Алиса Перова
Танго на троих
Глава 15
2018 год
Диана
Дверь за Владом захлопнулась, и я вздрогнула. Оставлять на ночь мужика в своей постели – плохая примета. Мне следовало ещё ночью от него избавиться. Сделал дело – гуляй смело… к себе домой. Расслабилась, дура, растеклась сиропчиком. Почему я теперь должна переживать?! Век живи, век учись и всё равно помрёшь дурой.
Теперь сижу и извожу себя ненужными воспоминаниями…
Ох уж этот Владик… такой нежный, страстный и влюблённый! Нормальная реакция… И что в этом такого необычного, я-то с чего так завелась? А ведь парень реально собрался на мне жениться! Наивным он мне не показался, а вот наглости и хамства в нём точно нет. А сколько недоверия и растерянности было в его взгляде! Мужики какие-то пошли… слишком уж ранимые. Как цветочки в оранжерее. Жизни они настоящей не нюхали. Вот пусть и вдыхает теперь полной грудью – оно полезно. А заодно сбережёт от будущих разочарований.
Но на душе отчего-то всё равно паршиво…
А как он разозлился! И ведь я видела, что он хотел сделать мне больно… Хотел, но не смог. А я вот смогла…
Надо же, даже мою визитку не взял, гордый какой. Ну и правильно сделал. И даже хорошо, что не согласился на моё предложение. На роль мужа надо искать такого же морального урода, как я сама, вот тогда всем будет комфортно. А Влад… Ничего – залижет свои раны и впредь будет осторожнее. Или вообще перестанет верить женщинам… А ведь я не обманула его… и он действительно мне понравился. Что ж за ерунда со мной происходит?! И, как всегда, не ко времени. А можно подумать, бывает своевременная ерунда.
Не знаю, сколько я так просидела, копаясь в собственных растрёпанных мыслях и чувствах, но за окном уже начало темнеть, а я поняла, что сильно замёрзла. Сейчас бы залечь в горячую ванну…. Так, а мобильник мой где? Найдя его в сумочке, я ужаснулась – пятьдесят два пропущенных звонка и шестьдесят семь сообщений! Вот же я идиотка! Совсем мозги отсырели – ведь ещё вчера я перевела все звонки на голосовую почту и выключила звук.
Реми звонил восемь раз! Но, судя по его сообщениям, ничего не случилось, просто мой мальчик волнуется. Это очень приятно… Но прямо сейчас я не стану ему звонить. Отправляю Реми сообщение о том, что у меня всё отлично, и обещаю перезвонить позднее. Ещё шестнадцать пропущенных могут подождать до завтра, и Юра с Карабасом в том числе. Все остальные звонки и сообщения от Феликса, и именно он… только он мне сейчас очень нужен! Я погрузила своё замёрзшее тело в горячую ванну и перезвонила Филу.
– Ди, ты где, с тобой всё в порядке? – от страха и волнения за меня Феликс едва ли кричит в трубку.
– Я в порядке, Фели, просто забыла включить телефон, – мурлычу в ответ, счастливая уже от того, что слышу его голос.
– Вот прямо полный порядок?
С Феликсом бесполезно лукавить, и я совсем не прячу эмоции:
– Мне так тебя не хватает!
– Что случилось, детка? Давай, вытаскивай, – настаивает он, а я давлю в горле ком и не могу ответить. – Да не молчи же ты, иначе мне придётся прилететь и вытрясти из тебя правду! – рычит Феликс.
Я знаю, что он вполне способен рвануть за мной на край света, улыбаюсь и поддразниваю друга:
– Фил, дорогой, ну куда ты прилетишь? Ты ведь сюда даже на чемпионат мира не полетел.
– Ну, ты и сравнила, подруга, – где футбол, а где ты! А к тому же твои дикие медведи всё равно вышибли Испанию из четвертьфинала, так что я только сберёг свои нервы.
– Дорогой, ты всё время забываешь, что ты живешь во Франции. Должен гордиться страной-чемпионом.
– Ты мне зубы футболом не заговаривай! Что у тебя случилось, ты же никогда не плачешь?
– А я и не плачу! Даже не собиралась, – искренне возмущаюсь и для пущей убедительности даже заглядываю в зеркало. Никаких следов горя, ожидаемо, нет, и я включаю капризную девочку: – А что значит – никогда? С тобой же я плачу… Так что не надо делать из меня терминатора, просто больше я никому не доверяю свои слёзы.
– Ага, и сопли. Так ты, наконец, расскажешь, что случилось?
Я перестала терзать моего друга и рассказала ему всё – о вечеринке, о Владе и о моём, исключительно деловом, предложении.
– Трахалась с ним? – неожиданно перебил меня Феликс.
– Я?!.
– Да нет – я! – с издёвкой произнёс мой друг, а меня вдруг обуяла злость на него и на собственную тупость.
Почему я так растерялась, будто мне есть, что скрывать? Совсем другое дело – недосказанность, берегу нервы Фели.
– А ты мой духовник, что ли? Не это главное, и вовсе не имеет отношения к моему рассказу! – огрызаюсь, но даже в собственном восприятии это звучит неубедительно.
– Я – твоё всё, детка, и для меня важна каждая мелочь! Продолжай, не стану больше перебивать, и так всё ясно.
Фил не прерывает меня больше. И когда я закончила свою исповедь, он тяжело вздохнул и произнёс:
– Ди, я в ахуе! Поверить не могу, что ты переживаешь из-за парня. Ну… слушай, во-первых, его силой никто не тащил…
– Да в том-то и дело, что я его тащила, – напомнила ему.
– Пф-ф, детка, но он же не баран на привязи, и ты его не связала, не усыпила… в чём проблема, вообще? Этот парень хотел тебя поиметь и сделал это! Разве не так? Вот это и есть – во-первых. Да он всю жизнь должен благодарить судьбу за такой неожиданный подарок. А во-вторых, ты ничего ему не обещала, а значит, и не обманула. На что он рассчитывал, когда тащился к тебе – что после койки вы заживёте долго и счастливо? Нет, детка, он ехал, чтобы присунуть тебе, и сделал это – смотри пункт «во-первых». Ну а в-третьих, парень поступил, как обычный кобель – трахнул тебя и свалил, смотри пункты «во-первых» и «во-вторых». Так в чём вообще проблема? В том, что он сбежал раньше, чем ты его выставила? Признайся, детка, он задел твоё самолюбие?
– Фил, ты издеваешься? Да у тебя по всем трём пунктам одно и то же – поимел и сбежал.
– А разве не так всё было? – с издёвкой напомнил Феликс, и я расслышала, что он злится.
– Н-не совсем… – бормочу неуверенно. – Это ведь я оскорбила его своим предложением…
Господи, о чём я думаю? Взрослая циничная тётка, а заморочилась, как какая-то сопливая малолетка! Стоит признать, что Феликс отчасти прав – всё же меня задело, что какой-то… ничем не выдающийся блондин не оценил такое сокровище – меня. Обидой он прикрылся!..
– Оскорбила? Серьёзно?! А когда это тебя волновало? – зло смеётся Феликс, вторя моим мыслям. – Или тебе напомнить обо всех оскорблённых? Боюсь, тогда ты потопишь родину в слезах. Ты стала там слишком сентиментальной, детка. Соберись уже, ты же боец, Ди! А иначе я прилечу и надеру тебе задницу. Чёрт, стоило оставить тебя без присмотра на несколько дней, как ты раскисла и раздвинула ноги перед первым встречным. Это для него ты берегла свою девственность?
– Да пошёл ты, придурок, со своим бредом, – разозлилась я.
– Бред? В каком предложении, детка? Ты так давно не видела член, что тесная встреча с ним, как повторная дефлорация. Но в твоём случае всё гораздо печальнее – чей-то шустрый конец ухитрился достать до твоей совести. И если ты собираешься продолжать в том же духе, то лучше возвращайся, пока не загубила свою репутацию и всё не испортила.
Тоже мне потеря!
От моей репутации уже не убудет, хотя… В этой стране я пока не успела сильно нашалить и лучше бы с этим не торопиться. Мои переживания в процессе спора притупились, и совесть, перестав мучиться, сладко зевнула, вставила беруши и сонно прикрыла глазки. Зачем я загоняю себя в эмоциональную ловушку? Феликс, как всегда, прав, и сейчас применил ко мне моё же средство – разнёс в пух и прах все мои аргументы и развеял сомнения. Так повелось, что мы всегда спасаем друг друга, и иногда это бывает грубо.
– Фели, прости, я даже не представляю, что бы делала без тебя.
– Надеюсь, детка, тебе никогда не придётся узнать об этом. Пришла в боевую готовность?
– Я уже в порядке, правда! И мне очень стыдно за свою слабость…
– Я никому не расскажу, – усмехнулся Феликс. – Просто будь разумной девочкой, и перестань уже кому попало демонстрировать свои прелести, потому что я ревную и злюсь. А когда я зол, то абсолютно непредсказуем, – из динамика раздалось грозное рычание, и я рассмеялась.
– Я исправлюсь, амиго. А сейчас расскажи мне лучше, что у тебя новенького.
Уже третий день я забываю интересоваться его новостями, и чувствую себя эгоисткой.
– А, без тебя ничего интересного, – быстро свернул тему Феликс. – Знаешь, иди-ка лучше проветри свои затраханные мозги, а обо мне поговорим в другой раз… когда будет о чём. И больше не смей игнорировать мои звонки. Поняла?
– Ты самый лучший, Фели! Целую тебя много-много раз!
– Ловлю на слове, Эсмеральда! И да – я тоже тебя люблю.
* * *
В тинейджерской одежде, спрятав волосы под бейсболку, надвинутую на лоб, я бреду по вечерней Москве и под моросящим дождём проветриваю мозг, следуя совету лучшего друга. Всё, больше никаких соплей и угрызений совести! В конце концов, я никого не предала, а лишь в очередной раз не оправдала чужих надежд. И не я виновна в том, что кто-то хочет большего, чем я способна предложить. К демонам все раскаяния! А противный червячок сомнений будет мной задушен и похоронен. Теперь бы усыпить не ко времени проснувшееся либидо. А ещё… мне нужен новый кандидат в мужья. Но об этом я подумаю позже.
А завтра…
Завтра я расправлю свои крылья и полечу туда, где всё началось. Туда, где я когда-то была очень счастлива… и где испытала самую сильную и жгучую боль. Пора укрощать своих призрачных монстров. Я полечу домой.
Глава 16
2003 год
Мир! Труд! Май!
А если в моём случае, то только труд. Ну, ещё, наверное, май, если верить календарю и ошалевшим демонстрантам на площади. На целых четыре дня мне предстоит придумать себе занятие с загипсованной рукой. В школе ремонтируют водопровод, и Шерхан увеличил нам праздники. Кому-то, конечно, праздники, а вот мне податься некуда.
Сегодня я сбежала из тёткиной квартиры около девяти утра, а до этого целых полтора часа ждала, когда кто-нибудь соизволит пробудиться. К счастью, первым выспался Пухляк и выпустил меня на волю. Ему я сказала, что иду на демонстрацию. Думаю, что он поверил бы в это, будь я даже с переломанными ногами.
На улице прохладно, но уже ощущается приближение лета. Погуляю ещё полчасика и к Янке поеду, а там и Дашка подтянется. Янкины родители и старший брат уехали на дачу сажать картошку, а подруга чудом избежала этой участи, потому что подвернула себе ногу. Ну как подвернула – для родителей у неё серьёзное растяжение и даже повязка на ноге. А по факту – она на этой ноге и до Китая допрыгает.
* * *
Дашка к нам примкнула, когда мы с Янкой уже закончили завтракать, и прямо с порога накинулась на Янку:
– Слышь ты, симулянтка хромоногая, ты чего тут сидишь, пузо набиваешь, пока родаки мотыгами орудуют? – Дашка подпёрла тоненькими ручками костлявые бока, вздёрнула острый носик и грозно взирает на Янку из-под густой белобрысой чёлки. А в голубых глазах подруги пляшут бесенята.
– Рабство отменили в девятнадцатом веке, – невозмутимо отозвалась Янка.
– Вот именно, и с тех пор бывшие рабы стали сами зарабатывать себе на хлеб. А ты чей хлеб жрёшь? – не унимается Дашка. Доводить добродушную и терпеливую Янку всегда было её любимым занятием.
– Во-первых, у нас детский труд не в почёте, а во-вторых, иди в жопу. И вообще, чего только не сделаешь для любимой подруги, чтобы спасти её от бомжевания, – довольная собой, Янка покосилась на меня.
– В смысле? – я выпучила на неё глаза.
– На коромысле. Родичи приедут только через три дня, и ты ночуешь у меня. А ещё много спишь, много жрёшь и смотришь телек. Бесплатно, заметь! – торжественно объявила подруга. – Ну как, суперски я придумала?
– Общество подпольных инвалидов объявляет майские каникулы, – заржала Дашка, тыча пальцем в наши забинтованные конечности.
И мы поддержали её дружным смехом.
– Девки, у меня идея, – торжественно выдала Дашка, высыпая из принесённого пакета конфеты и печенье.
– Откормить нашу Динку? Тогда идея – что надо, а то она совсем растеряла свои булки, – Янка критически разглядывает мой похудевший зад.
– Ну уж нет, мне и того что есть за глаза хватит, – ворчу я. – Даш, так что за идея?
– Нам срочно надо найти твоего папашу, и тогда все твои мучения сразу закончатся. Он же у тебя француз, и небось, миллионер, – радостно выпалила Дашка.
– А ты думаешь, во Франции все миллионеры? – скептически скривилась Янка. – Может, её батёк там на паперти сидит.
Дашка смерила подругу таким убийственным взглядом, будто та предложила нам присесть рядом.
– Даш, не сочиняй, – пытаюсь усмирить её пыл. – Где мы будем его искать – во Францию поедем? И, к тому же, кроме имени, я ничего о нём не знаю.
Дашкин энтузиазм иногда здорово меня напрягает. Она и сейчас не думает сдаваться:
– Так мы напишем в «Жди меня» – и все дела! Они там стопудово всех находят, хоть и не очень быстро.
Я просто дурею от её оптимизма, и даже немного завидую той лёгкости, с которой она в теории разруливает чужие проблемы.
– Даш, что мы напишем – что какая-то сиротинушка ищет папу Алекса из Франции? Или на всю страну обнародуем историю моей мамы? Не думаю, что она заслужила посмертное перемывание костей, – я начала психовать. – Да если бы я была нужна своему отцу, он сам давно бы меня нашёл.
– Нет, это вообще не вариант, там, во Франции, одни педофилы, – со знанием дела заявила Янка. – А вдруг кто-нибудь из них Динкиным папашкой прикинется и будет потом нашу Динку чпокать?
– Ну, ты и ду-ура! Франция, чтоб ты знала – богатая, цивилизованная страна! – взвилась Дашка.
– Так, всё, закрыли тему и забыли, – рявкнула я, и девчонки вмиг притихли.
– Дин, а может, Шерхану про Артурчика рассказать, а? – жалобно протянула Дашка.
Да, Артурчик очень сильно усложнил мою, и без того несладкую, жизнь. В последнюю неделю пришлось прятаться от его друзей, а конкретно, от одного, преследующего меня друга – Игоря. После ночных угроз, я к дому вечером чуть ли не по-пластунски пробиралась, но этот парень решил не сдаваться и караулил меня около подъезда. В результате, пару раз я приходила около одиннадцати вечера, за что потом Эльвира отчитывала меня по телефону. А ведь это тётка накапала ей на мозг, что я где-то до ночи шатаюсь и скоро, наверняка, принесу их семейству сюрприз в подоле. Но признаться бабке в том, что меня терроризирует её любимый внук – это для меня в перспективе ещё хуже. Зато теперь, после тёткиных жалоб, будет очень нелегко отпроситься у Эльвиры на две ночёвки. И всё же я справилась – оставила ей Янкин домашний телефон, и бабка вроде бы угомонилась. Да и кому я нужна, если честно?! Тётка вообще должна радоваться, что не видит меня в своей квартире.
2
«Три счастливых дня было у меня…»
Всё это время я провела у Янки. Каждый день к нам приходила Дашка, приносила вкусняшки, и мы сплетничали, смотрели фильмы по видику и просто бесились. Эти дни пролетели мгновенно, а в субботу вечером с дачи вернулись уставшие Янкины родители, ну а я по субботней традиции отправилась к Эльвире.
Бабка встретила меня очень душевно – сразу кормить подорвалась и даже призналась, что соскучилась. Принялась подробно выспрашивать про мою учёбу, про подруг, а сама мясо в тарелку подкладывает. И даже по голове разок погладила – ласково так! Как-то странно всё это… А может, она решили меня в детский дом спихнуть, вот и жалеет заранее? Почему-то эта мысль меня не слишком испугала – вряд ли хоть где-нибудь меня примут хуже, чем в тёткиной семье. Вот только как тогда быть с тренировками?
– Дианочка, скажи мне, детка, тебе что-то нужно из одежды или обуви? – бабка спрашивает очень ласково и заглядывает в глаза. Да что с ней такое, неужели воспылала любовью?
Конечно, я не стала ей признаваться, что уже давно откладываю деньги на новые туфли. Мы с мамой собирались покупать весной, а теперь мамы нет, старые туфли малы, а я хожу в единственных кроссовках, которым осталось жить три субботы. Из тех денег, что дают Шерхан и бабка, я немного сэкономила и собрала уже половину суммы. Но такими темпами на вторую туфельку я буду собирать до осени. Короче, я решила не скромничать и заявила бабке, что у меня нет туфель. А она почему-то обрадовалась и даже пообещала, что завтра купит мне самые лучшие.
Ох, не к добру всё это…
* * *
Вечером следующего дня, ошарашенная внезапным приступом бабкиной щедрости, я возвращаюсь в дом тётки вся в обновках. Новые модные мокасины, кожаная курточка (искусственная, конечно, но выглядит, как из настоящей кожи), а ещё юбка. Вот из-за неё пришлось немного поспорить, вернее из-за длины – бабка была против короткой, мотивируя тем, что мои ноги и так хороши, и не следует привлекать к ним слишком много внимания и провоцировать дурную молодёжь. Да не очень-то и хотелось! Я бы с радостью согласилась и на новые джинсы. Но в итоге, сошлись на симпатичной юбочке чуть выше колена. Вышло очень симпатично и неожиданно щедро со стороны бабки. Вот с чего бы это вдруг?
И вот иду я, значит, вся удивлённая, и рассуждаю про себя – в чём же тут засада? А она, засада, оказалась у меня под самым носом – я совершенно потеряла бдительность и угодила прямёхонько в шумную компанию Артурчика, расположившуюся возле подъезда. А уж как бурно обрадовалась эта компания моему появлению!
– Дианочка, зайка моя, где же тебя носило так долго? – Игорь подскочил с лавочки и попытался меня обнять.
А мой взгляд невольно прилип к Артуру. Он же молча и зло наблюдает за нами, сжимая кулаки. А остальные придурки стали подначивать Игоря и сыпать пошлыми шуточками. Парню всё же удалось притянуть меня к себе и обнять за талию. И чем сильнее я стараюсь вырываться, тем крепче руки Игоря прижимают меня к своему телу. А я с досадой понимаю, что с моей больной рукой трепыхаться в объятиях парня совершенно бесполезно.
– Ну, что ты, зайка моя, такая необщительная? Посиди с нами, расслабься! А если хочешь, мы можем с тобой вдвоём прогуляться. Хочешь?
Не хочу! Да сколько можно уже бояться и прятаться?! Достали! И что сможет сделать со мной Артур? Убьёт? Руки коротки! В крайнем случае, я обо всём могу рассказать Шерхану, уж он-то точно мне поверит и не бросит. Лишь бы этот самый крайний случай меня не угробил. Я посмотрела Игорю в глаза и, подавляя в голосе дрожь, ответила:
– Не будем мы с тобой прогуливаться вдвоём, не хочу я. А уж как этого не хочет Артур!.. И, кстати, он пообещал сломать мне вторую руку, если ты будешь ко мне приставать. Странно, правда, Игорь? Кажется, твой друг ревнует… Может, он сам имеет на тебя виды? Поэтому лучше отпусти меня, пожалуйста.
Пацаны громко загоготали. Этим бездельникам явно пришлась по вкусу моя теория, и теперь они дружно начали подкалывать Артура, а тот весь набычился и злобно процедил сквозь зубы:
– Ну, всё, шлюха черножопая, тебе конец, – и с угрожающим видом приподнялся с лавочки.
Душа моя ухнула вниз. Ну вот, кажется, сейчас прямо начнётся показательное избиение младенца. Я же с огромным трудом удерживаюсь от позорного бегства. Вернее, до этой минуты меня удерживал Игорь. Но зато теперь он правильно оценил ситуацию. Немедленно разомкнув свои объятия, Игорь осторожно подтолкнул меня к подъездной двери и тихо сказал:
– Давай, иди уже, потом поговорим.
Отступая, я услышала, как он обратился к Артуру:
– Турыч, а что за дела такие?
Продолжения я уже не вижу и не слышу, потому что пулей влетаю в подъезд. Ох, теперь бы ночь продержаться! А потом и ещё неизвестно сколько ночей…
* * *
Тётка впустила меня в квартиру и недовольно скривилась. Вот что мне здесь делать, где для всех я как кость в глотке? А в зале, сидя на моём диване перед телевизором, обнаружилась Снежаночка. Вот только её мне сейчас не хватает! Они тут все хозяева на каждом квадратном метре, и только у меня нет собственного угла, в который я смогла бы забиться, чтобы не видеть и не слышать никого из этой семейки. А Снежана, будто только меня и ждала. Строгим блеклым взглядом она осмотрела меня с ног до головы и выдала возмутительно повелительным тоном:
– Ну, и где это ты была так долго, интересно знать?
Ох, ни фига ж себе, Моль отмочила!
– Где была – там меня уже нет, – отмахнулась я, хотя руки прямо так и чешутся схватить полудохлую пигалицу за шиворот и вышвырнуть вон из комнаты, придав ускорения смачным пинком.
– А ты почему со мной так разговариваешь? – пропищала осмелевшая тля и, расправив плечики, деловито переплела ручки на груди.
Активный сезон насекомых, что ли, наступил?
– Да я б с тобой вообще с радостью не разговаривала! – я делаю шаг в её сторону и кайфую, видя, как она скукоживается от страха. – И если не хочешь нарываться на грубость, то лучше заткнись и сопи в две дырки. Усекла?
– Да ты совсем обнаглела! – взвизгнуло это недоразумение и, вскочив с дивана, ломанулось к двери.
А в ту дверь навстречу дочери, как ангел мести, ворвалась злющая тётка Надя.
– Что здесь происходит?! – гаркнула она. – Снежа, доченька, почему ты плачешь, она что, тебя ударила?
Я оторопело посмотрела на Моль, у которой в глазках отчего-то собрались слёзки. Не, ну просто цирк с конями! А точнее уж, с насекомыми.
– Она… она на меня… – всхлипнула безутешная актриска, вероятно, пока не придумав, какую страшную травму я ей нанесла. Хотя, возможно, раньше ей никто не предлагал заткнуться и, услышав грубое слово, впечатлительная девочка расстроилась.
– Да ты что, дрянь такая, совсем страх потеряла? Живёшь тут на всём готовом, да ещё на хозяев кидаешься, свинья неблагодарная! – зарычала тётка, растопырив костлявые пальцы.
Вот жесть!
Потревоженный шумом, к нашим разборкам присоединился Пухляк. А я, глядя на его широкое удивлённое лицо, лишь закатила глаза – сколько же наивности в этом чудаке! И ведь выглядит таким искренним непонимашкой! Стоит, лупит близорукими глазками сквозь стёклышки, и ни фига не понимает – и как это его обожаемая жёнушка способна производить столько шума? А может, он просто лошком прикидывается? Или реально такой наивняк? Он-то всерьёз полагает, что и супруга у него добрая, и дети очень хорошие. И ладно бы Моль – маленькая, тщедушная козявка, вызывающая у родителей умиление, но Артурчик… – у него ж на роже написано «Подлый упырь!» Ну, я и выдала этой семейке всё, как на духу:
– Да я вашу моль писклявую пальцем не трогала. Я вообще здесь ни с кем не общаюсь, не то, чтобы на кого-то кидаться. Это ваш озверевший Артурчик проходу мне не даёт! И, кстати, это он мне руку сломал! Ясно вам?! А ещё грозит вторую сломать. – Я абсолютно игнорирую истеричные возгласы тётки, полная решимости выговориться до конца: – И на чём же таком готовом я живу, тётя Надя? Что вы мне здесь приготовили? Да я в этом доме за всё время проживания даже куска хлеба не съела. Разве Вы не заметили?
Судя по вытянувшейся физиономии главы семейства, он точно ничего не заметил. И, ободрённая его расстроенным видом, я продолжила:
– Я ухожу рано и прихожу поздно, чтобы не видеть никого из вас и не мешать никому. Так ведь, Эдуард Алексеевич? – я выжидающе уставилась на Пухляка.
Он заторможенно кивнул, снял очки и протёр своей футболкой стёкла.
– Диана, а вот то, что ты сейчас сказала про Артура – это правда? – Пухляк очень сильно разволновался, но я почему-то уверена – он знает, что я говорю правду.
– Эдик, ты вообще уже не в себе? – от негодования у тётки задёргалась щека. – Кого ты слушаешь? Вот эту лживую, наглую оборванку?
По-моему, это именно она сейчас не в себе.
– Наденька, но ведь надо же разобраться, – помрачневший хозяин дома поднял руки в успокаивающем жесте.
Но куда там разбираться – злобно ощетинившаяся супруга копытом роет напольное покрытие, и уже готова плеваться огнём.
– В чём тут разбираться, Эдик? Ты ослеп и оглох? Твоя дочь плачет, а твоего сына обвиняют бог знает в чём! Ты на чьей стороне, кого защищаешь? – визжит эта неадекватная тётка.
Мне даже стало немного жаль Снежаночку. Хлопая глупыми глазёнками, она испуганно вжалась в дверь и совершенно не понимает, что именно из-за неё прямо сейчас лопнуло хлипкое перемирие, и может разразиться кровавая бойня.
– Надя, я на стороне справедливости, и я пока никого не защищаю, и ничего не утверждаю, – терпеливо пояснил Пухляк. – Я лишь говорю, что собираюсь во всём разобраться.
И всё же мне показалось, что он раздражён… если такое состояние вообще свойственно Пухляку.
– Всё, я звоню маме, так больше не может продолжаться! – тётка рванула из комнаты, а присмиревшая Моль выпорхнула за ней следом.
– Диана, ты действительно обидела Снежану? – мягко спросил Пухляк.
– Не знаю, – я пожала плечами. – Ваша Снежана устроила мне допрос, а я ответила, что не хочу с ней разговаривать и посоветовала отстать от меня. Не думала, что она настолько ранимая. Но и отчитываться я перед ней не собираюсь.
Пухляк закивал, вероятно, соглашаясь с моим объяснением, и осторожно спросил:
– А-а… про Артура – это правда?
Вот чёрт! Мне теперь что – на Библии поклясться? Охотно верю, что доброму очкарику неприятно узнавать о подобных грешках сынули, но не я же его толкала на сомнительные подвиги. Или всё-таки я – своим присутствием? А даже если и так, тогда его тем более необходимо изолировать от общества, в котором столько раздражителей.
– Это было в самую первую ночь, когда я здесь осталась, – пояснила я Пухляку и, справедливости ради, добавила: – Но вряд ли он ставил для себя цель сломать мне руку – он просто сдёрнул меня за волосы с дивана, а я неудачно упала.
Глаза Пухляка наполнились ужасом, но в них хотя бы нет недоверия. И это обнадёживает.
– Но… Диана, почему же ты сразу всё нам не рассказала?
Тяжело вздохнув, я развела руками и снова сказала правду:
– Ну, а кто бы мне поверил? Вы же сами знаете, как все мне здесь «рады» и как относятся ко мне. Я не про Вас сейчас… И бабка ни за что не поверила бы – да она своего внука к лику святых готова причислить, и загрызёт за него. Ну и зачем мне ещё один враг? А к тому же, я боюсь Артура, ведь он и сейчас мне угрожает. Я бы, может, и дальше продолжала молчать, но не хочу пострадать ещё больше. Мне у вас очень плохо, Эдуард Алексеевич… – я перевела дыхание и понизила голос, – и очень страшно. Я и прихожу очень поздно, чтобы не столкнуться с друзьями вашего сына. Один из них, Игорь, каждый день сторожит меня у подъезда.
Вот я и исповедалась доброму и странному Пухлячку.
Он часто закивал, как болванчик, и, задумчивый, вышел из комнаты, тихо прикрыв за собой дверь.
И что теперь будет?
Этим вечером меня больше никто не побеспокоил. Ночью Артур ко мне не приходил, хотя я основательно подготовилась и ждала его. И в последующие три дня и три ночи родственники, казалось, просто забыли о моём существовании. И даже бабка звонить перестала.
Казалось бы, разве это плохо?.. Но как-то не по себе…
3
Гипс с моей руки наконец-то сняли! Она хоть и не болит, но ощущается будто чужая. Приходится постоянно её разрабатывать.
Сегодня я сама позвонила бабке и напросилась к ней на ночлег с пятницы на субботу. Завтра 9-е мая и мне хочется с девчонками посмотреть салют на площади, а до бабки, живущей в центре, от площади рукой подать. От неё и в школу утром будет удобнее добираться. Бабка согласилась, но при условии, что смотреть салют мы будем в присутствии взрослых. Подумать только – какая забота! Да кто бы ещё Дашку отпустил шляться по ночам! Поэтому праздновать мы будем в компании её родителей. Хорошо ещё, что не Янкиных – те вообще дремучие и суровые.
Ещё с вечера я решила, что завтра утром буду спать так долго, пока сама не проснусь. Сколько можно уже во все праздничные и выходные дни спозаранку убегать в никуда?!
А ночью я проснулась от страшного грохота. Теперь каждый вечер перед тем, как лечь спать, я возвожу перед дверью баррикады на случай вторжения Артурчика. И вот он вторгся!..
– Ты что, сука, тут наваляла перед дверью? – шипит Артур, потирая ушибленное колено. Он включил в зале свет, чтобы рассмотреть, на что налетел.
– А что ты забыл здесь ночью? – я вытаскиваю из-под подушки здоровенный нож. – Теперь слушай меня, недоумок, предупреждаю один раз – тронешь меня и это лезвие войдёт в твою поганую глотку по самую рукоятку. Терять мне, никому не нужной сиротке, уже нечего, а уголовной ответственности я не подлежу. Так что выбор за тобой, придурок, и я не шучу. Усёк?
Артур, видимо, усёк. Он ошарашенно уставился на внушительный тесак в моей руке, и в его глазах расплескался страх. Что, не ожидал такой встречи, козлина? Я встала с дивана и с ножом в руке медленно двинулась на него. Словно ошпаренный, он отпрыгнул к двери, снова споткнулся и чуть ли не кубарем вылетел из зала, обкладывая меня отборным матом.
Так-то вот, шакал ссыкливый!
Долго поспать мне так и не удалось – наверное, от перевозбуждения. Конечно, я сильно разволновалась, тем более, я вовсе не была уверена, что смогла бы применить своё грозное оружие. Даже против этого козла Артура. Но он почему-то мне поверил. А если учесть тот весомый аргумент, которым я размахивала перед его носом, кто бы ещё стал со мной спорить?
* * *
День Победы выдался очень тёплым, а украшенный флагами, гирляндами и плакатами город выглядел нарядным и ухоженным. Мы с Дашкой и Янкой гуляли по центральному проспекту, заряженные весной и праздничным настроением. Повсюду на импровизированных сценах играли музыканты, артисты танцевали и пели патриотические песни, а по всей ширине яркого проспекта, перекрытого в честь праздника, беспорядочно двигались весёлые горожане. Резвились и визжали дети, взрослые размахивали флажками, шариками и бутылками – атмосфера всеобщего веселья поглотила весь город.
А после праздничного салюта я в приподнятом настроении отправилась к бабке. И Эльвира тоже была душечкой – встретила меня радостно, вкусно накормила и даже ничего не спросила ни про конфликт с тёткой, ни про своего Артурчика. Думаю, что бабка старательно избегает скандалов, ну а мне тем более неинтересно мусолить неприятную тему и омрачать своё разгулявшееся настроение.
* * *
Субботний день в школе получился совершенно расслабленным. Тёплая весенняя погода и праздничное послевкусие никак не располагают учеников и учителей к учёбе и работе. Шерхан вообще забрал меня с двух последних уроков и повёл прогуляться, а заодно и пообедать в кафе. Уже по обыкновению он всучил мне деньги – немного больше, чем обычно, и сказал, что на несколько дней уезжает в Москву. Но, возможно, задержится и на всю неделю. И строго-настрого приказал мне не голодать и питаться, как следует, а в случае необходимости звонить ему в любое время дня и ночи. От его трогательной заботы на сердце стало очень тепло, а в носу защипало.
После вечерней тренировки Серёжа куда-то очень заторопился, и мой верный Витёк вызвался проводить меня домой. Как же не хочется в такой замечательный день возвращаться в ненавистную тёткину квартиру, поэтому я совсем не спешу прощаться с Витьком и предлагаю посидеть со мной на лавочке у подъезда. Но Витька уговаривать не надо – он только рад! Сидим, болтаем ногами и языками. Договорились на завтра вместе съездить на кладбище, на могилки к моим – маме и прадеду, потому что 9-го мая навестить их так и не получилось.