Александр Феликсович Борун
Письма из замка дракона. Том 0/3. Спойлер-конспект
Марта из Майнца о штурме
(Почему они не лезут один за другим все? Варианты).
Сначала было вообще непонятно, этот солдат поднимается, или просто пробует веревку на прочность, вися на ней и иногда делая несколько движений. Но чем выше он поднимался, тем реже отдыхал. Начал подъем в 22:36. (Подробный график). На башне в 23:39. Спросив меня, все ли в порядке, спустился на стену на подъемнике и спустил оттуда веревку, вытянул на ней веревочную лестницу (я бы не смогла) и закрепил. По ней полезли солдаты. Не снимая доспехов.
(Луна из-за гор сразу высоко. Фаза три четверти полтора дня назад, всё же больше, чем половинка. Интересно, бывает ли две трети?)
(Дежурные с облегчением тушат фонари, солдаты факелы).
Солдаты свой непонятный груз оставили внизу. В свете луны он похож на вязанки дров. Подъём девушек тоже отложили на после.
У половины солдат арбалеты. Ружей нет. (Обсуждение). На наконечниках болтов кожаные колпачки. Яд?
(Распределение солдат по стенам и башням. Целятся из арбалетов в сторону донжона).
(Ведут себя с Мартой вежливо. Капитан обращается signora и называет своей dama del cuore. На других башнях тоже).
(В час ночи на всех башнях по десятку солдат. Va benissimo! – сказал капитан. Рассказала про отвлечение дракона, усыпление всех и клинья под дверями. Fatto molto bene! – похвалил Марту капитан. И больше любезно не говорил. После этого солдаты подняли на веревках по паре инков на каждую башню. Era ora! – с облегчением сказал капитан).
Инки арестовывают пособниц сил зла
Марта из Майнца об арестах
(Инки у Марты – знакомые Шпренгер и Инститорис. Её в упор не видят. Солдаты одновременно хватают трёх девушек на башнях и пятерых внизу, рты затыкают и связывают).
(Сила самовнушения у палачей).
(Но зачем? Крыса, в угол загнанная, дерется. И ведь им нужно всё золото найти!)
А вот запас ракет для фейерверка, о которых я им в письме написала, они сразу нашли. Так что недаром я праздника Пасхи ждала, чтобы фейерверк увидеть. Он, подумала я, сейчас, кажется, будет!
(Диспозиция: сколько где солдат. Снимают колпачки с арбалетных стрел. Наконечники чем-то вымазаны. Часть солдат вытаскивают из-под дверей клинья, а то и ломают двери, будят «ведьм» и, связав им руки за спиной, гонят наверх).
(Кто как засыпал, тот так и одет или раздет).
(Солдаты мрачны; это пугает. Могли бы веселиться. Наверное, понимают, что будет с “ведьмами”, а для такой работы не тренированы. Есть разница, добыть женщину в захваченном городе или арестовать для костра. А вот инки смотрят с удовольствием. Они же искоренители зла, принявшего прелестную форму, но они могли ей противостоять и гордились этим).
(За стеной Замка пять столбов с привязанными девушками. Три солдата копают и копают ямы для новых столбов).
Юлии и подружкам Августины при этом повезло – их не раздевали. Как и меня. А я почему-то о сущем пустяке вспомнила и никак не могла его из своих мыслей выбросить и начать думать о том, что можно для спасения сделать. Юлия хвасталась, что с королем Англии Эдуардом общалась. И после того поняла, что зря англичане французов, а в особенности француженок, в меньшей стыдливости и большей распущенности по сравнению с англичанками упрекают. «Сколько у нас слов для голой? – говорила она. – Nu и nue. И все! А с Эдуардом пообщавшись, я узнала, что в английском языке есть nude, naked и mother-naked, bare, unclad, undressed, stripped и stripped to the buff, exposed, unclothed, unarrayed, unadorned, uncovered, without a stitch, raw и in the raw, и, как будто мало mother-naked, еще in her birthday suit!» Я уж со своим немецким тогда вылезать не стала. Хоть там и больше таких слов, чем во французском, но с англичанами не сравнить.
(Разная раздетость страшнее всеобщей наготы: она при стихийных бедствиях или нападении врага. Причём в первом случае это могут быть спасшиеся, во втором на краю неминуемой гибели).
(Парадоксальная красота на краю гибели).
Солдаты это чувствовали. Инки тоже чувствовали, только (очередной выпад против инков с выводом, что они помощники дьявола. Солдаты тоже стараются превратиться из людей в зверей. Хотя – разве звери так?..)
(Девушек собирают на верхних площадках башен. Непроснувшимся привязывают руки к проснувшимся. В комнатах вывешивают в окна простыни, как знак. Правда, видно его только с двух соседних башен).
(Уязвимость диспозиции на башнях и стенах, лучше бы в комнатах? Замок дракона – плохое укрытие от самого дракона. Но расчет на заложниц).
(Успешная доставка девушек, которыми можно заслоняться от пламени дракона (даже заговорщиц простил). Но один случай сопротивления. Беренис Буйё (химик) взяла себе на ночь аш-крыску для уборки, но заснула. Успела раздеться. Пришла в себя наверху. Хотела прыгнуть с башни. Поймали и привязали к двум другим девушкам. Вызвала аш-крыску из комнаты. Переполох. Незаметно перегрызла веревки на руках Беренис, отрастила себе пасть с зубами, по форме – как огромные ножницы. Нападала с громкими звуками. М.б.дракон проснётся или чем он там занят с Мирей в донжоне. Беренис снова бросилась к ограде. Наверное, инки солдатам рассказали, с чем они столкнуться могут. Беренис поймали, крыску закололи и поспешно стряхнули вниз. Шпренгер и Инститорис хотели заполучить, но не успели. Марта думает, что у неё тем более нет шансов. Может ли управляющий крыской заставить её убить управляющего?.. Вопли крыски или её гибель привлекли дракона).
Соседние арбалетчики спорили, кто метче стреляет из арбалета. Один, в прошлом моряк, утверждал, что не охотники, а моряки. Стало быть попробуй попасть в цель на другом корабле, когда marejada и se balancea el barco на oleada, и сам ты стоишь на puente, который escorar, так как vía de agua…
(Марта верит – по рассказу Юлии о самочувствии в плаваниях между Англией и Францией. А ещё пересказу баек моряков об акулах).
Юлия из Арраса: арест пособниц зла
(Думала, как лезть на такую высоту? Или как инков втащат? Тоже страшно! Но вместо схватили, позатыкали рты и связали. Одновременно с дежурными на башнях. Коварство против врагов военная хитрость, к своим людям – подлость!)
(Помощницы фий Тес поражены, Юлия нет. Но выхода тоже не видит. Надеется на кецалькўецпалина. И жемчужина?)
Солдаты оставшейся с нами десятки, сменяясь, работая по двое, быстро выкопали двумя лопатами, которые они, оказывается, прихватили с собой в избушке лесников – я узнала эти лопаты, у них не просто деревяшка, а на конце еще поперечная ручка, чтобы лучше нажимать, – пять ям рядком на расстоянии в два шага друг от друга. В них они установили пять столбов, не очень высоких, в рост человека, и к этим столбам привязали нас лицом к Тепанкальи. (Диспозиция, кого рядом с кем. Сочувствующая Шарлотта далеко. Совесть).
(Трое остались. Посменно двое копают ещё ямы, один приглядывает. Жаль: может, удалось бы выпутаться).
(Начальство не следит, копают лениво. Одна яма побольше. Марта примеряет количество ям – для кого они? – а их всё больше. Были ещё шпионки?!)
Конечно, все инки сумасшедшие – достаточно пару минут послушать их бред о преследующих их черных кошках, черных собаках, черных козлах, невидимых бесах, стучащихся в окна на третьем этаже и ходящих по крыше, чтобы прийти к этому выводу. (Спойлер: это написано в “Молоте ведьм” от авторов). Но все-таки до сих пор мне казалось, что они обычно могут скрывать свое безумие, так что оно проявляется только при разговоре на мистические темы.
(Варианты, сколько будет столбов и для кого. 19, 33, 81. Все девушки и Тенкутли! Как специально, он их поселил у себя 80).
(Что происходит в Замке, почти не видно. Только верхнюю часть Тлапилкойана с часами – скоро ли 6 утра и смена дежурных? А там свет в Тлакецамимильи, но никто не выглядывает. Кецалькўецпалин должен же, наконец, перестать болтать с Мирей – или что они там делают?!)
(Мнение и сведения Юлии о Мирей. И о Тенкутли. Как она его так долго отвлекает, непонятно. Сравнивает с Писанием).
(На башне появляются раздетые и полуодетые девушки и с ужасом смотрят на привязанных, а те на них. Ночная мода Циуатлана. Как одеться связанной, а связывают, опасаясь колдовства. Инки запугали солдат. Очевидно, решили прятаться сами и прятать солдат за девушками от кецалькўецпалина, а солдаты могли стрелять).
(А вдруг Тенкутли, если речь о его жизни?.. Людей много, а кецалькўецпалинов даже меньше, чем королей: никто к нему никогда с визитами не прилетал).
Инков бы держаться тут, за стеной, подальше от Тлапилкойана. Но это сильно ухудшило бы управление. Тут без них эти горе-копатели… Хотя нам же лучше. Без них жечь не начнут. И пока я не скажу, где жемчужина. А я потребую отвязать, дать охранную грамоту и в лодку посадили. Отплыву и крикну. И чтобы ни у кого на берегу не было арбалета, копья или веревки. Камнями в несомую бешеной рекой лодку попасть трудно.
Солдаты отгоняли девушек от края. Не чтобы не смотрели, тут было бы наоборот. А чтобы были меж ними и драконом.
Напряжение нарастало, решающее столкновение приближалось. А я, как сдуру пожелала недавно, была избавлена от всякой ответственности за его итог, будучи не в силах шевельнуться, притом не сидела запертая в каком-нибудь глубоком подземелье, а, можно сказать, любовалась из первого зрительского ряда. Все в точности как хотела. Кажется, я забыла упомянуть такую мелочь, что хорошо бы еще итог битвы, в которой мне не хотелось участвовать, не мог плохо сказаться на моей судьбе? Помнится, я еще при этом пожелании упомянула, что у Бога есть чувство юмора? Как говорится, получите гигантскую жемчужину и распишитесь в получении. А что она коричневая, мягкая и вонючая – так вы при заказе ее цвета, твердости и запаха не оговаривали! Что? Ропщу на Всевышнего? Наоборот, восхищаюсь Его шуткой! А что ещё делать в таком положении?
Августина из-под Тулузы: аресты
Проснулась и стала оглядываться по дороге на верх башни. Руки привязаны к рукам двух других девушек. Они помогают взбираться. Это Инесса и Инна. Инесса в ночной сорочке по моде из Южной башни Зюйд. Инна кутается в простыню. Мне стало стыдно – я-то уснула не раздеваясь. А почему меня привязали к ним? Инесса Институтрис – учительница. Инна Инфирмье – медсестра. Вряд ли они самые сильные. Наверное меньше едят и потому лучше проснулись – им не досталось так много сонного зелья. а я чавкала как три дня не емши – для примера. Вот и дочавкалась.
На башню выгоняли всех. Все со связанными руками. Почти все успели раздеться и теперь были совсем без ничего и пытались прикрыться попавшимися под руку тряпками – времени одеться не давали… Солдатам это должно было бы понравиться – столько девушек в таком постыдном виде! Но они мрачные. Но многие успевали стащить в комнатах у девушек украшения. Хотя в нашей Северной башне Норд их не так много.
На башне стала высматривать главного. Это был доминиканец. Знакомый. Так и знала!
Отец А’Врилл! – закричала я.
Отец А’Врилл повернулся спиною.
Я растерялась.
А его спутник – оказалось тут главных двое – захихикал. И тут я его узнала тоже! Это был не просто инквезитор – это он меня допрашивал и он отправлял сюда! Как бы не он оказался из них главнее.
Конец доброму старому добродушному симпатяге-деревенщине отцу А’Вриллу? – сказал он.
С чего бы? – удивился тот. – Вовсе нет. Она же не вернется в Мирей.
Как это – не вернется? Это же ваша протеже. По вашей рекомендации мы её и включили в состав отважной четверки.
Да. Но я подумал и решил… её дальше не использовать. Слишком опасно. Эта кампания настолько тайная…
О! Какие новости! А со мной обсудить? И – если уж пошли такие тайны – как же тогда насчет этих? – второй скосил глаза на ближайшего солдата.
Не сейчас – быстро сказал отец А’Врилл. Он заметил что все вокруг прислушиваются – солдаты и девушки. Даже некоторые из тех что были нагишом и корчились от стыда.
Я же никак не могла прийти в себя от ужаса. Я и раньше понимала – отец А’Врилл передает мои письма отцам инквезиторам. Которые меня допрашивали и обвиняли. И послали сюда. Вспомнила как они с тобою бабушка говорили на языке бродяг и разбойников. Хотя я тогда не до конца поверила. Оказалось он не просто помогал им – он сам и есть один из инквезиторов. Но как же он не хочет признавать меня?!
Ты писала: он хотел меня в гарем к дракону – значит доверять ему нельзя. А я подумала – надо написать тебе: это ведь против диавола… не успела. А права-то ты!
R поползла к нему на коленях. Инне и Инессе пришлось идти за мною. Солдаты и десятник не стали мешать – видать интересно.
Уберите её от меня! – закричал отец А’Врилл. – Блан! Чё стоишь? Приказа не слышал?
Убрать от вас – и что? – спросил его десятник. – Всё время держать, чтобы не поползла? Иль обратно в башню и того… отпустить?
А… спихните прямо вниз и дело с концом.
Ах, бабушка, бабушка, как же ты была права!
Возражаю – сразу возразил второй – хоть и по твоей рекомендации но проверял и отправлял её я. А без согласия меж нами на отбраковку агента нужно спросить остальных!
Не надо! – завопили девушки вокруг. Они хотели сказать не то что не надо спрашивать а как будто их спросили и они за меня. Мне стало стыдно. Они наверное пока не понимают, что это я виновата. Думают, я одна из них и как со мною так и с ними. А на самом деле кажись как с ними так и со мною. И так мне и надо…
Да не вас спросить! Ведьмы! – окрысился на девушек мой защитник. – Нас! Членов Духовного Суда! И Суда Инквезиции! И речь не о вас, А только о ней! Вас мы должны присудить! К тому! Чего вы заслуживаете! И ничего хорошего! Вас не ожидает! Так и знайте!
Мы же договорились!.. – А золото?! – А я?!! – закричали вместе и я, и десятник Блан, и отец А’Врилл. Причем я не поняла, о чем они.
Второй вроде смутился. – Впрочем, – сказал он, – бывают смягчающие… – И я опять не поняла. это он про меня или про всех?
Что-то их не нашлось – этих смягчающих – когда нас приговаривали ни за что! – заметила Инесса.
Тише! Молчи! – зашикала на неё Инна. Она всё пыталась одною свободною рукою намотать на себя простыню.
А то они не знают, – презрительно отозвалась Инесса. Но замолчала.
Но тогда к этой тем более – она может знать больше, – сказал второй.
Хорошо, – сказал тогда отец А’Врилл, – я сейчас с нею побеседую и, может, изменю свое мнение о её никакой полезности в лучшую сторону.
Мои руки отвязали от рук Инессы и Инны и связали их между собою. Не Инессу и Инну между собою, а мои руки между собою. И их руки, конечно, тоже. По отдельности каждой. Он отвел меня в сторону к краю башни и заговорил так тихо, чтобы никто не смог подслушать.
Она у тебя? – спросил он.
Ну конечно! О чём же ещё он мог спросить – об огромной жемчужине. Нарочно делал вид, что меня не узнает – тайно поговорить. От напарника скрывал мои письма!
Нет, – призналась я. Ведь жемчужину мне заполучить не удалось. Ни ту, что принесла Марта и забрала фам Сомех, ни ту, что осталась на стене.
Облом, значит. Отмаз е?
Не вышло у меня.
Да-а? Отмаз гнилой. А может, как раз вышло? Колись. Ты чё – под вальтами? Дракон зарядил? И чё? Как ты выломишься? Не борзей, овца – на дурняк не проканает. Так уж масть твоя легла.
Я… простите, святой отец… я не всё понимаю…
Нишкни, – сказал святой отец. – Ты на дело подписалась. Оно на мази было – и облом? Меня опарафинить хочешь перед всеми? От местной хавки окрутела? Думала, фарт попрет? Ты чё мне тут порожняк толкаешь?
Да не обманываю я! Зачем бы мне?
Ага – врубилась значит? – ещё сильнее рассвирипел отец А’Врилл. – А то «не понима-аю свя-атой оте-ец». Бе-е-е. Овца и есть. Базарить зачем бы тебе? А может, ты просто бузу потереть хочешь. А пока копыта точишь?
Нет, я правду говорю.
А очко почему на ноль?
А чего вы?.. – всхлипнула я. Но тут же поняла что ни слабость ни смирение мне не помогут. С ним надо как бабушка. Защищаться и спорить. – И вообще, ведь теперь вы можете легко получить обе, – сказала я. И тут же поняла, какая я дура. Это ведь для него совсем разные вещи: получить что-то всем им или получить одному ему. А отец А’Врилл в тот же самый миг понял, что я ничего не понимаю в серьезных делах, и говорить со мною незачем. Но всё-таки – надо же! – он поверил, что я не получила ту проклятую жемчужину и не пытаюсь её скрыть от него. Он сделал ещё одну попытку.
Фильтруй базар – предупредил он. – Куда Юлия хабар заныкала – знаешь? Сможешь взять по-тихому?
И мне показалось – фам Сомех я больше не увижу. Знала же я – зря она взяла ту штуку! Мне-то и близко к ней подходить не хотелось – и то она меня настигла.
Нет, – призналась я. – Не знаю. Но я могу поговорить с нею и убедить сказать?..
Раньше надо было её фаловать, – сказал он. – Теперь-то и я могу её расколоть. Уж получше тебя.
Фам Сомех жива. Только вот благо ли это для неё?.. Но мне сейчас было не до фам Сомех. И не до того, что прокуратор назвал её Юлиею, забыв о секретности.
Он отошел от меня к остальным и махнул на меня рукою. То есть в самом деле махнул. солдатам.
Бесполезняк, – сказал он. – Можно скинуть. Ей же легче, – добавил он для второго – тот опять хотел возразить.
Ну разве что в качестве награды, – догадался тот с нехорошею улыбкою покосившись на ближайших девушек.
Я ужаснулась за них. Но тут же забыла. Вот какая я была сволочь! То всё о душах заботилась – своей и других. Готовилась их спасать. А как дошло до дела, испугалась. Господи вразуми! Как бы придумать, что ещё сказать? Как до этого ирода достучаться? Меня-то и такое послабление ужаснуло. А последнее причастие? Вот какой праздник Святой Пасхи выпадает устраивающим во время него заговоры.
Доктор Акон – то есть мерзкий слуга врага и так далее – говорил в школе, что в Библии геенна – всего лишь помойка в овраге возле Иерусалима. А огненная она, бо мусор не просто так сваливали. Его жгли. То есть неправедная душа будет брошена в геенну огненную – это значило она будет выброшена на помойку. А засим это стали усиленно понимать как ад. Или чистилище. Куда, наверное, по грехам попадет большинство из нас. Но теперь боюсь, что не я. А ведь помойка – это хуже чистилища. Это без возврата.
Правда, здесь мусор со стен не сбрасывают. Странно было бы при таких красивых стенах.
Мусор подвальное чудовище Аш-бэ разделяет. Остатки еды идут в компостную яму. Тряпки в бумажное производство. Поломанные железки в плавильню как добавка к руде. Осколки стекла – на новое стекло. Что-то ещё куда-то. А уж совсем негодное дракон уносит в горы и сбрасывает в какое-то глубокое ущелье. Не огненное, но окончательное, как геенна. Для этого мусора уже нет никакой надежды стать полезным. Так и я. Тело под стеною подберут и закопают где попало – даже не в подвал на корм – если будет кому подбирать и закапывать! – а душа по делам моим да ещё без отпущения грехов так же попадет на помойку – то есть в геенну огненную. Поелику я уж вижу, зря я поверила этим инквезиторам. Не могу судить, куда попадут их души. Но моей за ихними не спрятаться.
Я уже было придумала что надо громко всем рассказать о жемчужине. Мне бы это не помогло – наоборот, ещё больше разозлило бы отца А’Врилла, но хоть и он ничего не получил бы от моей смерти. Ведь он мне просто мстил, что не добыла жемчужину, и хотел заткнуть рот, чтобы не проболталась о ней второму и солдатам – тогда у него ещё был шанс отнять её у фам Сомех. Хотя это тоже неправильно – что если он мстит то и мне надо отвечать тем же. А надо прощать.
Однако сбросить меня не успели. Нашлось более срочное дело и меня отложили на потом: на башню взобрались восемь солдат с четырьмя арбалетами и двумя мешками. Они собирали драгоценные камни со стен и как раз закончили работу. Пересчитывать камни здесь было бы неосторожно. У солдат был бы соблазн окончить свою службу святому делу и удалиться, оставив остывать тела несогласных. Инквезиторы поняли что нужно перебраться на Западную башню Вест и доставить мешки. По их многозначительному переглядыванию я поняла, что они заподозрили, что сборщики утаили много камней. Я-то не поняла по размеру мешков, хоть и знала, сколько должно было быть камней и какого они размера. Это нужна сноровка. Вот фам Сомех бы сразу поняла.
Они велели солдатам уже собранных девушек переводить туда по стенам из Северной башни Норд. А кто всё ещё обыскивает её, тем передать, чтобы доставляли новых пленниц туда же.
И направились туда сами, но застряли у подъемника. Он поднимался с очередными двумя пленницами и сопровождающим солдатом. Я поняла – у меня остается последний шанс уговорить отца А’Врилла меня признать.
