Алиса Перова
Танго на троих
Глава 29
2018 год
Женя
Логово Соболева мы с Генычем нашли быстро. Друг наотрез отказывается оставаться в машине и рвётся выступить в качестве орудия пыток над Артуром. Дурит, конечно.
– Геныч, ну мы же с тобой не беспредельщики, а интеллигентные переговорщики.
В ответ он презрительно фыркает. Да я и сам себе не верю, потому что мысли о Соболеве вызывают в кулаках нестерпимый зуд. В итоге решаем, что в квартиру я иду один, а Геныч терпеливо ждёт меня в машине. В домофон я звонить не пытаюсь и, дождавшись попутчиков, ныряю в подъезд и поднимаюсь в лифте на двенадцатый этаж.
Дверь мне открывает яркая, стройная блондинка, примерно, лет сорока. Но это только с виду. Удивление на её холёном лице быстро сменяется узнаванием, и дамочка уже открыто мне улыбается, обнажив идеальные белые зубы. Я тоже её узнал – видел неоднократно в обществе моей матери. Сам я давно и успешно избегаю любые семейные торжества, но тем сильнее возбуждаю любопытство многочисленных подруг и знакомых моей общительной матушки.
– Ох, Женечка, какой приятный сюрприз, – блондинка потянулась на носочках и невесомо клюнула меня в щёку.
– Здравствуйте, Надежда, простите, не помню Вашего отчества.
– Оу, а мне как раз нравится, как звучит «Надежда» из уст такого красавчика. Какими судьбами, милый? – она кокетливо наклонила набок голову.
Эта тётка со мной флиртует, что ли? Судя по возрасту её сына, ей не меньше полтинника или около того. Совершенно точно «мама Стифлера» – это не мой формат. Надеюсь, это просто её привычная манера общения.
– Мне бы увидеть Артура… он дома?
– Вот как? Неожиданно, Арик ничего мне не говорил, – Надежда округлила красивые голубые глаза.
Арик?! Прикольно, Геныч бы оборжался.
– Решил сделать ему сюрприз. Так он дома?
– Дома, но ещё не выходил из своей комнаты. Женечка, ты проходи, хорошо, что пришёл. Артур вчера вернулся сам не свой и… – Надежда осеклась и внимательно посмотрела на меня. – Ты из-за этого пришёл?
Какая проницательность! Но я решаю ничего не отрицать и, широко улыбнувшись, отвечаю:
– Да, вчера мы отмечали наш совместный удачный проект в ресторане, но Артур очень неожиданно уехал. Возможно, он кого-то встретил… Вот я и пришёл у него узнать, всё ли в порядке.
Женщина внимательно меня разглядывает, но, не уловив подвоха, заметно расслабляется.
– Спасибо, Женечка, что беспокоишься.
Да я уже весь извёлся!
– Ты пока располагайся, – Надежда приглашающим жестом указывает мне на распахнутые двери большой комнаты с излишне помпезным интерьером. – А я схожу посмотрю, проснулся ли Артур.
Хозяйка скрылась в недрах квартиры, но я вовсе не тороплюсь никуда проходить, сосредоточив свой слух на том, чтобы понять, что же происходит там, где прячется Соболев. Послышались дверной хлопок, щелчок выключателя, и откуда-то слева выпорхнуло бледное, тощее существо с полотенцем на голове и в коротком голубом халатике, открывающем бледные, тонкие ноги.
– Ой! – пискнуло существо и сквозняком метнулось мимо меня, исчезнув тут же в лабиринтах большой квартиры. Моё «здрасьте» унеслось ей вслед, но рассеялось, не достигнув преследуемой цели. Неужели это соболевская пассия? Странный, однако, у него вкус. Если снять с этой малышки халатик и поставить у белой стены, то вполне можно и не заметить.
Наконец, из глубины коридора показалась Надежда, а за её спиной Артур с выражением крайней озабоченности на небритой роже. Но когда меня смущали чужие заботы? Я дружелюбно улыбнулся и протянул ему руку для приветствия. Рукопожатие Соболева вышло вялым, но фейс он слегка поправил и выдавил кислую улыбку. Уверен, что без своих бубенцов он и на такую бы не был способен. Значит, всё не так критично.
– Ну, ты как, дружище, проспался? – весело интересуюсь.
– Му-гу, – промычал Соболь и кивнул в сторону кухни, где Надежда уже зазвенела чашками. – Ну что, по чайку?
– Конечно, мальчики, я уже чайник поставила, проходите в кухню, – ласково воркует маман Соболя.
– Да я совсем ненадолго, к тому же меня ждут, – бросаю в сторону кухни и, повернувшись к Артуру, понижаю тон: – Давай перетрём пару вопросов по-быстрому.
– Полагаю, чаепития тебе не избежать, – развёл руками Соболев, – а мне всё равно надо под душ занырнуть.
– Конечно, Женечка, никаких отказов, – Надежда, хватает меня за руку и тащит в кухню. – Ты в первый раз у нас в гостях и даже не надейся, что я тебя быстро отпущу.
Не упираться же!
– Мне бы руки помыть, – намереваюсь я увязаться за Соболем.
– Женечка, так мой здесь, – Надежда улыбается и кивает на мойку.
Неудачный поворот, совсем не по сценарию, но делать нечего. Надеюсь, Геныч найдёт, чем себя развлечь.
Слиняв под душ, Соболев, наверняка, решил выкроить для себя время и выработать стратегию для предстоящего разговора. И это тоже никак не входит в мои планы. Надежда разливает по чашкам чай и щебечет о какой-то ерунде, которую я слушаю вполуха.
– Ох, Женечка, может быть, ты хочешь кофе, а я даже не предложила. Просто мы все предпочитаем пить чай, ведь кофе портит белизну зубов и так вреден для сердца.
Кофе однозначно был бы предпочтительнее, но я махнул рукой, соглашаясь на чай и мечтая перекрыть этот нескончаемый поток бесполезной информации, но блондинку прорвало:
– К счастью, я только недавно испекла шарлотку, дети её очень любят. Знаешь, я испекла её по новому рецепту…
Хер пойму, какие у них тут дети и когда она заткнётся. И вдруг меня осенило. Поймав секундную паузу в монологе Надежды, я вклинился со своим вопросом в рецепт шарлотки, где-то между яблоками и корицей:
– Надежда, а вы помните Диану? – Ух, ей действительно взбледнулось, или мне показалось? И я продолжаю: – Мне рассказывал о ней Артур.
– Не понимаю… О какой ещё Диане тебе говорил Артур? – надтреснутый голос и не заготовленный текст выдают её с головой. Конечно, она всё знает и почему-то боится. Чего? Или кого?
– А их что, было несколько? Просто имя довольно редкое. Но я спрашиваю о Диане Шеро, такую девочку забыть трудно, – я абсолютно бесхитростно улыбаюсь, ожидая ответа.
Так вот как, оказывается, лечится словесный понос отдельно взятой блондинки – стоит лишь произнести волшебное слово «Диана» – и рецепт шарлотки смыло страхом.
– Шеро? – после недолгой паузы рассеянно переспросила Надежда, и я кивнул. – А… ну да, наверное, Шеро, я уже и не помню фамилию её французских родственников. А что именно Артур тебе о ней рассказывал?
– Не очень много. А Вы что о ней помните?
Надежда нервно передёрнула плечами и устало присела на стул. В голубых глазах застыла тревога, уголки губ скорбно опустились – сейчас передо мной малопривлекательная испуганная тётка, и меня уже колбасит от любопытства.
Что-то не так с нашей француженкой?
– Прошло уже пятнадцать лет… что я могу помнить? – произносит Надежда почти шёпотом.
О как! Она никак не хочет говорить о Диане, при этом безошибочно знает, сколько прошло лет с момента их встречи. Что же такого случилось пятнадцать лет назад, что их так корёжит? А может, Диана – внебрачная дочь Соболева-старшего? Тогда кто её мог увезти во Францию, если мать умерла здесь? Не сходится. Чего же они все боятся и скрывают?
И тут в кухню впорхнула изящная блондиночка, и Надежда с видимым облегчением переключилась на неё.
– Женечка, познакомься, это моя дочь Снежана. Снежок, а это Евгений, сын тёти Аллы.
– Очень приятно, – пропищал Снежок, а я только теперь узнал в ней бледное привидение, с которым столкнулся несколько минут назад.
Девчонка себя раскрасила – появились брови, ресницы, губы и… возраст. Глаза у младшей блондиночки голубые, правда, совсем не такие яркие, как у её матери и брата. Но в целом, сейчас она выглядит неплохо. Длинные, почти до талии, очень светлые волосы выглядят гладкими и блестящими – красиво. Тонкую фигурку облепило очень короткое платье. Чересчур короткое. Потому что её острые колени выглядят беззащитно и нелепо. Я непозволительно долго на них таращусь и, наконец, отвожу взгляд, пытаясь подавить внезапное раздражение. Как вообще устроен мозг у женщин, демонстрирующих свои явные недостатки? И голос, как комариный писк. Впрочем, после Дианы мне вообще хочется всех заткнуть.
Тощая блондиночка пялится на меня, и в каждом глазу по вопросу. Чего она ждёт, или я тут что-то пропустил, пока залипал на острые коленки, будто ничего прекраснее в жизни не видел? Отматываю назад – так, нас представили… и ей было «очень приятно», и… и всё. Чёрт, а как зовут-то её? Забыл!
– А я вот подумал, что Вам, очаровательное создание, не очень приятно меня видеть, – я быстро ориентируюсь, подарив младшей блондинке улыбку опытного пикапера. – В коридоре Вы так быстро от меня сбежали и даже не поздоровались.
Бледные щёчки озарил румянец – какая милота.
– Вы просто застали меня врасплох, и я растерялась.
Ути-пути-сюси-бл@дь-пуси!
Вот, кого надо расспрашивать о Диане! Только как это сделать, если её мамаша рта не даёт открыть? Надежда очень живо обрадовалась смене неприятной для неё темы и тут же присела нам на уши, загружая модой, природой, погодой, шарлоткой опять же… Куда бы деть эту болтливую тётку? Может, пригласить её дочку прогуляться? До моей машины и обратно. Вот только Надежда уже начеку и без предостережений дочь не отпустит. Тогда пойдём запрещённым путём:
– Надежда, а как же так получилось, что у подруги моей мамы есть такая красавица дочь, а я об этом ничего не знал?
Обе блондинки расцвели от удовольствия, заглатывая грубую лесть. Вот бабы!
– Ох, Женечка, так ведь это ведь ты у нас загадочный и неуловимый парень, а мы со Снежаночкой не раз были у вас в гостях, – с мягким укором замечает Надежда.
Точно – Снежаночка! Спасибо, хоть имя напомнили!
Вооружившись этим знанием, я воспрял духом и погнал рассыпать комплименты в обе стороны. Улыбаюсь, флиртую, шучу, как подорванный, и понимаю, что теперь, познакомившись ближе с маминой подругой, я стану ещё неуловимее. А Снежаночка таращится на меня, как на вожделенный запретный плод, слушает с восторгом и обожанием, краснеет и неумело строит глазки. Ну, всё – клиент созрел.
– Надежда, у вас таблеточки от головной боли не найдётся? – я натурально поморщился.
– Конечно! – она всплеснула руками, одарив меня сочувствующим взглядом, и полезла в навесной шкаф. – Сейчас найду, Женечка.
Вот на хера лекарства в кухне хранить? Ну что – приходится пить таблетку. И как теперь выдворить отсюда эту болтливую дамочку?
2
Может, фотоальбом попросить? Но нет – тогда я точно здесь до ночи застряну, а внизу ждёт Геныч. Точно – Геныч!
– Милые дамы, простите меня за неудобство, но у меня к вам ещё одна маленькая просьба. Не могли бы вы мне дать иглу с толстыми, тёмными нитками? – я смущённо улыбаюсь.
Обе «милые дамы» тут же вопросительно уставились на меня. Пришлось пояснить:
– Да у меня друг в машине сидит, он штаны порвал, а ему на встречу надо.
Бред сивого мерина! Эх, жаль, Геныча здесь нет – он мастер импровизаций. А мне остаётся надеяться, что эти свои швейные штуки Соболевы хранят не в кухонном шкафу.
– Так пусть твой друг поднимется к нам, и мы ему поможем, – гостеприимно предложила Надежда.
Какая добрая женщина!
– Нет, он точно не пойдёт, слишком стеснительный. Но, если вам не жалко иглы и ниток, то мы сами легко справимся.
– Конечно, мне не жаль! Если справитесь, то пожалуйста, – и, наконец-то старшая блондинка свалила из кухни.
– Малыш, выручай, – изобразив шрековского кота, сразу ломлюсь с места в карьер. – У меня два билета на выставку, а с другом идти не хочу, тем более он в разодранных штанах. Но если ТЫ составишь мне компанию, я буду на седьмом небе, – я нежно беру её ладонь и подношу к своим губам хрупкие прохладные пальчики.
«Как у лягушки», – мелькает несвоевременная мысль.
– А что за выставка? – еле слышно лепечет Снежана.
Да тебе не похер?! Откуда я знаю, что за выставка – северных дикобразов, бл@дь!
– Сальвадора Дали, – выдаю, не моргнув глазом.
– А когда? – девчонка едва дышит от волнения, и я тоже – от нетерпения и злости.
– Прямо сейчас. Ну что, идём?
– Ну, я даже… – Снежана пытается соблюсти приличия и поломаться, но у меня нет времени на ужимки.
– Ладно, забудь, – прерываю её и стараюсь выглядеть очень расстроенным, но на самом деле я злой, как чёрт, потому что эта синюшная курица ни мычит, ни телится, а Надежда уже вернулась.
– Вот такие подойдут? – женщина протянула мне нитки и иглу.
– Огромное Вам спасибо, Вы спасли моего друга, – прикладываю руку к сердцу.
– Мам, тут Женя предлагает… – Снежана, мать её в глотку, вознамерилась провалить мой и без того херовый план, поэтому я снова бесцеремонно врываюсь в её блеянье:
– Да, Надежда, я предлагаю нам увидеться в следующий раз, а сейчас мне уже пора. Спасибо за гостеприимство и за помощь, – я трясу катушкой в воздухе и, поймав несчастный и растерянный взгляд Снежаночки, подрываюсь с места.
Всё, перепёлка вялая, улетел твой счастливый билет.
– А как же Артур? – удивляется Надежда, а я пожимаю плечами.
– Похоже, он забыл обо мне, а у меня и так мало времени. Но буду рад, если Вы его поторопите, пока он не смыл с себя весь волосяной покров.
Надежда вновь рванула из кухни за своим чрезмерно чистоплотным отпрыском, а я вновь сосредоточил внимание на Снежане. Надеясь, она созрела для моих авантюр и второй шанс использует с толком.
– Малыш, ты ведь поняла, что я не хотел тебя приглашать при твоей маме? Очень уж не люблю женские сплетни. Ведь если наши мамы созвонятся, то нас уже сегодня заочно поженят, а мы даже толком не познакомились. Понимаешь меня?
Снежана кивнула и как-то сразу преобразилась, даже глазки заблестели. А я понял, как лоханулся – похоже, перспектива выйти замуж уже сегодня пришлась ей по душе. На хер я всё это затеял? Невероятно – ради жалких крупиц информации о какой-то французской выскочке припёрся в чужую семью, флиртую с этими бледными бабами… Сука, целый спектакль срежиссировал! Хоть бы Геныч подсказал мне, что я идиот? На хер всё! Делаю шаг в направлении выхода.
– Так ты что, уходишь? – в коротком вопросе Снежаны море отчаяния.
– А ты готова ехать на выставку? – спрашиваю хмуро, от души надеясь на отказ, но она улыбается и кивает.
Что ж с вами так сложно?!
– Тогда через десять минут встречаемся с торца твоего дома. Придумай себе причину для ухода, побудем сегодня шпионами, – шепчу заговорщически и подмигиваю сияющей блондиночке.
– А у тебя есть девушка? – спрашивает настороженно и закусывает губу.
Сейчас вот прям самое время это выяснять. Есть – почти каждый день!
Но это неправильный ответ, поэтому я вспоминаю о Вике и говорю другую правду:
– Мы расстались.
Припозднившаяся Надежда застаёт меня уже у входной двери.
– Женя, а ты разве не дождёшься Артура? Он сейчас подойдёт.
– Подожду пару минут, – бросаю нетерпеливый взгляд на левое запястье.
– Женечка, ты уж извини Арика, просто он какой-то сегодня потерянный… – Надежда разводит руками и тяжело вздыхает. – Это на него совсем не похоже.
Я согласно киваю – я бы тоже потерялся. Оглядываюсь на Снежану и не понимаю, почему она до сих пор мнётся рядом со мной, а не собирается на срочную, сука, выставку.
– Ты не опоздаешь? – напоминаю ей, стараясь не скрипеть зубами.
– Снежок, а разве ты куда-то собралась? – встрепенулась Надежда.
А Снежок, бл@дь, выкатила на меня свои голубые глаза, а в глазах… Да ни хера там нет, в этих рыбьих глазах! Вот кого Бог обделил!
– Снежана сказала, что договорилась встретиться с подругой, – отвечаю вместо неё, а от натужной улыбки сводит скулы. – Но, похоже, передумала… И правильно, дома теплее.
И мою Белоснежку, наконец, посещают какие-то мысли – она срывается с места и уносится, а Надежда за ней с градом вопросов. Ой, да будь что будет, но без меня. Бесит уже эта семейка е*анутых партизан. Я не собираюсь больше никого ждать и вожусь с замком на двери, когда вырисовывается Артур в банном халате. Ненавижу халаты на мужиках – пидорский прикид.
– Здорово, Ихтиандр, – не скрываю презрения, – я уж думал, ты там захлебнулся.
– Уже уходишь? – с заметным облегчением спрашивает он.
– А ты меня проводишь. Пару вопросов и свободен. Как, кстати, твои фаберже – не побились?
– Не понял…
– Яйца целы, спрашиваю?
– Это был первый вопрос? – Соболев злобно ухмыляется.
– Ты ещё провожать меня не вышел, умник, – рычу на него и распахиваю дверь, чтобы выйти.
– Женечка, ты нас уже покидаешь? – Надежда спешит ко мне, подходит почти вплотную и тянет лицо для поцелуя. Я очень хочу отстранить её от себя и свалить отсюда быстрее, но вместо этого целую женщину в щёку, благодарю и вежливо прощаюсь.
– Проводишь? – напоминаю Артуру, и тот с неохотой тащится за мной в комнатных тапках.
Мы молча спускаемся на один лестничный пролёт и, когда я слышу, как хлопает дверь в квартиру Соболевых, задаю свой вопрос:
– Скажи мне, Соболь, а с чего это Диана вчера пыталась лишить тебя самого дорогого?
– Это ты у меня спрашиваешь? – он щурит глаза и кривит губы.
– А ты видишь здесь кого-то ещё? – я переступаю с ноги на ногу, а халат резко отпрыгивает. Нервный он какой-то.
– Лучше спроси у этой бешеной суки, – Соболь потуже затянул пояс на своём пидорском прикиде и принял оборонительную стойку. Никогда я ещё не пиZдил мужиков в халате.
– Спросил бы, но пока не могу. Дианы сейчас нет в городе, но мне интересно другое – никак не могу понять твою реакцию на её выходку.
– А что я должен был сделать, в морду дать?
– За испорченные портки – ничего, а за угрозу яйцам я бы ногу вырвал.
– А я не так воспитан, – Соболев ухмыляется, а мне до зуда в костяшках хочется стереть эту мерзкую ухмылку с его тщательно умытой рожи.
– То есть, если завтра Диана решит отрезать тебе член, ты будешь покорно стоять с коробочкой?
Соболев тяжело вздохнул.
– Послушай, Женёк, к чему все эти вопросы?
– Хочу понять, почему она именно с тобой так поступила. У неё зуб на тебя – это же ясно. За что, Соболь?
– Вообще-то… это не твоё дело, но я всё же отвечу. Это лютая детская обида. Когда-то я назвал её чуркой черножопой, а она это плохо восприняла и пообещала, что я сильно пожалею о своих словах. Девка была злая, как собака, а после смерти матери совсем с катушек слетела, – Артур уже успокоился и выглядит вполне расслабленным, а моё желание зарядить ему в табло становится навязчивым.
– Чурка, значит? То есть, ты травил мелкую сироту? – перевариваю услышанное и понимаю, что этого как-то маловато для мести, но всё же комментирую: – Что ж, тогда я её понимаю.
– Ой, Женёк, только не надо взывать к моей совести. Я тогда был ненамного старше её, а дети, сам знаешь, жестокие существа. Се ля ви! – Соболев разводит руками и отчего-то выглядит довольным.
– А ты знаешь друзей, с которыми вчера отдыхала Диана?
– Откуда? – Соболь искренне удивился. – Я и её-то толком не знаю, и к её свите не присматривался.
– Странно, а они тебе вчера привет передали, – сощурившись, наблюдаю за его реакцией.
– Кто? – недоумение Соболева настолько реально, что мне уже думается, а не дурак ли я.
– Конь в пальто! – Дальнейшие расспросы не имеют никакого смысла, но я надеюсь ещё на одного «языка», только вовсе не уверен в том, что Снежана поняла меня верно и ничего не перепутает. – О, кстати, чуть не забыл, – я вытащил из заднего кармана несколько сложенных купюр и протянул Соболеву. – Держи сдачу, ты вчера немного переплатил, но я тебя понимаю – такой стресс получил.
Он поморщился, но деньги взял.
Сверху послышался звук открываемой двери и раздался голос Надежды:
– Снежочек, не забудь купить молоко на обратном пути.
– Не забуду, – прозвучал недовольный писклявый ответ.
Я сразу понимаю, что мне здесь делать больше нечего и со всей дури хлопаю Соболя по плечу.
– Ладно, Артур, бывай.
Соболев слегка покачнулся и поморщился от дружеского жеста, но волнует его сейчас другое – он явно не желает, чтобы я пересекался с его сестрой и старается меня задержать:
– Погоди, Женёк, а кто мне привет-то передавал вчера?
– Дианины друзья. Сами подошли и попросили передать привет Артурчику. Похоже, они тебя любят – вон, как ласково называют.
– А Диана что? – задора в его голосе резко поубавилось.
– А она следом за тобой свалила. Честно говоря, я думал, что добить решила, вот и приехал сегодня проститься с твоим истерзанным, оскоплённым трупом. Но ты ничего, неплохо выглядишь, – я уже откровенно веселюсь.
– Ушла за мной? – бормочет Соболь почти шёпотом.
– Ага! – радостно подтверждаю. – Кстати, а сколько лет твоей сестре?
– А тебе зачем? – ощетинился он. – У женщин не принято интересоваться возрастом.
– Ну, ты же не женщина, – мой ржач эхом прокатился по этажам. – Или нашей экзотической кошечке вчера удалось задуманное?
– Да пошёл ты! – Соболев сплюнул на пол и пошлёпал наверх по ступенькам. Лифт с его сестрёнкой уже уехал вниз, и он, похоже, решил не беспокоиться. Это он зря.
3
– Жек, ты ох*ел? – накинулся на меня Геныч. – Я уж собирался поквартирный обход делать.
Я завёл свой «Lexus» и довольно улыбнулся.
– Геныч, соберись, у нас свидание.
– Серьёзно? А я не помылся.
Я вывожу машину за угол дома, где, ёжась на ветру, подрагивает хрупкая фигурка Снежаны. Ножки она так и не замаскировала и выглядит сейчас, как замёрзший трогательный оленёнок. Я сигналю ей, и девчонка устремляется к автомобилю.
– С этой, что ль, свидание? – пробасил Геныч и недоверчиво взглянул на меня. – Вот так ждёшь-ждёшь чуда, а оно потом приходит… в перьях, бл@дь! Хорошо, что я не помылся, чего зря мыло переводить.
– Спокойно, Геннадий, это наш кладезь полезной информации, так что будь паинькой, – я подмигиваю другу и выскакиваю из авто, чтобы открыть для Снежаны заднюю дверь.
А когда возвращаюсь за руль, Геныч так и сидит с отвисшей челюстью.
– Геннадий, слюни подбери и не пялься так на девушку, ты её пугаешь.
– Э-это… у меня от радости… в заду дыханье спёрло, – мой друг в своём репертуаре.
Я разворачиваюсь к нашей пассажирке.
– Познакомься, Снежана, это мой друг Геннадий. И не пугайся, он намного добрее, чем выглядит.
– Очень приятно, – прозвучал то ли писк, то ли скрип.
– Геннадий, позволь тебе представить Снежану, это сестрёнка нашего уважаемого Артура. Представляешь, какую красоту он от нас скрывал? – я многозначительно смотрю на друга.
– Это возмутительно! – патетично воскликнул Геныч. – Но уж лучше поздно, чем рано.
Но, заметив мой свирепый взгляд, друг расплылся в улыбке и продолжил:
– Очень счастлив Вас видеть, Снежаночка, добро пожаловать к нам на борт. Пристегнитесь, улыбнитесь, от… – Геныч с умилением взглянул на мой кулак и бодро завершил: – От ведь какая радость!
Снежана неуверенно кивнула и осторожно напомнила:
– А мы на выставку не опоздаем?
– На выставку? – оскалился Геныч, а я опомнился, что забыл его предупредить.
Но так даже лучше, ведь своей импровизацией мой друг способен украсить даже самый гениальный и продуманный план. И прямо сейчас самое время для Геныча реализовать свои способности в моей бездарной постановке. Я выруливаю на проезжую часть и озвучиваю свой текст:
– Да, друг, ты прости, но придётся поехать туда без тебя. Но мы обязательно отвезём тебя домой, так что не переживай.
– Постараюсь, спасибо за заботу, – пробубнил Геныч.
– Ой, Жень, а ты нитки с иглой не забыл? – вспомнила Снежана.
Я подарил блондиночке благодарный взгляд и, достав из кармана швейные принадлежности, бросил Генычу на колени.
– На вот, зашивай свою дыру и благодари нашу спутницу.
– Мою дыру? – Геныч сузил глаза, но поскольку трудности никогда его не пугают, уже через миг он просиял радостной улыбкой: – Огромное Вам спасибо, Снежаночка! Вы так меня выручили, даже и не представляю, чтобы я без Вас делал! – Геныч рассыпался в благодарностях, не забывая бросать на меня многообещающие взгляды.
– А Вы очень сильно порвали? – Снежана полна сочувствия.
– О-очень сильно, вы бы видели этот разрыв! – сокрушается Геныч, а я с трудом сдерживаю рвущийся смех.
– Может, я Вам помогу зашить? – предлагает наша добрая девочка, и я закусываю щеку изнутри.
– Спасибо, солнышко, Вы сущий ангел, но я справлюсь. Ведь я же всегда справляюсь сам… Да, Евгений?
– Я горжусь вами, Геннадий, – глухо отвечаю, борясь с подступающей истерикой.
Боковым зрением вижу, как Геныч препарирует меня ненавидящим взглядом и трясёт катушкой.
– Да я, Снежаночка, с этими инструментами справляюсь на раз, – рычит он, продолжая глядеть на меня. – А ещё я гладью вышиваю, и бисером, и…
И меня прорвало. Давно я так не ржал. Вижу в зеркале заднего вида растерянные глаза девчонки, но ничего не могу с собой сделать и направляю машину к обочине.
– Не смешно! – протрубил Геныч. – Снежаночка, Вы не обращайте на него внимания, просто этому бездельнику не нравится, как я вышиваю крестиком.
– Извини, Снежан, – каюсь, немного успокоившись. А для Геныча у меня есть информация:
– Геннадий, только не обижайся, но даже если ты готов справиться, то лучше уж дома. Ты же не можешь зашивать свои штаны при девушке.
– Почему это я не могу? – обрадовался он, выяснив, наконец, где у него образовалась прореха.
– Может, потому, что ты приличный парень, а дыра у тебя не в самом приличном месте? – поясняю я, снова вливаясь в поток движения.
– У меня, чтоб ты знал, все места приличные!
– И всё равно ты не сможешь ехать с нами.
– Конечно, куда же я с голыми яйцами в приличное общество? – язвительно ворчит Геныч.
– Геннадий, – я укоризненно качаю головой, но Снежана хохочет весёлым звонким смехом – как когтями по стеклу.
– Не ссорьтесь, мальчики. И Вы, Гена, не расстраивайтесь, ладно? – пищит она тоненьким голоском, а моя совесть напоминает о своём присутствии.
– Только ради Вас, милая Снежаночка, но видит бог, как же я ждал эту выставку! – взвыл Геныч.
– Вы очень любите Дали?
– Кого? Дали?! О, да! Это мой любимый творец, – Геныч свирепо раздул ноздри, криво улыбаясь, отчего Дали наверняка бы впал в творческий экстаз.
– Правда? А какие работы ваши любимые? – не унимается наша разговорчивая Белоснежка.
Да ладно, неужели решила потрепаться за искусство?
– «Лебеди, отражённые в слонах», – небрежно отвечает ей Геныч, а я уважительно хлопаю друга по плечу. – А Вам, Снежаночка, что больше нравится?
Кажется, Геныч вошёл во вкус, и чтобы его остановить, приходится снова озадачить:
– Слушай, ты билеты на выставку нам отдай, а то ведь так и забудем.
– Билеты? – опасно гудит Геныч. – А разве они не у тебя?
– Нет, брат, ты мне их так и не отдал, сказал, что у тебя целее будут.
– Точно не отдавал? – рычит он, яростно шаря по карманам.
– Однозначно, только не говори, что опять потерял, – продолжаю выбешивать друга.
– А знаешь, Евгений, билеты-то я дома забыл, – торжественно объявляет Геныч. – Вот прямо там, где выкладывал пиво и креветки.
– В морозилке? – подсказываю с ехидной улыбочкой.
– На столе, рядом с твоей мазью от геморроя! Короче, двигай уже к Дали, а я дома расслаблюсь – холодненькое пиво, жареные креветочки…
– Ага, и любимая телепередача про китов, – подытоживаю я.
– Гена, Вам нравятся киты? – прожурчало с заднего ряда.
– Очень, особенно синие. Снежаночка, а у вас, кстати, какой рост? – Геныч хищно оскалился.
– Метр шестьдесят шесть, – отвечает она с печалью в голосе. – Я хотела стать моделью, но мне не хватило нескольких сантиметров, и я не прошла кастинг.
Я уже вижу, что Геныч готов развить опасную тему, и спешу предотвратить неравный поединок:
– Да им же хуже, принцесса, упустили такой бриллиант. – И заметив, как она благодарно мне улыбается, резко меняю тему: – Снежан, а скажи, ты Диану хорошо помнишь?
– Какую Диану? – абсолютное недоумение в голосе.
– А ты разве много Диан знаешь? Хотя Артур говорил, что уже лет пятнадцать прошло, как вы не виделись. – Я осторожно забрасываю удочки, ожидая реакцию.
Внезапно глаза Снежаны округлились.
– Дианку? Так она же вроде во Франции. А ты что, её знаешь?
– Я не знаю, но слышал о ней и решил вот у тебя расспросить.
– А что ты слышал? – испытывает эта коза моё терпение.
– Слышал, что она очень злая девочка… Это правда?
– Ой, да она вообще бешеная!
Возможно, наша пассажирка не так уж и далека от истины.
– А долго вы с ней общались? – продолжаю допрос.
– Н-не очень, да мы почти и не общались. Она прожила у нас около месяца, но дома почти не бывала. То на танцах своих, то у бабушки. Только ночевать приходила, и то не всегда.
– Она занималась танцами? – я вдруг вспомнил вчерашнее танго, и по венам будто огонь промчался.
– Ага, эта фанатичка даже с гипсом танцевать бегала, – пренебрежительно фыркнула Снежана.
– С гипсом? – переспрашиваем мы с Генычем в один голос.
– Ага, она руку сломала и ходила с гипсом и в школу, и на танцы.
Я прекрасно вижу, что говорить о какой-то Диане Белоснежка совсем не настроена, но вопросов у меня много, а получить ответы пока больше не у кого.
– Снежан, а почему Диана жила у вас?
– Ну, у неё же больше никого не было, и мама с бабушкой не стали отдавать её в детский дом, когда тётя Лена умерла. Мы Дианку пожалели, к себе взяли, а эта тварь неблагодарная чуть всем нам жизнь не испортила.
– А это как? – спрашиваю почти шепотом, боясь спугнуть разболтавшуюся девчонку, даже Геныч еле дышит.
– Да я не очень-то хорошо помню, мы о Дианке не любим вспоминать. Кажется, она приставала к Артуру с Игорьком, а потом сочиняла про них гадости, угрожала…
Мы с Генычем переглянулись, несомненно, мысля в одном направлении.
– Как приставала? – спрашиваю я, осознавая, что Диана была ещё ребёнком.
– А ты не понимаешь, как? – Снежана многозначительно закатила глаза.
А ты прямо всё понимаешь, поганка бледнолицая!
Конечно ни хрена я не понимаю! И Соболев подобных намёков даже не делал. При этом мне понятно, что Снежана озвучивает не собственные выводы, так как ей самой было слишком мало лет. Но я решаю уточнить:
– Так ведь Диана была мелкая ещё, сколько лет-то ей было?
– Ну-у… наверное, одиннадцать или двенадцать, – протянула она после недолгой паузы, необходимой для математических подсчётов.
– А Артур ведь старше её?
– Да, на три года.
– То есть, двенадцатилетняя малявка домогалась пятнадцатилетних парней. Так, что ли? – озвучиваю дикую версию, понимая, что это звучит, как полный бред.
– Ну, да, а чему ты удивляешься? У неё и мать была шлюха, она всю нашу семью опозорила – нагуляла ребёнка от какого-то черножопого француза. Вот и дочка в неё пошла.
Мы с Генычем снова переглянулись.
Семью?!
– Снежан, а Дианина мама кем вам приходилась? – осторожно спрашиваю. – А то я что-то запутался.
– Она была младшей сестрой моей мамы. Но из-за этой шлюхи мы потеряли квартиру в Москве, и дедушка умер от позора. Мы из-за неё всё потеряли! – неожиданно эмоционально выстреливает Снежок.
Ну да, так уж и всё? Что-то же осталось, наверное, либо найдено непосильным трудом.