Александр Леонидович Аввакумов
Выстрел в спину
«Не понимаю, к чему весь этот спектакль? – размышлял Никитин, тупо глядя на кузов передней машины. – Почему нельзя было отправить нашу колонну раньше? Немцы бы все равно узнали о ней».
Машину резко тряхнуло. Он попытался машинально упереться ладонью в лобовое стекло и чуть не вылетел из машины, забыв, что у автомобиля было выбито стекло. Никитин посмотрел на дорогу. Посреди дороги стола легковая машина, преградив путь его колонне. Около машины стоял генерал-майор и офицер в звании подполковника, чуть в стороне – охрана, выставив перед собой винтовки. Заметив колонну автомобилей в сопровождении броневика и танка, офицер побежал в их сторону.
– Стой! Стой! – закричал он, размахивая пистолетом. – Кто старший!
– Я, – коротко произнес Никитин, покидая кабину грузовика. – В чем дело, товарищ подполковник?
– Кто такие, откуда, номер части? – снова закричал он, тыча стволом пистолета в грудь Никитина. – Драпаете, суки! А кто будет защищать Родину? Что молчишь?
Он перевел свой взгляд с одной машины на другую.
– Что у вас в машинах? Нахапали добра и в тыл! – снова закричал он. – Расстреляю!
– Не кричите, товарищ подполковник, не на базаре! – дерзко ответил Никитин, отводя его руку с пистолетом в сторону. – Вы сами кто такой и что здесь делаете?
Подполковник от подобной дерзости младшего офицера буквально поперхнулся. Он вытаращил свои большие глаза и удивленно посмотрел на Никитина.
– Ты что, лейтенант, не видишь, с кем разговариваешь? Я научу тебя уставу, если ты его успел забыть. У меня приказ генерала Костина сформировать отряд и не дать немцам на наших плечах захватить переправу.
– Извините, товарищ подполковник, но у меня тоже приказ Генерального комиссара Советского Союза товарища Берия доставить груз в Смоленск.
– Что за груз? – снова закричал подполковник и снова уперся стволом пистолета в грудь Никитина.
– Да, уберите же оружие, товарищ подполковник! Что вы им тычете мне в грудь! Груз государственной важности.
Но, подполковник, словно не слышал ответа
– Я не понял тебя, лейтенант, – сорвался он на крик и в очередной раз уперся своим «ТТ» в грудь Никитина.
– Перестаньте мне тыкать своим пистолетом в грудь, товарищ подполковник. Вы что не понимаете, что я вам говорю.
Подполковник сделал шаг назад и махнул рукой. Около него моментально оказалось несколько красноармейцев.
– Мне глубоко плевать на ваш груз, лейтенант! Освобождайте машины! Я их забираю по закону военного времени, – выкрикнул он. – Немцы в десяти километрах отсюда и мне плевать на твой груз, какой важности он бы не был! Ты понял меня, лейтенант!
– Я не выполню ваш приказ и никаких автомашин передавать вам не стану. Освободите дорогу, пока я вас не арестовал! – громко произнес Никитин. – Вы поняли меня, товарищ подполковник?
– Что? Что ты сказал! Да я тебя сейчас прямо на месте расстреляю!
Рука подполковника снова потянулась к кобуре, однако Никитин вовремя пресек его движение. Около подполковника моментально выросли два бойца из взвода охраны груза, а ствол пулемета броневика грозно смотрел в сторону подполковника. Лейтенант, не раздумывая, направился к машине генерала. Представившись ему, он протянул генералу бумагу. Подписи и печати с государственной символикой произвели на него определенное впечатление. Он вернул документы и рукой подозвал к себе подполковника. Генерал что-то сказал ему и офицер, зло, сверкнув глазами, дал команду пропустить колонну.
***
– Сворачивай влево! – приказал Никитин водителю. – Ты что, меня не понял, Клим?
– Но, Смоленск там, товарищ лейтенант, – уже в который раз произнес шофер и рукой указал на дорогу, по которой брели беженцы. – Вы же видите указатель!
– Прекрати пререкаться! – сухо ответил офицер. – Я хорошо знаю, где находится Смоленск. Сказал, поворачивай!
Машины, натружено урча моторами, свернули с дороги и, переваливаясь с одного борта на другой, медленно двинулись по проселочной дороге обратно в сторону Минска.
– «Старые Выселки» – 60 км, – прочитал лейтенант указатель на дороге.
По обе стороны дороги тянулся бесконечный березовый лес. Пыливший впереди колонны броневик был практически невидим из-за шлейфа серой пыли, который тянулся за ним. Никитин по пояс высунулся из полуторки и стал пристально вглядываться в небо.
«Где же немцы? – спрашивал он себя. – Не может быть, чтобы они не засекли нас. Вроде бы сделано как надо, яркая и заметная надпись на бортах машин».
– Товарищ лейтенант! Вы бы сели в кабину, – дружелюбно произнес Клим. – Если появятся самолеты, мы и так их увидим.
Никитин впервые за все это время со злостью посмотрел на водителя. Последние минуты все эти реплики шофера стали его просто бесить.
«Кто он такой, что пытается мне подсказывать, что делать, а что – не стоит, – рассуждал он. – Можно подумать, что он командует мной, а не я им».
Чтобы немного успокоиться, лейтенант закрыл глаза и, откинулся на спинку сиденья. Чтобы укрыться от яркого летнего солнца, которое било ему в глаза, он прикрыл лицо козырьком фуражки.
«Слушай, Никитин, а тебе не кажется, что у тебя начинают сдавать нервы? – спросил он себя. – Может, ты просто боишься? Чего ты больше боишься – смерти или не выполнить приказ, возложенный на тебя Наркоматом? Что, не можешь ответить? Тогда возьми себя в руки и не злись. Водитель ни в чем не виноват».
Лейтенант никогда не считал себя трусом. Будучи курсантом, он написал рапорт на имя начальника школы НКВД, в котором просил отправить его на войну с белофиннами. Однако, его рапорт не был удовлетворен. На следующий день его вызвал к себе заместитель начальника школы по политической работе и все разложил по полочкам.
– Запомните, курсант Никитин. Партия и Правительство СССР и без вашей подсказки знают, где и как вас использовать. Сейчас для вас важнейшей задачей является учеба и не более. Государство затратило немало сил, чтобы научить вас бороться со своими внешними и внутренними врагами. Их у рабоче-крестьянского государства много: открытые враги, которых мы хорошо знаем, в частности белофинны и скрытые враги, которые подтачивают нашу страну изнутри. Какой враг опасней? Правильно говоришь – внутренний. Он невидим и поэтому очень опасен. Ты жмешь руку своему товарищу и не догадываешься о том, что он является членом троцкистской организации, которая делает все, чтобы повалить наше государство на землю. Надеюсь, ты понял, почему руководство школы не удовлетворило твой рапорт. Стрелять и колоть штыком, можно научить бойца за три дня, а вот чтобы вырастить хорошего чекиста, нужны годы.
Вскоре в жизни Никитина изменилось многое. После окончания училища его направили служить в Белоруссию в западные области, которые были присоединены совсем недавно. Работы было много, в лесах укрывались националисты, которые регулярно совершали диверсии на железной дороге, убивали офицеров и бойцов Красной Армии. Вот там он и встретился с Иваном Волковым, которого хорошо знал по училищу. Волков тогда был начальником районного отделения НКВД.
Через месяц Никитин узнал от своих сослуживцев, что на днях был арестован начальник областного отдела НКВД. Его обвинили в создании антисоветского подполья, а также в связях с английской разведкой. Обвинение было столь нелепым по своей сути и поэтому казалось ужасно страшным. Через два дня после этой новости Ивана вызвали на допрос. Допрашивал Никитина его товарищ по училищу НКВД, он учился в другом взводе.
– Слушай, Леонтьев, мы вместе с тобой учились. Ты же меня хорошо знаешь. Скажи, почему ты мне не веришь? – спросил его Иван. – Я не работал ни при Ягоде, ни при Ежове, которые, как выяснилось, оказались врагами народа. Сейчас не тридцать седьмой год….
– Никитин. Забудь о том, что мы когда-то вместе учились. Пришло время, которое развело нас по разные стороны баррикад. Ты работал в подчинении английского шпиона, врага народа, разве этого мало? Почему ты, честный партиец, не смог раскусить эту сволочь? Может, ты разделял с ним его взгляды на наше государство и строй? А может, ты выполнял его поручения?
– Вы правы, гражданин начальник, – с иронией в голосе, ответил Никитин. – Я действительно только сейчас, оказавшись в тюрьме НКВД, разглядел многое в этой жизни, в том числе и твою сволочную натуру, Леонтьев.
Трудно было представить, что могло произойти с Никитиным, если бы в дверях не появилась фигура Волкова. Он, молча, протянул Леонтьеву документ за подписью его начальника.
– Следуйте за мной, лейтенант, – произнес он, обращаясь к Никитину. – Работать нужно, а не устраивать политические диспуты с областными сотрудниками НКВД. Вот уж никогда не думал, что тебя будет допрашивать твой однокурсник.
Когда они вышли на улицу, Иван спросил Волкова, что это была за бумага, и как он ее раздобыл.
– Много будешь знать, плохо будешь спать, – произнес Алексей. – Не нужно задавать лишних вопросов, придет время – узнаешь.
Сейчас, покачиваясь на пассажирском сиденье полуторки, Никитин хорошо понимал, какая тоненькая грань отделяла его от расстрельной стены. Однако, все это было в прошлом, а сейчас, он командовал колонной, выполняющей особо важное государственное задание Наркомата государственной безопасности СССР.
***
Никитин поправил на себе гимнастерку и взглянул в зеркало.
«Неплохо, – подумал он, надевая фуражку. – Интересно, что скажет Даша?»
Даша, девушка в возрасте двадцати лет, вот уже неделю как работала у них в отделе машинисткой. За ней ухаживал весь холостой личный состав районного отдела НКВД. Вчера вечером, набравшись смелости, Никитин пригласил ее в кино. Во Дворце Культуры имени Горького шел новый фильм «Трактористы».
Недавно пошитая форма сидела на лейтенанте, как на манекене – ни складочки, ни морщинки. Она обтягивала его спортивную фигуру, словно вторая кожа и при этом была очень удобной. Он поднял руку вверх и снова взглянул в зеркало, нигде не тянуло и это радовало молодого человека. Услышав стук в дверь, он улыбнулся и открыл дверь.
– Это ты куда собрался? – спросил его Волков и с удивлением посмотрел на своего подчиненного. – Быстро снял форму. Едим задерживать группу националистов. Ты понял?
– Как не понять, товарищ начальник, никакой личной жизни – с иронией в голосе ответил Никитин. – Только договорился с девушкой сходить в кино, а тут, как тут – задание.
Волков закурил и сел за стол. На столе лежала газета «Правда». Раскрыв ее, он начал читать.
– Скажи, командир, война с немцами будет? – спросил его Никитин, снимая с себя форму.
Волков посмотрел на него, словно прикидывая, что ответить.
– Думаю, что будет. Ты только посмотри, как активизировались националисты. Похоже, что кто-то их подогревает…
– А как же, эти все «чистки» армии и НКВД. Кругом «враги», кто же поведет войска в бой? Ворошилов? Буденный? Наша доктрина известна – воевать на чужой территории малой кровью.
– Закрой рот, Никитин. Время сейчас такое, что людей ставят к стенке и не за такие слова. Придет время, вот тогда и говори, а пока молчи.
Через несколько минут они уже мчались в машине по многолюдным улицам Минска. Город жил мирной жизнью, работали фабрики и заводы, но это все была лишь ширма, за которой шла борьба с националистами.
– Слышишь, Никитин! Есть приказ откомандировать одного из сотрудников в распоряжение Госхрана. Я остановил свой выбор на тебе. Как ты на это смотришь?
– Отрицательно. Я что тебе мешаю работать, да и что я там буду делать? Деньги считать, золотишко перебирать?
– Дело не в этом, мешаешь ты мне или нет. Приказ гласит, опытного, перспективного сотрудника. Ты это понял? А ты такой и есть, опытный и перспективный. А работа твоя будет в контроле. Ты, наверное, слышал, что нам удалось захватить большие ценности в Польше. Вот сейчас это добро в Банке.
За разговором они не заметили, как выехали на окраину Минска. Весна уже вступила в свои права, и небольшие частные дома просто растворились среди цветущих яблонь. Воздух был буквально насыщен разноцветьем, отчего казался густым и вязким.
– Тормози! – приказал Волков шоферу. – Проверить оружие…
Чтобы не привлечь внимание жителей, они быстро вышли из машины и разошлись в разные стороны. По плану захвата, в задачу Никитина входила блокировка окон, выходящих в большой яблоневый сад. Выбрав место для засады, лейтенант вытащил пистолет и привычным движением руки передернул затвор «ТТ». Он хорошо видел своих товарищей, которые небольшой группой подошли к входной двери.
Все произошло так быстро. Из-за двери раздалось несколько выстрелов и в тот же миг, раздался звон разбиваемых стекол. В оконном проеме показалась мужская фигура, в руке которой был револьвер.
– Стой! Стрелять буду! – выкрикнул Никитин и выстрелил в воздух.
Мужчина словно призрак растворился в проеме окна, и в тот же миг из окна вылетела граната. Она упала метрах в пяти от офицера и медленно покатилась в его сторону. В какую-то долю секунды перед глазами Никитина встала картина, как его разорванное в клочья тело разлетелось по всему цветущему саду. Он выскочил из-за ствола дерева и носком ботинка отбросил гранату в сторону сарая. Он успел вовремя упасть на землю, прежде чем раздался оглушительный взрыв. По голове и спине офицера застучали комья земли, уши заложило. Он открыл глаза и увидел мужчину, который перелезал высокий забор. Никитин несколько раз выстрелил в расплывающийся перед глазами силуэт и физически ощутил, что пули настигли врага. Громко вскрикнув, тот повалился с забора. Только сейчас он понял, как намокла то ли от пота, то ли от крови его рубашка на спине.
– Как жив? – спросил подошедший к нему Волков. – Ну, ты и рисковый парень. Я уж подумал, что все с тобой, а ты ее ногой.
– Что у меня со спиной? – словно не слыша его, поинтересовался Никитин. – Помоги мне подняться на ноги.
С помощью Волкова он поднялся с земли.
– Кого-то задержали? – поинтересовался Никитин у него.
– Взяли одного, остальных положили. Никитин! Да у тебя все спина в крови. Стягивай рубашку.
Никитин не отреагировал на его слова. Тогда Волков достал из кармана брюк перочинный ножик и вспорол ему рубашку.
– Повезло тебе, Никитин, повезло. Надо же с десяток ранений и все касательные. Давай, в машину! Нужно показать тебя медикам.
Сейчас, сидя в полуторке, он снова почувствовал боль в спине, словно снова пережил подобный взрыв.
– Клим! Останови машину! – приказал Никитин водителю. – Что-то у меня со спиной.
***
Машина резко затормозила. Чтобы не вылететь из машины, лейтенант успел ухватиться за ее дверцу. Он громко выругался матом и посмотрел на растерянное лицо Клима. Прошло несколько секунд, прежде чем Никитин понял, что произошло. На бреющем полете над колонной пролетел немецкий самолет. Развернувшись, он снова сделал еще один заход и скрылся за кромкой леса.
«Это хорошо, – подумал лейтенант. – Значит, немцы ищут нас».
Мимо них на скорости пропылила легковая машина и несколько грузовиков с солдатами. Машины тащили за собой противотанковые орудия. Проводив их взглядом, Никитин посмотрел на сосредоточенное лицо водителя, у которого явно сдавали нервы.
– Чего молчишь? – спросил его Никитин. – Не лопни от напряжения…
– А что, говорить-то, товарищ лейтенант? – ответил Клим. – Все от войны, а мы в другую сторону. Вон и артиллеристы летят на восток, а мы…
– Вон, ты о чем, Клим. Что ж ты раньше-то не отказался от этого рейса? Сейчас бы пылил в сторону Смоленска.
– Я – не самоубийца, – злясь на лейтенанта, ответил шофер. – Да и вы, по всей вероятности, тоже здесь не доброволец. Кто из нормальных людей согласился бы на такое задание.
– Я согласился, – улыбаясь, ответил ему Никитин. – Двум смертям не бывать, а одной не миновать. Или ты другого мнения, Клим? Ты же – член партии, а мыслишь…
Водитель промолчал. Лейтенант посмотрел на него и сплюнул в окно машины.
«Хорошо – ты холостой, а у меня трое детей, – подумал Клим. – Кто их поднимет, если я погибну? Государство? Да и причем здесь партия? Я по-человечески размышляю».
Лейтенанта отвлек звук пикирующего самолета. Рев двигателя рос с каждым мгновением и в какой-то момент наполнил весь окружающий его мир. Ему показалось, что его тело, его физическая сущность просто растворилась в этом ужасном звуке пикирующего самолета с черными крестами на крыльях. Раздался треск авиационных пушек. Земля вздыбилась в метрах десяти от их автомобиля. Едва не задевая своими серыми крыльями кромок деревьев, над ними пронесся «Мессершмит». Он промчался так низко, что Никитину показалось, что он увидел улыбающееся лицо немецкого пилота. Самолет взмыл к солнцу и снова устремился к земле. Черная точка с каждой секундой все росла и росла в размере. Лейтенант почувствовал, как между его лопаток заструился предательский ручеек. Он не был трусом, но погибнуть вот так просто в кабине полуторки ему не хотелось. Он почувствовал какую-то безвыходность и практически смирился с возможной смертью. Его тело сделалось каким-то мягким, ватным и податливым. Он закрыл глаза и вжал голову в плечи, ожидая шквал огня, но его почему-то не последовало.
– Товарищ лейтенант! – закричал Клим и рукой указал куда-то влево. – Посмотрите!
Никитин посмотрел в указанную Климом сторону и увидел немецких солдат, которые группами медленно выходили из леса. Забыв про самолет, он выскочил из кабины и выхватив из кобуры «ТТ».
– Направо! В лес! – закричал он водителю. – Приготовиться к бою!
Машины, натружено гудя моторами, съехали с дороги и стали втягиваться в небольшую посадку из берез. Громкий треск пулемета броневика отвлек Никитина от самолета, который продолжал парить в небе. Бронированная машина развернулась на месте и двинулась в сторону немецкой пехоты, поливая гитлеровцев из крупнокалиберного пулемета. Затрещали десятки автоматов и пулеметов. Откуда-то слева по грузовикам ударил немецкий пулемет. Пули, словно шило, легко прошивали деревянные борта полуторок, разбрасывая в сторону белую щепу.
Танк развернулся на месте и двинулся в сторону немецких пулеметчиков.
– Маркелов! – закричал Никитин, заметив того недалеко от себя. – Отводи людей с машинами, я прикрою!
Лейтенант вскочил и бросился к станковому пулемету.
– Отходи! – приказал он пулеметчику. – Я прикрою!
Пулеметчик поднялся с земли и, сделав несколько неуверенных шагов, упал в траву. В ту же секунду около Никитина оказалась Лаврова.
– В лес! – закричал он ей прямо в лицо. – Я сказал – в лес!
Но девушка, словно не слыша приказа офицера, открыла коробку и протянула ему пулеметную ленту. Никитин машинально вставил ленту в пулемет и длинной очередью прижал атакующего противника к земле. Краем глаза он увидел, как одна из машин вспыхнула и запылала ярким чадящим пламенем. Не выдержав плотного огня красноармейцев, немцы короткими перебежками стали отходить обратно в лес. Неожиданно броневик исчез в облаке огня и пыли. Поле, по которому маневрировала бронированная машина, оказалось заминированным. Кто и когда успел заминировать его, Никитин не знал. Машина словно лист фанеры, в порыве сильного ветра медленно оторвалась от земли и повисла в воздухе. В следующую секунду броневик разорвало на две половины. Из-за облака пыли, поднятого взрывом, ничего не было видно. Пробежав вперед метров двадцать вперед, лейтенант натолкнулся на труп водителя броневика, одетого в черный комбинезон, которого выбросило взрывом из развороченной машины. Недалеко, ухнула мина, затем другая. Взрывной волной Никитина прижало к земле. Он почувствовал, что кто-то настойчиво тянул его за сапог. Он обернулся, это была Ольга и младший лейтенант Маркелов.
– Нужно отходить, лейтенант! – кричал он. – Давай, назад, им уже не поможешь, мы прикроем!
Иван вскочил на ноги и метнулся к машинам, которые уже втянулись в посадку. Раздался пронзительный свист, и мина угодила в горящий грузовик, разорвав его буквально на части. Неожиданно стало тихо. Тихо так, что она буквально оглушила их.
– Маркелов отводи людей и направь ко мне Клима. Мы вас догоним….
Оторвавшись от немцев, колонна, а вернее, все, что от нее осталось, скрылась в лесу.
***
Гауптштурмфюрер СС Вагнер смотрел на остов сгоревшего грузовика. Сегодня ночью он получил радиограмму от командира роты саперов, который сообщил ему о стычке с русской механизированной группой, об уничтожении в результате минометного обстрела одного из грузовиков. Рано утром гауптштурмфюрер прибыл на указанное в радиограмме место. Рассматривая место боя, он невольно обратил свое внимание на обрывки сожженных советских купюр, которыми играл легкий летний ветерок. Вот он подхватил одну из них и, повернув в воздухе, бросил к его ногам. Вагнер нагнулся и поднял обрывок купюры.
– Что еще было обнаружено на месте боя? – спросил он унтер-офицера. – Вы внимательно отработали местность?
Унтер-офицер вздрогнул, словно его прострелил электрический разряд. Он растерянно посмотрел на эсесовца. Вагнер сразу все понял, глядя на стоявшего перед ним подчиненного.
– Сдайте все, что подобрали ваши солдаты. Не заставляйте меня принимать к вам исключительные меры военного времени.
– Яволь, господин гауптштурмфюрер, – громко произнес унтер-офицер и вытянулся в струнку перед ним.
Вагнер отошел в сторону и, достав из портсигара сигарету, закурил. Он был зол и на себя, и на этого толстого унтер-офицера, который в стороне от него что-то объяснял своим подчиненным. Гауптштурмфюрер СС снова стал рассматривать остатки автомобиля, воронки от мин, которые буквально перепахали всю поляну. Вдруг его взгляд выхватил из серой золы какой-то металлический предмет. Он как маленький бриллиант блеснул в лучах яркого летнего солнца. Офицер стеком разгреб золу и, нагнувшись, поднял из золы монету. Это был золотой царский червонец.
«Выходит, они успели перегрузить из машины ящики с золотом, – мелькнуло у него в голове. – Как же так, почему солдаты вермахта дали эту возможность русским».
Пошарив глазами по кустам, он заметил винтовочную гильзу, надетую на сломанную ветку. Он вытряхнул из нее записку.
«Никитин и его водитель перегрузили часть ящиков в одну из машин. Разбитый автомобиль и мешки с деньгами сожгли».
Заметив пенек, Вагнер присел на него.
«Выходит, что золото они перегрузили, а вот бумажные деньги – сожгли. Но, это не может происходить бесконечно. В конечном итоге, машины развалятся под тяжестью золота. Значит, Никитин будет искать места складирования золота».
– Господин гауптштурмфюрер, вот все, что собрали здесь мои солдаты, – доложил ему унтер-офицер.
Он протянул ему в ладони носовой платок, на котором лежало несколько серебряных и золотых монет. Капитан взял одну из них и, подкинув ее в воздух, ловко поймал ее в ладонь.
– Это все?
– Так точно, господин гауптштурмфюрер, – отчеканил унтер-офицер.
«Похоже, русские здесь ночью все собрали, что не сгорело вместе с грузовиком, – подумал Вагнер. – Еще ничего не потеряно. Они все здесь в этих лесах и этот Никитин, и его ящики с золотом».
Гауптштурмфюрер СС взглянул на унтер-офицера. По толстым щекам мужчины струился пот. Он был на грани обморока. Вагнер улыбнулся, ему всегда нравилось быть хозяином положения. Он рукой подозвал к себе адъютанта.
– Передайте во все части вермахта, что Главным управлением СД группы армий «Центр» разыскиваются русские грузовые автомобили, на бортах которых имеются надписи «Почта». В случае обнаружения, захватить машины. Ящики, которые находятся в кузовах грузовиков, не вскрывать.
– За чьей подписью, пойдет эта радиограмма, господин гауптштурмфюрер?
– За моей….
– Разрешите исполнять?
Вагнер махнул рукой и направился к своему «Майбаху», который стоял в тени могучего дуба. Он снял с головы фуражку и, вытерев вспотевший лоб носовым платком, сел в машину. Взревев мощным мотором, «Майбах» тронулся с места. Вслед за ним двинулся и бронетранспортер, набитый солдатами. Эта была охрана гауптштурмфюрера СС.
***
Лес спал. Небо на востоке сначала посерело, а затем заалело зорей. Первые солнечные лучи словно пробудили природу. Запели птицы. Никитин открыл глаза и почувствовал, что форма на нем пропиталась влагой. По низине плыл густой белесый туман, пряча в себе деревья, кусты, автомашины. Иван быстро вскочил на ноги и сделал несколько упражнений, стараясь как можно быстрее согреться. Он нагнулся над спящим младшим лейтенантом и потряс его за плечо.
– Вставай, Маркелов! Поднимай людей! – приказал ему Никитин.
Недалеко от них, свернувшись калачиком, спасла Ольга, укрывшись плащ-палаткой.
– Лаврова! – обратился он к ней. – Нужно вставать, пора ехать…
Она открыла глаза и, подняв вверх руки, сладко потянулась.
– Уже? – спросила она Никитина. – Мне бы еще с часок…. Товарищ лейтенант! Мне нужно с вами переговорить.
– О чем, Ольга?
– Вы знаете, я вчера вечером, перед сном, случайно заметила, что Лихачев саперной лопаткой сделал отметину на сосне около дороги, а затем, повесил на сучок винтовочную гильзу. Когда он ушел, я сняла с сучка гильзу. В ней оказалась записка. Вот она, прочтите…
Девушка протянула Никитину маленький клочок бумаги. Он осторожно развернул его и начал читать
«В каждой машине по шесть ящиков и по нескольку мешков с какими-то бумагами».
Лейтенант пристально посмотрел на Лаврову.
– Надеюсь, ты никому об этом не говорила?
– Нет, товарищ лейтенант, только вам.
– Он не заметил тебя?
– Нет. Вернуть эту записку на место? Но он, же враг, товарищ лейтенант! – горячо произнесла девушка.
– Так надо, Ольга. Это хорошо, что ты его вычислила. Посмотри за ним. Только будь осторожна.
– Хорошо, товарищ лейтенант. Я бы на вашем месте…
– Я на своем месте, а ты на своем, Лаврова. За груз несу ответственность я!
Через полчаса машины снова тронулись в путь. Они проехали всего около десяти километров, как наткнулись на разъезд немецких мотоциклистов. Похоже, немцы блокировали все лесные дороги.
– Поворачивай! Давай, назад! Назад! – закричал Никитин водителю.
Машины снова стали съезжать с дороги. Немцы, дав несколько пулеметных очередей, развернулись и скрылись в утреннем тумане.
– Маркелов! Нужно срочно уходить отсюда. Сейчас они вернутся обратно! Дай, команду, пусть саперы заминируют дорогу!
Машины вновь стали выезжать на дорогу. Саперы, спрыгнув с машины, стали быстро устанавливать противотанковые и противопехотные мины, маскируя их ветками и пылью. На все это ушло минут двадцать.
– По машинам! – скомандовал Никитин, и колонна тронулась на восток, откуда доносилась канонада.
Машины двигались на пределе своих возможностей. Вскоре из-под капота одной из машин повалил белый пар. Она медленно съехала в кювет и остановилась.
– Клим! – обратился Никитин к водителю. – Посмотри, что там с двигателем. Может машина двигаться дальше или нет?
Водитель вернулся быстро.
– Товарищ лейтенант! Каюк движку, накрылся из-за перегрева. Придется машину бросить.
Никитин выругался матом, словно виноват в этом был его водитель и направился к Маркелову.
– Перебросьте ящики на другие машины! – приказал Никитин. – Быстрее, быстрее!
– Товарищ лейтенант, скажите, что в ящиках? – спросил его Маркелов. – В них что, камни?
– Груз, – коротко ответил Никитин. – Не нужно вопросов, Маркелов. Придет время….
– Слушайте, товарищ лейтенант, мы загубим машины, потеряем людей. Может, все не стоит этого? – обратился к лейтенанту офицер.
– Не ваше дело, Маркелов! Вам приказано сопровождать и охранять груз, вот и выполняйте приказ. Придет время, все узнаете. Прикажите приготовиться к маршу. Поврежденную машину – сжечь. Впрочем, я сам это сделаю, – произнес чекист. – Через десять минут начинаем движение. Мешки верните обратно в машину, из которой забрали их ваши бойцы.
– А что, раньше нельзя было сказать, чтобы люди не трогали мешки?
– Не ваше дело, товарищ младший лейтенант! – с нескрываемой злостью ответил Никитин. – Вопросы еще есть?
Маркелов удивленно посмотрел на командира. Ему было не совсем понятны решения Никитина, то разгружать машину, то снова загружать ее мешками. Однако спорить с лейтенантом он не стал. Отдав команду бойцам, он направился к своей автомашине, около которой стояла Лаврова.
– Он что, не с той ноги, что ли встал? Рычит, как пес на цепи, – произнес Маркелов, обращаясь к Ольге. – Скажите, может, вы знаете, что это за груз?
– Не знаю, – коротко ответила девушка и, развернувшись, направилась к своей полуторке.
«Побрил меня лейтенант, – сплевывая на землю, подумал младший лейтенант. – Я то, думал, что мы пусть не друзья, но, по крайней мере, выполняем один и тот же приказ, а выходит, что нет. Интересно, что же в этих ящиках? Может в них золото или серебро?»
Эта мысль заставила его улыбнуться. Маркелов закурил и стал внимательно наблюдать за тем, что делает около машины Никитин. Тот, словно почувствовав, что попал под наблюдение Маркелова, посмотрел в его сторону, а затем скрылся за кузовом машины.
– Трогайте, мы вас догоним, – приказал он Маркелову. – Сейчас запалим машину и за вами…
Автомобили снова двинулись в сторону Смоленска. Где-то недалеко позади колонны раздался взрыв, затем другой, третий. Вспыхнуло пламя. Из леса выехала автомашина с Никитиным и, набрав скорость, устремилась вслед за колонной.
***
Лейтенант Никитин сидел на ступеньке автомашины и, сняв с себя гимнастерку, штопал надорванный рукав. К нему подошла Ольга. Взглянув на его неловкие движения, она улыбнулась.
– Давайте, товарищ лейтенант, я помогу вам, – предложила она ему. – Я лучше вас это сделаю.
Он, молча, протянул ей иглу и гимнастерку. Освободив ей место, он сел около колеса и закурил. Он смотрел на Лаврову, а вернее на ее пальцы, которые так ловко владели иглой. Где-то в глуше леса пела какая-то птица. Ее песня была то веселой, то грустной и эта незамысловатая трель была сродни тому, что творилось в его душе. Никитин почему-то невольно вспомнил 1939 год, победоносный вход Советских войск на территорию Польши, нескончаемые колонны танков, автомашин, суровые и нахмуренные лица бойцов. Темные ночи, аресты поляков, эшелоны, уходящие куда-то в Сибирь, толпы насмерть перепуганных детей и женщин….
– Лейтенант! – тихо произнесла Лаврова. – Вы что, не слышите меня?
– Как будто нет войны, – тихо ответил он. – Извините, Ольга. Просто заслушался этой тишиной, пеньем птиц….
– Скажите, товарищ лейтенант, почему мы все время движемся по кругу? Может, мне это так кажется?
– По кругу, говорите. Так нужно, Оля, такая задача у нас с вами…
Девушка перекусила зубами нить и протянула гимнастерку Никитину.
– Что у вас со спиной, товарищ лейтенант?
– Со спиной? Да, так посекло немного осколками, а что?
– Нет ничего. Просто, вот сейчас увидела и спросила….
– Спасибо, Оля. Как, не устали двигаться по кругу?
– Не больше других бойцов, товарищ лейтенант.
