Александр Феликсович Борун
Письма из замка дракона. Том 0/3. Спойлер-конспект
Охота на дракона
Мирей из Руана об охоте на дракона
Дракон раздумывал недолго.
– Нет, мне кажется не это! – вдруг услышал он подозрительные звуки снаружи. – А что вы водите меня за нос! – забыл, что никакого носа или клюва на его круглой морде нет. И вылетел в темноту, погасив ветром все светильники.
– Погодите, монсеньор! Без вас мне не спуститься! – Но поздно. А если с ним что случится?
(Мирей пытается наблюдать, но прилетает стрела, оставив на полу потёк яда. И видно плохо, глаза слепят фейерверки. С Христовой Пасхой! Мир и любовь! Перестали стрелять и сверкать, оставив факелы. Дракон высоко вверху. На башнях и стенах девушки и солдаты. Девушки полу- или раздеты. Руки связаны. Своих, не голых и не связанных, в толпе не разглядела. Одетых немного есть, заснули, не раздевшись, а не связанных нет. Все смотрят вверх, как мучимые язычниками святые на картинах).
(Дракон поговорил с двумя доминиканцами на Технэ – пришлёт доктора Акона на переговоры. Те согласны).
Юлия из Арраса об охоте на дракона
(Из-за стены мало что видно. Свет в Тлакецамимильи потух. Рёв дракона, хлопки арбалетов, вспышки фейерверка сменились факелами. Кецалькўецпалин на большой высоте, еле различим в свете наступающего утра. Снизился и договорился о переговорах. Стрелы нипочем – инки согласились обеспечить безопасность доктору Акону. Громкий плеск. Кецалькўецпалин нырнул в акашитль).
Из ямы в середине нашего квадрата вылез солдат, который первым спрыгнул туда при появлении кецалькўецпалина. Его товарищи топтались рядом. Они сразу поняли, что не поместятся. Да и у него из ямы торчали голова, плечи и руки. Странно еще, как он втиснул туда остальное, все-таки яма был для столба, а не для человека. Хоть и был намеченный в эту яму столб потолще прочих. Вылезший пошел копать.
Марта из Майнца об охоте на дракона
(Ей видно лучше всех из четырёх). (Дракон: огромная чёрная птица без ключа, со сложенными крыльями похож на акулу. Вылетает, пикирует. Моряк кричит "tiburón! orca!" и падает. Половина солдат ещё в башнях – арестовывают «ведьм». Из оставшихся половине дракона заслонил донжон, вдоль которого он пикирует. Запускаемый для освещения фейерверк скорее слепит. Многие стреляют с испуга не прицелившись. Но и целившиеся не попали в огромного дракона. Упреждение давать никто не учил. Внизу дракон развернул крылья, пересёк двор и вдоль стены башни Зюйд за счёт набранной скорости взлетел вертикально вверх. И целиться плохо, и вихри от крыльев сбивают стрелы. Потом он рассказал, если бы и попали, не пробили бы. И большинство ядов ему не страшны. Кулеврин никто не взял, они тяжелы даже ручные – побоялись бурной реки. Парит высоко над Замком. Видит: сам спасся, но девушек не спасти. Снизился и не обращая внимания на новые стрелы обещал прислать на переговоры помощника, доктора Акона, если ему обещают безопасность. С драконом вряд ли кто будет разговаривать, слишком он опасный. Шпренгер и Инститорис на нашей башне Вест безопасность обещали. Дракон сложил крылья и нырнул в водоем).
Переговоры
Юлия из Арраса о переговорах
(В замке всё затихло. Надеется, кецалькўецпалин всё видел. А вдруг нет? Солдат не смотрит. Юлия пытается выкрутить руки из верёвок. После неудачной охоты на кецалькўецпалина солдаты о них окончательно забыли. Освободила руки! Ноги привязаны другой веревкой. Дотянуться до нижних узлов – надо нагнуться – заметят. Марта появилась у края башни и ободряюще помахала, Затем исчезла из виду, наверное, события пошли не так хорошо, как она рассчитывала. Варианты развития событий.
Как Юлия позже узнала, Тенкутли, увешанный золотом, явился на переговоры как раз на Мачтилойан, но к краю он не подходил. У него отняли всё золото, он стал показывать места Тепанкальи, где есть какие-то ценности, туда посылали солдат. Кажется, к краю подводили фий Тес, чтоб она ужаснулась, поглядев на привязанных и кучу дров.
Несколько раз, когда солдаты не видели, пыталась дотянуться до узлов на ногах.
Между темимильи тлакецамимильи Тлапилкойана время от времени осторожно выглядывает Мирей. Не стала ей махать и показывать на центральный столб, что для доктора. Что она может?)
Мирей из Руана о переговорах
(Обещание безопасности инки с лёгкостью нарушат. Нашла взглядом Марту на её башне Технэ. Она одета, но связана! То-то Мирей не могла найти своих. Акон Пиренейский нырнул в резервуар. Стрельба прекратилась. Из двери подвала донжона вышел доктор. Очень маленький с высоты. Но наступила торжественная тишина. Навешал на себя столько золота, что непонятно, как не падает. Поднялся на Технэ и золото отняли. Инки не собирались вести переговоров. Они допрашивали, не было слышно, капитан стал спрашивать. Неожиданно он поднял меч. Однако у Акона Пиренейского были какие-то аргументы и на такой случай – инки вступились за него. По его жестам – он указывал на разные места Замка – они заинтересовались, где в Замке сокровища. На Технэ по стене пришла делегация с Монастыря: тамошние два инка, пара солдат и девушка со связанными руками. Августина. Что-то рассказала инкам и капитану. Инки посовещались. Августина смотрела наружу, за стену Замка. И многие девушки тоже).
Оказывается, неподалеку от Технэ – все-таки, насколько донжон выше стен Замка, если не только со стен и края башни, но и мне видно это место! – лежали кучи дров. И из них явно готовили большой костер со столбами, пять столбов уже стояли, и к ним были привязаны девушки. Не в ночных сорочках, а в обычной одежде. То есть, видимо, Юлия и еще четыре девушки, помогавшие нам и инкам против хозяина Долины. Допомогались.
(Инки посовещались и делегация с Монастыря отправилась обратно. Владелец Замка продолжил рассказывать и указывать на разные места Замка. Капитан посылал туда солдат. Это продолжалось долго. Утро сменил день, а он все показывал. И, наконец, показал прямо на Мирей! Спряталась. Очевидно, имел в виду какие-то ценности в своих покоях. Испугалась, но опомнилась: а как они доберутся?)
Не собираются же они позволить ему превратиться в дракона и попросить отвезти наверх? Кто помешает ему поднять повыше и слегка покувыркаться в воздухе? Я представила себе инков и солдат, с воплями падающих с огромной высоты, бессмысленно цепляющихся друг за друга, как ведут себя тонущие, с разинутыми ртами и выпученными глазами… Нет, как ни жаль, но они не такие идиоты.
(При виде готовящегося костра, поняла – она за дракона и против инков).
Только поздно. Вечно не везет с правильной стороной. То короля обманула себе во вред, теперь дракона.
(Выглянула и спряталась. Горный властелин показывал на сам донжон – наверное, описывал, как добраться. А как? Обитаемые помещения в донжоне не так высоко. И что там, пустое пространство между ними и покоями доктора? Ну, наверное, не сплошной камень. И, скорее всего, никаких лестниц… А если все же добраться до пола покоев, то что? Долбить камень. Времени у них теперь полно. Хотя, чтобы выдерживать дракона, пол должен быть толстым. Ямы под столбы копают всего двое. Площадка, скорее всего, для всего населения Замка. В середине яма побольше для толстого столба. Это для Акона Пиренейского в человеческом облике. И его пленниц вокруг. Которых инки обещали отпустить. А нас, заговорщиц, – не только отпустить, но и наградить).
(М.б. это не Юлия там? аргументы, почему она. Мирей впадает в панику. Пока-то она в безопасности. Но зря сохранила картинку, которую я назло им не прислала, чтобы они помучились с фреской, найдут и будут очень злы на меня. Фреска станет пророческой. Кстати! Вот эта картинка. Чтобы Морис тоже поужасался).
(иллюстрация)
Но ты им этого рисунка не оставляй. Да и детям не показывай.
(Впрочем, какая разница? Всех сожгут. А Мирей умрёт от голода и жажды. Но до того увидит, как умрут остальные).
Хотя ужасная картина сожжения Жанны д'Арк оказалась подделанной доктором Аконом (хотя ему и пришлось за это испытать почти те же ощущения, от которых он избавил ее, но в сильно ослабленном виде, а то бы он там и помер), но, когда я это видела, я же не знала. И теперь она опять стояла перед моими глазами.
Епископ Кошон, против судебных норм передающий Жанну палачу напрямую, безо всяких светских властей, со сладострастной улыбкой нашептывающий ему, чтобы жег подольше… Палач, ведущий ее на цепи через толпу, смеющуюся над тем, как она семенит со скованными ногами… Жанна, которая, когда он приковывает ее к столбу цепями, не сопротивляется, хотя он ничего не может пообещать ей за это…
Может, она надеялась, что ее святые, голоса которых все подсказывали ей, спасут ее в последний момент? А ведь почти так и вышло, только спас ее, если ему верить, «посланник дьявола»… Только меня он теперь не спасет… Я уже задумываюсь, не мог ли быть дракон посланником Бога? Даже, может быть, сам того не зная…
Палач, издеваясь над осужденной в угоду толпе, не торопясь проносит перед ней жаровню с углями… Что с того, что это была марионетка того же дракона – теперь он будет настоящий… Но каковы актерские способности у подлеца! Высоко поднял жаровню, показывая толпе (толпа взвыла), и только спустя некоторое время высыпал угли на вязанки дров… Они специально для сожжений делаются из очень тонких дров, почти хвороста, чтобы быстро разгорались, и они разгорелись быстро, но палач не торопится придвинуть их к ней… (и т.д.)
А может, он и не делал этого, и солгал мне, чтобы – как он мог понять, что он меня мучает? – меня оставил этот кошмар? Который сейчас готов вновь начаться? И перейти из снов в явь? Ведь дальше было все гораздо хуже и мучительнее, и я все это вижу снова. Но тут, щадя тебя, писать не буду, остановлюсь на этом.
А какой палач спустя время рассказывал, что, на его взгляд, она страдала слишком много за свое преступление, даже если считать, что она была в нем виновна, а сам он в ее виновность не верит – настоящий, подкупленный, взглянувший в этот раз на свое ремесло со стороны? Или марионетка доктора, продолжавшего играть свою роль какое-то время после казни, пока его видели?
Имеет ли всё это значение теперь? (Перечисление).
И еще я тогда подумала, что, может, Бога нет? Не может же Он попускать своим верным служителям такое? Теперь, глядя на приготовления к костру, в котором должны были умереть в страшных муках и помощницы его устроителей – и впрямь, какие мы теперь им помощницы – мы уже ненужные свидетельницы для инквизиторов, захвативших сокровища дракона и собирающихся разделить их между собой, солдатами и своим начальством так, как им захочется – я еще больше засомневалась в Нем.
Здесь жечь, конечно, будут солдаты, которым придется превратиться в палачей. А может, инки и палача с собой захватили? Они-то уж точно окажутся ни при чем: им даже не нужно выносить свой обычный лицемерный приговор «извергается из лона Церкви и передается светским властям для наказания, причем святая инквизиция просит обойтись без пролития крови», – по случаю того, что этот приговор всем пленницам уже давно вынесен.
Нам вынесен для маскировки. Но по справедливости именно нас нужно было бы сжечь первыми – за помощь готовящемуся злодейству. Инки уверены в собственной непогрешимости; а я знаю, быть им в аду. Даже если бы можно было себе представить, чтобы они перестали жечь невиновных, и папа римский заявил, что это ошибка, и извинился (представить себе невозможно, ведь он по определению непогрешим) (Спойлер: он так и сделал недавно) – все равно того, что они уже натворили именем Христа, достаточно, чтобы Он в ужасе отвернулся от них.
И от меня тоже! Пусть я не только спасалась от костра сама, но и своих близких спасала от этих… исчадий дьявола в рясах. Не всегда даже спасение сына – добро. Если бы Дева Мария спасла своего Сына от креста, что было бы?..
(Надо что-то делать, пока время есть. Перечень, чего сделать не получится).
Марта из Майнца о переговорах
Стрельба прекратилась. Удивительно, ни одна отравленная стрела не попала ни в другого солдата, ни в пленную, за которыми солдаты прятались.
Из двери, в подвал донжона ведущей, в который я лазила, вышел доктор Акон, изображающий представителя дракона. Я нервно хихикнула – инститорис дракона шел на переговоры с Инститорисом… кого? И сделала это очень не вовремя.
Потому как при его появлении наступила торжественная тишина. Перестали переговариваться наемники и рыдать девушки. Только кто-то из них продолжал всхлипывать, и то – только пока подруги их не подпихнули, чтобы те в ту сторону повернулись. Все следили в свете наконец появившихся факелов и крепнущего рассвета, как величественной поступью через двор к нашей башне Вест шествует док, на себя столько золота навешавший, что непонятно было, как он под его тяжестью не падает. Так вот для чего была эта полка с украшениями в подвале. Но откуда он знал?.. Поразительная предусмотрительность! Только непонятно, как она ему поможет.
По-видимому, у любой пары инков были полномочия вести переговоры от имени их всех, поскольку прочие инки со своих башен не пришли. А может, Шпренгер и Инститорис, что были на нашей башне, да еще вместе с командиром наемников, были главнее остальных.
(Все смотрят на доктора, а Марта на себя досадует: могла сообразить, чем кончится помощь Шпренгеру и Инститорису. Сейчас надежда на дока, но слабая. Всё же помахала ободряюще Юлии и четверке Августины. Им сейчас хуже всех).
Было очевидно, что док хочет откупиться.
Но, конечно, переговоры пошли не так, как, может быть, док надеялся. Едва он на башню Вест поднялся, как солдаты его схватили и ободрали, как липку. (Рассуждения, это с ведома инков или инициатива солдат).
Шпренгер и Инститорис начали по-немецки и по-латыни задавать вопросы арестованному. Что-то по поводу того, когда он договор с дьяволом заключил.
Но тут их прервал капитан наемников. Почтительно, насколько это было ему доступно.
Он посоветовал начало interrogatorio di un imputato пленного поручить ему, ведь опасность пока сохраняется.
Скривившись, инки место допрашивающего капитану предоставили.
Быстро выяснив, что да, дракон в замке только один, и что нет, без дока он никак не может из водоема вылететь, капитан инкам предложение сделал. Во избежание нового столкновения с драконом.
Ведь первое они mediocremente, приходится признаться, prendere una battosta.
Потому нужно дока мечом trapassare da parte a parte немедленно. Меч он, кстати, давно вынул из ножен.
И держал наготове, но опущенным вниз, а тут и вовсе чуть не упер кончиком доку в живот, как бы собираясь сам немедленно свое предложение реализовать.
(Марта пугается, а док нет. Понимает, что инки не допустят. Шпренгер и Инститорис капитана остановили). Дракон не появится, опасности нет, а у них с доком есть еще темы для беседы и помимо неинтересных капитану дел веры – хотя любой истинный сын католической церкви должен на первое место именно эти дела ставить. В то же время, учитывая, что капитану нужно подчиненными руководить, которым тоже нужно не столбами вокруг стоять, а действовать, найдутся вещи для обсуждения, кроме уже миновавшей опасности, и более приятные притом. И лучше спросить этого колдуна о них, а не убивать, тем более что еще неизвестно, сумеет ли он чистосердечным раскаянием такую легкую участь, как смерть от меча, заслужить.
Капитан перестал порываться дока trapassare, понял, что инки намекают на места, где хранятся богатства дракона. Лучше выяснить их добровольно, что не помешает полноту сведений с помощью подходящих инструментов, к доктору или пленницам примененных, проверить. По тем же соображениям преждевременно нас на костер волочь. Наверное, допрос девушек после допроса дока.
Док не стал запираться. Он попросил отпустить «хотя бы девушек» (о себе не просил!), в ответ неопределенное «посмотрим» получил. Гарантий добиться все равно не мог, а потому стал места называть, где сокровища хранятся.
Но успел рассказать только про минералогический музей при школе. Между прочим, без дока вряд ли эти богословы сумеют определить, какие образцы ценные – не для изучения горных пород ценные, а в смысле содержания золота, серебра и драгоценных камней – а какие нет. А волочь все камни… по бешеной реке… и через земли враждебных Франции иберийских королевств… чтобы потом обнаружить, что ничего в них нет – я им не позавидую. Да и найдут ли они вообще такого алхимика, чтобы все ценное из руды добыл, а не испортил? Тут его прервали.
(Пришли инки с башни Норд с Августиной. Вид у нее безумный, хотя она одета).
Августина что-то непрерывно жалобно бормотала. Оказавшись на нашей башне и увидев то, на что все девушки здесь все время со страхом поглядывали – явно готовящийся за стеной большой костер со множеством столбов и уже привязанных к первым пяти из них Юлию и ее, Августины, четырех помощниц – она от бормотания к воплям перешла.
Как я поняла, она в одном из «своих» инков своего деревенского священника узнала. А он ее признавать не желал! А я думала, тут как раз те, кто нас отправлял. Мои, по крайней мере, на моей башне и всем распоряжаются. После Юлия рассказывала, что ее лжебрат Клод тоже явился. Мирей, по своему обыкновению, ничего не рассказывала. Впрочем, она своего инка и не рассмотрела издали, если он и был на башне Ост. А хотя, сидеть в одиночестве в донжоне тоже не сладко. А Августинин инк подставил другого. Значит, тут не те, что нас посылали, а те, с кем мы переписывались.
Августина, вот дура-то, жаждала поделиться с инками важными сведениями – про экспедицию к леднику. Как будто ей за это послабление выйдет. Уж если за сонное зелье, которым она все население Замка усыпила, не вышло, то еще за нескольких жертв в общий костер тоже не выйдет, разве не ясно?
Док на нее не рассердился. Вроде доволен. Нет, я его никогда не пойму. С каких-то щей всегда оказывается, что он знает что-то, чего я не знаю, даже если это не какая-нибудь алхимическая хитрость. Вот и в этой безнадежной ситуации так. Все пропало, кажется, а он спокоен и даже слегка улыбается. Может, еще надежда есть исправить, что мы натворили? Не только я – все девушки успокаиваются, на дока взглянув. А ведь они понимают, что их не пощадят. Это я и прочие шпионки могли на обещания инков надеяться.
(Рассуждения о надежде. Вниз-то никто не прыгает, кроме одной попытки. Может, дело не в надежде, а наоборот, в близости к смерти и суду).
Но разве признание в ведовстве, хоть и под пытками, на костер приводящее, – не то же самоубийство? Мне не одна «ведьма» здесь рассказывала: именно так его толковал священник, за последней исповедью приходивший. Нет, говорил, не дам отпущения грехов, – признавайся судьям, что оговорила себя, а теперь, говори, свои слова обратно берешь! – Так они же сызнова пытать станут. Вы поглядите, живого места же нет! – А на том свете в аду еще и не так придется! Там пожалеешь, да поздно будет! – И так адские муки распишет, что идешь снова на пытки. И снова признаешься – под пытками-то! И снова отказываешься, священника про ад послушав. И только когда уж совсем никаких сил не останется, соглашается он, милостивец, грехи отпустить. Верю, говорит, что ты больше не можешь – ну ладно, авось Бог тебе твое самоубийство (!) и простит… Я еще тогда подумала: если есть инквизиция, значит, Бога нет! Так лучше думать, чем считать, что Он есть и ее существование попускает…
Так что не потому со стены не прыгают, ни при чем тут вера – надежда мешает. Прыгнешь и не узнаешь, как близко было спасение!
Инки послали десятку с башни Норд к леднику. С ними отправились те же два инка. И Августину с собой захватили. И хорошо. Нельзя же быть такой дурой. У нее костер перед глазами, а она все думает, что ее любимые инки как-то вдруг, ни с того, ни с сего, милосердными сделаться могут. Это же не люди, а марионетки своего слова и дела. А слово и дело у них такие, что случись средь них милосердная марионетка-инк – сам попадет на костер, как заступник ведьм и еретиков и пособник дьявола. А они хоть и деревянные, но гореть тоже не хотят. Это еще если они давно на спасение души рукой не махнули, поскольку им просто нравится мучить и жечь. Но, может, это уж мне от злости так кажется.
Августину с ее инками с глаз долой отправив, наши инки снова стали внимательно слушать дока, а он – подробно о сокровищах рассказывать.
Досказав про музей минералов при школе, он продолжил называть места одно за другим: ювелирную мастерскую, кладовую готовой продукции этой мастерской для отправки на продажу, кладовую нерасклассифицированных – ну и слово! – и необработанных минералов с гор.
С этой кладовой возникло затруднение. Инститорис пожелал узнать, есть ли там что-то ценное. (Док: как вы всё дотащите? Капитан шепчет в восторге: cosi там tutt'al più?!)
(Док, якобы, не знает названий иначе чем на науатле. Инки вынуждены вынуть кляпы – тишина больше не нужна – и привлекать к переводу девушек, кто знает, обещая снисхождение. В зависимости от минерала, название знают люди разных профессий. Шпренгер сдерживает свой садизм, Инститорис – похоть. Док: чалчиўитль, кецалицли, тлазолтетль, ицтетль, ачалчиўитль, шикалчалчиўитль, тлатайатль, кецалицли, теўилотль, циличтетль, теолотль, шиуматлантилицли, текпакўикўильи, тенакацли, козкатль, апозональи, козаўитль, эпйольотли, эпйольопицильи, ацитлалин, ацитлальи, экйолотли, тапачтли, тепачтли, шиутомольи, теўилотль, темецтли, аночитль, амочитль, тепоцли, ицатеокўитлатль, теокўитлатль. Последнее, оказалось, золото).
– Золото. Oro. Quanto? – выдохнул капитан.
(Обсуждение. Док: примерно на двести тысяч экю).
Глаза захватчиков заблестели, рты в широченных улыбках разъехались. Обдирать позолоту с башен и стен – дело тяжелое, хоть ее там и гораздо больше.
– Если вас интересует именно золото, это место – не самое большое его хранилище, – просветил их док.
Пауза. Все смотрят на дока в предвкушении.
(Шпренгер требует ускорить. Инститорис хотел бы поподробнее, но не возражает).
Возни с прочими сокровищницами меньше не получилось.
Все они были в разных местах. Ювелирная мастерская, склад готовой продукции этой мастерской, предназначенной для продажи… Док объяснял, как в них пройти, и туда посылали солдат, десятника им придать стараясь – чтобы не прикарманили слишком много.
Стало не хватать десятников. Какой-то этот дракон ненормальный – нельзя было, что ли, устроить всю или хотя бы основную казну в одном хорошо запираемом подвале, как все делают? Или это специально, чтобы затруднить сбор? Впрочем, кто сказал, что дракон должен думать, как человек? Может, по человеческим меркам он и есть сумасшедший?
Дискуссия между Шпренгером и Инститорисом о способе мыслить, свойственном драконам, не затянулась. Но десятников-то все равно не хватало. И солдат. Одна десятка ушла навстречу экспедиции, которая должна была утром с ледника вернуться. Кто-то должен был командовать солдатами, которые брать в плен население замка и приводить на крыши башен продолжали, а ведь нужно было еще всех пленниц насчет сокровищ после дока допросить – небось, у каждой есть личное тайное местечко! – и только вслед за тем большой костер устраивать. Пока на сооружение костра отрядили всего двух солдат (еще один пятерых шпионок караулил, уже к столбам привязанных), и эти двое довольно лениво ямы под остальные столбы копали. И все время жадные взгляды на Замок бросали. То ли что-то до них с нашей башни доносилось – на слово "золото" у них слух очень чуткий, – то ли им хотелось проверить, не пропустили ли сборщики камней с подножия стен что-нибудь, а скорее, и то, и другое. Да и самим инкам было пора перебазироваться с крыш башен хотя бы в донжон, всем вместе для совета собраться, а не по разным башням торчать и солдат в качестве гонцов посылать, отвлекая от прочих дел. Но все эти проблемы были решаемыми и даже приятными, как и предстоящее еще перетаскивание добычи к туннелю, через туннель – только не перегружать лодку, лучше плавать много раз, чем утопить золото в бешеной горной реке, из которого его не достать! – и по территории Арагона во Францию и в Священную Римскую империю, в родные города, а частично, наверно, и в Ватикан…
(Как-то док мне сказал, что слово «священная» в названии моей страны напрасно употреблено, так как оно в данном случае обозначает, очевидно, «не настоящая Римская империя, а притворяющаяся ею», «поддельная». Я сначала слегка обиделась, но, подумав, поняла, что, увы, так и есть. Второй Рим – это Рим второго сорта, фальшивка, подделка, страз. Хорошо еще, не Третий, это уже вообще была бы рыба третьей свежести, то есть тухлая).
Между прочим, эти хлопоты можно назвать приятными только по сравнению со штурмом Замка. (Исторические сведения: причины плохих отношений Арагона и Кастилии с Францией. И Португалия тут вмешивается. Мятежная Каталония. Андорра. Предсказание (спойлер: сбывшееся вскоре): Кастилия и Арагон объединятся против Франции. Сложности провоза золота через Арагон и Францию. Варианты с разными перевалами. Здешние горы Маладета, то есть «проклятые». Наверное, из-за дракона. Быстрее и безопаснее всего самый дальний путь – через Арагон к морю, а там на корабле во Францию).
(Ещё место сокровищ: тлакецамимильи, его помещение в донжоне. Впрочем, туда нет прохода по лестницам и нет подъемника).
Можно воспользоваться кецалькўецпалином как каўайотлем. Я представила себе инков, на дракона, как на коня, взгромоздившихся, и вслед за тем с развевающимися рясами и плащами с огромной высоты в карповые пруды падающих. На корм рыбам. Если рыбы не отравятся. Жаль, инки все-таки не такие идиоты.
(Долгое обсуждение. Долбить потолок верхнего из помещений, в которое еще есть лестница внутри, над потолком там пусто до самого пола часов, над которыми покои. Пуста примерно половина донжона по высоте. Можно внутри сколотить лестницу, или помост, вроде штурмовой башни, до пола башенных часов добраться, и там потолок долбить. На изрядной высоте – как вы понимаете, там донизу – как с угловой башни падать. Четыре с половиной секунды до камней. Обсуждение времени падения, отчасти по-испански, по-итальянски, по-немецки, на науатле (включая способ счёта секунд с помощью названий разных змей), и на латыни. Все задумываются, представляя падение. Шпренгер требует продолжать. Док: долбить долго. И через часы пробираться трудно. Нет, это не дьявольское изобретение, а монаха Герберта, будущего папы Сильвестра ΙΙ. Обсуждение устройства маятника – его надо обойти – с противотемпературным подвесом. Дыра нужна большая – там есть ценности, которые весьма велики, и сильно подешевеют, если их на кусочки разбить. Ценности толще человека? Плавленый базальт прочнее гранита, диабаза и габбро, хотя они прочнее обычного базальта. Вряд ли упомянутый в обсуждении скульптор плавил базальт. У него температура плавления почти как у уэйтепоцли, стали то есть).
На лице капитана застыла скептическая гримаса. – Зря ты мне не веришь, сынок. Впрочем, что тут доказывать? Сами убедитесь, когда будете долбить. Инструменты я дам. Их сталь вы можете проверить, сравнив со своим тейаочиўалицли. Оружием. Armamenti, – добавил он специально для капитана. И, конечно, зря. Слово "оружие" тот не мог не знать на любом языке. Усмешка дока не сулила ничего хорошего сравниваемому с инструментами дока оружию. Лица солдат вытянулись. Даже мне, несмотря на мое плачевное положение, стало на мгновение смешно, знаешь, такое злорадное хихиканье напало, когда я представила себе эту картину – как солдаты, на страшной высоте, на качающемся помосте, в темной коробке донжона, сменяясь, молотками и зубилами у себя над головой стучат, каменной пылью дыша.
Между прочим, хуже нет работы, чем над головой, руки очень скоро просто отваливаться начинают! Знаем, мыли большие бочки, внутрь забравшись! И сгнившее дерево в старых бочках состругивали. Казалось бы, легкая работа, скоблить мягкую деревяшку, не камень долбить. Под собой – и впрямь легко, или сбоку – так-сяк, а над собой – проще выползти, перекатить бочку и снова заползти, чем так мучиться.
Значит, часто сменяться будут, а это тоже не быстро, вниз-вверх на такую высоту… И каждый удар – ма-аленькая щербинка в камне, сто ударов – затупившееся зубило точи. А зубило-то из хорошей стали, лучше мечей наемников, легко не заточишь… И угол у него не как у меча. Тупой угол затачивать долго. Это острый, если времени мало, можно быстро заточить, при этом совсем капельку более тупым сделав, если металл поближе к кромке снимать, а остального не трогать. У зубила надо всю плоскость снимать, если его тупой угол совсем в круглый валик превратить не хочешь.
Капитан тоже поскучнел. Наверняка знает, каково им придется, по рассказам conoscente scultore, жаловавшегося, наверное, на трудности высекания больших скульптур, а то и узорчатых фризов под крышами домов, или нет, и там, и там никто не мешает расположиться повыше, скорее, резки чего-то каменного под потолком… или там больше лепят, а не вырезают? Хм, а не потому ли это так, что лепить все же полегче?
Но инков не так просто было сбить с толку. Инститорис глубоко задумался, наверное, из Писания подходящие примеры подыскивая и об отсутствии иерихонских труб жалея. А впрочем, толку ему с тех труб – если донжон обрушить, та манящая ценность, что пострадает от протаскивания через часы, тем более разобьется!
– А снаружи? – первым догадался практичный Инститорис.
– Конечно-конечно, можно и снаружи лестницу сделать. Вдвое выше, чем внутри, зато ничего долбить не придется, и часы разбирать не надо. Предупреждаю, чтобы меня после этого не обвиняли – если строить снаружи, прочность лестницы нужно рассчитывать с запасом, потому как, пока строите, наверняка ветреные дни случатся. Они тут часто бывают. А здешний ветер, если уж такие горы перепрыгивает, разгоняется вниз по склону и бьет, как таран. Это не ээкацецек, а ээкакиаўитль! По-вашему называется борá. Думаете, зачем мне такие прочные стены понадобились? Для защиты от вас? Как бы не так! Вашего появления в Долине я вообще ожидать не мог! А, кстати, как вы пробрались?.. Понял-понял, можете ничего не говорить, по вашим лицам понял, со своими вопросами заткнулся, к делу вернулся. Если лестницу строить только в расчете, чтобы людей выдержала, борá ее сдует, как ценколотль! Как пачтли! Строить только из бревен! – Доктор перевел дыхание. – Ну и, понятно, лестница из бревен будет весить немало. Чем ниже, тем бревен понадобится больше, чтобы выдержали весь вес и не подломились. Вообще во всей лестнице очень много бревен. Весить много будут. Бревен еще больше понадобится… Могу попробовать рассчитать всю конструкцию, но пока даже не знаю вообще – она возможна или нет. Все-таки такие высокие деревянные башни строить почему-то ни у кого не получается… Тут, правда, будет опора на стену донжона, это, конечно, легче… Если бы не это, сразу можно было бы сказать, что не получится… Не знаю, не знаю, надо считать… Хотя, можете и без расчета построить. Только пусть солдаты готовятся мухами слетать с лестницы и ласточками нырять в башни, прочь со двора, при первом же потрескивании. Если такая вещь из бревен развалится, им конец. Пусть веревки, что ли, привяжут, чтоб свисали, по ним быстро соскользнуть можно. Ободранные даже до мяса ладони лучше раздавленной грудной клетки и проломленной головы. И пусть будут готовы кричать, чтоб все от окон отскакивали вглубь комнат. Если бревно в окно влетит, расплющит в лепешку, даже в панцире… Разбирать завал после этого долго придется. Из башен не выйдешь, двери будут завалены… Спускаться сверху, начинать разбирать с верхнего слоя бревен… Водой и едой надо надолго запастись, чтобы в запертых башнях от жажды и голода не умереть…
