Александр Иванович Вовк
Тепло лютых холодов
«Ничего себе! – удивился Алексей. – Ещё один латышский агитатор на мою голову! Похоже, он не слишком меня уважает, если такое себе позволил. Пожалуй, за эту поездку я чересчур его к себе приблизил… Может, хватит с ним миндальничать? Пусть на своём шестке посидит!»
Алексей явственно почувствовал неудовлетворенность разговором, которая – и он не хотел себе в этом признаться, – оказалась проявлением обыкновенной обиды на собеседника, его переигравшего. Казалось бы, ни возраст, ни уровень образования Алексея, ни жизненный опыт и, тем более, воинское звание, не допускали такого финала. Но факт оказался, как говорят, налицо. Именно это особенно огорчило Алексея. Он почувствовал себя проигравшим.
И тогда Алексей неожиданно догадался, что в распоряжении Иварса имеется козырный аргумент, который Алексей и многие русские привычно для себя игнорируют, приученные к этому с детства. Этот аргумент называется шовинизм!
Алексея задело именно это. Неужели весь русский народ незаметно для себя грешит шовинизмом в отношении своих «младших братьев»?
«Разумеется! – признался себе Алексей. – Ещё как грешит! Где угодно, если возникает совместное проживание, всякие киргизы, туркмены и прочие узбеки легко осваивают русский язык, а вот наоборот – не бывает никогда! Русские интуитивно пренебрегают изучением языка своих «младших братьев»! Разве это не шовинизм? Но не признаваться же мне в нём? Не извиняться же за весь русский народ! Да он этого и не понимает. Лишь униженные понимают унижающее их отношение! Но в том их и козырь, продемонстрированный Иварсом. Они – понимают! А мы – нет!»
В разговоре с Иварсом Алексей решил промолчать.
И ему почему-то вспомнился давний случай. Алексей служил курсантом, когда начальник курса поручил ему оформить стенд в Ленинской комнате странным, по мнению Алексея, лозунгом: «Коммунизм – наша цель!» Алексей сразу обратил внимание Петра Пантелеевича на двусмысленность этих слов. Двусмысленность заключалась именно в специфической деятельности артиллеристов-ракетчиков. Они свои цели обязательно обстреливают и поражают! Читать ракетчикам, будто целью стал коммунизм, было весьма странно! На это начальник курса, уважаемый Алексеем как отец родной, сказал примерно так: «Зотов! Я уверен в чистоте твоих помыслов, потому прошу запомнить на всю жизнь – подчас гораздо лучше показаться дураком, нежели умным! Скажешь не к месту умное слово, а оно и выстрелит тебе во вред! Лучше помолчи! Начальник политотдела приказал – пусть он за свои слова и отвечает! А то ведь нам с тобой придётся за него отвечать! А в жизни, парень, часто приходится отвечать за вину других, недосягаемых! Ответить-то можно, но разве это улучшит наш мир? Крепко запомни это!»
Перед самими воротами базы Алексей всё-таки заговорил с Иварсом:
– Машину на наше место загони! Да не забудь воду до капельки слить, чтобы в краниках не замёрзла! Вещички свои, кроме стульчика, я с собой в казарму заберу, чтобы никого не соблазнять… А потом отдыхай! Всё-таки три с половиной сотни впереди! В сложных дорожных и погодных условиях! И сегодня отдыхай, и завтра. Я бы вас в культпоход по Риге сводил, но в такой мороз вряд ли это вас обрадует! Так ведь? Поедем домой в понедельник утром. Когда нам отдадут все документы и оружие. Передай это всем ребятам. Я со старшим лейтенантом Величко после того, как позавтракаете, за вами зайду. Вместе в автопарк пройдём… Иначе ведь не пропустят! Вопросы есть?
– Всё ясно, товарищ капитан! Будет сделано! Не волнуйтесь!
Алексей, вернувшись из автопарка, опять принялся за «Овода». По штампику выяснилось, что книга эта – библиотечная, давно оставленная кем-то в казарме, потому конкретно никому не принадлежащая. Читать ее можно смело, никого не обделяя. Но вечером, когда для личного состава в клубе показывали новый фильм «Мимино», Алексей, захватив книгу с собой, попросил киномеханика вернуть ее в библиотеку.
– Считайте, товарищ капитан, что сами и вернули! – весело произнёс киномеханик. – Вернули по адресу! Ведь я здесь в двух лицах, пока наша библиотекарша в декретном отпуске. Спасибо, что вернули! А то всю библиотеку скоро разбазарят! Не давать командировочным книги вроде бы плохо, но многие внезапно уезжают, а я потом ищу, всё собираю…
Глава 15
В воскресенье утром в казарму явился бодрый Величко:
– Кончай дрыхнуть! Я за тобой! – весело объявил он. – Я обещал тебе цыплят? Они тебя заждались! Надеюсь, ты сам не цыплёнок и на подвиги готов? Труба давно зовёт!
– А что творится в твоём дамском соборе? – съехидничал Алексей.
– Лёха! Я, конечно, ходок, но мои дамы за свою честь могут не волноваться – Величко не балабол!
Два товарища долго и почти бесцельно шатались по центру Риги, потирая быстро замерзающие уши и носы. Потом, заплатив почти астрономические деньги за билеты, отогревались в Домском соборе, слушая орган и Баха.
Внутреннее пространство собора, выполненное в соответствии с традициями католицизма, то есть, в виде большого концертного зала, давило монументальностью и изысканностью готики. Огромная высота каменно-кружевного свода подчеркивала всесилие бога и ничтожность человека. Тонкая отделка всякого клочка пространства заставляла напрягаться, разбираясь в их существе. Цветные витражи завораживали, а место сцены занимал узорчатой стеной орган, набранный из множества симметричных труб разного диаметра и высоты, соединенных в высокохудожественное произведение музыкального искусства.
Наконец суета закончилась, зрители расселись и замерли, заполнив весь зал. В какой-то миг на уши надавила потрясающая тишина, растягивавшая ожидание. А потом Алексей услышал настоящий орган, о котором знал множество восторгов. Он остро ощутил как необычная музыка и всеохватывающее звучание десятков труб схватили его, сдавили, вознесли… Он был удивлён и потрясён происходящим… Воздействие музыки оказалось столь сильным, что Алексей замер и до последних аккордов не принадлежал себе.
– Я и не думал, что такое бывает! – прошептал он в сторону товарища и с удивлением обнаружил, как тот глубоко и спокойно спит.
После очередной прелюдии долгая пауза разразилась фугой. Орган опять мощно затрубил немыслимыми басами, заставлявшими трепетать душу и сердце. От неистового давления неземной полифонии Величко открыл глаза и, обалдевший, до последнего звука инструмента просидел парализованным.
– Меня так трясёт, будто я гудел три дня подряд! – заключил он, наконец. – Но больше такого не надо! Этот резонанс кости расшатает! Валим отсюда, Лёха! Бесовская музыка! Уж лучше русский и даже латышский мороз!
Потом Величко водил Алексея по известному ему маршруту, совсем не обращая внимания на то вокруг себя, что умиляет приезжих – глубокую и необычную для современников старину Риги. А Алексей не успевал за ним, поскольку старался всё заметить, ухватить, понять, запомнить…
«Старая Рига! Почему тобою восхищаются? – удивлялся Алексей. – Кривые узенькие до несуразности улочки. Три, даже четыре этажа старинных каменных зданий, слипшихся фасадами и стремящихся выделиться из общего ряда хоть какой-то особенностью. Оттого всюду карнизики, балкончики, фронтончики. Оттого – квадратики белеющих оконных переплётов, узорчатая брусчатка мостовых и узких до невозможности тротуаров… И каменные ступеньки домов, ведущие к массивным резным дверям, утопленным в фасады, иначе не пройти, не проехать, и широкополые шляпы фонарей на проволочных растяжках… Если на всё это смотреть лишь как на глубокую старину, как на музей… Наверное, будет интересно! Наверное, в полную силу включит воображение! Всё-таки – средневековье! Экзотика… Но в каменных мешках и сегодня ютятся люди. Живут современные рижане. Неужели здесь они чувствуют себя счастливыми? Что изменилось с тех страшных времён? Что изменилось? Разве что фасады теперь выкрашены в светлые тона. Это сглаживает мрак кривых кварталов! Из окон уже не выливают помои на головы прохожих! Фонари не зажигают фитилём на длинном древке! Из другой жизни появились толпы туристов. Они, походя, глазеют на необычный антураж, задирают головы, галдят, снимаются на память! Что ещё? А больше – ничего! Ни-че-го! Лишь искусственно замороженное средневековье, никому ненужное, окромя тех глазеющих на всё подряд туристов, увешанных дорогими фотоаппаратами и модными сумками с яркими этикетками!»
– Лёха! Не отставай! Не сбиться бы с курса… – призвал Величко.
Наконец он победно затрубил:
– Нашел! Нашёл, наконец! Но следующий раз нужно от вокзала заходить!
Поднявшись на три вдавленных в фасад ступеньки, товарищи под умилительный звук дверного колокольчика с размаху вломились в кафе и упёрлись в его крохотное пространство, где трудно развернуться. Всего четыре столика и массивные стулья вокруг них. Товарищи, не скинув шинели, брякнулись за единственный свободный столик, растирая онемевшие пальцы и носы.
– Ну, что? Поехали? – весело распорядился Величко, обращаясь к Алексею, а потом к официантке в красивой национальной одежде:
– Принцесса! Лаба дэна! Цыплята у тебя не разбежались?
– Да, да! – она приветливо покачала головой.
– И крепленного бутылочку… Красного!
Алексей осмотрелся. Здесь было тепло и уютно. В небольшом пространстве как-то ужался прижатый к стене полированный бар с множеством красочных бутылок. Рядом с ним на крутящихся стульчиках тихо лопотала по-латышски парочка, влюбленно улыбаясь друг другу и вертя в пальцах большие каплевидные бокалы.
Потолок в этой тесноте оказался на удивление высоким и многоуровневым, затейливо отделанным декоративными плитками и тусклыми потайными светильниками.
Официантка, стоило повернуться в ее сторону, приятно улыбалась, покачивая головой и раскрытой в сторону офицеров ладонью, как бы успокаивала их: «Сейчас, сейчас! Согревайтесь пока! Уже несу…»
И действительно, не успели товарищи разговориться, как девушка принесла на больших овальных блюдах аппетитных цыплят табака, от которых причудливыми струйками поднимался пар и распространялся фантастически аппетитный аромат. Величко, немедля, наполнил хрустальные фужеры и благословил трапезу:
– Чтобы не в последний раз!
Скоро с цыплятами и бутылкой вермута было покончено, но аппетит лишь разыгрался. Товарищи вытерли салфетками жир и острый красный соус с рук и испытующе поглядели друг на друга. Каждому хотелось продолжить пир, но так, чтобы предложение исходило не от него. Притом Величко тактично сдерживал свою инициативу, хорошо помня, что его товарищ стеснён в средствах.
– Ладно! Прорвёмся! – сдался Алексей. – Командуй!
Величко лишь этого и ждал. Он повернулся в сторону милой официантки, от чего та сразу засветилась, и произнёс тем самым голосом, от которого, как представил себе Алексей, и млели его многочисленные бабы:
– Принцесса! Цыплята ещё не разбежались? Тогда нам – всё с начала!
Официантка радостно улыбнулась и быстро-быстро закивала:
– Да! Да! Сейчас принесу! – она мгновенно освободила стол от использованной посуды и через несколько минут обеспечила продолжение пиршества.
Немудрено, что скоро товарищи забыли о свирепствующем где-то морозе! Забыли, о хлопотном мире, постоянно давящем на психику через намертво въевшееся в офицеров чувство долга… Они слегка поплыли от вина, раскраснелись и серьёзно рассуждали о какой-то ерунде. Свои неудобные шинели, в которых жарко летом и холодно зимой, давно приспособили на высоких спинках стульев.
– Ты знаешь, Лёха! – произнёс Величко таким тоном, будто готовился открыть нечто сокровенное. – Я здесь прошлый раз Балдериса встретил! Представляешь? Он – и здесь! Как простой человек!
– А кто это? – стал слегка придуриваться Алексей, поскольку прекрасно знал часто произносимую по радио и телевидению фамилию.
– Да ты что? Ты совсем заработался, капитан? Это же лучший хоккеист года! Многократный чемпион мира, Европы! Сборная СССР! Это же для нас – всё и вся! Силища!
– Ты извини меня, Гена, за прямоту, но к паразитам я могу испытывать лишь одно чувство – брезгливость!
Величко уставился на Алексея, словно на безнадёжно больного человека, которого ему бесконечно жаль, но хоть чем-то помочь нет никакой возможности. Потом неожиданно и свободно рассмеялся:
– Понял я тебя, Лёха! Ты меня разыгрываешь! Думаешь, Величко пьян? От полбутылки красного? Да ты погляди на меня… Помнишь Илью Муромца? Его же с меня писали! – он захохотал так, что все в кафешке на всякий случай приутихли. – Балдерис – он же умница! Высокого полёта мастер!
Величко вдруг стал серьезным и долго сидел молча. Потом опять уставился на Алексея и с сожалением оттого, что друг ничего в жизни не понимает, и никак его не спасти, на всякий случай уточнил:
– Скажи, Лёха, что пошутил! Пошутил ведь?
В другое время Алексей ничего бы не ответил, чтобы не затевать пустой спор, но теперь сработало вино, и он откровенно подтвердил товарищу:
– Гена! Я же извинился! Ты сам захотел узнать моё отношение к червякам…
– Нет, Лёха, дорогой мой, дружан! Теперь мне мало твоих извинений! Ты мне объясни, может я такой болван, что не понимаю? Может, миллионы наших болельщиков – тоже полные болваны? Может, Брежнев зря Балдерису орден Ленина вручил? Может, это ты нас всех научишь, как родину любить? – постепенно голос Величко стал прибавлять угрожающие нотки.
– Ты спросил – я ответил! Чего ты хотел – то и получил! А мне, зачем притворяться? Я этих мастерков всегда презирал, поскольку редко кто из них достоин уважения как человек! – выдал Алексей, хорошо сознавая, что товарищ готов спружинить.
– И всё-таки? Обоснуй дураку свою позицию!
– Тебя дураком я не считаю! – парировал Алексей. – Не прибедняйся! И исповедоваться совсем не хочу! И без того на нас внимание обращают. «Мол, объелись горячих цыплят господа офицеры!»
– Принял! Давай, ёлочки-палочки, говорить тише и проще! – предложил Величко. – Я уже не злюсь, Лёха! Мне только интересно, ну почему ты один идешь в ногу?
– Давай, об этом – в другой раз!
– Не дождусь я! – засмеялся Величко, и его тон дал понять Алексею, что конфликта удалось избежать. Но лишь пока! – Поделись, Лёха! Прошу, как лучшего друга! Поделись!
– Опять перегибаешь… Какие мы друзья? Мы и видимся с тобой редко, а уж говорим не чаще двух раз в год, хотя и служим в одном дивизионе. Ведь всегда – ты там, я здесь! У каждого свой круг обязанностей! Отсюда и места обитания, так сказать, у каждого свои! – принялся философствовать Алексей.
– Вот об этом побазарим в другой раз! Как ты и просил! – приветливо улыбнулся Величко. – Знаешь, впервые встречаю вполне нормального мужика, которому не только не интересен хоккей и футбол, но он их даже презирает! Непостижимо! Уж молчал бы! Болельщики – они ведь крутыми бывают! Не простят!
– Было бы с чего? Я исхожу из того, что все спортсмены, не только те, что стадом носятся за мячом или шайбой, а все, все и все они – обыкновенные паразиты! Ничего полезного для страны не делают, а высасывают ее как вампиры! Скажи мне, почему уникальный токарь в своей стране мало известен, а этим бездельниках по всем каналам панегирики. А заодно им же, а не токарям: квартиры, машины, дачи, деньжищи, каких тот токарь во веки веков не увидит! Почему? Всё просто, но ответ от дураков засекретили! Чтобы они, то есть, болельщики, слегка подвыпив, не рассуждали на эту тему, им взамен заветное слово придумали – престиж! Если у кого-то вопросы появляются, мол, почему это паразиты живут лучше, чем приличные трудяги, им сразу это слово в нос тычут – престиж! Они и довольствуются, не прожевав! И повторяют потом убежденно: «Конечно же! У них престиж! А у нас что?» Будто это дебильное слово, обычный ярлычок, суть обмана объясняет! Разве престиж объясняет, почему с высоких трибун твердят, будто труд всему голова… Будто рабочие, пролетариат – есть сознательная часть трудящихся… А на деле всё лучшее достается не пролетариату, своими руками создающему страну, а твоим бессовестным паразитам! Почему? Может, и ты станешь мне впаривать, будто хоккей – это престижно? Не поверю я, Гена! Не поверю! Поскольку я не пасусь в вашем стаде! И мозги мои не свёрнуты! Престиж – это миф! Придумка, чтобы занятых людей обдирать, которым самим некогда подумать и разобраться! Разве кто-то в стране станет жить лучше, если твой кумир закатит в ворота шайб в двадцать раз больше… Или кто-то стометровку пробежит не за десять, а за пять секунд? Только им самим этот поганый престиж и нужен! Паразиты за его счет выхватывают изо рта у людей созидающих! Да рядом с ними тренеры суетятся, да всякие председатели клубов… Не знаю, как их там называют! Даже президентами, кажется! А они – обычные паразиты!
– Вот это ты монологом разразился! – восхитился Величко. – Не ожидал я от тебя таких всплесков! Прямо-таки, протуберанцы ума и полёта мысли! Браво, Лёха! Я думал, ты просто чудак, а ты оказался чудаком убежденным! То есть, всем чудакам – чудак!
Величко замолчал. Алексей, успокаиваясь, думал, что товарищ обрушится на него, но тот упорно молчал, ковыряясь вилкой в куриных косточках. Наконец, витиевато предложил:
– Лёха, бог любит троицу! А мы с тобой, в какой-то мере, тоже боги!
– Завтра какому-то богу в шесть вставать! А потом дерьмо тащить на буксире! – уклончиво сформулировал свой отказ Алексей.
– Так мы лишь пообедали! Пришла пора поужинать! И за маму, и за папу… Ну, как знаешь… А я здесь остаюсь. Я эту принцессу дождусь!
– Нет! – насколько мог твёрдым голосом возразил Алексей. – Сейчас мы поднимем якоря и отчалим на базу! А завтра – ровно в шесть!
– Вам поняла! А ви понимай мене, куда далеко я вам посылать? – принялся дурачиться Геннадий.
Несмотря на хмель, Алексей не сомневался, если Величко упрётся, его не только Кривцов не сдвинет с места, но и стосильный трактор! Проверено! Потому сменил тон:
– Ладно, дружище! Завтра нам обоим надо в шесть! Нам очень надо! Не подведи меня, Гена!
Просьба подействовала:
– Да ты, Лёха, никак ко мне с подходцем? – Величко заржал от удовольствия. – Силён мужик! Решил хитрый ключик подобрать? Я тебе подберу… Но если очень надо, я и без ключика… – Величко потянул со стула шинель. – В шесть, так в шесть! Величко не бабник! Величко – ходок! Пошли!
Глава 16
Несмотря на самые решительные намерения товарищей, в понедельник выехали поздно, около десяти. Всё время что-то мешало! То полковник Александров вздумал Алексея, как старшего колонны, инструктировать, то акты у Величко оказались без печати. Хорошо, он обнаружил это вовремя. То продовольственные аттестаты на всю компанию долго оформляли…
В общем, пока горячей водой движки машин проливали, пока завтракали, да солдаты и старший лейтенант Величко своё оружие обратно получали, время не стояло на месте.
Последнее, что сделал Алексей, – позвонил в часть. Величко, предупреждённый им, не противился, терпеливо сидел рядом. Но Кривцова на месте не оказалось. Потому Алексей сообщил о выдвижении колонны домой заместителю начштаба. Потом взглянул на термометр сквозь замерзшее окно дежурного по части (тридцать два градуса мороза!) и, уже оказавшись на улице, махнул рукой в сторону Величко, чтобы он трогался.
Но Геннадий, прежде чем начать движение, театрально продекламировал своё, как всегда, оригинальное:
– Прощай, город несбыточных надежд!
– Ты о чём? – смеясь, переспросил Алексей, остановившись на полпути к машине. – Может, несбывшихся?
– Именно – несбыточных! В Риге давно половина жителей – русские. Главным образом, бабы! – пояснил свою мысль Величко. – Стадный принцип сработал! Наслушались всяких рекламных восторгов: «Ах, Рига! Ах, Рига!» Насмотрелись красивых, стройных, да якобы счастливых манекенщиц из журналов «Рижская мода», вот и почудилось им, глупеньким, будто здесь рай земной. Всеми правдами и неправдами, но переехали сюда, поселились где-то на птичьих правах… Прижились среди лопочущих на непонятном языке лабусов! И только тогда разглядели, что получили совсем не то, о чем мечтали! А что реально получили? Старину? Так кому она нужна? Средненькое по нашим меркам обеспечение, хоть и столичное? Неприязнь окружающих? «Понаехали на готовенькое!» Потому я и говорю: «Город несбыточных надежд и разрушения женских иллюзий!» Почти все приехавшие семьи из-за всякого рода проблем скоро развалились… И стала Рига городом брошенных русских баб! Об этом принято молчать, но я молчать не подписывался!
– Ладно! Развёл мрачную философию, вместо того, чтобы домой мчаться! Поехали! Впереди нас ждёт более светлое будущее, нежели у твоих горемычных баб! – подтолкнул его Алексей.
– Это точно, Лёха! В этот раз мне им не помочь!
Колонну на своём Зиле возглавил Величко. В кузове его радиостанции устроился караул из трех человек, вооруженный автоматами. Их задача – не допускать в КУНГ (распространенное в войсках сокращение – кузов универсальный нормальных габаритов; прим. автора) секретной радиостанции никого. Ни по пути, ни во время каких бы то ни было остановок.
КУНГ во время движения не отапливается, потому караульные заранее приготовились к полярному кошмару. Кроме черных танковых курток и штанов, они завернулись в шинели и намерились вытерпеть всё и вся. А что им оставалось?
На жестком треугольном прицепе Зил тянул злополучный Газон с его неисправной радиостанцией.
Замыкал колонну на своём Уазике Алексей, рассчитывая сзади наблюдать за буксируемым Газоном – не отвалилось бы что-то по дороге!
После Риги ближайшим городом станет Елгава. До нее – сорок три км. Потом, если не обращать внимания на всякую мелочь, покажется Шауляй, уже литовский город. От Риги до него сто двадцать восемь. А от Шауляя сто три до Таураге, а далее – всего тридцать до моста через Неман. Останется перебраться на его другой берег, и колонна окажется в Тильзите, по-нынешнему, в городе Советск. Это уже Калининградская область. А по ней до дома всего-то пятьдесят шесть км! Итого: триста пятьдесят, если не учитывать неровности местности и движение по городам. А пока придётся нам по Риге пилить почти двадцать км! Да ещё под светофоры – на наших-то коломбинах… Ни разогнаться нормально, ни затормозить!
Алексей прикинул, со средней скоростью 30 км/ч – из-за прицепа – они подъедут к воротам своей бригады не ранее двадцати двух часов:
– Поздновато, конечно! Но, больно уж трудная дорога предстоит.
В одиннадцать с небольшим колонна, наконец, выползла за пределы Риги и, ничего не прибавив к своему черепашьему ходу, потянулась к Елгаве.
Но – не тут-то было! Спустя час она упёрлись в мощную автомобильную пробку и встала. Впереди вся трасса, окутанная парами и дымами работающих двигателей, во всю ширину заполнилась обездвиженными автомобилями. Из-за стремления словчить, некоторые машины повыскакивали на встречную полосу, забив до отказа и её. Движение замерло, казалось, навсегда!
Величко ушёл вперед на разведку, но, вернувшись, безнадёжно махнул рукой:
– Ребята! Там картина Репина! Называется: «Приплыли!» Машин впереди – до самой Елгавы, но и в неё не въехать. А с другой стороны столько же встречных стоят! Как теперь всех растащить?
– Но почему? Почему нормально не разъехались? – удивился Алексей.
– Да посмотри по сторонам! Будто сам не понимаешь! Снег валил, валил, вот трассу и завалил. Когда расчищали, дорога сузилась! Видишь, Гималаи вдоль обочин появились? А в поле – там вообще по пояс! Машины всё прибывали… И обратно нам не выбраться! Сдаётся мне, тут большой бедой запахло!
– Согласен! – подтвердил эти опасения Алексей. – И что будем делать? Двигатели глушить нельзя, а бензин в дым переводим… Давай-ка считать. У тебя сколько было в баках? Два по сто семьдесят? Полные были? Итого: триста сорок литров в начале! Расход твоего Зила на сотню километров 32 л? Так? Хотя в такой мороз ещё больше! Добавим на буксировку и холод… В общем, примерно 40 л! Пусть нам ехать не 350 км, а все четыреста. На это уйдет 160 л бензина. В запасе останется полный бак! Отлично! Правда, мы двигатель постоянно гоняем… И когда это закончится, кто же знает. Тем не менее, от нехватки бензина я большой опасности не вижу. Как-нибудь вывернемся! Теперь больше думать следует о том, как бы не закоченеть!
– В таких ситуациях я арифметике не доверяю! – усомнился в расчетах запасов топлива Величко.
– Если доживём – практикой проверим! А раньше времени паниковать я не хочу! Вон, сколько людей рядом с нами мучается. Всех в беде не оставят! А ты, Гена, давай-ка своих бойцов в будке проверь… Не околели ещё? К тому же решай, как делить оставшиеся сухие пайки… Уверен, их там поубавилось! Вряд ли наши ребята от такого соблазна удержались! Займись этим, Гена, будь добёр! Рекомендую вскрыть все коробки … Сам понимаешь… Ребята у нас ушлые! И вопрос не в том, что они без спроса что-то съели! На здоровье! Но хватит ли продержаться до победы… Вдруг несколько суток просидим…
– А говоришь, паниковать не будем! – засмеялся Величко. – Сам-то ты нас на несколько суток приговорил! Впрочем, мы продержимся! У меня в КУНГе автономный отопитель имеется. На солярке! Хотя давно не заливали… Надеюсь, на несколько часов хватит. Значит, надо всем в КУНГ перебираться! А если вдобавок выносную станцию питания запустить, то можно будет и калориферы включить! Тогда Ташкент я гарантирую! Но это удовольствие тоже за счёт бензина. Три литра в час!
– Что же ты молчал? Мы спасены! Но в твой КУНГ запрещено посторонних впускать… В том числе, и меня! – подсказал Алексей.
– Ничего! Я тебе и Иварсу глаза завяжу! – захохотал Величко. – Вам ещё теплее станет!
– Тогда действуй! Иварс уже в ледышку в своём дуршлаге превратился! Когда будешь готов, мой Уазик оставим с работающим двигателем, а Иварс будет периодически проверять… Но мы забыли, что и моему Уазику бензина до дома не хватит… Еще одна задачка! – сообразил Алексей.
– Забыли не только это! Есть и приятное! Ведь в буксируемом Газоне тоже бензина под завязку! Ему-то зачем? Поделим! – радостно подсказал Величко.
– Толково! – одобрил Алексей. – В общем, действуй, Гена!
Скоро в КУНГе действительно наладили «Ташкент», хотя и с некоторыми неудобствами. Ведь конструкторы объемной радиоаппаратуры, конечно же, не предполагали, что в машине вздумают разместиться семь человек, едва в нее втиснувшихся. Но в тесноте, да не в холоде!
Постепенно всех разморило. Никакая беседа не клеилась. Стали клевать носами. Но через час Алексей сообразил – не хватает кислорода. Не угореть бы! Он выгнал всех на мороз, чтобы подышали и размялись. Пробежался и сам, туда-сюда, увлекая за собой Величко, но тот лишь посмеялся:
– Если лишнюю мощь за собой чуешь, лучше генератор покрути! Пусть он отдохнёт!
Народ спросонок на морозе быстро продрог и попросился обратно.
– Как хотите! – благословил Величко. – Станцию всё равно выстудили. В ней теперь как на улице!
Опять все затолкались в безвоздушное пространство.
Алексей поглядел на часы и подвёл для себя итог:
«Уже два с половиной часа стоим! Ни одна машина не сдвинулась с места».
– Гена, как с обедом? – шепотом спросил Алексей.
– Никакого обеда не получится! – громко заключил Величко. – Ни один паёк до обеда не дотянул! Так что, жизненную энергию будем получать от обогревателя!
– Товарищ капитан! – вмешался Иварс. – Это не мы! Пока машина стояла в боксе, ее почистили! Без нас… Чужие!
– Теперь расследование проводить бессмысленно! – засмеялся Алексей. – Я всех прощаю! Но накормить вас не смогу!
– Вы не верите! – обиделся Иварс.
– Верю! Но есть всё же охота! – без укора засмеялся Алексей. – В следующий раз будем предусмотрительнее!
Кто-то постучал в КУНГ снаружи. Все прислушались, но с места не сдвинулись, надеясь, что это вышло случайно. Неуверенные стуки повторились.
– Погляди! Может, колонна двинулась! – приказал Величко одному из караульных.
Внизу под дверью КУНГа стоял испуганного вида гражданский мужчина, дрожавший в мелком ознобе:
– Товарищ офицер! – обратился он ни к кому, шаря взглядом по нутру машины и стараясь выделить в ней главного. – Товарищ офицер!
– Что вам нужно? – нейтральным тоном спросил Величко.
– Товарищ офицер! – голос гражданского зазвучал с литовским акцентом, просяще и униженно. – Товарищ офицер!
– Да что вам нужно? Тепло выходит! – нетерпеливо рявкнул Величко.
– Я хотел купить у вас бензин… У вас ведь баки большие…
Величко развеселился:
– Баки большие, потому что у большой машины большой расход топлива! А запаса хода нам это не прибавило! Сами не знаем, доедем ли? Кроме того, мы свой бензин не покупали! Его родина нам залила, чтобы службу нести! Потому и продавать его мы не имеем права!
– У меня здесь жена… – замямлил мужчина.
– Завидую вам! – всё ещё смеясь, ответил Величко, рассчитывая отшить просителя – сколько тут таких же рядом? – Всегда хотел путешествовать с женой! Но мне-то вы зачем это рассказываете!
– У меня двое детей в холодной машине… И беременная жена! – он готов был заплакать. – Они замерзли. Бензин закончился… Мы теперь пропадём…
– С этого бы и начинал! Канистра есть? – гаркнул Величко и повернулся к своему водителю. – Приживойт! Налей ему полную…
– Товарищ старший лейтенант! А если не доедем?
– Не зли меня, парень! Я на свою совесть жизни этих детей и женщины не возьму! И никому не позволю! Налей ему полную канистру! – потом Величко повернулся к мужчине. – Там желтый москвич стоит… Это ваш? Сколько детям?
– Старшему пятый год, а младшему скоро годик!
– Ах, чёрт! – ругнулся Величко. – Вот что! Забирайте-ка сейчас же своих сюда и отогревайте их здесь, а наш народ слегка проветрится! Заодно поможет детей принести и бензин залить! Вперёд, мои орлы! Задача ясна?
– Ещё как! – весело отозвались ребята в черных танковых куртках.
– Спасибо, товарищ офицер! Спасибо! Такой мороз! Такая пробка! Спасибо! Может, деньги всё же возьмёте? – твердил ошалевший от страха за жену и детей литовец, еще не осознав, что встретил бескорыстную и активную поддержку в столь страшной для него ситуации. В трудное время, каждый за себя…
– Ты что об этом думаешь? – запоздало спросил Алексея Величко.
– Да как же иначе? Всё правильно! – подтвердил Алексей.
Женщину в распахнутом пальто, под которым выпячивался большой живот, уже подвели к машине. Она с ужасом глядела на крутую металлическую лестницу, по которой ей предстояло подняться с таким животом и ребёнком в руках. Ребёнка-то, укутанного в толстое одеяло, сразу перехватил Алексей, а Величко, встав на колено в своей высокой машине, протянул женщине обе руки вниз:
– Не бойтесь! Уж я вас не уроню! – пообещал Величко и, словно подъемный кран, бережно втащил женщину в КУНГ. – Вот и всё! Располагайтесь, как хотите!
Следом в машине оказались ее старший ребенок и муж, который вдруг признался:
– Она по-русски не говорит… Даже не понимает… А у вас ведро есть? – с надеждой поглядел он на Величко.
