Андрей Сергеевич Прокопьев
Язык хищников
Слёзы высохли с лица молодой девушки. Она положила девочек на мягкую кровать рядом с собой, приобняв их, легла и тут же провалилась в сон.
Оска проснулась нескоро. Глубокий сон продлился больше суток, но для неё эти часы прошли как мгновение. Она открыла глаза, но понять какое время суток она не могла. Тяжёлые плотные шторы закрывали окна, не давая пробиться в ни лучам солнца, ни свету луны. Сумрак окутал комнату в уютную темноту, размывая грань стен и потолка. Девушка всматривалась в кромешную пустоту, пытаясь разглядеть предметы вдали, как вдруг вздрогнула и начала руками рыскать по большой кровати, но нащупала мягкую ткань, прерывающую её. Оглядывалась по сторонам, но лишь темнота била ей в глаза. Вскочив, она попыталась нащупать свечу, что должна была быть рядом с кроватью, но найти ничего не могла. Тяжело дыша, осторожно шагала по комнате, боясь споткнуться обо что-либо, подошла к большому столу, там же нашла свечу и попыталась зажечь её, что получилось у неё не сразу. Тусклый мрачный свет распространился по большой комнате, скрывая сумрак. Оска оглядывалась по сторонам, куда доходил огонек одинокой свечи, ища глазами малышек, но в тёмной комнате она была совсем одна. Самые дурные мысли терзали голову, от которых ей становилось не по себе. Она крикнула прислугу, но на её голос никто не откликнулся. В спешке она выбежала из комнаты, направившись в покои супруга в тонком ночном платье, а растрёпанные волосы, рассыпанные на плечах, падали на лицо, чем очень мешали ей.
Гамли находился во главе стола с пиршествами. Рядом с ним суетились высокие мужчины, в грязных одеждах и лохматыми космами. Они держали в руках большие кружки и весело распивали терпкое вино. Стол ломился от яств, что, казалось весь город можно прокормить за этим столом. Мужчины громко разговаривали, грубо перебивая друг друга, что внятно понять суть их речи не было возможным.
Хозяин дома же сидел молча и изредка отхлёбывал из кружки и каждый раз морщился. Блюда, стоявшие рядом с ним, так и остались нетронутыми, зато бочка с вином опустошилась всё быстрее. Крепкий мужчина выделялся среди присутствующих, хоть и был ниже ростом своих гостей, выглядел очень крепким и сильным. Его широкие плечи покрывала сетчатая накидка, сделанная его благоверной супругой. Каждая частица длинного плаща до самого пола сделана из тонких косточек диких птиц, за которыми он охотился. Ярко-зелёные глаза сверкали в свете огоньков свечей, делая его взгляд манящим и чарующим. Лохматые пряди темных волос падали на лицо, и сколько раз он не убрал их, рукой зачёсывая их назад, они, не послушно топорщились и снова лезли ему в лицо.
Оска неспешно вошла в обеденный зал и смутилась от шума и криков пьяных гостей. Не решаясь пройти во внутрь, она потянула шею выше, пытаясь разглядеть мужа, но среди высоких гостей, найти его глазами оказалось невозможно. Она уже сделала короткий шаг назад, желая покинуть зал, но на неё обратил внимание один из гостей супруга. Высокий, косматый с густой короткой бородой, тучный мужчина крикнул ей и пригласил присоединиться. Девушка лёгкой улыбкой ответила отказом, но такой ответ не устроил гостя. Он встал и, сделав три больших шага, приблизился к ней, взяв за нежную ладонь, потащил за собой к общему столу. Она попыталась высвободиться, но чем больше она сопротивлялась, тем сильнее мужчина сжимал руку. Захмелевший гость потянулся за кружкой с вином, разом проглотив содержимое, силой посадил хрупкую девушку рядом. Пленница старалась возразить ему, указав, чья она жена, но он пропускал слова мимо ушей, сильнее прижимаясь к ней. Оска испугалась и старалась высвободиться из крепких объятий, но все попытки не увенчались успехом. Мужчина обхватил плечи рукой и сжимал сильнее и громко смеялся, глядя на попытки высвободиться. Девушка лишь сумела выкрикнуть, что является женой хозяина дома. Это рассмешило его ещё больше. Он резко встал, схватил её за запястье, до боли сжимая его и потащил к Гамли. Истинная хозяйка дома только и ждала этого, но еле поспевала за ним, запинаясь, плелась, трясясь от страха и скуля от боли. Короля отвлекал один из его гостей, с упоением рассказывая об охотничьих подвигах, хотя все присутствующие знали, что в охоте ни один из них не сравнится с правителем Верхних Холмов. Мужчина окликнул его, и он сразу узнал в нём давнего знакомого, почитаемого человека, это оказался никто иной, как сам правитель Земли Вен – Харен. Гамли был обескуражен его появлением, и удивлён, что узнал о его присутствии практически под конец пиршества. Он даже не сразу обратил внимания на девушку, робко стоящую с ним, но как только взгляды супругов встретились, тут же отвёл глаза. Харен, смеясь, спросил, действительно ли эта девушка его – любимая супруга, либо же она наглая лгунья? Ни секунды не колеблясь, король ответил, что это прислуга, которая к тому же плохо выполняет свои обязанности. Они оба громко рассмеялись. Также добавил, что его благовоспитанная и достопочтенная дама никто не явится не к незнакомым мужчинам без сопровождения супруга, да ещё и в непотребном виде. Оска слушала его слова, но не верила услышанному. Её удивлённый взгляд сменился на недоумение и страх, она крикнула ему, что любит его, ищет их дочерей, но Харен тянул бедняжку уже за собой, идя на прежнее место. Последнее, что пленница услышала от супруга, чтобы тот незнакомец забирал её себе. Она пыталась вырвать руку из кулака Харена, но сил не хватало. Непокорность незнакомки нравилась ему. Он отпустил запястье, но тут же начал сжимать шею и плечи. Девушка испуганно клялась в правдивости своих слов, но он будто не слушал вовсе. Глядя по лицу толстыми пальцами, касался длинных спутанных волос, шеи, плеч, и одним движением разорвал на ней тонкое платье, оголив грудь. Оска вскрикнула, пытаясь прикрыть наготу, но он лишь громче смеялся, раздирая тунику все больше. Их действия заинтересовали сидящих рядом гостей, девушка вздрогнула, почувствовав на спине уже другие руки. Она оглянулась, слезящимися глаза посмотрев в центр огромного стола и лишь заметила уходящего из зала своего мужа, который злорадно улыбнулся ей и закрыл за собой дверь.
32. Эльрик
Конница и пехота выдвинулись ранним утром, дабы сберечь силы, не изнурять войско жарой. Полководец пустил их вперёд, чтобы те могли делать привал, пока конница догоняет их. Практически все мужчины Земли Вен присоединились к военному походу. Каждый из них счёл долгом спасти своих родных и близких от неизбежного голода, который грозит жителям Вен. На военный поход были затрачены практически вся казна города. Погреба королевского дома опустели, лишь по углам ещё можно найти ранее заготовленные овощи, которых с каждым сезоном всё меньше. Бочек с некогда отменным вином опустели полностью. Осталась прохудившаяся бочка, с щелей которой вытекало красное пойло. Скотный загон был целиком истреблён. Крупных коров и овец пехота тащила за собой, чтобы зарезать их в дороге. В полуразрушенных покосившихся сараях в деревянных клетках осталось не более трёх десятков свиней, и те были изнеможённо худыми, кормить их было почти нечем.
Отныне Эльрик стал полноправным правителем Земли Вен, и будет являться им до возвращения отца. Сам же юный наследник никогда не рвался к власти, в отличие от Ормара, и во многом не разделял его взгляды. Хоть и прекрасно понимал, что город близок к разорению и голоду, он был против захвата территории Замкнутого Леса. Лишь когда молодой правитель провожал взглядом удаляющуюся вдаль пехоту, в его осознании просочился страх, и напыщенная спесь, что он пускал перед отцом, растворилась, как рассвет, что поглощает солнце.
После отбытия истинного короля с родных земель, Эльрик и Ульвадра вместе посещали приёмы совета, точнее его часть, что осталась в городе в помощь юному наследнику. Они вместе пытались распределить те крупицы, что оставил им Ормар, но не падали духом и старались сделать все, чтобы народ не поднял массовый бунт, а продолжал работать в полную силу. Общее дело сблизило супругов как никогда, они дополняли идеи друг друга, и хоть возникали споры, но сглаживали их быстро. Ульвадра ловила себя на мысли, что ей становится приятно присутствие рядом супруга, уже нет былой скованности и злости. Впервые, с момента их замужества, она добровольно принимала супруга в своём ложе. Когда они оставались наедине, он рассказывал о детстве, о прислужнике Вербере, об отношениях с отцом, лишь одно он не мог сказать ей, о том, что тот идёт захватывать земли её родителей. Эльрик замечал блестящие глаза, наполненные ярким игривым блеском, всё чаще губы придавались улыбке и с уст вырывался звенящий девичий смех. Муж впервые видел её такой, с тех пор как она появилась в его жизни. И это только больше терзало душу супруга. Сомнений не было, что второй раз Ульвадра ему не откроется, а зная, что его отец разорит её семью, и вовсе надеяться на взаимные чувства не приходится. Ранее не испытывая такого трепета к ней, девушка была для него принуждённой женой, но сейчас его чувства обострились, и глядя на неё, понимает, что это становится взаимно. Их неосторожные касания рук, нечаянные взгляды друг на друга подогревали внутреннюю теплоту, граничащую с ледяным содроганием, вызывающие озноб по всему телу.
Ульвадра пыталась отогнать от себя приятные мысли о супруге, она боялась признаться, что отныне перестала быть пленницей в этих стенах, а присутствие мужа рядом вызывает робость и непреодолимый мандраж, только теперь это не исходило от ненависти и бунта, а наоборот, её глаза сверкали яркими кристаллами, лишь стоило их взглядам встретиться. Она не понимала и боялась подобных изменений во взглядах, и пыталась не принимать их и подавить, но терзать юные чувства оказалось куда сложнее. И лишь Асвида смогла утешить трепещущую душу.
33. Вельвичина
Оставшейся совет таил злобу на королеву, каждый из них старался придраться к словам, действиям и поступкам, не упуская возможности позлорадствовать, если что-то могло пойти не так. Не было ни единого дня, чтобы они не напомнили ей о сроках выбора супруга и рождения наследника. Более того, все замечали, что их гнёт действует, и как бы королева не противилась, подавляют всё больше, и тогда, возможно, полностью передаст им власть.
До оглашения официального короля оставалась всего одна ночь, и уже завтра утром неуёмные советники сразу привяжутся к ней с расспросами, а после и вовсе сделают выбор за неё, что казалось еще страшнее. Одна лишь мысль, что будущего мужа будут выбирать эти падальщики, сводила её с ума. Всю ночь, не сомкнув глаз, молодая королева боялась восхода солнца, мысли крутились в голове, причиняя ей боль, будто железные оковы сжимают череп, лишив возможности даже двигаться. С большим трудом она прошлась от скомканной постели до окон спальни, что выходили видом на весь город. Вглядываясь в тёмные улочки, смотрела, как туман слетится между маленькими домами горожан, окутывая его в прохладный зябкий шёлк, отчего по коже прошлись мурашки.
Свечи на окне уже потухли, полностью растопив воск, когда комната еле осветилась пасмурным утром. Девушка, казалось, только заснула, как её разбудила прислужница, чтобы помочь собраться ей на совет. Обычно, если Вельвичина просыпалась в плохом настроении, она не жалела брани в адрес прислуги, но сегодня она не вымолвила ни слова. Взгляд казался совершенно пустым, тусклым и безликим, как туман, что расстелился по городу Верхних Холмов.
Сегодня королева не желала надевать наряд, в который обычно облачалась на совет. Несколько минут разглядывая церемониальную мантию, что была на ней в день коронации, вспомнила, что больше не трогала ее. Привычный сбор в узком зале она так же решила перенести в тронный зал. Сегодня ей как никогда хотелось показать всем чинный статус, самой насладиться своим положением. Последний день свободы – с такими мыслями она провела это утро. Как бы сегодня ни закончился совет, других подобных дней уже не будет. Прислужница послушно принесла пышное платье, украшенное жёлтыми и зелёными камнями. Другие девушки собирали в высокую причёску, умело обуздав густые, длинные волосы. Вельвичина смотрела в изумительное отражение, вертелась у него дольше обычного. Она медлила выходить на встречу с советом, но время неумолимо шло, и она была вынуждена покинуть уютные покои. Дагфар уже сдал у входа и громким дыханием напоминал о своем присутствии. Он не ожидал девушку увидеть в таком наряде, и был немного ошеломлён, что даже заметила сама королева. Эта мелочь заставила её на миг улыбнуться. От увиденного рыцарь растерялся, чуть заикаясь пожелал своей королеве доброго утра, и вызвался сопроводить в зал советов. Вельвичина ухмыльнулась ему в ответ, сообщив, что идут они в тронный зал, и понадеялась, что дурёхи-прислужницы уже успели оповестить советников, а если и нет, то сегодня она не расстроится от их забывчивости. Дагфар жестом, сделал реверанс перед королевой, и она вышла из комнаты. Её шаг был твёрдым и тяжёлым, стук каблуков звенел по каменному полу, словно был уличный колокол, знаменующий праздничный либо траурный день.
Пять советников значительно опоздали в тронный зал, сурово возмущаясь нарушению их кодекса, многословно высказывая королеве недовольство переменой места проведения совета. Она сидела на троне, гордо держа спину. Правой рукой она гладила макушку головы сестры Дэи, по левую сторону стоял Дагфар. Советникам оставалось только подойти ближе к трону, но уже удобно расположится, как в зале советов, было негде. Стоявший на подмостке трон возвышал королеву над ними, она смотрела на них сверху вниз, и практически не моргала. Невероятная уверенность и сила духа вдруг воспарили в ней. Сейчас именно она, королева, стоит над своими подданными, и какими бы не были их помыслы и намерения, она была выше их, и уверенность в том, что она справится с этим, становилась всё больше.
Советники, зная её негодование по поводу выбор супруга, сразу начали обращение с того, что сегодня настал день, когда королева уже должна была определиться с выбором супруга. Вельвичина, кивая им в ответ, соглашалась с ними. Каждый из советников был уверен, что эта тема выбьет самоуверенность из королевы, и подчинит волю им. Один из них зачитал приказ о том, что после коронации, вступивший или унаследовавший престол человек, обязан вступить в законный брак, если ранее в таковом не состоял. Если же за отведённый период будущий король или королева не находят себе подходящего супруга самостоятельно или с помощи ближайших родственников, доверенных лиц, советники сами назначают кандидатуру на супружество. Данная вариант не подлежит отвержению со стороны будущего правителя, и свадьба между ними проходит в кратчайшие сроки. После свадьбы король или королева обязаны обзавестись наследником, дабы продолжить знатный род.
Вельвичина не произносила ни слова, пока советник зачитывал уже устаревший закон, по ее мнению. Он же продолжил свою петицию. Король или королева не могут расторгнуть брачный союз самостоятельно, без помощи совета, либо же родителей истинного правителя, если те ещё живы на тот момент, а корону передали наследнику по собственной доброй воле. Советник демонстративно обернулся несколько раз, показывая, что из данных вариантов только они сами могут принять это решение. И на это королева спокойно кивнула ему. Старый советник, видя тихую покорность, осознал, что время выбора вышло, и теперь только они могут решить, кто будет королём. Его голос стал более уверенным и четким. Он произносил эти фразы и ликовал, хваля себя за победу над негласной войной с непокорной девчонкой. Глашатай дошёл до того момента, когда он должен был узнать имя будущего супруга, но лишь пробубнил эту часть, опять же обернулся вокруг зала, удостоверившись, что никакого супруга здесь нет, произнёс, что совет вынес решение, что лучшим вариантом станет ранее уволенный камерарий. Жёлтые глаза Дэи округлились от удивления и испуга, она мельком глянула на сестру, но та, похоже, даже не моргнула. Стоящий так же рядом Дагфар смотрел злым взглядом как на стервятников, ещё миг и он готов был перебить их всех. В это же время в тронный зал, распахнув настежь вошёл старый камерарий. Вельвичина не видела его с тех пор, как прогнала с совета, она открыто возмутилась его присутствию, в ответ лишь увидела его дерзкую, надменную улыбку, что сияла на его лице. Советники переглядывались между собой, негласно празднуя свою победу, и не скрывали этого от королевы. Их общую радость прервал строгий голос правительницы города. Она искренне удивилась выбору супруга, язвительно высказав негодование, что придворные явно желали видеть королеву вдовой, ибо старый камерарий вряд ли уже сможет встретить грядущее потепление. Её слова стёрли наглую улыбку с лица камерария, он пристально смотрел на неё, то переводил взгляд на стариков. Королева же продолжила свою речь. Она согласилась с ними, что действительно затянула поиски супруга, но, как и подобает королеве, свои задачи она выполняет безукоризненно и всегда успешно, и, выбирая нового короля, она ориентировалась не только на личные отношения, но и на преданность, честность, мужество и отвагу человека. И колко заметила, что ни один из советников этими качествами не обладает. Лица упомянутых помрачнели, от былого ликования не осталось и следа. Камерарий, подошедший ближе, неуверенно, всё же, не веря в её слова, спросил, кто же этот великолепный мужчина, подходящий под запросы королевы? Вельвичина спокойным, но гордым голосом победительницы лишь сказала, что он давно уже рядом с ней, и то что, она чувствует к нему, уверена, что это взаимно. Это служитель Дагфар. Дэя теперь удивилась ещё больше, чем от ранее представленного кандидата. Удивился и сам Дагфар. Пылко посмотрев в сторону королевы, но говорить что-то не стал. Все советники открыли рты. Никто из них и предположить не мог такой исход.
Королева же продолжила свою речь. Она действительно намерена сыграть скорую свадьбу, но предупредила советников, что они не смогут появиться на королевском торжестве. Более того, отныне она не нуждается в совете вовсе, они будут изгнаны вслед за камерарием. И добавила лишь, что огорчена, что её отец доверял им. После этого она взяла рукой ладонь Дагфара. Она понимала, что и для него это заявление стало неожиданным, и тем более не могла знать заранее, согласиться ли он на это, верно ли она чувствовала его. Рыцарь нежно сжал пальцами её руку, она встала с трона, и они вместе покинули тронный зал.
34. Колла
Ярость переполняла мужчину, глаза налились кровью, а руки крепко сжимали пальцы в кулаки. Тяжёлое дыхание вздымало его грудь, а сердце билось внутри, словно рвалось в бой вперёд него самого. Правитель Замкнутого Леса передвигал ноги, шагая навстречу с врагом, шарпая ступнями по пыльной земле, и не сводил с него глаз. Сейчас он не думал о своём страхе, о том, что бессилен против вооружённой конницы и пехоты, ему хотелось ближе подойти к Ормару, чтобы взглянуть в его бесчестные глаза. И с каждым его движением, всё чётче мог разглядеть его. Ормар не скрывал своего превосходства над ним и его людьми. Налетчик величественно восседал на сильном, высоком скакуне, обмундированный в прочные доспехи, вооружённый мечом и острой пикой. Их взгляд не прерывался ни на миг, оба будто гипнотизировали друг друга. Постепенно расстояние между ними сокращалось. Люди бегали и кричали вокруг, пытаясь помочь друг другу потушить пожар и защититься от нападающих. Мудольф же будто не замечал и ничего не слыша. Его глаза и уши заглушала самая язвительная ухмылка соперника. Вдруг его мысли окутал невообразимый ранее его страх, такого, что он не испытывал никогда. Если сейчас Ормар пришёл сюда с недобрыми намерениями, что же он мог сделать с его дочерью, которая не сможет противостоять ему. Этот страх бил его до дрожи, и как бы ни пытался он совладать с ним, ничего не получалось. Страх лишь разжигал ещё большую злость внутри него, и он был готов кинуться голыми кулаками на вооружённого противника. Ормару же доставляло удовольствие смотреть, как ненависть закипает в глазах Мудольфа. Они подошли ещё ближе друг к другу, и Ормар крикнул, что зря он не послушал его сын, и не отдал земли Замкнутого Леса добровольно. Тогда бы всего этого можно было избежать, ведь ни к чему безнравственные налеты и убийства. Но сейчас вернуть назад ничего нельзя. Свирепость правителя Замкнутого Леса заглушила все остальные чувства, и он кинулся бежать на Ормара, громко скандируя его подлое имя, после чего, разом, в него полетели десятки зажжённых стрел, которые пронзили его тело и подожгли ткань. Полностью загоревшись, Мудольф упал замертво. Конь Ормара медленно подошёл ближе к горящему телу. Король Земли Вен смотрел на него сверху, и силой вонзил в него острую пику, после чего поднял её вместе полыхающим убитым. Грозным, звонким и устрашающим голосом он крикнул всем: «Сдавайтесь! Вам правитель мёртв! И если вы не будете глупы так же, как он, останетесь живы! В ином случае все последуют за ним! Мне никого же жалко! Пожалейте сами себя!» Эти слова прозвучали в полной тишине. Паникующие люди вдруг остановились и замолкли. Стих плач, крики, стоны. Каждый, кто находился на улице, обернулся на него, внимательно слушая. Ормар отбросил тело Мудольфа в сторону его дома, когда он уже почти догорел. Обугленная кожа дымилась, истощая невыносимый запах плоти, а в горелом теле уже было невозможно узнать прежнего человека. Люди снова завопили, голоса стали ещё громче, и суета лишь увеличилась. Мужчины и женщины таскали воды, пытаясь потушить огонь, помогали выносить раненых из пожара. Маленькие дети бегали в ночных платьях, плача и ища своих родителей. Кто-то, пытаясь спастись, натыкался на вооружённую конницу и был застрелен, кто-то погибал от полученных ожогов.
Ормар слез с коня, приказав пехоте присмотреть за ним, и сам направился в дом Мудольфа. Колла, напуганная криками с улицы попыталась спрятаться в подполье, но не смогла поднять тяжёлую крышку, принялась искать Марвул, но никак не могла найти в тёмном доме, решила, что волчица вероятнее убежала на улицу вместе с супругом, но сама покидать дом побоялась. Когда же услышала шаги, с тревожным камнем в груди, ожидая возвращения мужа, подбежала к порогу дома, но вошёл в неё Ормар, что заставило её шарахнуться от него назад, и сделав неловкий шаг, она упала на спину. Она смотрела на стоящего в дверном проёме мужчину, лицо которого озаряло пламя рядом горящих домов, делая его более устрашающим, а в руках он держал длинную окровавленную пику. Его взгляд ей казался суровым, но спокойным, лицо, чуть запачканное сажей, выражало скорбь, но вот сочувствия она не почувствовала. Он подошёл ближе к ней и подал руку, решив помочь подняться ей. Колла попыталась отползти от захватчика, но он силой поднял её на ноги. Она ощущала, как он сильно сжимал ладонь, сдавливая руку до боли, а как только она встала, силой потащил заложницу на улицу. Женщина увидела тот ужас, что творится вокруг. Практически все дома в округе полыхают пламенем, а какие-то уже развалились. Люди суетливо бегают, каждый из них что-то кричит, говорит, но что именно, она понять не смогла. Ормар подошел вместе с ней к середине дороги, и остановил у дымящегося на земле тела. Он практически прижался губами к её уху и полушепотом произнёс поздравления новой правительнице здешних земель, следуя закону наследственности.
Словно дождем, вдовьи слезы окропили бледные щеки. Колла смотрела на тлеющее тело супруга и отказывалась верить в происходящее. Несколько минут она не могла оторвать от него взгляда, затем обвела глазами горящую улицу, на людей, которых она знала почти всю жизнь, которые теперь борются за неё. Люди стреляли в безоружных мужчин и женщин, чужаки поджигали дома, выкуривая на улицу как можно больше народа. Краем глаза она заметила, как несколько рослых мужчин зашли в её дом. Тут же послышался грохот разбившихся окон, а через мгновение из них повалил густой дым. Пламя постепенно охватывало стены изнутри и снаружи, вырываясь из окон. Спустя минут, выбив дверной проем, выбежала волчица. Марвул, испуганная, спряталась в доме, но с началом пожара спасалась бегством. Колла лишь заметила, как дымилась на ней шерсть. Теперь она поняла, что осталась совсем одна. Удивляясь сама себе, она не испытывала страха и тревоги, а в голову лишь закралась мысль, как же ей быть без дома и всего, что сейчас горит, когда ей предстоят похороны супруга. Что могут подумать люди, ведь она всегда была благородной женой, и обязана проститься с мужем, соблюдая все почести. Все эти вопросы словно вскружили ей голову, что думать о другом ей просто не хотелось. Она вырвала руку из сжатой ладони Ормара и медленным шагом пошла от него прочь, вдоль полыхающей улицы. Кричащий народ, зовущий на помощь, бегающий вокруг, перестал существовать, она не видела и не слышала их. Погруженная в личные мысли, она ушла прочь.
35. Фредерикус
Указ короля был выполнен со всей ответственностью, и по всему городу разнесли слухи о том, что король ищет свою королеву. Многих жительниц взбудоражила данная новость, ведь конкретных указаний, по поводу, какой должны быть и кем будущая королева, не оговаривается, а значит, на роль супруги Фредерикуса может подойти любая. Все незамужние девушки и достопочтенные дамы, да и не только, принаряжались, прихорашивались, надевали самые красивые, изысканные платья, которые, по их мнению, подчёркивают их фигуру и нрав. Некоторые из них старались показаться скромными девами, готовые покориться будущему супругу, покрывая тело слоями платьев, застёгивая наглухо тугой ворот. Другие, наоборот, старались показать королю то, что он в один миг может заиметь, а именно их тело. Уже бывалые жёны бросали никчёмных мужей, дабы познать лучшей жизни, а некоторые из них придумали хитроумный план, втереться в доверие к королю, получить доступ к городской казне и помогать своей прошлой семье, незаметно от него, разумеется. Так или иначе, практически половина жительниц Верхних Холмов засобирались замуж.
Сам же правитель, хоть и стал инициатором указа, радости от новой потенциальной супруги не испытывал. Каждая приходящая девушка была краше предыдущей, талантливее и умнее, мудрее, прекраснее, и Фредерикус первое время с удовольствием принимал девушек, да только быстро понял, что ни одна из них не сможет удержать его сердце в этом замке.
Он просыпался, когда уже луна правила на небе, шёл через весь город к берегу моря, где стоял корабль, готовый к отплытию, и ждал считанные дни, начнёт своё путешествие. Фредерикус мысленно корил, за то, что, ему суждено было родиться королём и править на этой земле, и в его мыслях, лучше бы он был простым матросом, но на корабле, исследуя новые земли, борясь со стихией, даже голод его не пугал, он готов был пожертвовать всем, лишь бы отправиться в плавание вместе со своими учениками. Но королевский совет был категорически против подобных путешествий, считая это опасным и безрассудным делом, к тому же, по их мнению, довольно бесполезным. Зачем им знать о существовании новых других земель, если жить и умирать они планируют в своем городе, а учитывая первый неудачный опыт Фредерикуса в море, и вовсе не верили в успех от последующих попыток.
Утешить его могла лишь старая Асвида, которая так же ждала отправления корабля. Фредерикус приходил к ней после посещения порта, нежно будил няньку, и она желала его, как того мальчишку, который вырос на её глазах. Король жаловался на свою злосчастную судьбу, что он заперт в этом проклятом замке, ведь даже немощная старуха сможет выбраться далеко за пределы города, а он прикован короной к трону. Нянька лишь гладила его рукой по голове, проводя его волосами между пальцами, говорила, что его священный долг перед великими предками находиться здесь. Она помнила, сколько жизней было отдано за тот мир, в котором сейчас живут, и эти знания он должен передать своим детям, даты и они чтили предков. Сама же старуха была готова отправиться на родную землю и гинуть там тотчас, лишь бы снова ощутить тот запах, то ощущение, те чувства, что испытывала она последний раз, находясь там. В её памяти уже стёрлись многие картинки из той жизни, она могли вспомнить некоторые очертания дома и ближайших улочек, своих родителей она вспомнить уже не могла, ни их имён, ни лиц. Она с трудом вспоминала свою сводную сестру Ульвадру, мать Фредерикуса, часто путая её имя или путая с кем-то другим, но душевную безмятежность, оставленную в Замкнутом Лесу, она забыть не могла.
Несколько раз в неделю в королевский замок приходили все новые претендентки в супруги, но уже на последние встречи Фредерикус не посещал сам, демонстрируя протест своим советникам. Те же только сильнее напирали на короля, стараясь выбить мысли о морских приключениях и заменить их на любовные утехи. Но королю это стало чуждо. И чем больше его заставляли смотреть новых девушек, тем больше они казались ему отвратительными. Всё изменилось в ничем не примечательное для короля утро.
Фредерикус ожидал отправки корабля на следующую зарю, и решил напоследок ещё раз в одиночестве повидать свое детище. Столько сил было вложено в это дело, его сердце горело и трепетало от одной мысли, что все случится без него. Король знал своих предков лишь по рассказам Асвиды, и ему в юном возрасте гордился или, восхищался и ценил то, что является представителем знатного рода, сейчас проклинал его, и всех, кто были до него. Злость закипала в ней, но он знал, что его мечтам не суждено сбыться, и чтобы не терзать сердце, лучше оставить это прямо здесь. Выразив в слух своё негодование и обиду, не стесняясь в выражениях, уверенный в том, что находится здесь один, и никто не сможет услышать и обвинить в измене короне. Но сегодня это было не так. Со стороны берега, прячась за пустым полуразваленным домом, за ним тайком наблюдал Дагфар.
36. Дагфар
Мальчишка наведывался к тётушке всё чаще и чаще. Одна мысль, что сейчас его угостят вкусной выпечкой, занимательным рассказом и разрешат забраться на мягкую перину, невероятно радовала его. Дафф, в свою очередь, стала привязываться к мальчишке. Ей давно не доставало того ощущения, что давал ей Дагфар, спеша каждый день к ней, и она полюбила его как сына. Она понимала их бедственное положение с Фьётрой, и, если сначала делала поблажки по оплате жилья, предоставляя хорошую скидку или ожидая деньги после срока, а вскоре и вовсе перестала брать с них аренду. Женщина несказанно удивилась щедрости тётушки, и дабы не спугнуть её расположения, позволяла сыну находиться вместе с ней. И каждый раз, когда они вдвоем покидали пансион по своим делам, она замечала, как хозяйка провожает их, и по глазам было понятно, что она скорее уже ждёт возвращения Дагфара. Это настораживало и тревожило, ведь сын никогда не был близок с ней, хотя они вместе прошли через многое, но по-настоящему родными у них стать не вышло. С каждым новым днём она всё меньше брала сына с собой, когда раньше он был главным помощников в делишках, а он с радостью отрывался, оставаясь с новой нянькой. Ранним тёплым утром Фьётра проснулась раньше мальчика, ей всю ночь не спалось, она то замерзала, то становилось невыносимо жарко, поэтому была рада наступившему утру. Она покидала в большую сумку, как обычно, готовясь к рабочему дню. Надела грязное платье со рваным подолом, прохудившиеся сапоги, которые уже были похожи на половую тряпку, и повязала голову чёрным платком. Она разбудила сына и сказала шёпотом, что сегодня тот может остаться дома вместе с тётушкой, а она справится сама, его помощь сегодня не потребуется. Дремлющий мальчик был только рад этим словам и снова провалился в сон.
