Александр Николаевич Лекомцев
Банда Воробьёвского верховья
Завершилось обеденное время, и дети-артисты из «Солнечного потока» начали готовиться к отъёзду во Дворец Культуры, где продолжалась конкурсная концертная программа «Сибирский круг». Фестиваль есть фестиваль.
Игорь Савельевич вышел на улицу из фойе гостиницы со своими питомцами из группы «Солнечный поток».
– Друзья, – сказал он, – занимайте места в автобусе! Я с вами не поеду. За старшего у вас остаётся врач Вера Максимовна. Вопросы есть?
– Есть,– ответил задумчивый мальчик, хрупкого телосложения, скрипач.– Есть два вопроса, Игорь Савельевич. Лену не нашли? Вы не скажете, где Гриша и Витя?
– Где они? Тайна, покрытая мраком, – печально улыбнулся Назаров. – У нас тут что, утро вопросов и ответов? Если бы я знал, Гоша, где ребята, то ответил тебе и всем. Лену Балантьеву, к сожалению, пока не нашли.
Вопросы задал юный Георгий, что называется, на засыпку. Не мог, конечно же, Назаров знать, что сейчас происходит с Гришей и Витей и где они. Но думал он постоянно, беспрерывно о них и, прежде всего, о Лене, потому что она находилась в большей опасности. Тревожные мысли не выходили из его головы. Сердце Игоря Савельевича разрывалось на части.
Он чувствовал и понимал, что недавние неприятные, точнее, страшные, жестокие события перевернули в нём все старые представления о жизни. Игорь по-новому и жёстко стал давать оценку происходящему, добру и злу. Ведь совсем недавно он стал убийцей. Но что оставалось делать? Медлить? Подставлять себя под пистолетные пули «журналистов»?
Если бы он пожалел негодяев и подонков, которым прямая дорога в ад, то не только мог бы погубить себя, но и дело, которое надо было во что бы то ни стало довести до логического конца – спасти Лену. А так же и Гришу, и Витю, которые подвергали себя серьёзной опасности.
«Какого чёрта Столетов и Ерёмин сунулись в это пекло? – с горечью и досадой подумал он. – Но сам-то, в годы своего отрочества, своей юности, как бы я себя повёл в такой ситуации? Однозначно. Точно так же, как и они». Он чётко представлял, как ребята пробираются по таёжной чаще, поднимаясь вверх, в горы. Может быть, они идут навстречу своей гибели.
В эти минуты Григорий и Виктор поднимались вверх по горной тропе по Воробьёвкой возвышенности в сторону базы-фактории «Кедровя». Внизу, в долине, виднелось село Воробьёвка. Оно едва просматривалось сквозь густые иглистые лапы сосен и кедров.
Юноши с непривычки часто останавливались во время подъёма, чтобы перевести дух. Вынужденный кратковременный отдых необходим. Иначе и быть не может, когда сердце готово вырваться наружу и ноги, как бы, становятся ватными и непослушными. К горным тропам сразу не привыкнешь. Чтобы адаптироваться, приспособиться, привыкнуть к существованию в горах человеку требуются многие дни и зачастую даже и годы.
Они, то и дело, прятались в кустарнике от проходящих мимо них по дороге-серпантину редких автомашин. Он и проводили взглядом сначала «ЗИЛ» с сезонными рабочими, оборудованный специальной будкой для перевозки людей; потом вверх проехал «Форд» с милицейским нарядом, от которого мальчики едва успели укрыться. Ведь, поднимаясь вверх, они не отходили далеко от дороги, чтобы не сбиться с пути.
Примерно такая же картина рисовалась в воображении Назарова. Всё, по его представлениям, так и должно было происходить. Ведь пока Гриша и Витя находились в дороге, им серьёзная опасность почти не грозила. Впрочем, как знать.
Из размышлений Назарова вывел голос юной танцовщицы Нади:
– А Лену точно найдут, Игорь Савельевич?
– Обязательно, – ответила за руководителя группы врач Вера Михайловна.– Мы с Игорем Савельевичем в этом не сомневаемся. Садитесь в автобус и езжайте на концерт! За старшего у вас остаётся Эдик Филиппов. Я подойду к Дворцу Культуры через полчаса.
Ребятам ничего не оставалось делать, как подчиниться. Автобусы с юными артистами из разных городов и весей один за другим отъезжали с гостиничной площади.
Вскоре уехала группа «Солнечный поток», почти… в полном составе. Сквозь стёкла окон большого и комфортабельного автобуса на Игоря и Веру встревожено и с надёждой смотрели десятки глаз. Юные артисты переживали за судьбу Лены, Гриши и Вити.
Далеко не секрет, что молодые люди чувствуют жизнь острее, чем их родители, учителя, воспитатели, но мало об этом говорят. Не утраченная отроческая мудрость, которая почти всегда уничтожается в мирской суете земного бытия даже самыми умными академиками и великими предсказателями, стоит многого.
Ведь, чего греха таить, подавляющее большинство самых «мудрейших» людей с годами, увы, не умнеют. Их только объявляют мудрецами ещё большие недоумки, чем они сами. Так принято…
Но не каждому дано… услышать, увидеть, ощутить то, что надо бы. А вот юным сердцам и душам это дано. Назаров это понимал.
– Я отправляюсь на поиски Лены и ребят, – сообщил Игорь врачу группы «Солнечный поток» Камовой.– Я найду их, Вера!
– Игорь, береги себя, – тихо сказала она. – Будь осторожен.
– Я почти всегда действую осторожно, – ответил он, – правда, иногда не осмотрительно.
Вера Михайловна опустила вниз голову.
– Игорь, ты мне дорог не только, как друг,– призналась она.– Ты для меня значишь гораздо больше… Когда-нибудь, ты поймёшь, о чём я тебе говорю.
– Благодарю тебя, Вера. Я ведь не знал… И ты тоже мне близка. Может быть, я вернусь… и всё встанет на свои места.
– Надеюсь на это, Игорь. Ничего мне теперь не остаётся, кроме зыбкой надежды. Я верю, что всё будет хорошо.
– Я вернусь, чтобы сказать тебе «прощай». Останусь здесь, в тайге, в любом случае. Хочу быть наедине с собой и с Богом. Я верил, верю и всегда буду верить только ему. Он мне поможет, не оставил Лену в беде.
– У тебя нервный срыв, Игорь Савельевич. Мне трудно узнать тебя. Ты сильно изменился. Ты стал совершенно другим человеком и никогда так не говорил.
– От резких и неожиданных перемен, Вера, никто не застрахован. Я твёрдо решил… Я останусь в горах, один на один с собой, и Господом. Навсегда! Поднимусь высоко-высоко…
Он с грустью посмотрел вверх, на небо.
Вера Михайловна плакала, слёзы стекали вниз по её щекам:
– Ты с ума сошёл, Игорь!
– Нет, Вера. Я в своём уме. Мозг работает чётко, как никогда. Похищение Лены – мой грех, и я его отмолю перед Всевышним, отработаю. Надеюсь, что всё закончится удачно. После нагрянувшей беды всё для меня изменилось. Я стал совершенно другим. Я повторю тебе это ещё сто раз.
– Возвращайся, Игорь. Когда отыщешь ребят, то возвращайся… Здесь тебя всегда ждут и любят. Не только я. Но всё произойдёт по-другому. Знаю, что мы скоро встретимся. Милиция задержит тебя в фактории «Кедровая» и вернёт назад.
– Не задержит! Никто не узнает меня.– Назаров горестно улыбнулся.– Я уже совсем другой человек. Горе не только подломило меня, но оно и преобразило. Оно дало мне силы для борьбы со злом. Я буду жесток и беспощаден с похитителями Лены и с прочим жульём. Потом пусть меня судит сам Господь, больше никто, Вера! Никто, кроме него!
Она улыбнулась сквозь слёзы:
– В тебе пропадает такой великий актёр, Игорь. Но, может быть, я не права. Ты просто большой фантазёр и одновременно малое дитя. В данном случае это не так здорово. Ты можешь наломать дров.
– Я постараюсь не наделать глупостей. Поверь, что я говорю правду. Хочешь, Вера, мы потом с тобой вдвоём уйдём в горы? Я умею любить, но пока должен только ненавидеть. Я не понимаю… преступников. Я должен, как человек, верящий в Господа, простить их за тяжкие грехи, но я… не в состоянии. Не могу!
Махнув ей рукой на прощание, Назаров отправился в гостиницу. Надо было срочно готовиться к дальней и опасной дороге, немедленно уходить в тайгу. Времени было потеряно достаточно. Ведь теперь ему будет нелегко догнать даже Гришу и Витю. А что касается Лены, то она наверняка уже спрятана в тайге, в надёжном глухом месте. Придётся потрудиться и многое тщательно обдумать и взвесить в поисках её.
Вера Михайловна с грустью и сочувствием смотрела ему вслед.
Наконец-то самолёт, на котором летели сыщики Столетовы приземлился в аэропорту одного из крупных сибирских городов. Они спешили, понимая, что каждая потерянная минута может обернуться страшной трагедией для Лены, их сына и его друга.
С рюкзаками, в штормовках Столетовы и на самом деле походили на туристов. Они, насколько возможно, терпеливо ожидали в общей очереди такси и, наконец-то, заняли места в одной из машин. Надо было, во что бы то ни стало, успеть на железнодорожный вокзал, приобрести билеты на ближайший поезд.
Впереди их ждала в дороге долгая ночь. Но с одной стороны, они сумеют выкроить немало времени, чтобы в который раз всё взвесить и обдумать свои действия до мелочей.
Пока они ожидали проходящего поезда в нужную им сторону, потеряли ещё полтора часа. Но вот, наконец-то, им удалось сесть в плацкартный вагон. Соседями по купе оказались два общительных парня. Как понял Сергей, они ехали наниматься на работу, на рыбный завод, где производились не только консервированные продукты, но и вяленые, сушёные, копчёные и прочие филе и тушки, в основном, из кеты и горбуши.
Они ехали на Нижний Амур. Пока эта река, постоянно находящаяся на грани экологической катастрофы, всё ещё упорно стояла на втором месте (после Амазонки) по количеству пород пресноводных рыб. Да и океанской тут хватало потому, что впадает Амур в Татарский пролив, соединяющий Японское море с Охотским.
Парни, как сразу стало понятно, ехали то ли в Чныррах, то ли в Озерпах…
Эти оба названия часто упоминались, когда их попутчики беседовали друг с другом о перспективе заработать большие деньги. Надо ведь было как-то выживать в те нелёгкие времена не только им, но их родным и близким. Ведь в стране происходило невиданное, разрушались и перепродавались за бесценок предприятия, люди лишались работы, крыши над головой, а часто – и жизни.
Нефть, газ, уголь, лес, рыба и многое другое уходило за рубеж, за бесценок. Да и совладельцами многого, того, что в Росси никак не может находиться в частном пользовании и владении, были иностранные господа и дамы. Это касалось даже банков. Так, к сожалению, было и не уж и давно.
– Давайте поужинаем! Самое время,– предложила Евгения, пригласив молодых попутчиков к столу. – Ребята, присоединяйтесь! У нас тут сало, колбаса, помидоры, лук…
Будущие специалисты по разделке рыбы и консервации речных и морских продуктов не отказались от приглашения и даже внесли свою лепту: полбуханки хлеба и две банки сардин в томатном соусе.
В разговоре они сообщили, что едут из Вологодчины на работу, на Дальний Восток. Но беседа с ними получилась сумбурной. Скорей всего, всё это и называется той самой «общительностью для приличия».
«Носит людей жизнь по свету, – подумала Евгения Матвеевна, готовясь ко сну. – Совсем молодые, а уже задумываются о хлебе насущном. Во время великих перемен… не в лучшую сторону иначе и нельзя. Боже мой! Как там мой сын и его друг? Что с Леной? Скорей бы всё увидеть собственными глазами, вклиниться в цепь событий… Я боюсь… завтрашнего дня».
Врач Вера Камова разговаривала по телефону из своего гостиничного номера с начальником уголовного розыска городского отделения милиции, со знакомым уже Игорю капитаном Волобуевым:
– Считаю, что поступаю правильно. Хочу, чтобы ничего плохого не случилось. Игоря Савельевича Назарова надо задержать, товарищ капитан. Он решил отправиться на поиски Балантьевой. Да и мальчиков тоже ищет. Вы в курсе событий. Я знаю.
– Само собой, в курсе, – солгал Волобуев. – И куда же, голова бедовая, то есть, извините, Вера Максимовна, отправился отважный музыкант?
– В какие-то гольцы через факторию «Кедровая». Кажется, так. Он, понимаете, немного не в себе. Нервный срыв. Я чувствую. Я врач…
– Понятно. Идёт он на Воробьёвское верховье. Самоубийца! Опасное место для тех, кто суёт свой нос, куда не следует.
– Вы так думаете?
– Все так думают. Но мы его вернём, в наручниках и в полной сохранности. Надо же, голова бедовая, разнюхал, что топать необходимо именно через факторию. В самих гольцах делать нечего. Но соображает, видать, куда шагать-то надо. Правильно, только туда и следует… Больше некуда. Шила в мешке не утаишь. В фактории его ждут с пирогами и горячими блинами. До чего ж он прост и наивен, этот ваш… гражданин Назаров, голова бедовая.
– С ним ничего не случится?
– Успокойтесь! Если таёжные бичи и заготовители его не сожрут, то ничего, голова бедовая. Но не успеют, не съедят, – непонятно было шутит капитан милиции или говорит всерьёз. – Мы на вечном боевом посту. Сейчас сам лично отправляюсь туда! Буду, как та самая… торпеда.
Милицейский капитан был очень доволен собой, своим остроумием.
В шикарный кабинет обширного офиса шагнул элегантно одетый здоровяк с кейсом в правой руке.
– Можно войти, шеф? – слегка кланяясь, спросил он, – или подождать?
– Ты уже вошёл, – ответил голос. – Закрой дверь… как следует. Проверни ключ в замочной скважине. Он торчит сейчас там. И ещё закрой дверь на защёлку.
Здоровяк так и поступил.
По селекторной связи голос шефа зазвучал во всех кабинетах офиса:
– Ко мне никому не ломиться! Ни одной собаке! Я занят!
Правая рука шефа, щедро украшенная перстнями и мощным браслетом на запястье, отключила селекторную связь.
– Докладывай, Яша!– приказал начальник бандитского синдиката. – Не тяни резину!
– Значит, так. Девчонку уже активно ищут менты. Скорей всего, преступили к делу и сотрудники ФСБ и есть предположение, что кое-что пронюхали некоторые ответственные товарищи про наше… главное дело. Получается, что под видом крестьянских мальчиков тут нарисуются и очень скоро представители самых разных служб.
– Это их дело, а наше – не ловить ворон.
– Тут, возможно, появится и товарищи из самого главного уголовного розыска, из центра, из Москвы.
– Ну, ты умный! Я заметил. Всех примем, как дорогих гостей.
– Напрасно ты смеёшься. Даже на нашем российском раздолье они стараются, как могут. Им конечно плетью обуха не перешибить, но у них, прикинь, имеются успехи. Не десятки, а сотни граждан, благодаря их стараниям, уже устроились в местах не столь отдалённых. На нарах.
– Мы не лыком шиты. Так? Докладывай дальше! Без вздохов и причитаний.
– Продолжаю. Самая серьёзная опасность для нас – милиция. Но ты сам знаешь, шеф, что наш не совсем простой человек в местном угро мешает всем остальным заниматься поисками девчонки. Да и не только её. Начальник есть начальник. Но он ведь не один…
– Он своих мышей не за бесплатно ловит
– На нашу солидную и процветающую фирму пока никаких подозрений не падает. Менты копают или делают вид, что копают в районе фактории «Кедровая». Но в сторону, подальше от неё, даже наши люди всех любопытных и слишком любознательных отвести не смогли. Так что… Ждите гостей, шеф!
– Скоты! Но на Старухино зимовьё они не сунутся, я не велел! Многие Воробьёвское верховье обходят стороной, и правильно делают. Там, сам знаешь, там хозяйка Баба Яга. Самая натуральная. Ха-ха-ха! Не забывай, что неподалеку у нас там и мак растёт, и конопля. Настоящая, не эта… здешняя. Хотя всё нами… такое вот, делается фактически для прикрытия задницы Принца. Но нам за неё не поздоровиться, особенно за маковые цветочки и коробочки…
– Так это… понятно.
– Сам знаешь, что живём мы в основном тем, что из-за бугра сюда перебрасывают добрые дяди и тёти. У Принца железный контакт и в Афганистане. Остальное – семечки! И на этих «семечках» погореть будет стыдно и обидно. Там всё, на Старухином зимовье, и храним. Больше негде. В нём наша судьба и наши с тобой «баксы», Яша. Поэтому всё должно быть на уровне! И не смотри на меня, как пугало с огорода. Вроде бы, ты ничего не знаешь, не в курсе событий. Сказать что-то ещё хочешь?
– Только без обиды,– пролепетал здоровяк, а потом продолжил уже решительней.– На кой чёрт нам эта девчонка? Мы и так усложнили себе жизнь. Мы же подставили себя… под удар. Мы погорим из-за неё,
– Не делай вид, Яша, что ты не знаешь, не въезжаешь, зачем нам нужна Балантьева. Я обещал переправить её через ближнее зарубежье, в дальнее… в известную тебе мусульманскую страну. За громкие доллары. Стоит данная операция очень… заметно и выгодно для нас с тобой. Тебе долю выделю, может, что-то и остальным перепадёт. Посмотрю на их поведение.
– Деньги – это хорошо, но…
– Не будь таким пугливым, Яша! Искандер Пури обещал сделать её своёй четвёртой женой. Да и не в валюте дело, чёрт побери! Они нам товар поставляют справно… Без перебоев. Именно здесь наши главные доходы!
– У нас такая жуткая конспирация, – ухмыльнулся Яша,– что каждая тля уже об этой девчонке знает.
– Ты прав. Тут мы промахнулись. Этот негодяй Максюта, когда Репея и Бычка на дело выводил, намекнул им, что для… Принца.
– И после этого ты будешь обниматься со старым хрычом и проходимцем Максютой, шеф? Я не стал бы тебе это рекомендовать.
– Уже обнялся… царство ему небесное. Я его убрал… Понял? Ножом. В тайге. Найди труп, если сможешь.
– Разумно,– согласился Яша.– Но своё мнение я выскажу. По-моему, Принц окончательно свихнулся. Ведь его тоже и в первую очередь за такие штучки по голове не погладят… ни там – ни здесь. Видишь ли, жениться захотел! Да подай ему то, что желает. Я ему подал бы…
– В России никто за Балантьеву не заступится. Тут к народу отношение, как к скотам и рабам безропотным… со стороны… Ну, ты меня понимаешь, о каких господах я говорю в законе, те, что людишек обобрали подчистую и большие «бабки» мают. Но ты, Яша, поменьше и полегче болтай о господине Пури, и поосторожней. Понятливым и разумным будь. Не зря ведь в народе говорят, что у богатых свои закидоны.
– Сколько живу на свете, шеф, но от представителей народа такой ерунды никогда не слышал. Мне-то какой резон господина Пури не любить, просто не понимаю… его чудачеств и не поддерживаю. Но для тебя тут есть урон.
– Что поделаешь, друзей надо ублажать и уважать. Мы с тобой скоро всю Сибирь на иглу посадим, обеспечим себе места в самой большой Думе страны и так далее. Девчонка, как не крути, нам тоже нужна. Через неё… наш авторитет возрастёт. Без преувеличений.
– Но затея опасна и… не очень продумана.
– Опасно в озере спать. Утки заклюют. Принц не прямо через нас, он очень уважаемому и ответственному лицу сделал заявку на юную певицу Балантьеву. Он и конкурс-фестиваль «Сибирский круг» почти целиком оплатил… не поскупился. Смотрит же, пёс драный, российское телевидение. Где-то, говорят, он ещё раньше заметил Балантьеву. Восходящая питерская звезда. Меня всё это, Яша, удручает. Извращение какое-то. Но мы с тобой, Яша, зависимые люди… от него. От денег. Нам сказали – и мы делаем. Он ведь платит…
– Я понял, шеф.
– Надо же, какой понятливый. Тебе-то чего бояться? Если меня заметут, ты будешь совсем не причём, чист, как Белоснежка. Станешь директором нашей фирмы, официальной, разумеется… Ты – эпизодическая личность. Правда, человек большой, уважаемый… Запомни, если меня когда-нибудь и за что-нибудь повяжут, то ты, гадёныш, вытащишь меня оттуда… Да! Именно, оттуда, где Макар телят не пас. А если будешь сидеть, сложа руки, то шкуру потеряешь. Уловил?
– Понятное дело, шеф. Я знаю, что ты никогда не вломишь меня. Не потому, что ты такой… добрый. Тебе не выгодно сдавать меня ни ментам, ни беспредельщикам. За мной ведь потянутся другие дела.
– Не шелести, промакашка. Говори с толком и расстановкой и свой базар обосновывай. Не просто так клякай языком.
– Я так думаю. Недельку подержим девчонку на Старухином зимовье. Больше нельзя. Я распоряжусь, а там её и переправим туда, куда надо. За бугор, за кордон, получается.
– Шкура, не дрожжи! Я сам буду на Старухином зимовье, – и уже ласковей пояснил. – Ты – просто запасная пешка в нелёгкой, но увлекательной игре, Яша. Никуда не высовывайся. А с девчонки не упадёт ни один волос. Товар должен быть качественным. Принц очень обидится, если под глазом его будущей жены нарисуется хоть один синяк. Пури очень обидчивый товарищ, то есть господин. Он просто перестанет нам поставлять зелье по проторенной дорожке.
– Вроде, говорят, что он уже не мультимиллионер, а миллиардер.
– Вроде, так. Два-три миллиарда имеет, если не больше. Но убедительно просит всех себя таковым не считать.
– Скромный и застенчивый… господин Пури.
– Если мы не сделаем дело, то этот скромняга может нас с тобой, Яша, пустить на мясные пирожки. Он сделает это легко и натурально. Связи у него добрые. Когда девчонка попадёт к нему в прислуги или в жёны и станет, какой-нибудь там, Зебийдой, нам легче будет жить, Яша. Да и она останется довольной своей жизнью. Чего уж там… Женская психология.
– Как по Марксу получается, деньги – товар – деньги.
– Верно подмечено. Иногда и ты мудрым бываешь…. Мне такой расклад нравится, подходит. Но ты слушай сюда… дальше и ближе. Потом следы девчонки затеряются. Ни один Интерпол её уже не отыщет.
Само собой, Яша всё понимал, но своим нутром чувствовал и осознавал, что затея обнаглевшего, по сути, Принца – очень опасная штука. Не для него самого, чокнутого зарубежного мультимиллионера или миллиардера, а для тех, кто на него пашет… Он со своими мощными баксами за границей не пропадёт, откупится, если что. Да и здесь его… прикроют, ведь есть кому.
Но вот они, местные сибирские наркодилеры и бандиты, должны будут, явно, пострадать. И ведь не по какой-то серьёзной причине, а по мелочи. Ведь всё так здорово шло, накатано, как по рельсам. Приходил к ним товар и спокойно «расплывался» по всей России. Всё шло так, что комар носа не подточит. Продуманно действовали. С поставкой «мебели» получалось просто гениально. Но зачем вдруг понадобилась Принцу именно эта девчонка? Совсем с ума сошёл.
Григорий и Виктор с трудом пробирались через таёжные завалы. Порой через поваленные стволы кедров им приходилось перелезать с большой осторожностью. Оступишься – и окажешься в плену поваленных колод. Хорошо, если не сломаешь руку или ногу. Страшен в тайге бурелом.
Порой он и самых крутых, что называется, людей превращает в беспомощные создания. Тут необходима осмотрительность, а паника губительна. Можно и нужно находить выход из самой трудной сложившейся ситуации. Тайга не понимает, да и не жалует, слабых духом.
Они решили остановиться, осмотреться. Требовался отдых. Но потом ведь нужно было идти дальше. А куда? Кругом тысячи, десятки тысяч, сотни, пожалуй, деревьев, похожих друг на друга. Ребята решили взобраться на вершины больших кедров. С высоты будет всё хорошо видно.
Пусть зачастую и не надёжны даже крепкие ветки хвойного гиганта, по которым, вполне, можно взобраться наверх, почти до самой макушки дерева, но нельзя было оставаться в бездействии. Друзья понимали, что осторожность тут требуется великая. Одно неверное движение – и костей не соберёшь, упадёшь вниз, прямо на жилистые корни кедра.
Деревья, на которые они забрались, стояли рядом друг с другом. Настолько близко, что по ветвям одного кедра можно было без особого труда перебраться на другой. Поднявшись по их стволам метров на двадцать над землёй, они решили передохнуть. Стали громко переговариваться.
Они уже не сетовали на то, что Лена находится в большой опасности. К чему? И так ведь всё ясно. Надо действовать, а не причитать. Разговор был не о чём: о хорошей погоде; о том, что в тайге много грибов и ягоды…
На какой-то момент они забыли о том, что тайга всегда таит в себе опасность и зачастую непредсказуема. А для них, городских, столичных ребят, она – почти что, другая планета, со своими суровыми законами и укладами жизни.
Друзья вдруг услышали шум – хруст веток, хрюканье, повизгивание, даже какое-то, почти человеческое, чавканье…
В небольшой прогалине на вязкой звериной тропе появилось стадо диких кабанов во главе с огромным вожаком-секачом, имеющим внушительные клыки, торчащие из пасти, как лезвия двух заржавленных и кривых ножей.
За взрослыми животными шли звери чуть поменьше размером и, явно, помладше, тоже обросшие длиной чёрной щетиной. Это подсвинки, за ними – совсем молодая поросль. В самом конце кабаньего «отряда» двигались крупные животные – и самцы, и самки.
Если бы юноши стояли сейчас внизу, на земле, они бы почувствовали резкий неприятный запах, который идёт от свиней. Такова их природа. Тут ничего не попишешь. Но это не самое страшное. Хоть и говорят иные «знатоки», что если никто в стаде из диких кабанов не ранен, то они никогда не нападут на человека, но тут полное заблуждение.
Эти звери не предсказуемы и опасны. Конечно, не в такой степени, как медведи, но угроза для жизни человека и любого другого животного от них всегда более, чем реальна. Если кабанам покажется, даже одному из них, что на них собираются напасть, то они не пощадят ни охотника, вооружённого до зубов, ни медведя.
Друзья наблюдали за передвижением кабанов, затаив дыхание. Они, явно, были чем-то встревожены и даже напуганы. И, оказывается, было, чем. На кабанов внезапно с флангов напала внушительная по численности стая больших собак. Не у всех окрас шерсти был одинаков. Чёрные, рыжие, белые, пятнистые… Помеси овчарок, лаек, колли и даже сенбернаров.
Мало, какой охотник не знает, не ведает о том, что одичавшие, бездомные собаки гораздо опасней осмотрительных по природе своей волков. Правда, в ярости, они, чаще всего, не только опасны для окружающих, особенно в тайге, но и глупы и неосторожны. И это даёт их возможной жертве, пусть небольшой, но шанс на спасение… Собаки опрометчивы и не всегда разумны.
Начался жуткий и свирепый бой. Нескольких подсвинков собаки загрызли сразу же, но жестокий поступок им дорого обошлось. Взрослые кабаны свирепо рвали зубами и клыками одичавших собак. Таёжные кабаны так дорожат своим потомством, молодой порослью, что, не задумываясь, идут ради его спасения на смерть. Рычание, хрюканье, визг… Лайки, овчарки, колли, в основном, полукровки,– вся бешенная и никем не управляемая свора, – рассчитывала на внезапность нападения на диких свиней, на своё численное превосходство, но просчитались.
Собаки оставили на поле битвы восемь или девять трупов. Но кабаны не довольствовались своей победой, они гнали свору в глубину тайги, оставив не так уж и тяжело раненых, нескольких диких свиней на попечение вожака.
Он, старый и сильный секач, тоже был изрядно потрёпан собаками, которые перегрызли ему сухожилие на ноге. Но вожак был уверен в том, что, не торопливо, уведет своих сородичей отсюда, подальше от опасного места.
Одно было ясно, что на одичавшей собачей стае на данном участке тайги уже можно поставить крест. Её обязательно за несколько дней уничтожат дикие кабаны, которые очень быстро бегают… наглым «шавкам» от них не скрыться.
Если кто-то из бомжующих дворняг или бывших овчарок и выживет, то, покалеченный, придёт к людям, в Воробьёвку, прося подаяния (чаще всего, требуя) не у таких уж и богатых мужиков и баб. А они ведь пожалеют «друзей человека», отдадут им последний кусок хлеба…
Раненый вожак стаи уводил с поля боя покалеченных кабанов. Они шли, как могли… Страшное кровавое зрелище подстегнуло ребят, предало им силы, и они взобрались по ветвям кедров ещё выше. Осмотрелись, и когда дикие свиньи исчезли в плотных зарослях низкорослой ольхи, осторожно спустились вниз. Юноши устали от нелёгкого спуска вниз, едва переводили дыхание.
Тут перед ними нарисовались два худосочных мужичка, настолько похожих внешне, волосатых, бородатых, что их, вполне, можно было, принять за близнецов. Впрочем, тайга уравнивает всех, особенно, слабых духом и плотью.
Она беспощадно убивает их индивидуальность, в сущности, личность. Над растерянными и не очень уверенными в себе она беспредельно повелевает. Иногда щадит, но, чаще всего, беспощадна и безжалостна к ним. Выживешь – молодец, паря, а нет – извиняйте, дайте другим пожить вместо вас, слабых и непутёвых. Вы – ни чёрту кочерга, ни богу – свечка.
У одного из нарисовавшихся перед ребятами за плечами висело видавшее виды ружьецо двенадцатого калибра, у обоих – ножи на поясах, в ножнах-чехлах, сшитых из камуса. Перед ними нарисовались самые типичные таёжные бичи. Случаются и у них криминальные закидоны, но, в общем-то, они – люди мирные и порой даже забитые и трусоватые. Но всегда добродушные и благожелательные.
– Ё-о-каргана! – с удивлением завопил тот, что с ружьецом.– Пацаны, как вы остались живы-то?
– Мы на деревьях сидели, – пояснил Григорий, – всё видели…
– Вам зверски повезло, паря, – пояснил второй бич, – кабаны в гневе страшны. Да и дикие собаки не лучше. Волки с ними по сравнению – невинные барашки.
– Я читал, что дикие собаки в Сибири иногда нападают на людей,– с видом знатока сообщил Гриша.– Бывают и смертельные случаи.
– Он, понимаешь, читал. Ну, надо же,– засмеялся мужичок с ружьём.– То, что ты читал, паря, я собственными глазами видел. Даже рысь вначале подумает прежде, чем напасть на двуногое существо, а у бесхозной собаки в одичавшей стае башня сворочена напрочь. Прикинь, что таких вот целая свора.
Мужик начал красочно и, вполне, грамотно объяснять, что такая стая очень опасна в тайге для человека даже больше, чем для другого живого существа.
Естественно, когда такой шавке есть хочется, она твёрдо помнит, что самая лёгкая добыча для неё – человек. Бич был глубоко убеждён в том, что собаки не так уж и глупы и добродушны, как принято считать.
– Но теперича вот этим собакам, – уверенно сказал вооружённый мужичок,– всё одно – конец. Кабаны расторопны и очень, паря, мстительны и очень быстро бегают. Считай, самое умное животное в тайге. Умное и… справедливое. Не тронешь ты его, он тебя тоже, чаще всего, обойдёт. Но если напал, даже с оружием, то… сам виноват.
Второй бич кивнул головой в знак согласия с товарищем и добавил к сказанному:
– Надо будет, кабаны и в деревню придут. Они только с виду неповоротливы. Иные даже не очень добрые и знающие охотники так и считают. Но тут, получается, ошибочка.
– Вы не подскажете, как нам пройти к фактории «Кедровая»? – задал таёжным бичам вопрос Григорий.
– Сопку перевалите, а потом пойдёте по тропе и всё вниз, – пояснил мужик без ружья и резонно поинтересовался.– Да, вот как же, ребята, добычу делить будем? Сколько тут собак побитых валяется и молодые кабаны есть.
– Нам они не нужны,– с некоторым отвращением ответил Виктор. – Мы… из города.
– Ага, туристы, значится,– с ухмылкой сказал тот, что с ружьём, которое бросил тут же, на траву, уже начиная ножом разделывать добычу, средних размеров подсвинка. – Ясная штука. Путешественники.
Второй мужик, долго не размышляя, начал снимать шкуру с овчарки, ещё живой…В собачьих глазах стояла не боль и тоска, а… какая-то безропотная безысходность.
