Анатолий Антонович Казьмин
И.о. Кощея
* * *
– А это, Варюш, – указал я на десятиметровую мраморную фигуру, возвышавшуюся над нами, – судя по наглой морде – Зевс. Самый главный бог у греков.
– А почему они все голые? – девушка стыдливо прижалась ко мне, а я мужественно и ободряюще, обнял её за талию. – Бабы так вообще вона как сиськи напоказ выставили, бесстыдницы. А ты, небось, тут и днюешь и ночуешь, а? – она пихнула меня локтем в бок.
– Ну, что ты, Варюш, это просто стиль искусства такой. Культ восхищения красивым телом.
– От я тебе восхищусь сейчас, Федька!.. Ой, а это что за мужик с рогами винище хлещет? На Аристофана вашего похож, правда?
– А откуда ты знаешь, что вино пьёт? – хмыкнул я. – Ну да, ты права. Это – сатир или фавн, бог виноделия… Ну и еще кое-чего. А наш Аристофан поприличнее смотрится…
Мы с Варей когда всё немного утихло, удрали от толпы и я решил познакомить её с дворцом. В галерею мы попали не сразу. Сначала сходили к Максимилиану на конюшню. Он, поняв, что остался в Лукошкино один, махнул прямо через забор терема и в одиночку быстро домчался до Лысой горы. Поболтать что Максимилиан, что Варя, любили, и мне с трудом удалось разлучить эту сладкую парочку.
Потом сходили проведать Гюнтера в лазарет. Он уже чувствовал себя вполне прилично и сидел перед зеркалом, примеряя очередную повязку на глаз. Судя по вороху самых разнообразных повязок, валявшихся на кровати, начиная от розовой в цветочек и заканчивая классической чёрной, процесс был увлекательный и дворецкий явно был в форме. А глаз ему спасти так и не удалось. Мед-брат бес сообщил нам шёпотом, что Гюнтер вначале сильно переживал пока не примерил первую повязку. Покрутившись около зеркала, он заявил, что с повязкой смотрится более мужественно, брутально и затребовал себе целую кучу разновидностей повязок и торчал перед зеркалом уже около часа.
– Смешной этот твой Гюнтер, – хихикнула Варя, когда мы вышли из лазарета.
– Он не мой, – я трижды сплюнул через плечо. – Он у меня. Работает в смысле. А вообще он хороший. Видишь – себя пожертвовал ради спасения всех нас.
– У тебя, Федь, все хорошие как тебя послушать.
– Ну, так и есть. А что разве не так?
– И вот то чудовище? – Варя указала на пробегающего по коридору монстрика.
– Конечно, – кивнул я. – Сама смотри. Эй, служивый! Живо к ноге!
Монстрик подскочил к нам и вытянулся по стойке смирно.
– Любишь ли ты меня, царя твоего, батюшку? – строго спросил я, похлопав ободряюще ладонью по обеим головам.
– Больше жизни, Ваше Величество! – бодро отрапортовал тот.
– А подругу мою пресветлую Варвару Никифоровну, любишь?
– Не осмеливаюсь, Государь, – робко потупил он обе пары глаз и добавил шёпотом: – Но очарован.
Он попытался шаркнуть сразу всеми пятью ножками, но потерял равновесие и смешно замахал в воздухе щупальцами.
Варя засмеялась, а я скомандовал:
– Молодец! Ну, беги орёл дальше по своим делам. Вот видишь, – обернулся я к Варе, – а ты не верила. Пойдём я тебе галерею имени Кощея покажу.
– Там страшно, наверное, раз Кощеева…
– Ужасно страшно, – подтвердил я, обнимая девушку за плечи. – Но я же с тобой!
Вволю нацеловавшись возле мраморного Геракла с особой жестокостью раздирающего пасть Аполлону, мы наконец-таки отправились домой. Ну, в Канцелярию то есть.
Торжественный пир по случаю освобождения царства от злого колдуна и айясантов, возник стихийно, как меня всячески пытались убедить Аристофан с Михалычем. А я и не стал спорить, пир так пир, заслужили. Нас с Варей усадили бок о бок и когда её бедро горячо прижалось к моему, я счастливо вздохнул и вдруг понял, что вся эта давящая атмосфера, окружавшая меня последние недели, исчезла. Дворец окутывал меня невидимым, теплым одеялом и чуть ли не урчал мне ласково на ухо.
– Деда! – завопил я от радости так, что Аристофан чуть не выронил бутылку. – А мне дворец снова сигналы шлёт! Хорошие! А это значит, что мы действительно прогнали айясантов, змеелюдов этих поганых! Угрозы больше нет!
Дальше по пунктам чтобы ничего и не перепутать.
Калымдай отвёл глаза.
Маша, наоборот закатила глазки к потолку.
Аристофан вздохнул, пробурчал что-то про босса и опрокинул стакан.
Дед участливо погладил меня по голове.
Пелагея гулко хмыкнула.
Олёна сделал вид, что очень занята холодцом в своей тарелке.
Дизель перестал крутить генератор.
Компьютер отключился.
Бесенята возмущенно завопили.
Всё. Никого не забыл?
Ах да, Варя. Варя просто, не обращая ни на кого внимания, чмокнула меня в щеку, а под столом взяла меня за руку.
– Ну чего опять не так? – насупился я. – Что я снова просмотрел? Ничего не понимаю… Ну, чего вы на меня так пялитесь?! Мы же победили, верно? Айясантов прогнали, так?
– Каких айясантов, внучек?
– Ну, каких-каких. Змеелюдов же!.. О. Э-э-э…
– Вот и славно, внучек, держи пирожок.
– Давай, босс, в натуре за победу!
– Я идиот, да? – спросил я на ушко у Вари.
– Совсем немножко, Феденька, – хихикнула она. – Но ты не грусти я же с тобой!
Надул нас Лиховид с самого начала. Не было никаких змеелюдов, а придумал он эту сказочку, чтобы артефакты мы ему достали и помогли переворот устроить. А все гадости и покушения во дворце это только его рук дело. Он же и Бабаем перед шамаханами прикидывался, на бунт их подбивал. Умный он ничего не скажешь. А вот я – дурак.
Зато он сейчас в шкатулке срок мотает, а я с друзьями и любимой девушкой пироги котлетами заедаю, вот так-то!
А Шмат-разуму я новую шкатулку выделил. Хоть и маленькую чтобы тоже в карман помещалась, зато золотую и с бриллиантами.
Эпилог
Проснулся утром я сам. Варюша лежала рядом под толстым одеялом, закинув ногу мне на живот, а голову положив на плечо. Я несколько минут полюбовался на неё, потом чмокнул в очаровательный носик и осторожно, чтобы не потревожить, выбрался из кровати.
Накинув джинсы и майку, я вышел в кабинет и тут же наткнулся на улыбающегося, кивающего мне деда и Машу, тоже сияющую и хитро прищурившуюся.
– Чего? – зашипел я. – Ну чего уставились?
– А и ничё, внучек, – растянул рот до ушей дед. – Завтракать скоро будем вот и радуюсь!
Я махнул рукой и перед тем как уйти в ванную, вручил Дизелю в одну руку клавиатуру, а в другую – мышку и велел так и держать ровно до половины седьмого. Теперь он не сможет генератор запустить и разбудить Варю.
А что Варя? Всё у нас с ней хорошо просто замечательно. А было у нас что ночью или не было – это наше личное дело, понятно? Всё равно мы поженимся вот-вот. Летом, наверное.
После завтрака, когда мы всей нашей славной Канцелярией приходили в себя после очередных издевательств Михалыча, и произошло то, что положило начало новым приключениям и заботам.
Я сидел на диване, дымил сигарой, старательно выпуская дым в сторону от Вари, которая устроилась у меня под боком. Тишка да Гришка примостились ко мне с другого бока, тихо повизгивая, выклянчивая очередную порцию мультиков. Калымдай с Аристофаном лениво резались в карты за столом, а рядом с ними Маша, Олёна и Пелагея о чем-то дружно хихикали, искоса поглядывая на нас с Варей. И только дед был занят делом. Он поставил в сторонке Дизеля и, развесив на нем для проветривания мой дежурный плащ, любовно расправлял последние складки.
Идиллия.
Ну, вы же помните про наши идиллии, да? Стоит только чуть-чуть расслабиться… Ну и так далее.
Вот и сейчас, лениво наблюдая преобразование Дизеля из простого скелета в нечто торжественное и официальное, у меня вдруг перехватило дыхание. Я вскочил и в восторге заорал:
– Есть!
– Что опять? – удивилась Маша. – Только что же позавтракали, мсье Теодор…
– Да нет, я не про еду! Я знаю, как освободить Кощея!
– Прямо сейчас? – наморщила носик Маша.
