Анастасия Валерьевна Колпашникова
Принцесса из супермаркета
Глава 15
Один больничный одиночества
Геля вяло болтала ногами, сидя на застеленной белой клеёнкой кушетке, которая была высоковата. Когда она достала из-за пазухи запищавший градусник, светившиеся на нём числа заставили её вытаращить глаза:
– Альберт Альбертович, что это?
– Во-первых, Альбер-Эйнштейн Альбертович, – поправил доктор, не прерывая заполнения документации. – Во-вторых, это пневмония.
– Пневмония? Что это значит?
– Вы имеете в виду, чем это лечится и когда пройдёт? – уточнила медсестра Марина, забирая у незадачливой актрисы градусник.
– Полежите у нас несколько дней, потом вернётесь домой и будете принимать таблеточки. От учёбы и работы лучше воздержаться, – пояснил Мамедов.
– Зачем мне здесь лежать?
– Чтобы мы убедились, что не пропустили никаких симптомов.
– А почему только несколько дней?
– Чтобы не занимать койко-место. Марина, кто там ещё считает себя неизлечимо больным? Пригласи в кабинет следующего в очереди.
***
Заканчивая рабочий день, Вероника складывала в кожаный чехол вымытые кисти. Кистей у Крыловой было больше, чем гаечных ключей у сантехника из ЖКХ: большие и маленькие, натуральные и синтетические, дорогие и бюджетные. В это же время Виктория занималась обработкой парикмахерских инструментов.
– Я так понимаю, Чупруновы благополучно вернулись из Грязнокочкино, – Вероника внимательно посмотрела на напарницу, ожидая её ответа.
– Да, благополучно, – подтвердила Виктория. – Вот только Старцеву пришлось побриться налысо.
– Бедняга! Он же так гордится своими кудряшками!
– Ещё Саханович чуть не утонула, насколько я слышала.
– Вот недотёпа! Как будто Чупруновы мало с ней возятся.
***
– Вот, горе ты моё, принесла я тебе апельсинчиков с яблоками, – Кристина села на стул рядом с постелью Ангелины, положив пакет с фруктами на желтовато-белую тумбочку. – Там ещё пирожки домашние есть, два с абрикосовым варением и два с картошкой. Мама сунула их мне в последний момент и настаивала, чтобы ты попробовала их горячими.
Геля аккуратно надкусила изделие выпечки. Пирожок действительно оказался горячим, особенно начинка.
Кристина поправила волосы и белый халат на своих плечах:
– Как проходит твоё лечение?
– Ничего особенно со мной не делают. Выписали кучу лекарств. Надеюсь, пневмония у меня пройдёт до того, как начнутся проблемы с желудком. Когда ещё я вот так же лежала в больнице? Только с аллергией восемь лет назад.
– И на что была аллергия? – Кирова подпёрла рукой голову, готовясь услышать интересную историю.
– Кажется, на клубнику. Мама купила ягод со сливками, чтобы подбодрить меня, болевшую ветрянкой.
– Могло бы быть хуже. Ты же не утонула в той реке!
– Вообще-то, я была близка к этому.
– Да ладно? Не пугай меня так!
– Порвалась верёвка, удерживавшая меня под водой, но я спаслась.
– Подумать только, ты могла погибнуть на съёмках в столь молодом возрасте! Тогда тебя бы точно посчитали талантливой актрисой.
***
На следующий день Ангелину навестил Мишаня, чему она очень удивилась.
– Как дела, Геля? Я услышал, что тебе плохо, и прибежал, как только… как только наступила среда. Погоди, надо было положить подушку повыше – так тебе будет удобнее откашливать свой бронхит.
– У меня пневмония.
– Ты уверена? Кстати, я тебе апельсинов принёс.
– Мне теперь этих апельсинов до следующего Нового года хватит. Приятно, конечно, – Ангелина слабо улыбнулась, принимая пакет из рук коллеги.
В эти дни только визиты могли развлекать её, ведь соседи по палате попались несговорчивые: две старушки, одна из которых всё время спала, а другая постоянно читала.
Мишаня явился и на следующий день, снова с апельсинами – символическими тремя штуками.
– Что я могу для тебя сделать? Может, сбегать за лекарствами? – настойчиво предлагал помощь он.
Ангелина посмотрела на него с подозрением:
– А чего это ты таким альтруистом стал? Тебе что-то от меня нужно?
– Как ты могла такое подумать? – надулся её коллега. – Неужели ты настолько цинична, что не замечаешь безвозмездной доброты?
Гелю тронули его слова. Кажется, Мишаня вовсе не такой, каким она привыкла его видеть. Бывает же такое: думаешь, что знаешь человека, а на самом деле…
– Подай мне, пожалуйста, сумку. Я достану деньги, – попросила несостоявшаяся студентка.
В тот момент в палату вошла медсестра Марина. Увидев Мишаню, она вжалась стенку и замахала руками:
– До каких пор ты собираешься меня преследовать?!
– Я всего лишь пришёл навестить коллегу! – попытался оправдаться парень.
– И не проси у меня номер телефона!
– А вы не дадите, да? – Мишаня погрустнел.
– Безвозмездная доброта, значит? – укоризненно посмотрела на продавца-кассира Геля, укрепившаяся в своих представлениях о его натуре.
– Ну-ка, покиньте помещение! Сейчас здесь будут проводиться медицинские процедуры. Нет, Ангелина, вы оставайтесь.
Мишаня вышел, расстроенный, унося с собой апельсины.
***
Ближе к выходным Ангелину выписали. Ещё долгие три недели она сидела дома, влача жалеет существование, наполненное приёмом лекарств, лежанием на диване и сетованием на собственную слабость. И с чего она взяла, что будет легко? Все эти эксперименты с актёрствованием довели Ангелину до больницы. Видимо, эта работа подойдёт далеко не каждому. Что там говорила Нонна Фридриховна насчёт массовки? Может, она была права?
И конечно же, Геле было интересно, как поживают Чупруновы.
***
Обычный рабочий день в Роспилбанке. Кузьма Иванович Чупрунов, серьёзный и сосредоточенный, подошёл к окну номер пять, где положено было заниматься счетами и вкладами. Его жена, устроившись на диване в зале, занялась отправкой сообщений по телефону.
– Здравствуйте, я бы хотел снять наличные, пятьсот тысяч, – режиссёр протянул в окошко необходимые документы.
– Секундочку, – работница банка постучала по клавиатуре устаревшего компьютера и, на всякий случай, по монитору. – У вас накопилось всего четыреста девяносто тысяч. Все снимете?
– Тысяч чего?
– Рублей, конечно же.
– Не может быть! Там должно было накопиться уже больше миллиона!
– Вы внимательно читали договор при оформлении вклада? Видели мелкий шрифт?
– Я прочитал весь мелкий шрифт. Три или четыре раза!
– А среди мелкого шрифта вы нашли сносочку на ещё более мелкий шрифт?
– Какую сносочку?
Женщина достала из ящика рабочего стола печатный документ и положила перед Чупруновым:
– Вот копия договора. Вот мелкий шрифт. Вот сносочка.
Режиссёр-постановщик всмотрелся в текст:
– Да тут без бинокля не прочитаешь! – пробормотал он.
– Вот бинокль, – работница банка обыденным движением положила перед ним оптический прибор (предусмотрительно прикреплённый к столу тонкой длинной цепочкой), после чего задёрнула занавеску, отделившую её от клиента.
– Кузя, что происходит? – Валентина Сергеевна решила прийти мужу на помощь. – Ну куда же вы убежали? Мы как раз собирались открыть этот ваш разрекламированный вклад под сто три процента! – она деликатно поскребла занавеску.
Часть лица женщины снова показалась в окошке:
– Под простые проценты или под сложные?
– Под простые.
– Боюсь, не получится.
– Как насчёт сложных?
– Боюсь, не получится.
Женщина снова исчезла за занавеской.
– Ах, вы… – слова возмущения застряли в горле Валентины Сергеевны.
За этой сценой имели возможность наблюдать Карина Кирова и Любовь Романова.
– Погоди, так это Чупруновы у пятого окна? – узнала местных знаменитостей работница банка.
– Ага, – подтвердила её подруга.
– Было бы разумнее с их стороны воспользоваться услугами другого банка, – покачала головой Кирова.
***
Проснувшись одним утром, Ангелина почувствовала, что больше не тяготится состоянием своего здоровья. Она встала с постели, вышла на балкон и распахнула окно. Несколько птиц, облюбовавших подоконник снаружи, оробев, упорхнули прочь.
Актёрская работа преподнесла Геле трудные испытания, но сейчас это всё позади и не имеет значения. Надо возвращаться в жизнь и снова браться за дело.
***
Вскоре она снова сидела в помещении для подготовки к съёмкам. Вернувшись в эту «закулисную» обстановку, она чувствовала себя неловко, потому что ей казалось, что она опять стала для всех чужой.
Валентина Сергеевна решила, что будет снимать Гелю весь рабочий день, желая наверстать упущенное. Та восприняла эти планы спокойно, несмотря на то, что сегодня ей предстояли и сцены с Артёмом, потому что участвовать них должны были, по большей части, дублёры. Старцева она сегодня видела. Его волосы уже начинали отрастать. На данный момент их длина была не больше сантиметра, но от парика Тамары он уже отказался.
В комнату вошло человек десять девушек в лёгких белых платьях, похожих на балетные пачки, и в париках из зеленовато-голубых волос разной длины. Трудно было не обратить внимание на выделявшуюся из толпы Гелю.
– А ты где снимаешься? – спросила одна девушка, зашнуровывая свои серебристые сапожки, отороченные белоснежным мехом.
– В фильме. Принцессу играю.
– А я играю снежинку.
– Я серьёзно.
– И я тоже. Мы делаем рекламный ролик для магазина бытовой техники.
– Простите за глупый вопрос, но какое отношение к этому имеют снежинки?
– Снежинки имеют отношение к холодильникам. У них сейчас акция: если холодильник сломается до окончания гарантийного срока, то магазин оплатит ремонт лоджии.
***
В открытую дверь съёмочного павильона бочком протиснулся очень крупный мужчина. Его угрожающе бугрившиеся мышцы были видны даже под толстым свитером. Кузьма Иванович подошёл к нему с деловым разговором, стараясь звучать как можно вежливее. Геля, поддавшись инстинкту самосохранения, отступила назад.
– Не бойтесь, это наш каскадёр, – сказала Валентина Сергеевна полушёпотом.
– И где вы только его нашли? – поинтересовалась Ангелина.
– Нам мало что о нём известно, – ответил ей Жора. – Зовут его Аркадий Волков. Вроде бы он раньше что-то строил.
– Лес валил, если быть точным, – поправил Аркадий.
– Юлия, отведите актёра на грим, – чего-то испугавшись, попросил Кузьма Иванович.
– А мне к чему готовиться? – спросила Геля у режиссёров, после того как Овсеева ушла исполнять свои обязанности.
– Пока отдыхай, – успокоила её Чупрунова. – Наковальню тебе на голову ронять никто не собирается. Твоя работа сегодня заключается совершенно в другом.
– Уф, меня это бесконечно радует. Было бы забавно, если бы каскадёр справлялся с моими задачами лучше меня. Хотя, наверное, никто из актёров не удивился бы.
– Ты не понимаешь! – Валентина Сергеевна оборвала её. – Есть, конечно, актёры вышколенные, которые делают всё, как по учебнику, но есть просто выразительные от природы. И те, и другие имеют шанс найти своего зрителя.
– А что насчёт меня?
– Ангелина! У тебя такая низкая самооценка, что это даже не смешно.
– То есть, вам не так трудно работать со мной, как мне кажется?
– Главная трудность состоит в том, что ты медленно входишь в роль. Зато выходишь резко, как будто штангу бросаешь.
– Это плохо?
– Вовсе нет.
– Но вредно для душевного баланса! – воскликнула Сафиулина, которая в тот момент сидела на одном из раскладных стульев, листая журнал, ожидая своей очереди выйти на площадку.
– Жаль, что Ангелина больше никогда и нигде не снимется, – со вздохом сказал Кузьма Иванович жене.
Гелю эти слова больно укололи, но она не стала ничего говорить.
Каскадёр вернулся в павильон. На нём был похожий на мундир костюм, точно такой же, как тот, что носил на съёмках Старцев, и парик Тамары тоже пригодился.
– И как они собираются защитить его голову? Вряд ли этих фальшивых волос будет достаточно, – вслух задумался Жора.
– Волос будет не достаточно, а вот этого… – Аркадий снял парик, под которым, как оказалось, никому не ведомым образом поместилась строительная каска.
Волкову предстояло вынести падение на его голову наковальни. Важная задача по запуску этой наковальни в полёт возлагалась на плечи Максимыча, стоявшего на операторском кране. Жора, щёлкнув хлопушкой, объявил первый дубль. Затем второй, третий, четвёртый… двадцать девятый, тридцатый. тридцать первый… сто второй, сто третий, сто четвёртый с половиной… Геля не понимала, почему каска под париком каскадёра всё ещё оставалась целой, не говоря уже о его черепушке.
– Аркадий, вы не устали, – заботливо поинтересовался Чупрунов.
– Я в порядке, – ответил дублёр невозмутимо.
– Мне кажется, лучше остановить съёмку. Мы выберем один дубль из уже отснятых, – Кузьма Иванович решил уступить своим сомнениям. – Можете быть свободны. К концу рабочего дня вам перечислят гонорар.
– У меня к вам только одна просьба, – сказал Волков приглушённо, подойдя к режиссёрам. – Не упоминайте моё имя в титрах.
– Почему? – поднял брови Чупрунов. – а вдруг эта роль может дать толчок вашей карьере?
– Пожалуйста, не упоминайте. Полицейские ведь тоже фильмы смотрят.
Глава 16
Некачественный сок
В следующий раз Геле пришлось выйти на работу в супермаркет в дневную смену – начальник попросил подменить коллегу. Поначалу ей казалось, что не с её знаниями лишний раз пропускать подготовительные курсы после долгой болезни, но потом, на первом после тех бестолковых четырёх недель занятии, Потапов похвалили её. За без малого учебный год подготовка Гели улучшилась – с пяти-шести до семи-восьми баллов. Единственная странность была в том, что похвала её совершенно не обрадовала. Целью года для неё было поступление на филологический факультет. Что же она будет делать, отучившись? Есть ли жизнь после филфака?
Смену трудно было назвать занятой. Значит, Ангелина была права, относясь скептически к словам Мишани о толпах покупателей, которые не давали ему продыху.
Автоматические двери в кои-то веке зашевелились, и в зал магазина вошла женщина. Одной из пока что немногих покупательниц смены оказалась Скалова Нонна Фридриховна. Перестав пересчитывать мелочь в кассе, на секунду усомнившись в реальности происходящего, Ангелина ошеломлённо замерла. Нонна Фридриховна подошла к кассирше, положила на стол бейджик, и приклеенная к нему сбоку бумажка спланировала на пол.
– Ничего личного. Просто мне рекомендовали вашу точку, и я решила зайти, – сказала Заслуженная артистка.
Подавив испуг, Геля решила относиться к ней, как к любому другому покупателю. Если обладательница премии Хрустальная Турандот сочтёт такой подход унизительным – её проблемы.
Нонна Фридриховна пошла вдоль полок с товарами. Через некоторое время она вернулась к кассе и поставила рядом с ней упаковку яблочного сока:
– Скажите, пожалуйста, это из натуральных фруктов?
Ангелина взяла картонную пачку в руки, осмотрела сов всех сторон:
– Похоже, на товаре нет маркировки, – констатировала она.
– И что мы с вами будем делать?
– Сейчас поищу декларацию соответствия.
– Поищите заодно номер вашего начальства.
Присев на корточки, Геля открыла двери в столе. Там лежали стопками бумаги, функции большинства из которых она не знала. Местоположение декларации ей показывали при устройстве на работу. Это как будто было в прошлой жизни! Ангелина выпрямилась:
– Я что-то не вижу нужных вам документов. Может, спросить о них у руководства, раз вы всё равно собираетесь им звонить?
Она продиктовала Нонне Фридриховне телефонный номер, не задумываясь о том, для чего он ей изначально требовался. Та поднесла трубку к уху и заговорила:
– Алло… Да, я ваша клиентка… Ангелина, работница этого магазина, не может ответить на элементарный вопрос о составе продукта. Увольте её, пожалуйста.
Нажав «отбой», женщина удалилась из супермаркета.
Ангелина была уверенна, что слова Скаловой на руководство никак не повлияют, но в конце смены ей позвонил начальник с печальными новостями.
Похоже, ей не удастся накопить денег на полугодовую аренду. А оставалось не так уж и много. Нонна Фридриховна, должно быть, права. Зря она увлеклась этой игрой в актрису. Какие могут быть сомнения – Скалова же в разы опытнее. Всё, что происходило с Гелей в последний месяц, напоминало ей заслуженную карму, хотя разбрасываться такими словами свойственно, скорее, бабе Миле. Решено – она едет домой, объясняет всё родителям и уже с их помощью расхлёбывает проблемы со съёмной квартирой (конечно же, после того, как её отчитает отец). Вот и подошла к концу её независимая жизнь.
***
День Валентины Сергеевны не задался. Сидя в том кабинете, который скрывал дверь в триста первый, она душила вопросами свою помощницу:
– Юлия, где восемнадцать хомяков в позолоченной клетке?
– Хомяков нет, – ответила Овсеева с виноватым видом.
– Разве Демьянов не должен был их достать?
– Демьянова тоже нигде не видно, – сказала Юлия, потупившись ещё сильнее.
– И никакой надежды на то, что он напомнит о своём существовании?
– Надежды тоже нет. И позолоченной клетки.
Разговор был прерван робким стуком в дверь. В кабинет вошла Геля.
– Здравствуй, Ангелина. Почему ты не готовишься к съёмкам?
Валентина Сергеевна, занятая бумажной работой, практически не отрывала взгляда от стола, а потому не заметила мрачности девушки.
– Почему… Вот почему… – несостоявшаяся актриса извлекла из внутреннего кармана пальто сложенный вчетверо лист бумаги и положила перед женой режиссёра-постановщика.
Женщина развернула записку. Это было заявление об увольнении по собственному желанию. Судя по улыбке, что-то в тексте развлекло её.
– Ну, Ангелина, пошутили и хватит, – она скомкала лист и отодвинула к краю стола.
– Зная ваш характер, я написала это заявление в нескольких экземплярах, – сказала Геля, доставая другую записку.
Валентина Сергеевна подняла голову и только сейчас заметила серьёзный взгляд арендаторши-неплательщицы.
– Это не шутки. Я правда хочу уйти.
Чупрунова взяла заявление и пробежала глазами.
– Ох, я, конечно, не имею права тебя удерживать… У нас ведь почти нет времени на поиски другой актрисы… Наверное, я должна была предвидеть, что именно так наше сотрудничество и закончится, – растерянное бормотание Чупруновой чередовалось с её тяжёлыми вздохами.
– Прощайте, Валентина Сергеевна.
Ангелина вышла из кабинета и закрыла за собой дверь. На обратной её стороне висел календарь с чёрно-белой фотографией женщины в меховой шубе. Это была Мария Студёнова, актриса, родившаяся в Стрижевске в девятнадцатом веке, начавшая свою карьеру в крепостном театре и дорвавшаяся до тогда ещё новорождённого кинематографа, прежде чем в конце столетия выйти замуж за иностранца и уехать в Швейцарию. Ангелина тоже умудрилась дорваться до кинематографа, вот только театральное училище в её честь уже точно никто не назовёт.
***
Несостоявшаяся актриса вышла на порог киностудии и остановилась в нерешительности, увидев, что на улице идёт сильный дождь. Худой с подпалинами кот подошёл к Ангелине и понюхал её обувь. Та присела на корточки и всмотрелась в мордочку животного. Ей захотелось покормить его, но из съедобного у неё с собой была только питьевая вода. Достав бутылку из сумки, она налила несколько капель в валявшуюся на ступеньке крышку, и кот быстро слизал их. Вдруг на крыльце появилась гардеробщица, схватила зверя поперёк живота и унесла в здание киностудии.
Достав зонтик и обнаружив, что он сломан, Геля припустила по направлению к остановке и юркнула под навес. Стоявший там же вместе с сестрой Артём с головы до ног осмотрел её, съёжившуюся, хмурую, с мокрыми волосами.
– Тебя подвезти? – предложил он.
– Нет! – сказала Ангелина громко и резко, ещё до того, как он закончил фразу.
– А если бы я была за рулём, ты бы согласилась? – спросила Албена.
Геля посмотрела на неё полными надежды глазами.
– Да… Жаль, что ни машины, ни водительских прав у меня нет. Если бы я могла хотя бы работу найти… – Албена вздохнула.
Геля слабо улыбнулась, оценив доброту Старцевой.
– Возможно, тебе будет интересно знать, что недавно освободилось рабочее место в «Копейкино 24/7», той точке, которая на улице Восьмой.
Нужная Геле маршрутка как раз подъезжала, но затормозила на красном сигнале светофора. К девушкам подошла старушка с сиреневыми волосами и обратилась с вопросом:
– Дочки, где остановка Головомойкинская? Следующая?
– Нет, через одну, – торопливо ответила Албена и снова обратилась к подруге: – Расскажи поподробнее. Что за работа?
– Продавцом-кассиром в ночную смену, – ответила Геля, внимательно следя за подъезжающей маршруткой.
– Похоже, я практически не буду появляться дома. Это отлично! – Албена просияла.
– Дочки, у вас двух рублей не найдётся? – спросила старушка с сиреневыми волосами.
Старцева пихнула ей в руки свой кошелёк:
– Возьмите то, что вам нужно. А каковы требования при устройстве?
Геля ответила уже со ступеньки транспортного средства:
– Таковые практически отсутствуют. Когда я к ним устраивалась, начальник мне сказал, что самые мотивированные работники – это студенты-неудачники, потому что них просто нет выбора.
– Спасибо. Ты очень меня выручила.
– Неужели тебе никогда не хотелось переехать к маме?
– Я попросилась к ней, как только Нонна вошла в жизнь нашей семьи, но она опасалась, что я тяжело переживу смену школы.
Девушки успели помахать друг другу на прощание, прежде чем закрылись двери маршрутки. Старушка вернула приёмной дочери Скаловой подозрительно похудевший кошелёк.
***
Маршрутка уже тронулась, когда Ангелина вспомнила, что не сказала о своём отъезде. Не страшно, всё равно сейчас у неё много других дел: купить билеты, привести квартиру в порядок. Слёзы и прощания будут потом – по телефону.
Вернувшись домой, Геля решила не тянуть время и приступить к уборке. Потом поняла, что лучше начать со сбора вещей. Покончив с этим, она пришла к выводу, что квартира теперь и так прилично выглядит.
Ангелина вытащила на лестничную клетку свои чемодан и сумку, заперла дверь, положила ключ под коврик, прислонилась к стене и осела на пол. Она вдруг почувствовала себя опустошённой, как будто какой-то крупный и важный орган вырвали из её организма.
– Ангелина, что у тебя случилось? – раздался над ухом знакомый голос.
Баба Мила застала её как нельзя «вовремя».
– Всё в порядке, – голосом робота ответила дочь владельца автозавода.
– В порядке? Вот и хорошо. Тем не менее, я тут хотела тебе шаманский бубен на удачу предложить.
– Бубен? – переспросила Геля, от удивления ненадолго забыв о своих проблемах.
– Да, у меня тут бубен эвенков за шкафом завалялся. Вот только колотушку никак найти не могу. Используется в ритуалах для привлечения изобилия и хорошей погоды. Отдаю за совершенно символическую цену…
– Нет, спасибо, – Ангелина поднялась и подобрала вещи. – Похоже, удача ко мне больше не вернётся. К тому же, такой талисман мне по гороскопу не подходит.
***
– Валентина Сергеевна! Как у вас дела с фильмом?
– Нашли время спрашивать!
Огрызнувшаяся в ответ Чупрунова поставила Романа Звягинцева в тупик:
– Что плохого я сказал?
– Ангелина ушла от нас. Исполнительница главной роли.
– Ай-ай-ай! К этому всё и шло, – цокнул языком кастинг-директор. – На мой взгляд, вы напрасно мучали и себя, и её. Только время потеряли. Что же вы теперь собираетесь делать?
– Искать девушку от восемнадцати до двадцати пяти лет, у которой нет боязни камер и есть много свободного времени. Разве есть другие варианты?
– Ясно. Вы уверены, что не хотите видеть в своём фильме Нонну Фридриховну? Всё-таки Заслуженная артистка России, премия Хрустальной Турандот…
– Если мне захочется освежить память о заслугах Скаловой, я воспользуюсь Интернетом, – сказала Валентина Сергеевна, закрывая дверь съёмочного павильона перед лицом кастинг-директора.
Чупрунова села на раскладной стул, растворяясь в своём ноутбуке,
– Кузя, сегодня работаешь с актёрами без меня! Я составляю объявление для кастинга! – поставила она мужа перед фактом.
С актёрами дело тоже не заладилось. Не только Света не выучила свою часть сценария, но и Милена не могла сосредоточиться, потому что не успела вылечить больной зуб.
Закончив составлять объявление, Чупрунова попыталась опубликовать его на подходящем сайте, но кнопка «отправить» отказывалась выполнять свою обязанность. Пока жена режиссёра-постановщика снова и снова кликала в одно и то же место экрана, к ней подошёл рабочий Шурик:
– Валентина Сергеевна, а мы не можем выход снять!
– Снимите вход! – раздражённо ответила Валентина. – А что случилось? – догадалась спросить она.
– Мы дверь забыли сделать.
– Так сделайте её сейчас!
Шурик взял дрель и подошёл к стене. По павильону разносилось дребезжащее гудение работающего инструмента, пока последний не прошёл через электрический провод. Искры живописно перекинулись на какие-то бумаги.
– Пожар! Пожар! – участники съёмочной группы впопыхах собирали все вещи, до которых могли дотянуться раньше языков пламени.
– Не могли бы вы паниковать спокойно? Я тут всё-таки работаю! – попросила Валентина Сергеевна.
Учуяв запах дыма, она отнеслась к происходящему с пониманием.
***
Наскоро одетые киношники столпились во дворе киностудии, спасая себя и оборудование. Через некоторое время к ним подошёл Олег Юрьевич в накинутой на плечи куртке, позади которого семенила Уйгулана.
– Вы отвечаете за этот балаган? – обратился он к Кузьме Ивановичу.
– Да, мы работаем с этой съёмочной группой, – Валентина Сергеевна не удержалась и ответила за мужа.
– Гранта в вашем конкурсе будет достаточно, чтобы возместить ущерб?
– Да что же это за день такой? – в сердцах выругалась Валентина.
– Вот это мы влипли! – присвистнул Корней Демьянов. – Неужели нельзя было потушить огонь?
– Сам бы и потушил! – съязвила Виктория Котова. – Интересно, почему нельзя было заранее узнать о проводах?
– Надо было уже давно изучить правила пожарной безопасности! – подал голос Карпатьев.
Все участники съемочной группы, как по команде, вступили в спор, и улица заполнилась их галдежом.
– Мне всё понятно, – сказал Кузьма Иванович с такой грустью, что остальные киношники не могли на него не обернуться. – Можете больше не делать вид, что вам интересно с нами работать. Эх, пора бы мне перестать быть таким доверчивым…
Режиссёр-постановщик развернулся и зашагал к остановке. На плечах у него покачивалось пальто с опалённым подолом. Валентина торопливо последовала за мужем, вспоминая все известные ей слова утешения. Жора обвёл взглядом оставшихся во дворе киностудии киношников:
– Ну, что, довели человека? Если бы вы хоть иногда работали сплочённо, этого бы не произошло!
– Мы бы с радостью работали сплочённо, – заверил Карпатьев. – Вот только Демьянов с его бухгалтерской отчётностью всё время под руку лезет…
Айбар ткнул Леонида локтем в бок, и тот осознал, что сболтнул лишнего. Жора махнул рукой и отправился за родителями.
***
Шлёпая по лужам от апрельского дождя, Ангелина подходила к зданию вокзала, блестевшему отражениями фонарей и вывесок в высоких окнах. Она заняла место в очереди к металлоискателю и подтащила свои вещи к себе поближе. Почувствовав, что эмоции отступают, Геля решила подготовить родителей к своему приезду. Стоило ей взять в руки телефон, как в горле образовался ком слёз. Неужели всё произошедшее так и не уложится в её голове? Трубка в руке завибрировала, на экране высветилось имя Валентины Сергеевны. Удивившись её звонку, Геля немедленно ответила.
– Послушай, я догадываюсь, о чём ты сейчас думаешь, – услышала несостоявшаяся актриса голос Чупруновой. – Но я не хочу, чтобы мы расстались, не поговорив об этом…
– Это что-то срочное? Не медлите, пожалуйста, я и так на грани, – попросила Ангелина измождённым голосом.
– Не то чтобы срочное, просто у меня внезапно появилось свободное время. Видишь ли, съёмочный павильон сгорел. Так вот, в той сцене конфронтации с ведьмой ты нас всех очень удивила. Мы долгое время сомневались, что не придётся сокращать сцену и что тебе по силам отыграть её, но ты смогла переубедить нас, хоть тот дубль и оказался непригодным. Я не хочу на тебя давить, но очень жаль, что ты нас бросила.
– Да вы смеётесь?!
– Ангелина, мне сейчас совершенно не до смеха! Мы с Кузей и Жорой перевозим испорченное оборудование из съёмочного павильона домой.
– Я думаю, актёры вроде Скаловой сказали бы что-то совершенно другое.
– Конечно, Нонна Фридриховна сказала бы что-то совершенно другое. А что ещё ожидать от актрисы, чей пик популярности уже давно минул? Не удивительно, если она приняла наш отказ, так сказать, близко к сердцу.
Плечи Ангелины расправились, как будто с них свалилась тяжесть разочарования.
– И где вы сейчас?
– На улице Заречной. Это примерно на границе между районами Ухуньский и Заскокино.
Геля немедленно подхватила вещи и метнулась к выходу, напугав какую-то тётку с кроликом в переноске, которая стояла за ней в очереди. Выбежав из здания вокзала, который как раз находился между районами Ухуньский и Заскокино, она свернула за угол и налетела на Валентину Сергеевну, так что та машинально сжала её в объятиях.
– Ты выглядишь замученной, – заметила жена режиссёра-постановщика. – Сейчас я веду тебя к нам домой и нещадно отпаиваю горячим чаем.
– Валентина Сергеевна, простите меня, – шмыгнула носом Геля. – Я понапрасну доставила вам неудобства.
Чупрунова бросила взгляд на ящик с подпаленной аппаратурой у неё в ногах:
– Не стоит так беспокоиться, Ангелина. Твоя выходка сегодня была не самым большим злом.
***
На следующее утро Ангелина проснулась на чужом диване, за спинкой которого были сложены ящики с оборудованием для съёмок. Необычный вид объяснялся тем, что она переночевала у Чупруновых. На часах было примерно десять утра, а на кухне кто-то гремел посудой. Геля осторожно заглянула туда, накинув на плечи свитер, в котором ходила вчера, поверх выданной ей пижамы. В этой квартире была самая организованная кухня, которую она когда-либо видела. Специи в шкафчиках были расставлены в алфавитном порядке, молочные продукты в холодильнике лежали на полочках в соответствии со сроком годности, овощи в ящиках были рассортированы по цветам. Это всё определённо было делом рук Валентины Сергеевны. Сама хозяйка стояла у плиты, склонившись над кастрюлей с фиолетовыми цветочками в которой что-то кипело.
– Доброе утро, Ангелина. Будешь с нами завтракать? Не стесняйся, у нас не убудет, – настойчиво предложила Чупрунова.
– Вижу, завтрак намечается масштабный? – Геля кивнула на кастрюлю.
– Это не еда, это клейкая лента для окон. В инструкции сказано, что её надо греть, а утюг не дал никакого эффекта.
В прихожей зазвонил телефон, и Валентина вышла ответить.
«Вот и снова я объедаю чужую семью», – упрекнула себя Геля.
Однако идея позавтракать с Чупруновыми показалась ей разумной, потому что голодной в УГОН она не поедет, а до своей съёмной квартиры ей далеко.
Валентина Сергеевна вернулась на кухню с телефоном. Звонивший говорил так громко, что Геле было достаточно находиться в одной комнате с Чупруновой, чтобы слышать его.
– Вы нашли нам новое место для съёмок? – загодя обрадовалась жена режиссёра постановщика.