Александр Николаевич Лекомцев
Банда Воробьёвского верховья
К счастью, ребят пламя почти не задело. Но дыма они наглотались изрядное количество.
– Там ещё один! В огонь! – кричал Странник.– Или я стреляю!
– Кровля обрушится!!! – завопил Цыган.– Будь милосерден!
– Я буду таким же милосердным, как вы, подлые души! Всё сделаю сам! – Странник в гневе поднял с земли топор.– Бог свидетель, живых среди вас не останется! Я вам это твёржо обещаю!
– Нет! – застонал Цыган, обхватив голову руками.– Не убивай! Мы уже идём туда… Ты же видишь! Мы идём!
– Жить покуда нам не надоело,– пролепетал второй бандит, в страхе глотая слюну.– Уж лучше… в огонь.
Таёжные громилы вытащили из огня и Виктора. Положили его на траву.
Ерёмин сильно не пострадал, но тоже находился без сознания. Громко затрещал огонь – кровля зимовья рухнула. Отжило свой век Ольховское. А ведь ещё могло бы верой и правдой послужить охотникам, грибникам, просто бродягам… Да мало ли кому. «Простым» людям, а не усложнённым, разбойным и продуманным.
– Сам бы я вас вынес из огня, дети,– тихо сказал Странник,– но не мог. Эти изверги встретил меня бы на выходе из горящего жилья не очень приветливо.
– Что уж мы, по-твоему, небось, совсем дикие звери. Скажешь тоже,– оправдывался Цыган. – Я работу поменяю – и всё тут. Баста! Подамся в бульдозеристы… в город.
– Шагайте вот отсюда! – гневно прохрипел Странник.– Оружие не трогать, не поднимать с земли с земли никаких режущих, колющих и рубящих предметов! Благодарю за помощь, бесовское отродье! При встрече обоих порешу, убью, прости господи! Будешь бульдозеристом на том свете… на чёрта пахать.
Бандитов как ветром сдуло. Разумеется, до них дошло, с кем они имеют дело. Не с простым мужиком, а сильным, ловким и решительным.
Ребята со стонами стали приходить в себя. Святой жестами начал их успокаивать, визуально осматривать. Серьёзных ожогов не получил из них никто. К счастью, только отравление угарным газом… И то – незначительное, ибо очень быстро горело зимовье «Ольховское».
Странник вовремя пришёл на помощь юношам. Спасение юношей было совсем не чудом. Просто, совершенно правильно Санька-таёжник посоветовал друзьям лечь в зимовье на пол, на землю, лицом вниз. Но, конечно же, едкого дыма всем троим пришлось… глотнуть. Не без этого. Мучила их головная боль. Рвота. Но зато жизнь… продолжалась.
А Цыган и уцелевший с ним бандит спешили во владения Яги. Как ни прискорбно, но они несли старухе неутешительные новости. Что ж, кто-то ведь должен был ей сообщить, что Столетовы в добром здравии, Святой или Странник и пацаны тоже. Надо было доложить и то, что многие солдаты таёжного бандитского воинства погибли. Не секрет ведь, что зачастую нелегко достаётся разбойникам хлеб их насущный и кровью людской политый. Да не их-то он совсем, а взятый с бедами людскими, с их слезами.
В конечном счёте, бандиты всех мастей тоже платят кровью своей за полученные блага, коих они не заслужили. К ним сегодня можно, без всяких преувеличений, отнести и высокопоставленных чинуш с кейсами из крокодиловой кожи. Они не думают о народе, о подавляющем человеческом большинстве.
Люди для разбойников, убийц и грабителей – мусор. Но обиднее всего, что за грехи великие страдают не только сами бандиты, но их жёны, дети, внуки, зачастую, ни в чём не повинные. Ведь разъярённый и вставший с колен народ в мщении своём зачастую не разборчив. Тоже ведь грех.
Униженных и оскорблённых толкают к этому не только обстоятельства, но и внезапно наступающее прозрение. Не исподволь оно приходит, а тоже ведь Господом даётся. Потому и спорен вопрос, что чада бандитов, их родные и близкие не справедливо страдают за совершенные преступления разбойных элементов, с которыми находятся в родстве или других «тёплых» отношениях.
Не совсем это так, ибо ведь пользуются же они благами, отобранными у их сверстников. Но в том, что происходит, уже давно нет никакой тайны. Конец двадцатого и начало двадцать первого века оказались очень жестокими… несправедливыми.
Правда, время прозрения было уже не за горами, оно почти настало… Даже сотрудники очень ответственных служб начинали понимать, что они не только крутые защитники чьих-то тугих кошельков, но и дети, и отцы тех, у которых не всё в жизни обстоит благополучно. Разделить народ на «плохих» и «хороших» никому не дано, равносильно пытаться воду в чашке разрезать кухонным ножом на определённые части, а потом подать в разных решетах «властителям» мира сего.
Двое таёжных разбойников шли к Старухиному зимовью, стараясь не смотреть друг другу в глаза. Может быть, понимали, что дела их неважнецкие, или их, наконец-то, начала мучить совесть, и они скажут всё, что думают теперь о Яге, и о… себе. Запоздалые раскаяния за тяжкие грехи? Вряд ли.
Они только потому, возвращались в логово беспощадной, по сути, ведьмы, что надеялись – Яга их поймёт и пожалеет, а потом, когда-нибудь, даст им другую работу, менее опасную и более спокойную. Такова психология тех наглецов, которые прощают се6е всё… Без всяких на то оснований.
Редко, кто из вступивших на так называемую романтическую стезю убийства, грабежа, разбоя и насилия… во всех его видах и проявлениях, и прочих злостных аномальных поступков, понимает, что, как ни крутись, а расплата за содеянное не минуема. Сколько верёвочке не виться – конец будет.
Что-то отдалённо похожее на угрызение совести у некоторых бандитов может и появиться, но только тогда, когда над разбойниками нависнет «дамоклов меч», когда им придётся держать ответ не только за содеянное, но и задуманное зло… к счастью, не свершившееся. Но прощения такому «раскаянию» быть не может. Не должно. Всё ведь меняется в лучшую сторону.
Что касается Цыгана, то он чётко понял, что пора выходить из банды окончательно и бесповоротно. Всех денег не заработаешь. Правда, определение «заработаешь» тут абсолютно не уместно. Но вот объяснит сейчас Цыган Яге всё по-человечески, так, мол, и так, и пойдёт в город к детям и жене. А ведьма таёжная, старуха-разбойница ещё обязана будет ему и денежки кое-какие приплатить за хорошую-то службу, да и сверх того, за особые заслуги. Ведь имеются же они, господи прости. Что уж говорить, приходилось ему убивать людей и не однажды.
Вероятно, у его напарника и подчинённого сейчас блуждали в голове такие же мысли. А может, он, вообще, ни о чём не думал. «Получается, что он, подельник мой по жизни, зомби и есть,– пришёл к выводу Цыган. – А я вот дурак, который думкою богатеет».
– А может быть, Цыган, сейчас же,– подал голос второй бандит,– сейчас слиняем отсюда… пока не поздно.
Но было уже поздно, и Цыган не успел сказать ни «да», ни «нет». Навстречу к ним быстрыми шагами двигалась сама Яга. Старуха была в гневе. Платок её упал с головы, чёрные с проседью волосы растрепались. Она была похожа на ведьму из самой жуткой сказки.
– Не гневайся, Яга, – сказал запыхавшийся Цыган,– они нас побеждают. Я ухожу от тебя… бульдозеристом. Завязываю! Ты там мне кое-что должна…
– Должное обоим воздам, овцы паршивые! – процедила сквозь зубы Яга. – В долгу не останусь! Как водится…
Она сделала всего два выстрела из своего любимого и старенького семизарядного револьвера системы «наган». Всё произошло молниеносно – бандиты не успели понять, что их уже, в сущности, нет на белом свете.
Хоть юноши и пришли в себя, но тошнота и головная боль давали о себе знать. Они, пошатываясь, всё же, встали на ноги. Странник возражать не стал, не предложил им отлежаться, где-нибудь, в зарослях густых кустов, в укромном месте… Он знал, что не было теперь здесь, вокруг Старухиного зимовья, таких мест. Всё просматривалось и… простреливалось.
– Ничего, любезные отроки, это пройдёт, слабость ваших тел уйдёт в землю. Останется – бодрость духа,– успокоил их Странник.– А пока давайте-ка схоронимся в сторонке от этого пожара. Вы наглотались дыму малость. Ничего, это пройдёт. Но дня два голова будет болеть, но это не так страшно.
– А как же Лена? – спросил Григорий.– Что с ней будет?
– Тут уж моя забота,– Странник слегка поглаживал, недавно отпущенную, густую чёрную бороду, – и ничья больше.
– Кто вы, Странник? – спросил Виктор.– Впрочем, мы не так малы и наивны.– Мы знаем, кто вы… Но молчим.
– И правильно делаете, что молчите,– улыбнулся Странник.– Было бы смешно, если бы вы меня ни узнали.
– Конечно,– согласился Григорий, – вы почти не изменили свою внешность. Я не сомневаюсь, что слышал ваш голос тысячу раз, и лицо мне ваше знакомо. Ведь не может же быть…
– В мире много похожего, юноша,– устало улыбнулся Странник.– Пойдёмте, пойдёмте отсюда! Отдохнёте неподалеку. Вы и так сделали много. Такой вокруг переполох подняли. Хоть чуток посидите, отдохните. Но имейте в виду, что здесь очень скоро безопасных мест здесь уже не останется. Надо осторожней…
Санька молчал, кое-что начиная понимать. Странник отвёл всех троих юношей в небольшую пещеру и сказал:
– Побудьте пока здесь, ребята. Не высовывайтесь! В факторию теперь идти тоже опасно. Я серьёзно говорю. Очень скоро кругом будет очень жарко. А вы мне нужны… живыми.
– Хотя бы меня возьмите с собой,– возразил Григорий.– Я же могу пригодиться. Вы же знаете…
– Прощайте, отроки! – Странник на прощанье махнул им рукой. – Лену я сам из беды выручу. Сделаю для этого всё возможное и… невозможное.
Странник торопливо ушёл. Григорий и Виктор переглянулись. Им было ясно, что он – ни кто иной, как руководитель их вокально-инструментального коллектива Игорь Савельевич Назаров. Если оставались на этот счёт сомнения, то довольно ничтожные. Странник шёл навстречу опасности обыденно и просто, легко и спокойно, как будто только этим и занимался всю свою жизнь.
Но юноши понимали, что его поведение продиктовано сложной, экстремальной ситуацией, угрожающей не только Лене Балантьевой, но и очень многим людям, вставшим на безжалостную и бескомпромиссную борьбу с таёжной мафией.
Конечно же, ребята не прислушались к настоятельным советам своего наставника и руководителя группы «Солнечный поток». Почти сразу же, после его ухода, они выбрались из пещеры наружу и осторожно пошли в сторону Старухиного зимовья. Всё объяснялось просто: они не желали бездействовать и не могли.
Правда, их немного мучили угрызения совести, что они не приняли во внимание наставления взрослого человека, который не один раз приходил к ним на выручку. Ребята, конечно же, прекрасно понимали, что Странник привёл их в пещеру только за тем, чтобы оградить от опасности.
Разве же прав Игорь Савельевич? Ведь не дело же – сидеть им, забившись в угол относительно надёжного каменного углубления в скале, когда Лена в беде. Теперь Балантьева ещё в большей опасности, потому что бандиты, по сути, обречены… Они озлоблены и растеряны, а значит, пойдут на всё, чтобы спасти свои жалкие жизни.
Бандиты даже из чувства мести, для пакости, могут убить юную певицу, маленькую звёздочку российской эстрады… Так считали ребята. Если уж Странник отправился к Бабкиному зимовью, то вот-вот начнётся операция по освобождению Лены и ликвидации таёжных бандитов. Разве когда-нибудь могут подумать Григорий, что судьба швырнёт Балантьеву в этот мрачный таёжный угол.
По горной тропе вверх пробирались майор ФСБ Фёдор и сыщики Столетовы. Они уже припасли кое-какое трофейное оружие… про запас. Трудных подъёмов и опасностей на пути не мало. Нелегко было идти по поваленному стволу кедра через пропасть. Внизу шумела горная река, звеня и щёлкая бурунами по острым камням.
В идущих стреляли, как раз, во время опасного перехода через ущелье. Евгения оступилась, и, если бы не успела схватиться рукой за ветку кедра, то оказалась бы внизу, в мелководной, студёной бурлящей реке.
– Держись, Женя,– приободрил жену Сергей,– иду к тебе на выручку!
Он, рискуя собственной жизнью, быстро побежал по стволу дерева к Евгении. Вернулся назад и Фёдор, который практически уже находился на той стороне ущелья. Помог и он, но чуть было не выпустил руку Евгении. Его легко ранило в плечо. Пуля, хоть и находилась на излёте, но вырвала клочок штормовки и оставила борозду на левом предплечье майора.
Они с большим трудом перебрались через пропасть и тут же, за высоким базальтовым валуном, решили передохнуть, немного прийти в себя. Устало повалились прямо на землю, не снимая рюкзаков.
– Обходить ущелье было нельзя. Спускаться и подниматься лишний раз – время терять,– пояснил Фёдор, слегка морщась от боли.– Одним словом, хорошо, что живыми остались. Это… наш с вами успех.
– Тебя ранили, Федя? – участливо спросила Евгения. – На рукаве кровь…
– Чепуха, – отмахнулся Фёдор, – пуля меня лишь слегка зацепила. Да и от стреляющих мы находились очень далеко. Убойная сила слабая и дальность полёта… смерти не так велика… Но ведь попали же, гады!
– Нет, твоя рана – не чепуха,– возразила Столетова.– У нас с собой имеются и бинты, и вата, и йод. С этим шутить не стоит.
– Потерпи, Федя. У меня жена – прекрасный лекарь,– заверил Сергей, доставая из рюкзака всё необходимое для обработки и перевязки раны.– А на счёт дальности полёта пули и прочего, ты заливаешь, чтобы нас успокоить… Просто нам повело…
– Конечно, заливаю,– широко улыбнулся майор ФСБ, снимая штормовку, надетую на трикотажную майку.– Просто мы с вами родились в рубашке… Все трое… в одной рубашке. И в одной связке. Но здесь… без проблем. Царапина.
Евгения кивнула головой и быстро, и умело обработала рану, наложила повязку.
Фёдор надел на себя штормовку.
– Вроде бы, и на самом деле, зацепило тебя… не очень, но, всё равно, надо было перевязать,– заметил Сергей.– В кедраче и, вообще, в горах раны плохо заживают и даже гноятся. Бесспорный факт, наукой и самой жизнью доказанный.
На передышку им хватило двадцати минут. Впереди их ждал новый, но уже не такой крутой подъём к Старухиному зимовью.
– Кто бы мог подумать, – глубокомысленно сказала Евгения,– что сейчас, в мирное время, здесь, в тайге, идёт самая настоящая война с мафией.
– Разве только здесь?– возразил Фёдор,– во многих местах нашей… Родины. Не всё так просто, друзья мои. Не всё… Трудно бороться с наркоторговцами, когда…
– Да, трудно,– согласился с ним Сергей,– просто невозможно порой, когда многие очень ответственные чиновники не видят, как бы, не знают, кто, где, когда и как занимается спекуляцией наркотиками. Навариваются… бесы на этом.
– Ещё какие бесы,– тоскливо сказала Евгения.– А мне жалко пацанов, которые поддаются чужой воле… и садятся на иглу. На их жизнях, кто-то греет ручки и делает вид, что ничего не происходит. Всё связано, всё продумано. Страшно!
– Будем в дальнейшем надеяться на то, что хороших людей и очень ответственных чиновников гораздо больше, чем плохих,– серьёзно сказал майор ФСБ.– Придёт время – и всё встанет на свои места… Ты со мной, Сергей согласен?
Но Столетов не стал по этому поводу выражать вслух своего мнения. Он погрузился в собственные мысли. Сыщик чувствовал и не сомневался в том, что здесь, в районе Старухиного зимовья и фактории «Кедровой» назревают основные и, пожалуй, очень кровавые события. Тут должна быть оттрублена одна из голов международной и отечественной наркомафии.
Дальше уже истинным патриотам России, по-настоящему радеющим за свою страну и её народ, будет действовать проще и сподручнее. Кто, как ни они, и впредь должны вести непримиримую борьбу с лгунами и проходимцами, которые с высоких трибун обещают народу всяческие блага, а по-существу, ведут планомерное уничтожение тех, кто живёт честно, а потому и… безрадостно. Такое было время боле двадцати лет тому назад.
Сколько там, за «бугром», ещё желающих войти в чужой монастырь со своим уставом. Не просто войти, а снять с российского мужика последнюю не то, что рубаху, а кожу.
Может быть, здесь, в одном из сибирских городов, наконец-то, прозреют те, кто, якобы, ничего не видел и не видит. Как хочется верить в то, что правоохранительные органы помогут им «обрести зрение», но уже не на ответственных должностях, а за… колючей проволокой, на специализированных зонах. Правда, в местах не столь отдалённых сейчас очень мало вакантных, свободных мест.
Но там… потеснятся люди и уступят свои места… истинным преступникам, благодаря «стараниям» которых страна ежёгодно теряет многие тысячи жизней молодых людей. Про стариков да людей среднего возраста, говорить уже не приходится. А вот здесь и сейчас главное заключается в том, чтобы с Леной, их сыном, его друзьями не произошло ничего страшного.
В Старухином зимовье тоже не дремали. Там готовились к бою, понимая, что другого исхода не ожидается, не предвидеться. Степанида давала своему главному боевику, кряжистому, чёрнобородому сорокалетнему мужчине, распоряжения:
– Прохор, собери всех, даже наркоту и бичей… поблизости! Раздай им оружие и боезапас! Держаться до конца!
– А дальше-то что, Яга? – резонно поинтересовался бородач.
– Дальше? Когда отступать станешь, взорвёшь Старухино зимовьё! Яшка будет ждать тебя внизу, на развилке дорог, на стареньком «Запорожце». Так надёжней. У Яшки всё продумано! К нему не придерутся. Он чист, как дитя, потому что… Яшка. Остальные погибнут. Некоторые на нары сядут. Только не мы с тобой, Прохор! Понял?
– Ничего не понял. Сам Яков Михайлович изволят меня ожидать? – не без издёвки переспросил Прохор, явно похожий обликом на Емельяна Пугачёва, но только из другой, что называется, оперы. – Какой для нас почёт! Сам Яков Михайлович… ну, надо же!
– Чего ты так не здорово шутишь? Не время ёрничать. Надо нам с тобой отсюда умело скатиться. Ты понял? А шутковать-то не время, сокол мой!
– Подыхать пришло время, однако. Причём, за здорово живёшь.
– Не стони! Я тебя возьму за кордон. А Яшке и здесь будет хорошо. Он – человек в обществе заметный, положительный, уважаемый, учёный… что-то по биологии. Повторяю! Он – уважаемый человек, депутат областного значения… Держись за него и за меня – и мы тебя спасём. А все остальные мне до фонаря!
– Теперь Яков Михайлович уже не Внучек . Всё-таки, с ним картина нарисована не совсем ясная.
– За него не беспокойся, Проша! Если здесь не останется, то уедет за кордон. У него уже есть виза в Штаты и другие документы. Остальные людишки – на бочку! Я повторяю! Не буду же я всю наркоту и бичевню вывозить к Принцу. Ещё территорию одной
республики Ближнего Зарубежья пройти надо будет.
– Для такого дела нам придётся очень постараться, Яга.
– Может, и так, но мы пройдём… Там всё схвачено, есть надёжная стёжка-дорожка за бугор. Понимаешь?
– Да чего уж там. Понял, Яга. Всё сделаю!
– Не дрейфь! Я же с тобой здесь до самого конца остаюсь. Ты что, не въехал, в такую тему, Прохор? Мы тут с тобой, я думаю, отобьёмся. Плохо они нас знают. Времени вагон для этого… Одним словом, повоюем.
Действительно, держать оборону бандиты тут могли и довольно долго. Около сотни человек, в основном, с автоматическим огнестрельным оружием, сплошным кольцом закрыли логово Степаниды. Там, где не имелось естественных укрытий – валунов, поваленных стволов деревьев, коряжин – наспех были вырыты окопы.
Угрюмые бандиты большей частью молчали. Они понимали, что, как бы там всё ни происходило, многие из них очень скоро расстанутся с белым светом. Пуля и осколок гранаты поставит на их непутёвых жизнях роковую точку.
Откуда же родом были все эти невесёлые люди? Отовсюду. Многих сюда судьба забросила из Москвы, Санкт-Петербурга, Новосибирска, Владивостока… Криминальные элементы и просто неудачники по жизни своей, авантюристы, искатели приключений и острых ощущений, стоящих вне Закона.
Проще говоря, эти люди встали на путь преступлений ради лёгкой наживы или высокого «заработка». У многих из них где-то были семьи – жёны, дети, даже внуки, которые радовались тому, что их папы и дедушки в Сибири работают «вахтовым методом на заготовке леса».
Мало ли что могут наплести во время коротких встреч взрослые дяди малым ребятишкам. Есть хлеб с маслом, одежонка, машинёшка импортная… поношенная, с «чужого плеча» – и то ладно. Пусть папа работает. Интересное время, но жестокое… опасное и для честных людей, и для негодяев. Как говорится, каждой сестрёжке – по серёжке.
К огромному валуну вышли сыщики Столетовы и Фёдор.
– Вот здесь пока и подождём,– сказал майор ФСБ. – Я должен выйти на связь.
Но ждать долго не пришлось. Из-за валуна вышел крепкий, высокорослый парень в пятнистом зелёно-белом штормовом костюме, в высоких берцах, с автоматом Калашникова на перевес и спросил:
– Извините, господин, у меня зажигалка вышла из строя. Нет ли у вас, хотя бы, спичек? Буду вам благодарен.
– Если порыться в карманах, то найти всегда можно,– ответил отзывом на своеобразный пароль Фёдор и пожал молодому человеку руку.– Увы, приходится, капитан, как в фильмах про шпионов использовать иногда набор определённых слов. Ведь кого здесь сейчас только нет. Разве что Карлсона, который живёт на крыше. Мне иногда кажется, что и он заниматься перепродажей и сбытом наркотиков и при этом кого-то «крышует».
– Товарищ майор,– обратился капитан к Фёдору,– прошу сообщить, кто с вами!
– Сообщаю, Лёша,– ответил майор.– Это свои. Надёжные и на сто рядов проверенные люди. Юристы. Мои однокурсники. Частные сыщики Столетовы из Москвы, занимаются, собственно, тем же, чем и мы.
– Так точно, товарищ майор! На счёт их я уже в курсе,– ответил капитан и пожал поочередно руки, сначала Сергею, потом – Евгении.– Извините, я знаю, что вам, вполне, можно доверять. Но мы не приветствуем ваше нахождение здесь.
– Что там приветствовать,– ответил с досадой Столетов.– Наш сын находится в опасности и его друзья.
– Заметано, капитан,– махнул рукой Фёдор.– Если мальчишек увидите, тщательно оберегайте. Плантации опиумного мака и конопли я обнаружил. Ищите и уничтожайте склады с оружием и контрабандными веществами наркотического действия. И ещё! Тут ходит молодой мужчина почти в монашеской одежде… Его бандиты уже прозвали Странником.
– Да, я о нём слышал, – сказал капитан, – но пока не видел.
– Этот человек нам очень здорово помог и не один раз, – заметил Фёдор. – На его голове плотный парик чёрного цвета, носит уже густую, но не длинную бороду. Своя. Не приклеенная. Оброс немного. Он тут уже много бандитов положил… Только во время необходимой обороны и спасения других людей. Мастер восточных единоборств высокого класса.
– Значит, это Игорь! – воскликнула Столетова. – Игорь Савельевич!
– Так точно! Фамилия его Назаров, – кивнул головой Фёдор,– руководитель популярной детской, то есть юношеской, московской вокально-музыкальной группы «Солнечный поток», бывший чемпион России по карате-до. Отрабатывает, как говорится, он за свою оплошность. Я имею в виду похищение девочки… Балантьевой. Кстати, он её просто проворонил. Растяпа! Просьба – не мешать ему действовать и помогать всячески. И ещё вопрос. Сколько вас, капитан?
– Тридцать семь человек, товарищ майор, – ответил парень с автоматом, – теперь уже ясно, что не густо. Придётся воевать не числом, а умением.
– Да. Вас не густо, – согласился с ним майор Фёдор. – Дело будет жарким. Никто не ожидал, что тут такое скопище всякой швали. Начальника местного уголовного розыска капитана Волобуева арестовать! В крайнем случае, при его сопротивлении и необходимости, убрать, ликвидировать, к чертям собачим! Я больше бандюг понимаю, чем эту продавшуюся и продуманную падаль. Он, так или иначе, не жилец. Он всё сделал для того, чтобы задержать роту омоновцев в фактории «Кедровая». На счету этого негодяя много чёрных дел и мелких пакостей. Преступник высокого уровня.
– Нам сообщили, что омоновцы подойдут,– доложил капитан.– Часть их уже заблокировала дороги.
– Этот хорошо, что они появятся…. Но и к бандитам подтянется подкрепление. По моим подсчётам, ещё около ста пятидесяти человек. Правда, необученный народ, случайный, но… всё же. Среди них тоже всякие есть – и после Афгана, и… Разные имеются. Бывших заключённых много.
– В наше распоряжение,– сообщил капитан, озираясь на Столетовых, – будет предан взвод специального назначения…
– Хорошо. Пусть воюют. Я надеюсь, что у них что-то получится. А ты командуй своими, капитан, и умело, – майор обнял за плечи парня с автоматом.– Постарайся никого не терять. Береги парней и себя тоже. Всё! Иди с богом!
– Слушаюсь! – молодой офицер исчез так же внезапно, как и появился.
– А Игорь Назаров, всё-таки, молодец, – сказал Сергей, – я так и думал, что он в стороне не останется.
В районе Старухиного зимовья прозвучало несколько выстрелов. Разорвалась граната. Возможно, к бандитом неосторожно сунулся кто-то из местной милиции. Обстановка становилась напряжённой.
К Старухиному зимовью подойти незамеченным было почти не возможно. Григорий расстроился и немного растерялся:
– Какие же мы, всё-таки, беспомощные! Только сунешься к избушке на курьих ножках, как эти гады тут же откроют по нам прицельную стрельбу.
– Почти что рядом с нами и граната бабахнула,– озабоченно заметил Санька.– Да как ухнула! Слышали? Мурашки по спине поскакали.
– Это не в нас её бросали,– успокоил его Гриша. – Кому-то не повезло… А может, всё и обошлось.
– Должен же быть какой-то потайной выход из Старухиного зимовья, – предположил Витя. – Должны же эти черти иметь, на всякий пожарный случай, путь к отступлению, конкретно. Уверен, что они об этом позаботились заранее.
– Я тоже так думаю, – кивнул головой Санька, – всяко и разно должен имеется этот потайной ход.
– Санёк, ты можешь идти домой, – предложил Григорий.– Сейчас уже бандитам не до нас. Отсюда уйдёшь спокойно. Ты нам и так капитально помог. Или поезжай в город, в гостиницу «Заря». Жди нас там. Тебя в наш номер пустят. Объяснишь, что и как. Да и так уже всем и всё ясно. А сейчас… Зачем ты будешь лишний раз рисковать жизнью?
– Рисковать?! – Санька крепко сжал кулаки.– Чёрта с два! Я отомщу, небось, за папку с мамкой. Я знаю, что Самохину папаню моего, как есть, велел Волобуев убрать с жизненного пути. Папка мастером на соседнем участке ишачил. Много чего знал и молчать не хотел. Батя же мой видел, что Волобуев никакой не милиционер, а зверский бандит. Так вот!
– Послушайте, мужики, – по-взрослому и почти по-сибирски сказал Григорий, – давайте-ка вернёмся в ту пещеру, куда нас Странник привёл.
– Для кого-то Странник, а для нас Игорь Савельевич,– уточнил Виктор.– Это же, конкретно, он. Только на нём парик, который внешность немного меняет, ещё и… борода и усы. Он этого и не скрывал.
– Да, наш руководитель, Назаров – настоящий мужик, нормальный,– поддержал Виктора Григорий.– Давайте-ка туда, всё-таки, в пещеру вернёмся. Наверняка оттуда идёт в зимовье потайной ход. Оно ведь рядом с пещерой. А других гротов и пещер рядом нет…
– А тут, конечно же, нас, безоружных просто перестреляют, сто пудов,– хмуро сказал Виктор, – и фамилии не спросят. А толку от нас, мёртвых – нуль.
Немного поразмыслив, поспорив, посомневавшись, ребята так и решили поступить. Вдруг… им повезёт. Ведь к Старухиному зимовью подойти было невозможно даже вооружённым людям. Оборона у бандитов находилась на высоком уровне. Тем более, неспроста Игорь Савельевич, по сути, приказал друзьям находиться именно там, в пещере.
Если в этом месте не обнаружится никакого потайного хода, то они вернутся сюда, к зимовью, в самый разгар боя и станут думать, что предпринять дальше, как в него проникнуть.
На крыше Старухиного зимовья два молодых и тощих парня, похожих друг на друга своими редкими белыми волосами на головах, продолговатыми лицами, пухлыми губами. Братья на плоской крыше таёжной избушки установили два крупнокалиберных пулемёта Дегтярёва – ПД. Оба паренька, как говорится, зелёные, не такие уж и телом крепкие и, явно, по поведению и виду своему – нездешние. Явно, приехали в дикие края за большими деньгами.
Они и не скрывали, такого факта и всем говорили: «Оно и вправду так, мы ребята вологодские-то. Пущай огонь в избе-то шает, оно нам не мешает». Простым глазом видно, необстрелянные не в бою, ни в жизни, простоватые… Любой самый хитро-мудрый сибиряк-чалдон их вокруг пальца обведёт и глазом не моргнёт.
Не так давно они, Паша и Кеша, в деревне у себя, под самой Вологдой скотниками работали. Пока дело было, пока фермер не разорился вконец. Кому-то и где-то не угодил, и хозяйство его пошло с молотка. Простой мужик фермер этот, Илья Иванович, свойский, но вот не поделился с кем надо доходами и – дело всё наперекосяк пошло. Да и делиться нечем было, только-только разворачиваться начал. А канцелярские крысы тут как тут.
Россия в то время вся чиновниками обрастала… с очень заметными заработками. А фермер тот, где-то, в городе по великому знакомству устроился бумаги переписывать… мелким менеджером.
Но вот братьям, Паше и Кеше, деваться было некуда. Ни специальностей путёвых, ни своих людей, то есть, «мохнатых лап», в областном центре у них не имелось.
Потому и поехали белобрысые братья, от мамки с папкой, в сибирскую тайгу «за большущими-то деньгами», и вот теперь… готовились погибнуть. Они ещё окончательно не понимали, что вляпались в нешуточное и жутко криминальное дело. Ведь в бандитах успели недолго побыть, на душу никакого греха не успели взять… серьёзного.
Они смутно понимали, что надо сражаться до последнего патрона, но не ведали толком, за кого и почему ему им надо это делать. Явно, не за Родину им предстояло лечь здесь костьми и не за большие деньги, которых они пока в руках не держали.
Оружия у Яги имелось предостаточно. Вот она, через Прохора, атамана бандитского, велела им сидеть на крыше… Авось, да кого-нибудь успеют пристрелить или отвлечь на себя. Уже польза мафии. Им сказали, что таёжную бабушку обидели злые люди. Вот и весь сказ. «Надо подсобить бабуле-то».
Понятное дело, что Паша и Кеша не были ангелами. Как и многие тут, помаленьку обдирали грибников и ягодников, приезжих, большей частью. Своих охотников да промысловиков никогда не трогали. Да и попробуй здешних крепко зацепи – сразу же пулю в глаз заработаешь.
Одним словом, братья таким способом зарабатывали себе на существование не потому, что преступниками были от рождения, то есть, «по жизни». Просто уцелеть хотели и голодными по тайге не шарахаться. Яга совсем уж непутёвых не шибко-то и баловала. Не за что. Считала, что смысла не имеется на таких, залётных соколов, внимания обращать. Себе дороже получится.
Братья сверху, с крыши, видели, как боевая старуха Яга в чёрном платке, тёмно-синей юбке и коричневой кофте, с винчестером в руках разгуливала по двору и давала всем нужные указания и распоряжения. Бандиты слушали её с большим уважением и вниманием, даже раболепием, и кивали головами.
– Через пятнадцать минут, Внучек,– Яга обратилась к своему приближённому, отведя его в сторонку от любопытных глаз, – готовь девчонку, эту Принцессу. Будь она трижды не ладна! Жили мы без неё вольготно, а теперь… Мы уходим отсюда!
