Александр Феликсович Борун
Письма из замка дракона. Том 0/3. Спойлер-конспект
А ты и то объяснила, куда зверь девается, когда дракона нет. Правда, непонятно осталось, зачем его дракону с собой таскать. И где он его прячет – как вас четверых тогда, на спине? Эти тоже не поняли. И за то, что и ты не поняла, тоже на тебя сердились.
Да, а ты ещё и следы замела. Думаю, что надо притащить черепаху, тоже не те трое, а ты придумала? В общем, по-моему, никто лучше бы не смог сделать. И всякий бы, стало быть, попался.
Я понимаю, что тебе с того не легче, что я так думаю. Тебе гораздо важнее, что Швайнер и Извраторис думают. Ой, а я-то, дурак, что делаю! Все время их так называю. А вдруг и ты нечаянно так напишешь! Прости, больше не буду!
Это я их так называть стал, как прочел, как они тебя мучили и у себя в подвале запугивали. Ты права, не так все было страшно, как я воображал. Но все равно очень страшно. И добрых чувств к сумасшедшим палачам у меня не прибавилось. Поскольку им-то не того, как вышло, а гораздо худшего хотелось.
Но ты опять меня своей силой духа поразила. Тебя к пыточному ложу привязывают, а ты рассуждаешь, почему оно пониже стола, повыше скамьи сделано. На тебя инквизиторы орут, а ты подмечаешь, как они себя ведут, и чего им на самом деле хочется. Так что за меня не бойся, что я их от злости побью и в их подвал попаду. Вот подстеречь в темном переулке, в бочку законопатить и в Майн или Рейн скатить – дело другое. Шутка. Я не такой храбрый, как ты. Я бы на твоем месте во всем сознался, подвала не дожидаясь. Правда, мне легче, чем тебе было, оттого что ты сейчас от них далеко. И они не могут мне угрожать плохо тебе сделать. Но это ведь может измениться.
Как бы я хотел там, вместе с тобой оказаться, а не тут, где я должен за тебя переживать, мерзкие рожи Швайнера и Извраториса терпеть, и их ядовитые слова тебе передавать. Ой, я опять. Но как же мне ещё их называть, если они после всех обвинений ещё имели наглость тебе и такое требование передать. Ты, дескать, не только не прислала им чаемую жемчужину, но и ничего о ней не написала. В смысле, какие препятствия для выполнения этого указания тебе встретились. Они, де, понимают, что ты в сложном положении. (Что-то не верится). Но, во-первых, ты сама в нем виновата, так что это не оправдание. Во-вторых, чтобы времени не терять, они пишут на тот случай, если дракон окажется глупцом и тебя наказывать не станет. В-третьих, в случае, если все будет наоборот, то от тебя пользы для дела не будет, так с паршивой овцы хоть шерсти клок. Это они о жемчужине невообразимой стоимости так презрительно, небось, чтобы не оказаться тебе обязанными, даже если ты им её пришлешь. Ах, да, не ее, а их – обе половинки, которая на стене и которую у Юлии как-то выдурить.
И ещё печать они припомнили. Раскатали губу на большую золотую, да две штуки, пусть и как у тебя. А ты ничего про них, как и про жемчужину, не написала. Они, правда, и сами причину придумали – будет тоже подозрительно выглядеть. Сначала медной восхищалась, а вслед за тем золотую, да побольше, побольше, хочет. Но теперь говорят: пусть откровенно скажет, что не для себя, а для бедствующего мужа, вот! Для меня то есть. Ха-ха. Очень правдоподобно. Печать спасет мужа от бедствий. Это они что-то на мысли именно о печати запнулись. А я подсказывать не стал.
Но они и без меня вспомнили, что хотели от тебя заморской еды получить, тоже вроде как для меня, а ты именно для меня не согласилась. Так нужно, пока тебя дракон саму не съел, все же от тебя той еды потребовать. Для инквизиции на предмет дьявольского происхождения. Так что учти.
Кстати, пирог с мясом и специями, как его, элотамальи, был ничего. Хотя вкус теста непривычный, и островато с непривычки. Но если пива побольше, так даже лучше! И вот ещё что – я оставил кусок на завтра, так он засохнуть успел, гвозди можно забивать. Оказывается, эту элотамалью надо сразу съедать. Но если ты им такой черствый пришлешь, догадаются. Лучше пришли свежий, авось, подобреют. И ничего дьявольского в нем, авось, не усмотрят. А всякие сладости – это для детей. Хотя, пришли этим тоже, пусть подавятся. Вот хоть этой, как ее, халвы. Из, как ее, акавальи. Я, между прочим, никакой разницы с ореховой халвой не мог найти: ореховой халвы никогда не пробовал. Хотя слыхал про такое лакомство. Тем более не мог найти разницы, какой в ней сахар, из тростника или из свеклы.
Кстати, о еде. Им не понравилось твое рассуждение, что, де, пусть Аш-бэ хоть всю рыбу съест, не жалко, лишь бы никого не трогал. Так они поняли. Рыба, говорят, христианский символ, и негоже чудовищу её добровольно уступать. Оно не ближний, с которым надо последней рубашкой делиться. И вообще чем-нибудь. Дело другое, что отнимают, но зачем же писать «пусть хоть всю рыбу ест»? Всю рыбу! То есть всю христианскую Церковь! Это уже ересь.
Рассуждая, что от тебя может не быть больше никакой пользы, они случайно вспомнили, что остальных заговорщиц нужно бы предупредить, чтоб к тебе не лезли и вообще себя тихо, как мышки под метлой, вели. Тут мне пришлось немного им подсказать, что никакой разницы нет, что они к тебе полезут с заговорщицкими разговорами, что ты к ним с предупреждениями – все равно подозрительно. Ах, да, спохватились они, тогда мы лучше сами… Нет у меня большого доверия к их способностям это сделать, но выбора нет. Не доктора же твоего просить их предупредить.
Вообще я с самого начала всей этой истории чувствую себя беспомощным младенцем, или узником, или психом, от которого ничего не зависит, и которого никто не слушает, да и правильно. И чем дальше, тем больше, а ведь настоящий-то младенец не так. Вот, даже правильного сравнения не получилось.
Могу только попросить тебя стараться быть умной и осторожной, и заверить, что мысленно с тобой,
твой тоскующий в разлуке и тревоге муж Май Дюжина Ведер.
P.S. Забыл. Про то, что секретные имена – это те буквы, с каких ваши города начинаются, ты здорово придумала. Я, конечно, инков не спрашивал, но, как только это прочел, то сам подумал: как же я сам не догадался?! А это верный признак, что так и есть.
Ты написала еще, что монсеньора Тов на самом деле монсеньорой Рейш надо было бы назвать. Смешно, что если б не по городам, а по рекам, ты была бы фрау Рейш – почти что Рейн. Или же, по другой нашей реке – фрау Мем, как и сейчас – никакой разницы!
Ой, ещё вспомнил. Что они сказали написать. Имена, которыми ты называешь своих помощниц, неправильные. Их твоя фам Сомех неправильно придумала. Вечно она путает! Сначала свое имя, теперь чужие. Ей её прокураторы должны письмо с правильными именами прислать, спроси ее, и так их впредь называй.
И, кроме того! Нельзя было в одном письме писать эти имена и настоящие! А ты так сделала. Да, понятно, сначала ты их просто упоминала, а затем с ними разговаривала, поскольку вас всех дракон поймал, да и вообще не до того было. И нигде прямо уж рядом друг с другом настоящее и секретное имя не написала. Но и в одном письме нельзя! Ты же сама написала, что это письмо он прочтет! Хорошо еще, секретные имена были неправильные! Это тебе повезло. Но в будущем так не делай.
Да, и еще. Эти требовали, чтобы ты про попутчиц написала, хорошо ли они в вашем общем деле действуют, или же твой провал не только тебя устрашил, но и их заставил все бросить? Против временного прекращения деятельности мы не возражаем, говорят. Но надо заранее планировать – сколько потребуется времени, чтобы дракон опять потерял осторожность? Напиши им, лет двести. Это, де, для дракона как для нас два месяца. Шутка. Лучше их так не злить, хотя приятно представить.
46. Морис – госпоже Кембре
Письмо написано в несколько приёмов. Начато ещё до получения письма от Мирей. Отец Арима передал предупреждение от отца Римуса о некоей опасности. Больше не знают или отговариваются незнанием. Инструкция: сделать паузу в делах – «сидеть тише воды, ниже травы». Морис треводится, ведь раньше они пренебрегали опасностью (намерение сжечь, полёт на драконе на огромной высоте, нырок в глубокий бассейн, заговор под носом у дракона) – значит, теперь что-то поистине жуткое! Ещё одно, тоже непонятное. Как же это вы (кто это – вы? Вы и ещё кто-то?) так неосторожно одиннадцатого с лодкой, ай-яй-яй, уж вы постарайтесь быть осторожнее. Хорошо, что лодка не утонула (три слова подчеркнуты).
Ничего не понял. Вы мне ничего ни о каком происшествии с лодкой не писали. (Несколько тревожных предположений). Но они велели больше ничего не писать, если я Вам добра хочу… Потому сохраню все эти вопросы в сердце, а из письма вычеркну. (Весь абзац зачеркнут).
Они посадили в Ваш замок управляющего от них – вышеупомянутого отца Ариму. Якобы для скорейшего получения писем. Заподозрили тайную переписку? Официально он назначен управляющим, и пытается отдавать распоряжения по хозяйству, якобы для маскировки. Всё, что по его указанию передано «на благотворительность», а именно – отправлено из нашего хозяйства в тот ближайший монастырь, где инки обосновались, Морис записал до последней монетки и до последнего теленка и цыпленка, и даже последней соломинки сена. Этого пока не так много, чтобы угрожать благополучию хозяйства.
Продолжение письма написано после получения письма от Мирей, отчнее, двух писем, официального и тайного. К официальному приложены жуткие картинки и вещи. Для меня жуткие, а о. Арима вцепился как клещ. Также в монеты и гобелен, а кирпичей не было почему-то. Огорчился, что авторы картинок неизхвестны и просил слать таких как можно больше, желательно с указанием авторов. Доминиканцы, де, сумеют по картинкам определить, кого имеет смысл вовлекать в заговор и чем для этого соблазнять, кроме спасения души. На самом деле, наверное, ъхочет накопать побольше обвинительных материалов. Хотя зачем? Все авторы и так осуждены. По аналогии – подумайте про дракона. Не служит ли ему рисовальный кружок для анализа мыслей и чувств рисующих?
Наконец-то в письме Мирей не упомянуты Париж и Кёльн.
Огородные крысы смахивают на бесов. Но Морис предпочитает не расспрашивать о них.
То же касается и необычных растений. Инки решили бы, что они из ада. В этой мысли их укрепили бы сведения о том, что у матля съедобны только ягоды, а у камотли только корешки, в то время как кусты обоих ядовитые. Одно это может создать большие трудности при попытке их выращивания крестьянами – при том, что они вечно голодают, кто-нибудь точно отравился бы этими кустами, а так и до бунта недалеко. Я знаю, Вы гордитесь, что в поместье Креспен Вашей семьи впервые в Нормандии, а то и во Франции, ввели огораживание садов полосами лесных деревьев для защиты от сильных ветров и несомых ими дождя, града, снега и холода. Но я прошу Вас не передавать мне с письмами таких растений. Хорошо, что Вы написали о них только мне.
Сообщение про свисток Марселлет, на который прилетает дракон, вызвало бы инструкцию привлечь её на свою сторону, либо украсть или отнять свисток и устроить на дракона засаду – как, это уже Ваше дело. Я же, со своей стороны, умоляю Вас не делать этого.
Продолжение письма: о. Арима отослал письмо с монахом, прибыл о. Римус и продиктовал, что они хотят, чтобы я Вам ответил. Из чего ясно, он главный по переписке с Вами, а о. Арима врал о своём присутствия здесь для быстрого отвечания на письма.
О. Римус вёл себя странно. Держался от меня как можно дальше. Уходя, унес табурет, на котором сидел, обещая вернуть его позже. И пр. Якобы, болен и не хочет заразить. Сделал вид, что поверил. Но он врал. О. Арима тоже удивлялся.
На то, что Вы написали им, почти не ответил. Заметил только, что Вы ошиблись с годом в дате письма. Я удивился. Пасха, конечно, скоро, но её же ещё не было! Оказалось, они поменяли год в Благовещенье, и того же хотят от нас. (Спор об удобстве разных границ года). Если хотите умаслить отца Римуса, ставьте в письмах будущий год, а по мне – он и так обойдется.
Присланные монеты – хорошо, что не упомянули в письме, но они подозрительные. Придется переплавить и отчеканить заново. И забрал. Ну, мы же понимаем, что присылка «чего-нибудь для детей» только предлог.
Про картинки, гобелен, куклу и ювелирные изделия из рисовального кружка сказал, что, жаль, авторы безымянные, но использовать их можно. Не для того, что Вы пишете, а для прямо противоположного. То есть, видимо, подследственных запугивать. (Обсуждение).
С фреской на кирпичах получилась неприятность. Я не видел их потому, оказывается, что сто штук кирпичей были сложены у ворот того доминиканского монастыря, в котором расположился отец Римус на время выполнения своей инквизиции в нашей местности, так что монахам даже не пришлось их далеко перетаскивать. Более того, картинка была не только доставлена, но и уже сложена, только стенка не стояла, как ей надлежит – для этого её надо, наверное, прислонить к обычной стенке или ещё как-то укрепить – а лежала. Не очень кстати она там оказалась, по случаю того, что её успели увидеть несколько паломников, так что можете себе представить, какие слухи теперь ходят про тот монастырь, если, как я понимаю, картинка там сродни тем, что на бумаге. Что монастырь облюбовали бесы и потому уже сами по себе появляются вокруг него изображения ада – а то и окошки в него – это ещё самый безобидный слух. И близкий к истине. Счастье, что Ваш старательный посланник догадался не складывать такую картинку перед воротами нашего Кембре! Сама фреска отцам-инквизиторам очень понравилась. Она, по словам Римуса, должна прекрасно подойти для их допросной залы и производить на подследственных дополнительное влияние. Но им пришлось разобрать фреску на кирпичи для перетаскивания в свой подвал, и, увы, понадеявшись на номера, которые, как они видели, были на кирпичах на обратной стороне, они не соблюдали при перетаскивании никакого порядка, тем более что действовать нужно было как можно скорее, пока фреску видело ещё не очень много народу. И вот результат: им не удалось сходу сложить фреску правильно. Номера на другой стороне, конечно, помогают, и все те подсказки в Вашем письме тоже, да и то, что они её только что видели… но всего этого мало. Говорите, задача для младшего внука? Этим Вы их, кажется, слегка рассердили, в силу имеющихся затруднений. (Обсуждение способов нумерации кирпичей).
Шутка неплохая, но она навела их на плохую мысль. Если Ваш посланник легко таскает кирпичи, то почему не золото?
Их обоих также обидели Ваши сомнения в том, что в Труа лучшие теологи и демонологи. (Аргументы в пользу Труа).
Зато относительно своих угроз они дали задний ход. Они этого в виду не имели, Вы их не так поняли, вероятно, они неудачно выразились, за что приносят свои извинения. Договор их с Вами с их стороны не подвергается никаким сомнениям, и они просят Вас о таком же отношении к нему с Вашей стороны. В доказательство того, что угроз не было, они привели очень странный довод: если бы они хотели угрожать Вашей семье, то могли бы придумать значительно более страшные угрозы, чем имущественные… Как Вам такое покажется? Мне вот кажется, что подобное извинение само по себе похоже на угрозу. Угрозу угрозой, так сказать.
Просьба всё-таки как-нибудь отклеить вторую жемчужину от стены замка. Или выпросить или вытребовать первую. Должно же у Вашей компании быть уважение к титулу и осознание того, что никто из них, кроме Вас самой, не сумеет извлечь выгоду из такой ценности, а только, пытаясь сделать это, навлечет на себя великую опасность. ещё лучше было бы прислать им обе жемчужины, дабы проверить, являлись ли они половинками одной и нельзя ли её починить, так, чтобы было незаметно, что её распиливали? Причем во всех этих мероприятиях нельзя медлить, ибо кто знает, не оказались ли их коллеги в других трех городах достаточно неблагоразумными, чтобы прислать аналогичные инструкции? Отец Римус догадывается, что такое очень даже могло быть. (Подробные инструкции по упаковке, чтобы не повредить и чтобы не обнаружили). При этом он ни слова не сказал о том, как это намерение украсть жемчужину сочетается с инструкцией не делать ничего заметного. Я, со своей стороны, не советую Вам выполнять эту просьбу. Съедят.
Просят охарактеризовать попутчиц с точки зрения полезности в предстоящем противостоянии. Мне кажется, лучше не обращать внимания и на этот завуалированный приказ доносить на боевых подруг, а оправдаться можно тем же их приказом сидеть тихо. Но советовать не имею права – рисковать ли ссориться с ними?
Для меня же важнее всего их подозрительный шаг – назначение управляющего, так что остаюсь в горе, что не могу оправдать Вашего доверия, несмотря на то, что всецело предан Вашей милости, и счастлив, прочитав, что Вы беспокоитесь не только о сыне и внуках, но и обо мне, притом что не заслуживаю этого,
Морис О’Ктобре.
47А. Клод – преданной сестре
Здравствуй, сестрица.
Ну вот, опять ты за свое! Только было я порадовался, что ты стала правильно писать семьдесят шестой год, как ты уже пишешь семьдесят седьмой! Это уже не лезет ни в какие ворота! В самый разнаипоследнейший раз тебя предупреждаю, что ты ходишь по краю пропасти! Впадешь в ересь создания предпосылок возможности подготовки попытки осуществления проведения сомнения в непогрешимости Апостолического Престола – я тебя не спасу. И не говори в дальнейшем, что я тебя не предупреждал! Сам предупреждал, сам и дело оформлю. Сейчас семьдесят шестой год, наступивший неделю назад, двадцать пятого марта, в Благовещенье, как положено по благовещенскому стилю, коим пользуется сама папская канцелярия, а до семьдесят шестого года ещё почти целый год! Все. Разговор окончен. И точка. И ведь ты сама догадалась до этого!
В целом письмо порадовало. Клод даже понял, что плохо работает. Не проверил прошлое семьи Юлии. Добропорядочная купеческая семья в Сент-Этьене, а на неё дело из Арраса! Но Юлия (ругается) рассчитала правильно. Вынужден задушить праведное негодование. Нынешнее поручение важнее. Но обещает познакомить поближе с показанным ранее среди инструментов кнутом. Чтобы внушить, что приказы нужно выполнять, а инициатива наказуема. Попытка сделать из Клода дурака нуждается в воспитательных мерах.
Забота о Юлии вынуждает Клода с сожалением написать: до особого распоряжения прекратить миссию.
Касаемо оправданий в неприсылке жемчужины. Они жалкие. Пришли немедленно!
Вдруг там не лучшие условия чтения? Решил, начиная с этого письма, свои письма не писать, а диктовать писцу.
Про клички повторяет свои взаимоисключающие правила использования и опять предупреждает, что не надо делать из него дурака.
Клички, присвоенные четверым агенткам не годятся. (Инструкции, как заменить на другие, ещё хуже).
Твой любящий и заботливый брат Клод
за коего писец
Жан
к сему письму руку прилагал
47Б. Отец – Юлии
Здрастуй, донька! З цією кошмарної придумкою про смену Імені тобі удалося нас з матусею налякати на некоторий час. Але, подумавши, ми зрозуміли, що над тобою знову пошутило твоє слишком живое воображение. Пам'ятаєш, коли ти була маленькою, ти не могла заснути без казки на ніч, бо інакше тобі чулися ворожі шаги вокруг будинку? Мамочка даже припомнила, що найбільше ти любила казки про добрих драконів.
Смена имени, чтобы управлять человеком, это чушь. Дьявол (и дракон, если он от него) не может непосредственно влиять на душу, А управлять можно только так. Через тело повлиять можно, но не управлять как марионеткой, чего Юлия боится. Да ещё чтобы она не замечала.
В письме никаких отличий от её обычного стиля не видно.
Что до «здорово получилось задвинуть брательника» (как он сунулся на строительство). Боялись, что она за него обидится, у них же были «отношения»?
Что до компромата на него (проезжается по её шпионской манере стараться не задать вопрос, на который не знает ответа, и замечает, что такой сегодня день – почему-то с утра так и хочется над кем-нибудь подшутить), то он всего лишь приводит дам лёгкого поведения и не платит им, а запугивает. В принципе, это могло бы быть не одобрено его начальством (не то, что не платит, а что приводит, он же монах), но практически – вряд ли.
Цель жизни или жизненное предназначение – странный вопрос. Конечно, чтобы дети могли начать с того уровня, на котором остановились родители, и он был как можно выше. На тот свет богатства не заберёшь. Ну ладно, Юлия считает, цель купца – богатство – вообще не имеет большого смысла, а у неё какая цель? Посадить на трон кого-то, кто не будет её знать, и наградит её нанимателя, а уж он уделит толику, если в тюрьму не посадит, чтоб не болтала лишнего. Короли не блещут благодарностью даже к тем, кому обязаны троном, вот Карл Седьмой и Жанна д’Арк: она его короновала в Реймсе, а он ничего не сделал, чтобы её спасти от костра. Мог выкупить у бургундцев, перебив цену англичан.
Знаменитый дипломат Филипп де Коммин, о котором Юлия рассказывала, поделился как-то мудростью от Людовика Одиннадцатого, к которому он перешёл от герцога. Что слишком хорошая служба, де, иногда губит людей, и что большие заслуги оплачиваются большой неблагодарностью. Потому что те, кто их оказал, бывают слишком высокомерны по отношению к государям и товарищам. Впрочем, из-за забывчивости государей тоже. Для успеха лучше оказаться в долгу перед государем, чем наоборот. (Пример – граф Варвик и Эдуард Шестой). И т.д.
Думаешь, если тебе удастся справиться с драконом, потом не окажется, что всё сделала Святая Инквизиция, а ты там и рядом не стояла?
Так что твой авантюризм вообще не имеет цели, по сравнению с торговыми делами.
Ну ладно, вернёшься, поспорим ещё. Главное, вернись.
Что ты пишешь, что риск взвешиваешь, ага, как же. Полезла в гнездо дракона, в башню с любимыми фрейлинами. Самый змеюшник. Где каждая, чтобы выслужиться, настучит. Ты ещё влезь в тот секретный подвал с чудовищем. Или в покои самого дракона наверху донжона. (Спойлер: он не знает, в подвал уже успела забраться Марта, и была на этом поймана, а в покои дракона немного позже отправится Мирей).
Цілуємо тебе,
Гільйом і Марі Сент-Ембрі.
