Александр Дурасов
Чужой для всех. Книга 3
– Если останемся в живых! – буркнул капитан Лысенко, понурив голову. На раскрасневшемся от возбуждения лице офицера выступили капли пота.
– Да, если останемся живыми, капитан Лысенко. Продолжайте, майор Коноплев. Политбеседа закончена, а то я отрабатываю хлеб комиссара в его отсутствие.
– Складно получается у вас, комбат, – губы начальника штаба чуть раскрылись в улыбке. – Упразднение штата комиссаров пошло вам на пользу.
– Доверять командирам больше стали, Никитич. Укрепили единоначалие. Но линию партии замполиты проводят. Не тяни. Время…
– Да, вы правы.
Коноплев пододвинул ближе карту, сделал чуть ярче свет лампы и вновь заговорил сухим, официальным голосом:
– Из полученных разведданных стало известно, что 506-й пехотно-парашютный полк 101-й воздушно-десантной дивизии завтра утром спешно на машинах выдвинется в сторону Бастони по трассе Седан – Нешато. Ориентировочно к обеду будет здесь. Откройте свои карты, товарищи командиры, отметьте местоположение лагеря. Наши координаты… – Коноплев обрисовал кружком точку лагеря на карте. – Отметили? Смотрите дальше. В пятнадцати километрах от нас, у городка Нешато, проходит единственная дорога, следующая на Бастонь. Здесь она делает крутую петлю. Протяженность петли – около трех километров, и заканчивается она развилкой. В этом месте обязательно будет скопление машин и боевой техники. Движение колонны будет замедленным. С севера над петлей нависает труднопроходимый лес. С юга трасса поджимается незамерзшим озером. Наша задача – устроить американцам Нешатовский котел. Этой петлей затянуть 506-й американский полк. Предлагаю, товарищ капитан, взгляните, – Коноплев пригласил Новосельцева к карте, – расположить одну роту у восточной развилки дороги при выезде из города, вторую роту – южнее у моста, в случае если будет попытка обойти засаду по объездной дороге с последующим следованием на Бастонь. Третью роту разделить на три части. Один взвод разместить в форте, предварительно захватив его, тем самым запереть котел с тыла. Второй взвод будет в резерве при штабе. Командный пункт расположить недалеко от форта. Третий взвод скрыть в северном лесу. Он сможет поддержать первую роту в случае необходимости, а также отразить американские группы, которые будут прорываться севернее в обход засады. Вдоль трассы на севере в лесу расставить снайперов, корректировщиков огня. В местах скопления уложить фугасы, поставить растяжки. Через озеро американцы не пойдут, потонут. Плавсредств у них нет.
– Согласен с тобой, Сергей Никитич, так и поступим. Продолжай совещание.
– Наши преимущества, товарищи командиры, – Коноплев вновь обратился к ротным, – это внезапность, массированный огонь, немедленное подавление точек сопротивления врага минометно-артиллерийскими расчетами с форта. Главный недостаток операции – численное превосходство противника. Надо ожидать около двух тысяч десантников, запертых в котле. Возможен подход через какое-то время подразделений другого полка дивизии. Не исключаю одновременного продвижения части дивизионных батарей 57-миллиметровых противотанковых пушек, 75-миллиметровых легких гаубиц. Их расчеты разворачиваются быстро. Орудия легко устанавливаются на стационарные пулеметные треноги. Никоим образом нельзя допустить разворачивания батарей, если они окажутся здесь. Передовая рота без долговременных укреплений долго не простоит. Также нельзя недооценивать боеспособность самого десанта. Screaming Eagles, или «клекочущие орлы», – так называют себя десантники этой дивизии. Их форма на нас. Американцы воспитаны в духе суперменства и пренебрежения к противнику. Они быстро приходят в себя. Организуют иногда хаотичный, но дружный ответный огонь, рвутся в бой. Практически все рядовые и сержанты дивизии перед вылетом в тыл противника в подражание индейцам раскрашивают лица в боевые цвета и выбривают волосы на голове, оставляя узкую полоску вдоль черепа – ирокез. Это делается для устрашения. Пусть не пугает вас и ваших бойцов этот маскарад и не дрожит рука перед выстрелом при встрече с таким клоуном, измазавшим лицо жженой пробкой. Наши роты должны просто ошеломить десант прицельным огнем, подавить боевой дух «клекочущих орлов». В первую очередь нужно ликвидировать командный состав. Для заметки бойцам и снайперам: каски офицеров помечены широкой белой полосой на тыльной стороне. Это сделано для того, чтобы десант держал своих командиров в поле зрения, когда те впереди. Бейте по этим каскам, не промахнитесь.
– И последнее, – начальник штаба взял паузу. Строгими глазами прошелся по лицам бывших узников, а теперь командиров Красной армии. Офицеры сидели тихо, осмысливая услышанную информацию. Лица сосредоточены, задумчивы. Только начальник разведки ерзал на ящике. Ему не терпелось узнать о новом задании. – И последнее, – повторил Коноплев. – На связь выходить в случае острой необходимости. Не демаскируйте себя. Все уточняйте до боя. Рекомендую лично проверить у каждого солдата оружие, укомплектованность шанцевым инструментом, боеприпасами, знание и понимание всеми сержантами и офицерами поставленных задач. Залезьте в каждый окоп, убедитесь в готовности к бою вашей роты. Продумайте пути отхода, если поступит команда. Всегда держите поблизости небольшой резерв. И маскировка жесточайшая. Вера в победу – железная. Враг должен собраться, стиснуться в этой петле, ничего не подозревая. Только в этих условиях мы сможем нанести ему ощутимый урон, выйдем из боя живыми. У меня все, товарищ капитан.
– Откуда сведения, товарищ майор? – глаза комбата широко раскрыты от удивления. – Знали особенности американской 101-й дивизии, а молчали?
– Имел разговор с пленными десантниками, – Коноплев отвечал спокойно, без бахвальства. – Подполковник Ольбрихт представил по просьбе за день перед отлетом. Вы же в курсе, я знаю неплохо английский язык.
– Да, удивили. Спасибо за информацию, Сергей Никитич. Вопросы к начальнику штаба? – Новосельцев вскинул голову, всматриваясь в лица офицеров.
– Что делать с местным населением? – подал голос командир первой роты.
– Избегать встреч и разговоров, – без промедления ответил Коноплев. – С этой целью выставить патруль, говорящий на английском языке, чтобы отгонял зевак. Для них вы американское подразделение. При использовании жилых построек для укрытия солдат во время операции жильцов запереть в подвалы. Американскую технику, военнослужащих, двигающихся по дороге, пропускать. В случае раскрытия действовать по ситуации. Отдавайте боевой приказ, командир. Ротные в обстановке разберутся сами. У всех офицеров есть боевой опыт.
– Да, пора, – комбат Новосельцев выпрямился, посуровел, взглянул на часы. Стрелки показывали без четверти девять утра. Заговорил четко: – 13 декабря 1944 года. Восемь часов 45 минут. Город Нешато, Бельгия. Отдельный батальон Красной армии! Слушай боевой приказ! 14 декабря 1944 года в 12:00–13:00 ожидается продвижение колонны 506-го полка 101-й американской воздушно-десантной дивизии севернее города Нешато в направлении на Бастонь. Первой роте, командир – капитан Степанов, выдвинуться в район развилки дороги из Нешато на Бастонь, занять оборону. Время готовности – 14 декабря 09:00. Имеющимися огневыми средствами задержать и уничтожить американский десант. Второй роте, командир – капитан Лысенко, выдвинуться в район южного моста, занять оборону. Время готовности – 14 декабря 09:00. Имеющимися огневыми средствами отразить атаки прорывающегося противника по шоссе Нешато – Верден – Бастонь. Поддержать с левого фланга первую роту. Третьей роте, командир – старший лейтенант Попов, первым взводом занять круговую оборону в западном форте. Усилить взвод минометными расчетами. Второй взвод расположить в засаде в лесу северо-восточнее трассы Нешато – Бастонь. Взвод действует самостоятельно, поддерживает с правого фланга первую роту. Третий взвод находится в резерве командира батальона. Артиллерийским и минометным огнем с форта подавить сопротивление противника, закрыть окружение американского десанта.
Время готовности роты – 10:00
Время начала операции – пуск зеленой ракеты. Командирам приступить к выполнению боевой задачи!
Начальнику разведки сержанту Симакову, зампотеху капитану артиллерии Дурасову остаться…
– Что видно, командир?
– Ничего особенного, тихо. Форт как неживой. Наверху часовых нет, но четыре пушки стоят. Странно… Видно, караул днем не выставляют. Хотя подожди… – начальник разведки впился глазами в окуляры бинокля, заговорил с интересом: – Ворота КПП открываются. Подъехал крытый грузовик. В кабине двое. Водитель показывает документы, выехали. Повернули в город. Все. Принимаю решение. Это наш шанс, – сержант Симаков опустил бинокль, подмигнул стоящим рядом разведчикам. – Подползаем вплотную к воротам со стороны озера. Ожидаем машину. Думаю, она долго не задержится, скоро обед. Городок маленький. План такой. Капустин, Судовцев – вы берете водителя и гражданского. Я убираю проверяющего караульного. Виктор! Ты срезаешь сержанта. Он к машине не подходил, но стоял недалеко у постового домика. Только смотри не промахнись.
– Обижаете, командир. Девяносто семь из ста – мои, – худощавый молодой разведчик благодарно сжал карабин с оптическим прицелом. – Не подведу.
– Это хорошо. Все должно пройти мгновенно. Как только остановится грузовик и к нему подойдет часовой – начинаем работу. Вопросы?
– Николай! – к Симакову обратился смуглолицый разведчик. Темно-карие армянские глаза полны решимости.
– Предлагаю форт брать ночью, через вал. Как стадо барашков перережем, без шума.
– Нет, Рудик, вариант отпадает. Не все, как ты, тренированы по горам лазить. Кроме этого, идет оттепель. Возможно обледенение стены. Опасно.
– Сержант, наша помощь нужна? – вдруг раздался справа голос зампотеха. Небольшая группа артиллеристов, тяжело передвигая ноги, взмыленная, вышла правее из густого заснеженного ельника.
Симаков с удивлением повернул голову на зов, скривился, ответил с досадой:
– Все же догнали? Зря вы за мной пошли, товарищ капитан. Ваши пушки никуда не денутся. Я засек четыре. Когда захватим форт, милости прошу к нашему шалашу.
– Мы делаем общее дело, Николай. Я не мог остаться в лагере. Мне нужно готовить батарею.
– Общее – это правильно. Но ваша работа еще впереди.
– Как знаешь, сержант. Мы пока здесь передохнем. Если что, пришли связного.
– Вот-вот. Все по команде. До встречи, – Симаков махнул рукой артиллеристам. Бросил сердитый взгляд на разведчиков. – Что заснули? Работаем! Двигаем к озеру, далее по-пластунски к форту. Ориентир – кустарники по склону. Капустин первый, Галстян замыкает. Вперед…
Штрафбатовцы один вслед за другим, пригнувшись, раздвигая заснеженные ветки, вынырнули из ельника. Форт молчаливо возвышался на пригорке в полукилометре. Над озером стелился редкий туман, что давало шанс подкрасться незамеченными. Идти было тяжело. Берцы намокли, проваливались в глубокий подтаявший снег. Открытую местность почти пробежали, оставив за собой извилистую темно-синюю нитку, тянувшуюся из леса. Повалились у заиндевелых кустарников, разросшихся по берегу озера. Дышали словно гончие после травли зверя на охоте.
– Привал десять минут, – выдавил Симаков хриплым голосом. Беспокойные глаза прощупывают группу: – Выдыхаются разведчики. Мало тренировал в лагере. С другой стороны, молодцы. Пятнадцатикилометровый марш-бросок по лесу одолели. Не стонали…
– Командир! Грузовик! – вскрикнул Виктор, схватился за снайперскую винтовку. – Что делать?
Симаков подхватился, сгреб автомат и, доверившись зоркому стрелку, зловеще прохрипел:
– Витя! Бегом влево на сто метров. Цель – сержант. Взмахну рукой, вали! Остальные за мной! – и рванулся к форту.
Разведчики, задыхаясь, бросились за начальником. Спринтерская дистанция в гору дается с трудом. Вот и бетонная стена: холодная, скользкая, замшелая. Прижались. Замерли. Гадко и тревожно, словно прикоснулись к болотной жабе. Последним добежал Рудик, замыкавший группу. В глазах круги. Легкие работают как кузнечные меха. Немного отдышавшись, армянин прошептал:
– Кажется, не заметили. Пронесло! Действуем по плану? Да?
Симаков махнул головой, приложил палец к губам. Рука скользнула к берцу правого ботинка. Еле слышный скрип ножен. Добротная кожаная рукоять уверенно легла в руку. Зрачки ярко вспыхнули. Мышцы налились, натянув куртку. Разведчик, словно барс, готовился к прыжку. Выглянул осторожно из-за угла.
Крытый грузовичок заворачивал к КПП. Массивные ворота пронзительно визжали, медленно открывались. Щуплый, низкорослый охранник тылового подразделения в каске и шинели лениво приближался к машине. В глубине за воротами, широко расставив ноги-столбы, вальяжно раскачивался сержант – дежурный контрольного пункта. Мясистое, с крупной челюстью лицо напряжено. Глаза-угольки внимательно прощупывают грузовик. Рука в кожаной перчатке высоко поднята.
Тщедушный афроамериканец застыл у двери, широко улыбался гражданскому, требуя документы.
– Пошли! – прорычал Симаков и, отклонившись, резко, мощно выбросил правую руку вперед.
– О-о-х, – раздался тихий полустон у машины. Дневальный, будто птица, взмахнув руками, осел на снег. Лезвие американского штурмового ножа на две трети вошло под левую лопатку.
Начальник КПП, словно футбольный мячик, оторвался от земли и, отлетев пару метров, грохнулся навзничь. Из небольшого отверстия во лбу бежала тонкая струйка крови, окрашивая снег мостовой.
Водитель и экспедитор от испуга нырнули под сиденья. Но сильные тренированные руки разведчиков моментально вытащили тыловиков из кабины, прижали к земле.
– Быстрее, быстрее, – подгонял Симаков. – Этих – в кузов, сержанта оттащите от дороги… Все в машину… Виктор, молодчина! – тяжелая рука Симакова благодарно опустилась на плечо подбежавшего снайпера.
Лицо юноши вспыхнуло, губы раскрылись в улыбке:
– Я же говорил!
– Давай в кабину! Пойдешь со мной. Капустин, за руль! Галстян, ликвидируешь казарму. Судовцев, берешь караул. Не церемониться! По схеме помните?
– Помним, командир. А вы?
– Я с Капустиным в столовую, – начальник разведки вскочил на подножку грузовика. – Поехали!
Караульная служба форта не придала значения одиночному выстрелу. Мало что могло послышаться. Форт жил тихой, спокойной тыловой жизнью. Небольшое охранное подразделение было поглощено обедом. Для солдата любой армии обед – значимое, желанное событие дня, будь он в окопе, карауле или на тыловых работах.
В одноэтажной столовой американские солдаты, в большей степени небелокожие первогодки, выстроившись с подносами, пожирали взглядом повара. Кашевар неторопливо, с чувством собственного достоинства, разливал по мискам еду. Чавканье и хлюпанье, доносившиеся со стоящих рядом столиков, подгоняли очередь. Солдаты волновались, продвигаясь к заветному котлу, в предвкушении обеда из картофельного супа с говядиной, перловой каши и лимонного сока. Поэтому разведчики, ворвавшись стремительно во внутренний двор форта, тремя группами беспрепятственно ринулись в бой.
Симаков проник в столовую с кухни. Шел по коридору смело, нахраписто. В руках автомат, палец на спусковом крючке. Двое американцев, случайно выглянувшие из подсобки, остолбенели, увидев грозного лейтенанта-десантника.
– Назад! – крикнул разведчик.
Рабочие отпрянули. Лязгнула задвижка двери…
– Посидите, чертята…
Вот и кухня. Повар недоуменно развернулся на шум. Увидев страшного десантника, растерялся, обомлел, вместо миски попал черпаком с варевом на голову сослуживца. Несчастный завопил от боли, прикрывая ошпаренное лицо, метнулся в сторону.
В это время зазвенели тревожно стекла. Снаружи один за другим стали раздаваться гранатные взрывы. Донеслись глухие короткие очереди. Тыловики заметались в испуге. Необстрелянные бросились на выход, сбивая друг друга. Дежурный офицер суматошно кричал, пытался остановить подчиненных. Выхватил кольт, направил на Симакова.
От резкого удара ногой входная дверь разлетелась. По столовой пронеслась оглушающая автоматная очередь. Пули плясали, разбивали стекла, посуду, кроша потолок и стены. Капустин стрелял поверх голов. Безоружные солдаты отхлынули, закружились в центре и замерли в ожидании чего-то страшного. Рядом с бедовым разведчиком в готовности для стрельбы стояли Виктор и еще двое десантников.
Среди общего гвалта, свиста пуль, пороховой гари никто не услышал одиночного хлопка. Когда стрельба прекратилась, кто-то вскрикнул истошно:
– Офицера убили!
Американцы в ужасе оглянулись. Капитан-интендант лежал возле разломанного стола, раскинув руки. Лицо застывшее, перекошенное, злобное. Глаза остекленевшие, открытые. Во лбу маленькое темное отверстие. Из развороченного затылка натекла лужица бурой крови.
Симаков, не обращая внимания на солдат, сгрудившихся вокруг офицера, решительно подошел к толпе. Разведчики также приблизились, держали американцев под прицелом.
Солдаты расступились. Русский штрафбатовец наклонился, молча закрыл веки капитану. Разжав пальцы, забрал кольт. Юнцы из Оклахомы и Небраски стояли изумленные. Кто-то в центре от страха всхлипнул, у кого-то начались рвотные спазмы. Тыловики не могли поверить, что их могут убить вот так просто, как капитана Остина из Техаса, причем военные в американской десантной форме. Почему, за что?
Начальник разведки выпрямился, развернул плечи, взглянул сурово и на плохом английском языке проронил жестко:
– Обед закончен, господа американцы! Ужин будет сырым пайком. Всех в овощной цех, по одному. Капустин! – сержант подозвал разведчика. – Проконтролируй. Первым идет повар.
– Есть! – Толя Капустин, бывший командир стрелкового взвода, легко перепрыгнул через раздаточный стол и ткнул автоматом в пивной живот краснолицего повара. – Вперед, кабан!
Симаков стоял и наблюдал, как три десятка пленных американцев вытягиваются в цепочку и бредут за Капустиным. Вдруг он, что-то вспомнив, бросил вдогонку грозно:
– И прошу Америку не шутить! Мои люди стреляют без промаха.
Фраза, словно щелчок хлыста, подогнала американцев. Они засеменили быстрее. Некоторые подняли руки вверх, вобрав голову в плечи.
Начальник разведки нашел взглядом Виктора, подмигнул. Снайпер моментально вскинул карабин, сдвинул брови, но глаза задорно блестели.
– Ко мне подойдите, – командир окликнул разведчиков и сделал несколько тяжелых шагов навстречу. – Спасибо, Витя, за выстрел. Срезал красиво, – крепко сжал руку снайперу. – Этот, Сэм, мог беды натворить… Молодец! Вижу, освоился с должностью, а то краснел, как девица.
Виктор еще больше засиял.
– Я их завтра только так буду щелкать!
– Верю, но это завтра, а теперь пойдем со мной. Закоулки проверим. А вы, – сержант взглянул на подчиненных требовательно, – остаетесь в подчинении лейтенанта Капустина, охраняете пленных. Кроме того, пошарьте по всем углам в столовой. Никто не должен уйти. Сбор группы здесь через тридцать минут. Пойдем, Витя…
– Вот и последнее донесение приняли, – довольно произнес капитан Новосельцев, прочитав шифровку из 1-й роты, положил на стол. – Все роты закрепились. Дорога нашпигована минами, как любительская колбаса. Под каждой елкой – растяжка. С боевой задачей справимся, как думаешь, Сергей Никитич? Все ли мы предусмотрели?
Коноплев неохотно приподнял голову от стола, протирая глаза, потянул мышцами.
– Что за проблемы, командир? Ты голоден? Поешь. Симаков еды притащил на неделю.
– Проблемы? Никаких проблем. А Николай молодец. Лихо справился с задачей. Форт с батареей Дурасова при поддержке третьей роты будет неприступен. Американцам будет жарко.
– Видишь, ты сам ответил на свой вопрос. Форт для нас как золотое яичко. Снаряды, тяжелые пулеметы, мины. На орден тянет разведка. Все, давай спать. Светает. Скоро на командный пункт перебираться.
– И все же мы выиграем бой?
– Командир, ты зануда. Не хватило политбеседы майора Ногайца? Посыльного отправить за ним?
– Где он сейчас?
– В 1-ю роту ушел моральный дух поднимать. Видно, уже спит как убитый после купания в озере, – начальник штаба зевнул. – Мы спать будем?
– Тревожно на душе, Сергей, будто иду первый раз в бой. Понимаешь? – комбат сделал чуть ярче огонь лампы. Наклонился. В глазах смятение. – Такое состояние было в мае 44-го перед операцией «Багратион». Тогда этот немец, Ольбрихт, здорово переиграл нас.
– Э-э-э! Все понятно, – начальник штаба привстал, отстегнул с пояса фляжку, открутил крышечку. – Пей, командир!
– Поможет?
– Поможет! Сними стресс! Ты устал. Враг обязательно будет разбит. Иначе зачем нас было освобождать из Бухенвальда? Пей за нашу Победу!
– За Победу!..