Анатолий Антонович Казьмин
И.о. Кощея
– Да не надо, Машуль! Ну что мы без вас не справимся? Отдыхайте, пока возможность есть.
– Это даже не обсуждается, мсье Теодор.
И Маша оборвала связь. Вот же капризная девчонка! Всегда по-своему всё надо сделать. Ладно, завтра разберёмся, а пока – спать.
* * *
Проснулся я сам. От запахов. Одуряющий аромат шашлыка стелился по Канцелярии, проникая во все щелочки и, конечно же, не обошёл и мою спаленку. Я резво вскочил. Ну люблю я шашлык, люблю, что уж тут поделать?
За столом уже сидел, принюхиваясь, Аристофан и я промчался в ванную, крикнув на ходу:
– Без меня не начинайте, изверги!
Уважили всё-таки начальника, дождались. Шашлык был сказочный. Это Иван Палыч, заслышав о предстоящем походе, расстарался. Куски мяса были еще горячие, пахли дымком и чуть ли не лопались, разбрызгивая во все стороны сок, когда мы с аппетитом вгрызались в них. Через полчаса с шашлыком было покончено, можно было переходить к десерту, но тут, как всегда не вовремя в коридоре зацокали копыта. Вот откуда Маша знает, что пришло время сладенького?
Точно, это были Маша с Олёной, да еще и Максимилиан, засунув большую голову в дверь, вежливо поздоровался сразу со всеми. Пришлось пригласить девушек к столу, а коню выделить десяток блинов, которые он просто одним махом слизнул с тарелки.
– Федор Васильевич, – облизнулся Максимилиан, – я сегодня с вами отправляюсь?
– Вряд ли. Ты до Урала за сколько доберёшься?
Конь поднял глаза кверху и пошлёпал губами:
– Часов десять не меньше, Федор Васильевич.
– Ну не сегодня тогда. Шагай к себе в конюшню, там уже порядок навели. Наверное, по книгам своим соскучился?
Пока я прощался с Максимилианом, дед выставил на стол целый тазик оладиков.
– А ну-ка, добры молодцы да красны-девицы, налетай! Федька наш новое блюдо придумал к оладикам и никакого мёда-варенья не надо такая вкуснотища ента сгущенка!
Предатель. А может им нельзя? А может у них несварение будет от незнакомого продукта? Как мне с ними на войну тогда идти?
Уровень оладиков в тазике уменьшался просто на глазах, и я поспешил присоединиться к компании. Дед был прав хотя я это и без него знал – оладики со сгущенкой… м-м-м… Ну вы поняли.
Лукошкинский отец Кондрат не успел бы торжественно прочитать «Отче наш» как с оладиками было покончено. Ну и ладно. Потом лично для себя такой же тазик закажу и даже побольше.
– Мсье Теодор, – Маша погладила вздувшийся животик, и кивнула на пару мешков у стены, на которые я и не обратил внимания, – а мы вам подарочки привезли.
– Пряники?
– Два беса, которые мне про вас рассказывали.
– Можно, босс? – Аристофан поднялся из-за стола.
– Давай только по-быстрому, нам скоро в дорогу. Или вообще на потом отложи. Сдай пока в камеры под роспись.
– Да не, – ухмыльнулся Аристофан, – я в натуре быстро, босс.
И правда, минут через пятнадцать, пока мы все еще были заняты тяжкими вздохами после съеденного, Аристофан заявился довольный и с ходу заявил:
– Это… босс. Бесы эти залётные, реально с восточной границы пришли. Говорят, нанял какой-то огненный летающий дед рассказать в городе мол, хана царству Кощееву пришла. Обещал золотишка отсыпать, когда обратно идти будут. Больше ничего не знают в натуре.
– Похоже, опять Бабай, – задумался я. – Пора бы и с ним разобраться. Что это за кадр такой у нас объявился? А с этими двумя бесами, что думаешь делать?
– Да отпустил я их, босс. Сявки подзаборные. Дал им пинков конкретно и рванули они на восток. А что, не надо было отпускать?
– Да пусть идут, – отмахнулся я. – Еще с ними мы не заморачивались… Ну что, в путь? Только… Машуль, Олёна, может быть, вы всё-таки останетесь?
Но за девушек, к моему удивлению, горячо вступились и Михалыч и Аристофан.
– Пущай идут, внучек, уж лишними не будут, да и не помешают, точно.
– Реально, босс, наши шмары – бойцы хорошие.
И тут же получив от «шмар» с двух сторон по рогам, заржал и залез под стол, вереща, как Тишка с Гришкой, удирающие от деда. О кстати. Я включил комп и накидал первых попавшихся мультиков на сутки без перерыва, да еще закольцевал на повтор. Мало ли как сегодня обернётся всё, а так хоть паразиты мелкие без мультиков не останутся.
Аристофан вовремя предупредил, что в тех краях уже настоящая зима, и мы разбрелись по комнатам за тёплой одеждой. Точнее – все разбрелись, а меня Михалыч снабдил тёплым полушубком, сапогами на шерстяные носки, да заставил надеть меховую шапку. А уж от шлема я сам благоразумно отказался, представив, как могу случайно прижаться щекой или губами к промёрзшему железу. Ничего, посмотрят и без шлема на мой облик светлый и в меру прекрасный. Может, сразу ужаснутся и отдадут змеиные глазки.
Аристофан с Олёной ушли к воротам – там у них подземный путь начинался, а мне пришлось переправлять нашу троицу. Открыв коробочку, я произнес:
– Шмат-разум, перенеси нас с дедом и Машей прямо к Калымдаю на Урал.
– Хозяин а, хозяин? – послышался шёпот из открытой шкатулки. – Звиняй, хозяин, не смогу сразу всех. Обессилел.
– О блин, не вовремя-то как. И что теперь делать?
– По двое, хозяин могу, а больше никак.
– По двое ладно, сойдёт. А обессилел-то с чего? Ты же сегодня не работал.
– Запас сил кончился, – из шкатулки донесся долгий вздох. – Надоть снова ведро самогонки заливать.
– Ты на самогоне работаешь?! – восхитился я. – И как только в нужные места попадаешь? А надолго ведра-то хватает?
– Лет на двадцать, хозяин.
– Вернёмся – лично волью ведро, – пообещал я. – А пока перенеси меня с дедом к Калымдаю на Урал.
Наверное, всё правильно сказал, потому что через секунду лёгкой тошноты мы предстали в каком-то ущелье прямо перед нашим бравым майором.
– Блин, холодно-то как тут у вас! Здорово, Калымдай! – я протянул майору руку.
– И снега по колено, – пожаловался Михалыч, вслед за мной протягивая майору руку.
– Так, я сейчас за Машей смотаюсь. Без меня не начинайте.
– А чего тут начинать-то, внучек?.. – начал дед, но я уже очутился в Канцелярии.
– Пошли, Машуль, если не передумала, – и снова: – Шмат-разум, а перенеси нас с Машей к Калымдаю на Урал.
Ущелье шириной метров сто, всё усыпанное разнокалиберными камнями, шло под небольшим наклоном вниз и упиралось метров через триста в скалу. Снег засыпал всё вокруг, но перед нами был утоптан – около небольших костров расположились шамаханы и бесы, а дальше шло пустое пространство вплоть до тупика, но широкая тропинка, пробитая в снегу, указывала на то, что ребята не сидели тут без дела, а как минимум, пытались вести переговоры.
– Смотрите, Федор Васильевич, – Калымдай указал вперёд, – та скала является входом в подгорное жилище чуди, только там ни ворот, ни калитки. Каким-то колдунским образом они через неё проходят. Нам же хода нет.
– В натуре, босс, – подтвердил Аристофан, который с Олёной только что выскочил из-под земли. – Братва всё в округе обшарила, других ходов под гору нет.
– Ага, смотрите, – привлёк внимание Калымдай, – полезли паразиты. Видать ваше прибытие почуяли.
Я вгляделся. Из скалы по двое, по трое, выскакивали фигурки и быстро отбегали в сторону, уступая дорогу идущим за ним. Вскоре там уже столпилось голов двести чуди.
– Пошли, поговорим? – предложил я.
– Бесполезно, Федор Васильевич. Они совсем дикие, еле-еле по-нашему разговаривают, – покачал головой Калымдай.
– Да и борзые, босс, конкретно, – добавил Аристофан.
– Ну, всё равно попробовать надо, – решился я. – Калымдай, Аристофан, деда, вы со мной. Девочки, останьтесь тут, тыл прикроете.
Маша скривила рожицу, но возражать не посмела. Чай не в Канцелярии на посиделках, а на боевой операции. На самом деле за тылы я как-то и не переживал, но тащить девушек с собой совершенно не хотелось. Мало ли как там дело пойдёт.
Мы зашагали к чуди и по мере приближения они представали пред нами во всей красе. Низенькие, даже ниже Аристофана, худые, лица белые, похоже на свету они бывают редко. Все поголовно одеты в шкуры, чего-либо матерчатого я не заметил. В руках у некоторых короткие мечи, но больше сабли, ножи и каменные дубинки. Как они их только подымали при своей комплекции?
Сапоги мне попались хорошие, не скользили совершенно даже под уклон и я умудрился начальственный престиж не уронить, не уронив и себя ни разу на заснеженной тропинке. Так что к чуди мы подошли гордо и величественно и остановились шагах в двадцати, любуясь нашими оппонентами.
Растолкав худосочных чудиков (а как их еще называть? Чудиянов? Чудинов?), вперёд пробился толстый, поперек себя шире, мордатый мужик, на голову выше остальных. Ну, понятно, вождь. Он стал перед нами, картинно отставил ногу и сказал:
– Ха!
– И тебе – ха, вождь, – вежливо ответил я. – Меняться будем? Ты мне две стекляшки красные, бесполезные, а я тебе золотишка отсыплю или чего вкусненького принесу.
– Ха!
– Это я понял, понял, так что с обменом-то?
– Ха! Твоя совсем глупая! Моя твоя фига крутить! Ха!
– А чего так? Тебе же эти стекляшки и даром не нужны, а я хорошую цену предлагаю. Тебе лично сверх оговоренного еще пару бутылок самогона поставлю. Знаешь, какой классный у нас самогон гонят? Сказка!
– Самогон? – вождь задумался на секунду, а потом снова проорал: – Ха! Моя сушёный мухомор варит и никакой самогон, – он сглотнул, – не нужен!
– Ну не хочешь самогон, не надо, сами выпьем. А чего тогда хочешь в обмен?
– Ха! Снег сойдёт и моя к твоя ходить! Царство забирать, всех убивать, а сама потом домой уходить, в гора, мухомор кушать!
Чудики за спиной вождя восторженно заорали и замахали оружием.
– Идиоты, блин, – тихо прошептал за спиной Аристофан и сплюнул.
– Слушай, вождь, – сделал я еще одну попытку договориться, – ну не воевать же нам из-за такой пустяковины? Может быть, договоримся как-то?
– Ха! Твоя умирай, моя счастливый ходи! Чуди самый главный везде! Всех убивать, один остаться!
– Я понял тебя, вождь. Пожуй пока мухоморчиков минуток пять, а мы отойдем – посовещаться надо.
Мы вернулись к Маше и Олёне, а Калымдай послал двух бесов и одного своего бойца на место переговоров мол, мы здесь, не ушли никуда, просто перекур.
– Ну, я же говорил, Федор Васильевич, – начал Калымдай, – совершенно дикие они да еще агрессивные.
– Совсем берегов не видят, – кивнул Аристофан.
– Охохошеньки… – вздохнул я. – Только локального вооруженного конфликта нам не хватало. Думаете, миром не удастся вопрос решить?
– Сомневаюсь, Федор Васильевич.
– Душить их надо, босс.
– Чавой-та ты, внучек политесы с ентими иродами разводишь? Настучать им по сопаткам, да забрать то, что нам принадлежит!
– Ну не то чтобы нам принадлежит, – протянула Маша, – но в целом я с дедушкой Михалычем согласна.
– На ножи их, – решительно кивнула головой Олёна.
– Да что ж вы у меня такие кровожадные? – поразился я. – Просто тигры лютые!
Тигры лютые довольно оскалились и закивали головами.
– Подождите, убивцы, – охладил я пыл моих соратничков. – Вы только не забывайте, что мы сюда не развлекаться вашими игрищами кровавыми пришли, а глазки змеиные добывать. Где они их прячут, как думаете?
– Урод этот толстый, – сразу ответил Калымдай, – всё время их с собой таскал в ларце. Нам показывал издалека, дразнился надо понимать. А только сейчас он без ларца вышел.
– Вот! – кивнул я. – Ну перебьёте вы сейчас эту банду… А перебьёте?
– Без базара, босс, – хмыкнул Аристофан, а Калымдай, Маша и Олёна, молча кивнули.
– Так вот перебьёте, а глазки как найти? Внутрь-то под гору мы попасть не можем. Поэтому или хитрость какая нужна или всё же договариваться…
Но тут мои миротворческие размышления прервал крик, донёсшийся от чуди.
– Что там ещё? – проворчал я.
Весь отряд перед нами вскочил на ноги и о чем-то возбужденно переговаривался, а Калымдай всмотревшись вдаль, вдруг охнул:
– Наших часовых побили, Федор Васильевич!
– Что?!
– Ну, сявки, – выдохнул Аристофан, – амбец вам конкретный пришёл!
Все ринулись вперёд, но я изо всех заорал:
– Стоять! Стоять я сказал! Стоя-а-а-ть!!!
Калымдай махнул бойцам и те всё-таки остановились, недовольно ворча, а сам он недоуменно повернулся ко мне и в глазах его, кроме недоумения плескалась обида и, кажется, разочарование.
– Калымдай, дружище, – произнес я. – Куда ты парней гонишь? Они по узенькой тропинке бежать будут или по глубокому снегу, вот их там по одному на ножи и примут.
Калымдай оглянулся назад, обвел взглядом ущелье и обернулся ко мне, смущенно запустив пятерню в волосы.
– Мы по-другому сделаем, Канцелярия, – обратился я сразу ко всем своим товарищам. – Пойдем тихо-мирно тем же составом, только еще и девушек наших прихватим, будто идём переговоры продолжать. А сами будем время тянуть и отвлекать этих уродов разговорами, пока наши ребята не подтянутся. Вот тогда и врежем.
Калымдай побежал к бойцам, а мы неторопливо двинулись к чуди, которые возбужденно орали и подпрыгивали на месте, маша оружием.
– Ну что, вождь, – спросил я спокойно, когда мы вернулись на место переговоров, – не передумал?
– Ха!
Да кто бы сомневался в ответе.
Я сделал вид, что поскользнулся, оступился махая руками и зацепившись ногой за труп беса, грохнулся в снег, вызвав злорадный смех противников.
– Вот же, – я неловко поднялся, отряхивая с джинсов снег. – Эй, там! Кто-нибудь! А ну-ка уберите отсюда весь мусор. Ступить некуда.
– Ха! – снова заорал вождь.
– Скажи мне, о мудрый и могучий вождь, – начал я, краем глаза заметив, как подбежали шамаханы и засуетились около убитых, – откуда ты силу и ум берёшь, чтобы править твоим великим народом? Я вот думаю, может и мне у тебя поучиться? А то мои лентяи ничего толком и не умеют, а на тебя посмотреть, так ты вона какой толстый, гладкий, да пригожий.
Пока я нёс этот бред, трупы оттащили в сторону, но шамаханы и бесы не уходили, а продолжали бестолково суетиться за нашими спинами, постепенно наращивая численность.
– Ха! Моя сильный! Моя всех убивать! Твоя умирать от моя сабля!
– Уговорил, сдаюсь, – я поднял вверх руки, а потом резко опустил, одновременно заорав: – Мочи козлов!
И кинулся в сторону, пропуская вперёд бойцов.
Ох, что тут началось…
Шамаханы и бесы, взревев, бросились на врага. В воздух взметнулся снег уже окрашенный кровью, а я поспешно закрутил колечко на пальце – самое время испытать его. Установив камешек в крайнее, самое убийственное положение, я сжал кулак, поднял руку, прицелился в толпу чуди, выбрав скачущих сбоку от основной массы и сжал посильнее кулак. Из колечка вырвалась молния и с громким ПФ-Ф-Ф! ударила по врагу.
– Ни хрена себе, – прохрипел я, опуская руку.
Четыре обугленные тушки на секунду замерли, а потом рухнули в снег. Вещь! Я пальнул еще пару раз, снося по молнией по два-три врага за заход, а потом закрутил головой, высматривая наших.
А наши давали жару! Олёна, закусив кончик косы, чтобы не мешала, вертелась юлой, держа в каждой руке по блестящему ножу, и медленно продвигалась вперед, не переставая кружиться, а вокруг неё плавно опускались поверженные враги, щедро орошая снег, кровью.
Маша, распахнув большие, кожаные крылья, висела над полем боя и с брезгливостью осматривала разорванного чудика, половинки которого она держала в руках.
– Фу, – сморщила она носик, отшвырнула окровавленные куски и снова спикировала вниз за очередной добычей.
Калымдая с Аристофаном я не сразу заметил, только когда дед, дёрнув меня за рукав полушубка, указал в центр битвы, увидел обоих командиров, яростно вырезавших чудь длинными ножами, действующих на пару шагов впереди своих парней.
А той чуди там оставалось… Ну с полсотни не больше. Я даже и не подозревал, какие бойцы подобрались под моим руководством.
– Смотри, внучек – вождь! – заорал дед, указывая немного в сторону от центра. – Пуляй в него, пуляй! Уйдёт же!
Ага, точно, вот он, кабан неокультуренный! Я вскинул руку с кольцом, но было уже поздно. Вождь, бросив своих воинов, разбежался и ласточкой прыгнул прямо в скалу и исчез за ней.
– Эх, зараза, – огорченно проворчал дед.
А я, оглядев поле боя со стороны, заорал, маша руками:
– Калымдай! Калымда-а-ай! – а когда он обернулся на крик, снова заорал: – Пленные! Пленных возьми!
Он кивнул и опять кинулся в схватку. Впрочем, схваткой это уже было сложно назвать. Началась банальная резня. Пока шамаханы и бесы, весело гогоча, приканчивали остатки вражеского отряда, Калымдай подтащил ко мне двух заляпанных кровью чудиков, держа их за шиворот.
– Сырыми съедим или зажарим? – ухмыльнулся он, швыряя к моим ногам пленников.
Те завыли от ужаса, а я только отмахнулся:
– Потом порезвишься, Калымдай, а сейчас надо вызнать, как они сквозь скалы ходят. Вождь, собака, удрал.
– Это… босс, – подскочил к нам весёлый и довольный Аристофан. – А можно я типа спрошу у них? А, босс?
– Да делайте, как хотите, – я махнул рукой и отошел в сторону. Я еще не дорос до наслаждения зрелищем пыток. Или не опустился.
Рядом со мной захлопало, взметнулся маленький вихрь, и на снег опустилась Маша, тут же спрятав крылья.
– Фу, кровь… – она принялась яростно трясти руками. – Бе-е-е…
– Ноготь сломала, – грустно произнесла Олёна, подходя к нам и вертя пальцами перед глазами. – Вот же невезение-то какое…
А вы, наверное, думаете, что я, как положено во всех классических романах, побежал в сторонку, чтобы вывернуть содержимое желудка, а потом долго переживал моральные страдания над трупами врагов, горько оплакивая их и мою тяжкую судьбу? Ха, как говорит известный вам чудик. Ничего подобного. Или мы их или они нас. Сейчас мы победили, остались живы, так разве это повод, чтобы горевать? Противно на всё это смотреть, верно. А вот артефакт еще у чуди, вот это точно грустно.
Кстати о победах и поражениях.
– Калымдай! – майор тут же подошел ко мне. – Как наши парни? Потери есть?
– Ни одного, – оскалился Калымдай. – Эти чуди, оказывается бойцы вообще никакие. Больше, как говорит Аристофан, понтов было, чем дела. Несколько царапин мелких и всё.
– Это… босс, – подбежал и Аристофан. – Эти мелкие пакостники говорят, что всего-то и надо в натуре, колдовское слово произнести и типа идти сквозь скалу можно.
– Что за слово?
– Балабрам, босс, легко запоминается. Я вот, уже запомнил – балабрам.
– Сейчас проверим, – я подошел к скале. – Балабрам!
И сунул в неё руку. Ну как сунул… Прикоснулся сначала, но пальцы легко погрузились в скалу и я тут же просунул руку по плечо. А потом быстро вытащил обратно. Еще тяпнет кто-нибудь с той стороны. Рука проходила легко, лишь с небольшим усилием. Ну чудики… Сейчас кое-кто огребёт по полной!
– Ребята! – я развернулся к отряду. – Бойцы! Первая победа наша! Ура нам! Но! Цель не достигнута и придётся идти под гору, добывать нужную нам вещицу. Зато потом вернёмся во дворец и отметим это дело хорошенько, а?
– Ура! – заорали все и довольно загалдели.
– Тихо! Тихо! – я снова повысил голос. – Сейчас подходим к своим командирам и учим колдунское слово для прохождения сквозь скалу, понятно? Да накрепко учим!
Через минуту шамаханы и бесы разбрелись по площадке перед скалой. Кто бродил, кто сидел, раскачиваясь, а в воздухе висело тихим шумом:
– Балабрам… балабрам… балабрам…
Особо тупых к себе в отряды ни Калымдай, ни Аристофан не набирали и уже минут через десять все сгрудились около скалы, готовые к бою.
– Ну, поехали, – сказал я и громко произнёс: – Балабрам!
Потом занёс ногу, чтобы шагнуть внутрь, но был резво оттащен от скалы за шиворот дедом.
– Ты куда енто первым полез, Федька?! – зашипел он. – Ить Македонский, растудыть твою, нашёлси тут!
– Ты чего, деда?
– А коли там тебя враги поджидають с сабельками наготове, а? А ежели там бегемот какой бешеный сидит, пасть раззявив и только и ждёт, когда ему вкусный Федька сам в пузо прыгнет?
– Бегемоты людей не едят, дед…
– Я же говорю – бешеный… Не лезь, внучек, пусть шамаханы с бесами пройдуть первыми… Во, проскочили все на ту сторону, таперича и наша очередь. Давай, ругайся словом заковыристым и пошли.
В пещере было темно, сыро и как-то гадостно пахло.
– Эх, факелов не догадались наделать, – тихо сказал Калымдай.
– Из чего их там, в натуре, делать? – возразил Аристофан. – Там же реально камень один.
– Подождите, – я вспомнил, что у меня есть фонарик в перстне. Вот и пригодился, а я еще ругался на него. Наощупь переведя камешек в другое крайнее положение, я сжал кулак и вокруг нас вспыхнул яркий свет, очертив круг, диаметром метров в десять.
– Лучше выключите, Федор Васильевич, – зашептал Калымдай, – а то мы у врага как на ладони. Нас отлично видно, а нам – ничего.
– Погоди, – я ослабил кулак и сжал еще раз и круг тут же исчез, а из кольца вырвался луч белого света. – Ага, так я и думал. Должны быть регулировки какие-нибудь.
На этом дело не закончилось. Поигравшись немного, сжимая сильнее или почти совсем разжимая кулак, я добился и регулировки самого луча. Теперь я мог заставить его бить узким ярким светом или давать широкий рассеянный луч.
Пещера, в которой мы стояли, была небольшой и из неё вели три прохода в скале.
– Ну, куда идём? – повернулся я к Калымдаю. – Или разделимся на три группы?
– Не стоит, думаю дробить отряд, Федор Васильевич, неизвестно, что впереди нас ждёт. Пойдёмте налево.
– Почему налево? – заинтересовался я. – Чутьё или приметил что-нибудь?
– Да просто левый лаз ближе к нам.
Калымдай шагнул в проход первым, за ним потянулись его ребята. Нас с дедом и девчонками поставили посередине отряда, не обращая внимания на мои протесты, а замыкал всю банду Аристофан, подозрительно поводя своим пяточком во все стороны.
Шли мы минут десять и я уже начал уставать держать руку с кольцом над головой, хоть как-то освещая путь Калымдаю, как впереди раздались голоса ребят, а потом появилось светлое пятно. Проход вывел нас снова в небольшую пещеру, только теперь с потолка и стен свисали гроздья противного на вид мха, но вполне так прилично светившегося. Я с облегчением выключил фонарик и потряс рукой, с любопытством оглядываясь по сторонам. Но на самом деле глядеть кроме этого мха больше было не на что. Никого и ничего и только впереди опять дыра очередного прохода. Единственная радость – там тоже висел светящийся мох и мне не надо было снова утруждать руку.
А потом так и продолжилось: пещера – проход, проход – пещера. Мы шлялись по подземельям часа два, и я про себя уже тихо материл Калымдая, уговорившего пойти налево, да и ножки мои начинали ныть от бесполезной ходьбы по камню. Ну и покушать бы не помешало. У деда в кошеле наверняка завалялся пирожок или бутерброд, а то и целый окорок. Я облизнулся. Да только устраивать пир среди не менее голодных шамахан и бесов я точно не стану. Потерплю чего уж.
Я так замечтался о жареной курочке, что не заметил, как впереди все остановились.
– Ох! Уф-ф-ф… Что такое? – спросил я, врезаясь в спину Маши.
– Тише, месье Теодор, – прошипела она. – Там что-то есть. Или кто-то.
Весь отряд выбрался на широкий гранитный карниз, и я ахнул от восхищения. Перед нами была будто огромная чаша, вырубленная в скале, куда прямо с карниза в обе стороны вели две широкие ступенчатые лестницы, плавно закругляясь по стенам. А внизу лежал чудесный город. Домики все были белыми и резко контрастировали с пещерой. Они были построены настолько искусно, что казались игрушечными. В основном двухэтажные, дома выстроились ровными рядами и часто соединялись между собой лесенками и переходами. В центре города располагалась большая площадь, а к ней с четырех сторон сходились широкие улицы, рассекая город на одинаковые части. Ни за что не поверю, что это чуди построили такую красоту!
– Видать, вырезали подгорных мастеров, – будто читая мои мысли, прошептал дед. – Смотри, внучек, совсем за городом не следят.
Точно. Я сразу и не заметил, что особенно по окраинам, дома стояли с пустыми дырами окон, а кое-где даже рухнули стены.
– Ну, мы, кажется, пришли, – тихо сказал Калымдай, подойдя ко мне. – Как действовать будем?
– Нам наверняка на площадь пройти надо будет, – задумался я. – Смотри, там на ней с краю, и дворец, похоже, стоит. Нам точно туда.
– А чуди-то не видно, Федор Васильевич. Никакого движения в городе.
– Думаешь пусто тут? Убежали все?
– Вряд ли, босс, – подошел к нам Аристофан. – Баб с малышнёй запрятали по пещерам в натуре, а сами в засаде сидят. Уж больно борзые, что бы всё бросить и типа уйти.
Калымдай согласно кивнул головой:
– Скорее всего – собрались во дворце и нас поджидают.
– Ну, тогда без вариантов, – согласился я. – Идём вниз.
Калымдай разделил отряд на две части, одну возглавил сам, а вторую отдал Аристофану.
– Пройдем город с двух сторон, Федор Васильевич, и встретимся в центре на площади. Ни один гад от нас не уйдёт.
– Угу. Только ты не забывай, что мы тут не с карательной экспедицией, – охладил я его пыл. – Наша цель – артефакт, а все развлечения потом.
– Конечно, – как-то быстро согласился майор. – Только врагов за спиной оставлять, тоже не следует.
– Ладно, пошли.
Мы шли с отрядом Калымдая по правой лестнице, а Аристофан повёл своих по левой. Спускаться было удобно, похоже, что и лестница – тоже дело рук умелых безызвестных мастеров. В городе я сначала шёл, открыв рот, крутя головой по сторонам, но скоро на смену восхищению пришла злость. Эти чуди явно плевать хотели на красоту. Повсюду чернели следы костров, двери и окна в основном были выбиты и сквозь них внутри помещений тоже виднелись пятна от огня. Да еще и зловонные кучи по всем улицам… Бр-р-р…
По пути к площади нам не попалось ни души. Похоже, майор был прав, предположив, что нас поджидают во дворце. Ну и хорошо, не надо будет бегать по городу и вылавливать этих паразитов по всем щелям.
– Подходим, – предупредил Калымдай.
Ага, уже сам вижу. Перед нами внезапно раскинулась площадь, покрытая узором белой плитки. На другой стороне от нас показался Аристофан с ребятами, одновременно с нами достигнувший цели. Отряды сошлись и командиры посмотрели на меня.
Я пожал плечами:
– Во дворец, как и планировали. Только осторожно, не спешим.
И кстати, правильно сделали, что не стали переть всей толпой, а выслали впереди пяток разведчиков. Едва наши ребята подошли к широкой лестнице, с которой и начинался дворец, как на площадку вверху ступенек, вывалила орущая толпа чуди, угрожающе размахивающая оружием.
– Штук триста-четыреста будет, – оценил врагов Калымдай.
– Не вопрос, – хмыкнул Аристофан.
– Начали! – махнул рукой Калымдай и первым зашагал к дворцу.
А я как чувствовал, что без сюрпризов не обойдется, уж больно гладко всё шло. Едва мы прошли половину пути, как вокруг нас засвистели булыжники. Луков, слава богам, у чуди не было, а вот пращи они использовали умело. Сначала один бес схватился за голову, потом шамахан рухнул под ноги товарищей, а град камней только усиливался и я заорал:
– Отходим! Назад! Все назад!
Бойцы дисциплинировано отхлынули назад, подхватив раненных товарищей и, отбежав на безопасное расстояние, замерли, ожидая приказаний.
– Ну, зачем?! – ко мне подбежал Калымдай. – Сейчас навалились бы скопом, да придушили бы всех этих тварей!
– А сколько бы парней твоих там легло, пока бы бежали к дворцу? Остынь, майор. Нет у нас такой задачи – положить весь отряд ради артефакта, понял? – я положил руку ему на плечо. – Добудем мы глазки, куда они от нас денутся? Только не ценой твоих бойцов.
Калымдай виновато кивнул:
– Верно. Нашло что-то на меня, парней наших в ущелье вспомнил.
– Босс, глянь, – окликнул, ухмыляясь, Аристофан. – А вон и обезьянка наша жирная!
На верхних ступенях дворцовой лестницы подпрыгивал и махал руками, корча рожи наш давешний знакомец – вождь чуди.
– Ха! – заорал я ему.
– Ха! – закивал в ответ вождь и полез за пазуху.
Он вытащил какой-то предмет, статуэтку, что ли, погрозил ей нам и вскинул над головой, держа двумя руками.
– Чего это он?.. – начал дед, но осёкся.
Вождь разломил статуэтку и тут же раздался грохот, а гора затряслась.
– Ложись! – заорал Михалыч, но я только отмахнулся.
Площадь посредине вдруг вспучилась, во все стороны полетела белая плитка, а из пролома начало вылезать какое-то чудище. Мы попятились, а оно всё лезло, пока из дыры не выкарабкался огромный, метров десяти ростом, монстр. Здоровенный такой мужик в одной набедренной повязке, с большими, закрученными как у барана рогами на голове, мордой как у Горыныча, только приплюснутой и весь в таких мышцах, что Шварценеггер бы зарыдал от зависти.
– Амбец… – прошептал Аристофан, когда монстр повернулся нам и улыбнулся, открыв на всеобщее обозрение огромные загнутые клыки.
– Ужин, – ласково пробасил мужик, с вожделением смотря на нас.
– Федька! – торопливо зашептал Михалыч. – Ну чаво ты любуешси им? Понравилси? Вот я всё Гюнтеру расскажу! Да не стой ты столбом, пуляй молнией в паразита!
Я схватился за перстень и привычным уже движением, крутанул камень в крайнюю позицию.
– На-а-а! – я вскинул кулак и сжал его, выпуская ослепительную молнию прямо в грудь монстра.
– Чавой-та? – удивился мужик, отшатываясь назад. Потом почесал края дыры на груди, которая затягивалась прямо на глазах и поморщился: – Плохая еда. Ещё и кусается…
– Вот там – вкусная! – заорал я, указывая на чудь. – Обернись, мужик!
Монстр медленно повернулся и уставился на радостно скачущего вождя в окружении таких же счастливых аборигенов.
– Ха! – заорал вождь.
– Ага, – кивнул ему мужик и шагнул к дворцу.
– Отходим, – прошипел Калымдай, потянув меня за полушубок.
Мы на цыпочках рванули за ближайший угол, хотя особо таиться, думаю, смысла не было. Монстр уже добрался до дворцовой лестницы и теперь увлеченно хлопал ладонями по ней, расплющивая за раз по десятку чуди.
– Хорошо, – на всю площадь бормотал он, одной рукой запихивая окровавленные трупы в пасть, а другой не переставая лупить по лестнице. – Вкусно. Не кусается.
– Все в дом, – скомандовал Калымдай. – Там переждём, пока это чудище не наестся.
Мы нырнули в ближайший дом и затаились и только Маша вздохнула, закатив глаза:
– Какой брутальный мужчина… Ну чего вы уставились? Ничего вы в романтических чувствах не понимаете…
Через полчаса мы отправили разведчика, и он вскоре вернулся, заорав с улицы:
– Чисто! Никого нет ни чуди, ни этого… мужика здорового!
Мы выскочили всей толпой и поспешили к дворцу, не переставая опасливо оглядываться по сторонам. Еще раз встретиться с монстром никто больше не хотел. Ну, разве кроме Маши.
Ступени были залиты кровью и я, морщась, брезгливо выбирая места почище, вскарабкался наверх. Красивые резные ворота были распахнуты и, не слушая гневные окрики Михалыча, я вошел во дворец и остановился как вкопанный.
– Офигеть… – протянул у меня за плечом Аристофан.
– Вот и нашим ребяткам свезло, – согласился за другим плечом Калымдай.
– Половину – в казну! – твёрдо заявил я. – А с оставшейся половины не забудьте обычные отчисления в бухгалтерию сдать.
