Александр Сергеевич Смирнов
Свечи
– Это сейчас называется предпринимательством, – объяснил директор. – Вас же никто не заставлял насильно играть в азартные игры?
– Да, но никто и не обещал вам вот так просто, за здорово живёшь, взять и отдать свои деньги.
– Когда вы ходите в цирк, фокусник обманывает вас, а вы ему за это платите деньги.
– Это не цирк, – возразил профессор. – Всё это аморально.
– С моралью здесь всё в порядке, – возразил директор. – Так происходит первоначальное накопление капитала. Или вы думаете, что возможно построить капитализм без капитала?
Александр понял, что у них с директором разные взгляды на вопросы накопления капитала. Чтобы не углублять противоречия, он решил сменить тему разговора.
– Вы не подскажете, где бы мы могли купить диод?
– Диод? – удивился директор, – боюсь, что нигде. Заводы не работают, стало быть, и диодов никто не производит.
– Но какие-то заводы работают? – спросила Маша.
– Никакие заводы не работают, – твёрдо сказал директор.
– Откуда тогда берутся деньги? – не понял профессор. – Если никто ничего не производит, тогда и денег не должно быть.
– Мы самая – богатая страна в мире! – гордо сказал директор.
– Природные запасы рано или поздно закончатся. Что тогда прикажете делать?
– Ничего, на наш век хватит.
Директору, видимо, не понравилась тема разговора и он, сославшись на занятость, поспешил уйти.
– Что же нам делать с этим проклятым диодом? – спросил Александр.
– Он для генератора нужен? – спросил подполковник.
Александр кивнул головой.
– А где он применяется? – опять спросил подполковник.
– В электронных схемах, – ответил Александр.
– В вооружении тоже? – спросил капитан.
– Естественно.
– Я ведь не просто так спрашиваю. Вы забыли, что вчера я вам откопал целый арсенал.
– Господи, как же мы про арсенал забыли!? – всплеснула руками Маша.
Путешественники, не теряя времени, под предводительством капитана побежали на запасной командный пункт. Не прошло и часа, как Александр держал в руке целую горсть драгоценных диодов.
– Всё, сейчас впаяю и можно двигаться! – радостно сказал Александр.
Маша подошла к молодому человеку и прошептала на ухо:
– Саша, мы же обещали.
– Что обещали? Кому обещали?
– Профессору обещали, мне обещали, – ответила Маша.
Александр сразу вспомнил, о чём идёт речь.
– Хорошо, но только ни в какие лохотроны не ввязываться.
Вместо ответа Маша поцеловала Александра.
Глава 20
Пробираясь закоулками, стараясь не попадать на глаза прохожим, а уж тем более не ввязываясь ни в какие истории, путешественники шли к дому профессора, чтобы хоть одним глазком посмотреть на своё будущее. Заметив кого-нибудь из прохожих, путешественники забегали в первый попавшейся подъезд и ждали, когда прохожий уйдёт. Трудно было представить, что через каких-нибудь десять лет так всё изменится, что понять людей будет совершенно невозможно: невозможно понять, почему обыкновенная зелёная крыша была красная, почему первоначальное накопление капитала происходило только при помощи мошенничества, непонятно, почему милиция практически целиком состояла из бандитов, а бандиты осуществляли защиту предприятий, то есть, выполняли роль милиции. И совершенно непонятно, как могло существовать общество, которое совершенно ничего не производит, а только продаёт то, что осталось, хоть и не от совершенной, но всё-таки державы. Но, чем непонятнее была действительность, чем запутаннее человеческие отношения, тем сильнее хотелось заглянуть в этот страшный и непонятный мир.
Александр неожиданно остановился и поднял руку вверх, давая понять, что двигаться дальше было нельзя. Кивком головы он показал на пожилую парочку, сидящую на скамеечке под густым кустом сирени.
– Это вы со своей супругой, – шепнул он профессору.
Компания, едва дыша, подкралась к тыльной стороне скамейки и, скрываемая кустами сирени, вся превратилась в слух.
– Меня всё время не покидает чувство вины перед тобой, – говорила Ольга Ивановна своему супругу.
– Какой вины, Олюшка, я не понимаю.
– Всё ты понимаешь, Егор, если бы не я, ты бы сейчас был там.
– Меня тоже не покидает одно чувство, – ответил профессор.
– Какое?
– Мне кажется, что я сейчас там, и одновременно здесь.
– Разве такое может быть: там, и одновременно здесь?
– Ты опять рассуждаешь при помощи материалистических мировоззрений. А ты попробуй представить всё с помощью мировоззрений информационных.
Ольга Ивановна замолчала. Вероятно, она попыталась сделать то, что просил её муж.
– Нет, не получается, – призналась она. – Вероятно, чтобы это представить, надо быть профессором.
– Какой я сейчас профессор? Слава богу, что не бомж.
– Это благодаря тем деньгам.
– Да, если бы не они…
– А что с твоими коллегами по кафедре? – вдруг спросила Ольга Ивановна.
– После того, как я это сделал с клиникой, – начал рассказывать профессор, – двое уехали за границу, а двое превратились в бомжей.
Профессор на некоторое время замолчал.
– Что ты так расстраиваешься? Кстати, это не ты сделал, а я.
– А кто тебя научил?
– Ну, не ты бы это сделал, так кто-нибудь другой. Ты видел по телевиденью: полностью сгорела высшая пожарная школа. Представляешь, пожарная школа, и сгорела!
– Я столько лет отдал клинике! А сейчас?
– А я? Я была женой профессора, а сейчас счастлива, что вечером мою полы в зачмуханой столовой, которая неизвестно почему называется рестораном.
– Действительно, а почему она называется рестораном?
– Наверное потому, что обыкновенное ПТУ или, как раньше его называли, ремесленное училище, теперь называется лицей.
– Они, наверное, хотят в них вырастить Пушкиных, – засмеялся профессор.
– Ничего они не хотят вырастить. Они только грабят, воруют и убивают.
– Слава богу, нам недолго осталось, – грустно сказал профессор.
– А мы там вместе будем? – робко спросила жена.
– Если наши интеллектуальные и нравственные уровни имеют примерно одинаковое значение, то тогда вместе.
– А они имеют одинаковые значения?
– Муж и жена – одна сатана, – пошутил профессор.
– Егорушка, я же серьёзно спрашиваю!
– Конечно, одинаковые. Другого и быть не может.
Егор Степанович и Ольга Ивановна поднялись со скамейки и побрели по парковой дорожке. Через пять минут их уже не было видно.
– А что это вы с клиникой сделали? – спросила Маша профессора.
– Понятия не имею, – ответил профессор.
Увиденное навеяло на Машу и Александра сентиментальное настроение. Они представили себя старичком и старушкой, мирно воркующими в тени ароматной сирени и рассуждающими о том, что даже после смерти они всё равно останутся вместе.
– Прожить всю жизнь вместе и умереть в один день и в один час! – мечтательно произнесла Маша.
– А самое главное, остаться вместе даже после смерти! – добавил Александр.
– К кому следующему идём? – опустил на грешную землю Машу и Александра профессор.
– К Маше, – ответил Александр.
Путешественники подошли к Машиному дому и заняли позицию для наблюдения. У детской площадки на скамейке вряд ли могли привлечь внимание три фигуры, наблюдающие за окнами ничем не примечательной «хрущёвки».
– Мы здесь ничего толком не увидим, – ворчал Александр.
– Мама любит подойти к окну и смотреть на детскую площадку, – объяснила Маша, – а мне только и надо взглянуть на неё, и всё.
– А ты не боишься, что она узнает тебя? – спросил профессор.
– У неё не такое хорошее зрение, как у меня, – ответила девушка.
– Да, со временем зрение не улучшается, а ухудшается, – согласился профессор.
Компания просидела на скамейке довольно долго, но к окну так никто и не подошёл.
– Однако надо что-то делать! Не можем же мы сидеть здесь весь день?
Не успел Александр закончить этой фразы, как оконная занавеска отодвинулась.
– Вот она! – воскликнула Маша.
Вопреки ожиданиям девушки, в окне появился мужской силуэт.
– Папа!? – не веря своим глазам, воскликнула Маша. – Значит, его выпустят!
– Откуда? – спросил профессор.
– Он лежал в психиатрической больнице, – тихо ответила Маша.
– В нашей?
– Нет, в другой.
Мужчина тем временем вытащил сигареты и закурил.
– Странно, мой папа не курил.
Маша встала со скамейки и подошла ближе к окну. Через минуту она вернулась.
– Это не мой папа, – сказала она.
– Может быть, это мамин знакомый? – предположил Александр.
– В пижаме?
– А вдруг твоя мама замуж вышла? Ведь десять лет прошло. Срок немалый, – попытался сгладить бестактность Александра профессор.
– При живом муже выйти замуж? Мама не могла так поступить!
К мужчине подошла женщина. Тот обнял её, и она подала ему пепельницу.
– Это не моя мама! – воскликнула Маша.
Она встала со скамейки и решительно направилась к парадной.
– Маша, назад! – крикнул Александр. – Ты обещала не вмешиваться!
Но девушку было уже не остановить.
– Пойдём за ней, а то она ещё во что-нибудь вляпается, – посоветовал профессор.
Через пару минут все трое стояли на лестничной площадке.
Дверь квартиры открылась, и на пороге появился мужчина в пижаме.
– Вам кого? – удивлённо спросил мужчина.
– Ивановых, – не менее удивлённо ответила Маша.
– Федя, кто там? – раздался из квартиры незнакомый женский голос.
– Тут каких-то Ивановых спрашивают.
– Каких Ивановых? – В дверном проёме появилась женщина, та самая, что подавала мужчине пепельницу.
– Что значит, каких-то? – обиделась Маша.
– Это, наверное, старых жильцов спрашивают, – догадалась женщина.
– Что значит, старых? – не поняла Маша. – Разве они переехали?
– Девушка, если вы хотите что-нибудь узнать, обратитесь в жилищную контору. Мы знаем только одно: площадь освободилась, и нам дали ордер.
Путешественникам ничего не оставалось делать, как идти в жилищную контору.
Если гражданин в эпоху развитого социализма заходил в жилищную контору, то выходя из неё он понимал, что до коммунизма страна с такими организациями не дойдёт никогда. В 1995 году граждане, по какой-либо нужде посетившие эти учреждения, убеждались в том, что капитализм им тоже не светит.
Отстояв длинную очередь, напоминавшую цепь обречённых, смиренно ожидающих своей страшной участи в лагере смерти, путешественники оказались у окошечка инспектора.
– Что вы молчите? – набросилась на Машу инспектор. – Вы видите, сколько за вами народу?
– Я бы хотела узнать о там, куда выписали жильцов…
– Такие справки выдаются только по запросу суда, – перебила её инспектор.
– Вы даже не выслушали меня! – попыталась возмутиться Маша.
Инспектор смерила Машу брезгливым взглядом и закричала:
– Следующий!
– Я просто хочу узнать…
Маше опять не суждено было договорить, толпа надавила на неё и вытеснила из очереди.
– Как же так?! – чуть не заплакала от обиды девушка.
– Вы, наверное, недавно приехали в Россию? – услышала она рядом чей-то голос.
Маша обернулась и увидела небольшого роста старичка с добрыми глазами.
– Вы так ничего не узнаете, – продолжал старичок.
– А как же нам узнать? – не поняла его Маша.
– У нас сейчас рыночная экономика, – продолжал дедушка.
– На лапу ей надо дать, – подсказал профессор.
– Взятку, что ли? – опять не поняла Маша.
– Раньше это называлось так, – ухмыльнулся старичок, – а теперь, рыночная экономика.
Дождавшись окончания приёма граждан, Маша постучалась в двери инспектора.
– Приём закончен! – донёсся из кабинета скрипучий голос.
Маша вытащила купюру и постучала ещё раз. Дверь открылась. Инспектор хотела наброситься на назойливого посетителя, но, увидев купюру, пригласила Машу войти.
Аудиенция продолжалась недолго: Маша вышла из кабинета, держа в руке вместо купюры листок бумаги с какими-то записями.
– Ну, что? – спросили её Александр и профессор одновременно.
– Там какая-то ошибка, – растерянно сказала Маша. – Мне сказали, что жильцы выписаны в связи с их смертью.
– Смертью кого? – не понял Александр.
– Всех троих, – ответила Маша. – Меня, мамы и папы.
– Здесь действительно какая-то ошибка, – согласился Александр. – Ты же вот, – он подёргал девушку за руку, – стоишь, живая и здоровая, через десять лет.
– Мне странно от тебя это слышать, – вмешался профессор. – Всегда был сторонником гипотезы информационной основы бытия, и вдруг снова потянуло на материализм.
– Как бы там ни было, но я не поверю этому до тех пор, пока не увижу наших могил.
Похоронное агентство по номеру свидетельства о смерти, за взятку, разумеется, подсказало кладбище и день захоронения. Сотрудники кладбища, также в соответствии с принципами рыночной экономики, выяснили адрес могилы. Более того, за отдельную плату они согласились проводить всех к месту захоронения, объяснив путешественникам, что без них могилы найти те не смогут.
Как ни надеялась Маша на недоразумение, чуда не произошло. Сотрудник кладбища показал на поросшую мхом могилу, поклонился и деликатно оставил путешественников скорбеть в одиночестве.
Маша опустилась на колени и нежно погладила бетонный крест рукой.
– Мама, папа, я, – прошептала она сквозь слёзы. – Как же это случилось?
Увы, могилы не умеют разговаривать. Постояв некоторое время молча, Маша, Александр и профессор направились к выходу. Не пройдя и десяти метров, Александр нарушил молчание.
– Смотрите! – он снова указал на могилу.
Немолодая женщина возложила небольшой букетик цветов и присела на скамеечку.
Путешественники снова вернулись.
– Вы их знали? – тихо спросила Маша женщину.
– А как же? Двадцать лет вместе работали, и десять лет ухаживаю за могилой. Умерли все, даже за могилой ухаживать некому.
– А дочку их знали?
– Машеньку? Конечно, знала, по фотографиям. Мы любили приносить на работу семейные фотографии и рассматривать их.
Маша подошла поближе к женщине, чтобы та смогла рассмотреть её лицо, однако женщина никак не реагировала на Машу.
– Она похоже на меня? – напрямую спросила Маша.
– На тебя? Не знаю, милая. Я свои очки уж лет пять, как разбила, так и хожу почти слепой.
– Вы за пять лет не смогли купить себе очки? – спросил профессор. – Они же копейки стоят.
Женщина повернула голову в сторону профессора.
– Ты, милок, видно с Луны свалился! Копеек у нас уже и в помине нет, всё миллионы.
– Значит, и зарплата в миллионах? – спросил Александр.
– Вы и вправду как с Луны свалились. Зарплаты у нас вообще нет. Что-то начисляют, куда-то записывают, но ничего никому не дают.
– Как же вы тогда живёте? – удивился профессор.
– А мы и не живём. Те, кому повезло – умерли, ну, а кому не повезло, скоро умрут. Долго в таких условиях прожить невозможно, это вы точно заметили.
Профессор достал несколько купюр и подал женщине.
– Возьмите, закажите себе очки.
Женщина схватила деньги и усердно начала креститься.
– Спаси тебя Бог! – молилась она, кланяясь профессору. – А если я на эти деньги не очки, а еду куплю? Я ведь силуэты вижу довольно сносно.
– Это уж как вам угодно будет, – ответил профессор.
– А от чего они умерли? – снова направила разговор в нужное русло Маша. – От нищеты?
– Нет, милая девушка, до перестройки они, слава Богу, не дожили.
– От чего же тогда? – спросил Александр.
– От горя, – ответила женщина. – Жена не смогла пережить смерти мужа, а дочь не смогла пережить смерти своих родителей. Вот так, один за другим и умерли. Хорошие они люди были, вот их Бог и пожалел.
– Как же он пожалел, если они умерли? – не понял Александр.
– Конечно, пожалел, – твёрдо сказала женщина. – Праведники все туда ушли, а мы, грешные, в этом аду остались.
Путешественники в подавленном настроении покинули кладбище.
– Надо возвращаться, – сказал профессор. – Уже смеркается, а завтра за Ричардом.
– Интересно получается, – грустно усмехнулся Александр. – В своё будущее вы заглянули, а в моё не надо?
– А стоит ли? – спросила Маша. – Я заглянула в своё, и вот, что получилось.
– Да, заглядывать в будущее опаснее, чем в прошлое, – согласился профессор. – В прошлом известно, что происходило, а что будет в будущем, никто не знает.
– Нет уж! – твёрдо ответил Александр. – Вы заглянули одним глазком, и я загляну.
– Хорошо, – сказал профессор. – Завтра смотрим в твоё будущее, а послезавтра с утра в прошлое за Ричардом.
– Договорились, – согласился Александр.
Путешественники быстрым шагом направились к бывшей войсковой части.
Глава 21
Как известно, есть хлопоты приятные, а есть неприятные. Если человека понижают по службе, он вынужден адаптироваться к новым условиям работы, которые ему не очень-то желанны, следовательно, в этом случае человек испытывает неприятные хлопоты. Если же человек по службе повышается, он, соответственно, испытывает приятные хлопоты.
Подполковник, капитан и директор обходили свои новые владения. По сияющим лицам всех троих было видно, что новые назначения, которые они получили – были желанны, стало быть, по только что выведенной закономерности, их хлопоты относились к разряду приятных.
– Надо организовать охрану так, чтобы противник ни при каких обстоятельствах не смог проникнуть на наши объекты, – объяснял директор.
– А если они всё-таки проникнут? – спросил подполковник.
– Как проникнут? – не понял директор. – Почему проникнут? Ведь я вам только что поставил задачу, чтобы противник не проник!
– У противника есть свои командиры, и они тоже ставят задачи, – согласился капитан.
Директор с некоторым недоверием посмотрел на своих новых сотрудников.
– Он в том смысле, – начал объяснять подполковник, – что надо уметь не только наступать, но и грамотно отступать на новые рубежи обороны. Нельзя исключать, например, такой фактор, как предательство.
– В этом случае никакие охранные мероприятия не помогут, – подтвердил капитан.
– Я как-то не подумал о предательстве, – сказал директор.
– Предположим, противнику удалось взломать оборону, – начал развивать свою мысль подполковник, – тогда…
– А что тогда? – испуганно спросил директор.
– Тогда надо отступить на запасной командный пункт, – закончил мысль своего начальника капитан.
Лицо директора снова прояснилось.
– А у меня есть запасной командный пункт!
– Только его надо замаскировать и никому о нём не говорить, – посоветовал капитан.
Чтобы сохранить ЗКП в тайне подполковник и капитан, в присутствии директора, вскрыли тяжёлую бронированную дверь, смазали петли и проверили замки.
– Эту дверь и гранатой не возьмёшь! – усмехнулся директор.
– Нет, гранатой здесь ничего не добьёшься. Разве что, танком, – предположил капитан.
Он закрыл бронированную дверь и отдал ключи директору.
– Эти ключи должны находиться только у вас, – сказал он.
– А у вас?
– Нет, только у вас.
– Я долго могу там продержаться? – поинтересовался директор.
– Сколько там оружия сами видели, – начал рассказывать подполковник, – продовольствия и воды хватит на месяц.
– А потом? – поинтересовался директор.
– А потом верные вам люди, – капитан показал на себя и подполковника, – должны освободить вас.
– Ну, а если… – директор постеснялся озвучить то, что пришло ему в голову.
– На войне, как на войне, – понял своего шефа капитан, – если это всё-таки произойдёт, то есть ещё один секрет.
– Ещё один? – переспросил директор.
Офицеры вывели директора из расположения части и, обогнув железобетонный забор, остановились рядом с ЗКП, но по другую сторону забора. Подполковник достал бинокль и подал директору.
– Вы видите старый металлический гараж? – спросил он.
– Вижу.
– Это второй выход из ЗКП.
Директор был удовлетворён на все сто процентов. Такой надёжной охраны не было ни у одного предпринимателя города. Отпустив своих сотрудников на обед, директор открыл своим ключом бронированную дверь и скрылся в лабиринтах потайных ходов.
Ещё раз оценив возможности запасного командного пункта, директор принёс дипломат, набитый валютой, и положил его на некоторое подобие стола.
– Так будет надёжней, – сказал сам себе директор, – тем более, в случае отступления.
Он уже хотел уйти, но вдруг снова подошёл к дипломату. Директор снова открыл портфель, полюбовался деньгами и закрыл его. После этого он вытащил из кармана газету и накрыл ею портфель.
Директор вышел из «ЗКП», закрыл бронированную дверь и снова направился к своим новым сотрудникам.
– Надо эту дверь замаскировать, – сказал он капитану.
– Я предлагаю сделать так же, как и было: покрыть тонким слоем земли и засеять травой – никто никогда не догадается.
– Отлично, только сделайте это ночью, чтобы никто не видел.
Капитан лихо щёлкнул каблучком и козырнул своему шефу.
– Есть, замаскировать ночью!
***
Путешественники вернулись из города только вечером. Подполковник с капитаном, увидев их, облегчённо вздохнули.
Ну, слава богу, вернулись, а то мы с капитаном уже собирались вас искать.
– Зачем же нас искать? – удивилась Маша. – Это наш родной город, мы здесь каждый переулок знаем.
– Наш, да не совсем наш, – возразил подполковник. – За десять лет успела исчезнуть целая страна, чего уж тут о городе говорить.
– Да, такого даже в кино не увидишь! – согласился профессор. – Мы узнали, что такое лохотрон, что такое рыночная экономика. Можно снова садиться за диссертацию.
– Зато у нас всё, как учили, – сказал капитан. – Тактика, стратегия, оперативное искусство, всё в одном флаконе.
– Там мы на учениях это всё отрабатывали, а у них всё по законам военного времени, – добавил подполковник.
– Может быть, у них война? – предположил Александр.
– То, что война, это точно, – согласился капитан, – только не понятно, кто с кем воюет.
– Такое в истории уже было, – сказал профессор. – Вспомните семнадцатый год. Вначале вседозволенность, которая выдаётся за демократию, а затем всё это сменяется кровавой резнёй.
– Вспомните перестрелку у пожарного щита, – сказала Маша, – кровавее не придумаешь.
– Вы когда отбываете? – вдруг спросил подполковник.
– Вы? – переспросил Александр. – А вы разве не с нами?
– Если речь идёт о спасение вашего Ричарда, то тогда можете на нас положиться, – заверил капитан, – но ведь вы с ними, как я понимаю, возвратитесь не сюда, а туда.
– Куда туда? – не поняла Маша.
– Туда, в смысле, сюда, – стал объяснять подполковник, – только на десять лет раньше.
– Нет, нам туда, в смысле, сюда, никак нельзя, – поддержал начальника капитан. – Сами подумайте: там ваши приятели против нас показания дают, подстанция на атомной станции сгорела. Что там нам светит?
– У нас, в смысле, у них, – печально заметил профессор, – скоро всё или сгорит или разрушится. Даже моя клиника, которую я вот этими самыми руками организовал…
– А что будет с вашей клиникой? – спросил капитан.
– Не знаю. По-моему, что-то плохое. А самое главное, что это плохое я сделаю своими собственными руками.
– Мне так кажется, что вы не только за диодами ходили, – предположил подполковник.
– Вы же первый заглянули в своё будущее, – сказала Маша. – Мы тоже захотели взглянуть.
– Значит, у профессора, так же, как у нас, всё плохо? – спросил капитан, – если он свою клинику своими руками.
– Я бы не сказал, – ответил Александр. – У него, как раз, всё в порядке.
– А у кого плохо? – подполковник почему-то посмотрел на Машу.
– У меня, – ответила она.
Офицеры перевели взгляд на Александра.
– Я ещё не заглядывал, – ответил тот.
– Может быть, и не надо заглядывать? Сдаётся мне, что там, в смысле, здесь, ничего хорошего не будет, в смысле, не было, – сказал капитан.
– Нет, я посмотрю. Вмешиваться не буду, а просто посмотрю и всё. Тем более, все вы уже посмотрели.
– Посмотришь, и что потом? – спросил подполковник.
– Посмотрю, и сразу за Ричардом и Джоном, – ответил Александр. – А сейчас давайте спать, день завтра может оказаться нелёгким.
***
Тактику заглядывания в будущее Александр позаимствовал у Маши. Путешественники выбрали место на улице, откуда были хорошо видны окна квартиры, и стали ожидать, когда появится знакомый силуэт. Однако так же, как и у Маши, в проёме окна долго никто не показывался. Наблюдая за безжизненными окнами, не только Александр, но и вся компания испытывала давящее чувство тревоги. А вдруг так же, как и в предыдущем случае, в окне покажется чужой человек? Чем дольше были ожидания, тем тревога становилась сильнее. И наконец, достигнув своего апогея, тревога уже не оставляла никаких сомнений, что в квартире проживают совершенно посторонние люди.
– Надо позвонить в дверь и узнать! – не вытерпел Александр.
– А вдруг ты сам себе откроешь дверь? – предположила Маша. – Надо подождать.
– Мы договаривались ничего не менять и ни во что не вмешиваться, – согласился с ней профессор.
Словно сжалившись над наблюдателями, занавеска отдёрнулась, и в окне показался силуэт. Внутри у Александра всё куда-то провалилось, а в глазах потемнело.
– Так и есть – чужой! – промолвил он.
– Ты посиди здесь, а мы сходим и всё узнаем, – предложила Маша.
Молодой человек хотел возразить, но понял, что будет лучше, если это сделают его друзья. Он кивнул головой и, заметив, как сильно дрожат от волнения руки, спрятал их в карманы.
Маша с профессором вернулись быстро. Девушка подошла к Александру и, улыбнувшись, положила руку ему на плечо.
– Всё хорошо, – сказала она. – Они просто переехали.
Напряжение, которое только что содрогало всё тело, отхлынуло, и по телу разлилась слабость, не дававшая пошевелить только что дрожащими руками.
– Куда? – тихо спросил Александр.
– Никто ничего не знает, – ответил профессор, – сейчас обмена, как такового, нет.
– То есть, как нет? – не понял Александр. – Если человек выписывается с этой площади, то он выписывается куда-то?
– Сейчас все обмены оформляются через договор купли-продажи, – объяснила Маша. – Человек продаёт свою площадь, и куда он дальше девается, никому неизвестно. Чтобы купить площадь, надо иметь деньги, а денег ни у кого нет.
– Как же они покупают, если ни у кого нет денег? – не понял Александр.
– Составляются очень длинные цепочки продаж и покупок, в результате которых никто никому ничего не должен.
– Значит, нам надо обратиться к тем, кто эти цепочки составляет, – догадался Александр.
– Этим занимается риэлтерская фирма, – сказал профессор.
– Какая, какая? – не понял Александр.
– Риэлтерская. У нас они назывались маклеры.
– Вот всё и выяснилось! – обрадовался Александр. – Идём к этим маклерам, и всё узнаём.
Увы, но это предложение было трудновыполнимо. Путешественники исходили весь город вдоль и поперёк, но следов таинственной риэлтерской фирмы так и не нашли. В конечном итоге они оказались в помещении отделения связи, где на них смотрела ничего не понимающая сотрудница.
– Вот вы видите, – совал ей в нос какую-то бумагу Александр, – здесь чёрным по белому написан ваш адрес.
– Там написано а/я, – защищалась сотрудница.
– А что такое а/я? – спросил профессор.
– А/я – это абонентский ящик.
– Но ящик не может быть адресом! – возмутилась Маша. – Где же у них столы и стулья стоят, не в ящике же?
– Где у них стоят столы и стулья, нас не интересует, – сердилась на тупость посетителей сотрудница. – Этот ящик для корреспонденции.
Она отвела посетителей в какое-то помещение и показала на стену. Вся стена состояла из небольших почтовых ящиков, на которых белой краской были нанесены номера.
– Вот их ящик, – показала сотрудница. – Если вы напишете им письмо, оно попадёт в этот ящик.
– Мы не хотим никому ничего писать, – выходил из себя Александр, – нам надо просто поговорить с представителем этой фирмы.
– Вот и напишите им, что вы хотите поговорить с ними, – посоветовала сотрудница.
– Зачем нам надо что-то писать? Неужели мы не можем поговорить без писем? – спросил профессор.
– Нет, просто так нельзя, – не сдавалась сотрудница, – сначала надо написать.
Так ничего не добившись, путешественники вернулись назад.
Подполковник с капитаном слушали рассказ своих товарищей и понимающе переглядывались между собой.
– Неужели за десять лет могло так всё измениться, что нам русским стало невозможно разобраться в русском языке? – возмущалась Маша.
– Поменялось очень много, – согласился подполковник, – практически всё.
– Значит, она предлагала вам забить стрелку? – спросил капитан.
– Чего забить? – не понял Александр.
– Забить стрелку – значит договориться о встрече, – объяснил капитан.
– Наверное.
– Я так думаю, что на стрелку они не придут, – продолжал рассуждать он. – Зачем им?
– Как же нам тогда узнать о родителях? – Маша с надеждой посмотрела на капитана.
– Надо этот абонентский ящик немного попасти, – предложил тот.
– Кого попасти? – не понял профессор. – Ящик?
– Так точно, ящик. Приходят же они забирать корреспонденцию?
– По-моему, мы опять впутываемся в какую-то историю, – предостерёг профессор. – Ведь договорились же не прикасаться к будущему! Кроме неприятностей ничего всё равно не будет!
– А я не согласен с вами, профессор, – вдруг сказал подполковник. – Это вы здесь в будущем, а мы с капитаном в настоящем. Так что, если эта миссия будет возложена на нас, то никакого вмешательства не будет.
– А ведь он прав! – улыбнулся Александр. – Если они останутся здесь навсегда, то временная цепь затронута не будет.
– Значит, так тому и быть! – скомандовал подполковник, – операцию назначаю на утро. Я и капитан пойдём на дело, а вы остаётесь дома до нашего возвращения.
– Так не пойдёт, – не согласился Александр. – Мы договаривались, что я посмотрю одним глазком, и всё.
– Хорошо, пойдёте вместе с нами, но ни во что вмешиваться не будете, – согласился подполковник.
***
Засада была организована по всем правилам военного искусства. И, хотя сидение в засаде нельзя назвать удовольствием, никто не сомневался, что капкан, умело поставленный профессионалами, сработает.
Именно в тот момент, когда внимание наблюдателей ослабло, к абонентскому ящику подошёл молодой человек и открыл его.
– Куда вы смотрите? – шепнул капитан и толкнул Александра локтём в бок, – вот он!
Молодой человек в джинсах, разорванных в нескольких местах, засунул руку в ящик и вытащил из него несколько конвертов.
– Ханыга какой-то! – брезгливо сморщилась Маша. – Весь рваный!
– Много ты понимаешь! – ответил капитан, – сейчас это самый писк моды.
– Рваные штаны? – не поверил профессор.
– Именно. У молодых мужчин – рваные штаны.
– А у женщин? – спросила Маша.
– У женщин самый писк, когда при нагибании из штанов, пардон, попа вываливается, – сказал подполковник.
Маша недоверчиво посмотрела на подполковника и улыбнулась.
– Ну, прямо!
Будто для того, чтобы подтвердить слова подполковника, молодая, но уже прилично заплывшая жирком девушка остановилась у абонентских ящиков и выронила из сумочки купюру.
– Сейчас наклоняться будет, – прошептал капитан.
Девушка увидела выпавшую купюру, присела на корточки и нагнулась. Коротенькая кофточка сползла наверх и оголила нижнюю часть спины. Джинсы, где тоненький поясок был почему-то на уровне бёдер, наоборот, съехали вниз и открыли для всеобщего обозрения верхнюю часть ягодиц.
– Смотрите, действительно попа! – не удержалась Маша.
Девушка обиженно смерила недобрым взглядом странных посетителей почты, подняла купюру и ушла.