Анатолий Антонович Казьмин
И.о. Кощея
– Совсем ты, Горыныч обленился у меня на службе… Ладно, вернётесь, я тебе пир устрою и отпуск… хотя нет, с отпуском ты, наверное, обломаешься, дел полно. А вот пир – обещаю.
– Забожись!
– Ты что, Горыныч? Может тебе еще и молебн заказать в дворцовой церкви?
– Ох… Это я от голода, Федь… Уже мозги ослабели и крылышки махать отказываются…
– Ладно, прилетишь – откормишься. А пока может быть, расскажешь всё-таки как у вас там дела?
– Может быть и расскажу… – задумчиво прогудела правая голова. – А мне на пир кроме баранины и говядины, хорошо бы и осетринки маленько…
– Горыныч!
– А? Что? Ты что-то спросил, Федь?
– Ага, спросил. Могилку тебе по правую сторону Лысой горы вырыть или по левую? Горыныч, твою дивизию! Как дела у Калымдая ты мне скажешь когда-нибудь?!
– Ну что ты орёшь, Федь? Я и с первого раза услышал. Скажу, конечно, почему бы это мы тебе не сказал? Ты меня совсем уже за какого-то вредителя держишь? Али за тупых? Вот честно скажи, Федь, за тупых, да? Эх… Знаешь, как обидно? А еще друг называется…
– Горыныч…
– Да здеся твой майор, здеся. Вона под носом у нас скачет, сабелькой вострой машет, требует тебе передать… Вот что это за жизнь, а Федь? Ты на нас орёшь, Калымдай твой мне голову рубить собрался. Так некультурно… Ай! Ой! Да всё-всё! Хватит, майор, я всё понял! Господин батюшка император докладываю обстановку! Народец этот горный – вредный до неприличия, носом во все стороны крутит, а на нас даже чихать зазорным считает, но Калымдай, вона на ухо мне орёт, что уже почти разобрался с чудью этой и скоро уже результат будет… Всё ухо нам заплевал… Ой!
– Уф… Ладно я понял. Калымдаю привет передавай и завязывай резвиться, слышишь, Горыныч?
– Про пир только, что обещал, не забу… – завыл Горыныч, но я уже треснул ложкой по столу, обрывая связь.
– Ну чего ты хихикаешь, дед? – повернулся я к Михалычу. – Сам с ним в следующий раз разговаривать будешь. Дай мне лучше пирожок на дорожку.
* * *
В Лукошкино мы прибыли часов в девять утра. Было еще довольно свежо, да прямо скажем – холодно, но солнышко начинало потихоньку пригревать, и день обещал быть вполне сносным.
Перед визитом к Варе, я заехал к Кнуту Гамсуновичу и вручил ему тяжеленую сумку доверху забитую золотыми монетами. На школу. Я рассудил, что посол со всей своей педантичностью и немецкой обстоятельностью, лучше всех распорядится деньгами и проконтролирует расходы. Кнут Гамсунович согласился стать финансовым представителем моего гуманитарного фонда и от него я уже с чистой совестью поехал на Колокольную площадь.
На территории бывшего дома кожевенника, а теперь дома Вари, уже вовсю кипела работа, стучали топоры, визжали пилы и опилки летели, будто при постройке летучего корабля. Вот же времечко было. Я ностальгически вздохнул и застучал в ворота. Забор уже починили, но в калитку я-то пролезу, а вот Максимилиан точно нет, поэтому вход мне теперь парадный, торжественный, только через ворота.
Открывать мне вначале не хотели. Скрипучий старческий голос долго выспрашивал кто я такой, да к кому, да по какому делу, пока я не озверел и не наорал на бдительного сторожа, пообещав уйти, но вернуться с самим Горохом, возглавляющим роту бояр.
Вредный старикан, ворча открыл ворота и впустив нас с Максимилианом, еще долго бурчал, конечно же про распущенную молодежь, что мы мол, такими не были и травка была зеленее и самогон сладким, а девки те вообще… тут старикан призадумался, видимо вспоминая, чего именно там эти девки, но сраженный склерозом, раздосадовано махнул рукой и наконец-то умолк.
Варя, выскочив на шум, заулыбалась и побежала ко мне совсем не солидно для директрисы, но жутко соблазнительно для меня. Спрятавшись за Максимилианом от вредного дедка, она влепила мне поцелуй и тут же потащила смотреть сначала строительство школы, а потом и первые преобразования в её тереме. Преобразования мне понравились больше. Мы с Варей наконец-то остались одни и вдохновенно занялись горячими поцелуями и не менее жаркими объятиями. Ну а детали сами додумайте, здесь вам не женский роман, а реальное описание суровой правды жизни.
От Вари я с большим сожалением, но всё-таки ушел уже после обеда. Надо было все же повидаться с Никитой. Максимилиана оставил в школе, а сам вышел на площадь и только теперь задумался, а как же мне Никиту-то искать? Не в отделение же к нему идти? Но дед зря меня ругал сегодня утром за тупость – всего через пять минут раздумий я догадался вызвать по булавке Олёну, уж она-то точно должна знать, где сейчас участковый.
Судя по взволнованному голосу Олёны, они с Никитой наверняка вместе книги читали, а я оторвал их от этого интеллектуального занятия. Ничего, я хихикнул про себя, переживут и еще наверстают. Олёна тут в Лукошкино днюет и ночует, не то, что я, лишь изредка могу к Варе выбраться.
Встречу Никита мне назначил совсем рядом в небольшом переулочке сразу за школой и явился довольно быстро, правда, без Олёны.
– Здорово, Фёдор! – он протянул мне руку.
– Здорово, Никита! – я ответил на рукопожатие. – Что у тебя еще стряслось?
– Что, отрываю я тебя от противоправных дел? – хмыкнул участковый. – Ну, уж извини.
– Да какие у меня дела? – отмахнулся я. – Бытовуха и административные заботы. И рад бы с топором на большую дорогу выйти купцов пощипать, да не поверишь, некогда.
– Ну да, ну да, – Никита вытащил из толстой планшетки свернутый лист плотной бумаги. – Посмотри, ничего знакомым не кажется?
Я развернул лист.
Страховой договор
Твою ж дивизию. Аристофан. Я пробежал глазами по строчкам:
Товарищество «Аристо и братва» беря за свои услуги ежемесячное вознаграждение в размере 1 (одного) рубля, обязуется расследовать и принять все меры по устранению стихийно (и не только) возникших…
Дальше можно было не читать. Я протянул лист обратно и кивнул:
– Знакомо. Даже очень.
– Милицию со вчерашнего дня засыпают заявлениями и несут эти договора, – пожаловался Никита. – Уже штук пятьдесят таких бумажек принял от граждан. Ты рэкет организовал?
– Не я, – я сделал честные глаза. – Но знаю кто это. Ну из моих это, из моих… Но я даже и не подозревал, что эти паршивцы с таким размахом действовать будут.
– Надо прекратить, – строго сказал Никита. – Хорошо еще, что ко мне пошли с жалобами, а если бы к царю?
– Сегодня же дам команду свернуть эту операцию со страховкой, – побожился я.
– И другие… хм-м-м… операции тоже.
– Какие другие?
– А то можно подумать, что твои бандиты тут только со страховками трюки проворачивают?
– Ничего не знаю, – открестился я. – Есть другие жалобы от граждан?
– Жалобы-то есть… – протянул Никита.
– Да не про нашу честь, – хихикнул я. – Эдак ты сейчас всех собак на меня повесишь. Нет уж, получил я сигнал о страховках – разберусь, а в остальных делах мои архаровцы ни при чем.
– Ага, ангелочки, – кивнул участковый. – Ладно, разберемся. Но со страховкой…
– Век оладиков не видать! – побожился я.
– Оладики да… Оладики у Михалыча классные, – согласился Никита. – Как он там? Как у тебя дела вообще? Тяжело Кощеем работать?
– Да, не сладко, – пожаловался я. – Без приключений никак, а тут еще… – я замялся, задумавшись, стоит ли рассказывать о змеелюдах, а потом решился: – Тут еще атака началась на Лысую гору. А в перспективе – на весь мир.
– Ну, ты спокойно жить не можешь! – восхитился Никита. – А кто такие? И до нас могут дойти?
– Да гады одни древние из-под земли лезут. Меры принимаем и есть приличный шанс врезать им хорошенько, но пока они ведут счет. А что до вас… Если нас завалят, то на этом не остановятся, сам понимаешь.
– Может помощь какая нужна?
– Спасибо конечно, только какая уж тут помощь? Не Гороха же с армией подымать? Да еще толком неизвестно с кем бороться – скрытно действуют, на глаза не показываются, но чую я, Никит, вот-вот в открытую попрут.
– Дела…
– Угу. Ничего, прорвёмся.
– Слушай, Федь… – Никита замялся. – А помнишь, мы с тобой про книгу разговаривали? Ну, про записки мои?
– Помню, конечно. А что, написал?
– Угу. Описал дело о перстне с хризопразом, ну ты помнишь.
– О! Здорово! Дашь почитать?
– Без проблем. Только… Помнишь ты говорил, что на компьютере своём набрать сможешь, а потом и распечатать?
– Давай, – я протянул руку. – Много экземпляров не обещаю, сам понимаешь, бумаги тут подходящей для принтера не найти, да и тонер экономить надо. Но если объём не большой, то что-нибудь придумаем.
– Ух, здорово! – Никита вытащил из планшетки стопку исписанных листов и планшетка сразу похудела.
А я еще гадал, бутерброды он в ней таскает, что ли?
– Там может подчерк непонятный будет, – заторопился он. – Так ты спрашивай не стесняйся, ну и вообще…
Я прикинул размер мемуаров, да нормально вроде, не «Война и мир»:
– Сделаем, Никит. Только совсем быстро не получится, уж, пардон. Дел много, но постепенно наберу, сверстаю и распечатаю, уж будь уверен.
– Спасибо, Федь. Прямо порадовал ты меня.
– Магарыч. Да шучу я, шучу! Мне и самому интересно… Никит, а у меня к тебе тоже просьба есть. Проследи тут за школой, а? Дело новое, да и Варя всю жизнь в деревне прожила, города не знает…
– Даже и не переживай. Дело нужное, я и сам заинтересован, чтобы детишки по улицам не слонялись без дела.
Распрощались мы почти по-дружески. Я хотел было еще спросить, как у них дела с Олёной продвигаются, но постеснялся. Да и не моё это дело.
Вернувшись в терем к Варе я, спеша увидеть её, впечатался в горнице в могучую фигуру. Тётка Пелагея! Вот же…
– Ты опять тут?! – она взмахнула руками так, что аж ветер по комнате пронёсся.
– Нянька уймись! – окрикнула Варюша, загораживаемая от меня монументальной тёткой. – И разговаривай впредь с Федором Васильевичем уважительно, поняла ли? Господин Захаров половину расходов школы покрывают и если мне выбирать придётся между… В общем отправишься ты, нянька обратно в деревню коров доить. Я понятно говорю, а?
Пелагея проскрипела что-то недовольно, но отодвинулась и даже натужно поклонилась.
– Иди, нянька, распорядись, чтобы нам с Федором Васильевичем чаю подали, да непременно с ватрушками.
Пелагея вышла, а мы хихикнули и бросились в объятия друг другу.
– Вот же вредная какая тётка! – пожаловался я, едва оторвавшись от губок Вари.
– На самом деле она хорошая, – Варя взъерошила мне волосы, – только любит строгой притворяться… Ну давай, целуй пока никто не вошёл.
Еще минут через пять, Варя сама чуток отодвинулась от меня и вздохнула:
– Теперь еще голову ломать на кого поместье оставить? Я же тут жить постоянно буду… Ну, чего задумался? Целуй, давай.
А уже за чаем с ватрушкой я предложил:
– Варюш, а хочешь, я Михалыча поспрашиваю на счет управляющего? Он же всех знает.
– И его все знают, – хмыкнула Варя. – Спроси, конечно. Только мне вор какой, с кистенем в рукаве не нужен.
– Конечно. Варюш, я выйду во двор, надо переговорить кое с кем, – мне не хотелось даже косвенно втягивать Варю в свои дела.
Первым делом я вызвал Михалыча по булавке. Он откликнулся сразу:
– Внучек? Всё в порядке? Ты там ещё не на дыбе?
– С чего бы это? – я даже оторопел.
– Дык к ментам же пошёл на встречу. А ну как повязали они тебя, и будешь в одной камере с Кощеем-батюшкой париться.
– Ой, ну не выдумывай, деда. Всё в порядке, просто бесы наши тут порезвились в Лукошкино, вот Никита и попросил их утихомирить… Деда, ты мне лучше другое скажи… – я обрисовал Михалычу проблему с управляющим.
– Решим вопрос, – авторитетно сказал дед. – За то не печалься, внучек, подумаю.
Следующим абонентом был у меня Аристофан.
– Эта… босс?
– Ты где сейчас?
– Да я это… Ну ваще. Реально, босс.
– Аристофан! Ты где?
– Ну чё ты, босс, в натуре? Ну, тут я тут, типа в Лукошкино…
– Я так и знал. Сейчас же, слышишь, немедленно прекратишь операцию со страховкой, понял? Кто обиженным остался – откупишься. По-настоящему откупишься, деньгами и чтобы запугивать не смел, понял?
– А чё такое, босс в натуре? Мы же по-тихому всё…
– Аристофан, ты понял, что я тебе приказал или повторить в особо грустном стиле?
– Да понял, босс, понял.
– К ужину явишься в Канцелярию там и поговорим. Иди прямо сейчас разберись со страховкой.
Бесы они такие. Чуть не уследил и тут же на межгосударственном уровне махнут Эйфелеву башню на Биг Бен, чтобы потом с обеих сторон плату слупить за возвращение национального достояния.
– Федор Васильевич, – обдал меня сзади жарким шёпотом Максимилиан, я чуть не подпрыгнул. – Вы обратно во дворец вместе со мной собираетесь?
– Уф-ф-ф… Что ж ты так подкрадываешься? Хоть бы копытом стукнул для приличия… А что? Хочешь в городе остаться?
– Хотелось бы, Федор Васильевич, если такое возможно и вам не доставит неудобств. В конюшне же сами знаете, что сейчас творится, а в галерее, конечно весьма познавательно, но очень скучно и книг нет.
– Ну, книг тебе и тут не почитать… Хорошо, я как раз собирался у девушек наших Шмат-разум отобрать. Только ты особо не радуйся, это ненадолго тебе отпуск будет.
– Благодарствуйте, Федор Васильевич! – обрадовался Максимилиан. – День-два уже будет достаточно для полноценного отдыха.
– Ладно. Только не спались тут, а то забудешься да начнешь речь толкать при посторонних. Смотри, живо тебя на костёр потащат, и Варя не поможет.
Так теперь Маша.
– Машуль, не отвлекаю?
– Мсье Теодор? Ой, подождите, я только накину на себя что-нибудь…
– Маш, да у нас вроде бы не видео-связь, я же тебя и так не вижу. А где это ты голышом развлекаешься?
– Хотите присоединиться, Теодор?
– Маша!
– А чего тогда такие вопросы задаёте?
– Ой, всё… Маш, верни мне Шмат-разум и по возможности побыстрее. Я в школе ждать буду.
– А я? А Олёна?
– А вы и так безвылазно в городе сидите. А если крайняя нужда возникнет, я у Вари Максимилиана на пару дней оставлю.
– Вечно вы всё усложняете, мсье Теодор. Ждите.
Ну и жду. Чего мне еще остается?
* * *
Домой я возвратился уже затемно. Маша, конечно, быстро собраться не могла, это же наряд, макияж и прочие женские штучки, а потом надо было у посла выпросить карету, не пешком же ей идти через полгорода. Да и я, пока попрощался с Варей, пока Максимилиану последние указания давал, тоже немножко подзадержался. Но как бы то ни было, к ужину я не опоздал.
На первое были котлеты с пюре, свежезасоленная капустка, осётр в сметане, самые обычные отбивные из кабанятины, а от пирога с ливером мне удалось отбиться. На второе был Гюнтер, на десерт – Аристофан. Оба запеченные целиком с яблочком в зубах. Шучу, шучу. Стал бы я такое есть.
Пока я расправлялся с пирожками, Гюнтер докладывал об очередных колдовских проявлениях во дворце.
Потолок в бухгалтерии протекать перестал, зато теперь раз в пять минут просто провисал по центру почти до середины стены, а потом с громким БУМ, возвращался на место. Не критично, но и не очень-то приятно. Зато можно поприкалываться над посетителями, забредшими в бухгалтерию, поставив их как раз по центру комнаты.
В галерее у большой статуи Нептуна отвалился трезубец и пришпилил какого-то монстрика к полу. Жалко бедолагу, но с другой стороны монстрик наверняка не поглазеть на произведения искусства в галерею пришел, а спереть что-нибудь. Так что тут колдовство нам на руку сработало. А трезубец уже прикрепили на место.
Чистка конюшни подходит к концу, но сильно мешают стихийно возникающие по всему помещению маленькие пылевые вихри. Не успевают рабочие сгрести мусор в кучу, как он тут же развевается вихрями по всей конюшне.
В подвалах во всех казино сразу, на рулетке сто восемьдесят восемь раз подряд выскакивала цифра двадцать шесть. Разориться казино не успели, но убыток понесли немалый. Правда, это меня меньше всего волновало.
На смену Гюнтеру в Канцелярию ввалился Аристофан и, не дав мне даже слова вымолвить, поставил большой мешок на стол и затараторил:
– Это… босс! Тут реально пацаны просили тебе передать типа вот балычок осетровый конкретно под пиво. А вот и пива бочонок прямо с Немецкой слободы стырен… привезенный. Икорки чуток, вдруг блин балык не попрёт, свежайшая, прямо с базара. Ну и сосиски тоже от немчуры. А это, – он громыхнул кошелем о стол, – твоя доля, босс за прошлую неделю.
– Учись внучек, – хихикнул дед, сгребая подарки обратно в мешок, – как к начальству подмазываться надо!
– Э, э! Дед ты куда пиво потащил?! Ставь на стол, да кружки давай. Сейчас попробуем, что там за балык. Садись и ты, Аристофан и рассказывай, как же вы так умудрились дела проворачивать, что мне краснеть и оправдываться перед участковым приходится?
– Да мы чё, босс… – бес развёл лапы в стороны, вздохнул и уселся за стол. – Мы же реально всё так делали, как ты рассказывал.
– Не ну нормально а, Михалыч? Я же еще виноват остался… Давай, наливай, подлечим немного нервы.
– Мы типа, босс, решили всё грамотно оформить, – Аристофан влил в себя кружку пива и протянул деду для добавки. – Бумага, договор, всё как положено в натуре. Даже дьяка одного нашли, он нам реально бумаги помог написать.
– Вот на бумагах вы, Аристофан и спалились, – я закинул в рот ломтик балыка и отхлебнул пива. Так себе пиво, а балык классный. – Понты вас подвели.
– В натуре, босс, – вздохнул Аристофан. – Хотели… это… циви… ну как там?
– Цивилизованно.
– Во-во, босс, это самое слово в натуре.
– Понты у вас, Аристофан, а не цивилизация. Подошли бы да на словах договорились мол, так и так, завелась тут страшная банда, хана тебе купец. Но если хочешь, мы за тебя впишемся, только не бесплатно, конечно. Никаких бумаг, никаких доказательств. Ищи милиция неведомо кого неведомо где.
– А если купец откажется? – Аристофан грустно поглядел на вновь опустевшую кружку. – С бумагой-то вона в натуре сразу видно, что должен.
– Наливай, Михалыч… Ага, спасибо… Так ты, Аристофан, на следующий день пришли бойцов в другой личине, пусть купца постращают, товар ему маленько попортят, а потом снова сам заявись с повторным предложением. Мне ли тебя учить?
– В натуре, босс? – бес задумался и снова одним глотком опустошил кружку. – В натуре, босс! Реально конкретная схема!
– Только не борзейте, понял? Лучше массово, ну, побольше народу своим бизнесом охватить, а брать за защиту совсем немного. Из-за количества денежка приличная будет, а жаловаться из-за копейки никто не побежит… А пиво, всё-таки у вас так себе, хоть и немецкое.
– Ты, Федька, уже настоящим главарём становишься, – захекал дед. – Моя школа! Вот так же, помнится я и Кощея-батюшку учил уму-разуму…
– Да куда ж без тебя, деда, – хмыкнул я и снова повернулся к Аристофану. – Ты еще учти, что эти страховки – дело-то в принципе выгодное, если по уму подойти. Без вымогательств особых, а по-настоящему, по-честному. Как бы. Открывай своё страховое товарищество и работай. И намекну – в Лукошкино нельзя, там милиция, а вот в других городах…
– О, босс… Ты у нас ентот… как его, Михалыч? А вспомнил – гений!
– Только не сейчас, слышишь, Аристофан? Погоди, разберемся со змеелюдами и тогда пошлёшь своих парней сначала обстановку разведать, а потом видно будет. Вдруг там по другим городам тоже отделения милиции пооткрывали и звери почище нашего Ивашова работают?.. Всё, закончилось пиво?.. Нет, Аристофан, за самогоном бежать не надо, хватит. У нас же не праздник, а так, рабочее совещание в непринужденной обстановке. Вот замочим змеелюдов… Уф-ф-ф… устал я что-то. Пошли баиньки?
* * *
Утром меня разбудил Дизель, заскрипев и загремев костями, запуская генератор.
Я умиленно прислушался к уже родным звукам. Лучше уж так, чем отрубленные головы или ругань Михалыча с Максимилианом.
А вот и сам Михалыч поджидает под дверью:
– Проснулся ужо внучек? Вот и славно вот и вставай. Иди рожу свою царскую ополосни, а я покедова тебе завтрак соберу.
Настроение у меня с утра было самое благодушное. Гришке и Тишке, скакавшим в моём кресле, я запустил подборку новогодних мультиков, пусть пропитываются праздничным настроением – полтора месяца до Нового года осталось. Они вначале заверещали недовольно, стали изображать из себя черепашек-ниндзя, но я был непреклонен – воспитывать детей надо на отечественных мультфильмах, а не на буржуазной заразе. Впрочем, они быстро успокоились и увлеклись приключениями Деда Мороза, решившего гульнуть по Руси летом.
Завтрак был как всегда обильный и вкусный и мы с Аристофаном, забыв об обычных капризах, наперегонки уминали сразу из большой сковороды огромную яичницу, пристроившись к ней с двух сторон. Конечно, угнаться за этим бесовским отродьем у меня не было никакой возможности, зато я наверстал упущенное, стянув тарелку с бутербродами и злорадно показав Аристофану кукиш. Тот только пожал плечами и накинулся на пирог с капустой. Злодей, как есть злодей да еще прожорливый такой…
После завтрака с докладом явился Гюнтер. За ночь, к всеобщему удивлению во дворце никаких катаклизмов не произошло, зато пришли странные вести с восточной границы от шамаханской Орды.
– Достоверно ничего не известно, Ваше Величество, но объявилось у шамахан некое явление совершенно непонятное, – сообщил дворецкий. – Якобы является шамаханам некий огненный старец по имени Бабай.
– Кумыса прокисшего, небось перепили, – хмыкнул дед, – вот и мерещиться им всякое.
– Не похоже, господин Михалыч, – покачал головой Гюнтер. – Сведения приходят из разных источников, а описывают сию аномалию практически одинаково. Висит в воздухе этот пожилой господин, ликом страшен, бородой чуть ли не до земли достаёт, а сам окутан языками пламени. И вещает грозно и громко, даже кони от его голоса разбегаются.
– Хм-м-м… И что же он там вещает? – я поставил пустую кружку на стол. – Не деда, напился чая, больше не хочу, спасибо. Вон Гюнтеру предложи.
– Благодарю, Ваше Величество, я сыт… О чём говорит точно пока неизвестно, но по слухам… Нет, господин Михалыч, благодарю не надо… По слухам – что-то о великом обмане, каком именно не ясно… Я уже завтракал, господин Михалыч, спасибо… А от пирожков полнеют… Так вот, Ваше Величество, ещё говорит о древности и уникальности шамаханского народа, о том что именно они изобрели алфавит, колесо, число Пи, чтобы это не значило и цифру ноль…
– А пирамиды не они строили? – хмыкнул я.
– Они, Ваше Величество, – кивнул Гюнтер. – Под чутким руководством древнего шумерского шамахана Мардука, который, кстати, впоследствии надиктовал некие духовные заповеди другому знатному шамахану – Будде… Хорошо, господин Михалыч, давайте вашу ветчину только без хлеба, пожалуйста.
– Странные дела, – я задумался. – Продолжай следить за шамаханами, Гюнтер, надо будет разобраться с этим Бабаем. Не от змеелюдов ли он?
– Не их стиль, Ваше Величество, но всё может быть, – Гюнтер откланялся, прихватив завёрнутые в салфетку три ломтика ветчины.
– Деда, надо бы поточнее узнать, что там, у шамаханов творится. Пошлёшь разведчиков или сразу инспекторскую группу, ладно? А я сейчас в бухгалтерию. Надо с Агриппиной Падловной посоветоваться, как бы расходы на Варину школу грамотно провести, чтобы в глаза сразу не бросались.
* * *
До бухгалтерии я не дошёл.
Снова обвалился потолок только теперь уже в главном коридоре. Спасибо рыцарям-зомби, повсеместно сопровождавшим меня. Будь я один, Иван Палыч уже заводил бы тесто на поминальные чебуреки.
Десяток рыцарей как обычно взявших меня в коробочку, приняли на себя основной удар. Будучи на голову меня выше, да еще и быстро среагировав, они шагнули ко мне вплотную и все обрушившиеся сверху камни и глыбы достались им, а я остался жив, придавленный их телами, а уже потом и сотнями килограммов гранита.
Жив-то, жив, слава богам, но под завалом пришлось проваляться практически без движения больше шести часов. Груда камней высилась до потолка и при попытке расчистить их, продолжали падать куски скалы. Поэтому моим спасателям пришлось разгребать завал сверху, убирая вначале всё новые камни, падающие на место только что убранных.
Судя по воплям придворных, паника вначале была невероятная, ну понятно – царя-батюшку прибило на фиг. Но потом, когда появились Гюнтер и Михалыч, всё успокоилось, и спасательные бригады взялись за дело без помех. Дед все шесть часов не отходил от меня, пытаясь просунуть в щель между камнями и рыцарями то пирожок, а то и ночной горшок. Вам-то смешно, а вот мне после трёх кружек утреннего чая, через пару часов стало не до смеха.
Да еще всё не вовремя так случилось – вернулись Горыныч с Калымдаем и его ребятами. Калымдай прокричал мне, что все живы, но операция провалилась, а я прогнал его отдыхать, отказавшись принимать доклад в таких обстоятельствах. Ну вот, столько времени потеряли на эту чудь… Едва не позабыв о Горыныче, я прокричал Гюнтеру, чтобы дракона накормили тройным рационом, а сам облизнулся и снова загрустил.
В конце концов, меня откопали и я, уж пардон, быстренько сбегав за ближайший угол, вернулся повеселевшим объявил благодарность рыцарям и заковылял в Канцелярию, поддерживаемый Михалычем. Мышцы одеревенели, да и вообще чувствовал я себя не важно.
В Канцелярии дед сразу мне налил полстакана коньяка и заставил выпить, а уж потом занялся запихиванием в меня обеда, что ему вполне удалось, да и я, честно говоря, особо и не сопротивлялся. Нервы, знаете ли, плюс – истощение организма под завалом.
А эти паразиты Тишка да Гришка, представляете, даже и не заметили катастрофы, увлёкшись мультиками. Я обиделся и хотел уже выключить комп, но за них вступился дед мол, неча на маленьких злость срывать. А на ком тогда? Я что – идиот, на Михалыча наехать или, к примеру, на Агриппину Падловну? Несовершенство мира усугубилось категорическим отказом деда налить мне еще коньячку после славного обеда. Ну и ладно, ну и пожалуйста. Вот уйду в Лукошкино, поступлю на службу в милицию, будут тогда знать.
Нервы, пардон.
Только к вечеру окончательно придя в норму, я велел созвать оперативное совещание, невзирая на уговоры Михалыча поспать хоть еще два часика.
– Чуди эти, Федор Васильевич, – начал доклад Калымдай когда мы уселись за стол с поставленным в центре самоваром, окруженным мисками, тарелочками и блюдцами со всевозможным печивом, вареньем и мёдом, – народец хлипкий тщедушный. Бойцы они никакие, но гонору у них… Любой польский шляхтич обзавидуется. Промурыжили они нас несколько дней рассказами, какие они древние, мудрые да сильные, а про камешки змеиные ни слова. А вчера мы не выдержали и поучили их маленько…
– Там хоть кто-нибудь живой остался после ваших уроков?
– Ну что вы, Федор Васильевич, зачем нам убивать без нужды? Ну а шишки да сломанные руки да ноги мы считать не стали, оно нам надо?
– Понятно. А где же глаза змеиные вызнали?
– Вызнали. С тыщу лет назад несколько сотен этой чуди поднялись и ушли Уральские горы осваивать. Вот с собой они и прихватили часть древнего артефакта.
– Заразы, сразу сказать не могли, – вздохнул я. – Ну что ж, придётся на Урал тебе, Калымдай отправляться. Только знаешь… Бери с собой всю роту и не миндальничай с этой чудью. Нам сейчас каждый день дорог, сам видишь, что во дворце творится.
– Я и сам хотел такое предложить, Фёдор Васильевич. Только методы транспортировки изменить придётся. На Горыныче мы не поместимся, да и честно сказать, как холода наступили, работник из него никудышний стал. На ходу засыпает, крыльями махать забывает. Пора ему в спячку заваливаться или в тёплые края на зиму мигрировать.
– Есть варианты как до Урала добраться?
– С бесами пойдём, Федор Васильевич.
– Аристофан? Аристофан! Положи пирожок и говори!
– Это… А чё говорить, босс, в натуре?
– Ты что совсем не слышал, что Калымдай тут рассказывал?! Ну, Аристофан…
– Не-не, босс! Я типа про то, что и говорить-то тут реально не о чем. Подбросим майора с его пацанами без базара. Да и поможем, шухера беспредельщикам этим наведём.
– А ладно. Молодец. Тогда завтра и отправляйтесь, да пожёстче там, время не тяните. Да, Калымдай, а ты не слышал про такого Бабая? Старик огненный в воздухе летает, к шамаханам твоим в Орду заявился.
Калымдай нахмурился и покачал головой:
– Бабай – это из наших сказок, но я никогда не слышал о настоящем. Я прикажу разведать.
– И еще ребята… Это только если случай подвернется, специально надрываться не надо. Если получится, попробуйте разузнать, как там Кощей? В идеале еще бы и связь с ним наладить, но это уже совсем маловероятно.
– Посмотрим, что можно будет сделать, – кивнул Калымдай.
– Ну, тогда всё на сегодня.
– А доесть?! – в один голос завопили дед с Аристофаном.
Пришлось доедать.
* * *
Разбудил меня утром Михалыч.
– Вставай ужо, внучек. Вставай, Федь, майор с Аристофаном в дорогу собираютси, надоть проводить их.
– А чего это они так рано? – я потянулся и зевнул. – Ещё и Дизель не гремел…
– Да какой рано? – хмыкнул дед. – Девять часов ужо. А машине твоей адской, генератору ентому, я рукоять скрутил, вона твой Дизель так и топчется около него в печали… Вставай, Федька, а то компотом холодным оболью!
Бррр… Садист какой-то, а не дед. И так во дворце не жарко, а он еще и компотом холодным… Надо бы, кстати, велеть отопление включить да еще одно одеяло себе вытребовать. Хватит, я тут один раз уже поболел, больше не хочется с местным-то медицинским обслуживанием.
Проводы боевого отряда прошли быстро. У ворот на лужайке (ух холодина-то какая!), столпились шамаханы и бесы, а командиры стояли невдалеке от них. Я подошёл, пожал им руки и заорал, развернувшись к бойцам:
– Товарищи! Настал светлый и долгожданный час отмщения за Кощея-батюшку! Врежем поганой чуди, посмевшей утаить от нас ценный артефакт, который им самим и на фиг не нужен, а вот нам очень даже наоборот! Вперёд, товарищи! За светлое будущее! За Кощея! Ура!
– Ура-а-а-а! – заорали бойцы, а Калымдай с Аристофаном только ухмыльнулись.
Аристофан разделил своих бесов пополам и десяток тут же нырнул прямо в землю, а вслед за ним стали по одному нырять и ребята Калымдая. Завершил погружение второй десяток бесов, а уже потом нырнули и командиры, махнув мне на прощание руками. Ну, в смысле руками и лапами. А я потопал обратно к себе в Канцелярию на завтрак, по дороге опасливо косясь на потолки.
И вот, кстати, ругаюсь я ругаюсь на деда, а он прав оказался чуть ли не насильно запихивая в меня жареную курицу, пироги с ливером и капустой, остатки осетрового балыка с хлебом и маслом, ну и пирожки да оладики свои фирменные. Потому что пообедать мне сегодня не удалось, а сил на приключения потребовалось много. Заинтриговал я вас? А я специально.
После завтрака появился мрачный Гюнтер:
– Ваше Величество, пришло послание от Морского царя. Читать не советую – одни ругательства, но общий смысл таков, что часть змеиного артефакта он отдавать отказывается.
– Что?! – я вскочил с лавки. – Это еще почему?! Договорились же!
– Пишет, что такую ценную вещь на жалкие гусли менять не намерен и требует доплату в размере десяти телег золота.
