Александр Николаевич Лекомцев
Банда Воробьёвского верховья
– Почему Лену ищут в этом районе?
– У них есть предположение, что именно там может скрываться преступная группировка, Вера. Вообще, это приют для сомнительных личностей и бандитов. Но всё это только мои предположения.
– Не говори загадками, Игорь. У меня и так тошно на душе.
– Что мне сказать? Один милиционер, Вера, случайно проговорился, что ищут они там, в горах, и плантации мака, и конопли. Одновременно этим занимается и Главное Управление уголовного розыска. Существует же и специальная служба отдел по борьбе с наркотиками. Точно не помню, как она называется.
– Когда же закончатся в России чёрные и нелепые дни?
– Я верю, что пусть не так скоро, но всё придёт в норму, Вера. А пока…
– Я хорошо знаю, что творится с многими людьми. Побыстрей бы насытилось ворьё, успокоились бандиты. Но они не останавливаются на… достигнутом.
– Вера, оно никогда не насытится. Они своего не упустят…
– При этом большинство людей выживает, как может.
– Не все выживают… А этот наш… фестиваль – результат чьей-то благотворительности из-за… кордона. Смешно и дико! В такое время о России ещё кто-то… заботиться.
– Но в этом, как раз, я ничего странного не вижу…
– Так вот, я предполагаю, что именно оттуда, к местным наркобаронам пришла большая партия героина и гашиша. Перекупка наркотиков из-за границы, плюс производство их здесь, на месте, хранение, транспортировка и так далее. Всё зелье отсюда уходит за Урал, в центральную Россию.
– Откуда у тебя такие предположения или… домыслы?
– Может быть, и домыслы. Но я помню. Читал газеты. А сегодня я проследил, куда выехали наряды милиции в форменной одежде, при оружии и под видом грибников… на мотоциклах, чёрт возьми… Тут действовать надо не напрямую. Это было бы хорошо, если бы я ошибаться.
– Каким образом со всем этим связана Елена Балантьева? Зачем она нужна местным бандитам и разбойникам?
– Хотел бы я это знать! Боже мой! Какой же я идиот! Я вынужден хвататься за соломинку, как утопающий; возможно, идти по ложному следу. Но не сидеть же, сложа руки! Надо действовать!
Их разговор был недолгим. Да и переливать из пустого в порожнее бессмысленно. Надо было что-то предпринимать для спасения девочки. Милиция и всяческие службы, включая и тех, кто борется со злом, как может, стараются добиться результатов. Но ведь они могут упустить время. А тут… каждая минута на счету.
В таких ситуациях иначе не бывает. Да и осложняется она ещё и тем, что похитители Балантьевой не давали о себе знать, не выдвигают никаких требований.
Ни для кого уже не было тайной то, что Балантьеву похитили. Рано утром о случившимся Григорий узнал от подруги Лены. Страшная новость чуть не лишила чувств очень впечатлительного соло-гитариста Столетова. Юная танцовщица Надя Решетова очень переживала за судьбу Лены, поэтому почти не обратила внимания на то, что Григорий услышав жуткую новость, побледнел.
Она не спала всю ночь, глаза её были красными и воспалёнными от слёз. Но потом, спохватившись, сообразив, что не только неприятной новостью, но и своим видом, как говорится, убивает Григория, сказала:
– Мне кажется, что ничего страшного не произошло, Гриша. Не знаю, почему, но чувствую. Всё закончится хорошо.
Гриша, сжав зубы от горечи, нахлынувшей на него огромной чёрной волной, едва сдержал слёзы. Чтобы не расплакаться в присутствии девчонки, поспешно ушёл. Ничего не сказал, никак не среагировал на её доброе, успокоительное «кажется».
Стремительно вбежав в свой гостиничный номер, он отдался слезам и не стыдился их. Лена для него была смыслом жизни, и сейчас он это ощутил ярко и чётко, как никогда… Несчастья всегда напоминают нам о значительности и невосполнимости наших потерь.
Мысли Григория рождались схоластично и казались ему горькими и… смешными. Раздумывая над тем, как спасти Лену, он хватался то за одну, то за другую идею и не находил более или менее нормального варианта.
Его верный и надёжный друг Виктор вскоре вернулся после завтрака из кафе в гостиничный номер. Видя метущееся состояние Столетова, он не стал его успокаивать и утешать. Ерёмин знал, что глупо и смешно делать вид, что ничего страшного не произошло. Но и паниковать не стоит.
Взяв себя в руки, наконец-то, Григорий успокоился. И вдруг поняв это, грустной улыбкой Ерёмин подбодрил его.
– Я всё понимаю, Гриша,– негромко и проникновенно сказал Виктор. – Я с тобой. И вообще… что-нибудь придумаем конкретно.
– Иначе и не может быть,– кивнул головой Гриша.– Ведь Лена не только… Она – человек, близкий нам всем, которому надо как можно быстрей прийти на помощь.
Григорий и Виктор были настоящими друзьями. Вместе они обсудили десятки вариантов по спасению Лены. Спорили, возражали друг другу и, в конце концов, пришли к одному мнению.
Дома у сыщиков Столетовых зазвонил телефон. Трубку взяла мать Гриши Евгения Матвеевна.
– Алло! Мама, это ты? – спросил голос Григория.
– Да, я, Гриша. Я рада, что ты позвонил. Как живёте? Нравится ли Сибирь? Как поётся? Как Лена?
– У меня всё хорошо, мама. Но дело не во мне. Я тебя крепко целую. Я сейчас хочу переговорить с папой.
– Сергей, это Гриша,– передавая трубку мужу, сказал Евгения,– там что-то случилось. Будь внимательным. Подключи к телефону диктофон. Я пойду на кухню на параллельный. Тоже послушаю.
Сергей Тарасович взял трубку, приложил её уху и сказал, нажимая на телефоне кнопку записывающего устройства:
– Да, сын, слушаю. Выкладывай всё, как есть, Гриша. Я постараюсь понять, что тебя сейчас тревожит.
– Особенно ничего, папа,– Григорий говорил громко,– я с междугородней телефонной станции звоню. Живу ничего. Выступили мы хорошо, вся наша группа «Солнечный поток». А ещё я книгу читал новую. Автора не помню.
– И что же тебя в ней… взволновало?
– Там одну девочку моего возраста, Белянку, к себе в гости позвали двое неизвестных родственников. Она не очень хотела… ехать. Её… пригласили внезапно, неожиданно.
– Если ты внимательно читал, то, наверное, запомнил номер машины? Или, может быть, марку? Память у тебя цепкая, я знаю. И ты, я уверен, продолжаешь её тренировать, свою память.
– «Тойота», чёрного цвета. Но это уже без разницы. Мне кажется, на следующей странице книги девочку пересадят в какой-нибудь грузовик. Вчера, поздно вечером, книгу эту начал читать.
– Интересно,– наигранно смеясь, сказал Сергей Тарасович,– куда же родные дяди увезли в столь поздний час свою племянницу?
– Плохо помню. Но, вроде, село это почти в горах, с птичьим названием. Птица… самая распространённая, маленькая… Название забыл. Там такие красивые цветы растут и трава такая, что… обалдеть можно.
– Даже так?
– Хочу поскорей узнать, что произойдёт с главной героиней дальше? Намерен продолжать чтение сейчас же. Даже не отговаривай меня, папа.
– Будь внимателен, и поменьше эмоций. Читай! Нам с твоей мамой тоже не помешало бы познакомиться с таким занимательным сюжетом. И мы скоро им… займёмся. Интересно, а твой друг Виктор увлекается чтением подобной литературы?
– Да. Сейчас мы читаем её вслух, и он не может оторваться от неё.
– Я понял, Гриша, о какой книге идёт речь. Бывай! Будьте оба осторожны.
Сергей Тарасович положил трубку, в комнату вошла Евгения. На её лице читалось нескрываемое волнение. Что ж поделать, женщины, даже если они сыщики, всегда остаются женщинами.
Она переживала за судьбу сына. Ведь ещё, по сути, ребёнок.
– Наш Гриша, конечно, конспиратор слабый, – констатировал Сергей Тарасович. – Ведь тот, кто, возможно, прослушивал наш с ним телефонный разговор, всё понял. Наивны все эти рассказы про чтение книги…
– Но он же не совсем взрослый человек, – возразила Евгения. – Не понимает некоторых тонкостей. Жизненный опыт придёт со временем.
– Конечно. Но пойми… Я не смог ему запретить отправляться на поиски Лены. Он очень любит её, Женя. Это более серьёзно, чем ты думаешь. Да и наш сын любому человеку пришёл бы на помощь. Ты же знаешь.
– Да. Гриша смелый и впечатлительный мальчик. У него доброе сердце,– голос у неё дрожал. – Но моё сердце не на месте… Он же наш с тобой сын, Серёжа.
– Вот именно, это наш сын. Сын сыщиков! Он должен уметь жертвовать собой, Евгения. Тут я, конечно, говорю не совсем то, что должен говорить отец, но парень он умный и осторожный. Осмотрительный. Да ведь он – мужчина, в конце концов. Будущий… мужчина. Через год его обучение в школе закончится. Совсем взрослым станет…
– Да-да. Немедленно собираемся в дорогу, Сергей, в эту чертову Воробьёвку! Я знаю, что в тех краях есть село с таким названием. Я поняла Гришу. Надо, как можно быстрей, выходить на след похитителей Лены. Одно хорошо, что Гриша не один, а со своим другом Витей. Но, возможно, они пошли по ложному следу.
– Всё может быть. Я закажу билеты на самолёт. Женя, собери в дорогу самое необходимое. Будем считаться туристами. Огнестрельного оружия с собой не возьмём. Если оно понадобится, то мы его добудем. Да не кисни ты!
Он нежно обнял жену. Лицо Сергея Тарасовича тоже омрачилось.
Сыщика волновало, что история начинается не очень-то простая, а скорее, опасная и непредсказуемая.
– Я уже почти успокоилась, – тихо ответила она, – или мне кажется, что успокоилась.
– Вот и хорошо, словно глухое эхо, прозвучал голос Сергея.– Давай, Женя, не будем терять головы, иначе загубим всё дело.
Оба понимали, что даже минимальная потеря полезного времени может создать очень серьёзные проблемы, а в конечном счёте привести к неприятностям и даже к большим бедам.
За плечами у Гриши и Вити громоздились туго набитые всем необходимым рюкзаки. Мальчики спешили в сторону загородного шоссе. Они шли навстречу опасности в незнакомом городе, даже не в городе, в огромном таёжном краю, по сути, в таёжной глуши, в которой обитают не только дикие звери. Но там же, в краю угрюмых туч, в высокогорьях обустроились более дикие и жестокие существа, чем звери. Это бандиты, зачастую не предсказуемые в своём поведении. Они – не герои приключенческих книг, а мерзавцы из самой настоящей, реальной жизни.
– Брось ты так переживать,– успокаивал друга Виктор.– Мы отыщем Лену. Факт. Правда, натурально и конкретно, дел у нас – целый вагон.
– Я просто думаю. Прикидываю. Пока, вроде бы, всё идёт нормально. Я почти уверен, что мы движемся по верному следу. Полиция ищет Лену, а спрятать её можно в горах, даже в гольцах. Там, говорят, тучи лежат прямо на камнях. Постоянная сырость. Бандиты знают, что там что-либо или кого-нибудь трудно найти. Но мы с тобой её найдём… Мы обязаны это сделать!
– Извини, Гриша. А нас не потеряют? Я понимаю, что Игорь Савельевич получит наше письмо. Но он обязательно обратится в милицию, позвонит твоим родителям. Начнётся шум. Конкретно. Это вот меня никто не потеряет, не хватится. Я детдомовский. Да и отпущен воспитателями на гастроли… на целое лето. Так и живу в перерывах между ними, поездками, у Игоря Савельевича.
– Не волнуйся. Меня тоже не потеряют, как и тебя, Витя. Я отца с матерью уже предупредил. Позвонил им.
– Хорошо, что ты так сделал.
– Давай теперь поговорим о деле, Виктор. Сегодня утром на рынке один парень, торговец луком, сказал мне, что вчера, поздно вечером, в сторону Воробьёвки проехала «Тойота» чёрного цвета. Да, как раз, в то время, когда исчезла Лена. Бегал я и на пост ГАИ (ныне ГИБДД). Они тоже видели эту машину. А в городе таких иномарок не так уж и много.
– Не волнуйся, милиция уже вычислила хозяев всех подобных автомашин. Можешь не сомневаться. Факт. Но я уверен, что эту «Тойоту» угнали, а потом где-нибудь уже бросили.
– Понятное дело.
– Как тебе удалось добыть нужную информацию?
– Очень просто. На рынке покупал лук и кое-какие продукты для нашего с тобой… дальнего похода. Там вот я там, специально, как бы, поругивал местный город и заодно Воробьёвку, куда, кроме древних «Запорожцев» и старинных полуторок, никакой транспорт не ходит.
– Глупо. Тем более, что ты не прав, Гриша. Здесь точно так же, как и везде. Автотранспорта предостаточно. Ну, и что же дальше?
– Я понимаю, Витя, что не очень-то у меня получилось убедительно… Но парень, который торговал луком, заспорил со мной, начал говорить, что у них – замечательный город, и выдал мне необходимую информацию. Каюсь, я сыграл на чувствах местных патриотов. Но что мне оставалось делать? Ничего лучше я не придумал.
– Я тоже не сидел, сложа руки, Гриша.
Виктор и на самом деле узнал кое-что полезное. Он сообщил Григорию, что за сутки очень много автомашин проходит через Воробьевку в сторону фактории «Кедровая». Оттуда уже, тот, кому надо, пешком, на лошадях или на тракторах с тележками добирается почти до самых гольцов. Там и находится Воробьёвское верховье, частично обжитое бомжами, бродягами и бандитами. Это не являлось тайной для многих местных жителей. Не такой уж и великий горный массив, но и не малый.
Но на гусеничном транспорте подниматься в гору по профилю очень рискованно и чаще всего почти невозможно. И всё-таки, у некоторых такое получается. Витя утверждал, что его информация «стопудовая», почти что – «точняк» и «верняк».
Там, в гольцах, идёт заготовка радиолы розовой, растения-цветка, известного под название «золотой корень». Собственно, только корень его и добывается. Здесь считают, что он – панацея от всех болезней. После женьшеня на втором месте, а по кое-каким целебным свойствам и превосходит его.
– Перед самыми гольцами обитают только опытные охотники и бичи, – добавил к своей информации Ерёмин.– Туда уже не лошадь, не трактор на гусеничном ходу не пройдёт. Не смогут. Слишком крутые подъёмы.
– Мы пройдём,– убеждённо сказал Гриша. – У нас нет другого выхода. Мне кажется, что Лена спрятана где-то там. Но не на снежных вершинах. Там бандитам нечего делать.
– Скорей всего, так. Я почти не сомневаюсь, но сейчас трудно что-либо утверждать точно. Факт, плантации наркоманов должны располагаться ниже самих гольцов, в зоне доступности. А в самих гольцах почва чахлая, да и холод зверский. Я думаю, я уверен, что Балантьева, если мы идём по правильному пути, конкретно, находится между гольцами и факторией «Кедровая».
Григорий не мог не согласиться с доводами друга. Всё правильно. В гольцах не имеет смысла что-то выращивать. Лену следует искать не на самих вершинах, а скорей всего, на Воробьёвском верховье. Местные люди говорят, что все самые страшные преступления совершаются там. У милиции не всегда руки доходят до тех мест. Проблем и в городе, и в сёлах предостаточно. Преступники знают, что тайга велика, и человека можно надёжно спрятать, скрыть от посторонних глаз, даже не поднимаясь на пики высоких гор.
Не так легко, как говориться, обнаружить иголку в стогу сена… Но необходимо было действовать, искать Лену Балантьеву. Наверное, она там. Впрочем, и в городе, не в таком уж и малом, тоже немало мест, где можно спрятать похищенную девочку.
– А преступники, – Григорий тяжело вздохнул, – действовали наверняка. У меня больше нет никаких версий. Да и здесь только через Воробьёвку идёт дорога в таёжные горы.
– За короткое время, Гриша, мы успели многое узнать. А в других местах…
– В других – сплошные степи, а дальше – города. В фактории «Кедровая» сейчас наверняка находятся сотрудники милиции. Некоторые из них пойдут выше, в сторону гольцов. Им заодно надо отыскать и плантации мака и конопли и само логово бандитов, если…
– Что «если»?
– Если, Витя… Скажу ясно и определённо. Возможно, в том, чтобы не найти плантации и Лену, заинтересована определённая часть из числа стражей закона и порядка. Такое случается, когда пахнет, что называется, большими деньгами. Не всё сейчас так просто…
– Я тоже об этом думал, Гриша.
– Меня смущает то, почему раньше в окрестностях города, в тайге, никто не накрыл, не взял с поличным этих мафиозников. Ведь, наверняка, информация поступала о деятельности шайки и в администрацию города.
– Гриша, прикинь, а если не так легко было взять с поличным бандитов, плантации могут быть искусно, стопудово, замаскированы. А само убежище бандитов может быть подземельем, пещерой или ещё чем-нибудь таким…
– Всё это спорно и не совсем понятно. Точнее, совсем не понятно. Мы должны пройти мимо фактории «Кедровой» незамеченными. Нам ни к чему объясняться с сотрудниками милиции. Кстати, ты, Витя, хоть драться-то умеешь?
– Вот даёт! Да сто пудов! Я уж этому научился конкретно, жизнь заставила. Когда мамка с папкой померли, поехали на Ладожское озеро зимой, на рыбалку, и сгинули, с того момента мне часто, Гриша, приходилось стоять за себя. Защищаться. А что мне ещё оставалось делать?
– Извини, Витёк. Я об этом не подумал. Тебе многое пришлось в жизни испытать. Я понимаю.
– Да, что там!.. Мои родители весело жили. Простецкие люди – водку пили вагонами, точнее, цистернами… исправно. Когда их не стало на свете, выпала мне конкретная доля стать беспризорником. Мне тогда, всего-то, девять лет было. Так вот только через два года меня отловили и отправили в детский дом. Мне сейчас шестнадцать лет. Ты же знаешь.
– Мне тоже, – машинально ответил Гриша, понимая, что для друга этот факт не является секретом. – Через год мы станем совсем взрослыми людьми.
Они вышли на перекрёсток двух гравийных дорог и стали ловить попутную машину в сторону Воробьёвки. Им повезло – один из частных водителей на «Оке» притормозил.
Бородато-усатый владелец её, изрядно потрёпанной миниатюрной малолитражки, примерно, сорокалетний, низкорослый, но широкоплечий мужик, оказался не очень-то разговорчивым. Ребята пытались завести с ним беседу, чтобы хоть что-то подробней узнать о Воробьёвке и её жителях, но бородач мычал в ответ, хмыкал, а если говорил, то что-то неопределённое и невнятное, типа: «Везде и всяко люди живут, ребята. Только на облаках их нет».
Правда, им удалось услышать из его уст одну мудрую, но прописную истину. Она заключалась в том, что тайга – штука опасная и лучше лишнее даже в десяти километрах от неё вслух не говорить. А на вершинах, перед гольцами, вообще, хмурые места. Сплошные чёрные тучи. Даже не над головой, а под ногами. Но всюду и везде уши и когти. Да ещё какие!
А сам он ехал на Лушевское озеро… мимо горных хребтов, мимо Воробьёвки по трассе, в район села Денисово. Ещё он посоветовал пацанам даже и близко не подходить к Воробьёвскому верховью. Нечего там делать нормальным людям. Опасные, дьявольские места.
С большой неохотой выдав друзьям «великий» секрет, владелец «Оки» окончательно замкнулся в себе. Гриша и Витя тоже решили не продолжать разговора. Они с интересом наблюдали за дорогой, потому что с левой стороны по ходу движения машины начиналась тайга и горы, точнее, их подножья. Сама же дорога на Воробьёвку шла через небольшой перевал, по старой таёжной трассе, если так можно выразиться, щедро обсыпанной щебнем и гравием.
В одном месте они видели, как два молодых лося важно и спокойно, неторопливо поднимались по каменистой тропе в гору. «Красавчиками этих верзил не назовёшь,– подумал Гриша, – что-то есть в них уродливое». Но любой, самый бывалый таёжник не стал бы осуждать юношу за такую необъективную и скоропалительную оценку внешности молодых сохатых. Ведь он и его друг впервые видели их не в зоопарке, а в тайге, там, где они и должны быть, где и следует им находиться.
Эти почти годовалые лоси у себя дома. Не только в тайге, а везде и повсюду каждое существо красиво и неповторимо само по себе…
Порой для человека молодого и с устоявшимися представлениями, точнее, трафаретными о красоте оно может показаться и отвратительным, но здесь ничего страшного нет. Ведь далеко не каждый человек прекрасен, особенно, его деяния, от которых иногда страдают многие миллионы людей. И всё – в порядке вещей. Как бы, прекрасно. Просто, научились мы, привыкли выдавать желаемое за действительное.
Красота, конечно же, если не спасёт мир, то попытается это сделать. Но спасёт ли её мир, пожелает ли, сумеет ли?
Честно говоря, Столетова сейчас занимала гораздо больше судьба Елены, а не жизнь животных. Идти по стезе того же Брема в горькие минуты своей жизни ему было бы смешно и тоскливо.
Трудно теперь даже думать, зацикливаться на чём-то постороннем, да и не обязательном для него, Столетова. А если и задержал он взгляд на молодых лосях и дал им необъективную оценку, размышляя на зоологическую тему в меру своих способностей и представлений, то только потому, что старался отвлечься от горестных мыслей, но не получалось…
В городском отделении милиции Игорь Савельевич сидел перед капитаном, перспективным и преуспевающим начальником уголовного розыска, низко опустив голову. Человек в форме милиционера, щеголеватый и сравнительно молодой офицер, но несколько грубоватый по манере поведения и общения с людьми, отчитывал его, как малого ребёнка:
– Ты взрослый человек, голова бедовая, а девчонку отпустил неизвестно с кем. Да мы тебя прямо сейчас можем на нары посадить.
– Я совершил ошибку, – согласился с ним Назаров. – Но я исправлю её.
– Если Балантьеву не найдём, то так тебя отделаем… Может, не физически, но морально, это точно. Тут не только штрафом в кругленькую сумму отделаешься, тут и уголовное дело можно… пришить. И нужно! Ты же взрослый мужик! А если она оказалась на Воробьёвском верховье, то от неё, может быть, остались только кости.
– Вы так считаете?
– А чего ещё мне считать? Может, и костей не найдёшь. Ушлые бандиты прячут трупы под дёрном. В течение двух-трёх дней такие, как бы, могилы зарастают густой травой.
Игорю нечего было возразить.
Капитан милиции поднялся со стула, широко расправив не такие уж и широкие плечи и выпятив очень и очень, не по годам, солидный живот и заверил:
– Но мы её пусть по частям, но найдём, а ты веди себя без фокусов! Понял? Находись рядом со своими детьми, пострелятами-артистами. Развлекайтесь, москвичи! Спокойно наблюдай свои… концерты и прочие… пляски. Играй и пой, голова бедовая! Ты уже доигрался. Тебе урок на всю жизнь и даже больше!
Игорь тоже встал с места. Внешне он казался спокойным, но внутри у него всё кипело. В такой ситуации, конечно же, трудно, невозможно быть абсолютно спокойным даже человеку, имеющему огромное самообладание.
Назаров никогда не понимал мир людей никчемных, глупых, самонадеянных, заносчивых и ленивых, живущих во многом за счёт саморекламы и существующей, и процветающей круговой поруки. Не нужно было слыть крутым психологом, чтобы понять, определить, что капитан Волобуев из их числа, причём, не из последнего десятка тех, кто допущен, если не к большой «кормушке», то и не к малой. Продолжалось время разрушения, и созидания пока особо не было видно. Так… крупицы.
– Мы тебя не можем взять с собой на поиски девчонки, – с иронией сказал милицейский капитан. – Ты – маэстро, а нам нужен боевик. Да и, вообще, нам в таком деле никто посторонний не требуется. А там, в тех местах кого только нет. Даже имеется настоящая Баба Яга. Если коротко, то просто… Яга. Добрая старушка, но не для всех. Для избранных.
– Но ведь я объяснял, – стал возражать Игорь, – что…
– Такие сказки о себе сейчас рассказывает каждый второй,– съязвил Волобуев.– Но если даже ты и был когда-то чемпионом России и когда-то нелегально занимался карате, то данный факт нам ни о чём не говорит. Тебя с твоим, так сказать, чёрным поясом… любой мой сержант уложит. Нечего тут обижаться.
– Я так не думаю.
– А ты подумай! Времена меняются самым непонятным образом. Крутых мы только в кино наблюдаем. Теперь уже не только в американском, но и нашем. А тут сплошная реальность. Соображай!
Маленькие чёрные глазки капитана стали серьёзными и одновременно очень воодушевлёнными. Мясистые щёки и нос картофелиной залоснились. Он проникновенно и самонадеянно заявил:
– Мы пришли к капиталистическому завтра! Окончательно и бесповоротно! Вот такие-то дела, голова бедовая.
С большим удовольствием Назаров оставил кабинет милицейского начальника, ибо понял окончательно и бесповоротно, что имеет дело с хвастуном и очень себялюбивым глупцом.
Теперь Игорю следовало действовать только самостоятельно, не ждать у моря погоды. Душа его и так, как говорится, была не на месте. Он корил себя за чрезмерную доверчивость. Как же так, он взрослый человек, проявил такую неосторожность, неосмотрительность. Тут капитан полиции был прав… со всех сторон. Не поспоришь.
На месте Назарова мог оказаться любой, и совершил бы ошибку даже самый осторожный человек. Ведь у так называемых корреспондентов имелись и какие-то документы.
Но отпускать Лену одну с незнакомыми людьми Назаров не имел никакого права. Что ж теперь-то казнить себя? Время вспять не воротишь, не изменишь ход событий… А его изменить надо, просто необходимо, и приложить к этому все усилия. Знал бы, как говорится, где упасть, то соломки бы подстелил.
По таёжному профилю вверх, в сторону гольцов, поднимался бульдозер на гусеничном ходу с тележкой, в которой находились люди. Он полз медленно и осторожно. Он вёз, доставлял до базы горных спасателей студентов, которые пока делали первые и робкие шаги на поприще горного туризма и альпинизма. Скорее, они были просто романтиками с рюкзаками и кое-каким специальным снаряжением: верёвки, ледорубы, крюки, карабины и прочие крепёжные устройства, страховочные ремни…
Разумеется, парни и девушки, используя летние каникулы, решили покорить одну, пусть не из самых великих, но, всё же, солидную вершину под не очень поэтическим названием «Каналья». Это сравнительно высокая гора, с определённой степенью сложности восхождения… Где-то, около трёх тысяч метров над уровнем моря.
Гора Каналья для охотников и промысловиков не предоставляла никакого интереса и особо не снилась им по ночам. Растительности на вершине её почти не имелось, в основном, снег и лёд, и, разумеется, почти голые камни. «Почти» потому, что мхи и лишайники встречались.
Перед новым подъёмом бульдозер выехал на небольшую ровную площадку. Из тележки выбрался мужчина в походном снаряжении, не вооруженный, он помог спуститься на землю девочке, лет пятнадцати-шестнадцати. Её голова была закрыта капюшоном. По изможденному лицу девушки, почти, подростка, трудно было узнать в нём Лену Балантьеву. Они направились в сторону от площадки. Их силуэты мгновенно потерялись в чаще тайги.
Посоветовавшись, студенты, мало обратившие внимания на только что покинувших их попутчиков, решили сделать привал. Бульдозерист заглушил двигатель своего гусеничного «коня». Парни и девушки расположились на поваленных стволах деревьев, кедров и гигантских сосен. Некоторые сразу же начали торопливо жевать походные бутерброды, запивая их чаем из термосов.
Угрюмый долговязый рыжебородый мужик вёл Лену вверх по горной тропе, в сторону от возвышенности Каналья. Он не собирался заниматься альпинизмом. К девочке бандит относился почти бережно и даже с сочувствием. Видя, что она часто устаёт с непривычки в дороге, бородач, по-возможности, старался чаще устраивать привалы.
Он прекрасно понимал, что даже взрослому человеку, не привыкшему к высоте и разряжённому воздуху, где ощущается недостаток кислорода, нелегко в горах, особенно, на первых порах.
Чтобы отрегулировать дыхание в высокогорных районах, человеку, точнее, его организму, требуется минимум троё суток. Некоторым для адаптации в таких условиях требуется гораздо больше времени.
– Дядя Анисим, – взмолилась Лена, – отпустите меня домой. Зачем я вам нужна?
– Отпустить? А что толку? Заблудишься или дикие звери сожрут, – угрюмо, но доброжелательно ответил бандит, пристраиваясь на пеньке, недалеко от девочки.– Да и можешь зря не уговаривать. Пустая затея. Да и я так тебе скажу. Ничего с тобой плохого не случится. Отведу тебя поначалу к Яге. Она здесь, на Воробьёвском верховье, самая главная.
– Вы шутите?
– Никогда не шуткую. Как есть, так и говорю. Не моё это дело, но сообщу: будешь ты жить за границей богато, справно и даже как принцесса.
– Я? За границей? – с грустью и удивлением произнесла Лена.– Но меня потеряют мама и папа. Зачем мне чужие страны? Я – коренная москвичка. Меня они совершенно не интересуют. Там всё не наше…
– Оно верно. Российскому человеку все они справедливо кажутся дикими… Но не век же тебе быть с матушкой и батяней, – глубокомысленно изрёк Анисим, затягиваясь импортной сигаретой. – Но больше я тебе ничего не скажу потому, что мало знаю. Пойдём далее, девка, однако. Засиделись. Будя…
До них доносилась песня студентов, устроивших себе привал у таёжного профиля. Слышался звон гитары и бодрые, даже весёлые голоса. Они сейчас видели тайгу не такой, как Лена. Там романтика, а здесь – человеческая беда.
Бесспорно то, что у каждого человека своя тайга, и для всякого она, время от времени, изменяется – то интересная, то скучная; порой добрая, светлая, а иногда жестокая и беспощадная, тёмная, мрачная. А тому, кто что-то читал о ней или видел только в кино, лучше уж не испытывать судьбу. Ведь погулять можно и по московским бульварам с брикетом мороженого у руке.
Девочка угрюмо брела за Анисимом в опасную неизвестность. Она и не пыталась в тракторной (бульдозерной) тележке обратиться за помощью к студентам и к их взрослым руководителям. Бесполезное дело.
Бандит, хоть внешне и не похож был на злодея, заранее предупредил Лену, что если она «вякнет», то он прирежет её тут же, на месте, а сам успеет уйти в тайгу… И она не сомневалась в том, что Анисим не шутил.
Через некоторое время Анисим и Лена стали подниматься вверх по каменистой тропе, лежащей серпантином вокруг заросших кедрачом гор. Девочка плелась сзади, придумывая, чтобы такое предпринять для собственного спасения, но ничего путного, разумного и полезного не приходило на ум.
Угораздило же её поехать в «Тойоте» неизвестно куда… с «журналистами». Какими, всё же, подлыми и злыми бывают люди! Почему она должна ехать за границу? По чьей это воле?.. Не нужно ей ни каких самых богатых заморских стран, где не будет рядом с ней мамы, папы и… Гриши, конечно,
Балантьева считалась девочкой не из робкого десятка. Но тут немного растерялась… Да и не каждый бы взрослый человек смог бы сориентироваться в сложной экстремальной ситуации. Когда Лена была помладше, даже с мальчишками дралась, но тут… назревало совсем другое, что-то очень непонятное и опасное.
На какой-то момент впереди идущий бандит зазевался, и Лена шмыгнула сквозь еловый зарост в сторону – с тропы. Она спряталась тут же, на склоне, в скалистом углублении, под огромным, висящим над ней валуном.
Но Анисим был тёртым калачом и бросился на поиски беглянки. Понимая, что девочка не могла далеко уйти, он начал ходить кругами, то и дело пересекал тропу. Решение выбрал почти верное. Но круг его поисков, таким образом, становился всё больше и больше. В конце концов, бандит понял, что увеличивать район обследования не имеет смысла и что Лена затаилась где-то здесь, недалеко от него.
