пока мы ещё можем удерживать каналы открытыми.
– Сажайте его! – скомандовал Вергилий Техникам, которые всё это время держали меня.
Они поднесли моё ослабевшее тело к креслу и усадили в него. Это было крайне неприятное и необычное чувство – сидеть там, где минуту назад «умерла» Кира. Мне показалось, что ещё не успел остыть её след в нашем мире, я будто почувствовал её прикосновение к своему разуму, и он задрожал от страха. Все мы боимся умирать и даже уверенные в том, что это не конец, продолжаем всеми силами цепляться за жизнь. Даже если она того не стоит.
Когда Техники сбросили с себя ношу в виде незадачливого Стража, то Вергилий схватил одного из них за плечо и притянул к себе.
– Найдите мне уже отряд «Харон», немедленно, – зло процедил он в лицо Технику, а потом грубо отшвырнул его в сторону двери.
В это время другие Техники уже закрепили на мне те же датчики, что недавно опали с исчезнувшего тела моей боевой подруги, а потом снова прильнули к экранам своих пищащих машин.
– Пытаюсь найти капсулу, – прозвучали знакомые слова и закономерное продолжение: – Опять отказ, не удаётся установить маршрут. Используем дополнительные каналы, как в прошлый раз, поехали!
– Вергилий, каково это – убивать себе подобных, таких же Стражей, как и ты? – совсем без сил и с закрывающимися глазами спросил я, чтобы не думать о скором отключении.
– Знаешь, довольно умиротворяюще, – с улыбкой ответил Хранитель.
– Да, я тебя понимаю. – Я попытался улыбнуться в ответ, но не смог. – Прошу, сделай это как можно быстрее.
– Не быстрее, чем пуля.
– Есть контакт! – снова воскликнул Техник. – Ставлю блокираторы и перехватчик. Сделано!
Здание снова чуть заметно тряхнуло, и одна из лампочек над нами взорвалась в ярких вспышках искр.
– Скорее, заканчивайте, пока связь ещё устойчива, – торопил нас парень в белом халате.
– Ну что, время проснуться, Стил, – возвестил Хранитель.
Он вновь поднял своё оружие, опустил палец на спусковой крючок, но в этот момент дверь в комнату выброса с грохотом отворилась и внутрь залетел ещё один Техник.
– Стойте, остановитесь! – закричал он изо всех сил, потом осёкся, увидев меня, и его глаза округлились от страха.
Он смотрел прямо на меня, источая лавину ужаса. Неужели они знают про «Харон»? Так быстро? Но у меня уже не было сил думать и бояться. Я закрыл глаза, ощущая, как весь мир начинает плыть в моей голове.
– Быстрее! – заорал Техник, руководивший моим отключением.
Раздался выстрел. Резкий всплеск боли, удар – и я снова провалился во тьму, но на этот раз так глубоко, что потерял самого себя.
Глава 6. Дивный новый мир
А что вы считаете реальностью? Может быть, то, что видите, слышите, чувствуете, или то, что вас окружает каждую секунду, целый мир, неизведанный и таинственный? Насколько реальны ваша жизнь, чувства, эмоции, страхи, даже мысли и мечты? Мы часто задаёмся этими вопросами, но предпочитаем каждый раз трусливо убегать от ответа, прячась за первыми впечатлениями и считая их истинно верными. Мы привыкли думать, что каждая родившаяся в голове мысль реальна, что она выражение чистого внутреннего мира, который смотрит на всё вокруг своим ясным взором и воспринимает как есть, непреклонно, упрямо и точно. Но что такое мир для нас самих, как человек воспринимает его в своём сознании? Он его видит, слышит, трогает и пробует на вкус, всё вокруг предстаёт перед ним в виде крохотных и юрких электрических сигналов. Они словно быстрые гонцы несутся стремглав к мозгу, чтобы донести ему важную весть о новом ощущении, что испытали органы чувств. Мы привыкли видеть мир именно таким, совокупностью множества ощущений и раздражений, полученных глазами, ушами или кожей. Все эти сигналы устремляются в мозг, собираются там в единый хоровод, сплетаются вместе, кричат вразнобой о том, что увидели, спешат донести до человека важную информацию, пока в какой-то момент не сливаются в единый образ отражённой реальности. Мы довольствуемся подобной картинкой в голове, этим первым чувственным впечатлением, считаем его неизменной истиной, познанной и раскрытой. К тому же эти мысли основаны не на пустой уверенности, а проверяются каждый день, каждый миг жизни в работе и быту. Основываясь на полученной картинке, мы изменяем мир вокруг, подчиняем его своей воле и тем самым постоянно находим подтверждение реальности своих представлений. Весь мир даётся нам в ощущениях, но часто мы не осмысливаем их, не пытаемся понять, а принимаем как данность, непоколебимую и вечную. Человеческие чувства слишком хрупкие и слабые, они гнутся под порывами любого ветерка от извечных циклонов жизни, они доверчивые и наивные, и каждый проходимец способен их обмануть. Часто человек сам ломается под тяжестью жизни, убегает от проблем, надоедливой рутины и тонет на дне гранёного стакана, глушит свои мысли и чувства, искажает ту реальность, которую так ненавидит. Слух, зрение, тактильные ощущения – всё можно обмануть, предать своё сознание и закрыться от вездесущего ока собственной ненависти, совести и отчаяния, уйти за пьянящую грань зелёного дурмана или пойти по пути смертельных игл. Но если наши чувства можно обмануть, тем более когда мы сами к этому стремимся, тогда что остаётся от реальности, от той самой картинки из жизни, которую мы принимали за единственно верную и точную, что же мы можем считать реальностью и можем ли вообще? К счастью, никто не одинок на этом пути, рядом верный спутник и союзник, главный боец и командир личной армии – острый и пытливый ум, рациональное сознание, что бьётся и дрожит, как второе сердце под раскатами яростной энергии. Оно клокочет внутри мозга, сверкает ясностью мысли и борется за то, чтобы разобраться в череде полученных ощущений, сложить их воедино, понять и осознать весь мир. Разум – это последний оплот перед любым обманом, но в то же время самое слабое звено, связывающее нас с реальностью. Сознание может стать главным оружием в борьбе против тьмы невежества или обернуться погребальным костром для слабой личности.
Каждый день и каждую секунду мы находимся в поиске своего настоящего, реального мира, где мы сможем быть самими собой, жить, любить и радоваться жизни, вставать каждое утро навстречу ласковому солнцу, идти вслед за горизонтом и творить наше общее будущее. Но чаще всего разум оказывается пленником собственных мыслей и раздумий, нелепых идей, скрывающихся за напыщенной важностью, которые всё дальше отдаляют нас от желаемого света и погружают в пучину добровольного дурмана из снов и сладкого тумана. Но обман наших чувств оказывается не самым страшным событием перед лицом полной потери реальности, своего внутреннего Я, что отторгает мир и самого себя, сдаётся в плен лживым мечтам и фантазиям. Мы не виноваты в том, что запутались, потерялись в густом тумане, где каждый одинок среди океана таких же заблудших душ, стенающих вокруг. Мы родились и выросли в мире грёз, воспитаны лживыми пророками, внушающими свои мысли и мечты, они окружают разум мёртвыми и ложными идеалами, позволяющими поддерживать их господство. Человеческий разум стенает, бьётся в агонии, желая сбросить с себя инородные мысли, вопрошает себя и всех вокруг о том, почему мир так устроен, почему так несправедлив? Но в ответ мы слышим лишь то, что это и есть реальность, та самая, с которой стоит смириться, и тогда разум сдаётся, принимает чужие мечты и несёт их дальше, сквозь время и поколения, рождая всё новых обитателей мира грёз.
Финальным аккордом этой печальной симфонии о растаявшей на глазах реальности становится тот факт, что мир, в котором мы живём, рождаемся и умираем, безразличен к нам и нашим жизням. Он безучастно взирает на нас, окутывает, пронизывает своими частицами, но не замечает нас, проходит насквозь, будто и нет на его пути человека и заблудшего сознания. Он лишь безмятежно плывёт куда-то вдаль, бесконечно, вечно… Что для него люди? Всего лишь очередной набор частиц, часть его самого, огромного и великого потока, где не существует форм и мыслей, вещей или смыслов – только бесконечный эфир, где мы растворяемся и превращаемся в ничто. Конечные формы, наделённые субъективным смыслом, существуют только в нашем сознании, абстракции, как неизменный способ человеческого мышления.
Люди как биологический вид появились в этом мире и развились в соответствии с его законами и требованиями, изменялись, подстраивались и превращались в идеального подводных жителей в этом вселенском океане. Но кроме общих черт, которых требовала от нас действительность, мы приобрели и более специфические свойства. Мы привыкали к нашей планете, к плотности воздуха, к свету нашей звезды, мы изменялись, чтобы уметь воспринимать мир вокруг, чтобы выжить в этом океане. Мы научились слышать колебания воздуха, ощущать отражённый свет Солнца, различать оттенки природы, видеть цвета и очертания объектов. Но этот пучок субъективных ощущений, ставший отражением, слепком реального мира, существует только для нас самих. В реальности нет цветов – лишь способность поверхности поглощать и отражать свет, нет звука – лишь колебания воздуха. Только мы – люди – способны преобразовывать эти ощущения в картины реальности, лицезреть мир как совокупность таких абстракций и на основе них строить свои жизни. Мы познали правила этого мира, подчинили их себе и стали изменять его, выстраивая в соответствии со своими желаниями и потребностями. Художники смешивают различные краски, наносят на поверхность холста, чтобы создавать картины, повторять образы, полученные извне. Музыканты выстраивают колебания воздуха, создавая великолепные композиции, что будоражат умы многих поколений. Но мы одиноки во Вселенной, живём внутри собственного абстрактного мирка, наслаждаемся своим трудом и творчеством, окутанные безразличием вечности. Эти картины способен понять только человек или услышать музыку именно такой, какой задумал её автор. Если мы встретим пришельца с другой планеты, кто развивался в соответствии со своими условиями, то он может не увидеть красоту нашего мира, его глаза могут воспринимать иные волны, а слух иметь другую природу. Мы замкнуты на себя, живём друг для друга, созидаем, вдохновляем своих потомков на свершения. Пусть мы одиноки среди своих ощущений, пусть мир безразличен к нам, но мы сами способны наполнить его красками. Человек подобен богу, он сам созидает своё окружение, наполняет его смыслом, рисует картины собственной жизни и учит с их помощью детей. Очень долго мы находились под властью беспощадной природы, боялись её, подчинялись и пользовались только её милосердными дарами, но со временем человек освободился от этих пут, познал её, расправил плечи и принялся сам ковать свою судьбу. Люди сбросили ярмо довлеющей над ними действительности, но попали в рабство куда более глубоких и страшных сил – самого человеческого общества. Власть природы сменилась властью экономики, поглотившей человечество через его сознание и ставшей оковами его духа. Поэтому мы часто бежим от реальности, закрываемся в сладких фантазиях и бредим о несбыточном горизонте. Лживые пророки, идеи и мысли… познав мир, мы снова затерялись в его соснах, заплутали в собственных абстракциях. Но придёт день – и человечество найдёт в себе силы изучить и понять свою жизнь, подчинить её своей воле, как это случилось с силами природы, и тогда краски жизни вновь вспыхнут перед нашими глазами. Мы наполним мир красотой человеческого разума, воспарим как птицы над собственной историей и нарисуем величественные картины общего будущего.
* * *
Здесь было так прекрасно, так легко и свободно. Я парил над высотой собственных мыслей, тонул в окутавшем меня забвении и наслаждался каждым мгновением. Боль, наконец, ушла, растаяла вместе с моей истерзанной цифровой оболочкой, а все заботы будто растворились, унеслись куда-то далеко-далеко, за границу моих переживаний. Весь груз ответственности, вся боль, что мучила меня не только физически, но и выедала изнутри день за днём, даже она исчезла, оставив лишь малую толику меня самого, ту частичку, что тонула во Тьме каждую ночь, не знавшая покоя и счастья и становившаяся всё меньше с каждым пробуждением.
Редкие всполохи сознания и слабая паутинка из моих мыслей – это всё, что осталось от меня после того, как пуля проникла в мою голову. Эта частичка была настолько лёгкой и невесомой, что её подхватил сильный поток чужих мыслей и понёс куда-то вдаль. Резкий порыв цифрового ветра – и вот моё сознание уже вытянулось, ментальные связи натянулись как струны и с каждым новым порывом грозились порваться, а затем растаять в общем потоке. Но волнения не было, лишь слабая эйфория беззаботности, которую я ни разу в жизни ещё не ощущал. Я полюбил её и не хотел отпускать это чувство. Я хотел остаться здесь с этими мерцающими вокруг меня огоньками, в центре вальса из снов и чужих мыслей. Повсюду зажигались звёзды, яркие и цветные вспышки, словно кто-то невидимый уронил ведро с краской на полотно неясных мыслей. Это было так красиво. Яркие, бурные краски окутывали меня, танцевали, водили хороводы и наполняли моё существование. Может, это и есть сны? То, чего я был лишён, что видят люди каждую ночь, вырываясь из потока серых дней? Может, именно здесь они прячут свои страхи и тайные желания, уходят от проблем, предпочитая этот беззаботный мир взамен своих никчёмных жизней? Тогда я могу их понять. Я тоже хотел остаться здесь, в тени чужих снов, среди великолепия красок и цветов, летать, кружиться и резвиться вместе со всеми и с упоением сливаться с общим торжеством жизни.
Я ещё никогда не видел столько красок в одном месте. Вся Система давно померкла, потускнела и превратилась в слабую тень самой себя, той самой мечты, что так усердно лелеял Верховный Страж и которую он давно потерял. Та самая пожухлая и серая трава на обочине дороги, тот туман, что призван скрывать похищенные краски, – вот главные символы нашей эпохи. Кто-то украл все цвета нашего мира, высосал всю жизнь из умирающего тела общества, оставив его умирать на обочине среди грязи и смрадного тумана. Краски ушли, покинули Систему и остались теперь только в наших грёзах, и лишь немногие несут отпечаток этой утерянной мечты. Ани была одной из них – удивительной, светлой и красивой, в её взгляде горел осколок утраченных красок, зелёный огонь чистого мира, который так притягивал к себе, не покидал мои мысли и каждую секунду манил, заставляя тосковать по этому свету. В тот момент я осознал, что не хочу покидать этот тёплый и уютный мир, не хочу возвращаться в ту страну забвения, откуда прибыл, к проблемам, поджидающим меня там, за порогом сознания. Я слишком много разрушил мостов, пока шёл к этой цели, и теперь, вне этого потока, меня снова ждали только боль и расплата за всё содеянное. Теперь они всё знали и понимали, видели мою истинную суть и что я сотворил. Отступник, братоубийца и разрушитель Системы. Именно я приложил немало усилий, чтобы произошедшее случилось, я был добровольным участником этого складно выстроенного плана, главным актёром этой незаконченной пьесы. Я привёл Сола в башню Стражей, я позволил Максу проникнуть в ядро Системы, и по моей вине погибли все эти Стражи. Из-за своих ошибок, амбиций и глупых идеалов я погубил двух Палачей. Именно в этот момент нашего громкого падения я сыграл главную партию сумрачной арии. Служба Стражей разгромлена и поставлена на колени, а я уничтожил двух хороших воинов, защищавших границы наших сновидений. Верховный Страж видел во мне спасение, некую мессию, способную воплотить его безумные идеи. Как наивно и банально. Он настолько сошёл с ума от горя и отчаялся победить в этой бесконечной войне, что упал к ногам того, кто привёл Систему на грань погибели.
Хотя я сам не до конца осознавал последствия своего выбора. Я попал в ужасную ловушку между Сциллой и Харибдой, где по обеим сторонам клокочет жадная пасть, желающая проглотить меня целиком, и каждое чудовище с мольбой повторяет моё имя. Есть ли выход из этой ловушки? Можно ли проскочить мимо ужасных созданий? Я не знаю, но моя роль ещё не сыграна до конца, я должен выполнить своё последнее задание и остановить Кукольника или того, кто за ним стоит, пока наш мир окончательно не рухнул и не погрёб под цифровыми руинами миллион невинных жизней. Несмотря на то, что именно я частично виновен в их страданиях, внутри меня ещё бьётся сердце Стража, и мои действия ничего не изменили. Я всё так же чувствую ответственность за людей и их будущее. Хотя бы в этом наши стремления похожи, но каждый видел свой способ сделать людей счастливыми. Наставник хотел починить разбитую мечту, вернуть людей на путь развития, а Сол видел спасение через слепое и отчаянное разрушение старого мира и в этом находил свой путь к свободе. Но если Система рухнет по наивной глупости Сола, то у людей уже не будет никакого будущего, ни по одному из путей.
Неожиданно поток из красок вокруг меня дрогнул, стал сгущаться и потемнел. Сознание становилось всё тяжелее и тяжелее, мысли тускнели в почерневшем потоке, обретали вес, тягость и форму. Я почувствовал, как снова начинаю падать во тьму, как выпускаю из рук эти краткие минуты счастья и безмятежности и вновь погружаюсь в привычную и холодную тьму реальности. Мысли путаются, беспорядочно мечутся, хотят оторваться и вернуться назад, туда, в бушующий и красочный поток чужих мыслей. Они слишком хорошо знают, что приходит вслед за тьмой.
Боль…
Адская, мучительная и невыносимая боль начинает раздирать моё тело, я чувствую её уже отсюда, вне стен своей темницы из тщедушной оболочки. Но даже здесь я слышу и чувствую её отголоски, они протягивают ко мне свои цепкие лапы и тянут всё дальше на дно. Я падаю. Мне страшно, холодно и одиноко, а ещё невероятно больно. Я почти не чувствую себя, не могу разобрать собственные мысли, только тяжёлый комок, слепленный из моих страхов, эмоций и чувств, переживаний и метущихся мыслей, продолжает ускоряться и падать в бездну. Моё сознание простреливает первый сигнал – это ноги, они горят, словно в огне, суставы ломит, а боль острыми иглами вонзается в каждую клеточку моего тела. На мгновение я теряю сознание от этих чувств. Сложно выразить эту потерю, когда ты сам всего лишь пучок мыслей, но я ощутил, как их разметало во тьме по сторонам, я потерял самого себя и на миг перестал существовать. Но уже через долю секунды я вновь обнаруживаю себя, и новые спицы агонии продолжают пронзать моё сознание. Руки, ноги, всё тело в огне, разум не может понять, не может привыкнуть и разобраться в том, что происходит. Он отвык от реального тела, позабыл, что значит ощущать первозданные сигналы, а не их заменители, пусть и такие точные. Теперь он в ярости, он почувствовал обман, долгое предательство длиною в жизнь, и он хочет отомстить, сжечь меня изнутри и покарать за подобную измену. Мой разум пытается отторгнуть незнакомое тело, что всегда было его по праву. Мне тяжело дышать, я чувствую, что начинаю задыхаться. До меня доносится быстрое биение сердца, полное боли, я не могу вздохнуть, что-то мешает, у меня начинается паника. Ускоряющийся темп сердца требует всё больше кислорода, но его нет.
Я тону…
Сквозь огненную бурю, что ласкала и била по моему телу, я ощутил будто тону в вязкой жидкости. Она покрывала всё моё тело, заполнила лёгкие и не давала вздохнуть. О нет, я хочу жить, спасите, кто-нибудь! Сознание начало вырываться из опутавших его щупалец, оно хотело назад в мрачную, но уже не такую страшную Систему, где не было подобного кошмара. Я хотел, чтобы всё это скорее прекратилось. Но тут меня окончательно сковала неизвестная сила и резким рывком загнала в тюрьму моего собственного тела.
Все краски потухли. Голоса в моей голове разом утихли, покинули меня, и я снова остался один, наедине со жгучей болью и бурей новых ощущений, буквально разрывающих мой разум. Я ничего не видел и не слышал, моё тело не слушалось и нескончаемо билось в слабых конвульсиях, а я продолжал задыхаться и тонуть в неизвестной вязкой жидкости, в полной тишине и слепоте. Всё новые и новые ощущения с яростью врывались в моё помутневшее сознание, разрушая его изнутри. Каждый новый прилив всё больше сводил меня с ума, заставлял мой разум биться внутри агонизирующего тела, куда он был заточён, как умирающая птица, мечтающая перед самой смертью ещё хоть раз увидеть солнце и ощутить радость полёта. Разум взывал о помощи, пытался совладать с новым и огромным миром, который разом обрушился на него. Он пытался пробудить тело от долгого сна, совладать с атрофированными мускулами и сбежать из этой тёмной ловушки на свежий воздух. Я что-то почувствовал внутри себя, оно шевелилось и хотело выйти наружу, будто неизвестный монстр проник в меня по пищеводу и теперь извивается там, клокочет и рвётся на свободу. Мой рот открыт, а чудовище залезло очень глубоко до самого желудка. Часть своих щупалец оно запустило ко мне через ноздри, но и здесь ему стало слишком неуютно. Оно лезло наружу, медленно втягивало свои длинные и гибкие как плети конечности, выпускало меня из своей стальной хватки, а затем окончательно покинуло моё тело и исчезло в темноте. Я продолжал яростные попытки совладать со своими руками и ногами, я их почти не ощущал, лишь краем сознания понимал, что они существуют и продолжают свои бесплодные попытки вернуться под мой контроль. Это ужасное чувство, когда ты просыпаешься среди ночи и понимаешь, что отлежал руку и не ощущаешь её, она стала будто чужой, и это очень пугает. Ты пытаешься совладать со страхом и омерзением, берёшь её другой рукой и как мёртвое животное перебрасываешь в иную сторону, где она снова начинает оживать. С мелким и противным покалыванием кровь поступает в онемевшую конечность, возвращая её в твоё полное подчинение. Сейчас я ощущал нечто подобное, только чужой стала не одна рука, а всё тело. Меня раздирали паника, боль и страстное желание как можно скорее вырываться из этого ада. Единственное, что я ощутил, помимо этого ужаса, как десяток игл, появившихся откуда-то из темноты, разом впились в моё тело, после чего меня вновь обдало жаром и мелкой дрожью, всё тело закололо и затрясло. Вязкая и противная жидкость вокруг медленно исчезла во тьме вслед за тем ужасным монстром.
