Андрей Сергеевич Прокопьев
Язык хищников
25. Ульвадра
Асвида приготовила самое новое платье, невероятной красоты красный бархат, нежно облегающий плечи, грудь и руки, талию же сжимал так, что глубоко вздохнуть было практически невозможно. Расшитое золотыми нитями, узоры сплетались в цветы и раскрасили все платье. Пышная юбка была столь неудобной, что Ульвадра с трудом делала тяжёлые шаги. Нянька плотнее затянула корсет на талии, сдавив всё внутри. Девушка отвыкла от них, при замужестве она не утруждала себя ношением изысканных нарядов, даже наоборот, надевала самые простые платья, не делая сложных причёсок, ограничиваясь тугой косой. И сейчас она снова почувствовала те ощущения, что последний раз испытывала в свадебный день. То был самый несчастный день в жизни. Несколько дней прошло с того момента, как Ульвадра стала невольной невестой, её поселили в шикарную комнату со всеми удобствами, к ней были представлены несколько служанок, но строптивая девчонка сразу отвергла их, оставив с собой только Асвиду. Никто из новых подчиненных ей был ни в милость. Нянька помогла вплести белые ленты в волосы, украсив длинные косы собранными на заре цветами. Ком в горле не давал дышать, но и заплакать она не могла. Девочка не хотела быть слабой, так бы она сразу приняла своё поражение. Такое преимущество давать будущему супругу она не хотела.
Пиршество состоялось поздним вечером, когда уже луна ярко сияла над землёй. Огромный костёр пылал на пустынной площади, изредка потрескивая сухими дровами. У очага находился Эльрик, нервно расхаживая в несколько шагов вперед-назад, и степенно твердо стоял Ормар. Больше на площади никого не было. Асвида помогла девочке спуститься по лестнице и проводила её до площади. Дальше ей идти запретили. Ульвадра пыталась укротить пышную юбку, но несколько слоёв не поддавались ей, маленькие и неуверенные шажки медленно вели Ульвадру в новую жизнь. Если супруга бояться она себе запретила, то в присутствии Ормара она совладать с собой не могла. Ком в горле пробирался всё ближе, душил ее, в глазах выступали слёзы, мерцающие в свете луны, а ноги отказывались слушаться, стопоря на месте. Ей казалось, что расстояние между ними увеличивается с каждым её шагом, она бы и рада оттянуть сей момент, но прекрасно понимала, что даже убежать не сможет сейчас. Эльрик двинулся ей навстречу, и всего несколькими шагами почти сравнялся с ней. Он протянул ей руку и мило улыбнулся ей, пристально смотря в глаза. Она попыталась улыбнуться ему в ответ, хотя не разделяла его радости, но не сумела выдавить из себя и тени улыбки. Девочка подала ему руку в тонкой кружевной перчатке, и он нежно обхватил её пальчики. Его касания были тёплыми и ласковыми, но для неё же они причиняли ей дикую боль. Эльрик повёл девушку за собой ближе к пламени, где их ждал Ормар. Они стояли напротив кострища, их лица освещали их ярко-красным огнивом. Правитель встал спиной к костру, держал в руках ветхую книгу. Он был облачён в чёрную тунику с длинными рукавами и подолом до самого пола. На его лице не было никаких эмоций, словно его мысли были далеки от этого места, а пустой взгляд смотреть сквозь подошедших сына и снохи.
Он заговорил так быстро, что Ульвадра вздрогнула от его голоса, но даже прислушавшись, не смогла разобрать его речь, будто говорил на ином языке. Её глаза бегали, рассматривая площадь вокруг, но голову одолевали мысли, вызывающие сорваться с места, вырвать ладонь из руки Эльрика и пуститься бежать, при этом скинув себя бархатные оковы. Речь Ормара прекратилась так же резко, как и началась, после чего Ульвадру стал одолевать страх. Всё это ей казалось страшным ритуалом, нежели свадьбой. Внутри все переворачивалось, доводя до тошноты, тугой корсет стал давить еще сильнее, дыхание перехватывало в груди, а воздуха категорически не хватало. Но она вмиг забыла о неудобстве, как только заметила надвигающихся людей, что движется к ним. Паника охватила полностью, и она силой сжала руку Эльрика до боли. Толпа приближалась и окружала их. Напуганная девочка вертела головой, оглядываясь вокруг, с ужасом понимая, что люди идут на них со всех сторон. Мельком взглянув на супруга, она удивилась, видя его радость и безмятежную улыбку. Люди подходили все ближе, Ульвадра уже могла разглядеть их лица, но она и не ожидала узнать в них кого-либо. Костёр полыхал всё выше, отпуская пламя высоко в небо, обжигая кожу, стоящих рядом Эльрика и Ульвадру. Подходящий же народ вынуждал делать мелкие шаги ближе к огню. Сделав уже несколько шагов, она заметила, что стоявший перед ними Ормар пропал. Люди стали подходить все ближе и окружили молодых людей. Когда девочка почувствовала на себе их прикосновения, не смогла сдержать визг. Десятки рук обхватили все её тело и стали тащить на себя. Как бы крепко она ни сжимала ладонь мужа, не смогла удержать, и они разъединились. Ею овладевал страх, когда толпа подняла её над собой. Они держали невесту за спину, трогая ладонями бархатистое платье, другие касались прядей волос, стоящие сзади подхватили пышную юбку и подняли. Оглядываясь на мужа, она видела, что его так подняли на руки, но он и не пытается сопротивляться, даже наоборот, полностью отдался им. Неся молодожёнов, толпа пошла равными шагами к небольшому каменному склепу. Они донесли их до ворот, поставили на ноги и вмиг исчезли. Эльрик видя шокирующую реакцию, супруги мило широко улыбнулся ей, и первой предложил войти. Снаружи мрачный склеп оказался уютно освещённой комнатой внутри. Десятки свечей полыхали внутри, в которой по центру находилась широкое ложу застеленное различными тканями. Мелкая дрожь побежала по телу девочки. Легонько державший ладонь, Эльрик почувствовал её страх, но поспешил успокоить жену. Он понимает, что Ульвадра не готова к взрослому браку, и не будет торопиться, и лишь попросил попытаться полюбить его. И тогда в любви они будут счастливы.
26. Дагфар
Продавец хлеба плотно покормил Дагфара и его мать, и также помог им с ночлегом, сам попросил за них у местной тётушки, что сдавала комнаты постояльцам. Та была его давняя знакомая, частенько брала буханку в долг, и не смела отказать ему. Дафф добрейшая женщина преклонных лет, по молодости часто скиталась по разным городам, пока не вышла замуж и не обосновалась на земле Верхних Холмов. Они с мужем построили добротный пансион, который в своё время стал очень популярный среди приезжих гостей. Сейчас дом уже обветшал, но всё же постоянно занятые комнаты говорят о прибыльности заведения. Тётушка приняла мальчика и его мать как достопочтенных гостей. Она очень расстроилась, что не может поселить знакомых хлебника в лучшую комнату, но они были согласны на любой угол. Её даже не интересовало, сколько пробудут нежданные гости, но была рада им как родным, но очень удивило что вещей у них с собой не было, но спрашивать об этом не стала, лишь обмолвилась о горячем чае, который подаст им по первому зову. Хлебник покинул их, отправившись в свою лавку, там наверняка скопилась огромная очередь, а Дафф проводила постояльцев на самый верхний этаж, который ранее был чердаком, но из-за былого наплыва жильцов, был переделан в спальню. В небольшой тёмной комнате стояла узенькая кровать, а у самой стены – полуразвалившейся комод. Мать легла на мягкое ложе, вдвоём им было на ней не поместиться, а Дагфар улёгся на полу, рядом с ней. Крыша над головой радовало его больше, чем отсутствие мягкой кровати. Уснули они сразу. Усталость с дальней дороги и съеденный сытный пирог нагнали на обоих глубокий сон.
Проснулся мальчишка от исходящего снизу аромата душистого чая. Видимо, им хвалилась тётушка. Тихонько поднявшись, на цыпочках спустился по лестнице вниз. Недолго блуждая в поисках кухни, где вероятнее всего заваривали травы, забрёл в очень уютную комнату. Вся мебель в ней сделана из светлого дерева, и повсюду были развешаны занавески. Сразу стало ясно, что попал в покои хозяйки. Осторожно, он переступил через порог и оказался в мягкой комнате. Ему ни разу не доводилось бывать в таких покоях, наоборот, привычнее были зашарпанные стены, где их и поселили. Мальчишка не удержался и прошёл дальше, ему так захотелось прикоснуться к мягкой ткани, почувствовать нежность и уют. Ещё несколько аккуратных шагов, он потянулся и кончиками пальцев дотронулся до шелковистой ткань, словно тёплое молоко потекло по его венам, ему стало так приятно внутри, что осмелился провести ладонь по нежной материи. Его словно встрепенуться неожиданная мысль, что ему бы не хотелось покидать это место никогда. Он больше не хочет скитаться под промозглым дождём и клянчить кусок хлеба у прохожих, в угоду матери. И чем дольше находился в комнате, тем больше уверенности остаться в нём прибавлялась. Дагфар осторожно огляделся, убедившись, что рядом никого, позволил почувствовать всем телом эту нужность и залез на кровать. Тело словно провалилось в мягкое облако, перина обняла его, окутав нежностью и теплом, впервые удалось ощущать такие эмоции, никогда прежде не чувствовал внутреннего тепла, что грело его душу. Ему представлялось, как каждый раз приходит в свой дом, и его дом точно такой, как вся эта комната, и ему не хочется уходить никуда. Мечтая и углубляясь в свои желания, мальчик уснул. Разбудило его касание по щеке. Дагфар проснулся, но не стал открывать глаза, ему хотелось понежиться здесь ещё, но вдруг осознал где находится, раскрыл глаза и испугался. Перед ним на кровати присела тётушка Дафф и мило улыбалась ему. Мальчишка попытался резко встать, но мягкая обволакивающая перина не отпускала его, как бы он не вертелся. Гладя на него, женщина захихикала и снова погладила его по щеке. Её взгляд был таким же мягким, как и кровать, как и вся комната. Хоть мальчишка испугался, но Дафф не ругалась на него, ещё немного посидела рядом с ним, молча встала и вышла из комнаты. Парень решил быстро сбежать, пока она ушла, смущать хозяйку ему хотелось меньше всего, тем более злоупотреблять добротой. Еле выбравшись из пышной перины, только он собирался выскочить из комнаты, как тётушка снова вернулась, а с собой принесла удивительно ароматный чай, который остановил решительный шаг мальчика. Дафф протянула ему жестяную кружку, он аккуратно взял её и отхлебнул. Это был вкуснейший чай из ягод, что когда-либо доводилось пробовать ему.
Так они прожили в пансионе несколько дней. Дагфар каждый раз приходил в комнату тетушки, и они вместе сидели на кровати. Она рассказывала истории о своем муже и сыне. Они были мореплавателями. Впервые услышав этот рассказ, он не поверил ей, так как его мать рассказывает грустные истории о муже-герое, погибшем в море. Но Дафф говорила все иначе. Улыбка не сходила с её лица, она мыслями пропадала в том времени, когда ждала мужа и сына с моря, времена молодости. Тетушка гордится своими мужчинами, и хоть давно потеряла их, она бесконечно любит и чтит их.
27. Ормар
Десятки лошадей стояли у ворот замка, защищённые жестяной кольчугой, с боков которой выступали множество острых шипов. Головы их покрывали тяжёлые шлемы, оснащённые длинными пиками спереди на лбу. Лошади запряжены в деревянные повозки, в которых хранился основной оружейный запас. Мужчины постепенно выходили из ворот и собирались в отряды. Обмундированные с ног до головы, каждый из них имел различное оружие: лук и стрелы, мечи, булавы, пики и арбалеты. Пехота ждала отмашку полководца, но Ормар пока ещё не появился, чтобы возглавить армию.
Правитель же не торопился присоединиться к воинам, до этого он рано утром собрал в своих покоях сына и его супругу. Эльрик разбудил Ульвадру среди ночи, и она никак не могла понять, зачем свёкру потребовалось видеть их обоих в столь ранний час. Молодой принц помог ей надеть лёгкое платье поверх ночной туники, волосы же она заплела в неопрятную косу. Супруг взял сонную девушку под руку и повёл в покои отца. Ормар ждал их в полном обмундировании. Железная кольчуга покрывала его торс, ноги защищали латы, в руках держал блестящий начищенный шлем. Он был спокоен и вежлив с ними, пригласил их подойти к нему ближе. Ульвадра, не знавшая чего ожидать, начала заметно нервничать, и на его мягкую улыбку смотрела с отвращением и страхом. Эльрик подтянул испуганную супругу ближе к отцу. Король рассуждал о грядущем новом мире Степных Вен, когда они уже и вовсе перестанут быть степью, а вместо этого вновь появится жизнь и изобилие. Но ничего не бывает просто так, и чтобы этого достичь, нужны решительные действия. Свёкор протянул ладонь к девушке и нежно дотронулся до её щеки, плавно проведя по ней, затем его рука коснулась легонько живота. Он улыбнулся ей. Не понимая его намерений, девушка чуть отстранилась.
Ормар объявил о военном походе, но опять Ульвадра не могла понять, ведь все об этом знали, проводили их пышным ужином, чего же нужно теперь… Тот же же рассуждал, что отныне Эльрик занимает его верховный пост, и до тех пор, пока не вернётся, именно сын будет вершить и править землями Степных Вен. А Ульвадра станет его королевой, и теперь сама должна выполнить свою главную задачу – это родить наследника.
Эльрик принял последнюю попытку напроситься в путь с ним, но отец сразу отстранил его. Его место сейчас это Степные Вены, его народ и жена. Как только Ормар узнает о рождении здорового наследника, и если в том будет необходимость, Эльрик прибудет на подмогу, сейчас же он поможет всем здесь.
Ормар подошёл ближе к Ульвадре и приобнял её за плечи. Такого поведения от свёкра она никак не ожидала, удивилась, и даже попыталась сделать шаг назад от него, а тот лишь крепче прижимал к себе и благодарил за внука. После добрых слов стал вдруг извиняться перед ней, тихо просить прощения, но и сейчас она не понимала, что именно нужно простить, дабы несколько случаев сразу всплывают на её памяти, где свёкор был несправедлив к ней. После недолгих объятий, они с Эльриком покинул его комнату. В недоумении, девушка еле сдерживала порывы, что не расспросить о произошедшем у мужа, но чуть сторонилась его, не решаясь заговорить. Он взял её под руку и повёл обратно в покои. Идя молча по коридорам замка, Ульвадра пыталась понять столь необычное поведение Ормара. Проходя мимо высокого окна, выходящего на обратную сторону замка, она увидела накапливающихся воинов, лошадей, оружие. С опаской глянув на супруга, вырвала руку от него. Эльрик удивился резкой смене её настроения, а она лишь убежала вперёд его в свою комнату. Супруг недоумевающе смотрел ей вслед.
Раннее утро веяло прохладой ночного дождя, прибившего столбы пыли к земле и разводя грязь у ворот замка. Лошади, перешагивая с ноги на ногу, топтались по глине, увязая в ней копытами. Ормар вышел из замка в сопровождении трёх советников, взобрался на своего скакуна и крикнул армии, схватил борозды коня и погнал на нём вперёд. Пехота ринулась за ним.
28. Фредерикус
Молодой король созвал совет, в состав которого, как обычно входили его помощники и близкие придворные, но сейчас впервые на него были приглашены ученики судоходства, матросы и те, кто были с ним в его первом плавании. Они впервые присутствовали на подобном собрании и недоумевающе переглядывались между собой, задавая друг другу один и тот же вопрос. Фредерикус принялся хвалить их энтузиазм, идеи как по отдельности, так и всех вместе. Он был горд за своих учеников, каких успехов те достигли за короткий срок. Команда была рада услышать его отзывы и ждали дальнейших указаний, установки той даты, когда все отправятся в новый путь. И хоть король похвалил их успехи, в голосе его проскальзывала грусть. Он давал последние напутствия, желал покорения новых земель, удачи и силы духа. Моряки непонимающе смотрел на него, и чтобы предотвратить последующие вопросы, он объявил, что в предстоящее плавание они отправятся без него. Окончив свою речь, в комнате советов начался гул голосов перебивающие друг друга, моряки не могли вразумить, как так вышло, что они остаются без капитана. Он лишь встал со кресла во главе стола и молча покинул зал. Советники и придворные не скрывали радости от его решения, а морские последователи не могли сдержать негодования. Понять, как Фредерикус смог так резко поменять решение, ведь это он собрал их, лично готовил каждого к плаванию, они видели, как горят его глаза, как ему это не безразлично, оглядывались и перешёптывались между собой, но его решение было неоспоримо. Тягучие шаги короля эхом разносились по залу, а оставшиеся в нём ещё несколько минут не смели сдвинуться с места и произнести хотя бы звук.
Фредерикус ушёл в тронный зал, но велел убраться всех оттуда. Усевшись на высокий стул, оглядел зал со всех сторон и попытался устроиться удобнее на троне, но принять удобную позу никак не удавалось, что раздражало только больше. Огромный зал с высокими стенами давили на него, и как он не пытался заставить себя принять это место, принять свои обязанности, принять навязанный статус и обязанности, резонанс между Фредерикусом-королем и Фредерикусом-капитаном разнился всё больше. Душа его рвалась прочь из замка, покорять морские просторы, разум же тормозил и заставлял заняться главным делом. С каждой минутой, проходившей здесь, он ненавидел его ещё больше. Но возвращаться в свои покои ему было нелегко, огромные витражные окна открывали вид на беспечные дали голубого моря. Он боялся, что не совладает с собой и сорвётся в путь вместе с командой. В его глазах выражалась досада, печаль, и как бы ни пытался переубедить себя, ничего не получалось. Единственный выход, что смог придумать – это обзавестись семьёй, которая бы удержать его на родной земле. Но брать в жены достопочтенную девушку из знатной семьи он категорически не желал, ему хотелось полюбить её, чтобы любимая супруга заполнила его пустоту внутри. Фредерикус вызвал одного из советника для принятия указа. Король ищет жену, и любая особо может стать ею. Старший советник попытался было возразить ему, но тут же король осадил его. Будущая королева может быть, как из простого народа, так и знатная дама. Дело лишь за его чувствами к ней. Советнику ничего не оставалось, как издать новый указ.
29. Вербер
В последнюю встречу с матерью Вербер не проронил ни слова. Его поместили в комнату прислуги, где он находился уже несколько дней. Поварихи пытались приласкать мальчика, но придворные строго запретили приближаться к нему. Ему доставались последние объедки со стола, и то несколько вечером обходилось без всего. Мальчишка слонялся по тусклой кухне, в которой всегда трещал огонь и кипели котлы с готовящейся похлёбкой, но на просьбу покормить его, получал однозначный отказ. Женщины-поварихи старались тайно подсунуть ему хотя бы кусок хлеба, но старший надсмотрщик пресёк любые попытки, сначала словесно, но если это повторялось, то на его месте окажется одна из них. И всё же Вербер не голодал при дворе, он не привык, что теперь еда даётся ему в определённое время и в небольших количествах. Ормар стремился свести к минимуму расходы на прислугу, а тем более кормить чужого мальчишку и вовсе не хотел.
Мальчику объяснили для чего он здесь, и хоть особо не понимал ничего, что от него хотят, ему было очень интересно познакомиться со своим новым хозяином. Но шли дни, а долгожданной встречи всё не наступало. Он беззаботно слонялся рядом с поварихами, служанками, они в свою очередь, старались подбодрить юнца, пока не смотрел надзиратель. Спал там же на кухне, для него накидали соломы, уверяя, что этого ему вполне достаточно. Тётки-поварихи хотели бы отдать старое тряпьё, но и это им запретили делать. Мальчик лежал практически на голом полу, а ночью, когда огонь в печи погас, трясся от холода, что пробивал все его тельце.
Разбудили его ещё с ночи, даже кухарки не приступили к своим обязанностям. Надсмотрщик повёл его по длинному коридору, выйдя из кухни, спустился по крутой лестнице. Вербер еле успевал за его широкими шагами, со спросонья запинался и падал, надсмотрщик же продолжал тащить его за собой, и мальчишке приходилось на ходу вставать на ноги и бежать дальше за ним. Он привёл его в свою отдельную комнату. По сути, она находилась рядом с кухней, но вход в неё был с главного зала замка. Мужчина завёл мальчика в комнату и только сейчас отпустил его руку, которая уже болела. Сухим и тихим голосом он приказал мальчику раздеваться. Вербер испуганно глядел на него и медленно стал снимать с себя грязную разодранную рубаху, которая покрылась сажей от жизни на кухне. Он медленно копошился, стягивая одежду и держа её, прижав к себе, стоял перед ним нагишом. Надсмотрщик вырвал из рук грязное тряпьё и откинул её в сторону. Сам же показал ему на деревянный бочонок с водой, велев ему тщательно помыться. Маленький прислужник сполоснул руки и лицо. Мужчина стоял молча и смотрел на его неумелые действия, не выдержав, схватил его за шею и окунал в воду с головой, обрызгал его тельце, взял кусок мягкой ткани и вытер его. Мальчик податливо стоял и смиренно смотрел на него. Грозный надзиратель сунул ему новенькую чистую рубашку и велел скорее одеваться. Мальчик выполнил его просьбу, стараясь влезть в белую блузу, что доходила ему почти до пят. Далее мальчишке вручили маленькие сапожки из чёрной кожи, и Вербер тут же влез в них. Сказать о том, что сапожки ему значительно малы, он не решался. После всех процедур мужчина достал из кармана мягкий ломоть хлеба и, разделив его пополам, отдал часть мальчику. Вербер осторожно взял кусок из его руки и мигом проглотил, чем вызвал лёгкую улыбку на лице надсмотрщика. Мальчишка, еле прожёвывая кусок тоже улыбнулся ему. Мужчина рассказал, зачем он поднял его так рано и к чему были все процедуры. Сегодня ему предстоит познакомиться со своим хозяином. Отныне он всегда будет сопровождать его, быть его прислужником, но самая важная его деятельность будет заключаться в том, что он будет принимать на себя все наказания, которые заслужит его юный хозяин. Мальчик слушал его, а сам боялся, но и не понимал, почему ему будет доставаться за чужие проступки. Неспешно поговорив, они оба встали и направились в комнату Эльрика. Наследник как раз к этому времени должен уже проснуться, у него утренние занятия с мечом. Они вместе зашли в комнату принца, но тот ещё спал. Рядом с ним уже копошились придворные служительницы, подготавливая для него наряд для занятия с отцом. Одна из нянек распахнула тяжёлые шторы, впустив утренний свет в просторную комнату. Спавший мальчик прищурился и нехотя открыл глаза. Он был недоволен присутствующим и не пытался скрыть его. Юный рыцарь бурчал на них, периодически зевая, но всё же выполнял их поручения, ибо знал, что на встречу с отцом ему опаздывать нельзя. Вербер испуганно смотрел на мальчика, не смея пошевелиться, стоял у двери и молча наблюдал за ним. Эльрик даже не сразу заметил его присутствие. Няньки поспешили собрать его и отправили на встречу с отцом. Мальчики столкнулись в проходе. Прислужник стоял на пути наследника короля, боясь сделать шаг в сторону, чтобы уступить ему место для выхода. Принц опешил от его поведения и силой оттолкнул его от двери, и поспешно вышел. Прислужник упал на каменный пол, ободрав колени, и запачкал белую тунику кровью. Няньки, находившиеся рядом, накинулись ругать мальчишку, а он молча поднялся, пытаясь стряхнуть капли крови с ткани, но ещё больше размазывал её, чем вызвал гнев тёток.
30. Вельвичина
Дни летели стремительно, Вельвичина и не заметила, как осень сменяет лето, и холодные ветры достигли вершин Верхних Холмов. Слуги с каждым прошедшим днём утепляли замок, разжигая камины, поддерживая их теперь весь день. На город надвигалась зима, что несли с собой не лучшее время для него. Сильнейшие ветра и штормы обрушивались с моря, заметая снегом узенькие улочки и дома. Не все жители города могли позволить себе поддерживать огонь в камине круглые сутки на протяжении всей зимы, грелись тем, чем могли, тряпками затыкали щели, забивали окна. Нередко, бывало, что сильнейшие порывы ветра сквозили в домах, заметая его снегом.
Волчица Дэя ютилась в подвальной конуре вместе с волком Бальдаром. В Верхних Холмах они были единственной стаей, все остальные хищники селились в глубине леса, к югу от большого холма. Относились к ним соответствующие. Они редко выбирались за пределы стен замка и его территории, выход в город был по крайней необходимости. Несмотря на принадлежность к королевской семье, волков не любили и прогоняли с любых многолюдных мест. Кто-то считал их опасными, другие боялись их как разносчиков заразы. Не утихали легенды, что именно волки занесли "Чёрную кровь" в народ Земли Вен, после которой погибло много жителей, а всё из-за их мести людям.
В замке им тоже не были рады. Молодая королева принимала в тронном зале лишь свою сестру, Бальдара она пускать отказывалась, объясняя, что действует в угоду людям, которые боятся их. И как бы Дэя ни пыталась доказать обратное, Величина была неумолима. Отныне она не может действовать безрассудно, исходя из личных побуждений, она руководствуется мнением народа, и дабы не вызывать лишние волнения, решила оставить всё как есть. Хотя в дальнейшем, когда она закрепится на троне ни как наследница, а как истинная правительница, она изменит их жизнь к лучшему. Дэя не могла ослушаться или оспорить решение сестры, не желая, но ей приходилось мириться с ним. Бальдар был недоволен унижением со стороны королевы, некогда гордая стая жила в подвале замка, прячась ото всех, хотя в былые времена именно они нагоняли страх на народ, их боялись и уважали. Сейчас от былого величия не осталось ни следа.
Время проживания в замке тяготило не только волков. Королева и сама каждый раз засыпала с тяжёлыми мыслями. Прошло несколько месяцев с момента коронации, а семейных обязанностей она не выполнена. Не было даже того, с кем бы она могла завязать союз. Все, кто приходили просить её руки и сердца, казались ей недостойными и жадными до власти, что не импонировало ей. Советники и придворные приводили своих кандидатов, но и их она отвергала, как бы те ни пытались давить на неё. Но позиция королевы была непоколебима, хотя и были моменты, когда она была готова сдаться. В минуты наибольшего давления и отчаяния она оставалась совсем одна. Сестра хоть и приходила утешить королеву, но и тогда пыталась замолвить слово о своей небольшой стае, что лишь выводило Вельвичину из себя. Ранее только в ней она видела свою поддержку, сейчас не осталось и её.
Дагфар – личный прислужник и защитник, наблюдал за всем со стороны, но никогда не смел нарушить личную границу. Он всегда стоял позади, наблюдая за ней, не произнося ни слова. Молодая королева чувствовала его присутствие, но в отличие от всех, оно её не тяготило.
Вельвичина была взбешена от всеобщего давления и непонимания. Всё, что свалилось ей на плечи за это время, она с трудом тащила на себе, не полагаясь ни на кого. Даже опытные советники, по её мнению, были ушлыми проходимцами, которых по неизвестным причинам держал Фредерикус. Камерарий не мог дать чёткого ответа по расточительству казны, и куда уходят деньги и золото, ей оставалось только догадываться, что совсем не устраивало. Днями напролёт она изучала книги учёта, датируемые ещё началом правления прежнего короля, но и там была полная неразбериха, отчего ей закралась мысль, что эти люди грабят городскую казну, прикрываясь несуществующими делами.
До поздней ночи Вельвичина не могла сомкнуть глаз. Каждый день приближал к тому, что скоро выбора супруга не будет, и решением совета её выдадут замуж за лучшую кандидатуру, но только лучшая она для них. Также не давала покоя ежедневные дела города и его горожан, которые часто приходили жаловаться к ней на свою жизнь. Решив не тратить драгоценное время на сон, она снова принялась изучать старые записи о казне города, и каждый раз она находила мелкие не состыковки, которые тянутся уже долгие годы. Вельвичина в срочном порядке созвала совет. На их памяти это был самый ранний сбор. Советники были крайне недовольны и не пытались скрыть своего пренебрежения перед королевой. Она же заявила, отныне все траты из казны будет через личное одобрение, будет происходить полный контроль и доклад по финансовым делам. Придворные остались недовольны, примеряя недоверие на себя, и как бы ни убеждали Вельвичину в ошибочном мнении, она стояла на своём, чем яростнее злила их. И только старый совет начал было расходиться, королева остановила их, объявляя ещё одну новость. Суровый взгляд девушки говорил о том, что очередная весть для них не будет смягчающей, в чём оказались правы. Вельвичина издала указ о снятии камерария с должности и попросила покинуть замок Верхних Холмов навсегда. Старый казначей, словно ошпаренный кипятком, начал вопить и размахивать руками, а его лицо покраснело от негодования и злости. Советники также подняли шум и просили королеву одуматься, но она молча и гордо встала с неудобного стула и направилась к выходу из зала. Но теперь советники не желали покидать комнату, дабы добиться решения, которое устроит всех, и пока они бубнили между собой, Вельвичина покинула их. Вместо неё у пустующего места королевы появился Дагфар и грозно рыкнул на стариков, заставив их тут же замолчать. Они оглянулись на него удивлённо, а он в доброжелательной манере повторил просьбу королевы об изгнании камерария сию секунду.
31. Оска
Дрожащими руками, девушка прижимала четыре плотных свёртка к себе, стараясь заглушить плач малышек, но у неё ничего не получалось. Новорожденные барахтались, пытаясь выбраться из неудобного кокона. Обеих рук ей не хватало, чтобы удержать всех четверых сразу. Молодая мать просила помощи прислужниц, но те, после принятия родов устранились от нее. Она смотрела на дочерей и не понимала, что с ними делать, что с ними будет? Крохотные ручки пытались высвободить тельце из-под ткани, и сколько бы мать ни заворачивала их, они выбирались снова. Глаза слезились хотя она пыталась сдержать их, но сегодня силы оставили её, и она расплакалась навзрыд, со страхом ожидая появления Гамли, а он должен быть уже с минуты на минуту. Женщина пыталась найти слова, оправдания, что скажет на его упрёки, примет весь его гнев на себя, лишь бы он принял дочерей. Она смотрела на каждую из них сквозь слёзы, жалея их, восклицая на несправедливость Богов, что дали им такое испытание с младенчества. Малышки не могли успокоиться, мать шептала им ласковые слова, нежно поднося каждую головку к губам, на которые текли соленые капли.
Щемящий скрежет открывающейся двери вмиг прервал общий детский плач. Малютки замолчали, как только Гамли вошёл в королевские покои. Оска испуганно смотрела на него, она хотела было утереть мокрые щеки, но руки были заняты детьми, и она сильнее прижала их к себе. Молодой отец равнодушно обратил на нее грузный взгляд, подошёл ближе, и не говоря ни слова всё понял. На ворочающихся младенцев он не обратил даже внимания, молча развернулся и вышел. Девушка хотела было крикнуть ему в след, но тот быстрым шагом удалился из комнаты, оставив дверь распахнутой настежь. Она так и замерла с приоткрытым ртом, слова не вырвались из неё, словно застряв в горле. Не шелохнувшись смотря в открытую дверь, она будто ждала чьего-то прихода. Три девочки к этому моменту заснули, лишь одна ещё ворочалась, слабо всхлипывая, тянула ручками к волосам матери.
