Александр Иванович Вовк
Тепло лютых холодов
Глава 20
Утром по дороге в часть Алексей удачно встретил своего оператора – старшего лейтенанта Артемьева. Удачно, потому что следовало решить кое-какие служебные вопросы.
Поздоровались за руку и, как обычно, ускоренным шагом двинулись дальше рядом.
– Тебе мою записку передали? – спросил у подчинённого Алексей.
– Насчёт нашей пусковой установки? Конечно, передали! Я ее уже перегнал в ОРМ! – ответил Николай.
– Когда же ты успел? – удивился Алексей, понимая, что за прошедший день по многим соображениям провернуть это мероприятие законным путём невозможно.
– Секреты мастерства интересуют, Алексей Петрович?
– Давай без дешёвой лирики! Если о мастерстве говорить, то ты должен был это сделать значительно раньше, а не вчера! Потому я позавчера, едва из командировки вернулся, из-за твоего мастерства уже заполучил втык от зама по вооружению!
– Понял! Свою вину признаю… Но наряды один за другим идут! Вот память и отшибли! А вчера я по автопарку дежурил… Слегка подсуетился, пока обеденное время и никто пусковую засечь не мог! Всё как будто обошлось!
– Ладно! Если и для меня обойдется без взыскания, то и для тебя забудем без последствий! А нет, так штаны снимай! – подвёл итоги Алексей.
– Понял! Но, Алексей Петрович, нарядами действительно совершенно задолбали… Никакое дело ни начать, ни закончить!
– Какие у тебя на сегодня планы?
– С утра два часа занятий с личным составом, потом на инструктаж выдвигаюсь, поскольку сегодня заступаю начальником караула. Вот и все мои планы. Сегодняшний наряд уже седьмой в этом месяце! А первого января я опять хоть патрулём, но попал…
После развода на занятия Алексей подошёл к Курасову:
– Юрий Семенович! Надеюсь, вы за справедливость? – с усмешкой спросил он.
– Разумеется! – тоже, смеясь, ответил начальник штаба. – По какому вопросу клинья подбиваешь?
– Пока я был в командировке, все мои наряды на Артемьева перебросили! Какая уж тут справедливость? – заметил Алексей.
– Людей-то нет, а он – на месте! Вот он и ходит! – усмехнулся начальник штаба.
– Значит, не батарея управления свою радиостанцию всюду разыскивает, а почему-то это делаю я! А в благодарность за это мой оператор за себя и меня в наряды ходит, а наши важные дела стоят! Неужели нельзя было на батарею управления эти наряды перекинуть, если вы тоже за справедливость? Вон, полковник Ницкий нам уже привет готовит, поскольку некому было вовремя пусковую в ОРМ перегнать! Некому! Все на батарею управления работают!
– Не надо, Алексей, всё в кучу! В батарее управления тоже людей нет для нарядов… Тот же Величко с тобой в Риге был! Сам знаешь, так зачем шумишь?
– Допустим так! Но почему бы Сальникову в наряд не сходить? Что это за каста неприкасаемых образовалась под крылом начальника штаба?
– Сальников работает! Сальников мне нужен! – стал защищать своего помощника Курасов.
– Понимаю! – закончил строить свой капкан Алексей. – Но ведь первого января он может в патруль сходить? В выходной он вам не нужен, Юрий Семенович?
– Не нужен! Сходит!
– Это справедливо! – засмеялся Алексей. – Осталось этого дня дождаться! Я правильно понял, что наш уважаемый кот Василий этот наряд с Артемьева на себя перенесёт?
– Сегодня ты меня убедил! – засмеялся Курасов. – А завтра – поглядим!
– А мне сдаётся, что для начальника штаба этот вопрос – дело чести! – не смолчал и Алексей.
Алексей подошел к Артемьеву, который с секретным чемоданом уходил в учебный корпус проводить занятия с личным составом:
– Николай! Первого января в патруль за тебя захотел сходить наш кот Василий!
– Забавно! Но меня это радует! Хоть какой-то просвет в жизни наметился! – засмеялся Артемьев.
– И еще, Коля! Ты сейчас обоих моих механиков-водителей ко мне отправь. Я с ними на пусковую пойду – надо же разобраться, как в ОРМ собираются ТО-2 проводить! Заодно выясню насчёт привета от Ницкого!
– Понял! Желаю удачи!
Через пару часов работы Алексея в бригадной мастерской туда с обходом зашел и заместитель командира бригады по вооружению полковник Ницкий. Оглядев хозяйским взглядом всё и вся и не пропустив ничего, он окликнул Алексея, зад которого в это время торчал из рубки:
– Зотов!
Узнав знакомый голос, Алексей выбрался из рубки и представился:
– Капитан Зотов! Слушаю вас, товарищ полковник!
– Здравствуй! – он протянул руку для пожатия. – Уже согласовали здесь работы по вашей пусковой?
– Так точно, товарищ полковник! – ответил Алексей.
– Ты это брось своё «так точно!» Я ведь твоего задания для специалистов ОРМ так и не видел! А говоришь, будто всё сделал!
– Товарищ полковник, я устно с командиром ремонтного взвода всё обговорил, а бланк оформлю чуть позже. Я сегодня первый день на службе после длительной командировки – не успел!
– Ладно! – успокоил полковник. – Проверь всё тщательно! Сам проверь! Чтобы через две недели агрегат покинул мастерскую без недостатков… Какие сейчас не устранены неисправности?
– Проверяю пока… Перед моим отъездом всё было в норме! Вот только ресурс маршевого двигателя на исходе… Но вы это знаете…
– Ну, хорошо! У меня к тебе предложение…
– Слушаю вас, товарищ полковник!
– Скоро в службе вооружения должность старшего инженера по ракетам освободится… Могу тебя рекомендовать… С командиром бригады я предварительно твою кандидатуру согласовал… Согласен?
– Буду счастлив работать под вашим руководством! – с радостью ответил Алексей.
– Ну, до этого еще далеко! Но я тебя взял в голову… И никому пока не говори… Даже комбату своему! Пока наш командир этот план не одобрит, твой Кривцов, чтобы подготовленного стартовика не терять, может специально на тебя взыскание наложить! Кривцов ведь хитрец! А с взысканием тебя командир не утвердит!
Вечером Алексей поделился радостью с Людмилой:
– Мы с тобой мечтали в Ленинград поехать? Кажется, лёд тронулся! Меня Ницкий хочет к себе в службу взять… А это уже майорская должность, с которой можно в академию поступать! Получилось бы!
На следующий день перед самым обедом Алексея разыскал Величко:
– Лёха! Ты попал!
– Что случилось? – удивился такому началу Алексей.
– Мой комбат как вблизи поглядел на ту чертову радиостанцию, так не то чтобы расстроился, а чуть с ума не съехал! Ну и накатал сразу рапорт, а Кривцов назначил расследование по случаю неудовлетворительного состояния Р-125, которую капитан Зотов получил из среднего ремонта… И так далее! Ты, как я понял, за этот приказ еще не расписывался? Ничего! У тебя всё впереди!
– Что за ерунда? – чрезвычайно удивился и, конечно же, расстроился Алексей. – Всё-таки они нашли во мне крайнего! Ну, а ты здесь причём?
– А я, Лёха, тем самым приказом Кривцова назначен это расследование провести! И в итоге, как мне рекомендовано, взыскать с тебя хотя бы треть оклада, раз уж больше снимать не положено! Вот я и пришел, дружище, тебя предупредить и заодно предложить тебе написать объяснительную записку! К завтрашнему числу! А трояк свой можешь мне по-дружески не возвращать, поскольку убытки у тебя и без того ожидаются внушительные!
– Ничего не пойму! Стоит мне упомянуть тебя в своей объяснительной записке, и им придется тебя, как лицо заинтересованное, менять на кого-то другого… Они что же, совсем ничего не понимают? Или здесь какая-то собака зарыта?
– Какая собака, Лёха? Всё просто! Они надеются, что ты меня упоминать не будешь, то есть, не выдашь! Получится, будто мы с тобой в Риге спелись, заодно во всех неправедных делах были, потому я тебя постарался оправдать… Вот они нас с тобой обоих якобы за этот сговор, повлекший большой ущерб для общего дела, и придушат! Я это только так понимаю! Всё-таки Кривцов – молодец! Изобретательный гад! Нашёл способ, как меня лейтенантом сделать, собака!
– Надо срочно нам свои козыри поискать! Обедать идешь? Может, вдвоём пойдем? Заодно и подумаем? – предложил Алексей.
– Нет, Лёха! Нам теперь лучше порознь по миру передвигаться! А то еще мужеложство припишут! Кто знает, что у Кривцова на уме!
– Ты уж совсем затрясся! Отобьёмся!
«Как же быть? – в голове Алексея крутился только этот вопрос. – Сходить к Кривцову и спросить его напрямик, зачем он это заварил? Но в таком случае Кривцов будет вынужден защищаться! А защищаться он станет лишь нападением на меня. То есть, ничего хорошего из этого не выйдет. Не пойду! Сходить к командиру батареи управления? Ведь формально цепочка началась с него! Это можно, но чего от него добиваться? Чтобы отозвал свой рапорт? Ему самолюбие не позволит! А если вдруг и отзовёт, то уже Кривцов упрётся. Расследование не прекратит! Мол – причинён ущерб вооруженным силам, значит, должен кто-то ответить! Красивая позиция! Всё логично и, на первый взгляд, даже справедливо! А Кривцов вообще будет выглядеть принципиальным и болеющим за дело командиром. Не придерешься! Значит, опять мои карты будут биты! Как же быть?»
Алексей решил пока плыть по течению. Возможно, последующая обстановка сама подскажет ему, как действовать!
После обеда вызвал начальник штаба:
– Зотов! Распишись за ознакомление с приказом… Присядь, присядь… Прочитай!
Это был тот самый приказ командира дивизиона Кривцова, о котором Алексей узнал от Величко. Машина заработала!
Алексей пробежался глазами по тексту на двух листах. Халатно отнёсся… Не проявил принципиальность… Не задействовал все рычаги… Своевременно не информировал командование… Нарушил правила приема техники из среднего ремонта… Допустил послабление в отношении должностных лиц ремонтной базы… Не принял меры к устранению неисправностей шасси, повлекших преждевременный износ и выход из строя шин автомобиля Газ-69… За счёт поверхностного осмотра техники, получаемой из ремонта, не выявил ее неработоспособное состояние, значительную разукомплектованность… Не использовал все возможности для своевременной доставки радиостанции из ремонта в часть…
– Юрий Семёнович! Это кто же проявил подобную осведомленность и несомненный талант щелкопёра? Я столь удивлён, что даже не могу это вслух предположить! Неужели вы? Ах! Как некрасиво получилось, Юрий Семёнович! – открыто иронизировал Алексей.
– Имею право послать тебя очень далеко, мальчишка! – огрызнулся начальник штаба. – Но я в ваши игры не играю! Проект приказа готовил Величко и Сальников. Последний, мне понятно, почему точит на тебя зуб, а какой интерес у Величко, я не знаю! У меня и без ваших интрижек дел хватает! Расписался? Вот и иди с миром!
И Алексей вышел, совсем сбитый с толку. «Величко… Не понимаю! Но лишь от него могли исходить подобные конкретности… Зачем ему это? Неужели надеется, будто ему воздастся? Даже если имеет столь важный личный интерес, всё равно нельзя так низко опускаться!»
– Алексей Петрович! – остановил его командир родной батареи. – Далеко направляешься?
– В ОРМ! Там же пусковая, и мои механики-водители работают.
– Понятно, иди! Но ты про показное занятие не забыл? Оно ведь во вторник!
– Не забыл я, Анатолий Петрович, да взяться совсем некогда! Лыжами личный состав обеспечьте, а остальное я сделаю! – пообещал Алексей.
– Кто тебя обеспечивать должен? Лыжи на всех давно имеются… А остальное – за тобой! Мешать ни в чём тебе не будем! – посмеялся комбат.
– Ладно! Придётся сегодня вечером… Да ещё завтра с подъёма с народом заняться…
– Делай, как знаешь, но занятие должно быть на высоте! В общем, покрой себя и нас неувядаемой славой! Офицеры со всей бригады соберутся! И комбриг, конечно!
– Да сделаю я всё, как надо! Только где сейчас старшина?
Комбат удалился, не ответив. Алексей обнаружил старшину батареи в каптёрке:
– Сергей Михайлович! Я после ужина народ наш привлеку для подготовки лыж…
– Это, как скажете! Но сегодня до ужина – баня!
– Ничего! Такие наступления уже не отменяются! Подожду! Но вас попрошу подготовить инструменты… Отвертки, молотки, шурупы для креплений… А после ужина можете быть свободны! Отдыхайте!
– Вас понял, Алексей Петрович! Будет сделано!
Алексей захватил из канцелярии несколько листов бумаги и отправился в ОРМ. «Объяснительную записку хоть вчерне бы написать! Иначе не успею!»
Проконтролировав работы на пусковой установке, Алексей пристроился у металлического верстака и стал писать.
Объяснительная записка
Я, начальник стартового отделения 9 стартовой батареи Зотов Алексей Петрович, объясняю, что в соответствии с устным приказанием командира дивизиона подполковника Кривцова Г.В. с 5 по 18 декабря 1978 года находился в командировке.
Цели командировки, сформулированные п/п–м Кривцовым Г.В. для меня.
Во-первых, отыскать в ПрибВО радиостанцию Р-125, числящуюся за батареей управления нашего дивизиона. О ее месте нахождения в течение нескольких лет никто в батарее управления и дивизионе не имеет представления. Кроме того, никто не знает, кем и при каких обстоятельствах эта радиостанция утрачена.
Во-вторых, в случае успешного поиска доставить эту радиостанцию в часть «в любом виде – только бы нашлась!» (Выделенные слова принадлежат подполковнику Кривцову).
Маршрут поиска составлен мною при участии начальника штаба майора Курасова Ю.С. Намечался поиск станции во всех крупных воинских частях округа по маршруту: Черняховск – Каунас – Паневежис – Рига – Шяуляй – Советск – Черняховск.
К исходу 8 декабря радиостанция была обнаружена мной на окружной ремонтной базе в г. Рига (начальник базы полковник Александров А.Г.) При этом выяснилось, что она сдана (когда и кем, в документации базы почему-то не зафиксировано), скорее всего, для проведения среднего ремонта радиоаппаратуры. На каком-то этапе ремонтной базой была утрачена документация радиостанции (расследование не проводилось в виду того, что лиц, поднявших по этому поводу тревогу или ответственных за машину, не оказалось).
Сама машина Р-125, не востребованная никем в течение значительного времени, оказалась среди разбракованной техники, подлежащей утилизации. Однако последнюю точку на ней официально не ставили, предполагая, что когда-то хозяева о ней вспомнят и предъявят свои претензии.
Осмотр радиостанции Р-125, проведенный мной 9 декабря на территории ремонтной базы (г. Рига, в/ч 38052) с участием командира взвода батареи управления нашего дивизиона ст. л-та Величко Г.И. и водителя этой же батареи ефрейтора Ладиньша И.П., выявил следующее:
Штатная документация на радиостанцию Р-125 и ее отдельные элементы, включая шасси (автомобиль Газ-69), отсутствует не только на самой машине, но и в техчасти ремонтной базы.
Внешний вид радиостанции Р-125 свидетельствует об отсутствии за ней должного ухода в течение длительного времени. Машина покрыта толстым слоем пыли, сильно перекошена из-за спущенных шин, не имеет левой фары и подфарников, запасного колеса, щеток стеклоочистителей, стоп-сигнала и даже государственного номера. Топливные баки абсолютно пусты.
Двигатель машины не запускается. Он сильно разукомплектован. Отсутствуют генератор, аккумулятор, стартер, распределитель зажигания, карбюратор, свечи, провода высокого напряжения и катушка зажигания. Система охлаждения жидкостью не заправлена. Принятыми мерами удалось установить на двигатель нужные элементы, временно предоставленные работниками ремонтной базы, но завести его не смогли даже с помощью буксира.
Внутреннее оснащение радиостанции, проверенное ст. л-м Величко Г.И. без описи в связи с ее отсутствием, оказалось неполным. Некоторые места имели вид, позволяющий понять, что ранее на них находились элементы радиоаппаратуры, ныне отсутствующие. Аккумуляторы спецчасти также отсутствуют. Временно установленные аккумуляторы с другой машины позволили выявить, что основные комплектующие радиостанции неисправны и не включаются. Судя по отсутствию некоторых пломб, множества крепёжных винтов и даже передних панелей, радиостанция изнутри подверглась вандализму.
Изложенное позволяет сделать вывод, что радиостанция Р-125, сданная в ремонт на ремонтную базу, на момент ее осмотра сильно разукомплектована, не имеет никакой документации, полностью не работоспособна и не может быть принята мною, как представителем войсковой части.
Все эти сведения, выводы о состоянии радиостанции и своё предложение не принимать станцию и оставить ее на ремонтной базе до приведения ее в должное состояние, я дважды, 13 и 14 декабря, довёл по телефону до командира дивизиона п/п–а Кривцова Г.В. На это он оба раза мне напомнил, что приказал мне доставить станцию в дивизион в любом состоянии, значит, это мне и надлежит теперь выполнить, а не делать ему каких-либо предложений. Я пытался возразить, делая упор на абсолютную небоеготовность станции, но получил лишь подтверждение того, что станцию следует доставить в часть в любом виде.
Я также доложил п/п–у Кривцову Г.В., что на эту станцию не имею водителя. Второго водителя нет и у ст. л-та Величко Г.И. Остаётся лишь возможность буксировать неисправную станцию на жестком буксире с помощью Зил-131, который в это же время должен забрать из ремонта ст. л-т Величко. Но его Зил-131 в КУНГ имеет аппаратуру, не допускающую подобные действия. Тем не менее, п/п–к Кривцов Г.В. приказал мне радиостанцию Р-125 буксировать с помощью Зил-131.
Начальнику ремонтной базы полковнику Александрову А.Г. я заявил, что не приму станцию в таком виде. Потому в оставшееся до отъезда время станция была доукомплектована и заправлена бензином, но так и осталась неисправной. Двигатель по-прежнему не заводился. Все аккумуляторы не имели нужной плотности и требуемого напряжения не показывали. Скорее всего, они были установлены неисправными.
– Эй, писатель! Подойди-ка сюда… Мы тут до коллектора электродвигателя МП-6000 добрались! Не желаешь ли взглянуть на его состояние? – подошел к Алексею командир ремонтного взвода ОРМ.
– Пойдём! Погляжу, что вы там наворочали! – ответил Алексей, оставляя свою писанину и выныривая в действительность.
Минут пятнадцать пришлось разбираться с коллектором, доступ к которому был не из простых. Очевидных дефектов Алексей не обнаружил, благословив:
– Давай, промывай, продувай, но когда щётки извлечёшь, зови меня опять… Я за это время выясню их допустимый износ, тогда и думать с тобой будем, как нам дальше жить! Замеряй!
Алексей вернулся к своей записке. Подумал и дописал следующее.
В пути водитель Зил-131 рядовой батареи управления Приживойт и старший машины ст. л-т Величко чувствовали, как буксируемый автомобиль Газ-69 притормаживает тягач и тянет его в сторону, о чем докладывали и мне. Однако в сложившейся тогда обстановке удалось произвести лишь внешний осмотр ходовой части Газ-69. Ничего необычного и подозрительного выявлено не было. Потому движение продолжили. Его скорость до пункта назначения ни разу не превысила 30 км/ч.
14-15 декабря ввиду сильных снежных заносов и низких температур, опускающихся до 35 градусов, на трассе Рига-Шяуляй образовалась многокилометровая автомобильная пробка. Движение оказалось парализовано. Опасаясь разморозить двигатели, их не глушили. Личный состав спасали от обморожения в КУНГе, где имелись штатные средства обогрева, к сожалению, также потребляющие бензин. Потому его перерасход к началу движения оказался столь большим, что доехать до крупного воинского гарнизона, где можно заправиться, стало невозможно. Пришлось слить бензин из буксируемого с неработающим двигателем Газ-69, перекачав его в Зил-131 и Уаз-469, чтобы продолжить движение. Радиостанцию Р-125 оставили под присмотром надёжных жителей маленького посёлка вдоль трассы в районе города Елгава.
17 декабря уже из расположения своей части я съездил за радиостанцией Р-125 и к исходу дня на буксире доставил ее к месту назначения. Командир дивизиона ждал меня и распорядился, чтобы станцию забрала к себе батарея управления. Больше я ее не видел.
Подписывать записку Алексей не стал, чтобы потом иметь возможность что-то дописать, и занялся своей пусковой установкой. Все работы, выполняемые специалистами ОРМ, требовали пристального внимания. Специалистами эти солдаты лишь назывались! Доверять им можно лишь во второстепенных работах. Того гляди, чего-нибудь наворочают, а воевать на этой пусковой придется не им, а Алексею и его орлам. Им-то Алексей доверял абсолютно. Свои ребята не подведут. У них с начальником старта любой результат является общей заслугой! Вместе побеждают, вместе будут и погибать, если придётся! И никто не дрогнет!
Пришлось дожидаться прихода батареи из бани. За это время Алексей дважды перечитал черновик объяснительной записки и остался ею доволен. Почитал в Ленкомнате свежую «Красную звезду», включил телевизор, расслабился.
По возвращению личного состава из бани в казарме началась обычная в такой день замена постельного белья, личный туалет и прочее, что нельзя ни ускорить, ни отменить. Алексею ещё повезло, потому что скоро подошло время ужинать. Вся возня сразу прекратилась, личный состав быстренько построился и под командой старшины ушёл в столовую.
Алексей подумал-подумал и отправился туда же. И правильно сделал – уже натикало почти восемь, а когда еще домой доберётся? До солдатского отбоя придется руководить индивидуальной подгонкой лыж личного состава. Заодно готовиться к показному занятию, план которого у Алексея пока не созрел. О нём некогда было даже подумать! «И чем на таком занятии можно офицеров удивить и, тем более, привести в восторг?»
В солдатской столовой за отдельным столом дежурного по части торопливо ужинал его помощник лейтенант Стрига.
– Привет, Володя! Приютишь-накормишь?
– Садитесь, товарищ капитан! Очень рад такой компании!
– Ты ешь! Отвлекать служивого я не буду… А вот меню подожду! – пошутил Алексей.
В это время дежурный по столовой прапорщик заметил капитана и уточнил, будет ли Алексей ужинать?
– Хорошо бы! Если никого не объем…
– Да что вы, товарищ капитан! Никто и не заметит одной порции, оторванной от восьми сотен других! Ешьте на здоровье! Видимо, и домой уже не получается сходить?
– Сегодня, именно так! – ответил Алексей.
После всего задуманного и вечерней поверки в 23 часа 20 минут Алексей покинул часть. На душе было паршиво – камнем давила незавершенка с радиостанцией-поганкой. «Нашли всё-таки крайнего! От столь очевидной бессовестности даже отбиваться как-то неудобно! Словно в грязи всего вываляли, а воды нет!»
За продолжительный день Алексей измотался. И потому теперь, когда рабочий день, наконец, закончился и впереди маячил родной дом, спать ему хотелось мучительно. Несмотря на холод, несмотря на быстрый шаг, глаза сами собой смыкались от усталости, затылок отяжелел и требовались чрезмерные усилия, чтобы не отключиться прямо здесь, на дороге. Такое у Алексея бывало. Ноги привычно делают свою работу, шагают, а голова отключается, сознание не работает, никакого внимания не остаётся. Потом он пугался: «А если в такой момент произойдёт что-то нестандартное? Машина на пути… Или яма на дороге… Интересно, среагирую я или нет?»
Прохожие уже не попадались. В такой мороз да около полуночи трудно кого-то выгнать из теплой квартиры. Разве что, особые обстоятельства заставят. Или как у него – стремление домой. К жене, к детям. И он шёл. Шёл по дороге, знакомой каждым своим камешком, каждым бугорком и выбоинкой. Сколько километров находил он здесь за эти годы? Искать ответ на этот вопрос теперь не хотелось. Хотелось спать…
И мозги спали. Они больше не могли работать. Они больше не искали выходов из сложных ситуаций. Они не решали, как было весь день, многочисленные служебные задачи. Они спали на ходу, едва контролируя движение домой…
Алексей поднялся на свой третий этаж, открыл дверной замок и тихонько подкрался к комнате. В щёлку он увидел жену. Опять нечаянно уснула, уткнувшись лицом в перекладину детской кроватки. Дети тоже спали. Он осторожно закрыл дверь, скинул шинель и прочее, и отправился в кухню. Там присел было на табуретку, но сообразил, что так здесь и заснёт, потому зажёг спичку – газ загорелся. «Значит, оттаял! Значит, Людмиле стало легче! Хорошо!» Поставил на огонь чайник.
Тихо вошла жена:
– Алёшка… Ты когда пришёл? – спросила она, продолжая спать на ходу. – А Ванюшка долго не засыпал… Я, видимо, и заснула над ним… Тебе ужин подогреть?
Сонная жена подошла к сидящему безвольно Алексею, прижалась теплая, потеребила его волосы и попросила заплетающимся языком:
– Тогда я пойду? Лягу? Спать так хочется…
– Ты у меня герой! Не представляю, как здесь справляешься? – подбадривающими словами проводил жену Алексей, дождался чайника, но не стал ничего пить. Потом вымыл ноги в ледяной воде, потому что в ванной комнате никогда не было ни отопления, ни горячей воды. На цыпочках добрался до кровати, поставил рядом с собой будильник на пять тридцать. И всё! Куда-то провалился, потеряв над собой контроль.
Когда утром противно задребезжал будильник, Алексей шустро шлёпнул по нему наугад, чтобы никого не разбудить – Ванька ночью опять устроил переполох – полежал без движения пять минуток, вспоминая, что сегодня его ждёт, и резко поднялся. Пару раз дернулся вместо зарядки, не открывая глаз, – теперь не до нее – и поставил чайник на газ. Быстро умылся, проглотил две ложки обжигающе холодного салата, запил его кипятком – заварки в чайничке не оказалось – мазанул щеткой пару раз сапоги и был таков! Новый день начался!
Опять та же дорога… Но теперь ожившая – людей стало много. Все спешат! Все извергают пар! Скрипят снегом.
Через сорок минут Алексей пересёк КПП. До подъема в казарме осталась четверть часа. Как он и рассчитывал. Предупредил дежурного по батарее, чтобы вместо зарядки он построил личный состав с лыжами. Сначала здесь – в коридоре. Форма одежды – номер четыре.
«Сейчас проведу тренировку с лыжами, потом допишу объяснительную записку, организую работу на пусковой установке, напишу план проведения показного занятия. Ещё надо подготовиться к занятиям с солдатами по политической подготовке… Что еще? Остальное в голову пока не идёт…»
Когда Алексей вернулся из автопарка, ему подвернулся посыльный:
– Товарищ капитан, пожалуйста, распишитесь за приказание!
Алексей взглянул в книгу приказаний, и в нём стала закипать злоба. «Опять козья морда! В четверг заступать дежурным по караулам!»
Он не стал расписываться, взял книгу и, подгоняемый плохо контролируемой злостью, зашел к Сальникову:
– Василий, ты совсем от жизни и от людей оторвался? Чего ты тут нацарапал?
– А что я могу поделать? – взвился помощник начальника штаба. – Свиридов бы пошёл, как планировалось, но он в госпиталь ложится… Кто-то должен идти, а ты почти месяц отдыхал, в наряды не ходил, гость наш рижский!
Алексей ничего не ответил и направился к начальнику штаба.
– Товарищ майор! Когда у нас появится хоть какая-то забота о людях?
– Алексей! Остынь! Чего это ты на людей кидаешься?
– Сил больше нет терпеть, Юрий Семёнович! Я когда-нибудь домой попаду? У меня младенец без присмотра, а я месяц по командировкам без выходных, весь в работе! А тут еще и дополнительные наряды подбрасывают…
– Ну не шуми ты так… Офицеров не осталось. А «дырки» затыкать кем-то нужно!
– Ясно! – не успокоился Алексей. – А вы учли, что по приказу меня ставить нельзя, пока пусковая на ТО-2!
– Хорошо! – легко согласился НШ. – Тогда пойдёшь завтра! С субботы на воскресенье. В выходной же проводить ТО ты не будешь?
Алексей оторопел – над ним просто смеялись, понимая его неспособность защищаться. И тогда Алексей почувствовал то особое своё состояние, когда загнанный в угол, он готов на всё, не обращая внимания ни на звания, ни на авторитеты, ни на свои выгоды.
– А если я найду, кому в наряды ходить? – запальчиво уточнил Алексей.
– Тогда – другое дело! Если кто-то согласится! Если кто-то свободен! – согласно развел руками НШ.
– Ладно! Считай, Юрий Семёнович! И сразу вноси их в график нарядов! Первые претенденты – наши командиры батарей. Почему они в наряды не ходят? Они что же – святые? Далее! Начальник штаба и его помощник! – тут НШ подпрыгнул от подобной наглости. – Почему не ставите в наряды заместителя по тылу и замполита? Почему у нас недотрогой стал секретарь комсомольской организации дивизиона? Целый старший лейтенант, между прочим! Почему партийный секретарь капитан Морозов в наряды не ходит?
– Остановись, Зотов! Остановись! Ты так всех, включая командира дивизиона, по нарядам раскидаешь! Ты хоть понимаешь, сколько и каких врагов сейчас себе нажить собираешься? Им в наряды ходить не положено! Одних освободил начальник политотдела, других – командир дивизиона!
– А где написано, что черным людям, вроде меня, ходить в наряды положено, а белым людям – нет? Где написано, покажи мне? – уже совсем не сдерживался Алексей.
– Зотов! Не усугубляй!
– Нет! Сам знаешь, Юрий Семёнович, что наряды должны распределяться равномерно, то есть, справедливо! По-человечески! – не унимался Алексей. – Это противоречит порождению касты неприкасаемых! Сколько я их для тебя отыскал? Кажется, девять? Вот и планируй на них по два-три наряда в месяц! Тогда младшим офицерам, совершенно затюканным нарядами, останется время, чтобы заниматься личным составом и техникой, и физподготовкой, и семьёй! От такого подхода боевая готовность только выиграет! Так почему же черные люди должны преодолевать тяжести воинской службы, в то время как белые от этого кем-то незаконно освобождены?
– Всё сказал? – уточнил НШ, и, помедлив, спросил с нескрываемым сарказмом. – Так тебя планировать в наряд завтра или как в книге приказаний записано?
Это была крайне обидная издевка. Она по мнению НШ подводила итог всему состоявшемуся разговору. Иными словами, «Можешь, товарищ Зотов, возмущаться, сколько тебе влезет, но в наряд ты всё равно пойдешь, как я решил ранее!» Потому Алексей надумал не сдаваться:
– Сами решайте, Юрий Семёнович, как у вас по совести считается! Но мой ненормированный рабочий день не может, как сказал товарищ прокурор, продолжаться ни двадцать пять часов, ни даже пятнадцать ежедневно! Как это у нас принято для черных людей! Ибо это – нарушение закона, за которое кто-то обязательно будет отвечать! – выдал Алексей.
– Что-что? – изменил тон НШ. – Какой ещё прокурор?
– Военный прокурор! Военный прокурор, Юрий Семёнович! Скоро он многим здесь, желающим меня сожрать, не только аппетит отобьёт, но и зубы пересчитает! – подтвердил свою угрозу Алексей, разумеется, блефуя. Но начальник штаба поверил. Поверил и внутренне заволновался.
– Ты что же? Ты… Ты ходил в прокуратуру?
– А что мне оставалось делать? Чужую радиостанцию на меня вешают, к которой я ни ухом, ни рылом! Задумали даже треть оклада удержать! Наряды чёрт знает, как распределяются! Командировки в никуда! Выходных никаких! Зато всякие вечерние поверки, подъемы, отбои! По выходным дням приходится в казарме несколько часов торчать – личный состав развлекать, хотя это обязанность замполита с его помощниками…
