Александр Иванович Вовк
Тепло лютых холодов
В общем, так и получилось: и вежливо поздоровались, и галантно провели к столу, и без суеты усадили… Безукоризненно чистая скатерть, роскошные столовые приборы, живые цветы в массивном хрустале… Затейливо оформленное меню с фирменным тюльпаном. Удивительно вкусные и необычные «Цепелинас». Овощные салатики в лодочках из хрустящего печеного теста… Своевременная смена использованной посуды…
Друзья расслабленно отдыхали, болтая о своём. Иногда смеялись над анекдотами, не мешая отдыхать остальным. В какой-то момент в середину стола поставили большую хрустальную салатницу. От её содержимого, от красивого оформления и запаха у всех разыгрался дополнительный аппетит. В тот же момент и Алексей со своей женой, и его друзья обнаружили к себе скрытое внимание со стороны официанта. Он со всей очевидностью наблюдал за реакцией их стола, наблюдал за ними. Причем, явно не для того, чтобы вовремя услужить!
Нет! Он не насмехался! И никак, в общем-то, не выдавал своего интереса, но такой интерес, безусловно, у него имелся и ощущался за столом. Скорее всего, догадались друзья, официанту хотелось увидеть, как русские, именно они, неугодные здесь русские, взявшиеся неизвестно откуда, справятся с тонко подстроенной официантом ситуацией. А еще лучше, если они сконфузятся или сделают что-нибудь непозволительное для хорошего общества.
Друзья действительно сомневались, как им лучше расправиться с этим непонятным салатом? Если бы в нём оказалась общая для всех ложка, то проблем бы не возникло. Или у кого-то на столе нашлась бы чистая ложка или вилка, то и тогда бы разобрались. Но ничего такого не имелось, кроме коллективного для всех салата, с которым не знали, как разделаться.
В другое время ситуация всё равно разрешилась бы каким-нибудь простейшим образом – не весть какая задача! Если ко всему подходить с юмором, то никакие конфузы не страшны! Но обстановка этого ресторана настраивала на некоторую чопорность и манерность, предполагала какие-то особые, неизвестные друзьям правила и приёмы. Все это чувствовали, и не желали попадать впросак.
Обстановку разрядил Славка, который из-за своих водительских обязанностей один оставался трезвым. Он повернул голову в сторону официанта и сделал ему призывный жест, который вполне можно было расценить, как не слишком учтивый. Но Славка вложил в него нашу коллективную месть за предложенное испытание.
Когда официант почтительно приблизился, Славка спросил его с характерным лукавым прищуром:
– Уважаемый, мне кажется, вы забыли воткнуть в этот салат большую и красивую ложку! Разве не так? Не соизволите ли исправить?
Официант покорно кивнул и удалился, не получив удовлетворения от своей затеи. Он не предполагал, что русские гости настолько просто выскользнут из его ловушки.
Теперь та история мигом пронеслась перед глазами Алексея, и он счастливо хохотнул, направляясь мимо «Тюльпе» к соседствующему с рестораном гастроному. Тот зазывал в себя огромными стеклянными витринами и отменным порядком внутри, чистотой и теплом. Алексею даже неудобно стало своей видавшей виды чёрной танковой куртки. Не говоря уже о том, что она красноречиво свидетельствовала о принадлежности к армейским структурам, а в Каунасе офицеров, как предупреждали Алексея знающие люди, не очень жалуют.
Алексей не торопясь купил триста телячьей колбасы, попросив ее порезать. Взял известный ему литовский деликатес – сыр «ромбинас», маленький, имеющий форму ромба, две бутылки топленого молока, которого давно не встречал в продаже, и пахучие хрустящие батоны хлеба.
– Ви наферно из Калининграта? – очень вежливо, но с заметной иронией спросила продавщица в расшитом белоснежном переднике и беленьком кокошнике.
– Вы угадали! Но не возвращаться же мне обратно, чтобы купить что-нибудь на ужин?
– О! Нет-нет! Ви меня непрафильно поняли! Я совсем не о том думала! – стала она извиняться, нарвавшись на достойный ответ Алексея.
Все покупки пришлось прижать к себе под насмешливыми взглядами стильных продавщиц, поскольку никакой тары они не предложили, а захватить из машины портфель Алексей не догадался.
«Будто русские виноваты в том, что обеспечение продуктами питания в Литве значительно лучше, нежели у нас! – всё ещё злился на продавщицу Алексей. – Впрочем, а кто же виноват? Ведь именно русские, но засевшие высоко в кремле, такую несправедливость и поощряют! Да! Нет сомнений, что Литва производит мяса в расчете на одного жителя, кажется, в семь раз больше, нежели в целом по стране, но ведь делает она это не без нашей помощи! Откуда Литва берет трактора, комбайны, топливо для них, сельхоз оборудование, минеральные удобрения? И мы ее за это, между прочим, не подкалываем!»
На улице, стараясь ничего не растерять, Алексей склонился перед лобовым стеклом своей машины, рассчитывая на проворство Иварса. Тот среагировал мгновенно и распахнул дверь.
– Иварс! Принимай наш ужин! – стал освобождаться от груза Алексей. – Переложи на заднее сиденье… Уж не знаю, как нам это не разлить, не растрясти! – Алексей уселся на переднее сиденье и стал растирать прихваченные морозом уши. – У нас не печка, а орудие для ледового побоища! Она умеет лишь греметь! Но это я к слову… А сейчас возьми-ка ветошь, да сотри с заднего борта художества местных выродков.
Алексей еще по пути к машине заметил начерченные на заснеженной машине свастики. И это – при сидящем здесь водителе! Наверное, подумал Алексей, сработали под шумок работающего двигателя.
Когда Иварс вернулся на место, Алексей уже решил:
– Давай-ка всё же попробуем разыскать местную армейскую ремонтную базу. Хорошо бы там заночевать и поужинать… Ты как считаешь, Иварс?
– Давайте попробуем, товарищ капитан! – согласился Иварс и опять надолго замолчал. Он вообще был неразговорчив.
Нарушил молчание Алексей:
– Ты опять молчишь? Сказал бы, как расцениваешь те художества? – Алексей запоздало возмутился, повысив голос. – Это же надо! Мы их от фашизма освободили, а они нам свастики рисуют! Предупреждали меня, что здесь на каждой военной машине стараются… Хорошо, мы вовремя заметили! Представляешь? Они нас, своих освободителей, фашистами называют! Неблагодарный народец! Что бы они собой представляли сегодня, если бы наши отцы да деды за них свою кровь не проливали?
– Всё это, я думаю, немножко иначе, товарищ капитан! Всё немножко не так, как оно видится! Они не нас, они себя фашистами считают! И очень этим гордятся! Потому нам свастику свою и нарисовали, а не звезду! Мол, мы здесь хозяева, а не вы. Потому здесь место нашей свастике! И нет здесь места вашей звезде и вашему красному знамени!
Алексей удивился. «Надо же! Парень-то наш – не простак!» И с возросшим интересом к нему уточнил:
– Иварс, уж не они ли тебе это разъяснили?
– Вы, конечно, насмехаетесь! Но кое-что и они! Не эти, конечно! У нас даже в казарме об этом разговоры случались… Латыши, сами знаете, народ малый. Нас в сто раз меньше, чем население страны! Всего два с половиной миллиона – можно в лицо почти всех запомнить! Потому некоторые латыши, да и литовцы, не хотят смешиваться, не хотят затеряться среди всех… Хотят самостоятельности… Они называют ее независимостью… Если они ничего запрещенного не творят, то их можно простить, я думаю… Они ведь не понимают, что случится с нашей Латвией или Литвой, если они останутся в одиночестве! Конец им придет очень быстро и обязательно! Ведь вся наша продукция быстро расходится по стране, а на Запад нам ее не продать, как ни старайся! У них там, говорят, и своё продаётся с трудом. А ещё помощь со всей страны нам идёт разнообразная! Это понимать надо! Они понимать не хотят! Они так воспитаны…
«Ничего себе! – опять удивился Алексей. – И такие разговоры свободно ведутся в казарме по ночам? То есть, в воинском коллективе, который, как все считают, призван защищать завоевания социализма! И никто до сих пор на этих деятелей не «стуканул»? Ведь не может не быть в их среде ни одного осведомителя из особого отдела! Впрочем, знаю я их, этих особистов! Им в подобных случаях, хоть кол на голове чеши! Приказали сверху, будто нет в стране фашизма, нет сепаратизма – значит, нет! И всё! Потому и не замечают! Знают ведь, если вдруг заметят, не подумавши, если начальству своему доложат, если настроение ему испортят, так сразу по голове и получат! Сколько раз мы сами докладывали в особый отдел о националистических выходках? Как только начинается увольнение солдат, выслуживших свои два года, так прокатывается очередная волна вредительства. Именно эти тайные мстители, мнящие себя борцами с Советами, и вредят. Обычно после их отъезда выясняется: где-то на топопривязчике жгут электропроводки перерезан; где-то на пусковой установке штырьки штепсельного разъема погнуты. А то ведь, если больше не знают, как ещё навредить, хоть столовскую алюминиевую тарелку скатают в трубку и в унитаз… Случалось и такое! Нельзя утверждать, будто подобные действия носят массовый характер, но и не одиночный! Это уж точно! А особый отдел нам всегда одно твердит: «Воспитываете людей плохо! Какое же это вредительство? Так, едва на мелкое хулиганство потянет!»
– Ты их, кажется, оправдываешь? Может, при некоторых условиях и сам так же поступил бы?
– Да кто же это знает, товарищ капитан? Я знаю то, что есть!
– Почему же ты теперь не с ними? – уточнил Алексей.
– Так я уже говорил вам… Латвия вне Советского Союза пропадёт. Она лишь за счёт СССР и поднялась… Вон, сколько всего нам понастроили. Я сам на хорошем предприятии до армии работал. На ВЭФе… Может, знаете?
– Конечно! Все знают!
– После армии меня возьмут обратно. Даже деньги какие-то за время службы мне идут… И в очереди на квартиру я стою! Разве без помощи большой страны такое было бы возможно? Нашу Латвию и не знал бы никто! Так – одна из трех шпротных республик! Потому я не согласен с теми ребятами… Но мне их жалко… – сознался Иварс.
– И Аренберга жаль? – задал Алексей провокационный вопрос.
– Нет! Его не жалко! Он убежденный нацист! Он готов всех вокруг убивать. Я тогда всего полгода прослужил, когда он увольнялся, а многое о нём уже знал. Командир дивизиона всему личному составу зачитывал характеристику, которую он себе заслужил. Страшная получилась характеристика. Хуже и придумать нельзя! Такую себе в страшном сне не видеть! Но Аренберг, плох он или хорош, оказался несгибаемым! Никто не мог его заставить сделать что-то против воли! Никакие приказы, никакие угрозы! Он только на гауптвахте просидел в общей сложности более года… Многие его делишки командир дивизиона в характеристике перечислил… Например, мотоцикл своего старшины в реке утопил! Да он и офицерам в открытую заявлял, что симпатизирует нацистам и ненавидит советскую власть… И что? А ничего ему за это не было! Побыв всего месяц на гражданке, он вернулся. С кем-то на КПП встречался, хвалился… И уже в милицейской форме! Вот скажите мне, товарищ капитан: «Как такое возможно с его-то характеристикой? И чего от него людям ждать, от откровенного нациста? Ведь он теперь ещё и власть представляет! С погонами!»
– Раз это стало фактом, то в Прибалтике теперь, видимо, всё возможно! Хотя и я этим был удивлён!
– Я так думаю, товарищ капитан! Если это стало возможно, то ему крепко помогли! Значит, рядом с ним есть достаточно влиятельных людей с его взглядами! И они никого не опасаются! Значит, силу свою чувствуют! И более высокую поддержку! Разве не так?
– Хотелось бы возразить тебе, Иварс, но скорее соглашусь. И довольно об этом. Ты как думаешь, мы с тобой правильно едем? Неужели наша база на таком красивом проспекте обосновалась? Скорее всего, где-то на окраине? Уточнить бы… Попробуй уточнить у кого-то…
Из Каунаса выехали в полдень следующего дня, конечно же, не солоно хлебавши. На тамошней ремонтной базе ничем у военных не утешились. И для Алексея это, разумеется, не стало неожиданностью.
Даже днем мороз ничуть не отпускал, но путешественники неплохо выспались, и если бы не осадок в душе от бесполезности местных мучений, всё было бы замечательно. По маршруту маячил Паневежис, который придётся посетить, скорее всего, тоже в туристических целях.
«Кому мы там нужны? – сознавал печальную реальность Алексей. – Но ехать хотя бы для отчета придётся! Если я где-то радиостанцию отыщу, меня никто не спросит, был ли я здесь. Но если она не найдется, каждый упрекнёт. Мол, почему в Паневежисе не поискал?»
Рассчитывая преодолеть сто двадцать км за два часа, из-за снежных заносов проваландались почти четыре! Зато авиационную дивизию в Паневежисе нашли быстро и без проблем – издалека заметили стоящие самолёты. Но на этом везение закончилось.
Давно и точно подмечено: «Где начинается авиация, там заканчивается порядок!» Действительно, Алексея всюду доброжелательно встречали, выслушивали и посылали дальше… И он от управления мчался в полк. Из того полка – в соседний. Оттуда – в ТЭЧ (технико-эксплуатационная часть), потом… Да что говорить! Командира дивизии и его заместителя по вооружению – или как он у летчиков называется? – Алексей так и не нашёл. Но его слегка успокоили: «Тебе ещё повезло, что сегодня не полетный день! Иначе вообще никого бы не встретил и ничего не получилось!»
А что получилось? Тоже ведь – ничего! Разве что, на боевые самолеты вблизи поглядел. Грандиозное зрелище для наземного инженера! Особенно поразили те самолеты, которые стояли на обслуживании в ТЭЧ. Стояли без боковых панелей, словно без одежды. Оказалось, что внутри фюзеляжа настолько плотно упаковано различное оборудование, что Алексей, сам ракетчик, техника которого также всех поражает плотностью компоновки, только языком цокал:
– Напичкано всего так, будто я внутри радиоприемника оказался! И всё блоки, блоки, блоки! Но они буквально втиснуты сбоку, на периферии, поскольку почти всё пространство в самолёте досталось огромной трубе. Она проходит посредине через весь самолет. Это и есть реактивный двигатель!
На просьбу забраться в кабину секретной боевой машины механики Алексею, не отвлекаясь от своей работы, ответили просто:
– Если делать нечего – залезай, смотри сколько угодно! Нет там ничего интересного?
И даже не предупредили, чтобы ничего не трогал, не включал! Ну и порядки! Одним словом – авиация!
Убедившись, что местные вояки даже свою машину не найдут, в случае чего, Алексей, учитывая позднее время, решил в ночь дальше не выдвигаться.
Он заночевал в гостинице дивизии. Машину пристроили, слив отовсюду воду, поближе к дежурному по части. Под его охрану. Иварса тот же дежурный поселил в ближайшей казарме, прикрепив его на ужин и завтрак к солдатской столовой без продовольственного аттестата. Притом Алексею он добродушно сказал:
– Оно тебе надо? Возиться с этими бумажками! И водителя твоего легко накормим, и тебя! Два человека – не двести! Подходи только вовремя, прямо ко мне!
В комнате гостиницы, куда налегке явился Алексей, его бурно приветствовали, как выяснилось позже, офицеры-вертолётчики, как и он, находившиеся здесь в командировке:
– Пожрать что-нибудь принёс, капитан? – потянулись к нему три лейтенанта не первой свежести.
Они успели порядком нагрузиться. Рядом стояла открытой двадцатилитровая канистра со спиртом. На столе кроме стаканов и разрезанной на мелкие дольки луковицы ничего не было. Зато сразу прозвучал первый тост:
– За ракетные войска! Пей до дна, а то век чистого неба не видать! Не экономь! Спирта у нас много! А окна вертолёта и без него, надеемся, не запотеют!
Алексей пить не стал, лишь обозначил. «Здесь стоит только ввязаться, навсегда и останешься!» – подумал он, покачав для пробы почти полную канистру, и под восторженные возгласы отдал вертолётчикам свою долю колбасы.
– Ты думаешь, капитан, нас трясёт от холода? – пьяно уточнил вертолётчик. – Это от постоянной вибрации! Это от вибрации! – он чудовищно икнул. – Лично я всегда боюсь войти в резонанс со своим вертолётом… Знаешь, что тогда получится? Нет? – он наставительно поводил в воздухе указательным пальцем. – Тогда не возникай! Резонанс – это тебе не тряска! Это – всему конец! Так-то, пехота!
Засыпая, Алексей в тумане усталости увидел жену, своих мальчишек, известный всей стране драматический театр Паневежиса, мимо которого они всего-то проехали. И то – хорошо. Вспомнил Баниониса, всегда, казалось, работавшего в этом театре, и пожалел, что не удалось сходить на спектакль. Как будто пустяк, но вся жизнь может пролететь, а случай больше не выпадет…
Сну Алексея не помешал даже собачий холод в плохо отапливаемой комнате, бесконечные дебаты вертолётчиков, свежие влажные простыни, пружинящая поролоном несминаемая подушка…
Пока Иварс завтракал в солдатской столовой, пока проливал блок и радиатор Уазика горячей водой, Алексей хорошо помылся, побрился, сходил в офицерскую столовую, сделал в строевом отделе отметку в командировочном предписании и оттуда же дозвонился до своего дивизиона.
Сквозь хрипы, собственный крик и крик с той стороны, будто ничего не слышно, он доложил помощнику начальника штаба о месте своего нахождения и безрадостных результатах поиска. Сообщил, что выезжает в Ригу на базу полковника Александрова.
До Риги было сто пятьдесят км. По отличной дороге! Но обилие свежевыпавшего снега осложнило поездку. Да и мотор временами дурил, всё чаще дергал, о чём-то предупреждая. Явный признак неисправности в топливоподаче. Может, вода в бензине или в отстойнике замерзла? Со временем, видимо, от горячих молитв продрогших путешественников, движок прочихался. И всё наладилось. Разве что, отопление в машине, как было паршивым, так паршивым и осталось. Потому Алексей кутался в одеяло – весь, насколько мог, предварительно замотав другим одеялом поясницу Иварса вместе с его сиденьем. Остальное водитель укрыть не имел возможности. Так они и катили со скоростью не более сорока.
– Товарищ капитан! Если в Бауске свернуть на Елгаву, то наш путь удлинится всего километров на сорок. А уже там, если в знакомом мне месте съехать с трассы, еще километров двадцать пять до моего дома… Итого, дополнительно сто км!
– Я тебя понял, Иварс! – засмеялся Алексей. – Считаю, что ты этот подарок судьбы заслужил! Но как лучше такой крюк совершить? И по времени, и по дорогам. Ты уверен, что там снег расчистили? Не увязнем? В такой мороз это обернётся катастрофой!
– Я тоже боюсь! Но мы поймём, подъехав к дороге. Сразу видно, регулярно ее чистят или нет!
– Тоже верно! – согласился Алексей. – Я планировал часа в три доехать до базы. То есть, после обеда. А теперь? Теперь нам до Елгавы будет, как до Риги. Плюс твои двадцать пять! Значит, после шестнадцати сможем дотянуть до твоего дома. Выходит, придется заночевать. Я там твоих родных не стесню?
– Да что вы, товарищ капитан! Спасибо вам большое, что согласились! Мои очень рады будут. И мне, значит, и вам рады будут! Родители мои – люди простые, потому они – без придури! Очень гостеприимные. Обрадуются! Полтора года не виделись.
– Ну, что же! Ради такой встречи можно рисковать! Тогда на базу приедем уже в четверг. Хорошо бы успеть до обеда! Там ещё твои двадцать пять и семьдесят до Риги. И по Риге час. Всего часа три-четыре получается. Стало быть, завтра в восемь мы должны покинуть твой дом. Согласен?
– Спасибо! Я-то на всё согласен! Мне бы хоть часок! – ответил окрыленный Иварс. – А вам за этот крюк не достанется?
– Намерен меня отговорить? – засмеялся Алексей.
– Что вы! – счастливо хохотнул Иварс.
Маленькая латышская деревенька, состоящая из однотипных по архитектуре уютных домиков, из-за общей планировки улиц больше напоминала крохотный город.
Алексей старался оставаться в стороне от всех, чтобы не мешать родителям, ошалевшим от случайного счастья, насмотреться на сына. Но мать, не отходившая от сына, не оставляла в покое и уважаемого гостя, всё стремилась во всём ему угодить. С отцом, как и положено, поговорили сдержанно и обстоятельно – о невиданных в их краях морозах и снежных заносах, о службе сына, о видах на урожай.
Потом была жаркая баня, упрятанная в саду, опять хлопоты вокруг него хозяйки, предложение отца пропустить стаканчик на ночь, от которого Алексей вежливо отказался: «Завтра рано вставать и сразу ехать!»
Он спал в отдельной комнате на широкой кровати и тщательно взбитых подушках. Спал как убитый, хотя, улетая в сон, будто в глубокую пропасть, всё же увидел жену – как ей там, одной? Увидел и своих мальчишек. «Как хорошо получилось, что Василёк не ревнует к братику! Всё порывается сам за ним ухаживать. Это очень хорошо! Всё хорошо…»
Утром Алексей проспал, поскольку его не разбудили пораньше, как он просил – пожалели. Иварс с отцом уже проливали на морозе двигатель горячей водой. После завтрака их трогательно и тепло провожали: мать – со слезами; отец – сдержанно. Чуть не на неделю обеспечили едой…
Из других домов заинтересованно улыбались и приветливо махали руками соседи, выскакивавшие для этого на расчищенные от снега крылечки. И мороз хорошим соседям – не помеха! Все уже знали о радости в доме Ладиньшей.
На базу полковника Александрова вкатились к обеду. Иварс отказывался идти в солдатскую столовую – куда домашние запасы девать? Но Алексей предложил взять кое-что с собой, чтобы угостить ребят за столом. Им будет приятно, и контакты скорее установятся. Иварс согласился, а Алексей остался в машине, последил за работающим двигателем, мороз-то не слабел, попутно решая вопросы размещения машины и себя самого.
Цель своего визита дежурному по части он уже объяснил, но одновременно узнал, что командира пока нет – на обеде. Хотел пообедать где-то и сам, но офицерской столовой на базе не оказалось, а становиться на довольствие Алексею не хотелось. Перекусил в машине, чем бог послал, а вернее, чем снабдили родители Иварса.
Дежурный по части оказался привычным к командировочным – их здесь много за день приезжало и уезжало, потому был немногословным – надоели! «Подождите, когда обед у служащих окончится. Тогда вас в службах примут!» – посоветовал он и занялся своими делами.
Алексей имел намерение позвонить в бригаду, но вовремя передумал – пока нечего ответить на вопросы о радиостанции. Придется подождать.
После окончания обеденного времени местные служащие, все – женщины, привычно взяли Алексея в оборот, попросив наряды на сдачу техники, но притормозили, разобравшись, что он прибыл по другому вопросу. Нестандартный вопрос требовал нестандартных решений, которые могут принимать строго определённые должностные лица. Для начала, пока не появился командир, Алексея отправили к зампотеху.
Майор с фамилией, настраивающей на подтрунивание над ним, Стелькин, оказался весёлым и решительным мужиком, привыкшим решать самые трудные задачи без бюрократии:
– Вот что, капитан! Загоняй своё железо в ПТО – там у нас тепло, а потом будем шевелить мозгами и бумагами по поводу вашей радиостанции. Кажется мне, есть здесь одна, давно заброшенная! Может, тебе и сгодится! А я пока буду в кабинете… Если что, так спросишь Семёнсемёныча! Сперва сами с тобой поищем, а потом к командиру двинем… Во всеоружии!
Алексей и Иварс поставили машину в ПТО. Следовало идти к Семёнсемёнычу, но Алексей неожиданно лишился опоры и, обжатый могучими тисками, взмыл ввысь чуть не вверх ногами. Он еще не успел сообразить, что происходит, как оказался на снегу под мощный радостный рёв:
– Лёха! В нашем полку прибыло! Ура! Сегодня будем штурмовать дамский собор!
Это свирепствовал во всю свою звериную мощь здоровенный Генка Величко – командир взвода из батареи управления их дивизиона.
– Домский… Домский собор, а не дамский! – поправил Алексей, отряхиваясь.
– Э, нет! – не согласился Геннадий. Он с детской непосредственностью радовался встрече и хохотал. – Именно дамский! Так я называю местный Дом офицеров. Он вечером буквально кипит от всяких дам!
– Тебе нечем заняться?
– Так то же вечером, братан! Рига! Культурная программа! Экскурсия по местным… В общем, туда, где прячут орган! И ничего более! – он опять захохотал. – Не пропадать же здесь в мороз, не жравши… Выходные впереди!
– Ты в ремонт или из него? – уточнил Алексей.
– Ну, конечно! Забирать станцию, а она не готова! Бог с ней, со станцией! Но очень уж она секретная… Потому я с пистолетом, да ещё караул в придачу!
К Алексею подбежал солдатик без шинели, выскочивший из административного блока:
– Вы капитан Зотов?
– Это так! – подтвердил Алексей.
– Вас просит к себе майор Стелькин.
– Уже иду! – ответил Алексей сначала посыльному, а затем и товарищу. – Я сначала дело сделаю, потом и поговорим! У тебя какая машина?
– Сто тридцать первый у меня! А тебе-то попутка на что? Или ты на поезде сюда прикатил, как мы? – удивился Геннадий.
– Всё потом… Извини, спешу!
– Я тут документы поднял… Твоя часть 55562? – и зампотех облегченно выдохнул, увидев утвердительную реакцию Алексея. – Ну, вот! Нашлось ваше чудо! Его теперь даже в музей не примут! Да и забирать следовало вовремя… Уж не знаю, что там осталось? – чересчур откровенно сообщил Семёнсемёныч. – Поглядим! Самому интересно!
Машина оказалась разукомплектованной основательно. Она сиротливо накренилась на спущенных шинах – без аккумулятора, без фары-искателя, без запасного колеса… И это лишь то, что бросилось в глаза. А чтобы выявить остальное, требовалось участие здешних мастеров и Иварса, на что зампотех немедленно поставил задачу начальнику ПТО:
– Петрович! Эту развалюху срочно укомплектовать, всё проверить, поставить на ход… Как только капитан примет всё, включая радиоаппаратуру и документацию, оформить ее и отдать! И чтобы я ее больше никогда здесь не видел! Ясно?
– Так точно, товарищ майор! Будет в лучшем виде! Вот только… – отойдя в сторону, он стал что-то шептать зампотеху. Тот всё больше хмурился:
– Ты эту музыку отключи! Знать не знаю! Сам прошлёпал, сам и отстреливайся! Завтра к вечеру чтобы этой рухлядью здесь и не пахло! И жалоб потом чтобы не было!
После этого Алексей пошёл звонить в свою часть, довольно скоро связался с командиром дивизиона и доложил ему ситуацию:
– Здравия желаю, товарищ подполковник! Радиостанцию я нашёл. На базе у полковника Александрова.
– Молодец! Что ещё? – похвалил командир дивизиона.
– Она полностью разукомплектована. Не на ходу, конечно. Здесь мне пообещали привести ее в порядок к завтрашнему дню, но не уверен, что такой подвиг возможен! Очень уж разграблена…
– А они ремонт-то провели?
– Сами ничего не помнят, а документов я пока не видел. Картина грустная! Для проверки радиоаппаратуры собираюсь привлечь старшего лейтенанта Величко. Он ведь здесь! Получает свою станцию…
– Это я знаю! Сам его и командировал! А ты, кстати, присмотри за ним… Он, тот еще залетонец! Чтобы следом сюрпризы в дивизион не прилетели… У него ведь караул вооруженный… Ладно! Что у тебя ещё? – поторопил командир дивизиона.
– Я поищу все акты и паспорта! – пообещал, послушал и ответил Алексей в телефонную трубку. – … Да! … Нет! Происшествий по дороге не случилось. Мёрзнем! Завтра перед выездом, либо до обеда планирую вам опять позвонить! Тогда и сообщу, что и как? Не знаю как две машины вести? Водитель-то у меня один! Может, эту раскаряку Величко сам на буксир возьмёт? Она ведь из его батареи… Понял! … Есть! … Передам! До свидания!
Иварс осмотрел машину и доложил Алексею, что по многим признакам она безнадёжна. Но точнее сказать не получится – завести двигатель для проверки невозможно – отсутствует почти всё, что можно было снять. Даже свечи стянули!
«Ну что же! Завтра, так завтра!» – решил Алексей и приказал Иварсу безотлучно находиться в части:
– И чтобы без глупостей! А то здесь немало отчаянных голов без признаков мозга! Насоветуют, завлекут…»
– Не волнуйтесь, товарищ капитан! Я вас не подведу! Я с ребятами из своей батареи… Они проверенные!
До конца рабочего дня, пока это было возможно, Алексей перелопачивал в техчасти документы, в поисках свой радиостанции. Нашёл паспорт на шасси! Кроме того, пытался вместе с Величко проверить состояние радиоаппаратуры злосчастной радиостанции, но аккумуляторы даже на короткое время достать не удалось. Дело увязло в непреодолимой человеческой трясине. Смотришь, как будто, все к тебе с открытой душой, но нужных результатов это не даёт. Дело с места не сдвинуть! Неявный, но саботаж, опирающийся на нежелание что-либо делать!
Откуда-то появился Геннадий:
– Ты знаешь, какую я вчера культурную программу зацепил! И опять в дамском соборе! Роскошнейшая латышка, я тебе скажу! Прямо, Вия Артмане! – между делом похвалился Геннадий. – И всё так быстро наладилось! Она меня сама и пригласила… На электричке куда-то ехали… Застывшее море под лунным светом… В общем, море как поле! Поле как море! Но сосны шикарные, заборчики везде декоративные… У нее свой домик на взморье, прямо у воды… Романтика!
– Тебя в такой мороз ещё и понесло куда-то? – удивился Алексей.
– А что в казарме делать? Не книжки же читать! Поужинать я пошёл… Столовой-то нет. И… увлёкся! Знаешь, не могу спокойно на красоту глядеть! От неё тормозная жидкость у меня даже в мороз закипает! Голову теряю!
– Похоже, головы у тебя давно нет! – усмехнулся Алексей. – Нашёл, парень, где военную форму демонстрировать! Да еще в глухих местах… Так можно голеньким на зимнем пляже оказаться!
– Ты даже не представляешь, Лёха, насколько ты близок к истине! Я же тебе и говорю! Когда женскую красоту наблюдаю, сам собой не владею! Это у меня от деда!
– Ты и его с собой прихватил? – поддел товарища Алексей.
– Не говори… Знаешь, как дальше было… В одноэтажный частный домик с красивым крылечком зашли мы, отряхнув веничком снег, а в коридоре меня мужик с бородой поджидает… Вия и знакомит меня с ним! Весьма спокойно так информирует: «Это мой бывший муж! Ты на него внимания не обращай! Он – во всём бывший!» А тут из комнаты ещё и женщина вышла. Оказалось, мать мужа! «Ни фига себе! – думаю я. – У них тут общее собрание, а меня моя Красота для провокации заманила… Дабы на нервах у бывших поиграть! А если повезёт, так гость супругу ещё и морду начистит! Потому и выбрала такого тупого амбала, как я! Есть женщины, которые подобные интрижки в два счёта замешивают!»
– Ситуация однако! – заинтересовался Алексей. – И?
– Никаких «И»! – отрезал Геннадий. – Неужели под бочком у мужа мне той красотой любоваться? Но она меня в свою аферу так и затягивает: «Вы останьтесь! Чаю попьем, согреетесь!» А я-то всё уразумел, застегнул свою шинельку и демонстративно для всей честной компании подвёл итоги: «Нет уж, мадам! Проводил я вас, коль уж попросили, до самого дома! А теперь опасаюсь на свою электричку опоздать! Не знаете, когда следующая в город пойдёт?» Ну и ретировался, пока в международный семейный скандал по уши не влип! В общем, крепко в тот вечер плакала, думаю я, моя латышская Красота! Но уже без меня!
