Александр Николаевич Лекомцев
Банда Воробьёвского верховья
– Через дыру, Яга? – поинтересовался Внучек, то есть Яков Михайлович.
– Через запасной выход, балбес! А ещё умный, блин, кандидат биологических наук и всякий и разный! Слушай сюда! Потом слиняем на старом ментовском «уазике». Он там стоит, замаскированный, на профиле, как всегда. Иди к девчонке! И чтобы с неё не один волос не упал. Без неё – мы никто!
– Не понял? Ты собралась… собрался её тащить за собой, шеф?
– А ты что, не въехал ещё? Зубы, говорю, держи плотно! Языком не щёлкай и спрячь его за челюстями! Мы уходим отсюда, остолоп! Повторяю для особо одарённых и перспективных учёных и… слуг народа! Продукты в дорогу бери и все свои сбережения. Тебе ещё раз повторить?! Ты чего медлишь, задумался, как академик Павлов?
– Обмануть меня хочешь, шеф? – бесстрастно поинтересовался Яков.– Ты же Прохору сказал, что останешься здесь. Значит, меня кинуть хочешь? Тебя теперь не спасёт твой маскарадный костюм Бабы Яги.
– Да, жизнь – не театр. Но мне твой Прохор, что зайцу копыта! Понял? Балбес! Мы ещё не на мусульманских землях, так что, не капризничай. Ты мне потом там будешь нужен, а потом и в Штатах, в Америке, пригодишься. У нас с тобой дел по горло, Яша, Вася, или кто ты там ещё есть! У тебя же много имён, и все твои дипломы, уголовник, куплены…
– Пусть я не грамотный, шеф, как есть, но я никак не могу въехать в тему…
– Мне будет необходим в Америке именно такой подлец, как ты! Въезжай, врубайся побыстрей! Теперь я решил так! Я же пока один ухожу с девчонкой Балантьевой! Когда выедем отсюда – рассыплемся по разным сторонам, как горошины. У тебя же, олуха, документы в порядке, баксов море, авиабилеты на кармане. Явки за кордоном ты знаешь. Так чего ты стонешь, как раненный филин?
– Тогда ладно.
Броде бы, шеф (в недавнем прошлом – Баба Яга) говорил дело. Убедительно. Доходчиво. Обманом никаким не пахнет. И на самом деле, нет ему резона обманывать околпачивать его, Внучка, то есть Яшку Лыкова, и по кличке-погонялу – Фонаря.
В прошлом он имел три отсидки за вооружённый грабёж, чем иногда в очень… своей компании гордился. А теперь вот в большие люди выбился… Даже научился внешне выглядеть культурно и скромно. Не скажешь, что человек бывалый. Даже на вид – учёный человек, ну и так далее.
В пещере юношей ожидал Игорь Савельевич, без парика, но в той же одежде Странника. Назаров, как будто, предчувствовал, что ребята обязательно должны вернуться сюда. Не время сейчас проявлять свой юношеский максимализм.
– Почему вы меня не слушаете? – строго спросил он.– Я же вам сказал, что у Старухиного зимовья сейчас станет очень жарко. Пока оставайтесь здесь!
Друзья молчали, опустив головы.
– Я передам вам Лену,– продолжил Назаров,– и вы сразу же спуститесь вместе с Балантьевой почти к подножью горы. По тропе. Она чуть ниже этой пещеры. Спрячетесь в зарослях багульника. Вы знаете, где это, и там безопасно. Я от вас ничего не скрываю. Вот именно здесь, по моим расчётам, находится потайной ход, который ведёт к Старухиному зимовью. По сути, просто большая дыра-лаз.
– Я пойду с вами, Игорь Савельевич! – начал активно напрашиваться в помощники к своему наставнику и руководителю Григорий.– Я смогу вам помочь!
– Нет, Гриша, – категорично возразил Назаров.– Дело в том, что Лену не так-то просто вызволить из беды. А гарантия у нас должна быть стопроцентная. Не меньше. Я же могу и не выбраться из подземных казематов зимовья. Объясняю коротко почему…
Оказывается, что старуха Яга – вор-рецидивист по кличке Крюк, это Петька Краев. Вероятно, у него такой мощный авторитет, что даже такие крутые «орлы», как Внучек, просто опасаются назвать мнимую Ягу Петей или Крюком.
Назаров почти сразу узнал бандита Краева. Мало того, когда-то, в юности, Игорь Савельевич занимался с ним спортом в одной секции, почти нелегально, точнее, в школе рукопашного боя. Так было, а потом дороги их разошлись.
– Просто фантастика какая-то! – изумился Григорий.– Неужели кроме Внучка, о котором вы тоже что-то знаете, Игорь Савельевич, и некоторых других, никто не догадывались, не замечали, что это совсем не старуха.
– Наверное, замечали,– предположил Назаров. – Но Краев не позволял им… иметь свои суждения и мнения. А что касается бандита по прозвищу Внучек, то о нём я собрал достаточно информации. Это «птица» большого полёта, уголовник, который все блага уже купил для себя… У бандитов, ребята, свои законы и, причём, строгая дисциплина. Они считают свои законы справедливыми, как говорят, «по понятиям». Но это ложь. Они теперь даже не живут по прошлым воровским правилам. Беспредельщики и отморозки.
– Игорь Савельевич, – тихо сказал Витя, – будьте, пожалуйста, осторожней.
– Конечно, Витёк, – Назаров обнял юношу. – Я буду очень осторожен. Хочу, чтобы мы с тобой потом жили вдвоём в… тайге. Ты согласен?
– Да, – глаза мальчика расширились, – с вами, хоть на Луну!
– Выучишься… экстерном,– засмеялся Игорь Савельевич.– Будешь лесничим. Ведь иногда мы будем с тобой спускаться с гор, как снежные люди.
– Вот это здоровски! – воскликнул Санька.– Просто классно!
– Что ж, Санька, и тебя с собой возьму,– пообещал Назаров и сказал, как бы, извиняясь.– Я сначала хотел один уйти в горы, но вдруг почувствовал, ощутил, как мы близки с тобой, Витя. Мы ведь давно стали с тобой родными. Чего уж там мудрить.
Времени оставалось в обрез, и потому Игорь Савельевич говорил быстро и торопливо. Он спешил высказать главное, словно чувствовал, что может и не вернуться, не подняться сюда, наверх, в жизнь, из шикарно обустроенного «подземного царства» Степаниды. Назаров ещё раз повторил, что тайга, особенно, горы таёжные – то место, в котором всегда присутствует Господь. Он, конечно же, везде и всюду. Но здесь… его очень много.
Он незримо с теми, кто скромен и добр. Правда, не всегда это можно понять и постичь. А слава, к примеру, того же популярного артиста, к которой стремятся иные юные души, есть суетная пустота, далёкая от настоящей, истинной жизни. Она, эта слава, популярность, известность придумана для падких на неё, для забав и утех толпы.
Любая слава, пусть самая «правильная», не стоит мгновенного и едва уловимого шелеста листвы, крика птицы, смеха ребёнка… Надо просто жить с большой пользой для людей – и вот вся слава. Истинный человек должен учиться видеть, слышать и чувствовать то, что не ведомо и зачастую не понятно для других.
– Может быть, это правильно, Игорь Савельевич, всё, о чём вы сейчас говорите, – задумчиво сказал Григорий, – а может, и нет.
– Активный бой ещё не начался. Есть пара минут, правда, философствовать особо некогда. Не время, да и не место,– тяжело вздохнув, произнёс Назаров.– Но когда и где мы найдём для этого, хотя бы, несколько часов, одному богу известно. Вам надо кое-что знать сейчас на тот случай, если со мной что-то произойдёт.
И он продолжил свой короткий рассказ о том, что потом Краев стал уголовным элементом. Назаров встретился с ним несколько лет тому назад. Случайно. Тогда уже Краев был то ли директором, то ли президентом какого-то сибирского акционерного общества. Ему «добрые люди» уже очень давно сделали за деньги новый паспорт, другую фамилию, иную биографию…
Сейчас Краев – шеф очень солидной фирмы по производству мебели, кажется. Оборотень! Здесь, в тайге, он – старуха, а в городе – преуспевающий бизнесмен, и замещает его областной депутат Яков… Мерзкая личность. Здесь он тоже днюет и ночует здесь, в Старухином зимовье, под видом недотёпы Внучка. Это кандидат биологических наук! Правда, липовый.
– Надо сейчас кого-нибудь позвать вам на помощь, Игорь Савельевич,– сказал Виктор.– Ведь дело, которое вы задумали, опасно. Сто пудов!
– Не стоит, да и поздно,– пояснил Назаров.– Слышите! Уже начинается активная стрельба. Я уже видел здесь парней с автоматами. При них я снял свой парик. Поговорили про жизнь. Они всё понимают или почти всё.
– Зачем, слышь, паря, тебе такой маскарад? – просто спросил Санька.
– Надо было, как-то, пробраться сюда, Саша,– пояснил Назаров.– Но, в общем, не маскарад это. Жив буду, говорю вам, здесь останусь, вот с Витей, и если ты захочешь, с тобой, Александр. Будем охотиться, промышлять, и с богом общаться. Ему молиться… Да и другие, мирские дела найдутся. Моя это дорога. Ведь Лену я проворонил, да ещё многое в жизни сделал не так, как надо бы.
Назаров сетовал на то, что совершил немало ошибок в жизни. Он, как будто, исповедовался перед своими подопечными, словно прощался с ними навсегда.
Того же Краева-Крюка Назаров мог бы давным-давно сдать милиции, да пожалел… по старой дружбе. Впрочем, какая там дружба. Игорь считал, что этот человек одумался, делом занялся.
– Подрастёте – поймёте, что не всё так просто в жизни, – сказал Назаров. – Счастливо, ребята! Теперь время дорого. Мне пора идти!
За его спиной юноши только сейчас увидели лаз в подземный ход. Им показалось, что оттуда шёл очень тусклый и холодный, еле уловимый глазом, свет.
А вокруг Старухиного зимовья шёл самый настоящий и жестокий бой. Слышалась стрельба, шипение и грохот разрывающихся пехотных осколочных гранат. В нём принимали участие, отважно сражались Фёдор, Сергей и Евгения. Парни из Федеральной Службы Безопасности, омоновцы и другие спецназовцы показывали чудеса храбрости и ловкости. К сожалению, на помощь бандитам подошло ещё около сотни вооружённых бомжей и бичей.
Через лаз Игорь проник в сравнительно большой подземный коридор и спрятался за гранитной колонной. Вскоре появился Внучек с большим кожаным чемоданом в правой руке. Назаров, не раздумывая, ударил его ладонью в переносицу. Яшка упал навзничь, выронив из рук поклажу. Потерял сознание.
Рывком открыв первую попавшуюся дверь, Игорь, к счастью, увидел в небольшой комнате Лену, одетую «по-походному», в чёрный джинсовый костюм. Она смотрела на руководителя группы «Нева», ничего не понимая, с удивлением и восторгом, но больше… со страхом.
– Леночка,– Игорь Савельевич обнял её, – жива и здорова, слава богу!
Он вытянул её за руку в коридор:
– Беги, Лена, направо, на просвет! Там сориентируешься, увидишь… Выйдешь на волю через лаз! Там тебя ждут.
– А вы, Игорь Савельевич? – забеспокоилась она. – Как же вы?
– Беги, Лена! Я вернусь следом за тобой. Меня не ждите! У меня дела. Неотложные.
Балантьева не заставила себя долго ждать. Она сначала бежала, потом ползла.
Когда Лена выбралась наружу, на свет, её встретили руки юношей…
– Моя Лена, – тихо, с нежностью сказал Григорий,– сколько же тебе пришлось пережить. Как я рад тебя видеть… Ты и представить… не можешь.
– И я… тоже, – она ещё крепко обняла его. – Мне было немного страшно.
– Совсем, как взрослые, как большие,– пошутил Санька.– Жених и невеста!
– Это так, Санёк, конкретно и сто пудов! – взволнованно подтвердил Виктор. – Это жизнь! С ней не поспоришь, да и не стоит.
Теперь здесь, в пещере, на короткое время, Балантьева, да и ребята, находились в относительной безопасности. Они твёрдо верили и не сомневались в том, что из зимовья по потайному ходу Игорь Савельевич никого не выпустит наверх, никому не даст пройти.
Но они очень беспокоились за судьбу своего руководителя, главного наставника творческого коллектива «Солнечный поток».
Всякое ведь может случиться в такой обстановке даже с таким прославленным мастером рукопашного боя, как Назаров. Конечно же, оставаться им в пещере было не безопасно, но и выходить из укрытия тоже. Они думали, что и как предпринять.
Внучек, пришедший в себя, понимая, что дело пахнет керосином, решил вернуться с чемоданом назад, который был набит деньгами, туда, где уже разгорелся бой. На свой страх и риск. Авось, удастся пройти не замеченным мимо своих и чужих. И у него всё получилось. Правда, кто-то спросил его, куда это он отправился в шикарном костюме, не на банкет ли. Но Внучек отшутился, нашёл что сказать, он ответил: «За грибами, ребята».
И ведь удалось ему пройти по тайной тропе к подножию гор и поймать попутную машину, идущую в город… за солидные «бабки». Он правильно сделал, что не пошёл ни к какому милицейскому «уазику». Там, наверняка, его могли бы подстрелить если не свои, то чужие. Не таким уж и глупым оказался Внучек.
Конечно же, Назаров досадовал на то, что упустил заместителя главаря этой шайки Внучка, совсем забыл про него. Дал ему уйти… Но Игорь не позволял себе расслабиться. Он был собран и сосредоточен, как пантера перед прыжком. По ступенькам спускался вниз, спешил элегантного вида мужчина с небольшим чемоданчиком в руке.
– Яга, какая встреча! – облизывая от волнения пересохшие губы, сказал Назаров.– Что, Петька, не узнал?
Краев поставил чемодан на землю и сказал с ухмылкой:
– Тебя здесь только не хватало. Узнал. От чего же не узнать, Игорёша? Как не узнать бывшего чемпиона России?
– Только в карман за «пушкой» не лезь, пёс смердящий! Не успеешь выстрелить. Я тоже вооружён. Ты же прекрасно понимаешь, что у меня за пазухой не блин с маслом.
– Это понятно.
– Раньше, помнится, Краев, ты неплохо владел некоторыми приёмами рукопашного боя… Так что, давай… Не скромничай. Или мощами не хочешь шевелить, поганый бес, торговец смертью?
– Отчего же. Приступим! Выбора нет. Я тебя сейчас задушу твоим… чёрным поясом! Не пожалею! Не посмотрю на то, что ты больной на всю голову. Тюрьма, Игорёша, и зона мне многое дали. Я не сидел просто так… Я на живых людях учился им же мозги вышибать, царапался насмерть. А ты ведь воюешь больше… для увеселения публики. Тут, Назаров, не театр, не сцена, не татами, а жизнь, жестока и… страшная. Кто – кого!
Краев внезапно прыгнул в сторону от Игоря, попытался носком правой ноги ударить его в переносицу. И это бы произошло, если бы Назаров не предвидел такого расклада и вовремя не увернулся, не ушёл в сторону от страшного удара.
Кроме того, он тут же применил несколько приёмов подряд, изучая возможности противника, мнимой бабки Яги.
Бандит Крюк не без труда, но тоже сумел уклонится от ударов Назарова и сам перешёл в атаку. Их поединок и на самом деле был не прост. Оба – настоящие мастера, но столь не похожие друг на друга по почерку ведения боя, тактике и технике, что в смертельном единоборстве им обоим приходилось «перестраиваться» и пропускать удары.
У Краева имелся «в загашнике» запас приёмов, которых он нахватался среди подобных себе и, кроме того, он владел определённым набором телодвижений из айкидо и кун-фу. Кто-то… умелый, старательный и опытный старательно подучил криминального авторитета.
Но вот, наконец-то, превосходство Назарова над противником стало явным. Сопротивление Крюка было сломлено, тайное разгадано. Бывшей Яге только иногда удавалось блокировать удары Игоря. Не больше! Атаки со стороны бандита практически были сведены к нулю. Они захлебнулись под натиском опытного спортсмена Назарова.
– Краев,– вплотную приближаясь к главе таёжной мафии, твёрдо сказал Игорь,– я убью тебя за похищение ребёнка! За такие поганые дела надо убивать без суда и следствия. Не только за похищение… За десятки жертв, точнее, многие сотни и тысячи! Жаль, что ты не слышишь отсюда шума стрельбы и разрывов гранат.
– И ты не слышишь. Акустика… Нам с тобой надо отсюда уходить. Я приказал взорвать зимовьё и бункер. Мы оба погибнем! Я заплачу тебе! Будешь жить по-царски. Мы ведь с тобой, Игорь, друзья детства. Я заплачу! Надо сматываться отсюда! Пойми, никто из нас двоих не останется в живых. Победителей не будет. Мы с тобой затянули время. Ну, ты понял? Я в долгу не останусь!
– Жизнью,– серьёзно сказал Игорь, – только своей жизнью… заплатишь.
Краев выхватил из бокового кармана пиджака свой револьвер. Но Игорь молниеносно ударил бандита открытой ладонью в висок. Смерть Крюка наступила мгновенно.
Так не стало на белом свете знаменитой старухи Яги, авторитетного уголовника Краева и одновременно очень преуспевающего бизнесмена, уважаемого человека, господина Сидорова. Это его последняя его липовая фамилия в настоящей «ксиве», в паспорте, который оформлялся по… «закону».
Стрельба уже почти прекратилась, юноши и Лена, скрывавшиеся в пещере, подбежали к Сергею, Евгению и Фёдору.
– Обниматься некогда,– коротко, по-взрослому сообщи отцу и матери Григорий,– там, в подземелье, Игорь Савельевич, бьётся с бандитом Краевым. Он и есть бабка Степанида.
– Краев? – глаза майора ФСБ расширились.– Так вот оно, что! Ведь это председатель Сибирского коммерческого банка «Медведь». В его руках, фактически, всё местное производство и, к тому же, импорт мебели в городе. Один из самых богатых людей в России! Он сейчас Сидоров Матвей Егорович. Мы и предположить не могли, что он и есть глава здешней наркомафии. Сколько масок – на роже одного негодяя! И это ведь ещё не всё. За ним многое числится.
Сказав это, Фёдор стремительно побежал к зимовью. Уже очень вяло, но кое-где бой ещё продолжался. Продвигаясь вперёд, к логову бандитов, майор ФСБ умело отстреливался из пистолета. Ни одна пуля не задела его. Он ворвался в зимовье, разя на пути врагов, где пулей, где кулаком. Столетова, закрыв от волнения глаза, крепко обняла за плечи Гришу.
Глава же всего местного таёжного бандитского формирования Прохор, чудом оставшийся в живых, находился не так далеко от зимовья, в небольшом сарайчике. Неказистая постройка не бросалась в глаза, располагалась, всё же, на значительном расстояния от «ведьминой избушки». Прохор торопливо и лихорадочно доставал из деревянного ящика взрывное устройство – радиодетонаторы.
Омоновец, ворвавшийся в сарай, выстрелил в него, но… поздно. Раздался мощный взрыв – и зимовье взлетело на воздух. Могучие кедры приняли на себя удар взрывной волны и всякого разного рода осколков… Но те, кто находился рядом с бандитским логовом и внутри его, большей частью, погибли. Многие получили увечья.
К счастью, юноши, Лена и сыщики Столетовы стояли на безопасном расстоянии от взрыва. Гриша от ужаса зажмурил глаза.
– Их больше нет, сын. Наберись мужества, и вы… ребята,– тихо произнёс Сергей Тарасович.– Игорь и Фёдор погибли.
– Всё из-за меня,– заплакала Лена,– из-за меня!
– Дело было не только в тебе, Лена, а ещё во многом другом,– успокоила её Евгения Матвеевна,– во многом. Без крови и жертв тут никак бы не обошлось.
Взрыв поставил окончательную точку на боевых действиях. Сопротивление бандитов было сломлено. Большой гусеничный тягач, в котором располагалось несколько бригад службы скорой помощи, не мешкая, стали оказывать помощь раненным. Убитых тоже хватало… с обеих сторон.
Оставшиеся в живых боевики, вставшие на защиту своих, иначе и не скажешь, своих чёрных хозяев, один за другим подходили к омоновцам и сотрудникам ФСБ и бросали перед ними, на землю, ручные пулемёты, автоматы, винчестеры, пистолеты, обрезы… даже гранатомёты, подсумки с ручными гранатами, ножи.
Их тщательно обыскивали, и после этого собирали в одну большую группу, состоящую из пленных бандитов. Она находилась под усиленной вооружённой охраной. Да и никто бы из мерзавцев не осмелился сейчас бежать. Бесполезно, да и смешно и нелепо.
Большая группа спецназовцев расчищало место взрыва. Несколько человек занимались тайником в сарае.
Не сразу, но среди других, пострадавших от взрыва, были найдены тела майора ФСБ Фёдора и рецидивиста Краева. Назаров ни в живых, ни в мёртвых не числился. Вероятно, Игорь Савельевич, находился в самом эпицентре взрыва. Что ж, тут ему, как и тем, кого не найдут из числа не бандитов, а настоящих героев, будет поставлен памятник… на месте Старухиного зимовья. Очередная братская могила.
Сколько же не пересчитанных скудельниц на Руси! А сколько ещё их будет… И ныне земля эта многострадальна. Благополучие очень многих давно уже стало иллюзией. Жаль, что это так.
Двое омоновцев вели к группе арестованных бандитов продавшегося криминальному сообществу капитана полиции Волобуева.
– Вот, голова бедовая, меня-то за что арестовывать? – бубнил он.– Я тут, понимаешь, с вами плечом к плечу воевал, а меня арестовывать…
– Тебя можно было бы и не арестовывать,– откровенно сказал ему офицер-омоновец.– Тебе повезло, что ты остался жив… За свои преступления тебе придётся ответить по полной программе. Жаль, что отменена смертная казнь…
– Причём, тут… казнь? Конечно, вам виднее, – храбрился Волобуев, вам виднее, головы бедовые. И если что, то без адвоката… Да и в самой Москве есть кому, за меня заступиться. Это известное дело.
– За них бы самих сейчас кто-нибудь бы заступился. Бедный и несчастный твой адвокат,– видно, что омоновец тяжело переживал гибель своих товарищей.– Его на суде просто поставят на колени. А ведь ни за что. У него просто работа такая иногда защищать даже мерзавцев… Но не переживай, негодяй, я тебя, при первой же возможности, за попытку совершить побег лично… пристрелю. До суда не доживёшь!
Поникшего Волобуева повели уже под усиленной охраной к тягачу, стоящему на таёжном профиле, который находился в стороне от основной горной дороги. Она тянулась до фактории «Кедровая», потом – дальше вилась серпантином по склонам гор.
Пленные добирались до базы пешим ходом в колонне по два человека в ряду, под усиленным конвоем-охраной. Другим способом передвигаться им было бы не удобно, дорога не так широка. За всем происходящим наблюдали сыщики Столетовы, юные артисты и новый их друг Санька. Настроение у всех было подавленным.
Да и чему радоваться, когда столько жертв? Всё по вине заграничных и таёжных мафиозников, обладающих большими, непомерными «аппетитами».
– Санька, – от души предложила Евгения Матвеевна, – поехали с нами в Москву. Не пожалеешь. Тебе там понравится. Будешь учиться.
– Оно спасибо, конечно. Я рад такому делу,– чистосердечно признался Санька.– Но вот я же обещался в тайге остаться, в горах с этим… Игорем Савельевичем. Обещанное слово надо держать.
– Конечно, надо, – согласился с ним Сергей Тарасович.– Но правде следует смотреть в глаза открыто. Нет больше Назарова в нашем мире. В каком-то другом, возможно, и есть. Но если та… иная обитель, вообще, существует. Я атеист, уж извините.
– Жаль, что всё так получилось, – тяжело вздохнула Лена. – Мне трудно всё это даже представить. Страшно и… тоскливо.
– Представить можно, но, на самом деле, страшно,– сказал Григорий. – Так что, Санёк, поезжай с нами. Москва – нормальный город.
– Понятное дело, если ваш Назаров взаправду умер, то поеду с вами. Обузой, оно самое, для вас не стану. Я мужик-то – работящий, – по-деловому сказал юный таёжник, соглашаясь с ними.– Всё одно – податься мне некуда и не к кому. А дом свой продам. Правда, не знаю, ё-о-каргана, кому нужна развалюха моя, эта домина-шалаш. Просто брошу его…
– Ты, Витёк, тоже наш,– поддержал пригорюнившегося друга сына Сергей Тарасович.– Это уже, как водится.
Слёзы покатились крупными горошинами по щекам Виктора. Он прошептал:
– Игорь Савельевич был для меня настоящим отцом, он – всё для меня. Теперь я один, конкретно. Один.
– Ты не один, Витя,– заверил его Сергей Тарасович.– Наша семья Столетовых сегодня просто увеличилась на два человека. Да ещё каких! Героев! На два сыщика в России станет больше. Впрочем, шучу. Дорогу свою каждый выберет сам. Не надо киснуть. Жизнь, парни, продолжается. Нам с моей женой, Евгенией Матвеевной, не меньше и Фёдора жалко. Ведь это прекрасный человек, наш однокурсник… Как он раньше пел! Кстати, и прекрасно играл на гитаре.
– А я? – спросила Лена. – Разве я не ваша?
– Немного подрастёшь – будешь нашей,– улыбнулась Евгения Матвеевна.– Правда, Гриша? А пока ты мамина и папина.
Хоть Григорий был не из числа робких и стеснительных юношей, но на сей раз щёки его покраснели. Оказывалось, для его родителей не являлось секретом то… Впрочем, и Лена смутилась, низко опустив голову. Она теперь сожалела о том, что вопрос «разве я не ваша» сам сорвался у неё с языка.
Столетов младший окончательно понял одно: Балантьева решила бесповоротно сейчас и всегда, потом, когда они повзрослеют, быть рядом с ним, с Григорием. Всегда и везде… вместе.
Они, не сговариваясь, взялись за руки и убежали вперёд, по тропе. Возможно к своему счастью, к своей юношеской, но настоящей и единственной любви.
Яшка-Внучек задумчиво и, в какой-то степени, с печалью в глазах читал газету. Он сидел на месте и в кресле своего бывшего шефа Сидорова, то есть рецидивиста Краева-Крюка, который и одновременно и Яга. Яшка, уверенный в своей безнаказанности, уже раздумывал над тем, как бы никуда не лететь, а продолжать жить и действовать здесь, в сибирской России. Всё ведь прошло для него гладко… шито-крыто.
Теперь он сам был шефом и, по сути, единственным хозяином крупной мебельной корпорации.
Он встал из-за стола, бросил на стол газету и с некоторым удовольствием и бодростью в голосе сказал:
– Не стало Сидорова, не стало шефа. Хороший был парень, но я лучше.
Лыков восторженно раскинул руки в стороны. Чёрные глаза его сияли, он радовался тому, что сухим вышел из очень мутной воды. Никто ведь даже и не предполагает, что, именно, он старался подсуетиться там, в Старухином зимовье. Почему? Да потому, что между власть имущими и таёжными бомжами лежит огромная пропасть, и они часто не знают друг друга, или просто не желают знать. Да какая разница? Теперь всё в его руках.
Нет такого человека, который сейчас остановил бы его, Якова Михайловича Лыкова, при продвижении вперёд. Деньги, карьера, научная работа, которую за него сделают другие, те младшие научные сотрудники, которым самим богом дано оставаться в тени даже с их… гениальностью.
– Я честный российский бизнесмен,– он подошёл к большому столу, налил себе в хрустальный стакан минеральной воды, выпил, причмокивая.– Это теперь всё моё! Я не дурак… буду теперь чистым, как ангел. Да я ведь всегда и был таким. Просто люди… людишки многого не понимают. Но я стану больше им делать добра, по-возможности, и чаще… улыбаться. Пора становиться… добрым.
Вдруг взгляд его упал на окно. Прямо на подоконнике сидел жгучий брюнет с пистолетом в правой руке системы «Вальтер», с глушителем на стволе.
Он, вероятно, этот смельчак и ловкач… наглец забрался сюда с крыши здания. Как же служба безопасности фирмы проворонила его? А может быть, и она с ним заодно?
– Разгоготался гусь щипанный. Надо же прокукарекать такое! «Это всё моё»! – передразнил его незваный и совершенно не доброжелательный гость.– Другие люди имеются на всё это. Соображаешь? Твои наследники. Ты тоже… наследник, потому что… наследил. Сильно наследил…
– Я прошел чисто… Я ещё жив, – пролепетал Яшка.– Какие наследники? Как?
– А вот так! – сказал человек с пистолетом и всадил в голову Внучка весь заряд из пистолетной обоймы. – И контрольный выстрел тут не требуется.
Тело Яшки плавно завалилось на пол, жалкое и согнувшееся. Оно лежало на паркете в луже крови. Пусть хитёр и продуман заместитель и прямой наследник Сидорова, считающий, что находился всегда вне подозрений, но… просчитался и ошибся по большому счёту.
Одним словом, у бандитов свои разборки, и мёртвые не воскресают. Райская потусторонняя жизнь не в счёт, она для уркаганов, что называется, не прокатывает. Им в другие миры отравляться. Впрочем, кто знает, кому и куда…
В траурном платье в своём номере гостиницы сидела врач группы «Солнечный простор» Вера Николаевна Камова. На столе, прямо перед ней, в чёрной рамке стояла большая фотография Игоря Назарова. С глубокой печалью, отрешённо, она смотрела на фото, на образ любимого человека, заснятого с иронической улыбкой. Правда, едва заметной, понятной только ей, Вере. Для неё это была большая жизненная потеря. Сердце молодой женщины от тоски и горя разрывалось на части.
Но Игорь, человек со странностями, улыбался ей на фото, как будто, ничего особенного и страшного не произошло. Добрый и справедливый… любимый и потерянный навсегда.
Между прочим, и господин Пури не на фото, а в жизни был весел и добродушен. Он въехал со своей свитой в этот не очень большой и унылый сибирский город не с пустыми руками. Принц привёз доставил сюда продовольствие, одежду и подарки для малоимущих его жителей и обделённых любовью и лаской детей, тех, кто при живых родителях стали почти беспризорниками.
О них, о маленьких бродягах, никто не вёл речи. Кто их будет отлавливать и зачем? Кому они нужны? Не магнатам же и чинушам, которые ещё не насытились властью и пока не так сильно разбогатели, как им желалось.
Продукты питания и одежда прибыли сюда чуть раньше на специальном грузовом самолёте. Но дело не в них. Господину Пури не терпелось что-то узнать о Лене, о том, как идут дела в этом направлении. Конечно, он очень скоро добудет самые свежие новости, но осторожно, по своим надёжным каналам. Но пока – молчание, нет никаких вестей. Что ж, надо понимать, что существуют временные трудности и неувязки.
Пури терпелив, немного подождёт. Зажрались таёжные шакалы, которых он поил и кормил? Или что-то совсем не клеится? Он, правда, слышал краем уха, что поймали здесь… каких-то наркоманов. Но он здесь не причём.
Этот разговор не о нём. Тут постоянно ловят «мелочёвку» с двумя-тремя граммами героина… для плана, для отсидки… А у него всё на уровне. Принц ведь не злой. Если есть у его добрых здешних друзей временные трудности, он всегда придёт на помощь. Всё будет даже лучше, чем хорошо.
А пока он выступал на городских площадях перед жителями города, вставляя в свои слезливые речи «самые добрые и тёплые пожелания». Где-то пытался говорить и на русском языке, ведь он изучал его для… Лены. Но, именно, сейчас не было никакой необходимости строить из себя полиглота, ведь при нём находилась прекрасная переводчица, молодая и красивая госпожа Сания.
– Пусть только добро процветает в подлунном мире! – громко провозгласил Пури, поднимая руки вверх.– Аллах видит, как живое тянется к живому, доброе к доброму… и благословляет!
Но расторопная и очень грамотная Сания не успела перевести эти слова Принца. Откуда-то, сверху, вероятно, с крыши одной из пятиэтажек, в городской парк, на летнюю площадку прилетела снайперская пуля и вошла точно в левый глаз пламенного и чувственного оратора. Может быть, действовал не просто киллер и меткий стрелок, а самый близкий друг будущего новоиспечённого монарха отдельно взятого княжества российского наркобизнеса…
Во всяком случае, в те, не такие уж и далёкие, годы некоторые борзописцы с лёгкостью предположили, что это дело рук международного экстремизма или даже терроризма. Кто знает, может быть, оно и так. Впрочем, иные определения не всегда бывают точны и убедительны. Скорей всего, террористы не имели к Пури никаких претензий.
А вечером на сцене местного городского Дворца культуры под бурные аплодисменты Гран-при торжественно вручали именно юной певице из Москвы Елене Балантьевой.
